Навигация:
2004 год: первый Майдан
21.07.2014: первый штурм Горловки
Тезис «не давали развиваться малому бизнесу»
Оценка пассионарности населения Донбасса
Подготовка ополченцев
Произвол и беззаконие
Рыба гниёт с головы
Была ли мобилизация осужденных на территории ЛНР и ДНР?
Снаряжение пулеметчика
Выход на поиск кочующего миномета
Казаки
В 2004 году у нас уже был Майдан — Оранжевая революция. Как всегда Запад к этой первой на нашей территории Гибридной войне подготовился в материально-техническом отношении гораздо лучше: мощный пиар, агрессивная риторика, ядовитый цвет флагов. Антимайдан сразу стал чем-то немодным и маргинальным. Тогда, наверно, я впервые услышал, что «в интернете всё пишут не так, как показывают по телевизору». Интернет был без цензуры, чем-то новым и передовым.
Информационная атака на Донбасс была успешной. Именно тогда в широкий обиход вошли слова «даун-басс», «донецкое быдло», «зэки и бандыты». Тягнибок, не стесняясь, говорил, что надо воевать против «жидов и москалей». В тот момент фактически оформился раскол страны по территориальному признаку. Подавляющая часть населения Юго-Востока поддерживала Януковича, который якобы считался пророссийским, как и его предшественники: Кучма и Кравчук. В чем конкретно заключалась «пророссийскость» этих президентов не ясно. Кравчук родился на Западной Украине и был одним из подписантов Беловежских соглашений. Русскоязычный Кучма закрепил в новой Конституции один государственный язык и активно начал процесс украинизации, написал книгу «Украина не Россия». Янек был при нём премьером и никак не собирался сворачивать эти процессы, как показали годы его президентства.
В Оранжевой революции я занимал нейтральную позицию, понимая, что ни одна из сторон не собирается хоть как-то заботиться о народе или решать на Украине «Русский вопрос», чем навлёк на себя гнев с двух сторон. Люди реально были ожесточены и раскачаны на вражду друг с другом.
5 июля 2014 года после героической 85-дневной обороны города Армия Новороссии оставила Славянск. Украинская армия ни только не смогла уничтожить колонну отступавших, но и не стала преследовать Стрелкова. Например, ВСУ заняли Артемовск 6 июля, разблокировав там склады с оружием, в Константиновку вошли только 8 числа. Продолжались бои на границе, которая была занята врагом, за исключением Изварино и КПП «Северное». Дальнейший план украинского командования предусматривал взятия полного контроля над границей и расчленения территории республик на отдельные части, логично полагая, что после полного контроля, зачистить эти анклавы будет несложно.
Для удара в район Дебальцево с последующим выходом на границу и соединением с 30 й бригадой в р-не Дмитровка — Степановна, штаб АТО выделил самую боевую 95-ю аэромобильную бригаду. 25 я бригада, которой не везло с самого начала войны, должна была действовать западнее и выйти на Шахтёрск и Саур Могилу. Одно временно украинская армия наступала практически по всем направлениям, пользуясь подавляющим превосходством в живой силе и технике. Киевское военное командование боялось заходить в города, где ожидалось хоть какое-нибудь сопротивление. Добробаты же, руководимые различными пиарщиками и авантюристами, стяжали славу освободителей Украины и поэтому шли вперед, туда, где был шанс отличиться без особого риска. На Горловском направлении предполагалось пропиарить армейские подразделения, заняв пустой Дзержинск.
Операция по захвату города разрабатывалась под контролем министра обороны Гелетея. Собственно, весь план сводился к тому, что спецназу со штатным видеорепортёром Министерства Обороны нужно было просто зайти в пустой город. После разведки стало ясно, что на весь Дзержинск около тридцати ополченцев, которые сидят в здании мэрии. На острие «атаки» выступал 73-й центр морского спецназа под командованием капитана 1-го ранга Шевченко. Зайдя беспрепятственно в город, постреляв по гражданским машинам, «морские котики» подошли к мэрии, с которой предварительно бежали «защитники». До этого момента видеооператор довольно подробно снимал действие группы, но, когда начался настоящий бой, съемка прекратилась.
