Большой Форфос, хребет Сухие горы
Июль 2021 года
Почему-то любая моя байка о выходе в горы начинается с непременных пяти-шести сотен километров асфальтированной ленты пространства. Особенность ареола обитания. Смиренно учитываю. Пресловутое пожирание расстояний с помощью двигателя внутреннего сгорания – единственный реализованный пункт плана очередной вылазки за пределы Оренбурга. Всё остальное пошло не так и не в туда.
Нет, в целом, замысел был изящен. Проснуться рано утром в отгульную пятницу, чтобы к вечеру автомобильно телепортироваться к подножию хребта Зигальга. Оплатить у егеря вход на охраняемую государством территорию. Порхая над разнотравьем, аккуратно разбить лагерь, не ущемив при этом флору и фауну Южноуральского заповедника. Ибо портативные газовые плиты идут на смену ретроградным кострищам. Утром ясного субботнего дня взобраться по размеченной тропе на вершину Большой Шелом, хлебнуть красот с господствующей высоты, сбегать на Малый Шелом и куда времени хватит, почувствовать усталость, вальяжно вернуться в базовый лагерь. Не разводя костра, аскетично переночевать в единстве с природой. Воскресным утром, сразу после каши быстрого приготовления, обратным курсом проследовать в Оренбург.
Первые признаки полураспада отличного плана появились ещё на трассе М5. Визуальное наблюдение установило обилие грозовых облаков и дождевых завес над горами. Когда же мы добрались до села Верх-Катавка, вода с неба потекла совсем быстро. Методом опроса местного населения установили, что дом егеря — на улице Нагорной, через дорогу от церкви. Кстати, Атауллин Ильгиз - нормальный мужик. Территорию отлично знает. Взяток не берёт.
Барабанная дробь в его ворота совпала с очередным припадком у хронического ливня. Вот тогда-то мы и удостоверились, что в связи со сложной пожарной обстановкой, распоряжением Администрации ФГБУ "Южно-Уральский государственный природный заповедник" все объекты экологического туризма закрыты для посещений. Наше красноречивое указание на сырость леса не смогло побороть мощь приказа № 68-П от 06.07.2021 года.
Нагло раздвигая дождевые струи, в село вползали сумерки. Пора было корректировать план: либо оставаться в Верх-Катавке, либо двигаться в Тюлюк или Зюраткуль. В ожидании второго и третьего автомобилей, экипаж разведывательного «Дастера» провёл конкурсный запрос предложений, которые выявили победителя. Цены на турбазе «Медвежий угол» были куда хуже варианта аренды двухэтажного дома.
[ На случай повторной попытки подняться на Большой Шелом: улица Нагорная, дом 34. Юрий Петрович, телефон +7 982 3082524 ]
Река Катав возле села Верх-Катавка
Остатки Белорецкой узкоколейной железной дороги
Однако неловко же так вот запросто взять и упасть в пучину комфорта с чистой постелью, ночёвкой в доме, мангалом, холодильником и тёплым сортиром. Последняя попытка туристов избежать сибаритства выглядела как осторожный автопробег по остаткам насыпи разобранной узкоколейки. Вкратце её история такова:
«В конце 19-го, начале 20-го веков на Южном Урале, как практически и везде в тогдашней России начался экономический подъём. Увеличивалось производство чугуна и стали, как следствие этого увеличилось производство древесного угля; разведывались и разрабатывались новые месторождения различных полезных ископаемых, в том числе и золота, значительно выросли объёмы заготовки леса. Росло население деревень и посёлков. В те времена горная часть Южного Урала была заселена значительно плотнее, чем даже сейчас, в начале века 21-го. Кипела жизнь в многочисленных деревеньках. Люди занимались выжигом угля, заготовкой леса, охотничьим промыслом, разводили скот. В глухой, как кажется ныне, тайге существовали многочисленные выселки, хуторки, лесные заимки, угольные печи и охотничьи избы.
Торговый дом «Вогау и К°», владеющий на стыке веков белорецкими заводами, начинает в 1909 году строительство узкоколейной железной дороги, которая должна соединить быстроразвивающийся край с главной транспортной артерией России. За три года был построен через горы участок Катав-Ивановск – Белорецк, длиною 150 км. В 1912-1914 годах силами наёмных китайских рабочих была построена 16-ти километровая ветка до Журболота, где добывали торф.
