Морской музей Эстонии

Навигация по странице:
Подводная лодка «Лембит»
Ледокол «Суур Тылль»
Пограничный корабль PVL 109 «Valvas»
Пограничный корабль PVL 106 «Maru»
Патрульный катер PVL 105 «Torm»
Патрульный катер P 401 «Grif»
Патрульный катер P 421 «Suurop»
Тральщик EML 414 «Kalev»
Тральщик EML 415 «Olev»
Морские и береговые артиллерийские системы
Модель многоцелевого гидросамолета Short Type 184
Зенитная самоходная установка ЗСУ-57-2

Месторасположение: Эстония, Таллин, Лётная гавань
Официальный сайт: Морской Mузей Эстонии
Дополнительно:
Морской музей Барселоны
Музей Ледокол «Красин». Санкт-Петербург
Музей-усадьба «Ботик Петра I». Переславаль-Залесский
Музей истории Кронштадта
Историко-мемориальный зал А.С. Попова (филиал ЦВММ «Кронштадтская крепость»)
Реплика 54-пушечного линейного корабля 4-го ранга «Полтава». Санкт-Петербург
Выставка флотского вооружения. Кронштадт
Центральный военно-морской музей. Экспонаты XVIII века. Санкт-Петербург
Музей подводной археологии. Выборг
Музей Балтийского флота. Балтийск
ДЭПЛ Б-307 проекта 641Б, Тольятти
ДЭПЛ Б-396 проекта 641Б «Новосибирский комсомолец», Москва
ДЭПЛ С-189 проекта 613, Санкт-Петербург
ДЭПЛ Д-2 «Народоволец», Санкт-Петербург
ДЭПЛ Б-413 проекта 641 в Музее Мирового океана, Калининград
ДЭПЛ С-49 проекта 633 в сухом доке объекта 825 ГТС, Балаклавский подземный музейный комплекс
ДЭПЛ «Лембит» в Морском музее Эстонии. Таллин

Подводная лодка «Лембит»

Большинство из нас знакомы с постулатом кота Матроскина: «Чтобы купить что-нибудь ненужное, надо сначала продать что-нибудь ненужное». Подводная лодка «Лембит» — результат прикладного использования этой нехитрой житейской мудрости. Наша история начинается с того, что в 1918 году британские военно-морские борцы с большевиками отжали у разваливающегося Балтийского флота два эсминца типа «Новик». Это была одна из тех противных историй, которые так не любят вспоминать приверженцы тезиса: ни один русский военный корабль не спускал флага перед лицом неприятеля. Теоретически, такова была воля Петра Великого, однако жизнь оказалась разнообразнее строки устава.

25 декабря 1918 года, во время выхода к острову Нарген, на борту «Спартака» присутствовал командир Отряда судов особого назначения Балтфлота Ф.Ф. Раскольников (впоследствии, устранившийся от руководства боем). Удирая от появившихся английских кораблей, красные военморы первым же выстрелом из носового орудия, сделанным под слишком острым углом к корме, контузили старшего штурмана. Этот выстрел на мостике приняли за попадание неприятельского снаряда. На корабле возникла паника, и неуправляемый эсминец выскочил на камни. День спустя, британский отряд перехватил эсминец «Автроил», который вовсе сдался без единого ответного выстрела. Что делать с пленёнными «Спартаком» и «Автроилом» англичане не знали. Вероятно, их присвоение противоречило второму закону кота Матроскина: «корова по ведомости получена одна, поэтому и сдавать тоже будем одну, чтобы не нарушать отчётности». Пришло в Балтийское море столько-то вымпелов, значит столько же и вернётся в родную базу. :)

Британцы показали белогвардейцам виртуальный кукиш и подарили трофеи эстонцам, которые нарекли их «Lennuk» и «Vambola». После окончания Гражданской войны и заключения Тартуского мира корабли с сокращённым составом команды преимущественно стояли в порту, до того как в 1933 году их перевели в резерв. Причина проста: вместе с зависимостью от русских оккупантов ушла и государственная нефть, питавшая котлотурбинные установки современных кораблей. Чтобы не закупать нефть за границей, эстонское правительство попыталось выменять у англичан два трофейных эсминца на три угольных миноносца.

Впрочем, новые владельцы удачно спровадили дорогостоящие игрушки в Южную Америку. 30 июня 1933 года «Lennuk» и «Vambola» продали в Перу, а на вырученные деньги эстонцы купили... вовсе не загородный дом для премьер-министра и не автомашину марки «Москвич». Нет, получилось забавнее — они заказали на британских верфях два подводных минных заградителя. Выручки от продажи двух "Новиков" хватило бы примерно на половину подлодки, но чуть позже я расскажу о том, как эстонцы собрали недостающую сумму.

Округлый вид корпусу придают, выступающие по бортам, обтекаемые наделки (були). В них располагались балластные цистерны, там же находилось вертикальные шахт на две мины каждая.

Носовая оконечность: стальной форштевень и волнорезные щитки торпедных аппаратов

На ограждении рубки — восстановленная эстонцами эмблема: круг в золочёном обрамлении, внутри которого крест. Над крестом трезубец Нептуна и надпись: "LEMBIT", а внизу - девиз: "Vaari oma nime" (Будь достоин имени своего).

В ночь с 17 на 18 сентября 1942 года, при возвращении из боевого похода, подлодка всплыла для зарядки батареи и попала под обстрел 20-мм автоматического орудия с финского сторожевого катера. Утром 18 сентября финские катера «VMV-2» и «VMV-13» сбросили на «Лембит» свои глубинные бомбы.

"В декабре 1933 г. эстонское правительство объявило конкурс на проектирование и постройку двух 400-тонных подлодок с минно-торпедным вооружением. В борьбе за тендер приняло участие 13 фирм, включая пять французских и три английских. В конечном итоге, под давлением англичан был принят проект фирмы «Виккерс», созданный на основе эстонского задания с использованием традиционных британских конструктивных решений. «Улучшенный «Ветехинен» имел несколько большую надводную скорость и автономность. Число торпедных аппаратов осталось прежним, но все они были сосредоточены в носу и имели запасные торпеды. Интересно отметить, что длина внутренних труб торпедных аппаратов у «Ветехинена» составляла 6,8 м, а у «Калева» — 7,0 м, что позволяло использовать более длинные современные торпеды. Вместо традиционного неуниверсального орудия эстонские субмарины получили 40-мм автомат на «скрывающейся» установке. В то же время эти подлодки имели клепаную, а не сварную конструкцию корпуса, что вызывало увеличение массы. В результате при несколько меньшей по сравнению с «Ветехиненом» длине (59,5 м) водоизмещение составило 665/853 т."
...
Главной проблемой стал сбор суммы, необходимой для постройки подлодок. В том же 1933 г. эстонское правительство продало Перу эсминцы «Леннук» и «Вамбола» (бывшие «Авторил» и «Спартак») за 2,3 млн. эстонских крон, что составило чуть более трети запрошенной «Виккерсом» суммы (360 тыс. фн ст., или 6,6 млн. крон). Остальные средства планировалось собрать по общественной подписке, но она до апреля 1939-го дала всего 510 тыс. крон. Остальные средства пришлось выкраивать из бюджета страны путём ужесточения налогообложения. Контракт между правительством Эстонии и английской корпорацией «Виккерс-Армстронг» был заключен 12 декабря 1934 г. Выплаты предполагалось осуществлять частями.
В мае 1935-го заложили первую подлодку, получившую название «Калев» (в честь героя эпоса), 16 июня вторую — «Лембит» (названа в честь героя борьбы эстов с Орденом Меченосцев). 7 июля 1936 г. в присутствии директора верфи сэра Чарльза Кравена, представителей Королевского флота Британии, представителей флотов Аргентины, Португалии и Румынии, а также эстонского министра иностранных дел Августа Шмидта состоялась торжественная церемония спуска лодок на воду. Фирма твердо соблюдала условия контракта: «Калев» вступил в строй 12 марта 1937 г., «Лембит» — 14 мая того же года."
Источник: М.Э. Морозов, К.Л. Кулагин, "«Англичане» в Красном Флоте." («Морская коллекция» №10/2008)

Вопрос о том, для чего будущему прибалтийскому тигру понадобились столь специфические боевые корабли, упирается в жгучее желание создавать на пути КБФ собственную минно-артиллерийскую позицию с блекджеком и виндзорскими насмешницами. В те годы у Эстонии ещё имелась красивая военно-морская стратегия, ныне прочно забытая за давностью лет и членством в Baltic Naval Squadron (BALTRON). Как бы там ни было, но за время службы в эстонском флоте системы минной постановки «Лембита» и «Калева» не использовались ни разу.

Для уменьшения сопротивления воды при подводном ходе прочная рубка, шахта для подачи снарядов и шахта артиллерийской установки имеют общее лёгкое ограждение. Там же расположены вводы радиоантенн, две шахты лодочной вентиляции, тумбы командного и зенитного перископов.

Фальшборт и защитный козырёк над палубой ограждения рубки служили ходовым мостиком при надводном плавании.

Надстройка (выкрашена в светло-серый цвет) начинается от носовой оконечности и простирается почти до кормовой оконечности. На левом борту ограждения рубки виден красный ходовой огонь. С противоположной стороны — огонь зелёного цвета.

На палубе ограждения рубки — люк "скрывающейся" артиллерийской установки. Для связи с берегом на перископной глубине подлодка получила две заваливающиеся 10-метровые радиомачты, складывание которых производилось гидравлическим приводом.

Вместе с подводными лодками у англичан был приобретён крайне скромный запас торпед. «Lembit» и «Kalev» несли на борту весь имеющийся в Эстонии боезапас: по 4 торпеды в трубах аппаратов и по две запасные в первом отсеке. Учитывая риск потери торпед при учебных стрельбах, эстонским подводникам пришлось практически полностью отказаться от этого вида боевой учёбы. Таким образом, экипажи новых субмарин единственный раз стреляли торпедами и ни разу не практиковались в применении минного вооружения.

Необходимо также отметить, что на боевую подготовку моряков существенное влияние оказывал фактор нехватки у ВМС Эстонии корабельного состава. Из-за недостатка сторожевых кораблей подводные лодки исполняли функции обеспечения собственного торгового судоходства и несения патрульной службы. Соответственно, подводникам не хватало времени для освоения торпедных атак, отработки постановки больших минных заграждений и ведения дальней разведки. Этот период в жизни «Lembit» лаконично описан в книге советского мариниста Владимира Ивановича Гринкевича "Краснознаменная подводная лодка «Лембит»". Если не обращать внимания на уничижительный тон, то текст до сих пор представляет определённый интерес.

"Главное, чем занимались подводники флота Эстонской республики, — это отработка погружения и всплытия. В летнее время (с личного разрешения президента!) «Лембит» выходила в море, в район Локса на учение. Бывало, прилетал двухкрылый самолёт, производил поиск лодки, имитировал бомбёжку, а команда «Лембит» из своей пушки вела стрельбу по самолёту. Раза три лодка ходила за границу: в Хельсинки и Ригу. И все же основное времяпрепровождение для «Лембит» — стоянка в гавани, а для команды — надраивание латунных и бронзовых накладок, рукояток, кранов, штурвалов и других деталей, которых на подводном минном заградителе имелось во множестве. Поскольку на подводных лодках, кроме офицеров, служили только сверхсрочники — унтер-офицеры, то все работы, наряды и вахты падали на них.
Офицеры и унтер-офицеры приходили на лодку к 8 утра, а вечером уходили по домам. Ночью на корабле оставался только дежурный унтер-офицер. Матросы срочной службы штатами не предусматривались. Только в летнее время, когда лодка выходила в море, на камбузе появлялся матрос — кок, который готовил пищу для команды и обслуживал офицерскую кают-компанию в качестве вестового.
Между командами «Лембит» и «Калев» шло соперничество в наведении лоска на корабле, в лихости швартовки и срочности погружения в воду, ну и, разумеется, в спортивных состязаниях. Это соперничество кое-когда приводило к неприятностям. Однажды командир «Калева» решил продемонстрировать высший класс швартовки, но вместо команды «Полный назад!» он переложил ручки телеграфа на «Полный вперед!» — и «Калев» врезался носом в причальную бетонную стенку! А «Лембит», при торопливом погружении в воду, получил такой дифферент на нос, что вся команда вынуждена была хвататься за ближайшие трубопроводы и рычаги и повиснуть на руках, чтобы не упасть на переборки отсеков. Правый дизель лодки, через выхлопную трубу, так «напился» морской воды, что потом пришлось разбирать его и чистить. Подобные конфузы случались каждую навигацию."

Вероятно, автор ошибается с эпизодом повреждения форштевня и надстройки «Калева» об причальную стенку. Инцидент произошёл при возвращении с учебного выхода, 5 мая 1941 года, существенно позже вхождения эстонских подлодок в состав Балтийского флота. Кораблём командовал капитан-лейтенант Б.А. Ныров.

В бортах козырька ограждения рубки, защищающего от ветра и осадков верхнюю вахту, установлены стеклянные иллюминаторы.

