Русско-турецкая война (1787—1791). Кинбурнская баталия
С началом русско-турецкой войны 1787—1791 годов генерал-аншеф Суворов был назначен командиром Кинбурнского корпуса, на который возложена была оборона Черноморского побережья, от устья Буга до Перекопа. Кинбурнская крепость, закрывавшая проход в Днепр, была выбрана объектом первого нападения турок. "Тесный и скверный замок с ретрашементом весьма легким" подвергся нескольким бомбардировкам и пробным высадкам десанта.
14 сентября 1787 года флотилия Гассан-бея в составе 38 вымпелов вошла в Днепровский лиман и начала обстреливать крепость Кинбурн. Противопоставить им русская Лиманская флотилия могла только два фрегата и четыре галеры, оставленные на Днепре после визита императрицы Екатерины II в Херсон. Тем не менее, атака турецкой эскадры на Кинбурн 14 сентября обошлась врагу взорванным линейным кораблем и поврежденным фрегатом.
На следующий день, во время второй турецкой бомбардировки, в помощь Суворову пришла галера «Десна» из эскадры Мордвинова. Её командир мичман Юлиан де Ломбард , заметив, что восемь турецких кораблей отделились от эскадры, без приказа смело подошёл к ним и дал залп из единорога, шестнадцати 3-фунтовых пушек и ружей, находившихся на галере 120 гренадеров. Дерзкая атака до того изумила турок, что они прекратили обстрел Кинбурна и стали отходить. «Десна», не прекращая огня, преследовала неприятеля, сильно повредив две канонерские лодки.
А.В. Суворов, наблюдавший за действиями «Десны», писал князю Г.А. Потемкину: "Шевалье Ломбард атаковал флот турок до линейных кораблей, бился со всеми судами из пушек и ружей два часа с половиною и, по учинению варварскому флоту знатные потери, сей герой стоит ныне благополучно под Кинбурнскими стенами. Сам и один ранен пулею в ухо. Поздравляю Вашу Светлость". Командующий флотилией контр-адмирал Н.С. Мордвинов собирался арестовать Ломбарда за своеволие, но затем по указанию Потемкина вынужден был наградить его орденом Святого Георгия 4-й степени и произвести в лейтенанты.
Медали «За отличие в Кинбурнском сражении». Впервые в наградной системе России медали были вручены не всем участникам сражения, а наиболее отличившимся
Медали «За храбрость на водах Очаковских июня 1788 г» (За сражение в Днестровском лимане 7, 17 и 18 июня 1788 г.). Выдавалась нижним чинам гребной флотилии, участвовавшим в победе над турецким флотом 17-18 июля под Очаковым
Медали «На переселение христиан из Крыма». 22 июля 1778 года Суворов назначен командовать выводом из Крыма в Азовскую губернию православных греков, армян, разноплеменных католиков. К 18 сентября на 6000 подводах вывезено 31 098 душ обоего пола. Операция обошлась в 130 000 рублей
Медали «За отменную храбрость при взятие Измаила». Медный новодел XIX века. Подарены музею бароном Н.Б. Вольфом в 1900 году. Медалью из серебра награждали нижних военных чинов, участвовавших в штурме мощной турецкой крепости Измаил 11 декабря 1790 года (24 549 человек).
1 октября 1787 года турецкая эскадра произвела особо мощную бомбардировку крепости. Одновременно с бомбардировкой началась высадка десанта.
Высадка производилась в двух местах: на Кинбурнской косе и отвлекающий десант при Биенках, в 12 верстах от Кинбурна. Численность турецкого десанта, на Кинбурнской косе, оценивалась до 5 тыс. чел., в его состав входили корабельные солдаты, состоявшие из турок и греков. Также в десанте принимали участие французские инженерные офицеры. У Биенок с пяти лодок высаживались бывшие запорожцы. Русские силы, к моменту высадки, были рассредоточены на фронте в 36 верст.
Высадившиеся на косу турки, под руководством французских офицеров, стали укрепляться на косе. Поперек косы рылись перекопы, из мешков с песком возводились брустверы, мешки турки привезли с собой. На окончании косы турки построили эстокад [скорее всего это был частокол], для зашиты кораблей от артиллерийского огня.
Вот как описывает его А.В. Суворов в письме к П.А. Текелли: "эстакад их в воде показался нашему войску городком". Всего на косе было сооружено 15 перекопов, они представляли собой или бруствер из мешков с песком или небольшие рвы с валом, в русских документах эти укрепления также называются ложементами. С левого фланга был оставлен небольшой проход перекрытый рогатками. Пока турки строили укрепления, Суворов находился в церкви “мы были спокойно в литургии: дал я им выгружаться без малейшего препятствия”. Впоследствии А.В. Суворов признает, что для успешного отражения высадки десанта, крепостной артиллерии было необходимо вести огонь по высаживающимся частям, а высадившегося неприятеля атаковать сразу, не давая скапливаться.