По воспоминаниям ополченцев, Безлер лично дал команду вернуться в Дзержинск и выбить укров. В войне на Донбассе отмечались единичные случаи, когда противник шел на сближения друг с другом в стрелковом бою. Больше скажу, лично я таких случаев и не знаю вовсе. Поэтому все действия ополчения свелись просто к обстрелу, в ходе которого удалось поджечь здание. Конечно, ни о какой героической обороне мэрии речи быть не может, так как оборонять горящее на всех этажах здание просто нереально. Фактически город был пуст, но украинское командование действовало максимально шаблонно, поэтому вместо того, чтобы просто войти в город и поддержать спецназ, части, предназначенные для операции, продолжали окружать Дзержинск.
В наступлении противник использовал 34-й Кироваградский батальон территориальной обороны «Батькивщина» и сводный отряд 169-го учебного центра «Десна», состоящий главным образом из техники 300-го танкового полка. Надо отметить, что из всех тербатов, сформированных в Украине в 2014 г, этот батальон отличался тем, что комплектовался на конкурсной основе: из пяти тысяч человек туда набрали 420 человек. Брали только подготовленных людей, бывших спецназовцев, участников миротворческих миссий и т. д. Батальон называли младшим братом 3-го полка спецназа. Спонсировала его сама Юлия Владимировна. Сводный отряд 169-го Учебного центра состоял почти целиком из инструкторов, проходивших там службу по контракту (Добавлю, что это не моя фантазия, а данные открытых украинских источников).
Заняв брошенный блокпост на Майорском, колонна укров двинулась на юг, отрезая Дзержинск от Горловки. И как это часто бывает на войне, всё это войско заблудилось. Надо сказать, что в таких «замечательных» городах как Горловка, сделать это несложно, а навигаторов и карт, я уверен, ни у кого не было. Сводный отряд какое-то время кружил в окрестностях нашей зоны и, вероятно, тогда мы наблюдали с ПВРа всю эту технику. Сразу оговорюсь, что сведения об этом бое очень скудны и отрывисты. Рядовые участники боя, по понятным причинам, не могли знать и видеть всей картины. Путает ещё тот момент, что некоторые украинцы вообще думают, что всё это происходило в Дзержинске. Вероятней всего, когда укры вошли непосредственно на Бессарабку (Квартал Горловки — Прим. а.), то поняли, что заехали не туда и оттянулись на «6/7», пытаясь понять куда дальше ехать или ожидая уточняющего приказа.
Один из местных жителей позвонил какому-то знакомому ополченцу и предупредил: в посёлке стоят укропы. Скорее всего, такой звонок был не один (я, например, тоже звонил своим знакомым), и в штабе ополчения решили проверить эту информацию. Вообще, для меня, как неисправимого идеалиста, останется навсегда загадкой: почему в той стороне Горловки, откуда может появиться противник, не было ни одного поста наблюдения, не говоря уже о каких-нибудь силах. Единственный блокпост в этом районе стоял уже в городской застройке в районе поликлиники. Наблюдать что либо они не могли. Зачем он там стоял — неясно.
Итак, после сообщений от местных жителей, Боцман, непосредственный командир горловского ополчения на тот момент, решил лично с группой бойцов проверить эту информацию. Обращу внимание, что в горловском штабе отсутствовали какие-либо адекватные сведения о противнике, его предполагаемые действия и всё остальное, что нужно для войны. Боцман лично выезжает для уточнения информации. Известно, что в ходе боя он связывался по телефону с Бесом. Всё это, конечно, не помогало оперативно руководить войсками.
С командиром на легковых машинах выдвигается 20–30 человек. Естественно, всё опять происходит вопреки здравому смыслу, и среди этих бойцов нет ни одного человека, который знал бы этот район. Передовой отряд вообще состоял из россиян и «славянцев». Приехав на Бессарабку, ополченцы проверили дворы от Поликлиники до шахты и ничего не обнаружили — у всех закрались сомнения в достоверности информации, полученной по телефону. Решили двигаться дальше.
Уже в самом посёлке «6/7» бойцов встретил местный житель, который сообщил, что техника укров стоит в одном из заброшенных ангаров какого-то старого завода, и предложил показать дорогу в тыл врага. Боцман решил отправить группу гранатометчиков с двумя РПГ-7 и прикрытием для уничтожения бронетехники. Именно эта группа по несёт основные потери в бою. Старшим в группе был Григорич, ветеран Чеченских войн, с ним был его сын с позывным Гудвин, тоже участник боевых действий на Кавказе. Григорич зашёл в тыл украм, но из-за плотной «зелёнки» работать с граника по технике было невозможно, о чём он и сообщил по телефону Боцману. Тогда тот принял решение обстрелять ангары с 82-го миномета, и когда техника начнёт выходить оттуда — уничтожить с гранатомётов. Минометчики оттянулись на необходимое минимальное расстояние для работы и по приказу открыли огонь по врагу.
Начался бой. Само собой, миномёт никто не корректировал, я даже уверен, что расчёт стрелял «на глаз», но мины рвались в нужном месте, и противник начал выходить из ангаров. Первым завёлся танк: рванул по направлению к зоне и неожиданно выскочил на группу из четырёх человек, с которой остался Боцман. Ребята в упор с РПГ-26 пытались остановить танк. Один из бойцов получает серьёзное ранение обеих ног осколками активной брони. Старший группы, Макс Коршун, поражает танк под башню. Её заклинило. Танк задымил, но пошёл вперед, так как маневрировать на узкой улочке было негде. Возле забора «зоны» его пыталась остановить другая группа ополченцев, но у них не сработали гранатомёты.
За танком шли БМП-1, БРДМ и пехота. Начался беспорядочный бой: из-за того, что вступила в бой группа Григорича, укры подумали, что окружены. Получился такой слоённый пирог — все перемешались: Григорич вышел прямо на укров, перепутав их со своими, что было немудрено в таком хаосе. Сразу погибли бойцы Як и Гудвин. Насколько мне удалось выяснить, со стороны ополчения боем никто не руководил: всё свелось к попыткам отдельных групп как-то отбиться от этой массы пехоты и техники, которая на них шла. Укры же считали, что попали в организованную засаду, и пытались из нее вырваться. Им удалось уничтожить 82-й миномёт и все «тачанки», на которых приехали ополченцы. В бой вступили украинские миномёты, обстреливая «зону» и «зеленку» вокруг. ВСУ осталось в посёлке «6/7», решив выходить из «окружения» по темноте. Понесшие тяжелые потери ополченцы группы Боцмана отошли в тыл, а прибывшее подкрепление начало занимать позиции у шахты Изотова.
Около 22:00 в районе 57-й зоны и близлежащих посёлков, начала работать украинская артиллерия, в том числе реактивная, ставя заградительный огонь для выхода из «окружения» деснянскому отряду. Открыв беспорядочную пальбу по окрестностям, сводная группа вышла к Майорскому, так и не выполнив поставленной задачи. По действию 34-го батальона и деснянского отряда, у меня, как у историка много вопросов.
Во-первых, в тот день в 34-м батальоне погиб командир роты и ещё один боец. Обстоятельства гибели, описанные в открытых украинских источниках, говорят, что была подбита БМП, которая шла во главе колонны. Всё это происходило в том же районе Горловки, но ополченцы не упоминают об этом факте. Нигде не удалось отыскать и подбитую БМП. По воспоминаниям солдат 169-го центра, во время миномётного обстрела у них загорелась машина, но также неизвестно чем всё закончилось. Точно установлен факт о повреждённом танке.
Людские потери на этом участке фронта у ВСУ — 2 «200» и 9 «300», двое из раненых — «деснянцы». Повторюсь, данные открытых источников. Наши потери составили 3 «200» (Як, Гудвин, Вэл) и 5–7 «300». Потери в технике: 82-й миномёт и легковушки.
В официальную историографию ДНР бой в р-не посёлка «6/7» от 21 июля 2014 года вошёл как «первый штурм Горловки», хотя понятно, что укры не собирались ничего штурмовать, но ту задачу, которую им поставили, выполнить не удалось. Два десятка молодых парней, местных и добровольцев, не имея настоящей армейской или специальной подготовки, противостояли совсем не простым украинским солдатам, сколоченным в армейское подразделение. Мне возразят: «Среди ополчней были ветераны войны в Чечне» — на что я отвечу, что устал объяснять разницу в боевом опыте этих двух разных войн, тем более в бою у ВСУ было подавляющее превосходство во всём.
Не надо забывать также такой момент: летом 14-го многие «воины», узнав, что в их город или посёлок зашла вражеская техника, собирали манатки и просто бежали, бросая позиции. Но не так себя вели наши парни из группы Боцмана, решившие найти и уничтожить врага. Каждый раз, сталкиваясь именно с такими бойцами, украинское командование отказывалось от более решительных действий.