На снимке хорошо видны крышки люков шахт, в которые загружались по две мины. В минное устройство «Normand-Fenaux» французского образца заряжались немецкие мины ЕМА с английскими якорями фирмы «Виккерс».

Откидной лист поднят, виден торпедопогрузочный люк.

На верхней палубе над люками, шпилем, шлюпкой установлены откидные листы, крепившиеся на шарнирах и закрывавшиеся при помощи задраек.

К счастью, проверять в бою уровень подготовки эстонских моряков не пришлось. Осенью 1939 года, согласно пакту о взаимопомощи между СССР и Эстонской республикой от 28.09.1939, а также другим дипломатическим документам, Краснознамённому Балтийскому флоту были предоставлены эстонские рейды и гавани Таллина. Таким образом, Балтийский флот занял практически все морские базы Эстонии и получил право устанавливать на эстонских островах береговые и зенитные батареи, а также посты ВНОС. Дальнейшие события привели к ещё большей интеграции Эстонии в СССР.

"... 16 июня Советское правительство сделало официальные заявления правительствам Латвии и Эстонии, в которых потребовало от последних срочно сформировать новые «народные» правительства и обеспечить свободный пропуск на территорию Эстонии и Латвии советских воинских частей.
17 июня 1940 г. произошёл ввод частей РККА на территорию прибалтийских государств. И в этот же день состоялось подписание протоколов соглашений между командованиями эстонской и латвийской армий, с одной стороны, и командованием Красной Армии, с другой стороны, о размещении в Эстонии и Латвии советских войск. А уже 6 июля, новосформированное Народное правительство Эстонии "в добровольном порядке" согласилось сдать в аренду на 10 лет следующие территории: острова Найссаар (Нарген), Аэгна (Вульф) со всеми оборонительными и необоронительными сооружениями, пристанями, подвижным ж/д составом и складами боеприпасов; Военную, Петровскую и гидроавиационную гавани порта Таллин с прилегающей к ним территорией...
Отныне СССР получал право строить на арендованной территории любые оборонительные сооружения и иметь войсковые гарнизоны. После провозглашения 22 июля 1940 г. Государственной Думой Эстонии декларации о вступлении Эстонии в состав СССР и преобразования её в Эстонскую ССР, встал вопрос о передаче всего вооружения и имущества эстонских ВМС советской стороне.
...
Полученные эстонские боевые корабли были оценены советским военно-морским командованием по-разному. Например, подлодки «Kalev» и «Lembit» английского производства были сочтены очень ценным приобретением для КБФ, но подавляющая часть надводных кораблей, ввиду их моральной устарелости и сильной изношенности, не представляли собой особой ценности. Так, начальник тыла КБФ генерал-майор М. И. Москаленко докладывал Военному Совету флота, что миноносец «Sulev» и минные заградители «Keri» и «Vaindlo» никакой ценности как боевые корабли не представляют и «могут быть использованы только как вспомогательные»."
Источник: Павел Петров «Военно-морские силы Эстонии 1918–1940 гг»

Кормовая оконечность корабля и винто-рулевая группа

Два трёхлопастных гребных винта

Решётки предотвращают попадание в кингстонные выгородки мусора, колотого льда, а также песка или гальки при покладке на грунт

В средней части подлодки кораблестроители установили киль коробчатого сечения. В нём находился балласт весом 6 тонн, который можно было сбросить в аварийной ситуации. Однако на фото мы видим совсем иную конструкцию. Полагаю, оригинальная британская конструкция утрачена за давностью лет.

За описанием процесса смены экипажа вновь обратимся к брошюре В.И. Гринкевича. Для лучшего понимания процесса нужно знать о действовавшем запрете на массовое сохранение военнослужащих эстонского флота. В порядке исключения в ВМФ СССР разрешалось использовать отдельных специалистов младшего начальствующего и рядового состава.
"На «Лембит» пятеро сверхсрочников изъявили желание продолжить службу под Советским Военно-морским флагом. (Об их судьбах будет рассказано ниже.) Вслед за В. А. Полещуком на лодку пришли и другие офицеры, а вместе с ними — подводники-краснофлотцы: дизелисты, торпедисты, электрики, сигнальщики, трюмные, артиллеристы. Молодые, задорные ребята, для которых в отсеках лодки как будто все и знакомо, стали внимательно изучать устройства новых для них механизмов, приглядываться к действиям эстонцев-сверхсрочников, учиться у них навыкам обслуживания своих заведовании.
Трудностей во взаимоотношениях людей не возникало, потому что сверхсрочники владели русским языком. Через несколько дней на лодке установилась та доброжелательная атмосфера, которая быстро появляется в любом человеческом коллективе, объединённом общими задачами и целями.
Всем оставшимся на «Лембит» сверхсрочникам присвоили воинское звание «мичман» и поставили во главе группы матросов и старшин по своим специальностям. Мичманы-эстонцы оказались замечательными воспитателями. Они составили тот костяк команды, вокруг которого налаживалась боевая и специальная подготовка прибывших для дальнейшей службы на «Лембит» краснофлотцев.
Однако главная тяжесть работы по сколачиванию воинского коллектива, его воспитанию и обучению, подготовке его к действиям в повседневных и боевых условиях, легла на плечи нового командира — Владимира Антоновича Полещука. Командование не ошиблось в выборе кандидатуры командира на «Лембит». За плечами у капитан-лейтенанта была большая и нелёгкая биография моряка и уже заметная, по тем временам, слава подводника. Хотя ему ещё не было и 35 лет от роду, он хорошо знал море и флотскую жизнь. С 1924 г. более десяти лет плавал на судах Морфлота, прошёл всю «лесенку» от матроса до капитана дальнего плавания. В 1935 г. стал военным моряком-подводником. В годы советско-финляндской войны командовал подводной лодкой «Щ-322». Умело и решительно атаковал и потопил вражеский транспорт водоизмещением 12 тыс. т. Грамотный и опытный командир, коммунист с 1929 г., Владимир Антонович быстро завоевал авторитет лембитовцев.
А начинать ему приходилось буквально с азов. Каждый военный моряк знает, что на корабле имеется чётко отработанная документация, так называемые корабельные расписания. Это своего рода кодекс функциональных обязанностей для всего личного состава корабля. Все расписания делятся на боевые и повседневные, по которым весь личный состав распределяется по командным пунктам и боевым постам для применения оружия и использования технических средств. Расписания составляются по заведованиям, по приготовлению корабля к бою и походу, по борьбе за живучесть, по постановке на якорь и по другим вопросам. Всего на корабле имеется более двух десятков расписаний. Главное из них — расписание по боевой тревоге.
— Я от эстонского командира получил на двух страницах список забортных отверстий, подлежащих закрытию при погружении. Другие документы отсутствовали, — вспоминает В. А. Полещук.
Вся осень и зима 1940 г. прошли в подготовке документации, изучении материальной части и в освоении корабля личным составом. Все шло своим чередом. Комиссар лодки Н. Н. Собколов постоянно находился среди личного состава, познакомился с каждым матросом, хорошо знал их настроения."

Не обращаем внимания на непременный для советской военно-исторической литературы акцент на партийно-политической работе и на идиллические взаимоотношения в только что сформированном мужском коллективе. Что касается заслуг В.А. Полещука в ходе советско-финской войны — он действительно проявил себя настойчивым, решительным командиром. К сожалению, из-за ошибки связистов, Щ-322 действовала в районе движения судов нейтральных государств. 10 декабря 1939 года Полещук торпедой потопил судно нейтральной страны. На дно пошёл немецкий пароход «Райнбек» (2804 брт).
Спустя пару дней, потерпев неудачу с торпедной атакой новой цели, командир Щ-322 задействовал артиллерию. После четырёх попаданий судно застопорило ход. Атакованный оказался очередным нейтралом — германским пароходом «Хельга Бёге» (2181 брт). Надо ли говорить, что в предвоенный период инциденты с немецкими кораблями воспринимались крайне болезненно? Командование отозвало Щ-322 с позиции. Подлодка вернулась в Таллин 15 декабря 1939 года.

Носовые горизонтальные рули (в надводном положении заваливались с помощью гидравлики). Ближе к носу — якорный клюз, форма которого соответствует форме надводного якоря Холла.

Передняя крышка торпедного аппарата открывалась с помощью гидравлики. Не могу понять чем дополнительно закрыта труба ТА на музейном корабле.

Плоские волнорезные щитки торпедных аппаратов спроектированы как взаимозаменяемые.

Выходы минных шахт сейчас закрыты, хотя штатное хранение мин было "мокрым", т.е. они постоянно сообщались с забортным пространством. После отдания стопоров мины просто выпадали из шахт. Немецкая мина EMA обр. 1912 года для подводных постановок имела сфероцилиндрическую форму — этакий стальной киндерсюрпиз диаметром 863 мм и высотой 1160 мм.

Боевой поход 10 — 21 августа 1941 года.
После начала войны оба бывших эстонских минных заградителя перешли в Кронштадт, где прошли докование и переоснащение под отечественные торпеды. 10 августа «Лембит» вышел на свою первую минную постановку. 15 августа подводная лодка попала в сильный шторм, из-за чего нарушилась герметичность трубопроводов гидравлической системы. Давление в ней быстро упало до нуля, как следствие, одновременно вышли из строя системы управления вертикальными и горизонтальными рулями, подъёма перископов, минного устройства и открытия люка артиллерийской установки. «Лембит» двигался по штормовому морю, управляясь только дизелями.

А.М. Матиясевич вспоминает: «Мичман Кирикмаа, командир отделения Посвалюк и трюмные Гриценко и Расторгуев, перекрывая клапаны в разных частях гидравлической системы, быстро обнаружили неисправность. Оказалось, что ударами волн повреждена магистраль привода носовых горизонтальных рулей, проходящая в надстройке вне прочного корпуса. Эту магистраль отключили. Теперь требовалось возможно скорее заполнить маслом расходную цистерну. При такой качке это простое в обычных условиях дело превратилось в сложную операцию. Жонглируя воронкой, ведром и лейкой, прибегая чуть ли не к акробатическим трюкам, комсомольцы Гриценко и Расторгуев справились с трудной задачей. Давление в гидравлической магистрали поднялось до необходимого, и лодка могла продолжать поход.»

Под воздействием волн носовые горизонтальные рули начали с силой бить по корпусу подлодки. Заклепки, крепящие фланцы носовых рулей к прочному корпусу, так расшатались, что вода струями поступала в лодку. Уклоняясь от шторма, командир увёл лодку на глубину 35 метров. С увеличением давления воды течь в первом отсеке усилилась. Командир отсека лейтенант А. Столов, мичман Э. Аартеэ и старшина 2-й статьи П. Ченский чеканили и конопатили заклепки, применяли резиновые маты и за несколько минут почти полностью прекратили поступление воды.

Однако шторм мог продолжаться несколько суток, а идти всё время под водой невозможно, поэтому «Лембит» снова всплыл и развернулся по волне. Старшина 1-й статьи Михаил Корниенко и старший матрос Иван Гриценко во главе с командиром группы торпедистов мичманом Аартее вышли на заливаемую волнами палубу, где, работая в темноте, на ощупь, временно закрепили рули стальным тросом. После окончания работ подлодка смогла погрузиться и переждать непогоду, чтобы на следующие сутки закончить аварийный ремонт механизмов.
В ночь с 16 на 17 августа «Лембит» прорвался мимо дозорных кораблей шведского ВМФ — между берегом и островом Борнхольм. В темноте подлодка несколько раз расходилась с нейтральными судами на расстоянии всего пары сотен метров. За полтора часа в подводном положении было выставлено заграждение общей длиной более четырёх миль (20 мин пятью банками).

Послевоенными исследованиями установлено, что «Лембит» выставил заграждение в стороне от немецкого фарватера, поэтому его действия не принесли боевого успеха. Ошибка возникла потому что Полещук взял за основу курс, которым в ночь накануне постановки прошли два малотоннажных датских судна. Немцы узнали об этом минном поле из радиоперехвата советского сообщения, в котором перечислялись закрытые для плавания районы. Впрочем, из-за ошибки немецких криптографов три минных тральщика несколько дней вели минную разведку на два градуса восточнее.
Времени на действия в торпедном варианте уже не оставалось. Кроме того, было опасно выходить в атаку, не имея исправных носовых рулей глубины. Ценой рискованных надводных переходов, выполненных в светлое время суток, Полещук успел в точку рандеву с эскортом, чтобы вечером 21 августа вместе с «Калевом» прибыть в Таллин.

I отсек — торпедный

В 1-м отсеке располагались торпедные аппараты, запасные торпеды на стеллажах, стрельбовые баллоны, кингстоны и клапана вентиляции цистерн, а также койки и рундуки для вещей. Под палубой отсека — цистерны (торпедозаместительная, главного балласта и дифферентная).

Люк снабжён резиновым тубусом, который позволял осуществлять выход из аварийной подлодки путём затопления отсека.

Переборочные люки отсеков-убежищ (1, 3 и 5 отсеки) имели круглую форму и запирались на кремальерный замок.

Торпедные аппараты пневматические с простейшей системой беспузырной стрельбы с выпуском воздуха в отсек. Все ТА снабжены приспособлениями для изменения установок глубины и скорости хода без извлечения торпед из труб. Время зарядки торпедного аппарата: 1 час.