После 12 часов турки совершили намаз, наступление на крепость началось около 3 часов по полудни. Передовые части турецкого десанта подошли на 200 шагов к крепости. Только тогда был дан сигнал к сражению. “С лежащих на косу полигонов, залпом из всех пушек, пехота выступила быстро из ворот, казаки - из-за крепости”. Турки были опрокинуты до ложементов. На освободившемся месте Суворов построил войска. На этом этапе сражения у него имелось 1100 человек пехоты, 500 кавалеристов, 1000 казаков.
С этими войсками А.В. Суворов атаковал турецкие ложементы. "Тут они наихрабро сразились. При жестокой пальбе нам надлежало их брать один за другим и идти чрез рвы, валы и рогатки, чем далее тем теснее”. Шедший в авангарде наступавших Орловский полк понес тяжелые потери. Прибывший Козловский полк был введен в бой через первую линию. В ходе атаки было захвачено 10 ложементов. “Пальба с обоих сторон была смешана с холодным ружьем". В рукопашном бою турки сорвали знак с прапорщика Козловского полка Льва Федорова, “он же у них отбил знамя”, В этом бою были ранены или убиты все старшие начальники, кроме А.В. Суворова.
Турки постоянно усиливали десантную партию. Лишившись большинства начальников, русская пехота смешалась. Вероятно, желая вывести пехоту из боя А.В. Суворов посылает в атаку два эскадрона. Но “турки бросились на саблях, оные сломили и нас опрокинули, отобрали от нас свои ложементы назад”. Преследуемые турками русские отступили. Их отход прикрывал Шлиссельбургский полк в рядах которого находился и А.В. Суворов, который шел пешком, так как его лошадь была уведена. В это время произошел случай, который под пером писателей превратился в спасение А.В. Суворова гренадером Степаном Новиковым. На самом деле, если верить реляции А.В. Суворова и его письму П.А.Теккели, все произошло несколько по другому. Вот как это описано в реляции: “я [Суворов] бился в передних рядах Шлиссельбургского полку: гранодер Степан Новиков, на которого уже сабля взнесена была в близости моей, обратился на своего противника, умертвил его штыком, другого, за ним следующего застрелил и, бросясь на третьего - они побежали назад”.
А так в письме: “Лошадь моя уведена; я начал уставать; два варвара на збойных [пойманных, собранных] лошадях - прямо на меня. Сколоты казаками; ни единного человека при себе не имел; мушкетер Ярославского полку Новиков, возле меня теряет свою голову, я ему вскричал; он пропорол турчанина штыком, его товарища - застрелил, бросился один на тридцать человек”. Из всего выше изложенного можно сделать вывод, что скорее А.В. Суворов спас жизнь Новикову, обратив внимание на грозившую ему опасность, чем Новиков - Суворову.
Следуя примеру Новикова русские пехотинцы, под командой сержанта Рыловников (потом был убит), контратаковали турок, снова захватив несколько ложементов. Но фронтальный н фланговый огонь турецкого флота заставил русскую пехоту приостановить наступление. “С их флота они стреляли на нас из пятисот пушек бомбами, ядрами, и каркасами, а особливо картечами пробивали наши крылья насквозь, полувыстрелом: пехота наша уже выстрелила все ящики [патронные]. Суворов был ранен картечью в левый бок “и был от смерти полногтя”. Отбиваясь от наседавших турок пехота отступила в крепость.
Во время вынужденного бездействия пехоты (с 4 часов до 6 часов вечера) галера «Десна» под командованием Юлиана де Ломбарда атаковала левое крыло турецкого флота.
Русская галера под командованием храброго француза находилась против левого фланга вражеской флотилии, состоявшей из 17 мелких судов. Полагаю, как и 15 сентября, турецкие суда приняли галеру за брандер и, обрубив канаты, поспешно отошли к Очакову, оставив десант без поддержки. В это же время крепостная же артиллерия под командованием артиллерии капитана Крупеникова потопила 2 канонерских лодки.
Ствол прусской полковой пушки, взятой русскими войсками в сражении при Кунерсдорфе 1 августа 1795 года
Прусская полковая пушка, герб
Прусская полковая пушка, герб
Прусская полковая пушка, ушко в виде грифона
Третья атака русских началась около 6 час вечера. Суворов ввел в бой последний резерв из гарнизона крепости: две Шлиссельбургские и Орловскую роты. В сражение вступили легкоконная бригада Павловградского и Мариупольского полков, проскакавшая 10 верст, и легкий батальон Муромских солдат, успевший к кульминации битвы, пройдя маршем 14 верст. Солдаты ударили в штыки, кавалерия и казаки поддержали их натиск. Сражаясь насмерть, янычары потеряли все 15 укрепленных линий. «Уже басурман знатная часть была в воде… — писал Суворов, — они опять в рубку, и то было их последнее стремление. Прострелена моя рука. Я истекаю кровью». «Турки убрались на узкий язык мыса», но их корабли не бросили десант, а подошли вплотную и «стреляли вдоль нас по косе еще больнее». Русские пушки не отстали: ударили картечью во врага, сгрудившегося на узкой стрелке косы длиной в сто сажен. Кавалерия бросилась в атаку «по кучам неприятельских трупов». «Победа полная!» К полуночи вытесненные с косы янычары были уже по горло в воде. «Флот неприятельский умолк». К Суворову прибыл, проскакав 36 верст, Санкт-Петербургский драгунский полк, «коего поспешностью я… нахвалиться не могу».
«Осталось нашим только достреливать варваров вконец… Я кончил истребление». Вражеский флот отошел от берега, как будто не хотел забрать выживших десантников обратно. Суворов велел оставить в живых 500 беспомощных, стоявших по горло в воде янычар, и на рассвете позволил забрать их на турецкие шлюпки.
Потери русских войск составили 138 убитых и 300 раненых, из которых потом умерло 89 человек. Турки потеряли 4500 человек и 14 знамен.
В письме «Любезной Суворочке» — дочери в Смольный институт — из Кинбурнского ада Суворов писал: «У нас все были драки сильнее, нежели вы деретесь за волосы; а как вправду потанцевали, то я с балету вышел — в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили: насилу часов чрез восемь отпустили с театра». Но чтобы девочка не волновалась — уверил, что уже объезжал днепровский лиман верхом: «Как же весело на Черном море, на Лимане! Везде поют лебеди, утки, кулики… Прости, мой друг Наташа; я чаю, ты знаешь, что мне моя матушка Государыня пожаловала Андреевскую ленту “За Веру и Верность”. Вот каков твой папенька за доброе сердце!»
Медаль для нижних чинов учреждена 16 октября 1787 года повелением императрицы Екатерины II. Монетному департаменту было повелено сделать 20 серебряных медалей. Получив медали, Потемкин 1 ноября приказал Суворову: "Вручить, по вашему рассмотрению, нижним чинам, отличившимся храбростию и доставить ко мне для сведения именной список сих храбрых людей".
Потемкин поддержал весь поданный Суворовым список отличившихся. Все герои были награждены. Солдаты и унтер-офицеры получили не по рублю и два, как полагала императрица, а по 4 руб. 25 коп. главным героям, по 2 руб. солдатам и унтер-офицерам подразделений, участвовавшим в части сражения (202 человека), и по 1 р. — прибывшим к концу битвы 662-м драгунам Санкт-Петербургского полка (15 тысяч р., присланных Потемкиным, были разделены на 5242 человека). 19 солдат получили медали. К наградам были представлены и организаторы ополчения в Херсоне.
Русско-турецкая война (1787—1791). Осада Очакова
Доверительные отношения с Потёмкиным позволяли Суворову поднимать такие острые вопросы, как качество подготовки командиров.11 октября он представил заехавшему в Кинбурн порученцу Потемкина де Рибасу (будущему основателю Одессы) записку для светлейшего князя, указывая на неумение гвардейских офицеров (исключая полк конногвардейцев, где некогда служил Потемкин) реально командовать. «Я сам, с той поры как в армии, долго нес честную службу (в гвардии), но все равно… ничего не стоил». Изнеженные придворными манерами, втирающиеся к высшим сладкими и льстивыми речами, скрывающие свои недостатки, «они не спартанцы, а сибариты, они презирать славу внушают, от них — неверие Жан-Жаково (Руссо), добродетель без ума, где гений на словах, а не на деле; притворство взамен скромности, политесы взамен опытности. Станут генералами — а все те же, впору бы им… московскими клубами заправлять… На войне потребны другие полковники и другой штаб, настоящий армейский».
Вопрос о достойных офицерах стоял остро. «Ныне самые порядочные — младшие офицеры не из вольного дворянства», т.е. выслужившиеся из солдат и солдатских детей. Суворов не был против дворян, наоборот, он считал, что в военное время данное им Екатериной право не служить — противоестественно. Иностранных офицеров в масштабах России мало. Замена их «вольными дворянами», перетекание в действующую армию искавших славы гвардейцев Суворову не импонировали.
Суворов упорно очищал от «щеголей» командный состав своих полков. Светлейший сам болел этой проблемой, а в приказе от 18 декабря 1787 г. точно следовал «Полковому учреждению» Суворова. Потемкин требовал при постоянном обучении солдат «с терпением и ясностью», без битья, «отличать прилежных и доброго поведения солдат, отчего родится похвальное честолюбие, а с ним и храбрость». За качество обучения, в том числе за качество знаний обер- и унтер-офицеров, полковник отвечал лично.
Потемкин шел дальше Суворова образца 1764 г., требуя отбросить в обучении все, что изнуряет солдат, не требуясь «в деле». «Марш должен быть шагом простым и свободным, чтобы, не утруждаясь, больше вперед продвигаться… Как на войне с турками построение в каре испытано выгоднейшим, то и следует обучать формировать оное из всякого положения. Особенно употребить старание обучать солдат скорому заряду и верному прицеливанию», егерей и артиллеристов — каждодневно. Солдат в строю не заставлять тянуться во фронт; «крепкие удары в ружейных приемах должны быть истреблены». Кавалеристов — учить сидеть в седле свободно, «а не по манежному принужденно», их задача — «построение фронтов и обороты производить быстро, а особенно атаку, которой удар должен быть во всей силе».
Шпага А.В. Суворова - подарена полководцем в 1774 году Александру Цыбашеву - малолетнему сыну арзамасского купца Ивана Ивановича Цыбашева, в доме которого Суворов ночевал. Спустя 60 лет Цыбашевы продали шпагу помещику Штевену , наследник которого Иван Владимирович Штевен подарил её в 1904 году Суворовскому музею
Шпага А.В. Суворова - дар правнучек Веры Александровны и Любови Александровны Талызиных, 1901 год
Шпаги А.В. Суворова
Подзорная труба А.В. Суворова. Передана в дар музею В.В. Молостовым в 1900 году
Преобразования Потемкина и Суворова в обучении войск встречали немалое сопротивление (в гвардии они вообще пробивались с величайшим трудом). 23 февраля 1788 г. Суворов рапортовал Потемкину, что добьется исполнения его указа, чтобы штаб- и обер-офицеры в строю (кроме парада) не выделялись шарфами и галунами, даже на конских чепраках. В строю и на караулах офицеры должны носить куртки, каски и портупеи, как все. Щегольство, на которое Суворов сетовал еще в Польше, потеряв много офицеров при неудачном штурме Ландскроны, было вредно в бою, где офицер должен не блистать, а командовать.
С помощью Потемкина замена негодных «парадных» офицеров с трудом, но шла. Даже светлейший часто не мог решить кадровые вопросы, ведь речь шла о привилегиях аристократии и иерархии, сложившейся в армии мирного времени на основе влияния при дворе.
Что удалось сделать, так это сменить командование эскадрой в Днепровском лимане. Гребную флотилию возглавил храбрый француз — контр-адмирал русской службы Нассау-Зиген. В 1776 году 23-летний принц
участвовал в кругосветном плавании под началом знаменитого французского моряка Бугенвиля. В 1779 году воевал на стороне французов с Англией. В 1782 году отличился при осаде Гибралтара, а в 1786 году прибыл в Россию.
Парусную флотилию возглавил шотландец, герой войны за независимость США контр-адмирал Пол Джонс. Он начал свою морскую карьеру в 13 лет юнгой, в 18 лет стал первым помощником капитана, в 21 год - капитаном. В 1776 году Поль Джонс стал капером, плавая на корабле «Провиденс» он захватил 16 английских судов. В 1777 году Джонс на шлюпе «Рейнджер», прорвав английскую блокаду, ушел в Европу. Он "наводил ужас на Англию", высаживал десанты на ее берегах, на двух шлюпах во главе тридцати двух человек проник в порт Уайтхевен, набитый военными кораблями, поджег их и так далее. Весной 1788 года Пол Джонс поступил на русскую службу.
Прусская полковая пушка, прилив к казне - виноград
Прусская полковая пушка, ушки в виде грифонов
Ствол русской осадной 12-фунтовой пушки, найденной под Измаилом
Предметы, найденные Василием Павловичем Энгельгардом в Швейцарии в конце XIX века на пути похода войск А.В Суворова в 1799 году
После поражения под Кинбурном турки активных действий не вели. Лишь на следующий год, в мае 1788 года турецкий флот пришёл к Ачи-Кале (с 1792 года - Очаков).
26 мая, две дубель-шлюпки (небольшие парусно-гребные военные корабли, экипаж до 50 человек, вооружение — до 15 орудий) находившиеся около Кинбурна в дозоре, получили приказание отойти вглубь Днепровского лимана, чтобы не быть отрезанными от своих сил. Задержавшаяся с отходом дубель-шлюпка № 2 под командой капитана 2 ранга, немца на русской службе Остен-Сакена, подверглась преследованию. Во время боя на погоне часть судов противника отстала, а 11 наиболее быстроходных галер нагнали дубель-шлюпку (7 орудий, 52 человека экипажа) у устья реки Буг. Убедившись в невозможности уйти от преследования, Сакен отпустил находившийся у него на буксире ялик с 9 матросами, приказав им уходить. Приблизившиеся суда противника бросились на абордаж. Дав залп по врагу и видя неизбежный захват своего судна турками, Сакен взорвал дубель-шлюпку, причем потопил четыре турецкие галеры. При взрыве погиб сам Сакен и весь находившийся на дубель-шлюпке экипаж в числе 43 человек. Подвиг Сакена имел важные последствия: турки уже не рисковали сваливаться с русскими судами на абордаж, даже располагая численным превосходством.
В июле 1788 года крепость Ачи-Кале осадили русские войска под общим командованием князя Потёмкина — армией А. В. Суворова и Черноморской эскадрой контр-адмирала Поля Жонеса, в составе которой действовала гребная флотилия принца Нассау-Зигена. Выставленная в музее медаль напоминает нам о разгроме турецкой эскадры. 7 июня турецкий флот (60 судов) атаковал днепровскую флотилию, но был отражён, а новая, предпринятая им 17 июня атака закончилась полным его разгромом Пол Джонсом и Нассау-Зигеном и бегством половины флота в Варну. 30 не сумевших сбежать повреждённых судов, укрывшихся под стенами Очакова, были здесь 1 июля атакованы и истреблены гребной эскадрой Нассау-Зигена.
Суворов неоднократно предлагал начать штурм, однако Потёмкин медлил. Особенно крупная вылазка, в которой численность турок достигла 3 тысяч человек, случилась 27 июля. Суворов лично повёл в бой два гренадерских батальона и отбросил турок, при этом был ранен. Раненому Суворову пришлось сдать командование генерал-поручику Бибикову, который приказал трубить отбой. В ходе этого боя русские потеряли 154 человека убитыми и 211 ранеными.
Потемкин сделал Суворову жестокий выговор: "Солдаты не так дешевы, чтобы ими жертвовать по пустякам. Ни за что погублено столько драгоценного народа, что Очаков того не стоит..." Суворов отвечал: "Невинность не требует оправдания. Всякий имеет свою систему, и я по службе имею свою. Мне не переродиться, да и поздно!". За глаза же Суворов не стесняясь, острил перед генералами: "Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу". Естественно, доброжелатели немедленно доводили эти остроты до светлейшего. Не менее язвительно высказывался и Румянцев: "Очаков - не Троя, чтоб его десять лет осаждать". Фразу Румянцева охотно цитировали как в Царском Селе, так и в ставке Потемкина.
Александр Васильевич был обвинён в том, что «Сшалил Суворов, бросясь без спроса, потерял 400 человек и сам ранен. Он, конечно, был пьян». Опальный генерал вернулся на Кинбурнскую косу, где служил до конца года. Очаков был взят только 6 декабря 1788 года, с большими потерями. Потемкин получил драгоценный жезл генерал-фельдмаршала, орден Георгия 1-й степени.
Русско-турецкая война (1787—1791). Взятие Измаила
В 1790 году Южная армия Г.А. Потёмкина, одержав ряд побед, приблизилась к Измаилу — наиболее мощной крепости на левом берегу Дуная. Крепость была отлично подготовлена к осаде французскими и немецкими инженерами. Система фортов построенная по принципам, определённым гениальным фортификатором XVII века, французским маршалом Вобаном, сильно осложняла штурм. Простреливаемые перекрестным огнем, выложенные камнем рвы, заменившие у форта средневековые стены, обещали штурмующим неисчислимые жертвы. Главный вал достигал 8,5 метров высоты и был обнесен рвом глубиной до 11 метров, шириной до 13 метров. Ров местами был заполнен водой. Считалось что такую крепость можно взять только длительной и трудоёмкой осадой.
Оборонял Измаил фанатично настроенный гарнизон, численностью 35 000 человек. Валы защищали 260 орудий. Было заготовлено большое количество огнестрельных и продовольственных запасов. Командовал гарнизоном Айдозли-Махмет-паша.
Клинок сабли коменданта Измаила погибшего при штурме. Поднесена А.В. Суворову солдатами после взятия крепости. Рукоять и надписи исполнены в 1877 году по заказу мужа правнучки полководца С.В. Козлова. Ниже - поднесение Екатерине II ключей от Измаила
Ключи от крепости Измаил. До 1904 года хранились в Ботном доме Петропавловской крепости
Офицерский крест «За храбрость при взятии Измаила» учреждён Екатериной II. Им награждались офицеры, участвовавшие в штурме Измаила, проявившие храбрость, но не получившие орденов Св. Георгия и Св. Владимира. Такие кресты очень редки по причине сдачи их в Капитул орденов после смерти награжденного. Они давали право на уменьшение трёх лет из 25-летнего срока, необходимоого для получения ордена Св.Георгия IV степени за выслугу лет. Дар генерала Г.Г. Суханова-Подколзина, 1900 год. Новодел XIX века, бронза.
Осада Измаила меньшей по численности русской армией велась плохо. Для определения, нужно ли продолжать осаду или отступать на зимние квартиры, Потёмкин прислал Суворова,
который прибыл в русский лагерь 2 (13) декабря 1790 года. Ранее он не имел опыта успешного штурма крепостей, однако в течение восьми дней подготовил войска к штурму.
Свои войска Суворов расположил полукружьем в двух верстах от крепости. Их фланги упирались в реку, где флотилия де Рибаса и отряд на Чатале довершили окружение. Несколько дней подряд производились рекогносцировки.
Успех приступа должны были обеспечить:
1) Тщательность и скрытность подготовки. Для этого подальше от крепости построили ров и вал по типу измаильских укреплений. Известно, что даже перед штурмом, в ночь на 8 и 9 декабря Суворов лично показывал войскам приемы эскалады и учил действовать штыком, причем фашины представляли турок.
2) Введение противника в заблуждение. Так, чтобы дать понять туркам, что русские собираются вести правильную осаду, в ночь с на 7 декабря на обоих флангах были заложены батареи на 10 орудий каждая, две - с западной стороны в 340 метрах от крепости, и две - с восточной стороны, в 230 метрах от ограды.
3) Эффективная контрбатарейная борьба. 10 декабря около 600 орудий открыли мощный артиллерийский огонь по крепости и вели его до глубокой ночи. Турки отвечали из крепости огнем своих 260 орудий, но к вечеру артиллерия крепости была совершенно подавлена и прекратила огонь.
4) Инженерное обеспечение. Перед штуром заготавливались лестницы и фашины. В голове каждой штурмовой колонны с ее командирами шли стрелки и рабочие со всем необходимым инструментом для прокладки войскам дороги в зависимости от разведанных укреплений.
5) Высокий моральный дух. Примером тому служит тот факт, что масса офицеров, бывших без команд, и даже придворные рвались в бой. Суворов, приказывая командирам быть впереди, понимал, что они понесут потери, и распределил волонтеров офицерского звания во все колонны.
6) Одновременность удара всех колонн. Для согласования времени атаки всем командирам следовало сверить «карманные часы» — это был первый в истории приказ такого рода. Общий сигнал к атаке давался сигнальными ракетами. Для того чтобы ракеты не вспугнули турок, их следовало пускать перед рассветом из разных мест каждую ночь. Но за 15 минут до сигнала колонны и десанты могли начать скрытное выдвижение, для этого и нужны были точные часы.
7) Внезапность. Перед самым штурмом в темноте начальники колонн должны были лично «с присутствием духа» разведать пути до крепостного рва. Солдаты ждали штурма в 300 саженях от рва лежа. «Хотя всю ночь употребить на внушение мужества», — приказывал Суворов, но атаку следовало начать тихо.
8) Ясная и точная постановка целей. Эта составляющая обеспечивалась небывало подробной для Суворова диспозицией. Она определяла необычный боевой порядок. На штурм русские войска шли одновременно со всех сторон крепости, несколькими колоннами на суше и тремя десантами с Дуная, на паромах, шлюпках и баркасах. Каждой колонне были точно обозначены цели начала штурма и дальнейшего продвижения. Тыл колонн охраняли кавалерийские резервы. Они должны были войти в город, когда передовые стрелки и саперы откроют ворота, а пехота будет драться на укреплениях. В каждой колонне, помимо конного, следовало иметь по два и три батальона резерва. «Обоз поставить в вагенбурге, за четыре версты, в закрытом месте», то есть и лагерь русский должен быть защищен при любом повороте событий. Из войск, первоначально оставленных для его охраны, Суворов сформировал шестую колонну, выделив ей точные цели атаки.
Полководец предвидел, что жесточайший бой начнется уже в городе, после взятия валов, бастионов и пороховых складов. «Всему войску строжайше запрещается, — приказал он, — взойдя на вал, никому внутрь города не бросаться и быть в порядке строя». Потеряв строй, солдаты лишились бы своего главного преимущества и потонули в толпах турок. Наступление в город от каждой колонны начинал, строго по приказу, один батальон. Ворвавшись в город следовало «крайне беречься, чтобы нигде не зажечь, не сделать пожара» и избежать взрыва скрытых пороховых складов. «Христиан и обезоруженных отнюдь не лишать жизни, разумея то же о женщинах и детях»
.
Грамота о производстве А.В. Суворова в поручики, 25 апреля 1754 года. 10 мая поручик Суворов был назначен в Ингерманландский пехотный полк. Документ - дар Николая II, 1904 г.
Английская карикатура: генерал Суворов ведёт на верёвке французскую Директорию. Дж.Джилрей, 1799 год
Список чинов Астраханского пехотного полка с записью о полковнике Суворове. Дар Артиллерийского исторического музея.
Грамота Екатерины II от 22 сентября (3 октября) 1786 года о производстве Суворова в генерал-аншефы
Закончив подготовку к приступу, Александр Васильевич послал ультиматум коменданту крепости Мехмет-паше. Предложение почетной капитуляции от 7 декабря он сопроводил доступным каждому объявлением: «Сераскиру, старшинам и всему обществу. Я с войском сюда прибыл. 24 часа на размышление для сдачи — и воля; первые мои выстрелы — уже неволя; штурм — смерть. Что оставляю вам на рассмотрение».
История сохранила гордый ответ турок: «Скорее Дунай остановится и небо падет на землю, чем сдастся Измаил!»
Утром 9 декабря состоялся военный совет. Генералы «все единогласно, видя невозможность по позднему годовому времени продолжить осаду и почитая постыдным победоносному Ее императорского величества оружию отойти от крепости, положили быть приступу». 10 декабря 1790 г. «по восходе солнца с флотилии, с острова и с четырех батарей… открылась по крепости канонада и продолжалась беспрерывно до тех пор, когда войска пошли на приступ». К ночи турецкие пушки совсем перестали отвечать.
В 3 часа утра 11 декабря взвилась первая сигнальная ракета, по которой войска построились в колонны и двинулись к назначенным местам.
В 5 часов 30 минут по сигналу третьей ракеты колонны и десант пошли на штурм. Турки подпустили русских на дистанцию картечного выстрела и открыли огонь.
К 11 часам утра русские войска под огнём противника войска овладели валом и штыками проложили дорогу к трём воротам из четырёх, через которые в крепость вошли конница и полевая артиллерия.
Многочисленный турецкий гарнизон продолжал сопротивляться. Хотя турки не имели возможности маневрировать, и без поддержки артиллерии их борьба была малоэффективна, все же они упорно дрались за каждую улицу и каждый дом.
Известным новшеством стало применение русскими полевых орудий в уличных боях. Так, например, комендант крепости Айдозли-Махмет-паша засел в ханском дворце с тысячью янычар. Русские вели безрезультатные атаки более двух часов. Наконец были доставлены орудия майора Островского, огнем которых разрушили ворота. Фанагорийские гренадеры пошли на штурм, перекололи всех находившихся внутри дворца. Артиллерией разбила армянский монастырь и ряд других зданий внутри крепости.
Турки стояли насмерть. Как писал в рапорте сам полководец: «Нет крепче крепости, нет отчаянней обороны, как Измаил, павший пред… кровопролитным штурмом». Из 35 тысяч вооруженных противников 1 человек бежал, 26 тысяч было убито. Несмотря на ярость схватки, приказ Суворова «обезоруженных отнюдь не лишать жизни» был выполнен. Турки, засевшие в «мечети, двух каменных ханах и в казематной каменной батарее», прислали парламентеров и сдались. Их было более 4250. Еще больше было взято в плен мелкими группами. Почти все пленные были изранены, «назавтра до двух тысяч от ран померло». «Более тысячи» тяжелораненых Суворов оставил местным жителям на «пропитание» и лишь 6 тысяч отправил в Бендеры.
Русские потеряли убитыми до 2 тысяч, ранеными — свыше 2,5 тысячи. Ранения получили все генералы и офицеры. В Измаиле наши войска захватили 345 знамен, 265 орудий, «большой пороховой погреб и разные снаряды». Львиную часть рапорта Суворова составляет описание подвигов генералов, офицеров и сержантов, представленных им к наградам (солдат полководец наградил сам, прежде всего из добычи).
25 марта (5 апреля) 1791 года Александр Васильевич получил почётное звание подполковника лейб-гвардии Преображенского полка, где полковником была сама государыня. Правда, таких подполковников было уже 10. Выбита была и личная медаль с портретом Суворова — такая же, какой Потёмкин был награжден за Очаков. На обороте, в четырех медальонах, прикрепленных к лавровому венку, гордые надписи: «Кинбурн», «Фокшаны», «Рымник», «Измаил»; над венком: «Победил». Фельдмаршальский чин, о котором мечтал Суворов, он снова не получил.
Серебрянные трубы
Ключи от прусской крепости Мемель, взятой русскими войсками в 1757 году. Суворов был назначен её комендантом. Серебрянные трубы за взятие Берлина за 28 сентября 1760 года. Награду получили 14 полков пехоты и кавалерии. На раструбе сигнального средства - описание причины пожалования
Икона Николай Чудотворец, принадлежавшая А.В. Суворову
Предметы из церкви села Кончанское, построенной А.В. Суворовым: икона и напрестольный крест, подаренный церкви в 1788 году. Переданы в дар музею Молостовым в 1900 году
Солонка принадлежавшая А.В. Суворову
Относительно серебрянных труб за взятие Берлина, приведу цитату, поясняющую обстоятельства вручения награды.
"Некоторые рода войск (например, артиллерия или сапёры) знамен не имели. Зато необходимой принадлежностью почти всех воинских частей служили трубы, рожки и барабаны, которыми подавались сигналы в походах. И вот возник обычай награждать отличившиеся в сражениях части серебряными трубами, которые позже стали называть Георгиевскими серебряными трубами. В 1762 году Екатерина II, получив престол Российской империи и желая расположить к себе армию, повелела изготовить для отличившихся при взятии Берлина полков серебряные трубы. На них сделали надпись: «Поспешностью и храбростью взятие города Берлина. Сентября 28 дня 1760 года».
Постепенно установился определенный порядок в получении наградных труб. В кавалерии серебряные трубы бывали длинными и прямыми, а в пехоте – фигурными и несколько раз согнутыми. Пехота получала две трубы на полк, а кавалерия имела одну в каждом эскадроне и одну для штаб-трубача".
Источник: В. Балязин, А. Кузнецов, А. Казакевич, Н. Соболева, "Символы, святыни и награды Российской державы. часть 2"
Память о великом полководце
Один из трофеев, захваченный при штурме Нови — французская полевая пушка системы Грибоваля. 4 августа 1799 года при Нови русскими войсками было взято 39 орудий
"Система Грибоваля" указывает не на авторство конструктора, а на систему организации артиллерии введенную во Франции в 1776 году Жаном Батистом Грибовалем (несколько стандартных типов орудий, нет украшений, но улучшены прицельные приспособления, обеспечена подвижность артсистем, организация личного состава артиллерии, артиллерийские школы для офицеров)
Портрет А.В. Суворова, художник К.Бэкон, 1795 год
Крест ордена Св.Александра Невского. 20 декабря 1771 года А.В. Суворов был награждён подобным за победу при Столовичах
Звезда и лента ордена Святого Владимира I степени. Суворов удостоился награды 28 июля 1783 года за присоединение к России кубанских народов. После смерти полководца лента хранилась в церкви села Кончанское и вместе с её убранством подарена Суворовскому музею Владимиром Владимировичем Молостовым в 1900 году. Звезда подарена Суворовым в родовую церковь села Ундол Владимирской губернии. В 1912 году её передали в Суворовский музей.
Звезда и лента австрийского ордена Марии-Терезии I степени. Суворов награждён этим орденом 12 октября 1799 года за Швейцарский поход. Дар Владимира Владимировича Молостова, 1900 год
Звезда и лента ордена Святой Анны. Суворов награждён этим орденом 30 сентября 1770 года за победу над польскими конфедратами при деревне Орехово. Дар Владимира Владимировича Молостова, 1900 год
Орден Красного орла (Roter Adlerorden) — рыцарский орден королевства Пруссии. Суворов награждён королем Пруссии этим орденом 7 декабря 1794 года
«Наука побеждать» обобщает мысли и инструкции А.В. Суворова. Окончательная редакция боевого наставления сложилась в 1795 году, когда Суворов был главнокомандующим армии на юге России. Она распространялась в рукописных списках. Впервые издана в 1806 году отставным майором М.И. Антоновским - литератором и переводчиком. Он же дал название сочинению.
«Полковое учреждение» написано А.В. Суворовым в дополнение к руководящим документам для офицеров и младшего командного состава Суздальского полка, которым полководец командовал с 1763 до 1768 года. Документ был обнаружен в 1938 году научным сотрудником Артиллерийского музея полковником Т.И. Воробьевым при разборе рукописного фонда библиотеки музея
Принадлежавшая А.В. Суворову книга «Беседы антиохийскому народу о статуях» (произнесены Иоанном Златоустом по поводу мятежа, при котором были разбиты статуи императора). Книга открыта на странице с началом Седьмой беседы: О том, что скорбь полезна только к уничтожению греха.
Клятва командиров Красной Армии, которую защитники Ленинграда произносили над могилой полководца в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры перед уходом на фронт. 1942 год
Книга об А.В. Суворове, изданная в блокадном Ленинграде, 1943 год
Владимир Николаевич Грусланов - первый директор возрождённого Суворовского музея в Ленинграде (1949-1951 гг.), автор знаменитых книг «Шпага Суворова» (1950 г.) и «Серебрянные трубы» (1955 г.)
Орден Суворова I степени №7, принадлежавший Маршалу Советского Союза Говорову Леониду Александровичу (1897 - 1955 гг.), 1943 год
Знамя 90-й стрелковой Ропшинской Краснознамённой ордена Суворова II степени дивизии, 1942 год