…
Но и после революции строительство сети узкоколейных дорог продолжилось. Для нужд белорецкого завода использовалось в основном местное рудное сырьё. А руду с горы Магнитной возили на лошадях, что было очень дорого. В начале 20-х годов наступила послевоенная разруха и голод, к тому же истощились запасы железной руды на Аршинском руднике, около Тирляна, остро почувствовалась нехватка топлива. Ближайшие лесные дачи были истощены. Решено было построить узкоколейную железную дорогу в сторону Инзера и Тукана. Эта ветка обеспечивала бы Белорецк топливом, а также позволила бы транспортировать металл с маленьких заводов в Зигазе, Лапыште, Инзере и снабжала бы Белорецкий завод железной рудой с Туканского рудника.
…
В 1926 году белорецкий заводской поселок получил статус города. Так Белорецк стал центром огромной железнодорожной сети, раскинувшейся по лесам и горным распадкам красивейших мест Южного Урала (общая протяжённость узкоколейки была около 300 километров). И «столицей» горнометаллургической «империи». Белорецкий завод в 1940 году превратился в Белорецкий Металлургический Комбинат (БМК) – производство с полным циклом производства – от горнорудной добычи до сортопроката. Тирлян, Инзер, Тукан… - в этих рабочих посёлках, отдалённых от города на десятки километров, находились отдельные подразделения БМК, так, к примеру, в Тирляне – Тирлянское Листопрокатное Производство - ТЛП. БЖД – белорецкая узкоколейная железная дорога (железнодорожный цех) – была полноправным и весьма важным подразделением комбината, на ней трудились и её обслуживали тысячи трудящихся.
…
В 1967 году, после того как Белорецк соединился с Магнитогорском ширококолейной ж/д веткой, в руководстве МПС, в чьём ведомстве находился отрезок БЖД Запрудовка – 87 км, было принято решение о ликвидации этого участка. На самом трудном, но и живописном отрезке Катав-Ивановск - Юрюзанка, рельсы разобрали. Это, по сути, было началом конца. Конца не только БЖД, но, в общем-то, и того уклада жизни жителей горной части Южного Урала, которым они жили последние лет 100. Обезлюдело сразу несколько посёлков.
…
Белорецкая Узкоколейная Железная Дорога (БУЖД), соединившая Белорецк с транссибирской магистралью в 1912 году, нынче стала недавней страницей истории. Решение о разборке рельсов было принято в 2002 году.»
Источник: Белорецкая узкоколейная железная дорога : Заповедные железные дороги
По остаткам насыпи БУЖД мы проползли на двух полноприводных машинах примерно пару километров из десяти, отделявших нас от подошвы хребта. Осмотр замечательной стоянки среди сосен на крутом берегу Катава показал, что ставить палатки и ночевать в этакой сырости — занятие грустное, унылое и бесперспективное. Меланхоличная мелкая морось, временами усиливавшаяся до нескромного ливня, продолжала размывать изначальные планы.
Вечером, над Очень Южным Уралом, хребтом Зигальга в целом и над горой Большой Шелом, в частности, по-настоящему заклубилось, загрохотало и пролилось. Несколько часов ураганного ветра, обилия молний и плотных дождевых зарядов подтвердили правильность решения ночевать в селе. Даже выскакивая за ворота участники похода ощущали под ногами текучую смесь раствора меловых пород, глины, песка, воды и разбившихся надежд. Ну как «под ногами» – по щиколотку, в общем-то. Разбей мы лагерь на берегу – нас бы ночью смыло в Катав.
Панорама хребта Зигальга — вид из села Усть-Катавка
Утро наступило не вдруг. Куталось в плотные туманы, чихало остатками дождевой мороси, проступало холодной росой на траве и всё никак не могла решить – проснуться уже окончательно или поприжать село в безделье и полумраке до полудня. От этой его нерешительности, решительно устали все вокруг. Земля чавкала под ногами жирными комьями грязи и абсолютно всё вокруг было мокрым: разнотравье, листья, мох, камни в горах, туристы, понуро снующие туда-сюда.
Мало-помалу туман убрался прочь по своим туманным делам. В 10 часов утра Gismeteo по-прежнему обещал грозу с дождем, упорото игнорируя несколько удивленное солнце. Мы же забрались в КУНГ арендованного «Урала-4320». Из-за противопожарного режима пришлось отказаться от подъёма на Зигальгу к Большому Шелому. Новая цель: хребет Сухие горы, вершины Большой и Малый Форфос. Это место вне границ заповедника и у него нет запрета для посещения туристами. Двадцать два километра по тропам, пролегающим по лесистым горам, надолго останутся в телесной памяти участников поездки.