Постоянно читаю, что одной из причин, почему люди вышли на Майдан, было то, что «не давали развиваться малому бизнесу». Особенно это мантра была популярна во время Оранжевой революции. Итак, в 2006 году я получил Свидетельство частного предпринимателя и до 2011-го занимался бизнесом. Раз в квартал надо было появляться в налоговой и сдавать какую-то хрень, еще нужно было платить налог 80 гривен (около 15$ тогда) то ли в месяц, то ли даже в квартал. В любом случае сумма совсем незначительная. В 2011 году надо было уже платить 200 грн (24$). Если сумма валового дохода превышала 500 тысяч гривен, тогда ты должен был переходить на другой налог. Мой доход в разное время составлял от 1 000 и до 5 000$ в месяц и платить 80-100 грн было несложно. Предприятие занималось розничной торговлей мебелью на трех точках. Затем я открыл цех, который изготавливал мебель по индивидуальному заказу. Всего на фирме работало 9-11 человек. Работники получали 300–600$ в месяц. Вначале я арендовал место на рынке за 5 (!) гривен в день и то, если ты в этот день работаешь. В первый же день я заработал 1 500 грн (300$), что было половиной месячной зарплаты на шахте.
Кризис 2008 года подыстощил запасы денег — пройти его удалось. Единственное, за что налоговая могла докопаться — это за неоформленных работников. За пять лет этого не произошло. У моих друзей бывало такое: накрывали, но всё решалось. Сумма зависела от умения изворачиваться. Как-то ко мне в магазин зашел ОБЭП: был неоформленный работник и у него на ноуте обнаружили нелицензионные программы — наехали на меня, так сказать. Я объяснил им, что не занимаюсь углём или газом, а всего лишь мебелью и максимум могу дать им на бензин, чему они были очень рады. На Украйне ты мог забивать на пожарников, санстанцию. Вопрос был только в том, что чем меньше ты делаешь официальных документов (в моём случаи санитарного сертификата на мебель), тем больше будет размер «благодарочки».
Донбассе проживало 7–8 млн. человек. Это больше, чем во всей Прибалтике или почти как в Белоруссии. На усмирение Чечни, с населением меньше миллиона и гораздо меньшими размерами, большая Россия потратила 17 лет, и стоило это большого напряжения и человеческих жизней. Если хотя бы / % от 7 млн. возьмёт в руки оружие, то это будет 70 000 человек. Даже если они будут вооружены только стрелковым оружием, то проведение такой «контртеррористической» операции станет невозможно.
Позже Даниил Безсонов напишет, что в 2014 году в ополчение пошло воевать не более 0,28 % от населения Донбасса, т. е. это около 20 000 человек. Откуда взялись эти цифры я не знаю, но по крайней мере, других у нас нет. Даниил, я думаю, не учел, что среди них были не только мужчины. Практически в каждом отряде были женщины. Кто помнит «эпоху блокпостов», тот, воз можно, вспомнит блокпост на выезде из Снежного на Красный Луч — этот пост практически целиком состоял из молодых амазонок. Также стоит упомянуть несовершеннолетних ополченцев. Их было гораздо меньше, чем женщин, но всё же. Я веду к тому, что это уменьшает 0,28 % мужчин. Может на 0,01 % или на 0,02 %, но всё-таки уменьшает.
Слышу аргумент: «Было мало оружия, не хватало на всех». Например, когда я пришел в свой первый отряд, то на 20–25 человек во взводе автоматов было 10 штук. НО! Только разоружая охрану нашего лагеря, ополчение изъяло 156 автоматов, 3 пулемета и неизвестное количество ПМов! Куда его дели? ХЗ.
Затем я попал в краснодонское ополчение: там автоматов разных ти пов было по 3–4 единицы на каждого! Оружие было, но не у всех. Кто-то раздавал его бойцам, а кто то девал неизвестно куда. Кто-то курочил трофейную технику, а кто-то ремонтировал. Всё зависело от командования. Да и вообще, к чему этот разговор? Можно подумать, люди перли на войну, а им отказывали из-за нехватки оружия? Просто бред! Теперь еще сыпану соли на рану. А сколько из этих 0,28 % реально воевало, а не гасилось на тыловых блокпостах? Гасилось, охраняя сами себя, кафе, заправки, отжатые дома, беспонтовые «штабы».
После Иловайска фронт ушел далеко на запад, и все эти блокпосты в глубоком тылу, оказались тем более не нужны, но и разогнать их удалось только к лету 2015 года. Не снять, а именно разогнать! Сколько здоровых молодых парней служило в беспонтовых «группах быстрого реагирования», которые просто летали по городу в красивых экипировках.
Я думаю, от 0,28 % надо отнять смело половину: на тех, кто вкружился весной — летом 2014 в вышеперечисленное. Не соглашусь с Безсоновым в количестве людей в отрядах по регионам. Он пишет, что 50 % ополчения состояло из местных, 40 % из других регионов и 10 % это добровольцы из РФ. Мне кажется, что это статистика какого-то одного отряда, но не всего ополчения. Я бы распределил так: 50 % это местные, 40 % россияне, 10 % другие регионы Украины. Из других регионов, лично я, чаще всего встречал Запорожье и Одессу. Во многих отрядах россияне составляли 100 % личного состава. Так что всё гораздо хуже и печальней, чем писал Безсонов.
Дальше мы тренировались делать разные полезные манипуляции с автоматом. Сквозь лязганья затворов до меня доносились отрывки фраз Грозы другим бойцам: «…Вот видишь у меня «мародёрка»? Для чего она нужна: ты туда собираешь трофеи, поэтому она так и называется. А еще туда можно скидывать пустые магазины». Когда мы закончили тренировку с автоматом, Гроза предложил отработать приёмы по разоружению человека с пистолетом. Всё было хорошо, пока Гроза не дошел до мужичка, который в своё время служил в конвое. Тот не держал пистолет у головы противника, как в американских фильмах про наркобарыг («Я вышибу тебе мозги, ниггер!»), и у Грозы ничего не вышло.
Скажу объективно. Я думал, что приёмы разоружения мне знать не обязательно, и жизнь, как всегда, посрамила мою гордыню. Когда начинают ссориться десяток пьяных ополченцев с оружием, то понимаешь, как эти знания бы пригодились. Дальше мы отрабатывали приёмы рукопашного боя. В ходе спарринга в партере, Гроза имел неосторожность сесть мне на бедро: ни до, ни после у меня так хорошо этот прием не получался — год усиленных тренировок не прошел даром. Я резко кинул инструктора бедром, и тот, пролетев через меня, нормально так у...ся головой об землю.
Тренировка закончилась. Я умывался возле бочки, и ко мне подошел Сиди. Он тоже разок нас тренировал. Сиди напоминал комсомольца с плакатов: зализанный весь, аккуратный, бывший страйкболист. Считался опытным бойцом, хотя ни в каких замесах не участвовал. Теоретическая база у него была неплохая. — И что, этот Гроза вас тренировал лучше, чем я?! — с какой-то агрессией спросил он. — Короче, раз Борисыч сказал ему обучать, то я больше этого делать не буду! Сиди резко ушел. Я для себя открывал новый мир. Мир военной шизофрении.
Интересное явление эти «роботы». Им стать мог любой человек за любой проступок. Причём часто тяжесть наказания не соответствовала тяжести содеянного. В Горловке я видел водителя автобуса, которому за нарушения комендантского часа на 15 минут дали 15 суток. Один из парней, который охранял «роботов», 18-летний ублюдок, начал его бить.
— Слушай, какое у него наказание? — осторожно вмешался я.
— Вроде, 15 суток… — ответил тот.
— Его сказали все 15 суток бить?
— Нет. Та надо чтоб они не расслаблялись.
— Слушай, может тебе подраться просто хочется? Давай возьмём перчатки — помахаемся?! Ты молодой, тебе надо пар выпустить… — сказал я ублюдку как можно корректней. Он был любимчиком командира (ну, естественно), и мне, во всей этой правозащитной деятельности, приходилось помнить, что я бесправный беглый зэк без документов. Почувствовав лёгкое смущение, ублюдок, по крайней мере, при мне не бил «роботов». Я понял тогда, что народовластие — это произвол и беззаконие. Дальнейшие события только добавляли фактов в это утверждение.
Меня удивляло, откуда у вчерашних шахтёров, таксистов и строителей, такая тяга к беспределу, жестокости, желание мучить других людей, запугивать их. Бывшие менты в своей голове, хоть и коррупционно-беззаконной, были связаны хоть какими-то процессуальными понятиями. Ими же владели и уголовники, а эти «мирские» парни полностью слетали с катушек. Когда-то прогремело «дело Торнадо», а у нас — «дело казаков». Но разве эти ребята были одни в своём жутком беспределе? Людей с обеих сторон убивали за деньги, за машины, просто так, от скуки, потому что хотели власти, проверить свой характер — смогу убить или нет — убивали из ревности, просто желая забрать твою подругу себе, мстили за прошлое, просто убивали, одурев от крови, без какого-либо ясного мотива, по пьяни.
Если ты выпиваешь, то подчинённые будут бухать. Если ты думаешь, где и что отмародёрить, об этом же будут думать твои бойцы. Если ты любишь расстреливать и пытать, то это же будут любить делать и твои люди. Это духовный принцип. Духовный закон, как «закон сеяния и жатвы». Кстати, мой отряд закончил тоже хреново. Эти шахтёры-десантники, Москаль и Хирург, совместно с одной из групп ГБР, убили троих гражданских, которые везли на фуре какие-то сладкие сырки. Фуру куда-то спрятали и начали продавать сырки, причем в те же места, куда этот товар и ехал.
Один из убитых оказался мужем директора фирмы. Бабки у женщины были — она заплатила и вычислила через телефоны тех, кто был рядом с её мужем в день смерти. Дальше просто предложила вознаграждение за поимку убийц. «НКВД», так называлось в Горловке что-то вроде военной полиции, приехали арестовывать Москаля и Хирурга.
Второй урок, который я начал понимать в Горловке — это один из принципов власти — «Рыба гниёт с головы». Все знают эту пословицу, но не понимают, как это работает. Тот, кто думает, что порядок можно навести жесткими репрессивными методами, находится в большом заблуждении. Горловка этому яркий пример: расстрел человека было самым мягким наказанием. Расстреливали за мародёрство, за то, что наркоман украл буторфанол с аптечки, расстреливали за подозрение в измене, простреливали ноги за пьянство и проступки. Но всё равно я видел пьяных бойцов и командиров; все местные атаманы искали чем поживиться — их расстреливали, но это не останавливало других. Позже, пытаясь наладить порядок у себя во взводе, я понял одну истину.
На тему освобождения зэков в Донбассе ходит множество спекуляций. Украинская пропаганда делает акцент, что происходила массовая мобилизация осужденных на территории республик. Ну что с них взять: пропаганда есть пропаганда. Разберемся с этим вопросом. На территории Донецкой области перед началом войны действовало 20 исправительных учреждения. Это больше, чем в любой другой области Украины. Всё это не из-за того, что Донбасс — это край зэков, а потому, что Донецкая область имела самое большое население среди областей Украины. В Луганской области было ещё 16 учреждений. Итого 36. В них находилось около 15 000 человек (Цифры, озвученные в интервью полковником Стареньким на тот момент начальником Пенитенциарной службы Украины — Прим. а.). Конечно, ни о какой мобилизации осужденных власти ДНР и ЛНР вопросов не ставили, как и о мобилизации вообще. Полевые командиры тоже.
Даже находясь в окружении, горловское командование не решилось поставить массово под ружье зэков, хотя имело в зоне своей ответственности четыре колонии: три в Горловке и одну в Енакиево. Но как я и отмечал выше, коллективное бессознательное начало работу, и слух о том, что сбудут забирать в штрафбаты» начал витать в лагерях с апреля 2014 года. Открыла счёт побегам 6 июля 2014 года Славяносербская колония № 60 (Луганская область). Правда инициаторами там были парни с Донецка. Забор попытались расстрелять из гранатометов. Было очень шумно. Бежало 8 человек. Знаю, что как минимум двое из них воевали точно. Один даже стал командиром в Республиканской Гвардии, но там с ним произошла какая-то неприятная история — я не вникал… 9 июля 2014 группа ополченцев освободила 10 человек из 28-й Торезской колонии. Тогда ещё работали суды, и их успели объявить в розыск. А 4 августа колония попала под обстрел: был тяжело ранен зэк и девушка-охранник — ей оторвало руку.
После обстрела, на следующий день, пользуясь отсутствием света, через забор перелезло около 10 зэков. Побегушники дошли до ближайшего блокпоста, на котором несли службу чеченцы. Они накормили ребят, дали накуриться, а одному подарили тюбетейку. Вскоре на блокпост приехали представите ли «Оплота» и потребовали отдать им беглецов, чтобы вернуть их в лагерь, но чеченцы отказались это сделать. Полдня шли переговоры, и все же «Оплот» забрал зэков и вернул в лагерь. Двоим, кто ещё вначале отделился от группы, удалось остаться на свободе. Чеченцы дали номера своих телефонов и сказали, что в случае, если пацанов будут прессовать, набрать их.
Вскоре снова какая-то группа ополченцев, в том числе из бывших сидельцев этой колонии, зашла прямо в лагерь: сказали, что объявляют мобилизацию, и все кто хочет могут записываться. Конечно, туда побежали все. Один из ополченцев пошел на барак, где он раньше сидел, «расслабился», как говорится, и поймал передоз. Начали его спасать: сломали замок в «локалку» «креста» и сказали, что если не спасете его, то расстреляем, ну и т. д… Записалось человек триста. Ополченцы уходить не спешили и по предложению блатных начали вместе бухать и жарить шашлыки. Раздобревшие ополченцы начали дарить блатным гранаты, те просили сфотографироваться в разгрузках и с оружием. Вдруг, посреди веселья, ополченцы резко сорвались и уехали — приехал «Оплот». Те построили весь лагерь и объявили зэкам, что приезжавшие в лагерь ополченцы — махновцы, с которыми они разберутся. Никто никого освобождать не будет: воевать есть кому. «Вы тут, сука, будете сидеть, даже если заборы все разнесут… Попробуете убежать — всех расстреляем!» — закончил речь командир.
Надо сказать, что руководство колоний на территории ЛДНР осенью 2014 года приняло присягу Республикам, а до этого, с момента провозглашения независимости, всё находилось в состоянии двоевластия. Надо отдать должное тем, кто в таких сложных условиях продолжал выполнять свой долг. Несложно посчитать, что всего взявших в руки оружие зэков не наберется и сотни. Все они после организации Пенитенциарных служб в Республиках, оказались в положении беглецов, которым грозили новые сроки, несмотря на боевые заслуги.
Мне повезло: буквально через несколько дней, как только я попал в группу, нас начали обучать на импровизированном полигоне. Один из добровольцев-инструкторов служил во 2-ю Чеченскую в спецназе ГРУ Они на много дней уходили в горы, обнаруживая и уничтожая боевиков. Когда-то в молодости он тоже был пулеметчиком. На вопрос, что он брал с собой в эти походы, ответил:
— 1200 патронов;
— запасной ствол;
— ПБ и две обоймы;
— гранаты;
— медицина;
— еду на всё время похода (тушняк, энергетические батончики);
— МОН-50 и ПОМ-2, шнуры, взрыватели, тротил;
— сапёрная лопата;
— запасную обувь и термобельё;
— плащ-палатка и карематный коврик.
Может еще что-то брал, но я уже не помню. Те, кто ходил с АК, брали 25 магазинов. Все, с кем из подобных парней мне приходилось общаться, использовали АКМ. Мне всё это было, конечно, не нужно, и я взял штатную разгрузку (600 патронов в разгрузке и 100 в коробе), пару гранат, ПМ и небольшой «тормозочек» в «мародёрку».
Разгрузка была хорошо подогнана, но я в ней мог только идти: бежать я бы не сумел. Нет, ну, до этого я ходил с пулеметной экипировкой, но в основном, на пост. Где-то на середине пути у меня от нагрузки на ноги начал болеть старый шахтный перелом, да так, что я начал хромать! Как же я буду воевать?
Мы шли по абсолютно никем не наблюдаемой и никем не контролируемой территории. На пути нам мог попасться кто угодно. В связи с этим я был удивлён: как вообще держится позиция Хлеба — её можно обойти со всех сторон, всех убить и об этом сразу никто и не узнает. Делать диверсии где угодно в ближайшем тылу: шесть километров дыры в линии фронта (Как-то в то время мне попался репортаж украинского телевидения о смелой работе 8-го полка спецназа в этом районе. Думаю, если бы действительно они там работали, а не делал вид, то отличных результатов было бы добиться несложно). Вскоре на нашем пути начали попадаться «скелеты» сгоревших боевых машин: танки, бэхи, бэтэры… остатки окопов; обгоревшая установка ПТУР, под ногами валялось разлетевшееся от взрыва БК; рваные бронники, разорванные каски — следы сражения, отгремевшего здесь ровно месяц назад.
Эту битву в информационном поле затмили бои за Донецкий аэропорт. Журналистам было комфортно работать в Донецке, где до линии фронта 10 минут на машине, а по полям и луганским дорогам желающих ездить немного. А тут, как потом напишет Евгений Норин, происходила «Курская дуга на минималках»; за две недели боёв укры потеряли 17 единиц бронетехники (в т. ч. новейшие БТР-4Е), несколько десятков солдат и вынуждены были оставить 32-й блокпост. Причем батальон «Хулиган», усиленный ГБР «Бэтмен», отбивался от врага только гранатомётами и ПТУРами.
На заре Русской Весны на Донбассе, существовало много экзотических проектов по устройству бывших украинских территорий. Один из них — это «казачий проект» в южных частях Луганской области. Впервые я об этом услышал осенью 2014-го от человека, близко общавшегося с Козициным. Атаман нереестровых казаков утверждал, что «Путин отдал ему во владение (!) 7 городов на Луганщине»! Учитывая эпатажность Козицина и мистическое число «7», я выслушал эту историю с улыбкой ...
Оказывается, проект казачьей автономии действительно был: за ним стояли влиятельные люди в силовых структурах. Детали, как в конечном итоге должна была выглядеть «жовтоблакытнокрасная» автономия, неизвестны, но то, что получилось по факту, симпатии не вызывало. Из всех казачьих традиций вспомнили только нагайку, папаху и рукопожатие под локоть. Казаки к осени 2014 года контролировали Первомайск, Стаханов, Антрацит, Красный Луч, Ровеньки, Свердлово. Итого: шесть городов. Возможно, Славяносербск был седьмым. Интересная задумка была свернута из-за изменившейся политической конъюнктуры — подкачали и товарищи на местах.
В городе три группировки казаков, которыми командует целых три (!) казачьих генерал-майора. Самая серьёзная группировка у Лютого, наверно, самого одиозного из всех казачьих атаманов. У него свой Особый отдел. Этот Особый отдел отличался даже на фоне тогдашнего хаоса крайним беспределом. Руководили отделом двое типов имевших боксёрские погоняла Льюис и Тайсон. Они были знакомы еще до войны: Льюис работал следаком в горотделе и крышевал Тайсона, который был известный в городе барыга. В общем, как-то их стос (компания, шайка — прим. а.) разогнали: Тайсона посадили, а Льюис отмазался, и его просто выгнали с работы. Вот теперь эти ребятки опять вместе. Говорят, помимо донбасской классики — угля, отжатия машин и вымогательства — везут как-то наркотик с Харькова.
Есть подозрение на убийство. Также известен дом, где казаки незаконно удерживают гражданских. Кстати, в горотделе де-факто два начальника: один «ЛНРовский», другой казачий — такой ультиматум поставил Лютый. «Казачий мент» тоже тут работал когда-то; у него отдельный кабинет, но, Слава Богу, в работу он не лезет и вообще не появляется.
Атаман Лютый был известен в городе еще до войны своим эпатажем. Например, работая в милиции прапорщиком, на службу ездил на коне и закрывал его в прогулочном дворике КПЗ. Однажды приехала комиссия, открыла дворик — а там лошадь гадит. Начался скандал. Любил Лютый казачий фольклор, традиции, коней, шашки и т. д. Уйдя на пенсию, открыл в своём доме сауну: предлагал гостям массаж и чай. Двор его дома представлял собой то ли заброшенный этномузей, то ли жилище цыганской семьи, которая жила тем, что добывала «шкрабы» (Спёкшийся металл в шлаке — Прим. а.), и испытывала финансовые трудности. После горячей стадии лета 2014-го появилось больше времени, и атаман Лютый, как человек творческий, постоянно выступал на местном Казачьем радио и городском телеканале с песнями, стихами и проповедями. Мечтал он и об экономических преобразованиях родного края. Ключ к этому лежал, по его мнению, в финансовой независимости от долларовой системы, которая, как известно, не обеспечена золотым запасом. Поэтому он заказал в ростовской типографии свои деньги — «лютики», которые должны были ходить на территории города и района. Этому казачьему экономическому чуду помешал еврей Плотницкий, поставленный, скорее всего, Мировым Закулисьем.
... казаки крышуют «копанки», добытый уголь везут то ли в Стаханов, то ли в Первомайск — там какие-то площадки. С площадок его везут на Укропию. Казаки сопровождают его до нашего крайнего блокпоста, затем люди в штатском сопровождают по «серой зоне», а там уже добробаты принимают ...