Таллиннский переход.
28 августа в составе огромной массы кораблей и судов «Лембит» и «Калев» покинули эстонскую столицу. Вечером в районе мыса Юминданина отряд попал на плотное минное поле. После 20:00 подорвалась на мине и затонула с большинством личного состава подлодка С-5. Вскоре вблизи «Лембита» взорвались две подсечённые тральщиками мины, а затем на расстоянии всего двух кабельтовых погиб эсминец «Яков Свердлов». «Лембит» сохранил своё место в ордере главных сил, а «Калев» отстал. Утром следующего дня «Калев» поднял из воды восемь человек с судов, пострадавших от авиации противника. В середине дня один из самолётов обстрелял мостик подлодки. Завершив печально известный таллиннский переход, обе бывшие эстонские субмарины прибыли в Кронштадт.

30 августа Полещук стал командиром 3-го дивизиона подводных лодок КБФ вместо погибшего на С-5 капитана 3 ранга Анатолия Кузьмича Аверочкина. Командиром «Лембита» назначили бывшего старпома — уже известного нам старшего лейтенанта А.М. Матиясевич, пришедшего в подплав в 1940 году из торгового флота. Интересно, что в мае 1940 года, когда Алексей Михайлович принимал в Амстердаме приобретённые за границей корабли, он попал под немецкие бомбёжки и пережил разгром и оккупацию Нидерландов.
В последних числах сентября на корабле заменили остатки эстонского экипажа. Списанные старшины пополнили состав национальной 249-й эстонской стрелковой дивизии, а их места заняли В.И. Грачев, Ф.В. Посвалюк, П.Н. Ченский, В.Я. Шувалов и спасённый с «С-5» боцман М.И. Дмитриев.

Боевой поход 19 — 26 октября 1941 года.
Осенью 1941 года советское командование, опасаясь прорыва главных надводных сил Кригсмарине к Ленинграду, развернуло на ближних подступах к базе подводные лодки. Вечером 19 октября «Лембит» вышел в Нарвский залив (позиция № 5). Перед подводниками была поставлена задача – не допустить вражеские корабли в Усть-Нарву, а провести разведку. За время патрулирования в назначенном районе «Лембит» обнаружил единственный транспорт, который шёл по мелководью, что лишало командира возможности атаки. По дымам и паровозным свисткам подводники установили, что завод в Ассери и станция Валасте работают полным ходом. Утром 26 октября субмарина благополучно вернулась в Кронштадт. На основании сведений, добытых «Лембитом», в Нарвский залив послали подводную лодку «С-7», которая подвергла артиллерийскому обстрелу ряд прибрежных объектов.

Схема отсеков подводной лодки «Лембит»

Личный состав размещался по отсекам: в 1-ом отсеке - матросы, во 2-ом — офицеры, в 5-ом — старшины.

4 запасные торпеды соседствовали с подвесными койками матросов.

Спасательный люк

Боевой поход 4 — 5 ноября 1941 года.
В ночь на 5 ноября «Лембит» вышел к южному входу в пролив Бьеркезунд. Утром 5 ноября подводная лодка выполнила задание командования, установив 5 банок по 4 мины (минный интервал 60 м, углубление 2,5 м). Вечером того же дня «Лембит» ошвартовался в Кронштадте. Послевоенные исследования позволяют утверждать, что эта постановка также не имела результата. Минное поле разрядилось естественным порядком, не причинив ущерба противнику.

Следует отметить, что в то время немцы не располагали в Финском заливе сколько-нибудь значимой корабельной группировкой и не пытались осуществлять каботажные перевозки восточнее Таллина. Однако об этом не было известно — «туман войны» и плохая работа разведки сделали своё дело. Поэтому командование КБФ продолжало посылать туда корабли вплоть до окончания кампании 1941 года. К сожалению, в процессе постановки заграждений в проливе Бьеркезунд «Лембит» израсходовал последние, вывезенные из Таллина, мины. Так как запас редких импортных мин был утрачен при оставлении военно-морской базы, то минзаг «Лембит» на три года превратился в обычную торпедную подлодку. В Кронштадте английских мин не было, а отечественные по размерам не подходили к французским минным шахтам. Английские мины поступили только в 1944 году.

По возвращении в Кронштадт выяснилось, что Невская губа уже затянута льдом, а необходимые для проводки в Ленинград мощные буксиры или ледоколы заняты. Через сутки, под артиллерийским обстрелом подводной лодке пришлось самостоятельно пробиваться через битый лёд. Двигаясь вдоль занятого немцами берега Финского залива, чтобы не попасть в артиллерийскую вилку, Матиясевич вёл «Лембит» переменными ходами. Подвижка льда сбивала лодку с курса, тащила на мелководье. Экипажу с большим трудом удавалось вывести лодку на фарватер. Внезапно работавшие на полной мощности дизели заглохли и тёмная субмарина застыла среди льдин. Оказалось, что кингстоны, через которые подается вода для охлаждения дизелей, забило ледяной шугой. Инженер-механик Сергей Алексеевич Моисеев не растерялся. Под его руководством старшина группы мотористов Грачев, моторист Шеханин и трюмный Расторгуев стали продувать кингстоны и очищать их ото льда. 7 ноября, преодолев тяжёлый лед, «Лембит» вошёл в Неву.

Приборы управления торпедной стрельбой. Четыре манометра по центру показывают давление в стрельбовых баллонах воздуха высокого давления.

Глубиномер и креномер в первом отсеке

Труба торпедного аппарата №1. Внутренний диаметр 533 мм.

Переговорная труба между центральным постом и торпедным отсеком.

"Сразу после похода корабль стал в углубленный текущий ремонт на заводе «Судомех». Осуществить его в условиях начавшейся блокады города оказалось весьма непросто - цеха завода почти опустели, в них не было ни отопления, ни электричества. Резко усилившиеся холода вскоре поставили под угрозу и саму подлодку, точнее её механизмы, вымораживание которых могло привести к серьёзным поломкам. Поскольку завод практически не подавал пара на корабль, уже в течение декабря в 1-м, 5-м отсеках, а затем и в центральном посту были установлены печи-буржуйки, трубы которых были выведены в люки отсеков и шахту подачи артснарядов. Так субмарина стала трёхтрубной! В конечном итоге механизмы были сохранены, а ремонт приборов и механизмов - выполнен в основном силами личного состава. При этом минные шахты были также оборудованы под прием топлива, а одна из цистерн малого объёма - под пресную воду, что увеличило расчётную автономность субмарины с 15 до 22 суток.

К счастью, за это время подлодка избежала боевых повреждений, хотя возможность получить их существовала практически ежедневно. Вся территория завода методично обстреливалась германской осадной артиллерией, а 4-го и в ночь на 5 апреля весь район стоянки кораблей на Неве попал под удар вражеской авиации. Одна тяжёлая авиабомба пробила лёд на расстоянии 5 м от «Лембита», а две другие - в 10 м. В обычных условиях это, по-видимому, сопровождалось бы большими повреждениями, но в тот раз субмарина не получила даже царапин. Дело в том, что мечтавшие уничтожить стоявший поблизости линкор «Октябрьская Революция» немцы, бомбили бронебойными бомбами, которые пробивали лёд и взрывались на дне Невы.

Не надеясь на дальнейшее везение, командование бригады сразу после вскрытия реки ото льда 27-28 апреля перевело подлодку на стоянку у набережной Жореса близ Летнего сада. Там экипаж окончил ремонт, а с 18 июня приступил к отработке задач боевой подготовки - пробным погружениям на т.н. «Охтинском море» - сравнительно глубоком участке Невы возле Охтинского моста. На это ушло почти два месяца. Только в ночь на 13 августа «Лембит» перешел в Кронштадт, где произвёл окончательную подготовку к походу, ставшему самой славной страницей в его истории".
Источник: М.Э. Морозов, К.Л. Кулагин, "«Англичане» в Красном Флоте." («Морская коллекция» №10/2008)

II отсек — офицерский (кают-компания и каюта капитана)

Во 2-м отсеке находились жилые помещения офицеров. Под палубой — первая группа аккумуляторной батареи, артиллерийский погреб и шахта лага.

Отсек отделан красным деревом, у диванов — гардины. Здесь же расположена каюта капитана и офицерский гальюн.

Над красной бархатной гардиной хорошо видна переговорная труба.

Боевой поход 17 августа — 22 сентября 1942 года.
В ночь на 18 августа подлодка покинула Кронштадт и приступила к форсированию Финского залива, что заняло ровно неделю. На этот раз флотская разведка сработала как надо, обнаружив узел коммуникаций, связывавший базы Германии и финский порт Турку. В указанном районе Матиясевич выбрал для охоты шхерный фарватер, ведущий к острову Утё (самый южный остров, принадлежащий Финляндии).
Днём 26 августа при отходе от гавани Утё, «Лембит» попал на мель с глубиной всего 4,5 метра. На виду у береговых постов, в 13 кабельтовых от острова, Матиясевич всплыл в крейсерское положение и буквально через три минуты вывел подлодку на глубокую воду.

27 и 30 августа с лодки обнаруживали конвои, но недостаточно опытный в тактическом отношении Матиясевич разместил лодку слишком далеко от фарватера и не успевал выйти в атаку. По другим данным первый встреченный конвой был опознан как шведский. Наконец, 4 сентября командиру удалось скрытно сблизиться с судами на дистанцию в милю и дать двухторпедный залп. После войны выяснилось, что с немецких кораблей видели след торпеды, которая взорвалась на мелководье. При залпе лодку выкинуло до глубины 4,5 м. Сторожевые корабли противника заметили показавшуюся из воды рубку и начали поиск подлодки.

О причинах низкой активности противолодочной обороны М.Э. Морозов и К.Л. Кулагин пишут следующее: "Немецкое командование первоначально решило послать в район три тральщика 1-й флотилии, но еще до того, как они успели выйти в море, перенацелило их на поиск Щ-309, которая в этот же день атаковала в Аландском море другой конвой. Отсутствие серьёзного противодействия позволило экипажу подлодки продолжить учебу в боевых условиях". Вечером 13 сентября Матиясевич предпринял ещё одну атаку конвоя, но стрелял вдогонку, со слишком большой дистанции, в условиях сильного волнения. Взрывов торпед экипаж не услышал.

Гидравлическая машинка клапана вентиляции одной из балластных цистерн. Если механизм не сработал, то матрос должен открыть клапан вручную, для чего используется розмах (рычаг чёрного цвета).

В трюме отсека находилась первая группа аккумуляторных батарей и артиллерийский погреб. Зарешёченные люки с откинутыми крышками — вентиляция.

В аварийной ситуации телефон мог использоваться для переговоров через сигнально-телефонные буи, выпускаемых из носового и кормового отсеков.

Предмет роскоши — умывальник в командирской каюте.

Днем 14 сентября «Лембит» обнаружил конвой противника и дал двухторпедный залп. Результатом атаки стало попадание одной торпеды в войсковой транспорт «Финланд» (5281 брт), который перевозил немецких военнослужащих. Минимальные людские потери противника объясняются штилевой погодой и быстро подоспевшими спасательными судами. Командир не смог реализовать своё намерение добить тяжело повреждённый транспорт. Заметив поднятый перископ, сторожевики «V-302», «V-307» и «V-310» устремились к этому месту и начали трёхчасовое преследование подлодки, сбросив на неё 50 глубинных бомб.

Вот как описаны последствия бомбёжки в книге М.Э. Морозова и К.Л. Кулагина: "Сброшенная туда серия из четырёх глубинных бомб, хотя и не смогла причинить каких-либо повреждений прочному корпусу, стала причиной тяжёлой аварии - во 2-й аккумуляторной яме произошёл взрыв водорода, скопившегося там после зарядки батареи. Следует напомнить, что «Лембит» имел герметичные ямы, где водород мог накапливаться и в опасных концентрациях. При этом гарантией от взрыва служила герметизация батарей, не допускавшая попадания какой-либо искры из расположенной выше аппаратуры. Но в данном случае искра попала не извне, а из самой ямы, точнее, из электросветильника, который после утреннего осмотра в нарушение инструкции остался не выключенным. Все это привело к чрезвычайно тяжёлым последствиям.

Вся сила взрыва была направлена в отсек через разорванные приточные шахты и сорванные щиты входных люков. Находившаяся над приточными шахтами радиорубка оказалась полностью разрушенной. О силе взрыва говорит хотя бы тот факт, что ударной волной сорвало клиновый запор двери на переборке между 3-м и 4-м отсеками, а саму дверь повело, после чего она перестала закрываться. Прочная переборка между отсеками, рассчитанная на давление 5,3 атм, получила вмятину со стрелкой прогиба 100 мм!

Были разрушены семь баков кормовой группы, а у остальных нарушилась укупорка. Находившихся в центральном посту люди были сбиты с ног и получили серьёзные ушибы при ударах о механизмы. Больше всех пострадал старшина группы радистов Ф.Н. Галиенко, у которого оказались раздроблены пяточные кости. В трюм отсека через клинкет шахты лага и лопнувшее стекло уравнительной цистерны начала поступать вода. Она затопила часть трюма и аккумуляторной ямы, где вступила в реакцию с вылившимся из разбитых баков электролитом, образовав хлор.

Заметно потяжелевшая субмарина легла на грунт на глубине 36 м. Но, что ещё хуже, в центральном посту начался пожар. От вырвавшегося из ямы пламени загорелись капковые бушлаты, висевшие около приточных шахт левого борта. Восемь человек получили травмы и ожоги - особенно сильные уже упоминавшийся Галиенко, радист С.П. Продан, который получил ожог лица с угрозой полной потери зрения правым глазом, а также командир БЧ-5 капитан-лейтенант С.А. Моисеев. Через мгновения отсек был плотно окутан густым дымом и газом, который не давал возможности что-либо видеть на расстоянии вытянутой руки даже после того, как включили аварийное освещение.

Матиясевич, получивший сильный ушиб спины при ударе о трап, приказал всем включится в дыхательные приборы ИСА-М (тем не менее все 13 человек, находившихся в центральном посту, получили отравление различной степени), но сам одевать его не стал, поскольку в этом случае лишился бы возможности руководить борьбой за живучесть. Его команды оказались настолько продуманными и чёткими, что уже через 13 минут после взрыва поступление воды и пожар были ликвидированы. Лишь после этого командир передал командование инженер-механику, а сам удалился в 1-й отсек, где в результате сильного отравления потерял сознание почти на полтора часа.

До наступления темноты экипаж устранял повреждения, готовился к всплытию и даче подводного хода, питаясь от 1-й группы батареи. Опасаясь новых возгораний от тлевших бушлатов, Матиясевич до 19 часов воздерживался от подачи кислорода в отсеки, а из соображений скрытности - от задействования шумных регенерационных машинок. В результате к вечеру атмосфера на подлодке стала почти невозможной для дыхания".

К счастью, сторожевики прекратили преследование и занялись буксировкой гибнущего транспорта к отмели. С наступлением темноты подлодка всплыла и люди смогли вдохнуть свежий воздух. К утру аварийные работы в центральном посту и в аккумуляторных ямах, в основном, завершились, поэтому в ночь на 16-е Матиясевич начал форсирование залива в обратном направлении.

III отсек - ЦП

Центральный пост. Под палубным настилом находилась вторая группа аккумуляторных батарей, компрессор сжатого воздуха и пост постановки мин.

Гирокомпас «Курс-5», установленный при музеефикации субмарины.

Глубиномер. Рабочая глубина погружения — 70 метров, предельная — 90 метров.

Пост управления носовыми и кормовыми горизонтальными рулями

Ночью 18 сентября финские сторожевые катера застали подлодку во время зарядки аккумуляторной батареи. Срочное погружение задержал переброшенный через рубочный люк, провод, соединявший радиоприёмник с антенной (штатный антенный ввод перебил взрыв водорода). Снаряды скорострельных 20-мм пушек катеров VMV 2 и VMV 13 дважды прошили ограждение рубки и надстройку. Затем финны перешли к сбрасыванию глубинных бомб. Пока катера не ушли, лодка полтора часа отлёживалась на слое «жидкого грунта». От близких разрывов гирокомпас вышел из строя и дальнейшее плавание осуществлялось по магнитному компасу и береговым ориентирам.

К счастью, «Лембит» не получил существенных повреждений и тем же днём форсировал Гогландский противолодочный рубеж. Чтобы уменьшить минную опасность подлодке пришлось буквально вылезти на северную часть каменистой банки Преображения с глубинами 8-10 метров. Учтите, что у этой субмарины от килевой линии до топа перископов всего 13 метров. Спустя час, высовываясь ограждением рубки из воды и буквально переползая килем по камням, «Лембит» вышел на глубину. До точки рандеву с нашими «морскими охотниками» Матиясевич вёл корабль под водой — 36 часов, отключив все возможные потребители электроэнергии, дыша через патроны регенерации с подсоединёнными к ним трубкам противогазов. Зато ни одного встреченного сторожевика, ни одного касания минрепа.

Утром 22 сентября эскорт привёл подлодку в Кронштадт. Надо отдать должное: «Лембит» пробыл в море 36 суток, т.е. дольше расчётного срока автономности. За время похода подлодка форсировала 38 линий мин. Не имея нормально обученного экипажа, командир добился боевого успеха и спас корабль во время серьёзной аварии. Несомненно, этот боевой поход был серьёзным достижением.

После серьёзной аварии подлодке предстоял длительный ремонт. Члены экипажа поочерёдно направлялись в дом отдыха. Сильно пострадавшего при взрыве водорода старшину группы радистов Ф.Н. Галиенко перевели в службу наблюдения и связи, а позднее направили радистом в морскую железнодорожную артиллерийскую бригаду. Старпом В.М. Юсима по заключению медкомиссии перешёл на тральщик. Новым старшим помощником командира «Лембита» стал капитан-лейтенант Александр Георгиевич Михайлов, до войны плававший на судах торгового флота штурманом.

В ноябре 1942 года подводную лодку поставили в плавучий док. В блокадном Ленинграде для этой цели приспособили огромную деревянную баржу, в кормовой части которой были ворота (батопорт), наподобие ворот в шлюзовых камерах каналов. Ремонт завершился только 12 апреля следующего года. «Лембит» обрёл полную боеспособность лишь к июню 1943 года, когда рабочие и подводники совместными усилиями восстановили 2-ую группу аккумуляторной батареи. После подгонки аккумуляторной ямы под размеры новых элементов в ней разместили 8 баков отечественного и 52 американского производства.

Тем временем немцы и финны окончательно перекрыли выход из Финского залива, преградив путь подводным лодкам КБФ в открытую часть Балтики. Погибли все четыре советские субмарины, пытавшиеся в 1943 году прорваться сквозь двойную противолодочную сеть между островом Найсаар и полуостровом Поркалла-Удд, а также через минные заграждения противника. Командование КБФ временно прекратило попытки форсировать Финский залив.

Сквозь застеклённый участок палубы видна имитация аккумуляторной батареи.

Люк ведёт в прочную рубку для подъёма в ограждение мостика.

Станция погружения и всплытия. Управляя клапанами, сжатый воздух из баллонов ВВД подавали в цистерны главного балласта. Гидравлические манипуляторы открывали кингстоны и клапана вентиляции для заполнения этих цистерн.

Шахта выхода расчёта и подачи снарядов к артиллерийской установке.

Боевой поход 1 — 18 октября 1944 года.
В сентябре 1944 года Финляндия вышла из войны. Корабли Балтийского флота получили возможность финскими шхерными фарватерами выходить в открытую часть Балтики. Вчерашние враги предоставили советской стороне своих лоцманов, порты и ремонтную базу. С 1 по 5 октября 1944 года «Лембит» перешёл финскими шхерами в Балтийское море. Казалось бы, после того как исчезла самоубийственная необходимость прорываться через противолодочные рубежи в Финском заливе, от опытного командира можно ждать только новых боевых успехов. К сожалению, у Матиясевича не было ни исправной матчасти, ни опытного сплаванного экипажа, ни надёжных торпед.

Спустя почти два года непрерывного ремонта, техническое состояние подлодки оставалось плохим. Левая линия вала стучала и вибрировала, а через износ манжеты машинки вертикального руля была нарушена герметичность гидравлической системы. Из-за прогоревших глушителей дизелей разошлись швы съемного листа прочного корпуса в дизельном отсеке, из-за чего туда начала поступать вода. Забортная вода плескалась и в трюме центрального поста, куда она попадала через клинкет шахты лага, повреждённый в предыдущем походе взрывом водорода.

Не доставлял командиру радости и личный состав. В послевоенных мемуарах Матиясевича нет ни строчки о случае неудачного погружения в свежую погоду, когда в результате неправильных действий старшины трюмных, подлодка с дифферентом в 10 градусов уткнулся носом в грунт. Для восстановления плавучести пришлось возвращаться в шхеры. Однако в донесении он писал: «Впервые были в походе в море 15 человек, причем некоторые пришли лишь за несколько дней до выхода, как, например, командир БЧ-2-3».

Вечером 7 октября подлодка продолжила поход и в ночь на 11 октября заняла позицию на подходах к немецкому порту Кольберг. Разведотдел КБФ точно охарактеризовав район как полигон подготовки надводных кораблей Кригсмарине. Место постановки командир определял самостоятельно, после доразведки. Как и в 1941 году, Матиясевич поспешил разрядить свой минный магазин в течение первых же суток патрулирования, до вскрытия точного начертания фарватеров. Позднее выяснилось, что штурман «Лембита» неточно определил место корабля, поэтому мины оказались выставлены в двух милях севернее судоходного фарватера. Единственной жертвой заграждения (5 банок по 4 мины, минный интервал 50 м, углубление 2,4 м) стал рыболовный траулер «Шпрееуфер» (216 брт).

Манометры на магистралях

Гидравлическая машинка клапана вентиляции одной из балластных цистерн.

Главный осушительный насос

В отсек выходит переговорная труба.

После постановки мин субмарина пошла на север и действительно попала в район боевой подготовки немецких надводных кораблей. 12 октября «Лембит» дважды обнаруживал бывший броненосец «Гессен», отрабатывавший дневные и ночные артиллерийские стрельбы с миноносцами «Т-33» и «Т-34». Атака не состоялась из-за большой скорости и частого изменения курса соединения боевых кораблей.

13 октября командир решительно атаковал одиночное датское судно «Хильма Лоу» (2414 брт), шедшее с грузом угля из Готенхафена в Копенгаген. Залп двумя торпедами 53-27 оказался на редкость неудачен: одна из торпед затонула, пройдя 100-150 м, вторая прошла по загадочной траектории. Тем не менее, спустя час настойчивому Матиясевичу удалось занять выгодную позицию и повторить двухторпедный залп, который всё-таки отправил цель на дно.

На следующий день «Лембите» перезаряжали торпедные аппараты, а затем боролись с опутавшей подлодку рыболовной сетью, которая сильно стучала о корпус и демаскировала движение. Осознание плохого технического состояния лодки и недостаточной подготовки экипажа не могло не побуждать командира к осторожности. Тем не менее, в ночь на 15 октября сигнальщики обнаружили цель, опознанную как «тральщик». Сблизившись с целью в надводном положении «Лембит» выпустил торпеду, которая прошла под целью, не смотря на установку глубины всего 2 метра. Повторив атаку, подводники долго ждали взрыва, а затем лодку сильно тряхнуло – словно взрыв произошёл совсем рядом. Скорее всего торпеда описала циркуляцию и взорвалась неподалёку от «Лембита». Этот случае ещё раз подтверждает скверную репутацию изделия 53-27. В немецких документах упоминания об эпизоде отсутствуют.

17 октября субмарина пришла к острову Утё, хотя в цистернах оставалось ещё пять тонн топлива, которых хватило бы ещё на пять дней похода. Понятно, что командование не испытывало восторга от такого возвращения опытного командира. Так как соглашение о ремонте советских кораблей в Финляндии ещё не было урегулировано, поэтому подводной лодке для послепоходового ремонта пришлось идти в Кронштадт. С 30 октября по 14 ноября субмарина прошла докование, основной задачей которого было демонтаж критикуемого многими командирами подлодок противоминного устройства.

В отсеке находились четыре откидные койки для радистов и акустиков.

Рукоятка управления заслонкой вентиляции

Камбуз

Камбуз не имел выделенного помещения.

Боевой поход 28 ноября — 16 декабря 1944 года. 24 ноября «Лембит» покинул Кронштадт и к вечеру 1 декабря вышел на позицию у северо-западной оконечности Земландского полуострова. Лодка нацеливалась на коммуникацию между портами Данцигской бухты и Либавой, являвшейся главным пунктом снабжения прижатой к морю курляндской группировки. На этот раз Матиясевич в течение полутора суток наблюдал за районом и точно вскрыл начертание фарватера, после чего в трёх милях северо-западнее маяка Брюстерорт выставил 10 банок по 2 мины.

4 декабря тральщик М-460 обнаружил заграждение «Лембита» по всплывшим минам. До конца декабря немецкие корабли вытралили 17 мин, опознанных как британские якорные, без противотральных приспособлений, используемые для постановки с подлодок. Тем не менее, некоторый эффект от постановки всё-таки имелся. Опасность появление новых минных банок в северной части Данцигской бухты заставила немцев перебросить в этот район из Северного моря для систематического траления 11-ю флотилию тральщиков, а также воздержаться от привлечения крупных надводных кораблей для огневой поддержки войск в районе Мемеля в начале января 1945 года.

Между тем, в дизельном отсеке возникли нешуточные проблемы. 3 декабря вышел из строя один из компрессоров ВВД. Коллектор и глушитель правого дизеля прогорели окончательно. От заливания морской водой дизель спасала лишь импровизированная система, по шлангам отводившая воду в трюм. 9 декабря аналогичная течь обнаружилась и у левого дизеля, а в стойке 6-го цилиндра правого двигателя образовалась трещина.

Вражеские конвои, обнаруживались ежедневно, но выйти на дистанцию атаки не удавалось. Наконец, в предрассветных сумерках и тумане, 11 декабря подводники при помощи шумопеленгатора засекли очередной конвой. Через 35 секунд после двухторпедного залпа вблизи подлодки громыхнул столь сильный взрыв, что из-за поступления воды в уже имевшиеся щели «Лембит» с дифферентом в 12° провалился до глубины 62 м. Экипаж принял взрыв за попадание в транспорт, однако противник даже не заметил атаки. Вероятно, рядом с подлодкой взорвалась одна из выпущенных торпед, а немцы списали взрыв на самоликвидацию плавающей мины.

Тем временем, даже при нахождении на перископной глубине через захлопки глушителей внутрь прочного корпуса ежечасно поступало почти 2 тонны воды. Находиться на боевой позиции не было технической возможности и «Лембит» лёг на обратный курс. Тем не менее, после этого похода корабль был представлен к награждению орденом Красного Знамени, что и было реализовано 6 марта 1945 г.

Интересно, что при возвращении, следуя в подводном положении на перископной глубине, лодка ударилась о подводный предмет. В вахтенном журнале записано: «Удар получился мягкий, ПЛ как будто врезалась во что-то и выскочила до глубины 4 м с дифферентом на нос 10°». При осмотре в базе, кроме небольшой вмятины на волнорезном щите крышки торпедного аппарат, никаких повреждений не обнаружено. Позднее возникла версия о случайном таране и потоплении немецкой субмарины U 479. Между тем из документов противника следует, что на момент столкновения «Лембита» с неизвестным объектом, пропавшая без вести подлодка уже месяц не выходила не связь.

На шильде электромотора хорошо видны следы британского происхождения подлодки.

Вертикальный трап ведёт в прочную рубку.

Боевой пост управления вертикальным рулём. На переборке перед рулевой колонкой — машинный телеграф.

Перископ атаки ПА-7,5 — установлен при музеефикации «Лембита»

23 марта 1945 года «Лембит» вышел в следующий боевой поход. Два дня подводная лодка шла в сопровождении ледокола «Сампо». За это время льдами срезало ограждения правого винта и горизонтальных рулей, а корпус отшлифовало до серебряного блеска. 28 марта потекли дейдвудные сальники, в результате чего в трюм V отсека начала поступать вода, создающая дифферентующий момент.

30 марта, в первый день прихода на позицию, без доразведки, «Лембит» выставил минное заграждение в 10 милях северо-восточнее маяка Риксгафт. Оказалось, что банки выставлены близко к берегу, занятому нашими войсками, а противник ходит мористее на 5-10 миль. Сохранившиеся немецкие документы не дают оснований полагать, что постановка мин имела хоть какой-то успех. Возможно, на этих минах погиб 25 апреля германский сторожевик «Vs-343», пропавший без вести в этом районе.

«Лембит» оставался на позиции, но туман не давал атаковать проходящие корабли. 4 апреля произошла очередная авария: из-за износа золотника машинки вертикального руля началась утечка гидравлики и падения давления в гидравлической системе. В ночь на 6 апреля немецкая радиоразведка засекла передачу радиограмм Матиясевича, который докладывал в штаб бригады о минной постановке, сильной вражеской ПЛО и техническом состоянии субмарины, предупредив, что через сутки-двое вертикальный руль может окончательно выйти из строя. На следующий день в этот район прибыли эсминец Z 39 и миноносец Т 36, которые не смогли взять след подлодки и ограничились сбрасыванием многочисленных сковывающих серий, ложившихся иногда настолько близко, что субмарину сильно встряхивало.

10-го прогорел коллектор левого дизеля. На следующий день прогорел глушитель и вода полилась в цилиндры дизеля. В ночь на 11 апреля ввиду аварийного состояния корабля командир принял решение о возвращении в базу — снова на несколько суток раньше положенного срока. В своё оправдание Матиясевич писал: "Окончание ремонта и испытания некоторых механизмов закончены за полчаса до выхода. Ремонт по объёму был не меньше среднего и требовал тщательной проверки его качества, на что времени было явно недостаточно. Последние дни перед выходом личный состав и финские рабочие работали круглосуточно.… Третий поход подряд имелись мелкие и крупные поломки, в том числе одних и тех же механизмов. Это говорит о том, что ремонт «как-нибудь», как это имело место до сих пор, «на поход», не имеет смысла и может привести к серьёзным последствиям вплоть до гибели лодки. После похода в декабре 1944 г. я высказал в донесении свои соображения на сей счет, но они так и остались без последствий...".

Рубка гидроакустика

Шумопеленгаторная станция

Боевое патрулирование 13 июня — 8 июля 1945 год
«Вновь к боевым походам корабль был готов уже после окончания войны. Между 13 июня и 8 июля лодка несла дозор в районе острова Борнхольм, а 22 июля, в День ВМФ, принимала участие в морском параде в Таллине. Затем субмарина присоединилась к своему дивизиону, который теперь базировался на Либаву. А.М. Матиясевич командовал «Лембитом» до конца марта 1946 г. Впоследствии он возглавлял экипажи ещё нескольких подлодок, дивизиона строящихся кораблей, был на преподавательской работе в УОПП. Его карьера явно не пошла в гору, и в ноябре 1955 г. он уволился в запас в звании капитана 1 ранга. Одной из причин такого положения дел представляется то, что непосредственные начальники недолюбливали Матиясевича за неуживчивый характер, за то, что в своих донесениях он прозрачно намекал на то, что подлодки не добивались успехов во многом по вине командования, не обеспечивавшего в должной степени выполнения задач, в частности, не уделявших должного внимания судоремонту.

Начальники же, в свою очередь, мстили Алексею Михайловичу тем, что обходили его с наградами и оценками. Со временем это породило у него определённую ревность к «героям», особенно тем, кто получил свои Золотые звезды в конце войны на почве «головокружения от успехов». В 1985 г. ветеранские организации выходили с ходатайством повторно рассмотреть представление на награждение Матиясевича званием Героя Советского Союза, но оно было отклонено. Повторное ходатайство дало свой результат, и 24.12.1995 г. ему присвоили звание Герой Российской Федерации. Увы, Алексей Михайлович не дожил одиннадцати месяцев до этого момента. Несмотря на то, что успехи «Лембита» оказались сильно преувеличены по сравнению с реалиями, его командир, несомненно, являлся одним из наиболее грамотных и мужественных командиров подлодок советского ВМФ периода войны».
Источник: М.Э. Морозов, К.Л. Кулагин, "«Англичане» в Красном Флоте." («Морская коллекция» №10/2008)

IV отсек - дизель-электромоторный

Шестицилиндровый дизельный двигатель правого борта.

Органы управления дизельным двигателем производства британской компании Vickers-Armstrong's Limited.

Станция правого борта с электромотором-генератором производства Metropolitan Vickers Electrical Company (мощностью 395 л.с.).

Машинный телеграф и глубиномер в дизель-электромоторном отсеке.

Теперь немного об одной технической особоенности «Лембита» и о его послевоенной службе.
В качестве средства ПВО «Лембит» и «Калев» получили в Швеции зенитные 40-мм пушки производства Bofors. Перед погружением орудие с помощью электропривода убиралось в прочную шахту, скрытую в ограждении рубки. Цикл подъёма/спуска орудия занимал 60 секунд. Крышка шахты закрывалась гидравлическим приводом. Полагаю, идея "скрывающегося" в шахту, орудия, заимствована для «Lembit» и «Kalev» у первой серии британских лодок класса S. Они отличались оригинальной, убирающейся в герметичный «пенал», 76-мм артустановкой. Впрочем, в процессе эксплуатации британцы сочли такую конструкцию неудачной и заменили её на стандартную неубирающуюся. В большинстве флотов также пришли к выводу, что проще основательно смазывать палубное орудие и затыкать ствол пробкой, да на казенник натягивать кожаный чехол. Прицел же вовсе можно ставить лишь когда он потребуется.

В начале 1950-ых годов, в период роста скоростей реактивной авиации, орудия стали исчезать с палуб субмарин. Тогда же на «Лембите» опробовали идею об использовании шахты расчёта артиллерийской установки в роли шлюзовой камеры, через которую подводники в легководолазном снаряжении могли бы выходить из субмарины без затопления отсека. Вспоминает старший матрос Николай Черненко: "Уже летом нам на практике пришлось показать свою выучку легководолазному делу. По сути мы (двенадцать человек из команды ПЛ «Лембит», которому выпала честь) первыми оказались, кому довелось на практике, не в бассейне, а в морских просторах, испытать новые дыхательные легководолазные аппараты, при выходе из глубины.

Я уже говорил, что на «Лембите» было две рубки: командирская, для входа и выхода в боевом походе личного состава на мостик и артиллерийская рубка, через которую выносили к пушке снаряды, во время артиллерийских стрельб, (чтобы никто не мешал быстро доставлять снаряды на мостик). Было решено артиллерийскую рубку переоборудовать и приспособить для возможности выхода через неё из лодки на глубине. Для этого в рубке был подвешен тубус из толстой специальной эластичной и прочной резины, представляющий собой трубу диаметром достаточным для прохода только одного человека в легководолазном костюме с дыхательным аппаратом на груди (чуть больше диаметра самого выходного люка). Внутри тубуса проходил у его стенки, вертикальный трап. Основное и трудно выполнимое условие – полная герметичность в месте крепления тубуса к выходному, верхнему люку.
В нижней своей части тубус ни к чему не крепился и доходил чуть ниже пояса находящегося в рубке, если тот полностью опущен. Была создана и система заполнения и осушения рубки забортной водой."

Главная станция правого борта — пост управления одним из главных гребных электродвигателей.

Пускатели электромоторов

Дальше в истории «Лембита» начались непонятные итерации с классификацией и переименованиями. Январь 1946 года отмечен переводом «Лембита» в класс учебных подлодок и передачей в распоряжение учебного отряда подводного плавания им. С.М. Кирова в Кронштадте. В июне того же года субмарину переименовали в "У-1". Миновало ровно три года и вот, в январе 1949 года, изрядно потрёпанный корабль отнесли к классу средних подводных лодок, а в июне 1949 года "У-1" стала называться "С-85". В июне 1955 года «Лембит» разоружили и перевели в категорию учебно-тренировочных станций.

Старший матрос Николай Черненко в своих воспоминаниях рассказывает о том, как в Ломоносове разоружали устаревшие подлодки. Тогда от разделки на металл спасся только «Лембит» — его поставили рядом с плавбазой «Урал». Относительно присвоения статуса "подводная лодка-музей" у меня сильные сомнения. Высказывание матроса не подтверждается другими источниками.

Цитата: "В разоружении всех трёх лодок я принимал самое непосредственное участие, что касалось штурманского вооружения. Всё снятое с лодок штурманское вооружение: гирокомпасы, эхолоты, лаги, радио пеленгаторы, магнитные компасы перископы (командирский и зенитный) и пр. - увозилось в мастерские Шереметьевского дворца в Ломоносов. Перископы сдавались на склад. Разбирая на «Лембите» герметически-оптический нактоуз (ГОН), я взял себе на память одно из нескольких зеркал, которое хранил до последнего времени, пока не передал его в музей им. Маринеску в Петербурге. Каждый брал себе что-нибудь на память. Так помню, торпедист Моисеенко из Риги, снял с левого буля латунную планшетку с надписью «Лембит» на эстонском…

Сняли такую же планшетку и с правого борта. Грустно было видеть, как из боеспособного корабля, ещё недавно выполнявшего почти все боевые задачи с оценкой "отлично", за каких-то несколько дней наш красавец, легендарный «Лембит», превратился в "пустую бочку". По сути остались одни магистрали - трюмная система, обеспечивающая безопасность лодки от потопления и от пожара. Вроде бы главное, всё габаритное на месте: торпедные аппараты, но без торпед, дизели, но без топлива в цистернах, аккумуляторные ямы, но без аккумуляторов, артпогреб - без снарядов, артрубка-выгородка - без пушки, перископные шахты - без перископов. Дыры в корпусе от перископов, забиты деревянными стволами-пробками. В лодке стало как-то безжизненно, сиротливо и неуютно."

Органы управления дизельным двигателем правого борта

Главный вентилятор и венткороб

Дизельный двигатель производства британской компании Vickers-Armstrong's Limited

Круглые люки только в переборках отсеков-укрытий.

С 1957 по 1979 годы продолжается период нахождения бывшей подлодки в аренде заводом «Красное Сормово». Понятно, что на этом заводе в городе Горьком (ныне Нижний Новгород) выпускались дизельные подводные лодки, однако подготовка экипажей там не проводилась. Для чего понадобилась «Красному Сормово» учебно-тренировочная станция — непонятно. Байки о том, что заводчане на примере водонепроницаемого люка артустановки «Лембита» два десятка лет учились конструировать крышки ракетных шахт не выдерживают никакой критики. Напомню, что первые советские подводные лодки проекта 658 с ракетными комплексами Д-2 с БРПЛ Р-13 поступили на вооружение уже в 1959 году. Кто бы не интересовался люком артустановки «Лембита», но после 1959 года ему явно требовался другой источник вдохновения. Сказки о копировании горьковскими корабелами гидравлической системы субмарины, построенной по древнему британском проекту 1930-ых годов, тоже не стоит принимать во внимание.

Чем бы ни занимались горьковчане на борту «Лембита» достоверно известно, что об исторической субмарине вспомнили к XXX-летию победы в Великой Отечественной войне. В ранее упоминавшейся книге В.И. Гринкевича изложены следующие факты: "4 июня 1975 г. газета «Вечерний Таллин» поместила материал о подвигах «Лембит» с предложением поставить ее на вечную стоянку. Идея нашла понимание и поддержку. «Молодежь Эстонии» опубликовала подборку писем читателей с горячими одобрениями и выражениями согласия оказать помощь в восстановлении подводной лодки. Флотский офицер-политработник С. А. Смирнов стал активным приверженцем этой идеи и энергично «проталкивал» ее в самых высоких флотских инстанциях. Он добивался поддержки у городских властей, в правительственных учреждениях республики и страны". В сентябре 1979 года Смирнов пробил решение о передаче «Лембита» музею Балтийского флота.

Спустя шесть лет, 5 мая 1985 года, после окончания неспешного восстановительного ремонта, подводная лодка стала филиалом Музея Дважды Краснознамённого Балтийского Флота. В том же году «Лембит» поставили в гавани Пирита, на северо-востоке Таллина и открыли доступ посетителей на борт заслуженного корабля. Понятно, что ремонт проводили с использованием комплектующих, имевшихся на складах Балтийского флота. Так, например, вместо 40-мм шведской пушки производства концерна Bofors, на ограждении рубки установили отечественную 45-мм пушку 21-К.

V отсек - кормовой (старшинский)

Откидные койки для отдыха старшинского состава. В отсеке не сохранилась отделка красным деревом и утрачено штатное оборудование, например, аварийное управление рулями, второй компрессор сжатого воздуха на 275 атмосфер и т.д.

Люк снабжён резиновым тубусом, который позволял осуществлять выход из аварийной подлодки путём затопления отсека.

Для интересующей нас усталой подлодки 1990-ые годы отметились прямо-таки калейдоскопом событий:
• В 1991 году Эстония вышла из состава СССР и «Лембит» стал одним из символов восстановления независимости.
• 27 апреля 1992 года плавучий филиал музея ДКБФ захватили вооружённые отряды Департамента охраны края Эстонии, которые подняли над лодкой флаг Эстонии.
• 2 августа 1994 года «Лембит» вновь стал «Lembit» и под этим именем вошёл в состав ВМС как корабль №1, соответственно, на нём подняли флаг ВМФ Эстонской республики.
• В октябре-ноябре 2001 года подводная лодка прошла ремонт на Балтийском судоремонтном заводе в Таллине. Поскольку шторм разрушил причал в Пирита, она стояла в гавани Хундипеа без доступа посетителей.
• Утром 8 декабря 2002 года «Lembit» пережил сильный пожар, во время которого погиб вахтенный матрос. Предположительная причина возгорания — масляный отопительный радиатор. Ремонт центрального поста, рубки и её ограждения, восстановление систем электроснабжения, вентиляции обошёлся эстонской казне более чем в 15 000 евро.
• В 2004 году субмарину, восстановленную после пожара, перевели в Лётную гавань Таллина, где вновь открыли для посещения.
• Подлодка находилась на плаву до 21 мая 2011 года, когда, по специально построенному слипу, её вытащили на берег. Субмарину транспортировали в здание филиала Морского музея, разместившегося в Лётной гавани (перед Октябрьской революцией в гавани построили два ангара для гидропланов).
• 12 мая 2012 года экспонат музея, которому наконец обеспечили сухое хранение, принял первых экскурсантов.

Ледокол «Суур Тылль»

Ледокол «Суур Тылль» (он же «Царь Михаил Фёдорович» он же «Вяйнямёйнен», он же «Волынец»).

Характерная форма носовой оконечности ледокола

Носовая надстройка и ходовой мостик

На носовой палубе находится брашпиль (электрическая машинадля отдачи и выборки якоря) и винтовые стопоры якорных цепей (винтовой шпиндель зажимает колодки, которые фиксируют цепи).

Правое крыло ходового мостика

Ледокол построен по заказу России на немецкой верфи, в 1914 году.

Кормовой командный мостик

Под крылом кормового мостика

Кормовая палуба

Светововые люки

Буксирная лебёдка

Грузовая стрела

Буксирная серьга

Дымовая труба

В тяжёлых льдах, при буксировке вплотную, форштевень судна упирался скулами в кранец или в брус, огибающий вырез на корме ледокола.

Каюта капитана

Штурманская рубка

Нактоуз

Стол для работы с картами

Главная палуба. Коридор левого борта.

Порванное звено якорной цепи

Носовое машинное отделение

Паровая машина, приводившая в движение носовой винт. Крышки цилиндров высокого, среднего и низкого (крайняя левая) давления.

Подшипник гребного вала носового винта

Между станиной паровой машины и подшипником под серым кожухом укрыта шестерня — привод валоповоротного устройства (красно-чёрный маховик позволяет провернуть гребной вал).

Носовое котельное отделение

В носовом отделении установлено два котла, которые обращены топками в нос.

Табличка изготовителя

Насосное отделение.

Кормовое котельное отделение

В ходе модернизации 1952 года котлы переведены с угля на мазут — отпала надобность в тяжёлом труде кочегаров.

Вид в проход позволяет оценить размер котлов.

Форсунки, встроенные в дверцы топок.

В кормовом отделении установлены четыре котла

Одна из форсунок, установленных в 1952 году.

Страна-производитель: Швеция.

Кормовое машинное отделение

Крышки цилиндров двух паровых машин, приводивших в движение два гребных винта.

Рулевая машина (с паровым приводом).

Трапы между станинами паровых машин в кормовом отделении.

Таблица управления машинами по звонкам.

Пограничный корабль PVL 109 «Valvas»

Экспонат Морского музея Эстонии относятся к многочисленному семейству "180-футовых" гидрографических судов Береговой охраны США, построенных в период Второй мировой войны. Суда обеспечения и производства гидротехнических работ предназначались для оборудования театров военных действий навигационными средствами дальнего и ближнего действия (маяки, буи, ограждения и т.п.). Таким образом, их служба заключалась в установке новых, ремонте вышедших из строя и обслуживании навигационных систем и сооружений на реках, в гаванях и портах. В 1942-1944 годах американцы произвели 39 кораблей этого типа в трёх незначительно отличавшихся модификациях: A, B и С. Всю серию, за исключением USCGC «Ironwood», построили предприятия в городе Дулуте, расположенном на северном берегу озера Верхнее, в самой западной точке Великих озер.

Одним из "180-футовиков" модификации С (по имени головного корабля этот тип назывался «Iris») стал USCGC «Bittersweet» (WAGL-389), заложенный 16 сентября 1943 года, на верфи Zenith Dredge Company. Интересно, что эта, основанная в 1905 году, организация, до Второй мировой войны занималась исключительно портовым строительством. За судостроение фирма впервые взялась лишь в 1942 году. До 1948 года Zenith Dredge Company построила для Береговой охраны и для ВМС США тридцать три вспомогательных судна разных типов.

В соответствии с традициями US Light House Service (служба маяков США, в 1939 году объединённая с береговой охраной) суда для обслуживания навигационного оборудования в море (buoy tender) получали имена по англоязычным названиям североамериканских растений. Интересующий нас bittersweet это древогубец американский или древогубец лазящий (латинское название Celastrus scandens) – крепкая многолетняя лоза в дюйм и более у основания, а в длину достигающая девяти и более метров. Быстрорастущие стебли древогубца, цветом от жёлто-зелёного до коричневого, могут опоясывать стволы и ветви других растений, вызывая их повреждения, а иногда и гибель.
Источник: Missouri Botanical Garden - Celastrus scandens

Основные измерения "180-футовиков" таковы: водоизмещение 1000 тонн, длина – 54,9 м, ширина – 11,3 м, осадка – 3,7 м. Два главных дизельных двигателя Cooper Bessemer GND-8 (каждый мощностью 750 лошадиных сил) приводили в действие два генератора Westinghouse, работавших на электродвигатель, вращавший единственный винт. Отмечу, что "180-футовики" модификации C, к которым относился и «Bittersweet», отличались от более ранних типов A и B большей мощностью на валу (выросла с 1000 до 1200 л.с.) и увеличенным запасом топлива – дальность плавания экономическим ходом достигала 1700 миль. По проекту суда всех трёх модификаций развивали максимум 13 узлов, скорость экономического хода составляла 8,3 узлов.
Желающие могут ознакомиться с видеороликом GND-8 Diesel Mains, записанным в 1993 году в машинном отделении типичного 180-футового гидрографического судна «Planetree» (WLB-307).

Проект, по которому строились гидрографические суда, предусматривал плавание во льдах, благодаря чему достигалась возможность выставлять буи и вехи до начала навигации, а также снимать их после завершения таковой. Между тем, каждая дополнительная неделя навигации, к примеру, на Великих озёрах, положительно влияла на экономику прибрежных районов. Соответственно, гидрографические суда в районе ватерлинии получили утолщённые листы наружной обшивки, усиленный набор в районе возможного контакта со льдом, называемом ледовым поясом. Носовая оконечность корпуса кораблей этого проекта обрела характерную «ледокольную» форму. Вместе с тем, корабли имели обводы, придающие им неплохие мореходные свойства, особенно в сравнении с бочкообразным корпусом классического ледокола.

Противолодочное вооружение типичного "180-футовика" состояло из пары простейших бомбосбрасывателей на корме корабля и двух Mousetraps. Мышеловками в американских ВМС и береговой охране называли пусковые установки 183-мм противолодочных реактивных снарядов, наследников британских Hedgehog. Артиллерия представлена установленной за дымовой трубой 76-мм полуавтоматической зенитной пушкой Mark 22 и парой 20-мм автоматических орудий Oerlikon на крыше основной надстройки. По состоянию на 1945 год команда состояла из шести офицеров и семидесяти четырёх членов экипажа.

11 ноября 1943 года «Bittersweet» спустили на воду. Конкретно этот корабль обошёлся североамериканскому налогоплательщику в 926 769 долларов США. Примерно столько же стоили и остальные суда этой серии. 11 мая 1944 года «Bittersweet» отправился к месту службы – в 17-й район береговой охраны. По реке Святого Лаврентия корабль вышел из вод Великих озёр в Атлантический океан, затем через Панамский канал проследовал в Тихий океан, поднялся на север, вдоль восточного побережья США, с заходом в Сан-Франциско и, наконец, 19 ноября 1944 года прибыл в Кадьяк. Порт находился на одноимённом острове, лежащем приблизительно в 90 км от южного побережья Аляски. Кроме обычной гидротехнической деятельности экипаж судна занимался поисково-спасательным операциями, медицинским снабжением и контролем рыболовства. Любопытно, что не смотря на войну с Японией, «Bittersweet» в 1945 году отправили на небольшую модернизацию. Гидрографическое судно получило радар SL1, гидролокатор QBE-3A и четыре противолодочных бомбомёта.

После окончания Второй мировой войны к задачам «Bittersweet» добавилась борьба с транспортировкой наркотиков и другие полицейские функции. До 30 июня 1964 года корабль базировался на Кадьяк. Затем его перевели на самый юг штата Аляска – в порт Кетчикан на острове Ревильяхихедо. В 1965 году Береговая охрана США сменила код гидрографических судов (с WAGL на WLB) и «Bittersweet» стал WLB-389. Стоит отметить, что в 1966 году корабль прошёл модернизацию, в ходе которой с него убрали часть вооружения, переделали надстройку. В результате выросло водоизмещение и увеличилась осадка (до 4,45 метров). Максимальная скорость снизилась с 13 до 11,9 узлов.

Служба «Bittersweet» продолжалась до середины 1976 года, когда корабль отправили на капитальный ремонт в Балтимор, штат Мэриленд. В рамках программы продления службы обновлялись двенадцать судов типа «Iris». Рабочие ремонтной базы в Кертис Бэй заменили дизельные двигатели, электропроводку, распределительные щиты, провели капитальный ремонт основного электродвигателя и его систем управления. В ходе работ значительно расширился передний трюм. Меньшая чем по проекту численность экипажа позволила улучшить условия для команды, создав более просторные каюты. Кроме того, суда получили носовое подруливающее устройство для улучшения маневренности. Программа капитального ремонта 12 судов постройки военного времени обошлась казне в 17,5 миллионов долларов США.

В 1978 году обновлённое судно перевели в Вудс-Хоул, штат Массачусетс (Юго-восточный сектор Новой Англии береговой охраны США) где использовали для гидротехнических и ледокольных работ. Кроме того, «Bittersweet» участвовал в операциях по ликвидации разливов нефти, а также работал мобильной лабораторией в Международном ледовом патруле, собирая гидрографические данные и информацию с дрейфующих буев на Большой Ньюфаундлендской банке. На этой обширной шельфовой отмели в Атлантическом океане сталкиваются холодное Лабрадорское течение и тёплое течение Гольфстрим. Часто встречающиеся у острова Ньюфаундленд туманы и айсберги представляют значительную опасность для судоходства.

В 1991 году «Bittersweet» вновь прошёл капитальный ремонт. Тем не менее, в 1990-2000-ые годы старые гидрографические суда вывели из состава Береговой охраны США, им на смену шли 225-футовые представители класса «Juniper». Часть устаревших кораблей пошла на продажу, а «Planetree» и «Iris» до сих пор находятся на консервации в заливе Сэсун (штат Калифорния), на якорной стоянке резервного флота США.

Предпоследний в производственной серии USCGC «Acacia», он же последний из остававшихся в строю "180-футовиков", списали 7 июня 2006 года. Сохранить и музеефицировать «Acacia» пожелали несколько штатов. После странствий между Индианой и Иллинойом, бывший гидрографический корабль попал в Национальный исторический музей судна «City of Milwaukee» на озере Манисти (штат Мичиган).
Что касается верфей военного времени, то в 2004 году Дулут получил один из списанных кораблей этого типа (USCGC «Sundew») и превратил его в музей. Однако в 2009 году падение доходов от туризма вынудило город продать старое судно частным лицам, которые вновь вывели его на Великие озёра.

Впрочем, старые посудины ещё могли послужить небогатым государствам в качестве патрульных кораблей. Некоторое количество гидрографических судов, построенных в годы Второй мировой войны, в порядке помощи передали другим странам (в частности, Нигерии, Гане, Доминиканской Республике, Сальвадору). Не стал исключением и «Bittersweet», который списали 18 августа 1997 года. В это время 20 эстонских моряков уже проходили двухнедельную подготовку в США. Заметьте, насколько сильно сократился экипаж относительно штатов военного времени.

5 сентября 1997 года в базе Береговой охраны Вудс-Хоул «Bittersweet» передали новым владельцам. На следующий день старый корабль под эстонским флагом и с новым именем начал переход через Атлантику. 27 сентября 1997 года «Valvas» («Бдительный») прибыл в Таллин. На корабле в Эстонию прибыли запасные части, спасательное оборудование, две лодки и учебные материалы для библиотеки Школы пограничной охраны.

Сначала эстонцы использовали американский подарок на ледокольных работах, но его машина оказалась слабовата. Пришлось выделить для работ в Пярнуском заливе многоцелевое судно «EVA-316» (бывшее «Lonna» финской постройки 1980 года, приобретённое Эстонией в 1995 году). Некоторое время «Valvas» служил учебным судном для курсантов Морской академии. Единственным его вооружением стала 25-мм двуствольная автоматическая корабельная артиллерийская установка 2М-3 советского производства. Эстонцы установили её на площадке за дымовой трубой, там, где когда-то находилась 76-мм зенитная пушка Mark 22.

Старому кораблю довелось принять участие в спасательной операции у острова Вайндлоо. В ночь с 5 на 6 марта 2006 года грузовое судно «Runner 4», перевозившее 5398,9 тонн алюминия, затонуло после столкновения с грузовым судном «Святой апостол Андрей», зарегистрированным на Мальте. На момент затопления на судне находилось 163 тонны различных нефтепродуктов. Возникшая после кораблекрушения утечка топлива привела к загрязнению морской среды. Ликвидация разлива и сбор нефти в битом льду осложнялись погодными условиями.

Через неделю после того, как судно затонуло, Эстонская пограничная служба отправила уже известное нам многоцелевое судно «EVA-316» для очистки акватории. Финские суда «Hylje», «Halli» и «Seili» также участвовали в операция по ликвидации разлива и сбору нефти с использованием ковшового нефтесборщика Lamor. Окончательно проблему устранили только 12 ноября 2006 года, когда спасательное судно «Geosund» норвежской компании Frank Mohn Flatoy AS закончило выкачивать нефтепродукты с корабля, затонувшего на глубине 58 метров. Всего норвежцы извлекли 114 кубометров водонефтяной смеси. Стоимость работ составила 36,38 миллионов крон. Какую роль в спасательной операции сыграл «Valvas» мне установить не удалось.

В начале 2010 года в связи с ростом расходов на эксплуатацию и ремонт старого корабля, а также из-за появления у Эстонии более новых судов, «Valvas» списали со службы в пограничной охране. В 2012-2013 года с него постепенно снимали механизмы, которые ещё можно было как-то использовать. В июле 2014 года судно передали в Эстонский морской музей.

Пограничный корабль PVL 106 «Maru»

Пограничный корабль «Viima» был построен в 1964 году компанией Oy Laivateollisuus Ab Shipyard в Турку. В переводе с финского его название означало холодный пронизывающий ветер. Корабль патрулировал преимущественно в Ботническом заливе. В 1995 года Финляндия передала его Эстонской Республике.

В Пограничной охране Эстонии бывшему финскому сторожевику присвоили номер PVL-106 и название «Maru». Интерес вызывает лишь один эпизод из его недолгой службы в новом подданстве: участие в конфликте между Эстонией и Латвией, известный как «война шпрот». Конфликт произошёл в 1995 году из-за прав на рыболовство в Рижском заливе. В 2010 году устаревшее судно списали и с 2012 года оно находится в Эстонском морском музее.

Патрульный катер PVL 105 «Torm»

Пограничный катер P105 «Torm» — бывший норвежский сторожевой катер P968 «Arg» постройки 1966 года. Катера типа «Storm» имею занятную историю. В первые послевоенные годы Королевский Норвежский Военно-морской флот состоял в основном из потрёпанных войной кораблей. По мере их износа возник вопрос о том, каким быть флоту. Состоялась дискуссия между сторонниками небольшого количества крупных кораблей, и теми, кто считал, что ВМС должны состоять из множества небольших единиц. Надо признать, что аргументация последних оказалась более чем убедительна:
• Состояние норвежской экономики не позволяло строить в достаточном количестве крупные военные корабли.
• Протяжённость побережья Норвегии требовала большого числа патрулей.
• Характер прибрежных вод (обилие фьордов, шхер, островов) удобен для действий небольших кораблей.
• Членство в блоке НАТО позволяло рассчитывать на поддержку ВМС союзников, имевших в своём составе авианосцы и другие крупные боевые корабли.

Таким образом, в 1960 году возобладала точка зрения сторонников флота из множества небольших кораблей. В мирное время катера, фрегаты и корветы должны были нести патрульную службу, а в военное время препятствовать высадке вражеских десантов на побережье. Тактику заимствовали у британских Прибрежных сил: комбинированное применение торпедных и артиллерийских катеров. Опыт боевого применения у норвежцев имелся изрядный – с 1940 года они воевали в составе Королевских военно-морских сил на «Восперах», а затем на «Москито».

У борта катера лежит буксируемый электромагнитный трал, имитирующий магнитное поле крупного судна, тем самым вызывающий у морских мин срабатывание электромагнитных взрывателей. На палубе трала — леера и тросовая механика для привода руля.

В соответствии с выбранной доктриной скандинавы приступили к оснащению своего флота малотоннажными боевыми кораблями. По проектам капитан-лейтенанта Харальда Хенриксена на норвежских верфях строились многочисленные торпедные, патрульные катера классов «Storm», «Snogg» и «Hauk». Жена Хенриксена в феврале 1966 года стала крестной матерью одного из первых сторожевых катеров типа «Storm». Спущенный на воду при её участии KNM «Skjold» (P 963) построила судостроительная компания Umoe Mandal AS на верфи, расположенной в коммуне Мандал. Обратите внимание на префикс KNM, это аббревиатура от Kongelig Norske Marine (Королевский норвежский флот).

Первоначально катера типа «Storm» вооружались двумя пушками – носовой 76-мм Bofors L/50 и кормовой зенитной 40-мм пушкой Bofors L/70. Однако, в середине 1960 годов норвежский концерн Kongsberg Defence & Aerospace, при финансовой поддержке ВМФ США, создал противокорабельную ракету Penguin Mk 1. Ракета создавалась специально для действия в прибрежных шхерных районах и должна была обеспечивать надежную селекцию целей на фоне сильно пересеченного побережья. Специфические природные условия Скандинавского полуострова, побережье которого изобилует извилистыми узкими заливами ограничивали применение радиолокационных головок самонаведения. Поэтому Penguin оснастили инфракрасной ГСН.

В 1972 году новое оружие поступило на вооружении Королевского норвежского флота. ПКР Penguin предназначалась для вооружения катеров и береговых противокорабельных ракетных комплексов. Специально для кораблей малого водоизмещения норвежская оборонная промышленность разработала лёгкие ненаводящиеся палубные установки. Сначала на корме катеров типа «Storm» установили шесть таких пусковых, однако вскоре их число уменьшили до четырёх. Разумеется, после такой модернизации ударные возможности малых боевых кораблей качественно выросли.

Двадцать катеров типа «Storm» находились на вооружении ВМС Норвегии на протяжении четверти века. К началу 1990-ых годов их начали выводить из боевого состава в связи со снижением вероятности войны и последовавшим общим сокращением флота. После снятия ракетно-артиллерийского вооружения, семь катеров типа «Storm» в 1994—2001 гг. норвежцы подарили флотам Латвии («Gnist», «Hvass», «Traust»), Литвы («Kjekk», «Skudd», «Steil»), Эстонии («Аrg»).

Вот так, в 1994 году Эстония получила разоружённый норвежский катер P968 «Arg». Корабль лишился пусковых установок противокорабельных ракет, пушек и характерного купола антенны РЛС над рубкой. На новом месте службы катеру присвоили имя «Torm» (в переводе с эстонского – шторм, буря), а также вооружили советской универсальной 25-мм спаренной артиллерийской установкой 2М-3М и зенитной 40-мм пушкой Bofors L/70. В качестве патрульного катера P105 «Torm» служил в Пограничной охране Эстонии до 2007 года. Когда старый корабль исчерпал ресурс двигателя, его списали, а в 2008 году передали в Эстонский морской музей.

Патрульный катер P 401 «Grif»

В начале лета 1992 года Верховный Совет Эстонской Республики принял рискованное постановление, объявлявщее все имущество Советской Армии на территории Эстонии собственностью республики. 3 июля 1992 года это неосторожное решение, повлекшее за собой конфликты со стрельбой было отменено. Командующий Кайтселитом (добровольческое военизированное формирование) разослал по дружинам телефонограмму, требующую «прекратить до особого распоряжения акции против оккупационных войск».

В тот же смутный период конкурирующая националистическая организация Центр Оборонной Инициативы (ЦОИ) попыталась заработать авторитет захватом двух пограничных сторожевых катеров проекта 1400М, находившихся в порту Миидуранна. Прошёл совершенно достоверный слух, что не имевшие хода посудины через Финляндию переправят в Ливию для продажи Муамару Кадаффи. Инициативные эстонские националисты привлекли для захвата кайтселитовцев из числа сочувствующих и столь же сочувствующего капитана траулера, который обещал отбуксировать катера при условии компенсации стоимости потраченного топлива.

Рано утром 8 июня 1992 года вооружённые националисты заняли порт рыболовецкого колхоза имени Кирова. Капитану порта запретили использовать телефон и рацию и потребовали разрешить отбуксировку катеров. Под дулом пистолета разрешение было дано. Захватчики прицепили трофеи к рыболовному судну и увели их в море. Капитан порта известил погранохрану Эстонии о происшествии. Пограничники, на недавно полученном из Швеции катере, догнали новоявленных пиратов. Однако, капитан безоружного пограничного катера не рискнул затевать морской бой.

Оба катера нуждались в ремонте, поэтому стояли у берега и использовались учебных целях. Один катер нашёл приют в Пярну. Второй — тот, что сейчас стоит в музее, попал в Хаапсалу, в распоряжение Лаанемаской роты егерей. Егеря хотели назвать корабль в честь одного известного эстонца, который в 1917 году придумал добровольные военизированные дружины, позднее ставшие Кайтселитом. В 1918—1919 годах Йохан Питка командовал военно-морскими силами Эстонии. В этой должности он тесно взаимодействовал с британскими интервентами в операциях против войск и флота молодой Российской Советской Республики. В начале февраля 1919 года по приказу, в то время капитана, Питка, на острове Найссаар были расстреляны моряки с российских эсминцев «Спартак» и «Автроил» сдавшихся британским кораблям в ходе известной авантюры. В более поздние годы этот деятель занимался политикой в Эстонии, потом фермерствовал в Британской Колумбии, затем руководил чем-то вроде эстонской потребкооперации, а в 1940 году и вовсе уехал в Финляндию. В 1944 году Питка вернулся в Эстонию, призвав к сопротивлению Красной армии любой ценой.

Тем временем, в Эстонии неспешно кипели удивительные политические процессы. 18.08.1944 назначенный Национальным комитетом временным президентом Юри Улуотс приступил к формированию правительства во главе с Отто Тиифом. На следующий день Юри Улуотс вышел в эфир с призывом приложить все силы для борьбы с наступающими войсками Красной Армии и вступать в германские коллаборационистские формирования. Отставной контр-адмирал сформировал под эти задачи независимую от немцев «Боевую группу адмирала Питка».

17 сентября началась эвакуация немецких войск из Таллина. 21.09.1944, на башне «Длинный Герман» в Таллине рядом с германским военным флагом торжественно поднялся сине-чёрно-белый флаг Эстонии. Однако 22 сентября столицу Эстонии заняла Красная армия и правительство Отто Тийфа прекратило своё двухдневное существование. Ну а неистовый эстонский адмирал Питка пропал без вести.

Казалось бы, на редкость достойная кандидатура для именования честно угнанного катера. Как ни странно, попытке увековечить имя эстонского адмирала на борту неходовой посудины воспротивился Ассо Коммер – инструктор стрельбища в Пярнуском филиале Лиги обороны Эстонии. Год спустя этот удивительный персонаж от имени своей дружины откажется от захвата бывшей советской военной базы в Палдиски, разумно полагая, что ещё не все войска выведены, а значит можно нарваться на пулю. В ответ эстонские власти снимут его с должности и расформируют подразделение, но оба этих распоряжения «не сработают». 4 сентября 1993 года Ассо Коммер и двое его подельников организуют убийство бизнесмена Павла Калмыкова. 26.11.1993 при попытке ареста Коммер подстрелит двух полицейских. За эти шалости боевой эстонскому националисту впаяют шесть с половиной лет тюремного заключения, но отсидит он только пять. Потом ещё будет эпизод с поеданием домашней кошки в ходе курса выживания, но это уже совсем другая история.

Вот этот-то титан эстонской демократической мысли и сообразил, что негоже называть чужое движимое имущество в честь Йохана Питки. Ведь катер могут отнять, а может его придётся затопить, ну или продать. Получится нехорошо и обидно для памяти адмирала. На этот случай новые иезуиты заготовили для тогдашней оппозиции стратегическую обиду – кораблику дали имя «Эдгар». Теперь, случись с со старой калошей что-то неприятное, от этого должен был сильно расстроиться председатель Центристской партии Эдгар Сависаар.

Уже после окончания боевой операции исполнители узнали, что угнанные катера дожидались в рыболовецком порту передачи пограничной охране Эстонии. К моменту захвата националистами посудины находились под арестом, потому что некая АО «Фавора» пыталась провернуть с ними какую-то мутную сделку. Эстонские власти конфисковали их и хотели передать в собственную пограничную охрану.
Погранслужба и правительство долго отбирало катера у воинственных националистов. В итоге они вошли в состав флота под номерами P401 «Гриф» (бывший «Эдгар») и Р402 «Леопард». 25.02.2001 оба катера списали по старости. «Леопард» разобрали, а «Гриф» передали Морскому музею. 1 ноября 2001 года стоящий у причала «Гриф» был потоплен сильным штормом. Его подняли, подремонтировали и теперь он часть береговой экспозиции Морского музея Эстонии.

Дополнительно: На пути к егерству через пиратство.: kazak1971 — ЖЖ

Патрульный катер P 421 «Suurop»

В июле 1956 году судостроительная компания Rauma-Repola заложила на своих верфях в городе Раума первый из восьми тральщиков типа «R». Головной корабль «Rymattyla» вступил в строй 20 мая 1957 года. Следующим стал «Rihtniemi», введённый в эксплуатацию 21 февраля 1957 года. Ещё три тральщика того же типа финские ВМС заказали у компании Oy Laivateollisuus Ab. Они строились в Турку, по изменённому проекту, поэтому получились несколько крупнее. В 1959 году эта тройка также пополнила корабельный состав ВМС Финляндии. Следует отметить, что моряки ценили катера типа «R» за низкий расход топлива и хорошие мореходные качества.

К концу 1960-х годов все пять тральщиков переделали в патрульные катера, соответственно переназначив их в патрульную флотилию, а позднее в 7-ю ракетную флотилию. Мне неизвестно, изменилось ли при этом их вооружение, подобно норвежским артиллерийским катерам, получившим примерно в тот же период, противокорабельные ракеты. Затем катера типа «R» стали использовать как для патрульной службы, так и в качестве противолодочных кораблей. В 1971 году финны, всё по тому же, улучшенному проекту, построили ещё три патрульных катера типа «R» для береговой охраны Колумбии.

Между тем, XX век подходил к концу, катера морально устарели, их пора было заменить на современные корабли. Даже колумбийцы списали катера финской постройки (в 1984, 1990 и 1997 годах). Не удивительно что в 1999 году финны не то продали, не то подарили эстонцам «Rymattyla» и «Rihtniemi», пустили на слом «Ruissalo», а ещё два катера выставили на продажу. О судьбе «Raisio» сведений нет, а вот «Roytta» и сейчас работает в Хельсинки как прогулочное судно «Vartiovene 55».

Вот так молодая прибалтийская демократия обрела два тральщика. Полагаю, что в Эстонии эти боевые единицы в роли минно-тральных кораблей (Miinijahtija) не использовались. Префикс в номере P421 говорит о том, что эстонцы классифицировали их как патрульные суда (Patrulllaev). Катерам, разумеется, дали красивые эстонские имена, вероятно, взятые из довоенного прошлого Эстонии.

В работе Павла Петрова «Военно-морские силы Эстонии 1918–1940 гг» есть следующие строки: "Тральщики «Ristna» и «Sourop» являлись бывшими русским тральщиками №№ 18 и 19, проданными Финляндией Эстонии весной 1920 года". Справедливости ради отметим, что тральщики Первой мировой войны являли собой бывшие пароходы «Апостол Павел» и «Апостол Пётр». Тральщик «Rymattyla» назвали «Suurop», предположительно, по имени полуострова Суурупи, расположенного на северном побережье Эстонии. Бывший «Rihtniemi» переименовали в «Ristna» в честь самого западного маяка на острове Хийумаа.

Теперь немного о судьбе этих тральцов. Минный заградитель «Ристна» (оцените низкое коварство плохих советских оккупантов – они цинично оставили кораблям их эстонские имена) прошёл войну в КБФ и был продан на слом уже в 1950-ых годах. Минный заградитель «Суроп» в годы войны погиб на Балтике.
Не удивлюсь, что эстонские власти обратились к истокам своей государственности и повторно использовали имена кораблей 1920-ых годов. Кстати, имя «Lembit» тогда носила канонерская лодка. Из тех же лет заимствованы названия других современных кораблей: «Olev», «Sulev» и другие.

«Suurop» использовался в учебных целях, пока в 2005 году не был списан. В ноябре 2007 года министерство обороны объявило открытый аукцион по продаже списанного катера. Начальную цену назначили в 850 000 крон. Однако никаких заявок не поступило и со временем никому не нужный «Suurop» передали в Морской музей Эстонии.

Любопытная особенность экспоната: на полубаке – модернизированная советская спаренная 23-мм зенитная установка ЗУ-23-2 (сами пушки отсутствуют). Судя по гравировке на шильде это 23M 77, один из четырёх вариантов финской установки SAKO 23 mm/87. Она оснащена силовыми приводами, поэтому ею может управлять один человек. При необходимости, два 23-мм ствола в орудийном станке M85 могут быть заменены французским ПЗРК Mistral. Отметки на шильде говорят о ремонтах, проведённых с 1980 по 1998 годы.

Тральщик EML 414 «Kalev»

20 июня 1964 на стапелях западногерманской компании Kroger-werft в Рендсбурге заложили сторожевой корабль «Frauenlob» проекта 362B. Своё название он получил в честь лёгкого крейсера имперского германского флота «Фрауенлоб» (класс «Газелле»). В составе разведывательных сил Флота открытого моря крейсер участвовал в нескольких сражениях Первой мировой войны. 31 мая 1916 года в одном из эпизодов Ютландского сражения, в хаотичном ночном бою, «Фрауенлоб» получил торпеду от британского лёгкого крейсера «Саутгемптон». Немецкий крейсер перевернулся и затонул вместе с большей частью экипажа.

Названный в его честь сторожевик вступил в строй 27.09.1966 года, а с 1 января 1968 года его переклассифицировали в прибрежный тральщик-искатель мин (Binnenminensuchboot). «Фрауенлоб» являлся головным в серии из десяти кораблей береговой охраны, модернизированных в тральщики по проектам 394, 394A, 394B. Небольшие корабли, водоизмещением 246 тонн, имели следующие основные размеры корпуса: длина 38 м, ширина 8,2 м, осадка 2,2 м. Два дизельных мотора «Мерседес-Бенц» 820 ЛБА, мощностью по 1100 л.с. каждый вращали два винта, благодаря чему тральщик типа Frauenlob мог развивать скорость до 14 узлов. Артиллерийское вооружение было представлено широко известной 40-мм автоматической пушкой шведского концерна Bofors. Кроме неё, корабли получили минные рельсы, а также акустический, магнитный и контактный тралы. Экипаж состоял из 24 человек, в их числе 4 офицера.

За три десятка лет никаких особо примечательных эпизодов в службе этих кораблей отмечено не было. В феврале 1995 года немцы исключили из состава флота пять тральщика типа Frauenlob. Спустя пару лет, 16.07.1997, они подарили Эстонии два списанных корабля. В сентябре того же года прибалты ввели их в строй. M2663 «Minerva» (античная богиня мудрости и справедливой войны) превратилась в M414 «Kalev», а M2664 «Diana» (в римской мифологии — богиня растительного и животного мира, охоты, женственности и плодородия) трансформировалась в M415 «Olev» (в переводе с эстонского "бытие").

28 июня 2001 года немцы списали ещё один тральщик: «Undine» (в мифах народов Европы – русалка, дева с рыбьим хвостом вместо ног, живущая в море). Очередной подарок проследовал в Эстонию уже хорошо протоптанной тропой. По новому месту службы корабль нарекли «Vaindlo» - в честь самого северного эстонского острова Вайндлоо, на котором с 1718 года установлен маяк).

28 июня 2002 года строй Deutsche Marine покинула «Loreley». Лорелея – прекрасная сирена Рейна, заманивающая своим пением корабельщиков и рыбаков к опасным камням. Полагаю, эстонские моряки были особенно рады этой русалке – корабль изначально предназначался для разборки на запчасти с целью ремонта тральщиков типа Frauenlob.

Тральщик EML 415 «Olev»

По завершении службы Эстонской республике судьба бывших немецких тральщиков сложилась по-разному. «Kalev» с 2006 года и по сей находится в Морском музее. «Olev» списали в 2004 году и частично утилизировали. Останки тральщика затонули у причала порта Леннусадам во время январского шторма 2015 года. По состоянию на осень 2019 года его корпус находится на плаву.

В том же 2004 году списали и «Vaindlo». По состоянию на 2014 год пустые корпуса «Vaindlo» и «Olev» борт к борту находились у причала музейной гавани, но в 2019 году я его там не увидел.

Морские и береговые артиллерийские системы

12,7-мм двухствольная палубная установка 2М-1

12,7-мм двухствольная палубная установка 2М-1

Четырехракетная морская тумбовая установка типа МТУ-4С для запуска ракет ПЗРК типа «Стрела-2»/«Стрела-3»

Модель многоцелевого гидросамолета Short Type 184

Трёхстоечный биплан с тремя основными и двумя подкрыльевыми поплавками, предохранявшими законцовки нижнего крыла от ударов о воду.

Самолет был оснащен радиопередатчиком и приемником, которые питались от ветряного генератора, установленного на шарнирном кронштейне, чтобы его можно было откинуть назад, когда он не используется.

В 1919–1933 годах Военно-воздушные силы Эстонии эксплуатировали восемь таких гидросамолётов.

Зенитная самоходная установка ЗСУ-57-2

Зенитная самоходная установка ЗСУ-57-2 из числа поставленных Советским Союзом в Финляндию в 1960-ых годах. Характерный номер Ps.462-31 на лобовом листе указывает на службу в финской армии. Для сравнения, экземпляр, демонстрируемый в танковом музее «Panssarimuseo» имеет номер Ps.461-10. Вопрос о том, с какой целью, списанная из финской армии, старая советская ЗСУ помещена в Морской музей Эстонии, всё ещё ждёт своего настойчивого исследователя.

Краткая справка о поставке советской техники в Финляндию:
"Дисбаланс финского импорта во взаимной торговле с СССР и открытие СССР кредита Финляндии в конце 50- х годов сделали возможными поставки в Финляндию советской военной техники. Эти поставки начались 3 сентября 1959 г. с прибытием первой партии из 12 танков Т-54 и 10 зенитных установок ЗСУ-57-2 5 октября 1960 г.
...
Замена зенитных установок ЗСУ- 57-2 была осуществлена лишь частично в начале 90-х гг. на танки с башнями «Марксман». Имелись также планы модернизации ЗСУ-57-2, для чего была осуществлена закупка запчастей для этих машин в Венгрии. Их шасси были модернизированы до стандарта Т-55А. Прототип новой машины прошел испытания в Геделле (Венгрия) в августе 1992 г. и был доставлен в Финляндию 27 октября. Серийная модернизация началась в августе 1993 г."
Источник: Э.Мумку, Ю.Пурхонен, «Бронетехника Финляндии 1918 – 1997 гг. Часть вторая» («Техника и Вооружение», №01/1999)

См. также:
ЗСУ-57-2 в танковом музее «Panssarimuseo», Парола
ЗСУ-57-2 в Музее отечественной военной истории, Падиково
ЗСУ-57-2 в Центральном музее бронетанкового вооружения и техники, Кубинка