Большой Форфос, хребет Сухие горы
Впрочем, три часа тряски на жёстких лавках были забыты когда мы увидел Большой, он же Каменный, Форфос. Это вершина высотой 1136 метров, увенчанная полукольцом скал, напоминающих развалины каменных бастионов. При этом цвет кварцитовых песчаников, слагающих гору, варьируется от розового до бордового. По легенде, Пугачёв и Салават Юлаев в этом «форпосте» строили планы захвата Катав-Ивановска. Однако с чего бы вожаки восстания забрались в такую глушь, где нет ни дорог, ни мест для постоя войску бунтовщиков? В общем, ещё одна уральская легенда.
С ясной погодой сегодня снова ощущались перебои, но мы удачно поймали небольшое солнечное окно. Буквально на наших глазах из пробоин в сплошных тучах упали солнечные лучи. Получасовой перерыв в шуме дождя завершился отличным плотным зарядом небесной влаги, выгнавшим группу с развалин воображаемой каменной крепости.
Малый Форфос - схожая в плане с Большим Ф., подковообразная группа скал. Тропы к ней нет, от ближайшей лесной дороги идти примерно 400 метров по траве, что ростом куда выше пояса. Не взирая на обещанные метеорологами ливневые грозы, мы удачно поймали ещё одно солнечное окно. В награду - красивый вид на дымчатую даль Южного Урала с поросших можжевельником утёсов. В ясную погоду оттуда отлично видны и Шеломы и Ямантау.
Ещё три часа и двадцать два километра тряски по горам настроения никому не испортили. Намокли не сильно, недовольных не выявлено. Ну, а что дождь? Вы можете достать зонтик и не мокнуть, а то и вовсе не выходить из дома потому, что ну и что, что еда кончилась – вон же ещё холодильник стоит, а дождь не вечен. Пусть отсюда льёт, оттуда дует и тоже с водой, отовсюду брызжет, к этому мы уже равнодушны. Туристы и сами уже сплошной дождь. Когда снимают обувь, то кожа на подошвах мягкая и пальцы в морщинках, как после бани.
Вид с горы Большой Форфос
Вид с горы Малый Форфос на вершину Ямантау
Вид с горы Малый Форфос на Большой и Малый Шеломы (хребет Зигальга)
Следующее утро вновь отличилось плотной шапкой испарений. Низкие облака дополняли картину горной сельской пасторали. Тяжёлые горы не спешили выглянуть из-под тумана. Поросшие лесом склоны выныривали и, осторожно оглядевшись, тут же убирались обратно. Ранний подъём касался всех — скорый завтрак, зачистка мусора, возврат дома хозяину. Затем участники разделились — одна машина ушла в Оренбург, а экипажи двух отправились смотреть на дореволюционную ГЭС. Раз уж отсюда до Сатки всего час езды — отчего бы и нет?
Панорама южноуральских гор, открывающаяся с вершины Малый Форфос (хребет Сухие горы)
Гидроэлектростанция «Пороги» (Порожская ГЭС) и первый в России завод по выплавке ферросплавов
Описывая наше пребывание на Порожской ГЭС нельзя обойтись без рассказа об Александре Филипповиче Шуппе. Его личность неотделима от истории памятника науки и техники. Итак, родился этот достойный человек 17 мая 1855 года в Санкт-Петербургской губернии. Отец был из купеческого сословия и имел возможность оплатить сыну учёбу в Горном институте. В общем-то и по нынешним временам это очень неплохое учебное заведение.
За год до выпуска Александр влип в неприятную историю. Представьте себе реакцию его папы, Филиппа Шуппе, который отдал очень хорошие деньги за учёбу в престижном университете, а его сынуля наслушался крамолы и подался в радикалы. По агентурным данным, в 1879 году Шуппе-младший участвовал в одном из студенческих кружков. Немудрено, что он попал под арест в ходе расследования дела о покушении Леона Мирского на начальника политического сыска генерал-адъютанта Дрентельна. Согласно полицейским донесениям, на квартире, где жил Шуппе, были найдены запрещенные издания, револьвер и патроны. Купеческого сына арестовали, и около двух недель содержали в Литовском замке, пока не выпустили на поруки под очень серьёзный денежный залог в пять тысяч рублей. Заблудшего студента отчислили из Горного института, но, к счастью, вскоре восстановили.
Гидроэлектростанция «Пороги» (Порожская ГЭС) — малая ГЭС в Челябинской области. До сооружения плотины на этом участке реки Большой Сатки было два порога со сливами высотой до четырех метров.
В июне 1880 года Шуппе всё же «окончил курс наук в Горном Институте по горному разряду со званием Горного инженера и с правом на присвоение чина Губернского секретаря при поступлении на государственную службу». Проблемный выпускник отправился по распределению в глухомань «в распоряжение Главного начальника Уральских заводов для практических усовершенствований на 1 год по чину». Да-да, распределение новоявленных инженеров - это изобретение отнюдь не советских времён.
Пять лет инженер трудился на Кусинском и Артинском заводах, затем убыл в Горный департамент на должность секретаря Горного ученого комитета. В общем, забрали молодого специалиста в министерство, а затем отправили перенимать заграничный опыт производства жести. В Европе он познакомился с бессемеровскими конвертерами, мартенами, электроплавкой и секретами лужения листовой стали методом электролитического осаждения.
С 1893 года Шуппе вернулся на производство: металлургические заводы Сатки, Златоуста, Саратова. Интересно, что государственную службу инженер сочетал с успешной предпринимательской деятельностью. В 1899 году он стал одним из учредителей Оренбуржско-Уфимского товарищества чугуноплавильных заводов. Интересно, как Российская Империя справлялась с негативным влиянием личной заинтересованности госслужащих?
В 1898 году к нашему герою в Саратов заехал его знакомый по Златоустовскому заводу, Михаил Иванович Маркусон. Бывший провизор горнозаводской аптеки поведал Александру Филипповичу про то что геологической разведкой в Саткинской казенной даче на Карагайской горе обнаружен удивительный синий камень, который при нагревании менял цвет на бурый, но не менял при этом своих свойств, совершенно не боясь высоких температур.
Речь явно шла о кристаллическом магнезите. В 1888 году, во время командировки за границу Шуппе знакомился с производством магнезита в Австрии. Этот минерал использовали в металлургии свинца, меди и никеля, но главным объектом применения магнезиальных огнеупоров стали мартеновские печи.
В октябре 1898 года Маркусон подал заявку на отвод земельного участка вблизи Саткинского завода и через полтора года получил разрешение на разработку и строительство. Шуппе отправился в Австрию на заводы Карла Шпетера – «изучать передовой западный опыт и технологию получения кирпичей для мартеновских печей». Инвестором стал саратовский городской голова Немировский. Уже в 1905 году на Международной выставке в бельгийском Льеже саткинские огнеупоры получили Золотую медаль качества. В 1909 году чистая прибыль товарищества составила 90 тысяч рублей, а через год уже 120 тысяч.
Общая длина гидротехнического сооружения — 125 метров, длина водосливной части — 70 метров, высота — 21 метр.
Нагнетательная труба — водовод, идущий к турбинному агрегату.
Между тем неугомонный горный инженер затеял новое предприятие. Ещё в 1890-ых годах Александром Филипповичем овладело беспокойство. Дело житейское и всем понятное: мы напрягаемся из-за нехватки денег, поведения детей, недостроенной дачи и прочих забот. Однако наш герой после юношеской командировки в Великобританию, переживал из-за отсутствия у империи своего производства ферросплавов, а значит зависимости выделки специальных сортов стали от импорта. В этих «витаминах для стали» действительно крайне нуждалась отечественная промышленность. Ферросилиций использовался как добавка для выплавки электротехнических, рессорно-пружинных, коррозийно- и жаростойких сталей. Феррохром необходим для производства нержавеющей стали.
Для ферросплавного завода требовалась электростанция, которая вместе с ним образовывала бы единый производственный комплекс. Целый год Александр Филиппович искал такое место для производства. «В узкий скальный створ реки Большая Сатки, зажатой хребтами Уары и Чулковский, так и напрашивалась плотина гидроэлектростанции. К тому же на склонах Чулковского хребта были найдены залежи кварцита, практически чистой окиси кремния, основного сырья для производства ферросилиция. Нашлись и залежи железняка с высоким содержанием хрома. А кругом стоял вековой лес, из которого можно было в избытке получить древесный уголь, используемый в те времена при выплавке ферросплавов».
На поиск инвесторов у Шуппе ушло более двух лет. Необходимые денежные средства дал граф А. А. Мордвинов. В мае 1908 года образовалось «Уральское электрометаллургическое товарищество». Вот тут организаторский талант и коммерческая хватка Шуппе отработали в полную силу. Построить в дореволюционной России гидроэлектростанцию и ферросплавный завод - не шутка. Если вам приходилось строить хотя бы просто сарай, воспоминаний хватит надолго.
Относительно проектантов завода в автобиографических заметках Шуппе очень ясно записано: «Так как в России в то время не было специалистов этой отрасли – электрометаллургии, то мы пригласили из одного завода Южной Франции инженера Рошанд, который сконструировал электрометаллургическую часть завода и пустил завод в ход, оставшись на нём до последнего времени служить».
Поверхностные водосбросы (длина водосливной части — 71 м, общий пролет водосливов — 57,5 м). Водосбросы оснащены затворами и механизмами их подъема с ручным приводом.
Инженер-металлург Виктор Владимирович Загнойко с 1970 года трудился на заводе «Магнезит». Прошёл путь от электрослесаря цеха КИПиА до гендиректора ОАО «Комбинат «Магнезит». Руководил работами по сохранению и восстановлению старейшей непрерывно действующей гидроэлектростанции страны.
На заводе установили промышленные электродуговые печи, разработанные французским инженером Полем Эру. Свою дуговую печь прямого действия с двумя вертикальными электродами, подведенными к металлической ванне, он изобрел совсем недавно – в 1899 году, - и спустя год испытал на заводе в Савойе. Шуппе, принимая решение о покупке этой печи, прекрасно понимал, что перед ним – пусть и перспективный, но еще не «обкатанный» образец.
Проект плотины разработал Борис Александрович Бахметьев. Будущему светилу в области гидродинамики на момент строительства не было и 30 лет. Бахметьев сначала хотел построить глухую плотину с водосливом, но затем решил добавить сверху еще и разборчатую часть. Разборчатая часть плотины вполне устроила А.Ф. Шуппе. Она представляла собой шесть разделенных каменными быками отверстий, закрываемых щитами. Через эти отверстия сходили и высокая вода, и глыбы весеннего льда.
Плотину «Пороги» строили из местного дикого камня, песчаника. Кладка представляла собой крупные обработанные прямоугольные камни и плиты. «Сшивали» их цементом и глиной 40 опытных каменщиков из Пскова. В наиболее сложных по нагрузке местах, прежде всего, непосредственно примыкающих к воде, цемента клали в два раза больше, чем в срединной части плотины. Кроме того, обращенную к пруду поверхность плотины покрыли гидроизоляцией из асфальта и гудрона.
Как следует из технического доклада Бахметьева, на станции установили две главные генераторные турбины и одну возбудительную. Разработка турбин велась по индивидуальному заказу немецкой компанией «Бригель-Хансен»; оборудование датируется 1909 годом. Также был установлен мостовой кран грузоподъемностью 5 тонн производства фирмы «Альфред Гутман». Не могу себе представить как сто лет назад в уральскую глухомань на подводах везли части многотонных турбин и генераторов. Как через вскрытую крышу оборудование опустили в здание, находящееся ниже плотины, на склоне крутого берега…
1 июля 1910 года электростанция дала первый ток, 12 июля получена первая опытная партия ферросилиция, а 24 августа того же года была выпущена первая опытная плавка феррохрома весом 954 килограмма.
Относительно дальнейшей судьбы горного инженера, сведения весьма противоречивы. В период революции 1905—1907 годов разочаровался в революционной деятельности, вступил в партию конституционных демократов. Октябрьской революции не принял и уехал в Златоуст, где трудился председателем правления АО «Магнезит». Поначалу он заявил, что «никому завод не отдаст, если ему лично не придет документ, подписанный Лениным».
Как пишет В. Тихомиров, такой документ ему показали: декрет о национализации. Но это была бумага, касаемая всех и вся. Основатель «Магнезита» и «Порогов» еще мялся с окончательным решением, пытался как-то участвовать в жизни завода, даже был консультантом у красного директора – «бывшего красноармейца, которого по каким-то неведомым причинам назначили командовать заводом, назначения которого он даже не понимал».
В музее «Магнезита» сохранились копии документов, которые свидетельствуют о том, что позднее А.Ф. Шуппе поступил консультантом в «Райруду» в Златоусте. Судьба Александра Филипповича теряется после его отъезда в 1921 году. Однако, есть сведения что в 1926 году он издал в типографии Ленинграда книгу «Хром». В иностранных источниках упоминается, что заслуженый инженер скончался в 1934 году.
Построенные им объекты пережили своего творца. Небольшой магнезитовый завод вырос в крупнейшую группу компаний «Магнезит». Саткинский чугуноплавильный завод и теперь производит высококлассный чугун и плавит ферромарганец. Ферросплавный завод в Порогах до 1931 года был единственным в СССР по выпуску такой продукции и плавил феррохром вплоть до 1960-х годов.
Пятиминутная видеозапись некоторых эпизодов: