Навигация:
Эксперименты первой четверти ХХ века: бомбардировщики против линкоров
Оценка опасности торпедного оружия для линкоров
Проблемы развития Воздушных сил флота Великобритании (Fleet Air Arm)
Модернизация британских линкоров перед Второй мировой войной
Предвоенное соотношение сил флотов ведущих морских держав
Новая гонка морских вооружений
Линейные корабли типа «Лайон»
Кораблестроительная программа США после отмены ограничений Вашингтонского договора
Советская программа строительства линкоров и линейных крейсеров
Баланс сил между англо-французским и немецким флотами
Черчилль предлагает создать флот из фальшивых линкоров
Черчилль продвигает идею экспедиции британского флота в Балтийское море
Первые попытки бомбардировочной авиации атаковать немецкие боевые корабли
Немцы задействуют специальные соединения морских бомбардировщиков
Германские подводные лодки
14 октября 1939 года - U-47 лейтенанта Гюнтера Прина проникает в Скапа Флоу
Атаки немецких подводных лодок на британские линкоры
Операции немецких карманных линкора против вражеских судов
Бой у Ла-Платы - первое крупное артиллерийское сражением Второй мировой войны
Закономерности в поведении противоборствующих флотов
Лафотенский бой 09.04.1940: «Ринаун» против «Шарнхорст» и «Гнейзенау»
Тяжёлый крейсер«Лютцов» получает торпеду от подводной лодки «Спиэрфиш» капитан-лейтенанта Дж.Г. Форбса
HMS Warspite уничтожает немецкие корабли в Нарвик-фьорде 13 апреля 1940 года
Гибель авианосца «Глориес» во время боя в Норвежском море 8 июня 1940 года
Итоги Норвежской кампании
Средиземное море: Итальянский флот вступает в войну
Французский флот начинает боевые действия, заканчивает и получает удар от англичан
Операция «Катапульта»
Средиземноморье: столкновение сил прикрытия конвоев - перед боем у Калабрии
Бой у Калабрии: HMS Warspite наносит решающий удар по "Джулио Чезаре"
Атака самолетов «Илластриеса» против итальянских линкоров, стоящих в Таранто
На Средиземноморский театр прибывают Ju-87 из I/StG.l и II/StG.2
Сражение у мыса Матапан, 27—29 марта 1941 года
Решение проблемы французских линкоров
Рейд карманного линкора «Адмирал Шеер» в октябре 1940 года
Немецкие карманные линкоры «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер» в Атлантике
Державы Оси копируют британскую стратегию «fleet in being»
Эвакуация британских войск с Кипра
Дореволюционные русские линкоры во Второй мировой войне
Прекращение рейдов германских тяжелых кораблей в Атлантику
Япония начала экспансию в юго-восточной Азии
U-331 лейтенанта фон Тизенгаузена торпедирует линкор «Барэм»
Тяжелейшие последствия потери «Принс оф Уэлс» и «Рипалс»
Удачная атака итальянских боевых пловцов против линкоров «Куин Элизабет» и «Вэлиант»
Первый бой в заливе Сирт 17 декабря 1941 года
Второй бой в заливе Сирт 22 марта 1942 года
Июньский разгром ложного и настоящего британских конвоев
Прорыв «Шарнхорста» и «Гнейзенау» через Ла-Манш
Минимизация эффекта от прорыва немцев из Бреста
Проводка каждого Северного конвоя - крупная флотская операция
Разгром конвоя PQ-17
Рейд Нагумо в Индийский океан стал поворотным пунктом, знаменовавшим изменение роли британских линкоров и конец их попыток влиять на ход морской войны
Разгром французских сил в Северной Африке
Бои за остров Гуадалканал и уничтожение соединения союзников в ночном бою у острова Саво
Новогодний бой 31 декабря 1942 года между британскими кораблями боевого охранения арктического конвоя JW-51B и немецкими рейдерами
Новая задержка русских конвоев
Немецкая управляемая авиабомба FX-1400
Капитуляция итальянского флота
Кризис у Салерно, повреждение британских кораблей немецкими управляемыми авиабомбами
«Тирпиц», «Шарнхорст» и 10 эсминцев предпринимают вылазку к Шпицбергену
Атака миджетов на «Тирпиц»
Незаметный «Шарнхорст» и бардак в британской авиации
Битва у мыса Нордкап
Высадка союзников в Нормандии
Высадка союзников в Южной Франции
Линкор окончательно уступил авианосцу роль решающей силы на море и превратился в корабль поддержки
Битве за Лейте
Попытка японцев восстановить баланс с помощью камикадзэ
Десант на остпров Валхерен и критика флотом британских ВВС
Потопление «Тирпица» британскими ВВС
Финал кригсмарине
Потопление суперлинкора «Ямато»
Митчелл заявлял, что вместо 3 современных линкоров Америка может построить не менее 3000 военных самолетов и чувствовать себя совершенно неуязвимой. Как обычно, он позволил себе крайние преувеличения, приводя соотношение стоимости бомбардировщика и линкора. Митчелл заявил, что линкор стоит столько же, сколько 1000 бомбардировщиков, на самом деле эта цифра гораздо более скромна и не превышает 100.
Наконец, пытаясь внести ясность в запутанный вопрос, Адмиралтейство и министерство авиации объединились и совместно провели детальное исследование проблемы, причем и те, и другие согласились с выводами. Они пришли к выводу, что «средняя цифра 44 двухмоторных бомбардировщиков (то есть не дальних тяжелых) является наиболее точным эквивалентом стоимости одного линкора. Для этого следует учесть стоимость эксплуатации и обслуживания, ремонта и запасных частей за время, сопоставимое со сроком службы линейного корабля».
Наконец англичане провели серию собственных экспериментов, использовав старый броненосец «Агамемнон» (16000 тонн, построен в 1908 году), который был разоружен и превращен в радиоуправляемую мишень. Его скорость даже в лучшие времена составляла всего 18 узлов, тем не менее перед бомбардировщиками предстала движущаяся мишень. Результаты не слишком обрадовали пропагандистов воздушной мощи.
Опыты, проведенные в 1921–22 годах бомбардировщиками КВВС, предусматривали использование учебных бомб, чтобы проверить точность бомбометания, а не разрушающую силу бомб. Ведь без попадания бессмысленно говорить о повреждениях. Бомбометание проводилось с самых разных высот, соответственно самым различным был и процент попаданий, он изменялся от нуля до 50%. Однако самые лучшие показатели были достигнуты, когда самолет атаковал с минимальной высоты — 400 футов или даже меньше.
В 1924 году была проведена новая серия опытов, в которых был использован современный линкор «Монарх» (22500 тонн, построен в 1912 году). Опять сначала сбрасывались учебные бомбы, а боевые были оставлены «на сладкое». После этого, во второй половине дня его обстреливали крейсера, а ночью подключились линкоры, испытывающие новые бронебойные 381-мм снаряды. Однако на рассвете продырявленный «Монарх» все еще держался на плаву, и лишь потом «Ривендж» утопил его несколькими меткими залпами.
На основании этих экспериментов Адмиралтейство сделало вывод, что вывести из строя современный линкор одними бомбами все-таки можно. Однако для этого требуется не менее 12 прямых попаданий бомбами весом более 500 фн. Чтобы эти бомбы имели кинетическую энергию, достаточную для пробития броневой палубы, их следует сбрасывать с высоты 5000 футов. Для находящихся на вооружении КВВС самолетов при существующих прицелах и уровне подготовки экипажей вероятность попадания не превышала «семь на сотню»[14].
Окончательный вердикт вынес уже после войны подполковник Аллен: «Да, за все время Второй Мировой войны Бомбардировочное Командование не потопило ни одного вражеского линкора в море свободно падающими бомбами. Легко поверить, что бомбардировщик является дешевым противоядием против линкора, но такое убеждение совершенно ложно. Если потеряна тысяча бомбардировщиков, стоящих 3000 фунтов каждый, но попытка потопить линкор, стоящий те же самые 3 миллиона фунтов, не удалась? Бомбардировщики списаны, а линкор остался и еще может выполнять самые различные задания».
Разумеется, пикирующие бомбардировщики были гораздо более меткими, но об этих самолетах в 20-е годы не шло и речи. Ведь все ограничивалось несколькими удачными экспериментами, проведенными американским флотом.
Торпеда всегда считалась самой главной опасностью для линейного корабля. Никто не пытался спорить, что подводные повреждения послужили причиной гибели гораздо большего числа кораблей, чем бомбы и снаряды. Торпеда не являлась новым оружием, и за предыдущие 50 лет не раз находились люди, которые заявляли, что вот сейчас-то она покончит с линкором раз и навсегда. По мере развития торпеды появлялись все новые корабли, которые должны были доставить ее к цели, которые становились все более эффективными. Но с такой же скоростью росла эффективность контрмер, которые принимали линейные флоты. На торпеду возлагались исключительно большие надежды, однако она этих надежд не оправдала, по крайней мере, в отношении современного линкора. Старые военные корабли и торговые суда оказались более чем уязвимыми, а вот линкор устоял.
Франция в 1870-х и 1880-х годах построила огромные орды миноносцев. Это был ее последний отчаянный рывок в качестве ведущей морской державы. Таким образом французы намеревались вымести британский линейный флот с морских просторов. Однако миноносцы были встречены скорострельными орудиями, появлением на линкорах многочисленной противоминной артиллерии и созданием истребителей миноносцев.
Как только истребитель сам превратился в эскадренный миноносец и его наступательные функции возобладали над оборонительными, в ответ вырос калибр противоминной артиллерии линкора. Ни в японо-китайскую, ни в русско-японскую войны миноносец не оправдал ожиданий, хотя японский флот использовал его, чтобы добиться временного превосходства против стоящих на якоре линейных кораблей, совершенно не готовых к отражению атаки.
Во время Ютландской битвы массированные атаки десятков эсминцев обоих противников дали в результате одно попадание в британский линкор и потопление старого немецкого броненосца. Однако страх перед торпедной атакой являлся всеобщим.
Появление на сцене подводной лодки, которая имела возможность подкрасться незаметно к самому сильному линейному кораблю и уничтожить его торпедами, с самого начала считалось наиболее грозной опасностью. Но и здесь развитие событий не оправдало ожиданий.
Хотя несколько старых броненосцев и были потоплены субмаринами, это было не слишком ощутимо. Ни один из линкоров Гранд Флита не был потоплен подводной лодкой. Сочетание мощной завесы эсминцев, высокой скорости, постоянные изменения курса, противолодочный зигзаг оказались вполне достаточными для отражения подводной угрозы[17].
После создания эффективного (так, по крайней мере, думали в то время) прибора обнаружения подводных лодок, названного асдиком в английском флоте и сонаром в американском, страх перед подводными лодками начал ослабевать.
Однако развитие самолета-торпедоносца стало новым фактором, изменившим ситуацию. Он имел скорость и маневренность, о которых эсминец или подводная лодка не могли даже мечтать. Более того, выяснилось, что британский флот не готов к отражению такой воздушной угрозы.
Предполагалось создать новые скорострельные зенитки, обладающие достаточной дальнобойностью и весом снаряда, чтобы ни один самолет, летящий на малой высоте (читай — торпедоносец), не смог приблизиться к кораблю. В результате был создан пом-пом — многоствольная 2-фн установка, стреляющая разрывными снарядами. На него возлагались колоссальные надежды, но до конца 30-х годов их не хватало. Поэтому торпедоносец считался главным оружием авиации, для атак которого линкор был действительно уязвим
Здесь нет места излагать бурную историю Воздушных Сил Флота, но следует сказать, что в этом вопросе у Адмиралтейства были связаны руки. Адмиралы стремились совершенствовать линкор, и не следует упрекать их за неспособность создать сильную морскую авиацию. Авианосец хорош настолько, насколько хороши его самолеты.
К 1940 году Королевский Флот создал проект авианосца, которому стали подражать во всем мире. Это был быстроходный, сильно вооруженный корабль с бронированной полетной палубой. «Илластриес» стал эталоном для всего мира. Однако контроль КВВС над всем, что летает, привел к тому, что на палубах этих кораблей стояли не просто устаревшие, а допотопные самолеты, что резко снижало эффективность действий авианосцев. Можно лишь удивляться и восторгаться отвагой и умением пилотов, которые даже на этом сумели чего-то добиться.
Адмиралтейство сделало все, что могло. А вот построить больше авианосцев оно уже не могло. Когда появляются обвинения, что Королевский Флот отстал по количеству построенных авианосцев, обвинители всегда забывают о договорном лимите 135000 тонн. На пути строительства новых авианосцев Вашингтонский договор воздвиг такие же препятствия, как в деле создания новых линкоров. Кроме того, министерство финансов совсем не было склонно выделять дополнительные фонды на строительство авианосцев, как, впрочем, и вообще на развитие флота.
Великобритания начала частичную перестройку «Уорспайта», «Вэлианта», «Куин Элизабет» и «Ринауна». Однако не нашлось ни времени, ни денег, чтобы провести к началу войны такую же модернизацию «Худа», «Рипалса», «Барэма», «Малайи» и линкоров типа «Ройял Соверен».
На всех четырех модернизированных кораблях был еще больше увеличен угол возвышения орудий, были установлены новые машины, появилось новое мощное зенитное вооружение. Надстройки были полностью заменены. Существуют самые различные мнения об этой программе. Стефен Роскилл пишет: «Редко можно найти новое вино, столь же удачно влитое в старую бутылку, или деньги, потраченные более удачно, чем средства, отпущенные флотом на модернизацию „Уорспайта“ и его братьев.
В случае „Уорспайта“ модернизация обошлась в 2362000 фунтов — менее одной трети стоимости „Нельсона“ и гораздо меньше стоимости новых линкоров типа „Кинг Георг V“. А в результате флот получил совершенно новый корабль»[20]. Зато известный историк Оскар Паркс думает иначе. «Старая истина „Реконструкция не оправдывает потраченных денег“ прекрасно подходила бы к случаю модернизации линкоров типа „Куин Элизабет“, если бы у нас была возможность строить новые корабли. Но договоры запрещали это, поэтому не оставалось другого выбора, как залить новое вино в старые бутылки, и выжать из этих кораблей все, что только возможно.
Результаты были получены неплохие, однако размеры кораблей просто не позволяли забронировать их так, чтобы они могли противостоять более тяжелым бомбам, чем существовавшие до войны». К водоизмещению кораблей было разрешено добавить не более 3000 тонн, но, к счастью, улучшенные машины позволили сэкономить вес, который можно было использовать для других целей. На «Куин Элизабет» и «Вэлианте» были сняты старые казематные 152-мм орудия и полностью заменены новыми 114-мм универсальными, которые получил также и «Ринаун». Каждый из этих кораблей теперь нес по 20 новых мощных зениток. Эти же орудия были установлены на всех новых авианосцах. Остальным ветеранам пришлось начать новую войну в старом мундире
Самой главной угрозой миру во всем мире считалась Япония, причем она уже имела крупный флот. Все понимали, что возрождение германского флота может нарушить и без того хрупкое равновесие, особенно потому, что Королевский Флот стремительно скатился с позиций самого сильного в мире до нынешнего жалкого состояния. Но именно в таком положении находились германские вооруженные силы после войны. Поэтому предполагалось, что немцам потребуется слишком много времени, чтобы восстановить силы, к этому времени кризис с Японией вполне мог разрешиться.
Статьи Версальского договора в отношении германского флота должны были навсегда покончить с ним как с эффективной боевой силой. Поэтому отказ поверить в его возрождение буквально через 10 лет в то время был вполне естественным. Но вот чего никто не мог предусмотреть, так это скорости, с которой будет происходить это возрождение после 1933 года.
Приход к власти национального лидера, заряженного желанием и волей восстановить прежние позиции Германии, был совершенно неожиданным. Однако следует помнить, что уловки, хитрости и ложь при внешнем соблюдении договоров были столь же характерны для догитлеровской Германии, как и позднее. Нацистская партия не применяла эти методы как способ обойти договорные ограничения, она просто плюнула на договоры. И в этом плане фашисты были более откровенными и честными, чем их учителя из Веймарской республики![23]
Германский флот после 1919 года находился в жалком состоянии. Стране было разрешено иметь 8 броненосцев для береговой обороны. Они были устаревшими еще в 1914 году и требовали так много людей для комплектации экипажей, что в 20-х годах в строю остались всего 2 или 3 корабля. Дополняли эти древние корабли, создавая пародию на сбалансированный флот, 8 столь же преклонных легких крейсеров и 32 старых эсминца и миноносца. Личный состав флота был ограничен 15000 человек. Морская авиация и подводные лодки были полностью запрещены.
К чести командующих германским флотом этого периода следует сказать, что они сумели поставить дело так, чтобы этот жалкий состав не стал удавкой или тяжкими оковами, как на то надеялись союзники. Они недооценили германскую изобретательность и настойчивость. Проблема нехватки личного состава была решена просто. Эти 15000 человек были отобраны с предельной тщательностью и составили ядро, элиту из 15000 офицеров возрожденного флота, а вовсе не рядовой состав для него. Подводные лодки строились за границей. Самолеты испытывались в Советском Союзе, поэтому германские конструкторы имели полную свободу действий в создании самых современных машин.
Замена легких крейсеров и эсминцев была разрешена, и в каждом случае тоннаж заложенных кораблей превышал тоннаж существующих. Сначала на сотни тонн, а потом и на тысячи, потому что немцы осмелели, когда стало ясно, что великие державы проявляют полное безразличие. Но в области строительства линейных кораблей немцы сделали просто гениальный ход, обратив договорные ограничения в свою пользу. Причем это было сделано таким способом, который не могли предусмотреть составители договора, желавшие привязать германский флот к Балтике.
Следует напомнить, что Вашингтонский договор не только установил соотношение общего тоннажа флотов подписавших его держав, но и наложил серьезные ограничения на водоизмещение и вооружение кораблей основных классов. Для линкоров предел водоизмещения был установлен в 35000 тонн при калибре 406 мм. Крейсера не могли превышать 10000 тонн и иметь орудия больше 203 мм. Для авианосцев эти цифры составляли 27000 тонн и 203 мм.
Чтобы избежать попыток появления супер-крейсера вроде старых броненосных или линейных крейсеров, авианосец был четко определен как корабль с полетной палубой, предназначенный прежде всего для летных операций. Представители Германии не были приглашены на конференцию. Ее флот находился в таком состоянии, что его просто игнорировали за ничтожностью, по крайней мере все так думали. Соотношение сил флотов основных держав было определено как 5:5:3:1,75:1,75 для Великобритании, Соединенных Штатов, Японии, Франции и Италии.
Если говорить о количестве линкоров в их флотах, это означало, что Великобритания и Соединенные Штаты могут иметь по 15 таких кораблей, Япония — 9, Франции и Италии было разрешено иметь по 5 линкоров. Дональд Макинтайр всерьез пишет, что принятые соотношения были совсем иными и «предусматривали сокращение линейных флотов Великобритании, Соединенных Штатов, Франции, Италии и Японии, в результате которых относительная сила в линкорах определялась соотношением 5:5:3:3:3». Это давало Франции и Италии равный тоннаж с Японией, вот только эти страны почему-то о таком царском подарке не узнали. Они приняли цифру 1,75.
Как уже говорилось, это серьезно оскорбило Францию, но Германия, которая вообще не была приглашена в Вашингтон, автоматически стала третьей вровень с этими двумя державами, потому что ей было разрешено заменить ее 6 устаревших «линкоров». Одним рывком проигравшая войну Германия могла получить равное количество линкоров с Францией и Италией, которые эту войну выиграли! Более того, пока в остальных странах постройка новых кораблей была заморожена, Германия одна продолжала на совершенно законных основаниях строить новые линкоры! И здесь великие державы сначала весело ухмылялись, как и в случае с личным составом, потому что немцам было разрешено строить линкоры водоизмещением не больше 10000 тонн против 35000 тонн у остальных держав. Поэтому любой из 6 кораблей, которые могла построить Германия, во всех отношениях уступал будущим противникам. И превосходство становилось абсолютным, если учесть калибр артиллерии: 280 мм против 406 мм у Вашингтонских держав. Поэтому не приходится удивляться тому, что союзники считали Германию загнанной в угол.
Однако посреди бури поздравлений и восхищений собственным умом выяснилось, что были забыты две вещи.
Первое: Германия всегда выказывала тягу к французской стратегии крейсерской войны, свидетельством чему был эпизод с «Гебеном» и «Бреслау», поход эскадры фон Шпее через Тихий океан, а также действия одиночных рейдеров вроде «Эмдена». Поэтому, пытаясь ограничить ее возможности дать новое генеральное сражение типа Ютландской битвы, союзники сами вынуждали Германию обратиться к крейсерской войне, что она и без того стремилась сделать.
Второе: занявшись выработкой ограничений на размеры и вооружение британских крейсеров, высокие договаривающиеся стороны забыли ограничить скорость новых германских кораблей. Поэтому у немцев появилась возможность совместить скорость крейсера и вооружение малого линкора, добавив сюда неограниченную дальность плавания, достигнутую путем установки дизелей вместо паровых турбин. К тому же, они втайне превысили разрешенный тоннаж почти на 50 процентов.
В результате Германия создала корабль, который мог справиться с любым из тяжелых крейсеров, находящихся в постройке, и уйти от почти любого линкора. Лишь 8 кораблей могли навязать бой новым немецким рейдерам и уничтожить их. Это были японские линейные крейсера типа «Конго» и английские «Худ», «Ринаун», «Рипалс» и «Тайгер».
Представить себе Японию в роли противника Германии было невозможно, а Англия по условиям Второго Лондонского договора вскоре должна была отправить «Тайгер» на слом. В результате у нее оставались только 3 стареющих линейных крейсера против 3 новеньких германских разбойников. Более того, если Великобритания не имела права заменять свои стареющие тихоходные линкоры до 1937 года, то Германия, если бы только пожелала, вполне могла построить еще 3 корабля такого же типа, и снова совершенно легально.
Существует совершенно ошибочная тенденция обвинять Гитлера за слишком малые размеры линейного флота в 1939 году. Если бы он подождал с развязыванием войны до 1948 года, тогда германский флот успел бы реализовать свой «план Z». Конечно, это так. Но трудно ожидать, что Великобритания спокойно ждала бы этого, ничего не предпринимая. Она могла ответить на угрозу, снова обогнав Германию в гонке морских вооружений, как это было ранее. В ее возможностях было закладывать 2 или даже 3 корабля на каждый немецкий. И если бы это произошло, тогда позиция немцев стала бы еще хуже.
В 1939 году у немцев было немного линкоров, но все они были современными быстроходными кораблями, тогда как английские оставались старыми и тихоходными. К 1948 году Германия могла утроить свои силы, но Великобритания сделала бы то же самое. Только теперь ядро ее флота тоже было бы современным и быстроходным.
Кроме того, критики Гитлера часто упускают из вида тот факт, что вопросы морской политики он практически полностью отдал на откуп адмиралам, мало что понимая в морской войне и не интересуясь ею. В заслугу ему можно поставить то, что он добился подписания англо-германского морского договора, а потом открыл неограниченное финансирование всех кораблестроительных программ. Адмиралы получили в свое распоряжение все кораблестроительные мощности Германии.
Наконец, Гитлер предоставил в распоряжение своего флота всю береговую линию Европы от мыса Нордкап до испанской границы, поэтому немецкие корабли могли свободно выходить в Атлантику. Германский флот должен благодарить Гитлера за все эти подарки.
Появление «Дойчланда», первого из немецких карманных линкоров, вызвало в конце 20-х годов настоящий фурор в военно-морских кругах. За ним вскоре последовали однотипные «Адмирал граф Шпее» и «Адмирал Шеер». Их имена звучали зловещим предупреждением Адмиралтейству. Первый был назван в честь адмирала, который в 1914 году терроризировал весь Тихий океан и победил в бою у Коронеля. Второй носил имя командующего германским флотом в годы Великой Войны. Это были лучшие немецкие адмиралы того времени, и корабли, названные их именами, показали, что немецкий флот начал готовиться ко второй войне с Великобританией.
Совершенно неожиданным стало то, что разгромленная страна начала использовать самые передовые методы кораблестроения. «При постройке кораблей таких размеров впервые были использованы новые методы. Широко применялась электросварка, а в качестве главных машин были установлены дизеля. И то, и другое позволяло сэкономить вес, особенно установка дизелей. В результате при умеренной вместимости топливных цистерн корабли получили огромный радиус действия, и сразу стало ясно, что они будут использованы в качестве корсаров, действующих против торгового судоходства».
К 1935 году все 3 карманных линкора были достроены. Карманные линкоры (3): «Дойчланд», «Адмирал граф Шпее», «Адмирал Шеер» 12400 тонн, 6–280-мм, 8–150-мм, 8 ТА 533 мм, 26 узлов. Если Великобритания по своим внутренним причинам не могла ответить на этот вызов, нашлась другая страна, которая решила сделать это. Великобритания окончательно запуталась во внутренних проблемах и следила за далеким Тихим океаном, предоставив возможность Гитлеру и Редеру беспрепятственно возрождать флот. Зато французский флот, которым командовал Дарлан, был полон решимости ответить на вызов любой континентальной державы, хотя договоры серьезно ограничили возможности Франции.
В качестве прямого ответа на создание 3 немецких карманных линкоров Франция заложила 2 линейных крейсера, которые должны были превзойти немецкие корабли по всем статьям. Так началась новая гонка морских вооружений, хотя не все это поняли сразу. Когда было объявлено о закладке этих двух мощных кораблей, Италия, опасаясь, что ее позиции на Средиземном море пошатнутся, в ответ заложила 2 больших быстроходных линкора. Французские «Дюнкерк» и «Страсбург» имели водоизмещение 26500 тонн. Они были вооружены 8 орудиями калибра 330 мм и могли развивать скорость более 30 узлов. Эта великолепная пара линейных кораблей была дополнена большой группой лидеров водоизмещением около 3000 тонн, вооруженных 138-мм орудиями и способных превысить 40 узлов.
Отличные корабли стали первой частью кораблестроительной программы, которая должна была восстановить честь и силу французского флота после долгого времени упадка и застоя. В этом плане французам удалось многое. Они использовали немецкий прием и начали размещать артиллерию в небольшом числе башен. До сих пор тяжелые орудия устанавливались в двухорудийных башнях, однако немцы на «Дойчландах» использовали трехорудийные. На «Дюнкерках» впервые в истории появились четырехорудийные башни. Французы использовали идею, заложенную в конструкцию «Нельсона» и поставили все башни в носовой части, чтобы сократить длину броневого пояса. Эти корабли имели следующие характеристики: Линейные крейсера (2): «Дюнкерк», «Страсбург» 26500 тонн, 8–330-мм, 16–130-мм, 30 узлов.
В ответ на эти два корабля немцы немедленно начали работы над 2 тяжелыми кораблями, которые были заказаны в 1934 году. Сначала предполагалось, что это будут улучшенные «Дойчланды», но после того как стало ясно полное превосходство французской пары, немцы пошли дальше и подготовили чертежи своих собственных линейных крейсеров. Гитлер уже разорвал в клочки все Версальские договоры на том основании, что остальные державы, разоружив Германию, должны были разоружиться сами, но не сделали этого. Никто даже не пытался скрывать, что два новых корабля строятся для того, чтобы превзойти французские линейные крейсера.
Позднее в качестве подачки Германии Великобритания подписала новый морской договор с Рейхом, который разрешил немцам совершить большой рывок вперед и построить флот, составляющий 35 процентов английского. Это фактически ставило Германию даже впереди Франции и Италии и означало, что теперь единственным ограничителем в морском перевооружении Германии становятся ее производственные мощности
... программы 1937 и 1938 годов предусматривали постепенную медленную замену стареющих британских линкоров. Первые 5 кораблей имели общее водоизмещение 175000 тонн, но были только первым шагом на пути полной замены старых линкоров. Их водоизмещение отвечало договорным ограничениям, однако они еще стояли на стапелях, когда началась война. Поэтому еще до окончания постройки были приняты меры по установке дополнительных броневых плит над машинными отделениями и погребами. Как и на многих современных линкорах, на этих кораблях большое пространство было отведено под ангары гидросамолетов, а также под катапульты для их запуска.
После появления в составе флота достаточного количества новых авианосцев (6 эскадренных, авианосец обслуживания «Юникорн» и уже заложенный «Арк Ройял») необходимость иметь на линейных кораблях самолеты-разведчики отпала. Освободившееся место можно было использовать более разумно, чем это было сделано, например, установить еще пару 133-мм башен. Увы. Основные характеристики этих 5 линкоров приведены ниже. Последнюю пару сначала планировалось назвать «Джеллико» и «Битти», но от этих названий отказались в пользу более традиционных для Королевского Флота. Линкоры (5): «Кинг Георг V», «Принс оф Уэлс», «Дьюк оф Йорк», «Энсон», «Хоу» 38000 тонн, 10–356-мм, 16–133-мм, 27,5 узлов.
Тем временем на континенте 3 основные державы, запустившие маховик, начали реализацию новых программ, состязаясь друг с другом. В Германии была заложена первая пара настоящих линейных кораблей, способных сражаться с линкорами других стран. Разумеется, было объявлено, что их водоизмещение составляет 35000 тонн! Это было следствием вновь обретенной свободы.
Заложенные в 1936 году 2 мощных линкора «Тирпиц» и «Бисмарк» в действительности имели водоизмещение более 42000 тонн. В то время они казались наиболее хорошо защищенными линкорами из всех существующих. Действительно, 40% стандартного водоизмещения было отведено под защиту. Они имели длину 823 фута при ширине 118 футов. (Напомним, ширина «Кинга Георга V» составляла 103 фута, а «Норт Каролины» — 108 футов.)
В качестве главного калибра своих линкоров немцы выбрали проверенные 381-мм орудия, которые стояли в годы Великой войны на «Бадене» и «Байерне». Общий вес бортового залпа был на 220 фунтов меньше, чем у британских линкоров, однако немецкие были гораздо лучше защищены от бомб. Верхняя броневая палуба имела толщину 88 мм, снижаясь до 50 мм в некоторых частях корпуса. Она должна была взрывать бомбы до того, как они попадут в главную броневую палубу, имеющую толщину 120 мм. Главный броневой пояс шириной 16 футов имел толщину 320 мм. Линкор имел скорость 29 узлов — немного больше, чем его английские противники.
Однако дело портило наличие противоминного калибра. Немцы продолжали цепляться за старые принципы и устанавливали один калибр для отражения атак эсминцев и другой — для отражения атак авиации. Как обычно, системы управления зенитным огнем превосходили английские, но вот установка 2 калибров средней артиллерии портила в целом прекрасный проект. Англия и Америка, в меньшей степени Франция, показали, что лучше понимают преимущества универсальной артиллерии. Италия и Япония также ставили 2 калибра.
На другом берегу Атлантики Соединенные Штаты вслед за первой парой линкоров заложили еще 4 согласно программе 1938 года. Это были корабли типа «Саут Дакота». Они имели то же главное и вспомогательное вооружение, что и «Норт Каролина», но корпус их был заметно короче: 680 футов против 729. Это было сделано, чтобы усилить защиту жизненно важных отсеков. Эти корабли имели только одну трубу, чтобы еще больше увеличить сектора обстрела зенитных орудий, но их экипаж остался тем же — 2500 человек. Эти линкоры строились с большой скоростью. Хотя они были заложены позднее линкоров типа «Кинг Георг V», часть британских линкоров была достроена позднее. Линкоры (4): «Алабама», «Индиана», «Массачусетс», «Саут Дакота» 35000 тонн, 9–406-мм, 20–127-мм, 28 узлов.
В ответ на развернувшееся по всему миру строительство линкоров, англичане были вынуждены включить в программы 1938 и 1939 годов линкоры, которые впервые действительно могли соперничать со своими потенциальными противниками, а на бумаге даже превосходили их.
И напомним, что Королевский Флот в это время строил восемь авианосцев: «Арк Ройял», «Юникорн», «Илластриес», «Викториес», «Формидебл», «Индомитебл», «Индефетигебл», «Имплейкебл». Это было больше, чем в любой другой стране, включая Японию и Америку. Но этого никто не хотел слышать. Вдобавок критики не видели простого факта. В то время авианосцы и базирующиеся на них самолеты просто не имели надежного оружия, которое гарантировало бы уничтожение вражеского линкора.
«Эти аргументы полностью игнорируют тот факт, что в первые годы войны самолеты могли действовать с авианосцев только в дневное время. До появления радара и систем радиопривода они просто не могли взлетать с авианосцев ночью и в плохую погоду, поэтому по ночам авианосцы превращались в беззащитные цели, требующие защиты от других кораблей. А такую защиту мог дать только линейный корабль. Более того, без радара самолет ночью или в условиях плохой видимости не мог найти свою цель, ни поразить ее, если уж цель повезло найти».
Так писал вице-адмирал Греттон, который потом продолжал: «Действительно, в первые годы войны авианосец не мог ночью противостоять кораблям вроде „Бисмарка“, „Шарнхорста“ или „Гнейзенау“. Ему приходилось поспешно убираться у них с дороги, и такое положение не могло изменить количество авианосцев. Требовались современные быстроходные линкоры». Но не только ночью, иногда даже днем авианосец становился неприятно уязвимым для атак надводных кораблей.
Адмирал Греттон писал: «В свете того, что произошло позднее, я не могу согласиться с тем, что решение строить линкоры типа „Кинг Георг V“ было ошибкой. Может быть, 5 кораблей и было многовато. Однако они закрыли брешь на короткий, но очень важный период, когда авианосец еще не был способен обеспечить собственную защиту. Я содрогаюсь при мысли, что могло произойти в 1940 году, если бы флоту пришлось полагаться только на „Нельсоны“, „Куин Элизабеты“ и „Ройял Соверены“ как на главный источник своей силы. В 1945 году линейный корабль был полезным дополнением к авианосцу. Но в 1940 году линкор был совершенно необходим для обороны, иногда заменяя авианосец, так как во многих случаях самолеты не могли эффективно действовать».
Новые британские линкоры типа «Лайон» были первыми, спроектированными без всяких договорных ограничений. Проект получился гораздо более сбалансированным, чем «Кинг Георг V». Линкоры должны были иметь стандартное водоизмещение 40000 тонн, максимальную длину 780 футов при ширине 105 футов. Корабль должен был иметь квадратную транцевую корму, а не крейсерскую, как у «Георга». Эта мера позволяла сэкономить вес и повысить маневренность.
Линкоры должны были нести 3 трехорудийные 406-мм башни, пояс толщиной 406 мм, но при гораздо большей толщине, чем у их предшественников, и верхнюю палубу толщиной 152 мм. Проектная скорость составляла 30 узлов. Эти 4 корабля наверняка могли бы справиться с «Бисмарком».
Гонка линкоров стремительно шла вверх, и теперь ее ничто не ограничивало. После 20 лет разочарований и сдержанного гнева, Соединенные Штаты увидели перед собой широкую дорогу к господству на море над всеми и вся. После начала войны в Европе из чуланов были вытащены старые планы, с которых сдули пыль, потому что теперь не было нужды ни в каких объяснениях. Под руководством добренького Рузвельта Америка начала выполнение самой грандиозной кораблестроительной программы всех времен и народов, чтобы создать «Флот двух океанов», о котором давно мечтала.
Почетное место в составе нового флота, как всегда, занимал линейный корабль. Если американцы имели какие-то сомнения относительно его роли в будущей войне, на кораблестроительных программах, начиная с 1939 года, это никак не сказывалось. На запад, несмотря на обстановку строжайшей секретности, начали понемногу просачиваться первые сведения о японских линкорах. Эта информация была очень неточной. (Британское Адмиралтейство определило, что «Ямато» имеет водоизмещение 42500 тонн и вооружен 9–406-мм и 12–127-мм орудиями.) Однако даже ее хватило, чтобы подтолкнуть американцев на создание еще более крупных кораблей, чем те, что уже строились.
Согласно программам 1939 и 1940 годов были заложены 6 линкоров типа «Айова». Эти корабли имели главный пояс толщиной 310 мм, но лобовая броня башен достигала толщины 496 мм. Максимальная длина корпуса составляла 887 футов, что было следствием нового клиперского носа и подводного бульба. Все это, а также огромная мощность турбин — 212000 л.с., позволяло им развивать неслыханную для линкоров скорость 33 узла. 33 узла для корабля водоизмещением 45000 тонн при столь солидной защите — было замечательным достижением американских конструкторов, инженеров и рабочих. Получившиеся корабли были одними из лучших, если не вообще лучшими в мире линкорами. Несмотря на свои огромные размеры, они были гораздо маневреннее линкоров типа «Кинг Георг V», хотя британские корабли обладали лучшей мореходностью. Впрочем, отличная мореходность всегда являлась отличительной чертой британских кораблей.
Характеристики этих линкоров были следующими: Линкоры (6): «Айова», «Нью Джерси», «Миссури», «Висконсин», «Иллинойс», «Кентукки» 45000 тонн, 9–406-мм, 20–127-мм, 33 узла. Но как ни были велики эти корабли, это было лишь начало стремительного роста размеров линейных кораблей.
Следующие линкоры типа «Монтана» были еще больше. Их постройка была предусмотрена дополнительной программой 1940 года. Водоизмещение этих кораблей увеличивалось в полтора раза, хотя скорость сокращалась опять до 28 узлов. Они должны были иметь 12–406-мм орудий и максимальную длину корпуса 921 фут!
Линкоры (6): «Монтана», «Огайо», «Мэйн», «Нью Хэмпшир», «Луизиана» 60500 тонн, 12–406-мм, 20–127-мм, 28 узлов. Но и это еще было не все. Когда в Америке узнали, что японцы строят новые линейные крейсера вроде «Дюнкерка» и «Шарнхорста», чтобы противостоять этим кораблям, в программу 1940 года были включены не менее 6 аналогичных кораблей.
Хотя по официальной американской классификации они относятся к «большим крейсерам», фактически корабли типа «Аляска» являются линейными крейсерами в чистом виде. Они имели пояс толщиной 229 мм и скорость 33 узла, были вооружены новыми 305-мм орудиями в трехорудийных башнях, что ставило их гораздо выше немецкой пары. Их характеристики были следующими: Линейные крейсера (6): «Аляска», «Гуам», «Гавайи», «Филиппины», «Пуэрто-Рико», «Самоа» 27500 тонн, 9–305-мм, 12–127-мм, 33 узла.
В январе 1938 года русский Совет Обороны объявил о программе строительства 4 новых линейных кораблей и 4 линейных крейсеров. Линкоры были заложены в том же году, окончание постройки предусматривалось к 1942 году. Это были первые тяжелые корабли, заложенные для русского флота после революции. Интересно отметить, что военные специалисты континентальной державы совершенно независимо пришли к тем же выводам, что и великие морские державы. Линкор в 40-е годы должен оставаться основным оружием флота, хотя на этом основании никто не подумал обвинять советских адмиралов в том, что для них линкор все равно что собор для комиссаров.
Советское правительство дало своим конструкторам полную свободу действий, как и японское. Задача ставилась одна — создать неуязвимые линкоры. Инженеры постарались выполнить это требование, и на бумаге новые советские линкоры не уступали «Ямато». Они имели максимальную длину 890 футов (все данные приблизительны, потому что точных сведений о советских кораблях нет даже 60 лет спустя), большую ширину — 125 футов. Машины мощностью 230000 л.с. позволяли им развить скорость 28 узлов. Корпус прикрывали броневой пояс толщиной 456 мм и 3 броневые палубы. Полное водоизмещение могло достигать 65000 тонн. Корабли планировалось вооружить 9 орудиями калибра 406 мм.
Первый из советских монстров был заложен в Ленинграде в 1939 году, второй — через год в Николаеве. Вторую пару тоже планировалось начать строить в 1940 году. Характеристики этих линкоров были следующими: Линкоры (4): «Советский Союз», «Советская Россия», «Советская Украина», «Советская Белоруссия» 65150 тонн, 9–406-мм, 12–152-мм, 8–100-мм, 28 узлов. Той же программой предусматривалось строительство 4 линейных крейсеров. Сначала они должны были иметь водоизмещение 22000 тонн, но после появления «Шарнхорстов» в июле 1938 года были перепроектированы и заметно увеличены. Их окончательное водоизмещение достигло 38000 тонн. Корабли имели длину примерно 814 футов и ширину 103 фута. При мощности машин 230000 л.с. они могли развить скорость 33 узла. Главное вооружение снова размещалось в 3 трехорудийных башнях. Чтобы достойно сражаться с немецкой парой, был выбран калибр 305 мм.
Окончательное разрешение на постройку квартета было дано весной 1940 года, после разгрома Финляндии. Это обеспечило Советскому Союзу некоторую безопасность баз и верфей на Балтийском море. Примерные характеристики кораблей были следующими[36]: Линейные крейсера (4): «Кронштадт», «Москва», «Мурманск», «Севастополь» 38360 тонн, 9–305-мм, 8–152-мм, 8–100-мм, 33 узла.
Если мы помним, немцы строили 13 линейных кораблей против наших 9, но контр-адмирал Руге высказывается не менее жестко: «Англия всегда мыслила категориями линейных кораблей и не видела причин менять свои приверженности. И нельзя считать простым совпадением то, что Англия потеряла статус сильнейшей морской державы именно в то время, когда авианосец заменил линкор в качестве основы флота». Тем не менее, жребий был брошен, однако в этот момент даже имеющиеся у Великобритании линкоры не были готовы к бою. Как мы видели, началась модернизация нескольких кораблей, но прошли ее далеко не все линкоры. К тому же работы на нескольких кораблях были далеки от завершения.
Таким образом, хотя на бумаге Королевский Флот имел 15 линкоров, на самом деле в строю состояло заметно меньше. Линкоры «Куин Элизабет» и «Вэлиант» все еще находились в доках, завершая капитальную перестройку, о которой мы говорили. Линейный крейсер «Ринаун» был уже почти готов.
В результате у флота оставалось только 12 линкоров, из которых лишь «Нельсон» и «Родней» были построены после Первой Мировой войны. Но даже их нельзя было назвать новыми. «Худ» еще окружала аура непобедимости, однако в действительности ему остро требовалась модернизация, сравнимая по масштабам с той, которую прошел «Ринаун». Из оставшихся линкоров только «Уорспайт» прошел модернизацию и отвечал современным требованиям.
Остальные 8 кораблей — «Рипалс», «Малайя», «Барэм» и все 5 «Ройял Соверенов» — совершенно не могли противостоять современным линкорам. Вдобавок их связывала малая скорость. Из 9 новых линкоров только головной «Кинг Георг V» должен был вступить в строй в следующем году, еще 2 линкора планировалось достроить в 1942, а 2 — в 1943 году.
На всех 4 «Лайонах», первых кораблях, эквивалентных «Бисмарку», достраивающемуся на противоположном берегу Северного моря, работы едва начались. Как ни странно, но одним из первых распоряжений Уинстона Черчилля, который снова стал Первым Лордом, стало распоряжение немедленно прекратить постройку этих 4 линкоров!
В качестве положительного фактора следует указать, что на нашей стороне был небольшой, но достаточно сильный французский флот. Он имел старые линкоры «Лоррен», «Бретань», «Прованс», «Париж», «Курбе», сопоставимые с нашими старыми кораблями. Однако французы имели в составе «Force de Raid» в Бресте 2 великолепных линейных крейсера типа «Дюнкерк», а также авианосец «Беарн», 3 легких крейсера и 10 лидеров. «Жан Бар» и «Ришелье» планировалось достроить в 1940 году.
Пока Италия осталась далеко позади, к ярости Муссолини, вынужденного проявлять сдержанность. Превосходство союзников в линкорах выглядело подавляющим, может быть, поэтому Уинстон чувствовал себя так уверенно в 1939 году. Однако эта уверенность не затянулась дольше первого года войны.
Первая из идей Черчилля, впрочем, выглядела довольно разумной. Однако при этом слишком большая ставка делалась на доверчивость немцев, каковым качеством они никогда не страдали. Черчилль предложил создать флот из фальшивых линкоров, чтобы ввести противника в заблуждение относительно силы и намерений Флота Метрополии. Фальшивые линкоры использовались ранее, в годы Великой Войны, причем без особого успеха. Но одним из первых решений Уинстона после возвращения в кресло Первого Лорда Адмиралтейства стала реанимация этой идеи.
Он решил, что появление самолетов-разведчиков делает использование такой уловки еще более необходимым. Ему загорелось изготовить макеты сразу 6 линейных кораблей: «Нельсона», «Худа», «Ринауна», пары «Куин Элизабетов» и «Ройял Соверена». Он предложил строить эти макеты на баржах и ставить баржи в портах, чтобы обмануть вражеских летчиков. Сэр Дадли Паунд более трезво оценивал возможности летчиков Люфтваффе и полагал, что они отличат такую фальшивку от настоящего корабля. Как обычно, сначала он тщательно проанализировал предложение Уинстона и лишь потом дал ответ.
Адмирал Паунд считал, что неподвижность макета будет быстро обнаружена, и одно только соображение, что эти корабли слишком долго стоят на одном месте, заставит противника насторожиться. Вместо этого он предложил соорудить характерные надстройки военных кораблей на торговых судах. Летчики на фотографиях не смогут уловить разницы, зато фальшивые корабли смогут передвигаться. С этим согласились. Однако появились гораздо более неотложные нужды, и найти материалы и рабочих для постройки всех макетов не удалось.
К огромному разочарованию Черчилля, были сооружены только 3 фальшивых корабля: 2 «линкора» и «авианосец» «Гермес». Не следует думать, что этим удалось надолго обмануть противника, хотя Артур Мардер и предполагает, что во время рейда «Бисмарка» наличие 2 «линкоров» в Скапа Флоу заставило немцев скорректировать планы. Вдобавок фальшивый «Гермес» был потоплен у восточного побережья Англии, и торчащая из воды характерная надстройка еще долго озадачивала проходящие мимо конвои.
Для реализации второй идеи требовались линкоры, и она была крайне дорога сердцу Уинстона Черчилля в первые 6 месяцев войны. Речь идет о прославленном безумии под названием «Операция „Катерин“». Этот план многократно обсуждался, его достоинства и недостатки известны хорошо. Достаточно сказать, что во многих отношениях он напоминал такое же смелое, но гораздо более практичное предложение адмирала сэра Джона Фишера.
Фишер в годы Великой Войны предложил отправить сильное соединение, которое прорвется в Балтийское море и возьмет его под свой контроль, хотя немцы считали его, как потом выяснилось — совершенно правильно, своей безраздельной собственностью. Эта идея также выпорхнула на свет в первые же дни после появления Черчилля в Адмиралтействе.
Основой такого соединения должны были стать 2 или 3 линкора типа «Ройял Соверен», которые Уинстон предложил не спешить списывать. Эти корабли следовало специально подготовить к походу, который прекрасно укладывался в разряд тех, что адмирал Греттон называл «самоубийственным использованием». С линкоров следовало снять 2 башни, а сэкономленный вес использовать для установки на их старые корпуса дополнительного бронирования и сооружения дополнительных булей. Установка дополнительных зенитных орудий должна была позволить им выдержать любые атаки, которые немцы смогут обрушить на эскадру. Для защиты от мин при прорыве в Балтику предполагалось впереди линкоров пустить «минно-толкательные» суда, или попросту прорыватели минных заграждений. В состав соединения следовало включить 1 авианосец, 5 крейсеров и 2 флотилии эсминцев.
Такой флот должен был господствовать на Балтике, несмотря на усилия немецкой авиации и все современные немецкие корабли. Само присутствие британских кораблей и их действия должны были отрезать Германию от Скандинавии, помешать импорту железной руды и до такой степени повлиять на Швецию, что она решит примкнуть к союзникам, а также оказать давление на Советскую Россию.
Сначала Уинстон Черчилль был склонен недооценивать мощь базовых бомбардировщиков и их влияние на операции линейного флота во внутренних морях. В то время эти взгляды разделяло большинство морских офицеров. Это было порождено неверием в возможности бомбардировщика. И Германия, и Великобритания в этот период войны наложили строгие ограничения на действия бомбардировщиков, что не позволяло им проводить эффективные атаки стратегических целей на территории обеих стран. Никто не желал первым устроить давно предсказанное царство террора для гражданского населения. Гитлер — потому что надеялся выиграть войну и без этого. Великобритания — потому что не имела ни достаточно самолетов, ни достаточно безжалостности, чтобы проводить подобные атаки (в то время!).
Поэтому лучшие экипажи бомбардировочной авиации были свободны и могли обратить свою энергию на реализацию самых смелых довоенных мечтаний. Среди них почетное место занимало уничтожение устаревших мамонтов из состава вражеских флотов, которые лениво отстаивались на своих якорных стоянках. Летчики совершенно не сомневались в том, что могут это сделать. Такая вера была основой всей политики ВВС в любой стране в последние 20 лет. И обе стороны с большим рвением принялись воплощать мечту в жизнь.
Самыми первыми операциями воздушных сил обеих сторон стали атаки вражеского флота. Результаты оказались предельно далеки от хвастливых предсказаний Теддера, Митчелла и Скотта. В действительности первые атаки вражеских кораблей больше всего напоминали жуткую мясорубку, которую устроила французская армия на своих границах в августе 1914 года. К счастью, потери оказались умеренными и в людях, и в самолетах.
Королевские ВВС упрямо отказывались признать, что все их надежды были построены на песке. Никакие уроки не шли впрок, и требовалось настоящее серьезное потрясение, чтобы истина дошла до твердолобых Маршалов Авиации. И такой сокрушительный удар был получен еще до конца года.
3 декабря новая группа самолетов была отправлена для атаки немецких кораблей возле Гельголанда. Утром с аэродромов взлетели 24 «Веллингтона» 38-й, 115-й и 149-й эскадрилий, которые должны были уничтожить 2 легких крейсера. Их встретил плотный зенитный огонь и немецкие истребители. «Веллингтоны» сбросили бомбы сквозь тучи и удрали без потерь. Снова ни один корабль не получил даже царапины.
Ничуть не обескураженные КВВС 14 декабря повторили попытку. Большое соединение «Веллингтонов» и «Хэмпденов» было отправлено на поиски немецких кораблей, которые, по сообщениям разведки, находились в этом районе. Снова «Хэмпдены» вообще ничего не нашли. 12 «Веллингтонам» из 99-й эскадрильи повезло больше, и они сумели атаковать корабли на рейде Шиллинг.
Снова они были перехвачены истребителями, и теперь половина бомбардировщиков была уничтожена, хотя они снова ничего не добились. Нижняя граница облачности находилась на высоте 800 футов, что не позволяло эффективно атаковать корабли полубронебойными бомбами. Это уже было достаточно плохо, но окончательно командование КВВС осознало свою беспомощность лишь 4 дня спустя.
18 декабря КВВС получили последний урок, который показал полную неспособность состоящих на вооружении бомбардировщиков как-то участвовать в морской войне. «Наступление (если это так можно назвать) против вражеских кораблей во время долгих месяцев затишья на суше было особенно замечательно своими результатами. Бомбардировочное Командование совершило 861 вылет и сбросило только 61 тонну бомб. Единственные повреждения удалось причинить во время первой атаки, но и они были совершенно ничтожными. Зато при этом погиб 41 бомбардировщик», — пишет историк.
После этого заколебался даже такой убежденный сторонник борьбы с линкорами при помощи бомбардировщиков, как вице-адмирал Хезлет. Он был вынужден признать, что «первые атаки авиации обоих противников против кораблей в портах оказались потрясающе неэффективными».
Главной причиной оглушительного провала первых атак против кораблей в море стал просто совершенно неправильный выбор типов самолетов и использование совершенно неправильного оружия. Против кораблей, особенно против линкоров, требовались торпедоносцы. Еще довоенная практика это доказала.
Однако в начале войны Королевские ВВС имели только 2 эскадрильи безнадежно устаревших «Уайлдбистов», имевших максимальную скорость 153 мили/час и радиус действия 185 миль. Положение Воздушных Сил Флота было ничуть не лучше, потому что они имели горстку таких же допотопных «Суордфишей». Предназначенные им на смену «Альбакоры» тоже были бипланами! Люфтваффе не имели торпедоносцев вообще, если не считать нескольких гидросамолетов Не-115.
Но, покончив с критикой, следует признать, что даже эти ничтожные силы могли успешно наносить удары по кораблям в море и в портах, даже если не могли причинить им серьезный вред. Следовало как можно быстрее совершенствовать самолеты, увеличивая их скорость, чтобы она соответствовала мощи ПВО линкоров.
Решая проблему бомбовых атак столь вертких целей, как военные корабли, немцы проявили гораздо больше реализма, чем англичане. Они быстро поняли, что такие атаки должно проводить специальное бомбардировочное соединение, которое обучено действиям над морем, а не экипажи, спешно надерганные из обычных бомбардировочных эскадрилий, как это делалось в КВВС. Поэтому немцы создали 2 специальных соединения морских бомбардировщиков, предназначенные для взаимодействия с флотом. Это были KG.26 и KG.30, объединенные под командованием генерала Гейслера. Они были вооружены бомбардировщиками Не-111 и Ju-88 соответственно. Эти соединения были укомплектованы специально отобранными экипажами и подготовлены для атак кораблей.
Никакого опыта бомбовых атак кораблей не существовало, и лишь небольшая группа офицеров-энтузиастов занималась этими операциями, «создавая и совершенствуя собственные методы». Как мы еще увидим, сначала Люфтваффе пошли тем же неправильным путем, что и КВВС, полагаясь для атак кораблей на бомбы вместо торпед.
Однако, поскольку один из немецких самолетов, а точнее — Ju-88, обладал способностью пикировать, а немецкие экипажи были настоящей элитой и прошли специальную подготовку к действиям на море, соединение Гейслера оказалось гораздо более опасным для линкоров, чем английские самолеты, несмотря на отвагу их экипажей.
Вскоре немецкие летчики получили первую возможность показать, на что они способны, и они проделали это лучше англичан. Соединение генерала Гейслера, повышенное в звании до X авиакорпуса, с началом военных действий было переброшено в Польшу, чтобы поддерживать армию. Оно состояло примерно из 60 Не-111 KG.26 и нескольких, пока еще экспериментальных Ju-88. В общей сложности оно насчитывало около 70 самолетов.
Результаты, которых в этот период добились Люфтваффе, оказались такими же ничтожными, как и у Королевских ВВС. И таким же оказалось разочарование. Один немецкий историк писал: «Широко распространенное убеждение, что бомбардировщики и пикировщики могут вышвырнуть вражеский флот с морей, в самом начале войны развеялось. Плохая погода, недостаточный опыт полетов над морем, трудности обнаружения, опознания и проведения атак стали причиной этого. Результаты завышались во много раз».
Воздушные силы временно оказались бумажным тигром, а как насчет подводных лодок? Как мы уже отмечали, очень большие надежды англичане возлагали на асдик, созданный перед войной. Он считался совершенно надежным средством защиты от подводных лодок, если они вздумают атаковать линкоры, точно так же, как зенитное орудие считалось противоядием от бомбардировок. Но возможности асдика оказались слишком переоцененными. К тому же, подводные лодки за 20 лет мира сильно изменились. Поэтому Королевскому Флоту еще предстояло получить несколько очень болезненных уроков и в отношении этого оружия.
Потеря авианосца «Корейджес» вскоре после начала войны лишь смутно намекнула, каким смертоносным оружием может оказаться субмарина в умелых руках. В этот период войны Германия имела совсем немного боеспособных подводных лодок. Кроме того, им серьезно мешало плохое качество торпед. В первые 4 месяца войны не взорвалось большинство торпед, попавших в цель, что вызвало крупный скандал. Тем не менее, несмотря на все сложности, германские подводные лодки вскоре показали, на что они способны.
Тот факт, что до сих пор ни один дредноут не был потоплен подводными лодками, создал ложное впечатление собственной неуязвимости даже на старых кораблях. К тому же, экипажи очень надеялись на дополнительную защиту в виде булей. Эта уверенность быстро улетучилась.
Когда в 1939 году Флот Метрополии вернулся в Скапа Флоу, вся проделанная ранее работа была сведена к нулю. Во время Мюнхенского кризиса в 1938 году снова было решено использовать Скапа в качестве главной базы флота, и адмирал Форбс обнаружил, что дела обстоят просто ужасно. «Странное зрелище предстало перед ним, когда он привел свои корабли на якорную стоянку. Группа морских пехотинцев заканчивала разбирать последнюю орудийную установку эпохи Первой Мировой войны, пока боновые заградители готовились ставить противолодочные сети, совершенно обязательные во Второй». Адмирал Форбс провел инспекцию и обнаружил, что база совершенно беззащитна. Его особенно обеспокоил пролив Хольм-Саунд, и Форбс лично приобрел баржу, которую следовало затопить там, чтобы закрыть брешь.
Несмотря на повторяющиеся напоминания Адмиралтейству в последующий год, после начала войны выяснилось, что база находится в том же самом состоянии. «Не приходится сомневаться, что Адмиралтейство не предприняло совершенно никаких усилий, чтобы улучшить оборону Скапа Флоу в период между Мюнхенским кризисом и началом войны».
14 октября 1939 года флот заплатил за эту расхлябанность, и заплатил очень дорого. Плохое состояние обороны главной базы Флота Метрополии не укрылось от немцев, поэтому возможность проникнуть туда для решительного и умелого командира подводной лодки считалась вполне реальной. Для этой операции Дениц выбрал командира U-47 лейтенанта Гюнтера Прина. План атаки был проработан в мельчайших деталях. Вот поэтому ясной безлунной ночью U-47 осторожно и медленно ползла вдоль северного берега Хольм-Саунда, аккуратно маневрируя между затопленными судами, после чего лодка вышла на глубокую воду якорной стоянки. Это потребовало исключительной отваги, но после этого перед Прином, как на блюдечке, оказалось... практически пустое логово Флота Метрополии.
Следует напомнить, что после вылазки «Гнейзенау» 8–10 октября все линкоры Флота Метрополии были отправлены в море на бесплодную охоту. После завершения операции главные силы Флота Метрополии не вернулись в Скапа, а ушли на «секретную» стоянку в Лох-Ю на западном побережье Шотландии. Единственным крупным кораблем, оставшимся в Скапа Флоу в эту ночь, оказался линкор «Ройял Оук», который патрулировал совсем недалеко — в проливе у острова Фэр. «Ринаун» чуть раньше ушел в Розайт.
В призрачном мерцании северного сияния Прин привел свою лодку в Скапа в надводном положении и начал оглядываться, разыскивая достойные цели. Никто его не видел, и он занимался осмотром стоянки совершенно спокойно. Но Прин сумел различить только 2 больших корабля, укрывшихся в северной оконечности бухты. Именно туда Прин и направился в 0.58. Этими кораблями были «Ройял Оук» и старый гидроавианосец «Пегасус», но Прин принял его за «Рипалс» или какой-то другой линейный корабль.
До сих пор бродит миф, что в ту ночь в Скапа находились два линкора, несмотря на то, что мельчайшие детали этой ночи давно стали известными широким кругам. С дистанции 4000 ярдов был дан залп 4 торпедами. Одна из них застряла в аппарате, но остальные 3 помчались к цели. Весь немецкий экипаж напряженно ждал грохота взрывов, но услышал только один приглушенный удар. Как это ни было невероятно, Прин ухитрился промахнуться по совершенно неподвижной цели. Лишь одна торпеда попала в якорную цепь линкора. Взрыв оказался слабым, а повреждения настолько малы, что командир линкора и его офицеры после проверки решили, что эти повреждения вызваны внутренним взрывом где-то в носовой части корабля. Вокруг стояла полная тишина.
По-прежнему находясь в надводном положении, Прин тихо развернул U-47 на 180 градусов и выпустил по огромному силуэту линкора торпеду из кормового аппарата. И снова безрезультатно. Тишину в Скапа не нарушило ничто, Прин проявил невероятное хладнокровие в столь неприятной ситуации, решив обязательно выполнить свою миссию. Он отошел и тщательно перезарядил торпедные аппараты для третьей попытки. В 1.16 он вернулся на прежнюю позицию и выпустил еще 3 торпеды. На этот раз настойчивость была вознаграждена, и 2 торпеды попали в «Ройял Оук». Они прошли ниже булей и распороли днище линкора. Через 13 минут огромный корабль перевернулся и затонул, унеся с собой 833 члена экипажа[45].
Несмотря на сильное течение и начавшийся отлив, невозмутимый Прин двинулся обратно и к 2.15 уже находился в открытом море в относительной безопасности. Это был невероятный подвиг, и нет никаких сомнений, что командир и экипаж U-47 полностью заслужили те лавры, которыми их увенчала восхищенная Германия. Это происшествие стало колоссальной катастрофой для Королевского Флота.
Стефен Роскилл отмечал: «Хотя все линкоры типа „Ройял Оук“ (sic!) были слишком тихоходными, слишком старыми и слишком плохо защищенными, чтобы находиться на переднем краю, позднее они выполняли важную работу, сопровождая конвои и прикрывая десантные операции. Но даже если отвлечься от того, имеет ли корабль большое военное значение или нет, потеря такого количества моряков является настоящей трагедией». Ну и разумеется, брандер, который должен был перекрыть фарватер, по которому U-47 проникла в Скапа, прибыл туда на следующий день после атаки!
Лишь постоянные отказы торпед спасли англичан от еще более крупных неприятностей в первые месяцы войны. Например, когда Флот Метрополии перебрался в Лох-Ю, немцы довольно быстро узнали об этом. С середины октября и до конца ноября 4 подводные лодки дежурили западнее Оркнейских островов, чтобы при удобном случае перехватить британские корабли.
30 октября одной из них, U-56 капитан-лейтенанта Цана, улыбнулась удача. Лодка оказалась в прекрасной позиции, так как прямо перед ней проходили «Нельсон», «Родней» и «Худ». Цан проник внутрь завесы эсминцев и атаковал с дистанции пистолетного выстрела. Он выпустил 3 торпеды и по истечении времени хода услышал звук 2 попаданий. Цан заявил, что попал в «Нельсон». Однако это были не раскатистые взрывы, которые сообщают подводникам об успехе атаки, а тот же самый металлический лязг, который недавно слышал Прин. В своем рапорте Цан сообщил, что все торпеды были неисправны. Упущенная возможность была настолько колоссальной, что Цана по возвращению немедленно отстранили от командования[46].
Зато чуть позднее выяснилось, что на U-30 капитан-лейтенанта Лемпа с торпедами все в порядке. 28 декабря лодка встретила «Барэм» и «Ринаун» в проливе Северный Минч. Легко проскользнув сквозь завесу из 5 эсминцев, она торпедировала старый линкор, который в результате получил серьезные повреждения. В этом случае були спасли «Барэм» от гибели, однако он простоял в ремонте на верфи в Ливерпуле 3 месяца. «Барэм» приобрел славу невезучего корабля, потому что 2 недели назад, возвращаясь в Англию, он протаранил и потопил эсминец «Дачесс», что привело к большим жертвам
Однако главной задачей германских тяжелых кораблей были удары по британскому судоходству в отдаленных водах. Специально для этого еще до начала войны в море вышли 2 карманных линкора. Они крейсировали в «районах ожидания», и Королевский Флот просто не получил возможности перехватить их. Точно так же были заранее отправлены танкеры и суда снабжения, чтобы обеспечить действия рейдеров.
Первым Германию покинул карманный линкор «Адмирал граф Шпее» под командованием капитана 1 ранга Лангсдорфа. Он вышел в море 21 августа и, никем не замеченный, прошел между Фарерскими островами и Исландией. 24 августа за ним последовал однотипный «Дойчланд», которым командовал капитан 1 ранга Веннекер. Обоим рейдерам было придано несколько судов снабжения. Хотя они благополучно избежали обнаружения англичанами, сначала оба воздерживались от атак. «Карманные линкоры сначала ничего не делали, потому что Гитлер крупно недооценил решимость Великобритании. Он надеялся после молниеносной Польской кампании продиктовать Западу свои условия. Поэтому до конца сентября „Дойчланд“ держался у восточного побережья Гренландии, подальше от районов интенсивного судоходства, точно так же, как „Адмирал граф Шпее“ в Южной Атлантике крейсировал между островом Св. Елены и Бразилией».
Только в конце месяца оба карманных линкора получили разрешение начать операции против вражеских судов. Они немедленно принялись за работу, однако их достижения сначала были более чем скромными и не оправдывали колоссальных усилий, истраченных на то, чтобы вывести их в океан. Впрочем, по необходимости они пока крейсировали вдали от оживленных судоходных трасс; когда же они сменили позиции, результаты начали расти. Однако если говорить о роли надводного рейдера, непосредственно уничтоженный тоннаж не является главным критерием его успеха. Он должен нарушить нормальную систему судоходства, вызвать скопление судов и грузов в портах. После этого союзники будут просто вынуждены бросить силы на его поимку. Это вызовет напряжение главных сил флота, изменит его дислокацию, что будет на пользу хозяину рейдера. Немецкие рейдеры в годы Великой Войны использовались именно так. Поэтому, как только Адмиралтейство узнало о гибели первых судов, оно, вместе с французами, немедленно сформировало несколько мощных поисковых групп для охоты за рейдерами.
В этот период «Дойчланду» везло заметно меньше. Получив разрешение действовать 26 сентября, карманный линкор из района ожидания пошел на юг, чтобы начать работу на маршруте Бермуды — Азорские острова. Его первой жертвой 5 октября стал «Стоунгейт» (5044 тонны). Вернувшись обратно на север, рейдер с 9 по 16 октября крейсировал восточнее Ньюфаундленда на маршруте конвоев НХ. Но за весь этот период он сумел захватить лишь американский сухогруз «Сити оф Флинт» (4963 тонны), что потом вызвало дипломатический скандал, а также потопить норвежский пароход «Лоренц В. Хансен» (1918 тонн).
Главной причиной столь неубедительных результатов была названа неисправность гидросамолета и проблемы с дизелями. Именно по этой причине одновременно с двумя другими кораблями не вышел в море «Адмирал Шеер», так как он в начале войны находился в ремонте. В середине ноября из-за этих трудностей «Дойчланд» был отозван в Германию, и прибыл в Вильгельмсхафен без дальнейших происшествий. Здесь 15 ноября он был официально переименован в «Лютцов». Как объяснил Гитлер, он опасался, что гибель корабля, называющегося «Германия», вызовет неприятные последствия[49].
«Адмиралу графу Шпее» повезло немного больше, хотя даже в этом случае уничтожение нескольких одиночных торговых судов столь мощным военным кораблем выглядит скорее разочаровывающим, чем вдохновляющим достижением. Но здесь не следует рассуждать о том, унизительно или нет для линейного корабля гоняться за купцами. Гораздо важнее то, что известие о появлении на британских коммуникациях 2 карманных линкоров привело к такому эффекту, который во много раз превышал уничтоженный ими тоннаж. Немцев это только радовало, зато для Адмиралтейства проблема поиска этих кораблей в бескрайних просторах Северной и Южной Атлантики превратилась в тяжелейшую проблему, причем не только из-за нехватки крейсеров, которые уступали этим рейдерам по всем параметрам, исключая скорость.
Немецкие корабли сбили противника с толка, передавая ложные сообщения. «Адмирал граф Шпее» часто называл себя «Дойчландом», и Адмиралтейству оставалось только гадать, а действительно ли этот корабль вернулся в Германию несколько недель назад или продолжает действовать в океане. Участие в поисковых соединениях для охоты за германскими рейдерами было уделом крейсеров, но по необходимости к этому были привлечены несколько линкоров и линейных крейсеров, так как лишь они могли отпугнуть рейдер, вознамерившийся атаковать конвой.
Достижения рейдеров во вражеских водах при ограниченных ресурсах показали, что немецкий флот в этом аспекте на голову превосходит союзников. Они пренебрегали использованием «плавучего тыла», и вскоре об этом пожалели. Снова обогнув мыс Доброй Надежды, «Граф Шпее» за время похода прошел около 30000 миль, и теперь начал испытывать проблемы с дизелями, вроде тех, что мучили остальные два корабля этого типа. Поэтому Лангсдорф решил потопить еще несколько судов, но для этого ему следовало пересечь Атлантику, выйдя в богатый добычей район возле устья Ла-Платы. Там он намеревался собрать богатую жатву, а в начале января 1940 года направиться домой.
Первая часть этого плана была выполнена довольно гладко. 2 декабря «Граф Шпее» потопил лайнер «Дорик Стар» (10086 тонн), а 3 декабря — пароход «Тайроа» (7983 тонны). После этого карманный линкор двинулся на запад, по пути потопив «Стреоншаль» (3895 тонн). Это была его последняя жертва. 13 декабря, подойдя к устью Ла-Платы, рейдер обнаружил, что его ожидает не легкая добыча, а группа военных кораблей. Это было Соединение G под командой коммодора Генри Харвуда, которое состояло из тяжелого крейсера «Эксетер» и легких крейсеров «Аякс» и «Ахиллес». Они уже ждали немцев.
Перехитрив немецкий рейдер, крейсера намеревались и перестрелять его, несмотря на подавляющее превосходство карманного линкора в артиллерии. Он имел 6–280-мм и 8–150-мм орудий против 6–203-мм и 16–152-мм орудий англичан. Коммодор Харвуд уже решил, как будет действовать, и разделил свою эскадру на 2 группы: легкие крейсера и «Эксетер». Лангсдорф ожидал, что англичане отступят, как только попадут под огонь тяжелых орудий, и потом ограничатся преследованиям, дожидаясь прибытия подкреплений. Для него стало потрясающим сюрпризом, что противник принял бой.
«Адмирал граф Шпее» открыл огонь в 6.18, сначала сосредоточив его на «Эксетере» — наиболее грозном противнике. «Эксетер» начал отвечать 2 минуты спустя. Тем временем 2 легких крейсера пошли на сближение, ведя непрерывный огонь из своих более мелких орудий. Как обычно, стрельба немцев в начале боя была очень меткой. Уже третий залп лег накрытием. За считанные минуты «Эксетер» получил 2 попадания в районе башни «В». Она вышла из строя, погибли почти все находившиеся на мостике. Потом еще два 280-мм снаряда попали в «Эксетер», выведя из строя башню «А». В средней части корабля вспыхнул пожар. Исправными остались только два 203-мм орудия, и «Эксетер» казался обреченным, однако он сумел огрызнуться в ответ. «Адмирал граф Шпее» получил 3 попадания 203-мм снарядами, в том числе одно — в КДП. Его главный калибр остался совершенно невредим, и от уничтожения «Эксетер» спасла только настойчивость «Аякса» и «Ахиллеса». Они подошли достаточно близко, и снаряды их 152-мм орудий начали наносить повреждения не слишком хорошо забронированному немецкому кораблю. Поэтому Лангсдорф был вынужден перенести огонь главного калибра на эти 2 крейсера. На этот раз он не стал делить огонь между обеими британскими группами.
«Эксетер» получил возможность уползти. Он успел дать 2 залпа торпедами, которые вынудили Лангсдорфа уклоняться. Снова стрельба карманного линкора была меткой, и оба легких крейсера были накрыты, но умелое маневрирование спасло их от прямых попаданий. Они отделались осколочными пробоинами. Хотя 4 попадания 280-мм снарядов тяжело повредили «Эксетер», в 6.37 Лангсдорф тоже отвернул прочь. Дистанция, которая сократилась до 13000 ярдов, теперь выросла до 17000 ярдов. На таком расстоянии 152-мм снаряды британских крейсеров не могли принести вреда карманному линкору, хотя его надстройки уже были разворочены. Поэтому поврежденный «Эксетер» получил передышку на 50 минут. Все это время его оставшаяся башня продолжала вести огонь, который только нервировал немецкого капитана, так как новых попаданий крейсер не добился.
В 7.29 «Эксетер» был вынужден окончательно прекратить бой, потому что механизмы башни «Y» встали в результате короткого замыкания. Впрочем, к этому времени бой фактически завершился. Началось нечто неслыханное. 2 легких крейсера преследовали своего могучего противника. «Граф Шпее» пытался стряхнуть погоню с хвоста. Время от времени он разворачивался и обстреливал. В результате в 7.25 обе кормовые башни «Аякса» были выведены из строя одним попаданием 280-мм снаряда. Однако легкие крейсера не прекращали стрельбу, добившись в общей сложности не менее 17 попаданий 152-мм снарядами.
Карманный линкор потерял 36 человек убитыми и 59 ранеными. Лангсдорф прекратил попытки избавиться от преследования. Он уже истратил 60 процентов боеприпасов и теперь направился в уругвайский порт Монтевидео, надеясь найти там временное убежище для ремонта. Харвуд уже решил прекратить бой и возобновить его только после наступления темноты. Ему сообщили, что легкие крейсера израсходовали около 80 процентов боезапаса, и это повлияло на его решение. Позднее выяснилось, что рапорт был неточным, но решение Харвуда оказалось мудрым.
После боя 13 декабря последовали 3 дня ожесточенной политической борьбы. Лангсдорф, уже претерпевший немало унижений от мировой прессы за свое решение поспешно отойти после недолгого боя, после консультаций с Берлином решил затопить свой корабль, а не прорываться в Германию. Поползли слухи, что «Ринаун» ожидает его за горизонтом, хотя на самом деле этот корабль находился в тысячах миль от Монтевидео и направлялся в Рио-де-Жанейро для дозаправки. Более того, ушел еще один британский корабль.
«Эксетер» отправился на Фолкленды, а ему на смену пришел другой тяжелый крейсер «Камберленд». Но немецкий капитан был убежден, что у него нет ни одного шанса. 17 декабря «Адмирал граф Шпее» вышел в устье Ла-Платы, где стояли «Аякс» и «Ахиллес». На закате карманный линкор был взорван и сел на дно. Его надстройки, представляющие собой массу искореженного металла, и 280-мм башни торчали из воды. Через 2 дня Лангсдорф застрелился.
Хотя трем маленьким крейсерам удалось загнать в угол гораздо более мощный рейдер, что привело к его уничтожению, но не было совершенно никаких гарантий, что остальные командиры кораблей Оси предпочтут бежать, а не сражаться.
Чтобы понять, что произошло, давайте рассмотрим количество попаданий и повреждения, полученные кораблями противников. «Адмирал граф Шпее» добился в общей сложности 10 попаданий 280-мм снарядами: 8 в «Эксетер» и 2 в «Аякс». В результате на «Эксетере» все 3 башни вышли из строя, и корабль прекратил бой с тяжелыми повреждениями. «Аякс» потерял половину главного калибра.
В ответ карманный линкор получил не менее 20 попаданий, но из всех этих снарядов только один пробил броневую палубу и ни один — главный пояс[51]. Все его орудия остались целы, и он полностью сохранил боеспособность. Легкие надстройки карманного линкора пострадали очень сильно, в носовой части корпуса появилась большая пробоина, что делало обратный переход через бурную Северную Атлантику более чем рискованным.
Однако, несмотря на всю свою отвагу, британские крейсера так и не сумели подбить «Графа Шпее». Корабль выдержал, не выдержал его командир. Именно поэтому, когда Лангсдорф решил, что ему предстоит встреча с «Ринауном» и «Арк Ройялом», он предпочел не вступать в безнадежный бой и уничтожил совершенно боеспособный корабль, фактически подписав капитуляцию. Прорваться мимо «Ринауна» он не мог. Хотя в действительности этот корабль находился в тысяче миль от «Графа Шпее», угроза сохранялась.
Трудно предположить, что Лангсдорф поступил бы так, если бы точно знал, что ему противостоит пара небольших легких крейсеров с орудиями калибра 152 мм. И страшно представить, что могло бы произойти, если бы англичане всерьез послушали адмирала сэра Герберта Ричмонда и укомплектовали флот только такими кораблями.
Наконец следует отметить, что из всех кораблей, принимавших участие в бою у Ла-Платы, радар имел один только «Граф Шпее». Ни один из британских крейсеров этого устройства не имел, поэтому обычные причитания историков Оси, которые именно этим оправдывают свои поражения, лживы изначально. Этот радар модели FuMO-22 действовал на расстояниях не более 16000 ярдов и не слишком помогал при стрельбе, но все-таки «Граф Шпее» стал первым в мире кораблем, оснащенным радаром, хотя полагаться ему приходилось на свои дальномеры. А они у немцев были, как всегда, превосходные. Более крупные и значительно более точные, они опять превосходили английские, как в годы прошлой войны
Бой у Ла-Платы стал первым крупным артиллерийским сражением новой войны. Но кроме этого, он интересен еще и тем, что определил поведение немецких (а потом и итальянских) кораблей в подобных столкновениях, а также действий англичан в сходных обстоятельствах.
Немцы постоянно отказывались принимать бой против превосходящих и равных сил. Даже когда все складывалось в их пользу, они все равно колебались, не в силах принять решение. Зато англичане принимали бой почти при каждой возможности, невзирая на соотношение сил. Разумеется, имелись отклонения от общего стандарта с обеих сторон.
Когда германские корабли действовали в открытом океане вдали от своих берегов, у них имелись все основания уклоняться от боя, и, как мы увидим, они делали это постоянно. В таком бою у англичан не было необходимости топить своего противника. Вполне хватило бы средних повреждений, как в случае с «Адмиралом графом Шпее», и мощный охотник сразу превращался в беспомощную жертву.
Королевский Флот господствовал на всех океанах, и это означало, что любой поврежденный немецкий корабль сразу становился исключительно уязвим и обрекался на почти неизбежную гибель. Повреждений следовало избегать, а это означало уклонение от боя, каким бы ни было соотношение сил.
В течение дня поступали сведения, которые указывали на то, что немцы начали вторжение в Норвегию, однако никто не желал об этом слышать. Адмирал Форбс предположил, что началась очередная попытка прорыва в Атлантику, и 7 апреля в 20.15 покинул Скапа Флоу с главными силами Флота Метрополии, чтобы занять выжидательную позицию, с которой можно будет перехватить немецкие корабли. Войска, уже находившиеся на борту крейсеров, были спешно выгружены, и сами крейсера помчались на помощь командующему.
К утру 8 апреля корабли адмирала Форбса боролись с высокими волнами северо-западнее Шетландских островов. Он имел «Родней» (флагман), «Вэлиант» и «Рипалс», 3 крейсера и 12 эсминцев. На этот раз авианосцев в составе флота не было. Тем временем немецкие отряды спокойно двигались к цели. Северная группа британских эсминцев успешно поставила мины, а южная была отозвана. «Глоууорм», один из эсминцев, сопровождавших «Ринаун», потерял человека, смытого волной, и остался для поисков. 8 апреля около 9.00 он натолкнулся на немецкое соединение, направляющееся в Тронхейм, — «Хиппер» и 4 эсминца. После отчаянного боя, в ходе которого британский эсминец протаранил «Хиппер», «Глоууорм» был потоплен.
Немцы двинулись дальше. Развернутые южнее британские подводные лодки сумели потопить несколько войсковых транспортов, но это не повлияло на успех немецкой операции. Короткая и непонятная радиограмма «Глоууорма» была принята кораблями Флота Метрополии, и Форбс отправил ему на помощь «Рипалс», крейсер и 4 эсминца. В это же время «Ринаун», находившийся севернее Лофотенских островов, повернул на юг, чтобы перекрыть вход в Вест-фиорд. Британские эсминцы, охранявшие подходы к нему, получили приказ присоединиться к адмиралу Уитворту в открытом море, и в результате флотилия Бонте прошла беспрепятственно. Немцы захватили Нарвик, потопив торпедами два древних норвежских броненосца береговой обороны.
Тем временем «Шарнхорст» и «Гнейзенау» следовали на север, разрезая высокие волны, чтобы выйти в указанный им район. 8 апреля в 3.37 они натолкнулись на «Ринаун» и его 9 эсминцев. Ночью погода была просто ужасающей, но к утру немного стихло, хотя налетали частые снежные заряды, которые снижали видимость почти до нуля. И было страшно холодно. Адмирал Уитворт знал, что «Ринаун» вместе с кораблями сопровождения получил приказ присоединиться к нему. Так как ночью бушевал сильный шторм, адмирал решил с ним не бороться, а приготовиться к бою утром 9 апреля. Он не сумел подойти к входу в Вест-фиорд, так как из-за огромных волн эсминцы не могли удержаться за линейным крейсером. Поэтому Уитворт повернул и до полуночи шел на северо-запад, пока погода не улучшилась. После этого он снова повернул на юго-восток.
Когда были замечены немецкие корабли, идущие встречным курсом, сначала их ошибочно приняли за «Хиппер». В действительности головным немецким кораблем являлся «Гнейзенау», его англичане и увидели. «Шарнхорст», находившийся на некотором расстоянии сзади, был принят за другой крейсер. Англичане находились на темной стороне горизонта, и противник их сначала не заметил. «Расстояние было слишком велико, и в рассветном полумраке наводчик с КДП „Ринауна“ не смог увидеть противника в свой визир.
Капитан 1 ранга Симеон повернул корабль на восток и пошел на сближение, увеличив скорость до 20 узлов. Вскоре дальномерщики в своих линзах увидели „Гнейзенау“ на расстоянии 19000 ярдов. Тогда „Ринаун“ лег на параллельный курс, и его башни с шестью 381-мм орудиями плавно развернулись и поймали цель. В последний раз были проверены прицел и целик, а потом звякнул артиллерийский гонг. Корабль содрогнулся, когда орудия изрыгнули столбы пламени. Это произошло в 4.05». «Гнейзенау» заметил «Ринауна» незадолго до этого, но не мог опознать увиденный корабль. Прибытие тяжелых снарядов английского линейного крейсера разрешило все сомнения.
В 4.11 «Гнейзенау» ответил. Как ни странно, никто не подумал известить идущий за кормой «Шарнхорст». Он был захвачен врасплох! «Рано утром штурман „Шарнхорста“ наконец смог воспользоваться секстантом. В течение ночи он не мог определить координаты корабля по звездам и теперь намеревался совершить еще одну попытку. Он поднял инструмент, но вместо ожидаемой звезды увидел в зеркальце красные вспышки тяжелых орудий! „Тревога!“ Загремели звонки, и моряки помчались на боевые посты. Лишь теперь пришло сообщение с флагмана, но старший артиллерист уже начал командовать.
Через несколько минут 280-мм орудия загремели, целясь в корабль, еле различимый на темном западном небосклоне. В густой метели линкоры (sic!) мчались на север. Погоня продолжалась с 5.10 до 6.59 (время немецкое), „Шарнхорст“ и „Гнейзенау“ вели огонь из кормовых башен. Тяжелые 381-мм снаряды рвались рядом с „Шарнхорстом“, и его капитан постоянно менял курс, чтобы уклониться от следующего залпа». Но немецкому флагману повезло меньше. В этой дуэли «Ринаун» поразил цель первым. В 4.17 его снаряд попал в фор-марс «Гнейзенау» и вывел из строя систему управления огнем тяжелых орудий.
Против 6 британских тяжелых орудий немцы имели 18, но это попадание немного уравняло шансы. Однако Лютьенс не имел ни малейшего намерения сражаться. На высокой скорости немецкие линейные крейсера удирали на север. Два 280-мм снаряда попали в «Ринаун», однако они не причинили вообще никаких повреждений. В ответ «Ринаун» попаданием вывел из строя носовую башню «Гнейзенау». Осколок снаряда пробил кожух дальномера. Немецкий корабль шел полным ходом, и потоки воды заливали всю носовую часть. Через пробоину они затопили башню. Третий 381-мм снаряд попал во флагманский корабль Лютьенса перед тем, как немецкие корабли скрылись в снежном шквале. Скорость «Ринауна» упала до 20 узлов, а немцы могли делать 28, хотя это означало серьезный риск повредить носовые башни.
После короткого перерыва, когда Уитворт повернул на восток, чтобы не так страдать от волны, немецкие корабли были замечены снова. «Ринаун» увеличил скорость до 29 узлов, больше он в то время просто не мог дать, и возобновил стрельбу. Однако немецкая эскадра увеличила дистанцию и снова скрылась. Хотя «Ринаун» продолжал погоню еще 2 часа, Лютьенс выиграл гонку.
В 9.00 Уитворт повернул назад к Вест-фиорду, чтобы соединиться со своими эсминцами. Последние в начале боя тоже вели огонь, хотя немцы находились слишком далеко. Но сильная волна вынудила эсминцы один за другим прекратить погоню. Однако их командиры хотели думать, что вспышки выстрелов 120-мм орудий могли ввести немцев в заблуждение и подтолкнули к решению удирать, а не принимать бой с «Ринауном». Как справедливо замечает Стефен Роскилл, «все почести следует отдать одинокому, тихоходному, слабо бронированному английскому кораблю».
Не всем немецким кораблям повезло в боях против несчастных норвежцев. При попытке прорваться к Осло мимо береговых укреплений новейший тяжелый крейсер «Блюхер» был потоплен, погибло много моряков и десантников. «Лютцов» пришел ему на помощь, но ему тоже пришлось несладко. Норвежский форт на острове Кахольм был вооружен старыми крупповскими пушками калибра 280-мм. Он сумел добиться 3 прямых попаданий в слабо бронированный карманный линкор с близкого расстояния. Один снаряд уничтожил лазарет. Второй снес левый шлюпочный кран. Но главный удар пришелся прямо по центральному орудию носовой трехорудийной башни и полностью заклинил ее. Так как норвежские батареи находились вне сектора обстрела кормовой башни, «Лютцов» превратился в беспомощную мишень.
По приказу адмирала Тиле командир быстро развернул корабль и поспешно покинул фиорд. Лишь во второй половине дня 10 апреля он прибыл в Осло. Повреждения и имевшиеся ранее дефекты заставили немцев отказаться от мысли отправить его в плавание в Атлантику. Теперь перед ними стояла одна задача — привести «Лютцов» домой, не допустив, чтобы он развалился на куски.
В очередной раз подтвердилась старая истина: военным кораблям не следует вступать в прямую дуэль с береговыми батареями. Поэтому в тот же день в 14.20 «Лютцов» поспешно покинул Осло. Так как быстроходных эскортных кораблей там не имелось, он пошел один. Немцы надеялись, что высокая скорость гарантирует кораблю относительную безопасность, и он сумеет добраться до Киля, хотя сообщения об атаках британских подводных лодок поступали чуть ли не ежечасно. Это был блеф, и он не прошел. «Лютцов», как и «Граф Шпее», был оборудован артиллерийским радаром, и 11 апреля в 1.20 он обнаружил какую-то цель справа по носу, которая быстро приближалась, потому что сам «Лютцов» шел полным ходом. Корабль немедленно повернул, чтобы уклониться от того, что сочли британской подводной лодкой.
Ирония судьбы заключается в том, что именно в результате поворота «Лютцов» попал на прицел подводной лодки «Спиэрфиш» капитан-лейтенанта Дж.Г. Форбса. В 1.29 она дала залп 6 торпедами по быстро движущейся цели, которую Форбс правильно опознал как тяжелый корабль, хотя сначала принял за эсминец, пытающийся атаковать лодку. Совершив небольшой крюк, «Лютцов» лег на прежний курс, но тут одна торпеда попала в него, почти полностью оторвав корму. Карманный линкор покатился влево и остановился, превратившись в беспомощную мишень, ожидающую новой атаки. В отчаянии немцы спустили один из катеров, который начал кружить вокруг «Лютцова», сбрасывая в воду гранаты.
К счастью для немцев, сама лодка чуть ранее получила повреждения и, добившись попадания, поползла домой. Беспомощный карманный линкор простоял на месте 8 часов, пока не прибыла флотилия миноносцев вместе с датским буксиром (Дания была быстро захвачена без всякого кровопролития). И корабль продолжил свое путешествие в Киль. Поступление воды никак не удавалось остановить, и в какой-то момент капитан даже решил посадить корабль на мель. Но прибыли новые буксиры, и вечером 13 апреля «Лютцов» притащили в Киль. Прошел целый год, прежде чем «Лютцов», который все уже начали называть невезучим кораблем, снова вошел в строй.
Но в любом случае риск был огромным, так как ценный корабль направлялся в узкие фиорды. Кроме опасности воздушных атак, он становился уязвим для подводных лодок и корабельных торпед. Вообще у англичан не было уверенности, что среди немецких кораблей нет крейсеров. В фиорде после первого боя остались обломки „Роуэнфельса“, „Харди“ и уничтоженных немецких эсминцев. Циркулировали слухи о мифических береговых батареях, имелись невнятные сообщения о минных полях». Но все это не повлияло на решение Уитворта. Операция была спланирована тщательно, однако сомнения оставались. Налет самолетов «Фьюриеса» закончился неудачей, но в полдень 13 апреля британская эскадра пошла внутрь фиорда.
Немецкий командир потерял несколько дней, даже не попытавшись организовать оборону. Он также упустил возможность увести из Нарвика по крайней мере неповрежденные корабли. И теперь перед ним встала нелегкая задача организовать хоть какое-то сопротивление приближающимся английским кораблям. Эта битва неоднократно описана в мельчайших деталях, но все-таки взглянем на диспозицию немецких кораблей и роль, которую сыграл «Уорспайт». Ведь она была решающей.
«Кельнер» и «Кюнне» были посланы патрулировать у входа в фиорд, чтобы заранее предупредить о появлении англичан, что они и сделали в 13.00. Остальные 6 эсминцев были разделены между Балланген-фиордом и Херьянгс-фиордом. Они надеялись атаковать англичан с флангов, если те пойдут прямо в Нарвик, как это сделал капитан 1 ранга Уобертон-Ли. Однако все делалось слишком вяло, и когда пришло сообщение о появлении кораблей Уитворта, эти эсминцы даже не развели пары. Кроме эсминцев, в фиорде находились подводные лодки U-25 и U-64. Можно было надеяться, что они сумеют повредить или даже потопить «Уорспайт», но и этого не произошло.
Первый обмен выстрелами между «Кельнером» и «Кюнне» и головными британскими эсминцами, часть из которых шла с поставленными тралами, произошел на большой дистанции и был совершенно безрезультатным. «Кюнне» ретировался вглубь фиорда, а поврежденный «Кельнер» укрылся в засаде в бухточке Дюпвик на южном берегу фиорда. Но все старания немцев пошли прахом, так как гидросамолет «Уорспайта» был поднят в воздух чуть ранее. Он вовремя сообщил о «Кельнере», стоящем в Дюпвике, а потом полетел вдоль фиорда следом за «Кюнне».
Пилот заметил U-64, стоящую на поверхности в Бьервике, и атаковал ее. Атака вышла великолепной. Две 350-фн противолодочные бомбы попали в лодку и послали ее на дно. Хотя самолет был поврежден зенитным огнем, непоколебимый пилот продолжил полет и вовремя сообщил, где укрывается «Кельнер», что позволило английским эсминцам нанести сокрушительный контрудар. Адмирал Уитворт счел себя обязанным написать в рапорте: «Я сомневаюсь, имеется ли еще один пример такого полезного использования бортового самолета», подразумевая действия «Суордфиша» «Уорспайта» в этот день. Мы можем только согласиться. Головные британские эсминцы развернули орудия и торпедные аппараты на правый борт, и обе стороны открыли огонь практически одновременно. Однако «Кельнер» успел сделать только два залпа, прежде чем был изрешечен снарядами «Бедуина» и «Эскимо». Потом торпеда оторвала ему носовую часть, и вот из-за мыса появилась огромная туша «Уорспайта».
«Мы почувствовали, что скорость увеличилась, потому что корабль начал вибрировать. Сильные взрывы встряхнули корабль, и мы узнали, что эсминцы атакуют подводную лодку. Внезапно пришел приказ „Огонь“, и мы подготовили правое орудие. Затем сообщили „Видим противника“, и наводчики начали монотонно выкрикать дистанцию. Это походило на учебные стрельбы. Наши орудия стояли почти горизонтально, то есть дистанция была очень мала. Затем звякнул артиллерийский гонг, правое орудие чуть шевельнулось, замерло, и громкое „Бух“ заставило башню вздрогнуть. Теперь было готово левое орудие, и оно выстрелило, пока правое перезаряжалось. Башня „В“, стреляющая у нас над головой, снесла парусиновые чехлы, и нашу башню заполнил дым — прямо как Лондон в ноябрьский вечер. Командир башни вызвал меня. „Скажите расчету, что мы попали в эсминец, и он весь пылает“». Как говорит Стефен Роскилл, несчастный «Кельнер» приобрел сомнительную честь стать первой мишенью для тяжелых орудий «Уорспайта» после Ютландской битвы в 1916 году. Промахов не было. «Чудовищный грохот 381-мм орудий расколол воздух и полетел дальше. Эхо долго металось взад и вперед, отражаясь от гористых склонов. Через несколько минут „Кельнер“ перевернулся и затонул».
Первыми из Нарвика вышли эсминцы «Людеманн» и «Ценкер» и присоединились к «Кюнне». Вскоре к колонне пристроился «Арним». Этот квартет открыл огонь по головным британским эсминцам, как только они показались, но при этом немцы старались держаться на пределе видимости. В результате меткость была невысокой, последовала беспорядочная схватка, и немцы начали отходить все дальше, забиваясь в укромные уголки фиорда. Если вражеский эсминец ненадолго выскакивал из тумана и дыма, грохотали орудия «Уорспайта», и тяжелые снаряды пронизывали корпус немецкого корабля, все сокрушая на своем пути.
Возле Нарвика немецкие эсминцы попытались задержаться, но их торпеды прошли мимо, а снаряды быстро закончились. В разгар атаки появились 10 самолетов «Фьюриеса», но все бомбы легли мимо. Однако их налет вызвал еще больший хаос, а после того как они улетели, «Уорспайт» и эсминцы приступили к делу. «Кюнне» удрал в Херьянгс-фиорд и выбросился на мель. «Эскимо» добил его торпедой. «Гизе» последним из немецких эсминцев развел пары и покинул убежище в Нарвике. Он тут же попал под сокрушительный огонь 6 британских эсминцев. Пылающий и брошенный командой, он сдрейфовал в главный фиорд и затонул.
Один эсминец стоял у причала в Нарвике и в бою не участвовал. Сначала англичане подумали, что стреляет береговая батарея, но потом залп «Уорспайта» заставил его замолчать. Однако перед этим «Редер» серьезно повредил английский эсминец «Коссак». Когда «Фоксхаунд» приблизился, чтобы добить немецкий корабль, команда оставила эсминец, и два мощных взрыва разнесли его на куски. Но еще оставались 4 эсминца, которые отошли в длинный и узкий Ромбакс-фиорд. Здесь «Людеманн» и «Тиле» дали последний бой. Они повредили «Эскимо», прежде чем были расстреляны «Форестером» и «Хироу». «Тиле» выбросился на мель, перевернулся и затонул. «Людеманн» присоединился к «Арниму» и «Ценкеру», забравшимся в самый конец фиорда.
Однако бой для них уже закончился, команды оставили корабли и затопили их. Все немецкие эсминцы были уничтожены. Торпедная атака U-25 провалилась, как и атака, проведенная U-48 на следующий день. Об отказах немецких торпед мы уже говорили. Это была решающая битва. Адмирал Уитворт позднее писал: «Эхо залпов „Уорспайта“ металось вверх и вниз между высоких гористых стен фиорда, взрывы и всплески этих огромных снарядов, зрелище горящих и тонущих кораблей было просто ужасающим».
К несчастью, деморализованные немецкие солдаты, занимавшие позиции на окрестных холмах, получили достаточно времени, чтобы оправиться, и восстановили свою смелость и решительность. Обе стороны действовали слишком медлительно, что потом было характерно для всей кампании на суше. Более того, «Уорспайт» смог действовать так свободно лишь потому, что Люфтваффе были слишком заняты на юге. Когда через несколько недель пикировщики подобрались ближе, эта безопасность улетучилась, и все действия кораблей были связаны с серьезным риском, причем не только в узких фиордах, но и в открытом море.
Тем не менее «Уорспайт» оставался в Вест-фиорде еще несколько дней, чтобы поддержать штурм Нарвика, когда он все-таки начнется. 24 апреля он участвовал в обстреле германских укрепленных позиций вокруг Нарвика в самом порту. Англичане надеялись, что снаряды его чудовищных орудий заставят противника капитулировать. Однако прошла неделя, немцы оправились, а союзники так и не высадили ни одного солдата, чтобы использовать воздействие обстрела.
Немецкая эскадра покинула Киль 4 июня и к 7 июня, так никем и не обнаруженная, достигла широты Харстада. Адмирал уже приготовился атаковать Харстад, однако на следующий день пришли сообщения о двух группах британских кораблей, замеченных в море, и Маршалл решил атаковать их, вместо того чтобы залезать в длинный фиорд, где его могла ждать ловушка. Сначала награда была довольно скромной. Его эскадра состояла из «Шарнхорста», «Гнейзенау» и «Адмирала Хиппера» в сопровождении 4 больших эсминцев «Гальстер», «Лоди», «Шёманн» и «Штейнбринк», а также флотского танкера «Дитмаршен».
А что делал в это время Флот Метрополии? Его силы продолжали таять вследствие потерь и отправки кораблей на другие театры. Адмирал Форбс имел «Родней» (флагман) и «Вэлиант», линейные крейсера «Ринаун» и «Рипалс», авианосцы «Глориес» и «Арк Ройял». Однако линейные крейсера под командованием адмирала Уитворта были отправлены в проход между Исландией и Фарерскими островами после ошибочного сообщения о немецком вспомогательном крейсере, следующем туда. В результате только «Родней» в Скапа и «Вэлиант» в море прикрывали конвои с эвакуируемыми войсками при поддержке «Арк Ройяла». Такая защита была совершенно недостаточной, потому что в море находилось не менее 3 конвоев, спешащих домой. Войсковые транспорты были переполнены измученными солдатами.
Первый конвой из 6 больших лайнеров, имевших на борту 15000 солдат, в качестве сопровождения имел только учебный крейсер «Винидиктив». К счастью, 8 июня он прибыл в Скапа Флоу без всяких происшествий. Второй конвой состоял из 7 лайнеров, на которых находились еще 10000 человек. Он покинул Харстад 7 июня в сопровождении 2 легких крейсеров и 5 эсминцев. Одновременно с ним вышел конвой, состоящий из грузовых судов, 8 транспортов и танкеров в сопровождении 2 эсминцев и мелких кораблей. Это еще не все. На следующий день в море вышел тяжелый крейсер «Девоншир» с королем Норвегии и правительством страны на борту, а также несколько отдельных транспортов и госпитальных судов.
Защищать эту массу совершенно беззащитных кораблей должны были только «Вэлиант» и «Арк Ройял». И вот к этой гигантской цели приближались корабли Маршалла. Поэтому не удивительно, что операция «Джюно» завершилась победой немцев. Удивительно было другое. Почему она не завершилась грандиозным побоищем?
В это время в море находилась еще одна эскадра союзников. Это был авианосец «Глориес», на который только что сели отважные пилоты 263-й и 46-й эскадрилий КВВС на своих «Харрикейнах» и «Гладиаторах», причем самолеты не имели тормозных крюков, а пилоты — опыта посадок на авианосец. Отвага и мастерство этих молодых летчиков позволили сделать невозможное, но, увы, это лишь немного отсрочило трагедию.
Завершив прием самолетов, «Глориес» вместе с 2 эсминцами должен был пойти на соединение с конвоем, который сопровождали «Саутгемптон» и «Каир», но не сделал этого[60]. Корабли Маршалла следовали курсом, который поставил их прямо на пути всех этих английских кораблей. Второй войсковой конвой, который сопровождал «Вэлиант», проскочил под самым носом у немцев и оказался в безопасности. Тихоходные транспорты прошли у них за кормой и тоже сумели добраться до дома. Возможно, больше всего повезло королю Хаакону на крейсер «Девоншир», так как в какой-то момент немцы находились всего в 80 милях от него.
Утром 8 июня невероятное везение англичан наконец закончилось. Они и этого не заслуживали из-за своей предельной беззаботности. В 5.55 «Хиппер» заметил танкер «Ойл Пайонир» и сопровождающий его траулер «Джунипер». Они были обстреляны и потоплены, танкер был добит торпедой «Шёманна» в 8.00. Пока происходил этот односторонний бой, Маршалл получил дальнейшие инструкции, которые напоминали ему, что главной целью остается Харстад. К этому времени союзники уже покинули его, и обстреливать там было некого и нечего.
Маршаллу приказали оставить все встреченные в море корабли «Хипперу» и эсминцам. Несмотря на это, Маршалл продолжал охотиться за кораблями союзников, что в свете последующих событий оказалось исключительно мудрым решением. 150-мм орудия «Гнейзенау» внесли вклад в уничтожение танкера, однако в остальном линейные крейсера ничем себя не проявили. Следующей жертвой стал войсковой транспорт «Орама» (20000 тонн), шедший вместе с госпитальным судном «Атлантис».
Пока «Хиппер» и «Лоди» занимались первым, «Атлантису» позволили следовать дальше в обмен на обещание не использовать свою радиостанцию. Остаток дня прошел в бесполезном броске на юго-восток за мнимой целью, и 9 июня «Хиппер» с эсминцами был отправлен в Тронхейм для дозаправки. Однако «Шарнхорст» и «Гнейзенау» продолжали охоту. В 16.45 они были вознаграждены, на горизонте был замечен дым. Когда капитан «Шарнхорста» попросил наблюдателей более подробно рассказать, что они увидели, фенрих Госс объяснил: «Это был клубок дыма, похожий на выхлоп, когда возникают неполадки с котлом. Пеленги взяты совершенно точно». Это был «Глориес», который в свою очередь заметил линейные крейсера.
Авианосец дал полный ход в напрасной попытке спастись. Почему авианосец не поднял даже обычный противолодочный патруль — останется неизвестным навсегда[61]. Если бы в воздухе находился хоть один самолет, «Глориес» вовремя узнал бы о приближении немецких линейных крейсеров. А так он был обречен.
Отчаянные попытки отправить радиограмму оказались напрасны, немцы заглушили передачу. Только «Девоншир», находящийся на расстоянии 100 миль, принял невнятные обрывки, в которых говорилось о «двух карманных линкорах». Но из-за находящихся на борту Высоких Персон вице-адмирал Каннингхэм решил не нарушать радиомолчание. Тем временем «Глориес» погибал. В 17.40 он затонул почти со всем экипажем. Спастись сумели только 47 моряков и летчиков КВВС, находившихся в это время на борту. Пока немецкие линейные крейсера занимались «учебной стрельбой по мишени», расстреливая беззащитный авианосец, два крошечных эсминца сопровождения в лучших традициях британского флота пытались прикрыть его, даже ценой собственной жизни.
«Ардент» и «Акаста» старались закрыть авианосец дымовыми завесами, но все это время линейные крейсера вели по ним жаркий огонь из своих 150-мм орудий. Эсминцы отвечали из крошечных 120-мм пушек, но это было бесполезно. «Ардент» проскочил сквозь дым, чтобы выполнить торпедную атаку. Это было самоубийство. Он израсходовал все торпеды, но добился только небольшого перерыва в ходе боя. Зато сам эсминец получил множество попаданий снарядами, выпущенными в упор. Его разбитый, пылающий корпус перевернулся и затонул практически со всем экипажем. Спаслись только 2 человека.
«Глориес» уже затонул, и остался только маленький эсминец «Акаста». Из всего экипажа спасся только старший матрос Картер, который так описывает гибель отважного корабля. «На борту нашего корабля царила мертвая тишина, никто не говорил ни слова. В данный момент корабль полным ходом уходил от противника. Затем посыпался целый град приказов: подготовить все дымовые пиропатроны, оснастить пожарные рукава и так далее. Мы все еще уходили от противника, ставя дымовую завесу, и все наши дымовые шашки горели. Затем капитан объявил по трансляции всему экипажу: „Наверное, вы думаете, что мы удираем от врага, но это не так. Наш товарищ потоплен, „Глориес“ тонет, но мы все-таки покажем им, на что мы способны. Удачи всем“. Затем мы развернулись и нырнули в собственную дымовую завесу. Я получил приказ приготовиться стрелять из аппаратов номер 6 и 7. Потом мы вышли из завесы и повернули вправо, чтобы выпустить торпеды с левого борта. Тут я впервые увидел противника. Если говорить честно, мне показалось, что перед нами один большой и один маленький корабли, и мы были очень близко к ним. Я выпустил обе торпеды из своего аппарата, расчет переднего аппарата выпустил свои, и мы стали ждать результата. Я никогда не забуду раздавшихся криков. В носовой части левого борта одного из кораблей мелькнула яркая желтая вспышка, вверх взлетел огромный столб дыма и воды». Это было попадание.
Однако, согласно немецким документам, торпеда попала в правую раковину «Шарнхорста» в 18.39, а не в носовую часть левого борта, как говорится в живописной истории Картера. Торпеда «Акасты» поразила линейный крейсер прямо под кормовой 280-мм башней, которая так и не сделала ни одного выстрела. «Взрыв швырнул людей в нижнем отделении башни на палубу. Через несколько секунд вода и нефть из развороченной цистерны заполнили нижние отсеки, погубив 48 человек».
Центральное и правое машинные отделения «Шарнхорста» были затоплены, кормовая башня вышла из строя после единственного попадания. Скорость корабля снизилась до 20 узлов, он принял около 2500 тонн воды. Хотя вскоре после этого отважный «Акаста» затонул, разнесенный на куски немецкими снарядами, из всего экипажа спасся только один человек, но эсминец сделал свое дело. У немецкого адмирала не осталось выхода, кроме как прекратить поход и спешно вернуться в Тронхейм для ремонта. Это почти наверняка спасло конвой от уничтожения. 9 июня линейные крейсера прибыли в Тронхейм
Норвежская кампания закончилась, и союзники получили первый удар на континенте. Повсюду, где немцы наносили удар, они побеждали. Даже в Норвегии крошечный немецкий флот осмелился бросить вызов могучему Королевскому Флоту и сумел выдержать. Более того, совместными усилиями с Люфтваффе он нанес серьезные потери союзникам. Конечно, в Норвегии Великобритания использовала только часть сил своего флота. К этому времени «Худ» и «Арк Ройял» отбыли на Средиземное море, как ранее «Уорспайт».
Хотя потери англичан оказались серьезными, они не были роковыми. С другой стороны, немецкий флот во время Норвежской кампании был почти полностью истреблен. Те корабли, которые не были потоплены, получили тяжелые повреждения. Если подвести итоги, выяснится, что у Германии в зените ее мощи в июне 1940 года просто не было флота для проведения важнейшей операции по вторжению на Британские острова и для охраны коммуникаций высадившейся армии.
В ходе боев «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Адмирал Шеер» получили повреждения и сейчас стояли в ремонте. Их возвращение в строй ожидалось с сентября по октябрь. «Лютцов» также проходил ремонт, который не мог закончиться ранее апреля 1941 года. Легкие силы флота понесли не менее, если не более тяжелые потери. Но эти жертвы были не напрасны. Англичане сумели перебросить корабли на Средиземное море, чтобы противостоять внезапно возникшей угрозе со стороны итальянского флота. Временный паралич немецкого флота дал напрягающим все силы англичанам возможность перенести потерю французского флота в качестве союзника и его превращение во враждебно нейтральную силу, а также вступление Италии в войну.
10 июня 1940 года, когда Италия вступила в войну после 9 месяцев проволочек, ее современный флот представлял на первый взгляд очень серьезную угрозу. На бумаге сохранялось численное равенство между итальянским флотом и морскими силами союзников. Однако итальянцы располагали тремя преимуществами.
Первое: они занимали господствующее центральное положение в Средиземном море.
Второе: они имели подавляющее превосходство в авиации, что могло оказать решающее влияние на ход морских операций на этом замкнутом театре.
Третье: ужасающее состояние обороны, особенно ПВО, баз Королевского Флота и ничтожные силы британской армии на Среднем Востоке.
Тем не менее, соотношение морских сил выглядело не столь мрачно, особенно в линкорах, о которых идет речь в данной книге. В этом классе кораблей англо-французский флот имел значительное преимущество. Из 6 итальянских линкоров (4 старых модернизированных и 2 только что построенных с 381-мм орудиями) только 2 были действительно готовы к боевым действиям в начале июня. Зато у союзников линкоров было более чем достаточно. В Александрии стояли корабли Средиземноморского флота адмирала сэра Эндрю Каннингхэма. В это время в его распоряжении находились его старый флагман «Уорспайт», построенные в то же время «Малайя», «Ройял Соверен» и «Рэмиллис», а также их ровесник — французский «Лоррен». Хотя из этой пятерки только «Уорспайт» прошел модернизацию, все они надежно удерживали господство в Восточном Средиземноморье. Вряд ли итальянцы посмеют встретиться с ними в открытом бою[62], даже когда в строю будут все их линкоры.
В Западном Средиземноморье ситуация тоже выглядела благоприятной, так как французы держали там главные силы своего флота. Здесь дислоцировались их лучшие линкоры «Дюнкерк» и «Страсбург», современные и быстроходные. Вместе с ними действовали ветераны «Бретань» и «Прованс».
Как пишет Стефен Роскилл, дуче еще в марте 1940 года выпустил директиву, требующую от флота в случае начала войны активных действий, хотя директива была сформулирована довольно туманно: «Вести наступление во всех пунктах Средиземного моря и за его пределами». Граф Чиано, министр иностранных дел Италии, в своем дневнике прокомментировал это указание далеко не так радостно. В тот день, когда Италия вступила в войну, он записал: «Началась авантюра. Пусть бог хранит Италию!» В конце концов его взгляд оказался гораздо более трезвым, чем непомерные аппетиты Муссолини.
События сразу начали развиваться стремительно. 12 июня 4 английских крейсера обстреляли Тобрук, а 14 июня 4 французских крейсера, вышедшие из Тулона, нанесли удар по Генуе. 20 июня французские линкоры совершили первый военный поход. Адмирал Тови вышел из Александрии, имея с собой «Лоррен», 2 английских и 2 французских крейсера, чтобы обстрелять Бардию. Операция была проведена в ночь 20/21 июня без всякого противодействия со стороны итальянцев. К несчастью, это оказался первый и последний случай, когда орудия французского линкора вели огонь по войскам Оси. Уже 22 июня в Компьене было подписано так называемое перемирие, и ценный союзник на Средиземноморском театре пропал.
Чтобы заполнить вакуум, образовавшийся после капитуляции французов, в Гибралтаре было сформировано мощное соединение под командованием адмирала Сомервилла. Оно было названо Соединение Н и должно было обеспечить контроль в западной части Средиземного моря. 23 июня в Гибралтар прибыл «Худ» вместе с «Арк Ройялом». К ним присоединились линкоры «Вэлиант» и «Резолюшн», легкие крейсера «Аретуза» и «Энтерпрайз», а также 4 эсминца.
Добавим, что в Гибралтаре уже базировались корабли 13-й флотилии эсминцев. Формирование в Гибралтаре независимого соединения было примером типичной неразберихи в британских командных структурах. Адмирал Сомервилл и командующий морскими силами Северной Атлантики адмирал Норт, чей штаб также находился в Гибралтаре, так и не сумели наладить тесное взаимодействие. Очень быстро это привело к серьезным проблемам.
Создание Соединения Н было смелым решением, и оно сумело эффективно заткнуть дыру, возникшую после малодушной капитуляции французов. К несчастью, адмирал Сомервилл вскоре обнаружил, что первой операцией его великолепной команды должен стать удар по бывшим союзникам.
Адмирал Норт, находившийся на берегу в Гибралтаре, адмирал Каннингхэм в Александрии и большая часть офицеров штаба Сомервилла полагали, что если есть хоть малейшая возможность избежать столкновения с французским флотом, ее следует использовать. Адмирал сэр Дадли Норт очень ясно выразил это мнение, за что его чуть не отстранили от командования. И что совершенно точно — он заработал неприязнь Черчилля[65]. Тем не менее, следовало подготовиться к самому худшему варианту, и еще до выхода из Гибралтара Сомервилл устроил совещание со своими командирами, чтобы решить, как лучше провести атаку и при этом свести человеческие жертвы к минимуму. «Сомервилл надеялся, что можно провести торпедную атаку вместо артиллерийского боя, но эти надежды были рассеяны адмиралом Уэллсом. Он заявил, что торпедоносцы смогут добиться успеха, только если сначала будет подавлена ПВО порта. Атаке эсминцев могло помешать боковое заграждение.
Пытаясь любым способом избежать побоища, которое он предвидел, Сомервилл решил, что в Мерс-эль-Кебире, где стоят основные силы французов, сначала следует дать несколько выстрелов, которые должны не поразить цель, а только показать, что мы не намерены шутить. Если даже так не удастся добиться принятия наших предложений, тогда следует провести ограниченный обстрел, чтобы вынудить французские команды покинуть корабли. После этого их должны потопить либо самолеты-торпедоносцы, либо подрывные команды». Хотя такие предложения демонстрируют похвальную заботу о жизнях французских моряков, они же показывают полнейшее непонимание настроения французов, особенно их командира. Если они отвергнут четыре вполне разумных предложения, которые выдвинет Сомервилл, не следует ожидать, что их сумеют убедить британские снаряды, падающие в гавани, даже если это будут тщательно рассчитанные промахи. Наоборот, французы наверняка решат, что затронута их честь. Так оно и вышло.
В общем, во второй половине дня 2 июля Сомервилл «с тяжелым сердцем» вывел из Гибралтара Соединение Н и взял курс на Мерс-эль-Кебир, который находился совсем недалеко. Под его командованием находились внушительные силы, которые могли заставить уважать желания Великобритании. Адмирал поднял флаг на «Худе», за которым шли линкоры «Вэлиант» и «Резолюшн». «Вэлиант» недавно прошел модернизацию, «Худ» всегда был быстроходным. «Резолюшн» не был ни тем, ни другим, однако с учетом его 381-мм орудий огневая мощь эскадры была вполне достаточной для решения любых задач. Самолеты «Арк Ройяла» должны были обеспечить корректировку и поставить мины на выходе из гавани. Если французы все-таки попытаются выйти из гавани, хотя это и считалось крайне маловероятным, торпедоносцы должны были повредить их корабли, чтобы те снизили скорость. После этого британские линкоры могли догнать и добить их. Это считалось обязательным, так как французские линейные крейсера вполне могли обогнать даже «Худ», не говоря уже об остальных линкорах. Кроме того, Сомервилл имел 2 легких крейсера и внушительную группу из 11 эсминцев[66].
«Фоксхаунд» был отправлен вперед. У него на борту находился капитан 1 ранга Холланд, которому были поручены переговоры с адмиралом Женсулем. Но все попытки решить проблему мирными средствами оказались напрасны, в основном из-за непримиримой позиции Женсуля. 3 июля в 10.00 французский адмирал прислал письменный ответ на предложения англичан, в котором говорилось: «Французские корабли ответят силой на силу». Холланд настаивал на личной встрече, однако Женсуль отказывался принять его. Более того, поднятые британские самолеты обнаружили, что французские корабли разводят пары и готовятся к бою. Если они выйдут в море, французская эскадра перестанет быть неподвижной мишенью, и нетрудная полицейская акция превратится в настоящий морской бой. Его результатом вполне может стать взаимное уничтожение обоих флотов, что англичане не могли себе позволить.
Однако Сомервилл медлил и никак не мог решиться на последний шаг. Хотя самолеты «Арк Ройяла» получили приказ ставить мины на выходе из гавани (совершенно бесполезные, как оказалось), адмирал отложил решение до 13.30. Холланд болтался у входа в порт на «Фоксхаунде» до 13.15, когда Сомервилл приказал ему еще раз попытаться договориться с французами. Холланд подчинился, и решение начать исполнение плана «Катапульта» было отложено до 15.00. Но лишь в 16.15 Женсуль наконец разрешил Холланду прибыть на борт своего флагмана «Дюнкерк».
Поднявшись на палубу линейного крейсера, Холланд «с разочарованием заметил, что корабль готов к бою, КДП и дальномеры наведены на наши корабли. Буксиры готовились помочь линкорам сняться с места». Холланд выслушал в очередной раз заверения Женсуля, что его корабли ни в коем случае не попадут в руки Оси. В свою очередь Холланд попытался объяснить опасения британского правительства. Хотя англичане с уважением относятся к заверениям французского адмирала, они, как показали последние события, совершенно не могут доверять ни немцам, ни итальянцам. Желания Франции пунктуально соблюдать условия перемирия недостаточно. Гитлер без колебаний нарушает любой подписанный договор, и на карте стоит судьба Великобритании. Согласовать позиции англичан и французов оказалось абсолютно невозможно.
К 17.00 не было достигнуто никакого решения, и теперь Сомервилл был должен действовать быстро и эффективно, иначе наступят сумерки, и французы получат великолепную возможность ускользнуть от него. Он дал Женсулю последнюю отсрочку до 17.30 и радировал об этом Холланду. Тем временем в Лондоне правительство постепенно теряло терпение. В 16.46 Сомервилл получил радиограмму с требованием «как можно скорее решить вопрос, иначе вам придется иметь дело с подкреплениями». Существовали серьезные опасения, что сильная крейсерская эскадра, находящаяся в Алжире, готовится прийти на помощь Женсулю.
Позднее Черчилль признал, что командир Соединения Н столкнулся с тяжелой дилеммой. «Колебания британского адмирала и его командиров были ясно видны из полученных радиограмм. Только прямой приказ мог подтолкнуть их открыть огонь по тому, кто еще недавно был товарищем по оружию. В Адмиралтействе тоже царил разброд». Тем не менее, Черчилль отметил, что это «не поколебало решимости военного кабинета».
В Лондоне начали бояться, что Сомервилл уже протянул слишком долго, и в 18.26 была отправлена радиограмма с приказом: «Французские корабли должны выполнить наши требования или затопиться, или быть потопленными до наступления темноты». Но к тому времени, когда Сомервилл получил это распоряжение, бой уже почти завершился. В 17.54 он, наконец, приказал открыть огонь. Британские линкоры дали первый залп с дистанции около 15000 ярдов. Это был максимум, который в тот момент позволяли условия видимости.
Французские корабли стояли шеренгой позади волнолома под прикрытием фортов Мерс-эль-Кебир и дю Сантон. Если смотреть со стороны берега, то порядок был следующим: «Дюнкерк», «Прованс», «Страсбург», «Бретань» и гидроавиатранспорт «Коммандант Тест». Все они стояли кормой к морю. В западной части гавани, ближе к берегу, внутри противолодочных сетей стояли лидеры «Могадор», «Вольта», «Линкс» и «Террибль». Обе стороны имели более чем достаточно времени, чтобы подготовиться к бою, однако положение французских кораблей было более сложным. Им мешали береговые высоты, они также перекрывали линию огня друг другу. Кроме того, перед началом боя им следовало сняться с бочек. Ни один английский корабль не получил попаданий, хотя в самом начале боя один или два французских залпа накрыли британскую колонну.
В течение 15 минут британские линкоры дали 36 залпов из 381-мм орудий, при этом 3 из 4 французских линкоров были выведены из строя. Потом «Худ» перенес огонь на форты, однако с берега начали подавать сигналы прожектором и по радио, прося англичан прекратить огонь. Адмирал Сомервилл отдал такой приказ в 18.12[67]. Сделав это, Сомервилл надеялся, что экипажи поврежденных французских кораблей сумеют выбраться на берег, чтобы спастись.
Таким образом адмирал рассчитывал избежать ненужных жертв. При этом Сомервилл повернул на 16 румбов влево, чтобы увеличить дистанцию до фортов, орудия которых начали накрывать его линкоры, и в то же время избежать контратаки французских подводных лодок. Одновременно он радировал французам: «Если я не увижу, что ваши корабли тонут, я открою огонь снова». В результате манеров англичан выход из гавани оказался открыт, однако Сомервилл был уверен, что французы не попытаются бежать. Это была грубейшая ошибка.
Просьба французов прекратить огонь была не более чем уловкой. Линейный корабль «Страсбург» за время этого короткого боя не получил ни одного попадания. Он развел пары и вышел на глубоководный фарватер, чтобы постараться выскочить из ловушки. Магнитные мины, поставленные англичанами, должны были помешать как раз таким попыткам. Однако они не сыграли никакой роли, потому что пока тянулись переговоры, Женсуль приказал уничтожить часть противолодочных сетей к югу от фарватера.
Таким образом появился новый путь для бегства «Страсбурга». Этот линейный крейсер остался один, однако он совершенно не пострадал в ходе боя, и теперь к нему присоединились 5 лидеров. Хотя в 18.20 бдительные самолеты «Арк Ройяла» сообщили: «Один из „Дюнкерков“ покинул гавань и следует на восток», адмирал Сомервилл не обратил на это внимания и потерял 10 драгоценных минут.
Лишь когда второй самолет подтвердил это сообщение, адмирал понял свою ошибку. К этому времени «Страсбург» (который сначала ошибочно приняли за «Дюнкерк») уже мчался на скорости 28 узлов к мысу де ль'Ажиль, находящемуся на востоке. Сомервилл на «Худе» немедленно бросился в погоню, захватив с собой все легкие силы. Но такое преследование всегда превращается в долгое и утомительное висение на хвосте. А Сомервилл к тому же пошел на серьезный риск, оставив «Вэлиант» и «Резолюшн» без всякого прикрытия, хотя совсем недавно всерьез опасался атак подводных лодок. Это показывает, что он в полной мере осознал, что слишком далеко увел линкоры на запад, допустив еще одну ошибку. Потом он признал это в своем рапорте.
Тем временем «Арк Ройял» поднял две группы «Суордфишей» по 6 самолетов каждая. Одна была вооружена бомбами, вторая — торпедами. Их сопровождали «Скуа». Это была отчаянная попытка снизить скорость французского линейного крейсера. Обе атаки завершились неудачей, хотя летчики каждой из групп сообщили, что добились одного попадания. Наверное, это был обман зрения. Вечером 4 июля совершенно невредимый «Страсбург» прибыл в Тулон, где его ожидал торжественный прием. Его спасение было замечательным достижением флота Виши.
После этого Соединение Н начало готовиться к следующей фазе уничтожения флота Виши. Оно должно было либо потопить, либо окончательно вывести из строя новый линкор «Ришелье», находящийся в Дакаре. Однако Адмиралтейство получило сообщение, что «Дюнкерк» поврежден далеко не так тяжело, как считали сначала, поэтому Сомервиллу было приказано вернуться и закончить работу. Обстрел был назначен на 6 июля, и проводить его должны были «Худ» и «Вэлиант». Сомервилл снова «пришел в ужас», когда стало известно, что «Дюнкерк» сидит на мели возле маленькой деревушки Сен-Андре, ведь теперь в результате обстрела могли пострадать мирные жители. Поэтому артиллерийский обстрел было решено заменить атакой торпедоносцев.
6 июля в 5.15 с «Арк Ройяла», находящегося в 90 милях от цели, взлетели три ударные группы. Торпедоносцы смело прорвались сквозь истребительную завесу и плотный зенитный огонь и атаковали цель. Пилоты 12 самолетов сообщили, что добились 5 достоверных и 3 вероятных попаданий. Даже если они слегка преувеличили, все равно «Дюнкерк» получил более чем достаточно попаданий, чтобы полностью выйти из строя. Сомервилл сухо отметил, что, по его мнению, линейный крейсер «не вернется в строй до конца войны». Однако адмирал слишком оптимистично смотрел на это, так как был горячим поклонником морской авиации. Даже если в цель попали 5 или 6 торпед, многие из них не взорвались.
Главные повреждения причинила торпеда, попавшая в сторожевик «Тер Нёв». Он затонул примерно в 30 ярдах от правого борта «Дюнкерка». «Торпеда одного из самолетов второй волны попала в обломки „Тер Нёв“ и подорвала 44 глубинные бомбы. Сдетонировали 7 тонн тринитротолуола. Взрыв пробил огромную брешь в борту „Дюнкерка“ и убил и ранил 4 офицеров и 150 матросов»[69][70].
Единственным линкором Виши на Средиземном море, с которым не пришлось сражаться, стал «Лоррен» из состава эскадры адмирала Годфруа в Александрии. В свое время он успел пострелять по войскам Оси, однако Годфруа оказался таким же твердолобым, как и Женсуль, и отказался продолжать делать это. Каннингхэм проявил незаурядное терпение и в ходе переговоров сумел добиться приемлемого соглашения с Годфруа, которое разозлило Дарлана и Лаваля. Французский линкор был разоружен, выгрузил большую часть нефти, замки орудий и так далее.
Во многом заслуга мирного решения вопроса принадлежит командиру «Рэмиллиса» капитану 1 ранга Г.Т. Бейли-Громану, который лично отправился на «Лоррен». Французский линкор простоял в Александрии до 17 мая 1943 года, когда Годфруа все-таки решился примкнуть к союзникам.
6 и 7 июля англичане и итальянцы одновременно занялись проводкой нескольких конвоев, что привело к первой пробе сил. Мальта являлась опорой всех позиций Великобритании на Средиземном море, в то же время этот остров находился прямо в центре морских коммуникаций, связывающих Италию с ее африканской колониальной империей. Система обороны острова находилась в таком удручающем состоянии, что Королевские ВВС и армия считали его незащитимым. Зато Черчилль и флот думали прямо наоборот и в конце концов оказались правы.
Однако существовала необходимость усилить оборонительные и наступательные возможности Мальты, и это пришлось делать после начала войны, а не до него. В результате Королевский Флот в 1940–42 годах понес серьезные потери. Операция англичан началась 6 июля. Они планировали вывести с Мальты 2 конвоя, чтобы эвакуировать часть гражданского населения. Конвоям требовалось прикрытие, поэтому вечером 7 июля адмирал Каннингхэм вывел в море главные силы Средиземноморского флота. Они были разделены на 3 группы: Соединение А состояло из 5 легких крейсеров и эсминца, в состав соединения В вошли линкор «Уорспайт» (флагман) и 5 эсминцев, в Соединение С — линкоры «Малайя» и «Ройял Соверен», авианосец «Игл» и 10 эсминцев.
Утром 8 июля адмирал Сомервилл вышел из Гибралтара с Соединением Н, чтобы провести диверсионную вылазку и отвлечь на себя внимание итальянцев. Эта эскадра состояла из «Худа» (флагман), «Вэлианта», «Резолюшна», «Арк Ройяла», 3 легких крейсеров и 10 эсминцев. Предполагалось, что самолеты «Арк Ройяла» нанесут удар либо по Таранто, либо по Аугусте. В качестве альтернативной цели предусматривался Неаполь. Сомервилл отказался от этого плана, так как вполне резонно уважал возможности Реджиа Аэронаутика. Вместо этого адмирал решил совершить вылазку к берегам Сардинии и самолетами атаковать Кальяри
Практически одновременно с англичанами итальянцы затеяли свою собственную операцию по проводке конвоя. 5 торговых судов отправлялись из Неаполя в Бенгази. Под прикрытием эскадры крейсеров и эсминцев они вышли в море 6 июля. Ложное сообщение о прибытии на Мальту эскадры английских крейсеров привело к тому, что 7 июля в качестве дополнительного прикрытия конвоя были отправлены 6 тяжелых и 3 легких крейсера вместе с 16 эсминцами. Адмирал Кампиони вышел в море с линкорами «Конте ди Кавур» (флагман) и «Джулио Чезаре», 8 легкими крейсерами и 12 эсминцами.
В общей сложности в операции участвовали 2 линкора, 6 тяжелых и 13 легких крейсеров, 48 эсминцев — то есть почти все наличные силы итальянского флота. Итальянские ВВС подготовили к вылету множество самолетов на случай, если появится британский флот. В воздух были подняты дальние разведчики, которые довольно быстро обнаружили обе британские эскадры.
Таким образом, все было готово к первому столкновению британских и итальянских линкоров, а также британских линкоров и многочисленных эскадрилий итальянских бомбардировщиков. Оба столкновения превратились в классический образец морского боя такого рода и еще не раз повторились в будущем. Надо отметить, что оба британских конвоя, как, впрочем, и итальянский, сравнительно спокойно добрались до цели, не понеся никаких потерь.
Днем 8 июля различные соединения Средиземноморского флота адмирала Каннингхэма подверглись длительным и достаточно точным бомбардировкам трехмоторных бомбардировщиков «Савойя-Маркетти» SM-79 «Спарвиеро», которыми управляли лучшие экипажи Реджиа Аэронаутика[71].
Это была предельно жесткая проверка старой теории, гласившей, что горизонтальные бомбардировщики легко могут потопить линкоры, действующие во внутреннем море без всякого воздушного прикрытия. Хотя в составе британских соединений имелись авианосцы «Арк Ройял» и «Игл», авианосцам приходилось заботиться о собственной безопасности, а не об отражении атак против линкоров. Многие историки невольно забывают, что авианосец — не более чем плавучий аэродром и авиабаза, и любой авианосец хорош настолько, насколько хороши базирующиеся на нем самолеты, в частности истребители.
Напомним, что на «Арк Ройяле» базировалась горстка «Скуа», которые одновременно являлись и пикирующими бомбардировщиками, и истребителями. Эти самолеты не имели никакого преимущества в скорости над итальянскими бомбардировщиками. Их пилоты заявили, что сбили 4 итальянских бомбардировщика. «Игл» имел целых два допотопных биплана «Си Гладиатор», которым предстояло сражаться с более чем 400 современными бомбардировщиками, гораздо более быстроходными, чем эти этажерки.
В тот периода оба флота практически не имели системы ПВО, и воздушные налеты превращались в состязание между самолетами, выполнявшими учебное бомбометание с большой высоты, и массированным зенитным огнем кораблей. Успеха не имели ни те, ни другие. Итальянцы сбросили на корабли сотни и тысячи бомб, но сумели добиться только одного прямого попадания в мостик легкого крейсера «Глостер». Однако даже этот корабль остался в строю. Из десятков тысяч зенитных снарядов, выпущенных за 5 дней обоими флотами, лишь единицы нанесли какие-то повреждения итальянским бомбардировщикам. Но даже в этом нельзя быть точно уверенным.
Англичане были абсолютно уверены, что «даже если они и не сбили много самолетов, то наверняка заставили противника держаться на большой высоте и вероятно сбили прицел многим бомбардирам».
Неопытные итальянские пилоты рапортовали о немыслимых успехах. Впрочем, это было общей бедой. С такой высоты ни летчики Люфтваффе, ни Королевских ВВС, ни позднее американцы и японцы не могли отличить близкий разрыв от прямого попадания. И любой рапорт отличался от истины в сторону преувеличения достижений.
Летающие лодки с Мальты заранее известили Каннингхэма, что вражеские линкоры вышли в море, и он выбрал такой курс, чтобы отрезать их от базы в Таранто. На рассвете 9 июля еще одна летающая лодка сообщила, что 2 линкора, 12 крейсеров и множество эсминцев находятся примерно в 145 милях к западу от британского флота. Каннингхэма не смутило ни превосходство неприятеля в силах, ни итальянские бомбы. Он полным ходом пошел навстречу противнику.
Позднее адмирал Каннингхэм вспоминал, что бой развивался «почти в точности», как разыгрывались учебные бои на картах в штабном колледже в Портсмуте до войны. По его мнению, это было самой высокой оценкой тамошнему уровню преподавания. Одновременно это было реальным ответом множеству критиков, недовольных довоенной подготовкой флота. Сначала противник был обнаружен дальними разведчиками, потом самолеты Воздушных Сил Флота сообщили его точные координаты, затем провели атаку авианосные торпедоносцы (хотя она и оказалась безрезультатной, как и много других таких атак в годы войны), после этого противника обнаружила разведывательная завеса крейсеров, и все увенчал бой линкоров.
4 легких крейсера вице-адмирала Тови, несмотря на подавляющее превосходство противника, пошли на сближение с итальянцами, замеченными в 14.52, и вскоре попали под плотный обстрел. Чтобы спасти их от 203-мм снарядов итальянских тяжелых крейсеров, адмирал Каннингхэм на «Уорспайте» вместе с 5 эсминцами пошел вперед. Он оставил позади «Малайю» и «Ройял Соверен» вместе с 9 эсминцами. «Игл» действовал самостоятельно под прикрытием легкого крейсера «Глостер» и самых старых эсминцев.
Итальянские соединения собрались вместе около 13.30. Теперь адмирал Кампиони имел 2 старых линкора (модернизированных) против 3 линкоров Каннингхэма (из них только один модернизированный). Но итальянские корабли имели превосходство в несколько узлов даже над «Уорспайтом» — самым быстроходным из английских линкоров. Зато во всех остальных классах кораблей итальянцы имели огромное превосходство. 6 тяжелых и 10 легких крейсеров против английских 5 легких крейсеров и 32 эсминца против 14 английских.
Собрав все силы в единый кулак, итальянцы повернули на север к побережью Калабрии, каблуку итальянского сапога. Они собирались подвести Каннингхэма поближе к аэродромам Реджиа Аэронаутика, расположенным там. Используя «Уорспайт» в качестве «линейного крейсера», Каннингхэм в 15.26 завязал бой с итальянскими тяжелыми крейсерами. «Малайя» и «Ройял Соверен» в это время находились в 10 милях за кормой у него. Его первой целью стал тяжелый крейсер по пеленгу 265° на дистанции 26400 ярдов.
«Уорспайт» дал 10 залпов по этой цели, а также по другим, если они подворачивались. Последний залп дал вероятное попадание, хотя итальянцы это отрицали. 381-мм снаряды линкора ложились достаточно точно, чтобы итальянцы поспешно отошли, прикрываясь дымовой завесой. «Уорспайт» не смог продолжать бой, так как его самолет-корректировщик был поврежден ударной волной собственной башни X. Он вышел из строя и его сбросили за борт, чтобы избежать опасности пожара. Тем временем механики «Малайи» прилагали максимум усилий, чтобы линкор смог подтянуться к флагману.
Чтобы помочь им, «Уорспайт» описал полную циркуляцию вправо на скорости 24,5 узла. Это был его коронный номер. В последний раз он выполнил такой же маневр под дулами орудий Флота Открытого Моря в Ютландском бою в 1916 году, хотя в тот раз эта циркуляция была непроизвольной. Потом была замечена эскадра легких крейсеров. Они попытались обойти английские линкоры, чтобы прорваться к старику «Иглу». С 15.33 до 15.36 «Уорспайт» дал по ним 4 залпа. Два из них легли достаточно близко, чтобы столбы воды смыли с итальянцев всякую браваду.
Через 12 минут «Уорспайт» поднял свой запасной самолет-корректировщик, который довольно быстро обнаружил 6 итальянских крейсеров, которые шли впереди своих линкоров. Итальянцы по-прежнему полным ходом двигались на северо-восток, однако «Уорспайт», срезав угол, сумел-таки выйти на дистанцию стрельбы. В 15.53 он открыл огонь на предельном угле возвышения по правому из двух линкоров типа «Кавур». Это был флагман адмирала Кампиони. Он находился по пеленгу 287° на дистанции 26000 ярдов. Настал тот «великий момент», которого Каннингхэм ждал всю жизнь.
Пока орудия «Уорспайта» еще поднимались, нащупывая цель, корабли противника выбросили языки пламени и клубы дыма. Неприятель открыл огонь первым. Оба итальянских линкора выбрали в качестве цели «Уорспайт», что было вполне естественно. Ведь в тот момент он был единственным британским линкором, до которого они могли достать. Сначала их стрельба была довольно меткой, и пара залпов легла накрытиями, но потом итальянцы начали мазать. Большая часть их снарядов падала недолетами примерно в 1000 ярдов от «Уорспайта». По наблюдениям англичан разброс снарядов в залпе был исключительно большим.
Британский флагман в ответ тоже быстро добился накрытия. Первый же залп «Уорспайта» лег в 2 кабельтовых слева по носу от ближайшего итальянского линкора. Отважная старая «Малайя» прилагала титанические усилия, чтобы тоже вступить в бой. Линкор дал 4 залпа, держась слева по корме у «Уорспайта». Но, несмотря на предельный угол возвышения, снаряды «Малайи» дали недолет в 3000 ярдов. «Ройял Соверен» к этому времени отстал еще больше и в бою вообще не участвовал.
Итак, «Уорспайт» остался один против двух линкоров типа «Кавур». Однако именно он в 16.00 нанес решающий удар. «Стрельба „Уорспайта“ все время была меткой. Я следил за огромными всплесками наших 381-мм залпов, накрывавших цель, и в 16.00 заметил огромную оранжевую вспышку сильного взрыва у основания трубы вражеского флагмана. Сразу за этим поднялся столб дыма, и я понял, что он получил серьезное попадание, хотя дистанция была просто чудовищной — 13 миль. Повреждения, которые получил „Джулио Чезаре“ в результате этого попадания, оказались значительными. Серьезно пострадали легкие орудия, расположенные на верхней палубе, а кроме того, вышли из строя 4 котла. Итальянцы потеряли 115 человек. Скорость линкора временно упала до 18 узлов.
Тактические последствия попадания стали видны немедленно, противник круто отвернул прочь. Так как мы раньше захватили итальянские шифры, то теперь смогли прочитать приказ адмирала эсминцам прикрыть его отход дымовой завесой. Наш самолет, с некоторым изумлением, заметил, что этот маневр привел вражеский строй в полный беспорядок». В 16.04 дымовая завеса вынудила «Уорспайт» снова прекратить огонь, дав 17 залпов.
Решительная «Малайя» дала еще 4 залпа, все они опять легли недолетами, и через 4 минуты она тоже прекратила стрельбу. Но почти тут же один из итальянских крейсеров выскочил из дыма, удирая на север. «Уорспайт» его заметил и дал еще 6 залпов с дистанции 24600 ярдов, однако итальянец снова поспешно скрылся в дыму.
В 16.05 итальянские эсминцы попытались провести контратаку. Они были замечены «Уорспайтом», когда проходили вправо под носом своих линкоров. Через 5 минут британские эсминцы, которые ринулись на врага, заметили следы 3 торпед. Очевидно, противник выпустил их с дальней дистанции. «Трусы, которые никогда не решатся подойти вплотную», — так характеризовал действия итальянских эсминцев Каннингхэм. Вскоре после этого британские эсминцы, которым уже не требовалось прикрывать линкоры, «радостно бросились вперед, уворачиваясь от снарядов итальянских линкоров». Так как итальянские эсминцы то и дело выскакивали из дымовой завесы и снова прятались в ней, 152-мм орудия «Уорспайта» и «Малайи» с 16.30 до 16.41 вели по ним огонь. После этого вражеские эсминцы ушли следом за своими линкорами.
Тем временем Каннингхэм перехватил отчаянную радиограмму итальянского адмирала, отправленную открытым текстом. Кампиони сообщал, что «вынужден отходить», и предупреждал о развернутых впереди подводных лодках. «Уорспайт» повернул, чтобы обойти дымовую завесу с наветренной стороны, но когда он оказался к северу от нее, итальянский флот уже растаял без следа, хотя в 25 милях впереди показалось побережье самой Италии. Было ясно, что догнать итальянцев уже не удастся.
Самолеты сообщили, что в 19.05 видели противника, удирающего к Мессинскому проливу в полном беспорядке. Отчасти в этом были повинны итальянские бомбардировщики. С 16.40 до 19.25 они провели серию атак, выбрав в качестве главных целей «Уорспайт» и «Игл». Однако с 17.05 до 18.57, совершенно неожиданно для англичан, они вдруг переключились на собственный флот. Впрочем, ни в том, ни в другом случае попаданий итальянские летчики не добились.
Поле боя осталось в распоряжении Каннингхэма. Следующие 24 часа его флот в полном составе крейсировал к югу от Мальты, и адмирал поочередно отправлял эсминцы на остров для дозаправки.
Бой у Калабрии показал, что итальянский флот испытывает перед британскими линкорами точно такой же почтительный трепет, как и немецкий. Точно так же боялись британского линейного флота немецкий Флот Открытого Моря и наполеоновские адмиралы. Успешные действия британских линкоров в очередной раз породили проблему, с которой Королевский Флот уже сталкивался в 1914, 1800 году и ранее. Как выманить противника в море и навязать ему бой, если он этого не желает? Впрочем, справедливости ради надо отметить, что не имело значения, будет ли противник отсиживаться в собственном порту или погибнет в открытом море. Британское господство на море гарантировалось и первым, и вторым. Однако в первом случае все-таки оставалось чувство неудовлетворенности и несколько нервозной неопределенности. А вдруг настанет день, когда они все-таки решатся?
... ценой всего лишь 2 устаревших «Суордфишей», молодые отважные летчики всадили 3 торпеды в новейший «Литторио» и по одной торпеде — в старые «Кайо Дуилио» и «Конте ди Кавур». Фоторазведчики подтвердили успех этой блестящей атаки. «Литторио» был тяжело поврежден и с креном на правый борт сел носом так, что палуба полубака ушла под воду. «Кайо Дуилио» тоже сел носом. Оба эти корабля итальянцы сумели поднять и отремонтировать, в конце концов вернув в строй. Однако «Кавур», хотя тоже был поднят, пусть и много позднее, был так тяжело поврежден, что его отремонтировать не удалось.
Таким образом, после 6 месяцев войны итальянский линейный флот был уполовинен. Эта атака, а также гибель «Ройял Оука» показали, что подводная защита старых линкоров совершенно не адекватна современным торпедам. «Литторио» сумел выдержать 3 попадания и вернулся в строй, тогда как всего лишь по одному попаданию в оба старых линкора вынудило их сесть на дно. Так же как, и трагедия в Скапа, эта атака показала, что линкоры гораздо более безопасно могут чувствовать себя в море, следуя полным ходом, а не тогда, когда они стоят в гавани в качестве неподвижной мишени.
Торпедоносцы были единственным типом самолетов, которые могли угрожать линкорам, хотя им еще не удалось потопить ни одного современного корабля. Но до сих пор им удавались атаки лишь против кораблей в порту. Все атаки линкоров в море завершались провалом.
Немедленно после этого налета итальянское командование отвело уцелевшие линкоры в Неаполь, оставив для действий в Центральном Средиземноморье только эскадру тяжелых крейсеров, базирующуюся в Мессине. Это значительно облегчило положение Каннингхэма. Он мог удержать господство на море, оставив у себя только «Уорспайт», «Барэм» и «Вэлиант». «Малайя» и «Рэмиллис» были направлены на другие театры, где требовалась помощь линейных кораблей.
Все шло хорошо до 10 января, когда главные силы флота были атакованы группой пикирующих бомбардировщиков Ju-87 под командованием капитана Хоццеля и майора Эннекеруса. Англичане даже не подозревали, что в Италию были переброшены немецкие самолеты со специальным заданием — нанести удар по Средиземноморскому флоту и спасти итальянские войска в Африке от окончательного краха[81].
Несколько недель немцы упорно тренировались, чтобы добиться максимального результата во время первого же удара. Эта первая атака немецких пикировщиков была тщательно подготовлена и блестяще выполнена. Сначала в качестве приманки были брошены итальянские торпедоносцы, которые увели за собой авианосные истребители к самой воде. Затем часть пикировщиков атаковала линкоры, чтобы отвлечь на себя огонь самых мощных зенитных батарей. Разумеется, их бомбы были слишком легкими, чтобы потопить линкоры, но своей цели эта атака достигла. «Уорспайт» получил попадание одной бомбой, разрыв которой не причинил практически никаких повреждений, пострадали только правый параван и становой якорь. Рядом с «Вэлиантом» разорвались несколько бомб, и 3 человека были убиты осколками.
Главный удар был нанесен по «Илластриесу», и авианосец серьезно пострадал, получив не менее 6 прямых попаданий. От гибели его спасла только бронированная полетная палуба. Несмотря на продолжающиеся атаки, он сумел добраться до Мальты и после временного ремонта вернулся в Александрию, откуда отправился в Соединенные Штаты, чтобы провести там капитальный ремонт в полной безопасности от вражеских атак.
Вместо него на Средиземное море через Суэцкий канал был переброшен однотипный авианосец «Формидебл». На следующий день те же самые пикировщики потопили легкий крейсер «Саутгемптон» и повредили «Глостер». Стало ясно, что с прибытием этих смертоносных самолетов на Средиземноморский театр прежние беззаботные дни закончились.
Однако более детальный анализ событий показывает, что пикирующий бомбардировщик не может взять достаточное количество бомб, чтобы потопить тяжелый корабль, хотя при атаках флота, не имеющего истребительного прикрытия, он показывает гораздо более высокую точность, чем бомбардировщик горизонтальный. «Илластриес» получил 6 попаданий, и, по немецким оценкам, он должен был затонуть уже после третьей бомбы. И все же авианосец уцелел, хотя и получил тяжелые повреждения, как и множество линкоров в подобных случаях.
Мы не станем отрицать отвагу пилотов и далеко идущее стратегическое значение этих атак, однако следует указать, что бомбы в очередной раз показали себя не слишком подходящим оружием для борьбы с линкорами. Горизонтальный бомбардировщик несет достаточно тяжелые бомбы, чтобы вывести из строя любой линкор, однако не может сбросить их достаточно метко. Пикирующий бомбардировщик обладает необходимой меткостью, но несет слишком легкие бомбы, которые не могут причинить роковые повреждения.
Военные корабли, начиная с крейсера и более мелкие, оказались крайне уязвимы для атак пикировщиков и понесли огромные потери. Однако линкоры, если мы вспомним, специально строятся, чтобы получать попадания и выдерживать тяжелые удары, не теряя при этом боеспособности. Именно это требование является основным и оправдывает само существование линкора. Линкор не является идеальным кораблем, он так же уязвим, как и любой другой корабль.
Люфтваффе заявили, что 16 марта немецкие торпедоносцы повредили 2 британских линкора. Это сообщение, насквозь фальшивое, внушило командованию Оси безосновательное чувство уверенности и безопасности. Под давлением немцев итальянцы, наконец, согласились использовать свои тяжелые корабли для атаки конвоев, следующих в Грецию. Они планировали операцию с исключительной осторожностью и согласились на ее проведение только при условии серьезной поддержки Люфтваффе. Однако, когда началась операция, этой самой поддержки итальянцы не дождались.
26 марта адмирал Иакино после долгих колебаний решился выйти в море. Он поднял флаг на линкоре «Витторио Венето». Кроме него, в распоряжении Иакино было мощное соединение, состоящее из 6 тяжелых и 2 легких крейсеров и 13 эсминцев. Все эти корабли собрались на следующий день к югу от Мессинского пролива и двинулись в направлении Крита. Иакино продолжал двигаться к Эгейскому морю до полудня 28 марта. После этого, встревоженный отсутствием обещанных немецких самолетов, Иакино повернул назад, так и не дойдя до намеченного района операции. Это было мудрое решение.
Дело в том, что адмирал Каннингхэм от разведки узнал о выходе итальянцев и вечером 27 марта сам вышел из Александрии с главными силами Средиземноморского флота. Он имел линкоры «Уорспайт» (флагман), «Вэлиант» и «Барэм», авианосец «Формидебл» (заменивший «Илластриес») и 9 эсминцев. В море уже находилась эскадра вице-адмирала Придхэм-Уиппела из 4 легких крейсеров и 4 эсминцев. Так было подготовлено генеральное сражение, которое окончательно определило, кто есть кто на Средиземном море. Решающая схватка между британским и итальянским флотами произошла у мыса Матапан[82].
Начало боя мы опишем кратко, так как линкоры в нем не участвовали. Легкие крейсера Придхэм-Уиппела натолкнулись на итальянские тяжелые крейсера и начали с боем отходить. Они навели итальянцев на флот Каннингхэма, после чего уже итальянские крейсера начали отход навстречу «Витторио Венето». Британские крейсера попали под плотный и меткий огонь итальянцев, но их спасла своевременная атака торпедоносцев, которая привела противника в полное замешательство.
Немного позднее английские самолеты добились попаданий в «Витторио Венето» и тяжелый крейсер «Пола». Если линкор, хоть и не без труда, сумел оправиться от удара и повернул обратно в порт, то крейсеру пришлось много хуже. Он был тяжело поврежден и потерял ход. Плохие действия авиаразведки ввели Иакино в заблуждение. Он даже не подозревал, что английские линкоры буквально висят у него на пятках, поэтому он отправил тяжелые крейсера «Зара» и «Фиуме» вместе с 4 эсминцами на помощь «Поле». Это мощное соединение повернуло назад в полной уверенности, что может встретиться только с эсминцами.
В действительности же линкоры Каннингхэма быстро шли им навстречу. Противников разделяло не более 50 миль. Выдвинутые вперед британские крейсера радарами обнаружили «Полу», но их донесения породили у Каннингхэма надежду, что потерявший ход корабль является итальянским линкором. Эта радиограмма была получена в 21.00, и противников разделяли уже только 20 миль. Скорость линейного флота была ограничена 20 узлами, так как «Барэм», самый тихоходный из линкоров, не мог дать больше. Каннингхэм предполагал, что его ждет ночной бой с современным линкором, артиллерия которого находится в полной исправности, поэтому он не желал делить свои силы. Британские линкоры в полном мраке приближались к неподвижному крейсеру, имея в качестве символического прикрытия по паре эсминцев на каждом крамболе. Антенны радаров вращались, пронизывая темноту невидимыми лучами. Британские корабли были выстроены кильватерной колонной: «Уорспайт», «Вэлиант», «Формидебл», «Барэм».
В 22.03 «Вэлиант», имевший самый новый радар, обнаружил неподвижный корабль слева по носу на расстоянии 9 миль. Через 6 минут его сообщение подтвердилось. В 6 милях слева по носу стоял большой корабль. Здесь Каннингхэм совершил один из своих потрясающих маневров, повернув на 40° влево на противника. Этот поворот эскадры линкоров на врага, чтобы быстрее увидеть и опознать цель, вместо автоматического отворота от противника во избежание возможной торпедной атаки, был озарен искрой гения.
Каннингхэм плюнул на стандартные инструкции, которые исповедовал флот после Ютландского сражения, и забыл стандартные тактические ходы маневров мирного времени. Это было сделано впервые за много лет. И этот поворот решил судьбу итальянской эскадры. Орудийные башни линкоров развернулись в нужном направлении, артиллеристы были готовы открыть огонь. 20 лет постоянных упорных тренировок и подготовки к ночному бою дали свои плоды. Теперь оставалось лишь собрать жатву.
Совершенно иным было состояние итальянских крейсеров. Они также приближались к неподвижной «Поле», двигаясь встречным курсом. Однако их башни главного калибра стояли по-походному, что с колоссальным изумлением позднее увидели английские наблюдатели. Итальянский флот совершенно не готовился к ночным боям тяжелых кораблей. Единственное, что отрабатывали итальянцы, — ночные атаки эсминцев и их отражение. Поэтому расчеты стояли только у 100-мм установок. Наивно уверенные в своей полной безопасности, «Зара» и «Фиуме» вышли прямо под дула орудий трех британских ветеранов.
Строй итальянской эскадры возглавлял эсминец «Альфиери», за ним следовали тяжелые крейсера «Зара» и «Фиуме», замыкали строй эсминцы «Джиоберти», «Кардуччи», «Ориани». Именно таким был строй итальянской эскадры, когда в 22.20 она была замечена «Вэлиантом». Через 3 минуты противника обнаружил эсминец «Стюарт», а в 22.25 начальник штаба Каннингхэма капитан 2 ранга Эдельстен, находившийся на мостике «Уорспайта», спокойно сообщил, что справа по носу видит 2 больших крейсера и 1 малый, которые пересекают курс линкорам. Все повернулись в ту сторону, забыв про «Полу». И действительно — «они были там».
Адмирал Каннингхэм по УКВ немедленно приказал линкорам перестроиться обратно в кильватерную колонну. Огромные башни сразу развернулись в сторону вражеских кораблей, до которых было менее 4000 ярдов. Из КДП невозмутимо сообщили, что цель обнаружена, и артиллеристы ведут ее. Это было удивительно, так как позднее адмирал Каннингхэм признался, что у него буквально «палец плясал на спусковом крючке». Эсминцам «Грейхаунд» и «Гриффин», оказавшимся между линкорами и противником, приказали побыстрее убраться прочь. Авианосец получил приказ укрыться куда-нибудь, потому что в предстоящем артиллерийском бою он мог сыграть только одну роль — большой и неуклюжей мишени для вражеских торпед.
Когда «Грейхаунд» умчался, его прожектор нащупал крейсер «Фиуме», шедший третьим в строю, и уперся прямо в него. И как только это произошло, прогремели первые залпы 3 британских линкоров. В 22.27 дали залп «Уорспайт» и «Вэлиант», почти одновременно осветив цель своими прожекторами. Три башни флагманского линкора были наведены на цель, и первый залп получился потрясающе метким. С дистанции 2900 ярдов 5, а то и все 6 тяжелых снарядов попали прямо в «Фиуме». Через несколько секунд открыли огонь 152-мм орудия, так как дистанция была минимальной. Эффект был просто ужасным.
Адмирал Каннингхэм писал: «Наш прожектор вспыхнул одновременно с первым залпом и обеспечил прекрасное освещение происходящего. Прямо в его луче я увидел 6 наших снарядов, летящие в воздухе. 5 из 6 попали в цель в нескольких футах ниже верхней палубы и взорвались, выбросив столбы ослепительного пламени». Наблюдатели видели, как башня X итальянского крейсера слетела за борт. Второй залп 381-мм орудий «Уорспайта» последовал сразу за первым. По той же цели дали 3 залпа 152-мм орудия. Шедший за кормой флагмана «Вэлиант» тоже выбрал в качестве мишени «Фиуме» и всадил 4-орудийный залп калибра 381 мм в несчастный корабль. Одновременно он открыл огонь из 114-мм орудий. Лишь потом командир «Вэлианта» обнаружил, что его кормовые башни не могут быть наведены на цель, как, впрочем, и башня X «Уорспайта».
Дистанция первого залпа «Вэлианта» равнялась 4000 ярдов. «Фиуме» быстро превратился в огромный костер. С сильным креном он вывалил из строя и пошел куда-то прочь. Оба головных британских линкора немедленно перенесли огонь на флагман адмирала Каттанео крейсер «Зара». Артиллеристы «Вэлианта» продемонстрировали потрясающий уровень подготовки и меткости. За 3,5 минуты они сумели дать не менее 5 залпов главным калибром по «Заре».
Снова предоставим слово адмирал Каннингхэму: «Когда „Уорспайт“ перенес огонь на другой крейсер, я стал следить, как „Вэлиант“ разносит свою цель на куски. Его скорость стрельбы потрясла меня. Я никогда не думал, что тяжелые орудия способны на такое... Положение итальянских крейсеров было неописуемым. Кто-то видел, как целые башни и массы огромных обломков кувыркались в воздухе и падали в море, поднимая фонтаны брызг. Очень быстро корабли превратились в сплошную массу пламени — от носа до кормы».
Как только «Формидебл» убрался прочь, «Барэм» тоже смог открыть огонь из 381-мм орудий по несчастным итальянцам. Он уже намеревался покончить с неподвижной «Полой», но тут вдруг появились другие цели. Это на время спасло крейсер, так как «Барэм» переключил свое внимание на корабли адмирала Каттанео. Хотя оба прожектора «Барэма» разлетелись вдребезги после первого же залпа, света было более чем достаточно, чтобы артиллеристы могли стрелять даже без их помощи. Как вспоминал старший артиллерист линкора, это были самые великолепные в его жизни ночные стрельбы.
Первый залп «Барэм» дал с дистанции 3100 ярдов по головному итальянскому кораблю — эсминцу «Альфиери». Почти все снаряды попали прямо в цель, через пару секунд эсминец превратился в пылающую руину и выкатился из строя. Затем «Барэм» дал 6 залпов главным калибром и 7 залпов из 152-мм орудий по «Заре». Всего в этот крейсер попало не меньше 40 тяжелых снарядов. Его носовые башни слетели за борт, он получил сильный крен. Мостик и весь корпус были охвачены пламенем, когда он начал валиться на левый борт, одновременно поворачивая в эту же сторону.
Чуть после 22.30 были обнаружены замыкающие строй итальянские эсминцы. «Уорспайт» тут же перенес огонь на первый из них — «Джиоберти». С дистанции 2500 ярдов промахнуться было трудно. В этот момент британские линкоры повернули на 90° вправо все вдруг, чтобы уклониться от торпедной атаки, обстреляв при этом собственный эсминец «Хэйвок». Точно так же лишь чудом спасся «Формидебл». Огромный авианосец уходил на север, когда его осветили прожектора линкоров. Лишь отличная реакция артиллерийских офицеров избавила его от 152-мм залпа.
В 22.38 линкоры снова легли на первоначальный курс 280°, перестроившись в кильватерную колонну. Немного позднее к ним пристроился авианосец. Все эсминцы были отправлены добивать итальянский флот. Сохранялась надежда, что удастся поймать и линкор. Большие Корабли шли сквозь мрак со скоростью 18 узлов совершенно без всякого прикрытия, беспокойно ожидая рассвета. Хотя немного позднее крейсер «Пола» отправился вслед за «Зарой», «Фиуме», «Альфиери» и «Джиоберти» на морское дно, адмирал Каннингхэм остался недоволен, так как не уложил рядом с ними итальянский линкор. «Витторио Венето» благополучно вернулся в порт. Тем не менее, это была великолепная победа, причем британский флот не имел никаких потерь.
В Англии всерьез беспокоились, что «Жан Бар» и «Ришелье» могут попытаться прорваться обратно в Тулон, где вместе со «Страсбургом» превратятся в серьезную угрозу. Правительство решило помешать этому любыми средствами. В результате 26 и 27 сентября Соединение Н было отправлено в море на перехват «Ришелье», который и не думал покидать порта. В конце сентября «Ринаун» и «Барэм» повторили бессмысленный поход.
В конце концов проблема была решена дипломатическим путем. Черчилль написал Рузвельту: «Мы крайне обеспокоены сообщениями о намерении французского правительства перевести „Жан Бар“ и „Ришелье“ в Средиземное море для достройки. Трудно преувеличить потенциальную опасность этого, поэтому нельзя допустить, чтобы эти корабли перешли под контроль французов»[94].
Рузвельт разделял это мнение, и Соединенные Штаты оказали давление на правительство Виши, в результате чего линкоры остались в Африке еще на 2 года. Адмиралтейство почувствовало огромное облегчение. Проблема французских линкоров была решена исключительно вовремя, так как в это время в Германии начали понемногу оживать от спячки линкоры настоящего противника. Потенциальная угроза была готова превратиться в угрозу реальную.
... океанскому походу был подготовлен карманный линкор «Адмирал Шеер», и на этот раз начало похода прошло нормально. В обстановке строжайшей секретности через Кильский канал он покинул Балтику и 27 октября вышел из Брунсбюттеля. 28 октября он благополучно прибыл в Ставангер и двинулся дальше на север, чтобы уклониться от многочисленных самолетов, патрулирующих над Северным морем. Ему продолжало везти, и 30 октября он незаметно прошел Датский пролив. Отчасти успех можно приписать установленному на «Шеере» радару, однако гораздо больше немцы должны благодарить отвратительную погоду, укрывшую корабль от глаз англичан. Во время шторма 2 человека были смыты за борт, однако 1 ноября карманный линкор благополучно вышел в Северную Атлантику.
В течение 4 дней он искал добычу, а противник даже не подозревал об этом. 5 ноября карманный линкор нанес первый удар. В этот день рано утром «Адмирал Шеер» встретил следующий самостоятельно пароход «Мопан» (5389 тонн), когда шел на перехват конвоя, обнаруженного накануне бортовым самолетом. Капитан 1 ранга Кранке повернул прямо на этот пароход, приказав ему остановиться. Приказ был исполнен, и, к огромному облегчению немцев, английский пароход не послал по радио сообщение о встрече с рейдером. Экипаж был пересажен в шлюпки, а корабль потоплен артиллерией. После этого сгорающий от нетерпения Кранке помчался вслед за конвоем.
Молчание «Мопана» обрекло в этот день на гибель много судов, так как вскоре после этой встречи «Адмирал Шеер» перерезал курс конвою НХ-84, состоящему из 37 тяжело груженых танкеров и транспортов.
Единственным сопровождающим этой огромной массы ценных судов оказался вспомогательный крейсер «Джервис Бей» — бывший лайнер водоизмещением 14000 тонн, вооруженный старыми 152-мм орудиями. Это был такой же плавучий гроб, как и «Равалпинди», не обладающий ни скоростью, ни броней и вооружением. Он был совершенно беспомощен и против рейдеров, и против подводных лодок. Пока «Джервис Бей» упорно запрашивал опознавательные, «Адмирал Шеер» продолжал полным ходом идти прямо на него. Кранке должен был как можно быстрее разделаться с «эскортом» конвоя, и хотел использовать для этого как тяжелые, так и средние орудия. В 16.40 карманный линкор повернул и открыл огонь.
Командир «Джервис Бея» отважный капитан 1 ранга Феджин немедленно приказал конвою рассеяться, что и было сразу исполнено. Транспорты начали ставить дымовые завесы, чтобы скрыть свой отход, а вспомогательный крейсер пошел прямо на своего могучего противника, открыв огонь из всех орудий. Неравная дуэль не могла продолжаться слишком долго, и в 17.00 «Джервис Бей», получивший множество попаданий, пылающий от носа до кормы, перевернулся и затонул. Его смелый командир был посмертно награжден Крестом Виктории. Самопожертвование «Джервис Бея» спасло конвой, так как он задержал «Шеера», и это позволило транспортам разойтись в разные стороны.
Теперь «Адмирал Шеер» попытался повредить как можно больше судов до того, как окончательно стемнеет. Добить их немцы рассчитывали позднее. Всего под снарядами карманного линкора на дно пошли 5 судов общим водоизмещением 33331 тонна, а еще 3 были повреждены, прежде чем мрак прекратил избиение.
«Адмирал Шеер» не собирался возвращаться домой и сейчас полным ходом следовал в Южную Атлантику в поисках новых жертв. Снова было продемонстрировано, что эффект от действий одиночного рейдера во много раз больше, чем прямой ущерб от потопленного тоннажа. Британская экономика пострадала очень серьезно. Стефен Роскилл кратко замечает: «Многие корабли были задержаны, и порты отправления оказались забиты до предела. Нормальное следование конвоев в Северной Атлантике возобновилось только 17 ноября, когда в море вышел НХ-89. Сокращение национального импорта, вызванное самим фактом появления карманного линкора на главных конвойных маршрутах, значительно превосходило количество грузов, действительно уничтоженных им».
Повторялась старая история, ведь в начале войны для борьбы с подводными лодками тоже формировали поисково-ударные группы вместо того, чтобы усиливать эскорт конвоев. Горстка крейсеров и пара авианосцев могли неделями мотаться по просторам северной и южной Атлантики, Индийского океана и полярных морей, но даже близко не подойти к рейдеру. Единственное место, где наверняка можно было перехватить рейдер, — поблизости от важных конвоев, как и подводные лодки. И как те же подводные лодки, рейдеры в этом случае можно было вынудить принять бой или отогнать. Но для этого требовались линейные корабли, а их отчаянно не хватало.
Ночью 6/7 декабря «Адмирал Хиппер» снова вышел в море, чтобы попытать счастья. Используя переполох, вызванный действиями «Шеера», «Хиппер» вышел из Брунсбюттеля, проскочил вдоль берегов Норвегии и благополучно прошел Датский пролив. Командир крейсера имел совершенно четкий приказ: атаковать конвои, идущие из Галифакса и обратно. «Шеер» с этого момента должен был заняться уничтожением отдельных судов в отдаленных районах Атлантики.
Хотя сначала «Хипперу» повезло — он сумел прорваться, не замеченный англичанами, его поход оказался таким же неудачным, как и первый. Он зашел слишком далеко на юг от обычных конвойных маршрутов и не мог обнаружить никакой добычи. Такой же бесплодной оказалась попытка действовать на морских путях, ведущих в Сьерра-Леоне. Недостаточная дальность плавания была настоящим проклятием кораблей этого типа, и немцам приходилось развертывать в океане целую флотилию судов снабжения, чтобы обеспечивать их действия.
18 декабря он перехватил британский рефрижератор «Дюкеза» (8651 тонна). Ранее карманный линкор уже потопил 24 ноября юго-восточнее Бермудских островов «Порт Хобарт» и 1 декабря западнее Батерста «Трайбсмен». Однако на сей раз командир «Адмирала Шеера» совершенно намеренно дал своей жертве возможность сообщить по радио о встрече с рейдером перед тем, как высадить на рефрижератор абордажную партию. Таким способом он надеялся отвлечь британские корабли от охоты за «Хиппером» на севере — и вполне преуспел в своем намерении.
По крайней мере 2 авианосца, 2 тяжелых и 2 легких крейсера и 1 вспомогательный крейсер были направлены в этот район. Но «Шеер» ускользнул от них так же легко, как и раньше. Он ушел в Южную Атлантику, уведя с собой «Дюкезу» в качестве приза.
В Сочельник 1940 года «Адмирал Хиппер» все-таки напал на след, хотя снова судьба была против него. Вечером он встретил большой конвой и всю ночь следовал за ним, надеясь на богатую добычу в праздничный день. На рассвете «Хиппер» пошел на сближение с конвоем, собираясь до отказа набить свой рождественский чулок. Тут же выяснилось, что немцы откусили много больше, чем могли проглотить.
Оказалось, что «Хиппер» атаковал конвой WS-5A — «Специальный Уинстона». Эти конвои с войсками следовали вокруг Африки на Средний Восток. Как и следовало ожидать, конвой имел мощное прикрытие, и тяжелому крейсеру с ненадежными машинами не следовало приближаться к нему. В состав эскорта входили авианосец «Фьюриес», тяжелый крейсер «Бервик», легкие крейсера «Бонавенчер» и «Дьюнедин». Из них только «Бервик» мог противостоять «Хипперу» в сражении один на один, но почти сразу «Бервик» получил несколько попаданий и был тяжело поврежден. Небольшие повреждения получили 2 транспорта. Авианосец был нагружен самолетами, которые следовало доставить в Такоради, и не мог оказать серьезной помощи, если бы дела приняли скверный оборот. Однако для этого «Хиппер» должен был действовать более решительно.
Конвой спешно рассеялся, хотя это было сделано несколько преждевременно, так как германский крейсер отступил. Отступил, хотя его главный противник «Бервик» был серьезно поврежден, одному из легких крейсеров уже исполнилось 22 года, а второй был вооружен всего лишь 133-мм пукалками. «Хиппер» направился в Брест, сумев потопить всего лишь один транспорт, встреченный на обратном пути. Это судно водоизмещением 6078 тонн стало единственным трофеем «Хиппера» за весь поход.
Как обычно, реакция англичан запоздала, хотя «Ринаун» и Соединение Н покинули Гибралтар в сильнейший шторм, чтобы попытаться перехватить «Хиппер». «Рипалс» вышел из Скапа на случай, если немецкий крейсер направится в Атлантику. Адмирал Тови, только что сменивший Форбса, в первый раз вывел Флот Метрополии в море.
Благополучно избежав неприятных встреч, «Адмирал Шеер» заправился с судна снабжения и провел мелкий ремонт дизелей. Все работы были завершены 11 марта, после чего карманный линкор двинулся назад в Германию. Переход был долгим и утомительным, однако не был отмечен никакими событиями, хотя рейдер пересек все основные конвойные маршруты, пока двигался на север. 25 марта он находился у входа в Датский пролив и задержался, чтобы дождаться плохой погоды. После этого он спокойно завершил свое путешествие и 30 марта вошел в гавань Бергена.
1 апреля «Адмирал Шеер» прибыл в Киль, встреченный всеобщими восторгами. Этот хрестоматийный поход показал, что может быть сделано надежным кораблем и умелым командиром. За 5 месяцев «Адмирал Шеер» прошел 46419 миль, потопил вспомогательный крейсер «Джервис Бей» и 16 торговых судов общим водоизмещением 99095 тонн.
«Адмирал Хиппер» — наконец тоже сумел встать на ноги. 1 февраля британские самолеты-разведчики сообщили, что он стоит на якоре в Бресте. Однако в этот же день крейсер под командованием капитана 1 ранга Майзеля покинул порт и вышел во второй поход. Выйдя в точку в 1000 милях к западу от мыса Финистерре, «Хиппер» заправился с танкера и стал ждать благоприятного случая. После того, как подводные лодки сильно потрепали конвой HG-53, было решено, что «Хиппер» закончит их работу.
Крейсер направился на перехват уцелевших судов, но сумел потопить лишь один отставший транспорт. Это произошло 11 февраля. А вечером того же дня судьба улыбнулась ему, и крейсер перехватил тихоходный конвой SLS-64 из 17 судов, шедший без всякой охраны. На рассвете 12 февраля волк забрался в овчарню, и началось побоище. Через несколько часов на дно пошли 7 транспортов водоизмещением 32806 тонн, еще 2 транспорта были повреждены. Однако нехватка топлива вынудила командира крейсера прекратить охоту.
15 февраля «Хиппер» вернулся в Брест с 8 скальпами, не получив при этом ни царапины. Здесь он стал объектом интенсивных бомбардировок со стороны Королевских ВВС, однако все ограничилось несколькими близкими разрывами. Его малая дальность плавания и ненадежные машины вынудили командование немецкого флота принять решение о возвращении крейсера домой, несмотря на неплохие результаты, показанные в последнем рейде.
Уничтожение «Бисмарка» в мае 1941 года не только стало поворотным пунктом, определившим роль линейного корабля во Второй Мировой войне. Оно имело огромное значение в многовековой истории британских линейных кораблей. Фактически завершилась старая эпоха. Добившись полного и безоговорочного превосходства над линкорами двух вражеских держав, британский линкор ответил всем критикам межвоенного периода, он в очередной раз показал решающее влияние на характер морской войны. Кое-кто утверждал, что линкор превратился в бессильного монстра, не способного выползти из безопасной норы. Британские линкоры действовали по всему миру, выполняя самые различные задачи. Но именно его успех вынудил державы Оси перейти к стратегии, которую до войны необдуманно предрекали всем линкорам — «fleet in being».
Вражеские линкоры превратились в нечто вроде увесистого кулака, которым осторожно грозят издали и используют крайне редко и осторожно. Тем не менее, этот «кулак» представлял настолько серьезную угрозу британскому судоходству, что ее нельзя было игнорировать. Именно призрак этой угрозы вынуждал британский флот постоянно искать боя с этими неуловимыми противниками теми же методами, которые Ось приняла в качестве методов борьбы с морской мощью, которую не могла сломить в открытом сражении корабль против корабля.
Последовал переходный период, который тянулся примерно с середины 1941 до конца 1942 года. В это время линкор все еще оставался главной силой в морской войне, хотя роль его изменилась. Он все еще являлся основой любого флота и имел огромное политическое значение, являясь самой сильной фигурой на шахматной доске.
Однако при этом Большие Корабли стали мишенью для атак из-под воды и с воздуха. Эффективность этих альтернативных средств контроля моря была различной у разных флотов как с точки зрения немедленного эффекта — уничтожение вражеского линкора, так и в долгосрочном плане — установление господства на морских коммуникациях.
Все зависело оружия, которое было создано для этого. Именно такой метод действий приняли Германия и Италия, обратив главные усилия на развитие подводного и воздушного оружия.
Авантюрное вторжение в Грецию, которое Муссолини начал, даже не известив Гитлера, завершилось для Италии настоящей катастрофой. Флот пребывал в унизительном параличе после боя у мыса Матапан. Крошечная греческая армия не только в самый короткий срок вышвырнула итальянцев за пределы своей страны, но и сама перешла в наступление, вторгнувшись в Албанию. Сталин также уставился на Балканы жадным взором.
Гитлер в это время готовился к решительной схватке с коммунизмом и был полон решимости гарантировать безопасность румынских нефтяных месторождений. При этом Германию серьезно беспокоили британские авиабазы в Греции, совсем рядом с драгоценной нефтью. Поэтому у Гитлера просто не оставалось иного выхода, как прийти на помощь незадачливому партнеру по Оси, хотя это означало задержку исполнения его собственных планов. Пока британская дипломатия ворочалась с грацией и скоростью бегемота, пока итальянцы подкупали и запугивали различных балканских лидеров, чтобы увеличить свое влияние в этом регионе, немцы действовали, как обычно, стремительно и эффективно.
К весне все эти карликовые нации были вынуждены забыть мелочные ссоры и подчиниться Великому Германскому Рейху, либо добровольно примкнув к нему (Венгрия, Болгария, Румыния), либо подчинившись силе оружия (Югославия). Оставалась одна Греция, куда была спешно переброшена крошечная британская армия, которой не позволили победоносно завершить наступление в Ливийской пустыне. В апреле она была разгромлена и выброшена с материка на остров Крит в ходе очередной молниеносной кампании вермахта[121].
Генерал Штудент, командовавший парашютно-десантными силами Люфтваффе, запросил разрешения на деле опробовать новую идею. Он хотел захватить хорошо укрепленный остров, который прикрывали значительные силы флота, используя только воздушные силы. Это совершенно не мешало подготовке плана «Барбаросса» и позволяло эффектно завершить кампанию на юго-востоке Европы, поэтому Гитлер согласился.
На всякий случай были подготовлены несколько небольших конвоев с войсками и тяжелым оружием, которые должны были помочь парашютистам. Однако они имели очень ограниченное значение. Зато англичане были твердо уверены, что с воздуха Крит захватить нельзя, и готовились к отражению морского десанта, который будет доставлен крупными конвоями. Поэтому адмирал Каннингхэм получил приказ сделать все, чтобы высадка с моря не состоялась.
Так оба противника подготовили крупнейшую в истории воздушно-морскую битву. На острове находилось 28500 британских солдат, у которых имелся целый месяц, чтобы подготовиться к отражению атаки. Немецкие силы состояли из 15000 парашютистов, которые высадились на острове и 7000 человек морского десанта, который на остров так и не попал. В воздухе соотношение сил было совсем иным. «Против жалкой горстки „Харрикейнов“, „Гладиаторов“ и „Фулмаров“ Люфтваффе бросили VIII авиакорпус, поддерживавший операцию, и XI авиакорпус, осуществлявший высадку. Они имели не менее 650 боевых самолетов, 700 транспортных и 80 планеров. В число боевых самолетов входили 430 бомбардировщиков и 180 истребителей». Противостоять этой воздушной армаде должен был Средиземноморский флот адмирала Каннингхэма, который состоял из линкоров «Уорспайт» (флагман), «Куин Элизабет», «Вэлиант» и «Барэм», авианосца «Формидебл», 8 легких крейсеров, 3 крейсеров ПВО и 30 эсминцев. Итальянский флот превосходил его во всех классах кораблей. Однако он даже не попытался вмешаться в битву.
Как прокомментировал один историк: «Следует прямо признать, что даже те небольшие успехи, которых добился британский флот во время операций в Греции и на Крите, стали возможными благодаря сокрушительным залпам британских линкоров в бою у мыса Матапан». Итак, должна была состояться дуэль, которую все давно ожидали: военные корабли против самолетов. Она началась 14 мая 1941 года.
... жертвы оказались напрасны, так как было принято решение эвакуировать Крит. Измученные экипажи и избитые корабли Средиземноморского флота, уже дошедшие до предела выносливости, без колебаний исполнили приказ Каннингхэма вернуться назад, чтобы спасти своих армейских товарищей.
Флот действовал в духе знаменитой фразы своего командующего: «Чтобы построить корабль, нужно 3 года, но чтобы создать новую традицию, нужно 300 лет». Корабли пошли назад, навстречу новым атакам и новым потерям. Когда 1 июня последний солдат сошел на причал в Александрии, адмирал Каннингхэм осмотрел свои избитые корабли, которые всего месяц назад были гордым и мощным флотом. Чтобы контролировать все Восточное Средиземноморье, у него остались только 2 линкора — «Куин Элизабет» и «Вэлиант» и 5 эсминцев. Все остальные корабли были повреждены в той или ной степени[125].
Так завершилась битва за Крит. Об исходе этой битвы споров не возникало никогда. Генерал Кессельринг торжествующе заявил: «Результат совершенно ясен. Я убежден, что мы одержали крупную решительную победу».
Крит совершенно ясно показал, что пикировщики могут топить военные корабли, однако линкор продемонстрировал, что может выдержать подобную атаку. Он получит тяжелые повреждения, но все-таки останется на плаву. Линкор по-прежнему оставался надежным якорем, за который могли держаться все остальные корабли, попав под атаку.
Совершенно очевидно, что если бы линкоры не действовали у берегов Крита, потери среди эсминцев были бы в несколько раз больше. Если бы итальянские линкоры вмешались в ход битвы, их присутствие могло оказать решающий эффект. Они были просто обязаны сделать это, пусть даже не с самого начала. Но...
В любом случае, по словам Черчилля, потери, понесенные Средиземноморским флотом, предоставили итальянцам самую лучшую за всю войну возможность вырвать у англичан сомнительный контроль над Восточным Средиземноморьем.
Осенью 1941 года Балтийский флот, запертый в Кронштадте, подвергающийся ежедневным воздушным атакам, оказался в отчаянном положении. Поэтому Гитлер предположил, что он попытается вырваться из ловушки и укрыться в портах нейтральной Швеции. Чтобы помешать этому, он приказал вице-адмиралу Цилиаксу сформировать германский Балтийский флот и перебросить его в Аландское море. Главные силы этого соединения состояли из только что вошедшего в строй «Тирпица» и отремонтированного «Шеера». Их поддерживали легкие крейсера «Кёльн», «Нюрнберг», «Эмден», «Лейпциг» и 8 эсминцев. Однако практически сразу после создания этого флота положение изменилось. Тяжелые повреждения, полученные советскими кораблями в результате атак пикировщиков, делали невозможным для них выход в море. Поэтому немецкие тяжелые корабли, которые 24 сентября вышли из Свинемюнде, были отозваны обратно.
Обе стороны были довольны возникшей на Балтике паузой, которая затянулась почти на 3 года. «Тирпиц» и «Шеер» снова стали исключительно британской проблемой.
Перед тем как покинуть русский фронт, рассмотрим события на Черном море, где особый интерес представляли действия третьего советского линкора. В начале войны наступление германо-румынских войск развивалось очень успешно, и они быстро захватили северное побережье Черного моря, отрезав крупный порт Одессу и 16 августа заняв важный судостроительный центр Николаев. Там в руки немцев попала богатая добыча.
На стапелях стоял гигантский скелет линкора «Советская Украина», а рядом находился только что начатый постройкой линейный крейсер «Севастополь». На верфи также были захвачены недостроенные тяжелый крейсер, 4 эсминца и 2 подводные лодки. В результате на Черном море остался лишь один линкор «Парижская Коммуна», построенный по тому же проекту, что и балтийские ветераны[134]. С приближением немецких танков линкор в конце октября ушел из Севастополя в относительно безопасные кавказские порты. Обстрелом берега теперь занимались 5 современных крейсеров и около 20 уцелевших эсминцев Черноморского флота[135].
Линкор «Парижская Коммуна» к этому времени безнадежно устарел, однако на Черном море он превратился в легенду. Вооруженные силы Оси не имели на этом театре кораблей крупнее эсминцев, поэтому ни о каких морских боях нельзя было даже мечтать. Несмотря на повторяющиеся попытки Люфтваффе уничтожить линкор, он оставался болезненной занозой в боку немецких войск, осаждающих Севастополь. Во время перехода на Кавказ линкор подвергся сильнейшим воздушным атакам, но попаданий немцы не добились, и он начал рейды к берегам Крыма.
Во второй половине ноября он поддерживал советские войска в Севастополе огнем своих тяжелых орудий. 28 ноября под командованием капитана 1 ранга Кравченко линкор выпустил 146 снарядов калибра 305 мм по немецким позициям вокруг Севастополя[136]. Через месяц, 29/30 декабря, «Парижская Коммуна» снова провела обстрел немецких позиций, ее артиллерия сорвала готовящуюся атаку в районе Бельбека. В результате приказ Гитлера захватить крепость к Рождеству не был выполнен. На линкоре было эвакуировано около 1000 человек.
В начале 1942 года «Парижская Коммуна» провела еще несколько обстрелов в районе селения Старый Крым. 12 января 1942 года под флагом вице-адмирала Владимирского он прикрывал русскую контратаку, когда в тылу немцев были высажены несколько десантов. Линкор использовался для поддержки наступления на Керченском полуострове около Феодосии по ночам с 26 по 28 февраля. Потом аналогичная операция была проведена с 20 по 22 марта в районе селения Владиславовка. В конце этой великолепной серии операций по поддержке армии отважный старый корабль полностью расстрелял стволы своих орудий и был вынужден временно встать на ремонт для замены лейнеров.
Выяснилось, что даже древний линкор, в маленьком море, где господствует авиация противника, может сыграть очень заметную роль в ходе боевых действий. «Парижская Коммуна» показала, чего может добиться линкор при правильном использовании. Но если советский корабль помог задержать наступление немцев на берегах Черного моря, линкоры Королевского Флота не менее интенсивно использовались по всему мировому океану.
После того как большая часть столь любимого Редером надводного флота была выведена из строя различными воздушными атаками, лишь «Тирпиц» и «Адмирал Шеер» могли угрожать англичанам. Однако оба этих корабля остались на Балтике, чтобы перехватить Балтийский флот русских. Таким образом соотношение сил на океанских театрах все равно осталось в пользу англичан даже в период наибольшей слабости Флота Метрополии. Она была скомпенсирована пассивностью немецкого флота. И тут, в самый нужный момент, Великобритания получила помощь от Соединенных Штатов, которые взяли на себя охрану части атлантических коммуникаций.
Создание нейтральной зоны, которую патрулировали американские корабли, имеющие приказ топить вражеские рейдеры, наглухо закрыло для немецких кораблей западную часть Атлантики. Не удивительно, что это вызвало большое раздражение немцев, так как подобные действия с трудом втискивались в понятие «нейтралитет». Еще больше осложнял положение немецких моряков приказ Гитлера всеми силами избегать конфликтов, которые могут спровоцировать американские корабли, пока не завершена русская кампания. Чтобы продемонстрировать, что мирные заявления американского правительства имеют под собой серьезную основу, к патрулированию и сопровождению конвоев были привлечены главные силы американского Атлантического флота. В него входили старые линкоры «Арканзас», «Нью-Мексико», «Нью Йорк» и «Техас»[137].
1 июня в Исландию была переброшена 1-я бригада морской пехоты под прикрытием Оперативного Соединения 16 контр-адмирала Ле Бретона, сформированного вокруг «Арканзаса» и «Нью Йорка». Вопрос о новых рейдах германских тяжелых кораблей в Атлантику был практически закрыт. Это стало следствием влияния многих фактов. Прежде всего это было: увеличившаяся эффективность работы английской разведки, активное участие крупных сил американского флота, эффективность новых английских радаров и переброска основной массы самолетов Люфтваффе на Восточный фронт.
Хотя Редер по-прежнему строил какие-то иллюзии, Гитлер все более категорично выступал против подобных операций. Их выгоды становились довольно призрачными, а риск более чем реальным. Фюрер полагал, что гибель еще одного линкора станет слишком сильным ударом по престижу Германии. Но не только эти соображения повлияли на настроение германского лидера. Его все больше одолевали тревожные мысли о безопасности северного фланга «крепости Европа». Гитлер начал всерьез опасаться высадки союзников в Норвегии.
Как раз в тот момент, когда угроза со стороны германского флота временно ослабла, на противоположной стороне земного шара появилась другая, гораздо более серьезная угроза. Япония начала экспансию в юго-восточной Азии, отвечая плохо завуалированными угрозами на предупреждения и санкции со стороны Великобритании и Соединенных Штатов. Стало ясно, что начало войны на Тихом океане — лишь вопрос времени. Поэтому американцы усилили свой Тихоокеанский флот, и Великобритания решила создать мощный флот, который мог бы уравновесить огромный потенциал Японского императорского флота.
Адмиралтейство намеревалось использовать свои скудные ресурсы в условиях нарастающей угрозы на Дальнем Востоке. Применение санкций, даже эмбарго на поставки нефти, наложенное на Японию Соединенными Штатами, Великобританией и Нидерландами, так и не сумели вынудить Японию уйти из Китая и Французского Индокитая. Стало ясно, что Япония не собирается отдавать обширные территории, захваченные в предыдущие 10 лет, и что в самом ближайшем будущем начнется война. Капитуляция мировой державы, обладающей огромным военным потенциалом, была, разумеется, совершенно немыслима.
Считалось, что оборону центральной части Тихого океана возьмет на себя американский Тихоокеанский флот. Но ответственность за защиту Австралии и Малайи, не говоря уже о Бирме и Индии, лежала на Великобритании. Англия уже увязла в европейской войне по самые уши, поэтому единственное, что она могла сделать — это отправить на восток крупные силы флота. Действительно, это долгое время было основой британской политики «к востоку от Суэца», и мы уже видели, как это влияло на довоенный баланс сил на Средиземном море.
... на Мальте было сформировано крейсерско-миноносное Соединение К, успевшее отличиться на коммуникациях Оси, ведущих в Ливию. Однако на суше операция «Крусейдер» — британское наступление, на которое возлагались огромные надежды, захлебнулось. Не удивительно, что Лондон тут же принялся жалить Каннингхэма постоянными требованиями более агрессивных действий, чтобы окончательно перекрыть путь поступления горючего танкам Роммеля.
Напрасно адмирал указывал, что в его распоряжении почти не осталось кораблей, и что он пытается делать все возможное, чтобы выправить положение. Последовала резкая перепалка, которая приведена в мемуарах и Каннингхэма, и Черчилля, поэтому нет нужды воспроизводить ее здесь. Достаточно упомянуть, что разногласия достигли максимума в конце ноября. В
результате 24 ноября из Александрии вышло ударное соединение из 5 легких крейсеров и 4 эсминцев, чтобы перехватить 2 итальянских конвоя, направляющиеся в Бенгази.
Соединение К, крейсировавшее в Центральном Средиземноморье, вернулось на Мальту, заправилось и снова вышло в море. Эти конвои приобретали особое значение потому, что в Битве в Пустыне наступил кризис. Поэтому резонно было бы предположить, что итальянцы вышлют для их прикрытия свои линкоры. Адмирал Каннингхэм был обязан обеспечить поддержку своим легким силам, и в тот же день в 16.00 он покинул гавань вместе с главными силами флота.
В действительности итальянские линкоры в море не выходили, Соединение К успешно перехватило и разгромило конвой без всякой помощи. Однако противник развернул в восточной части моря свои подводные лодки, ожидая появления Средиземноморского флота: 3 итальянские и 3 немецкие субмарины караулили Каннингхэма. «Куин Элизабет» (флагман), «Вэлиант» и «Барэм», следуя на запад между Критом и Киренаикой, угодили в ловушку.
25 ноября в 16.30 U-331 лейтенанта фон Тизенгаузена атаковала «Барэм» с ужасными последствиями. Сопровождение линкоров было довольно слабым — всего 8 эсминцев. U-331 проникла сквозь завесу и дала торпедный залп по второму кораблю в колонне. Фон Тизенгаузену повезло, потому что он выбрал единственный из линкоров, не прошедший серьезных модернизаций и имевший самую слабую подводную защиту. 3 торпеды из 4 попали в линкор и разворотили ему борт.
«Арк Ройял» потоплен, «Индомитебл» поврежден, «Барэм» потоплен. Так завершился ноябрь 1941 года. Эти потери, хотя и были крайне тяжелыми, еще не были роковыми.
«Принс оф Уэлс» и «Рипалс» прибыли в Сингапур к огромному восторгу публики. Американский флот в Пирл-Харборе был поднят по тревоге, а японцы, похоже, пока еще не переступили черту. В Вашингтоне все еще продолжались переговоры. Пока что имелась возможность продолжать наращивать силы в Индийском океане согласно планам Адмиралтейства[150]. А затем наступил декабрь, и японцы рванулись вперед, двигаясь с ужасающей скоростью и безжалостностью.
Буквально за неделю вся стратегическая картина изменилась кардинальным образом. Через день после прибытия британской эскадры в Сингапур адмирал Филлипс объявил, что собирается лететь в Манилу, чтобы встретиться с командующими американской армии и флота. Предполагалось обсудить координацию будущих действий. Филлипс 4 декабря улетел на Филиппины. Чтобы поднять дух австралийцев и продемонстрировать мощь Королевского Флота, «Рипалс» 5 декабря получил приказ совершить короткий визит в Порт-Дарвин вместе с 2 эсминцами. «Принс оф Уэлс» остался в Сингапуре, чтобы установить еще несколько легких зениток. Оставшаяся пара эсминцев была поставлена в док, так как они находились в очень плохом состоянии.
«Рипалс» даже успел выйти в море, как было приказано, но буквально через несколько часов приказ был отменен, и 6 декабря он вернулся в Сингапур. В Англии Черчилль и Адмиралтейство наконец-то осознали реалии положения. Эти 2 корабля никого ничуть не сдержали, зато сами оказались в исключительно опасном положении.
Японцы подготовили свои собственные планы и начали их реализацию. Они решили, что основную угрозу для их стратегии представляют главные силы американского флота, поэтому было решено уничтожить их сокрушительным ударом в самом начале военных действий. 26 ноября в море вышло соединение адмирала Нагумо, которое состояло из 6 авианосцев в сопровождении линейных крейсеров «Хиэй» и «Кирисима», а также крейсеров и эсминцев. На рассвете 7 декабря японские самолеты двумя волнами нанесли удар американцам. Пикировщики, торпедоносцы и горизонтальные бомбардировщики обрушились на американские линкоры, стоящие в гавани. Внезапность была достигнута полнейшая.
К концу дня стало ясно, что 2 британских линкора остались без всякой поддержки. «Аризона» взорвалась, при этом погибла почти вся команда. «Оклахома» перевернулась. «Вест Вирджиния» и «Калифорния» сели на дно гавани. «Теннеси» и «Невада» получили тяжелые повреждения. Лишь 2 линкора сохранили боеспособность — «Пенсильвания» и «Мэриленд», хотя и они не избежали повреждений. Старый разоруженный линкор «Юта», превращенный в корабль-мишень, тоже был потоплен. Погибли 2400 человек, 1178 были ранены. Японский флот потерял только 29 самолетов, американцы потеряли 188[152]. «Рипалс» был отозван потому, что самолеты-разведчики обнаружили большой японский конвой, пересекающий Южно-Китайское море и направляющийся к Сиамскому заливу. Любые сомнения относительно намерений японцев были рассеяны, когда пришло сообщение о нападении на Гавайи. Поэтому сейчас адмиралу Филлипсу предстояло решить, какие шаги следует предпринять в стремительно ухудшающейся обстановке. После некоторых размышлений он решил дать бой.
А теперь рассмотрим силы японцев, чтобы понять, с кем собирался встретиться адмирал. Японский конвой, следующий к побережью Малайи, состоял из 18 транспортов, на которых находились 26400 солдат. Непосредственное сопровождение конвоя состояло из 1 тяжелого и 1 легкого крейсеров и 12 эсминцев. Ближнее прикрытие состояло из 4 тяжелых крейсеров и 3 эсминцев. Однако в районе Пескадорских островов находилась эскадра вице-адмирала Кондо. Он имел линейные крейсера «Харуна» и «Конго», еще 2 тяжелых крейсера и 10 эсминцев. Конвой вышел в море утром 4 декабря, и позднее к нему присоединились еще 5 транспортов в сопровождении легкого крейсера, минного заградителя и 7 малых эскортных кораблей.
Не менее грозно выглядела японская авиация. На аэродромах Индокитая, принадлежащего Виши, к югу от Сайгона базировалась 22-я воздушная флотилия. Она насчитывала 123 бомбардировщика, 36 истребителей и 6 разведывательных самолетов. Кроме того, японцы развернули 10 подводных лодок, чтобы перекрыть наиболее вероятные маршруты от Сингапура к участкам высадки. Против этих огромных сил адмирал Филлипс мог выставить всего 2 линкора с сомнительным прикрытием из 4 эсминцев, которое вскоре сократилось до 3. Тем не менее, он решил сделать хоть что-то, чтобы помочь армии.
8 декабря в 17.35 из Сингапура вышли «Принс оф Уэлс», «Рипалс» и эсминцы сопровождения. Они взяли курс на северо-восток. Филлипс думал, что Королевские ВВС обеспечат истребительное прикрытие его эскадры в районе плацдармов и разведку опасных районов. В этом случае он получал неплохие шансы нанести серьезные потери транспортному флоту до того, как вмешаются тяжелые корабли японцев. Не известно, понимал Филлипс или нет, что может столкнуться с сопротивлением японской авиации. Однако совершенно ясно — он не представлял себе ни качества, ни количества самолетов, которые будут брошены против него. Впрочем, здесь он был не одинок. Никто из командующих союзников на Тихоокеанском театре даже не подозревал об истинных возможностях японской авиации, иначе не было бы нескольких месяцев унизительных поражений.
9 декабря в 14.00 британская эскадра была замечена подводной лодкой 1–65, которая немедленно сообщила об этом. Филлипс не предполагал, что он уже обнаружен. Соединение Z намеревалось совершить стремительный бросок в Сиамский залив, появиться там на рассвете 10 декабря и уничтожить все обнаруженные японские транспорты, если только в течение 9 декабря оно не будет замечено японскими самолетами.
Однако радиограмма 1–65 подняла японцев на ноги. Летчики противника начали усиленные поиски эскадры Филлипса. Позднее стало известно, насколько встревожила противника смелая вылазка англичан. «Японский план вторжения в Малайю оказался под серьезной угрозой после того, как 2 мощных британских линкора появились в районе операции», — писал один из японских историков.
10 декабря Соединение Z заметила вторая японская подводная лодка, которая даже попыталась атаковать линкоры, но не сумела. Ее радиограмма с сообщением, что британские линкоры идут на юг, была принята на берегу. Линейные крейсера Кондо начали готовиться к бою, а с аэродромов возле Сайгона начали взлетать самолеты. Они должны были атаковать и повредить британские корабли до того, как их обнаружит японская эскадра. Всего в воздух были поднято около 30 горизонтальных бомбардировщиков и 50 торпедоносцев. Они проскочили мимо англичан, ничего не нашли и повернули назад. На берегу начали готовить к вылету вторую ударную волну.
Вскоре пришла радиограмма от эсминца «Тенедос», находящегося дальше к югу, что он подвергся сильной атаке японских бомбардировщиков. Филлипс приказал привести в полную боевую готовность все зенитные орудия и снова повернул на юг. Скорость была увеличена до 25 узлов. Примерно в 11.00 радар «Рипалса» обнаружил японский самолет-разведчик. А в 11.13 появились первые самолеты 22-й воздушной флотилии, которые возвращались назад. Это были 9 двухмоторных горизонтальных бомбардировщиков, летящих строем фронта.
Начало было впечатляющим. От этого противника не ожидали ничего подобного той меткости, которую показывали пилоты Люфтваффе. Бомбы были сброшены с высоты 10000 футов, а «Рипалс» шел со скоростью почти 30 узлов. Капитан 1 ранга Теннант вертел свой огромный корабль так легко, словно это был эсминец. Хотя это попадание ничуть не угрожало кораблю, как и десятки других мелких бомб, ранее полученных линкорами, оно нанесло серьезный удар по боевому духу англичан.
Капитан 2 ранга Денди сообщил, что бомба ударила в броневую палубу под ангаром, но пробить ее не смогла. Серьезных повреждений «Рипалс» не получил. Наступило недолгое затишье, но через 20 минут появилась еще одна группа самолетов. Их быстро опознали как торпедоносцы. Снова загремели орудия, и вдоль серых бортов обоих линкоров замелькали вспышки выстрелов. Небо усеяли черные клубки разрывов. Пара двухмоторных самолетов получила попадания. Они вспыхнули и, волоча за собой хвосты дыма, рухнули в море.
Приободренные англичане снова радостно закричали. Во время этой атаки под удар попали оба корабля, и тут англичане снова испытали страшный шок. Японские торпедоносцы сбрасывали свои смертоносные снаряды с высоты от 300 до 400 футов, вместо того чтобы снижаться к самым гребням волн, как это делали сами англичане и итальянцы. Таким образом они уходили от смертоносного шквала огня легких зениток. Никто не ожидал подобного, и вскоре стало заметно, что необычная тактика ничуть не повлияла на меткость пилотов. Стаи торпед устремились прямо на отчаянно маневрирующие гигантские корабли.
Благодаря тому, что вода в Южно-Китайском море совершенно прозрачная, следы торпед были четко видны с мостика. Умелое маневрирование помогло «Рипалсу» уклониться от всех нацеленных на него торпед. Флагманскому линкору повезло меньше. Он начал поворачивать влево, чтобы пройти между следами торпед, но сделал это слишком поздно. Одна из торпед попала в левый борт «Принс оф Уэлса» между 133-мм башнями РЗ и Р4.
Прошло уже почти 45 минут после начала атаки, однако с флагманского линкора так и не была отправлена радиограмма с просьбой о помощи. Филлипс даже не удосужился сообщить, что эскадра атакована японскими самолетами. Капитан 1 ранга Теннант предположил, что этому помешала какая-то неисправность на борту «Принс оф Уэлса», поэтому в 11.50 «Рипалс» сам отправил радиограмму, которая была получена в Сингапуре 10 минут спустя. Королевские ВВС немедленно подняли в воздух эскадрилью истребителей, которая полетела к Куантану. Однако было уже слишком поздно.
Появилась новая группа горизонтальных бомбардировщиков, и снова «Рипалсу» пришлось отчаянно вертеться, чтобы уклониться от бомб. Японские летчики оказались такими же меткими, как и раньше. Две 250-кг бомбы разорвались у борта линейного крейсера, однако повреждений не причинили. Теннант видел, что флагман оказался в крайне тяжелом состоянии, так как на мачте линкора взвился сигнал: «Не могу управляться». «Принс оф Уэлс» получил крен 12° на левый борт. Он не ответил и на повторный вызов «Рипалса», поэтому стало ясно, что он в критическом состоянии. Почти немедленно началась новая атака торпедоносцев.
Самолеты разделились на две группы и решительно бросились на оба линкора. Одна группа сделала вид, что атакует «Принс оф Уэлс», тогда как вторая зашла на «Рипалс» слева с носа. В это время линейный крейсер и линкор оказались почти рядом, что облегчило задачу японских летчиков. Как только «Рипалс» начал поворачивать вправо, чтобы уклониться от торпед, другие самолеты повернули на него и сбросили торпеду слева по борту. Оказавшись между молотом и наковальней, «Рипалс» был обречен. Но все ограничилось попаданием единственной торпеды, которая угодила в левый борт под задней трубой. Взрыв сильно встряхнул старый линейный крейсер, однако он довольно быстро оправился.
Повреждения довольно быстро были локализованы, и корабль снова дал 25 узлов. Все орудия продолжали вести огонь. Иначе обстояли дела на «Принс оф Уэлсе». Он уже получил тяжелые повреждения, большая часть зенитной артиллерии вышла из строя, поэтому он мог только стоять и ждать, превратившись в легкую добычу. Еще 3 торпеды попали в правый борт линкора, однако он остался на плаву, выдержав этот страшный удар. Он не мог отомстить, однако не собирался сдаваться.
До первого попадания «Рипалс» уже уклонился от 19 торпед. Следует отметить, что он наверняка не выдержал бы тех ударов, которые обрушились на флагманский линкор. До сих пор линейный крейсер оставался цел благодаря искусству капитана и невероятной маневренности, однако это не могло продолжаться бесконечно. Прибыла новая волна бомбардировщиков, и на сей раз его просто задавили числом.
С воздуха в тот момент, когда затонул «Рипалс», флагманский корабль все еще казался целым. Поэтому он стал мишенью новой атаки очередной эскадрильи горизонтальных бомбардировщиков. Хотя линкор был почти неподвижен, в него попала только одна 500-кг бомба из сброшенных 14. Однако и она не сумела пробить броневую палубу. До самого последнего момента горизонтальные бомбардировщики решительно ничего не могли сделать с линкором. Разительным контрастом на фоне их беспомощности выглядят действия отлично подготовленных торпедоносцев.
Эсминец «Экспресс» получил приказ подойти к его правой раковине, чтобы начать снимать экипаж. Для этого командиру эсминца пришлось продемонстрировать незаурядное искусство управления кораблем. Положение «Экспресса» было очень опасным, так как «Принс оф Уэлс» начал тонуть, и его огромный скуловой киль, выскочив из воды, едва не перевернул эсминец. Это произошло в 13.20. «Принс оф Уэлс», чье попадание всего полгода назад решило судьбу «Бисмарка», на борту которого не так давно была подписана Атлантическая Хартия, резко лег на левый борт, перевернулся и затонул. Из 1612 человек экипажа 3 эсминца сумели спасти 1285, однако ни командира линкора, ни отважного Тома Филлипса среди спасенных не оказалось.
«Эти время и дата, 10 декабря 1941 года, 13.20, станут знаменательными в истории английского народа, да пожалуй, и всего мира. За всю войну я не получал такого нокаутирующего удара», — записал позднее Уинстон Черчилль. Однако вскоре последовали новые удары. Союзники лишились флота, который мог защитить от врага Малайю, Сингапур и Голландскую Ост-Индию, поэтому они вскоре попали в руки японцев, разделив судьбу Гонконга.
Недолго продержались и Филиппины. Вскоре пала Бирма, и японская армия начала угрожать вторжением на территорию Индии. На востоке щупальца этого хищного осьминога захватили один за другим острова к северу и востоку от Новой Гвинеи. Порт-Дарвин в северной Австралии подвергся жестокой бомбардировке, что предвещало новые бедствия. Никогда потеря 2 кораблей не приводила к таким ужасающим последствиям.
Провал атаки в Гибралтаре не остановил отважных и настойчивых итальянских боевых пловцов. Они попытались еще раз использовать человекоуправляемые торпеды. Подводная лодка «Шире» вышла с Лероса к Александрии и 18 декабря в 20.00 выпустила 3 этих крошечных снаряда. Все они достигли входа в гавань, и тут удача улыбнулась итальянцам. В сетевом заграждении был открыт проход, чтобы пропустить флотилию эсминцев, пришедшую с Мальты. Итальянцы проникли в гавань вместе с ними. Хотя с борта эсминца «Гурка» заметили какой-то предмет в кильватерной струе, никто никому ничего не сообщил. Итальянцы могли спокойно делать свое дело. Одна группа боевых пловцов установила подрывные заряды на винтах танкера «Сагона», зато две другие в качестве целей выбрали линкоры «Куин Элизабет» и «Вэлиант».
Однако итальянцы не смогли установить заряды на скуловые кили «Вэлианта». Взрывчатка оторвалась и упала на дно прямо в 15 футах под килем линкора. Эта пара пловцов вскоре была обнаружена, когда они остановились на плавучем буе «Вэлианта». Итальянцев выудили из воды, арестовали, отправили на берег, но почти сразу вернули на «Вэлиант» и посадили в карцер, расположенный глубоко в трюме. Как раз в то время, когда должен был сработать часовой взрыватель, они попросили отвести их к командиру линкора и сказали, чтобы он эвакуировал команду, так как вскоре корабль взорвется. Пара, которая установила заряды под флагманом адмирала Каннингхэма, сумела выбраться на берег. Они даже ухитрились на поезде покинуть Александрию, но позднее тоже были задержаны.
Все это произошло несмотря на то, что штаб флота получил предупреждение о подготовке итальянцами подобной атаки против 2 уцелевших линкоров, причем именно 18 декабря. Заряды, установленные под танкером, взорвались в 18.00. Судно было тяжело повреждено, пострадал также эсминец «Джервис», стоявший у борта танкера. Сделать уже ничего было нельзя, и через 20 минут взорвались заряды, лежащие на дне под носовыми башнями «Вэлианта». Линкор немедленно начал садиться носом. Повреждения охватили участок корпуса длиной около 80 футов, в том числе и киль. Еще через 4 минуты, когда адмирал Каннингхэм следил, как погружается «Вэлиант», «Куин Элизабет» встряхнул такой же взрыв. Из трубы линкора вылетело огромное облако сажи, и он резко накренился на правый борт. В результате взрыва были затоплены 3 из 4 котельных отделений. В днище линкора образовалась пробоина площадью 40 кв. футов. Контрзатоплением крен тут же выправили, но корабль потерял возможность двигаться и остался без электроэнергии, пока к борту не пришвартовались 2 подводные лодки. Это был тяжелый удар.
«Вэлианту» требовалась немедленная постановка в док. По оценкам даже для временного ремонта требовалось не менее 2 месяцев, после чего его можно было отправить дальше для капитального ремонта. «Куин Элизабет» в конце концов поставили в плавучий док для ремонта. До этого адмирал Каннингхэм продолжал использовать его в качестве флагманского корабля, чтобы попытаться скрыть факт повреждения линкора от противника. Для этого был принят и ряд других мер, но сомнительно, чтобы итальянцев удалось одурачить. К тому же повреждения «Вэлианта» скрыть даже не пытались. Когда «Куин Элизабет» стоял в сухом доке, он стал мишенью нескольких воздушных атак, к счастью, неудачных.
Только к апрелю 1942 года удалось кое-как залатать «Вэлиант», чтобы он мог начать действовать. Слишком нужны были линкоры. В сентябре 1942 года «Куин Элизабет» отправился в Соединенные Штаты для капитального ремонта и вернулся в Европу только в июле 1943 года. На секретном заседании палаты общин некоторое время спустя премьер-министр сообщил об этом, а также известил о гибели «Барэма». «За несколько недель мы потеряли потопленными или выведенными из строя на долгое время 7 тяжелых кораблей, или более трети наших линкоров и линейных крейсеров».
Вечером 14 декабря подводная лодка «Эрдж» поймала вышедшую из Неаполя группу. Атака была проведена исключительно умело, и торпеда, попавшая в «Витторио Венето», причинила серьезные повреждения, в результате которых линкор вышел из строя на несколько месяцев. Хорошо еще, что он сумел доползти до Таранто. Операция немедленно была отменена, и все корабли вернулись в порты. Но даже это не спасло транспорты, так как на обратном пути два из них столкнулись и были повреждены. Британские легкие силы воспользовались случаем, чтобы провести на Мальту быстроходный транспорт «Бреконшир».
16 декабря итальянцы предприняли новую попытку. Оба конвоя вышли из Таранто. Адмирал Бергамини снова взял с собой «Дуилио», 3 легких крейсера 7-й дивизии и 4 эсминца. Место поврежденного «Витторио Венето» в эскадре Иакино занял «Дориа». Кроме «Литторио», адмирал также имел 2 тяжелых крейсера и 10 эсминцев. Британские и итальянские силы прикрытия столкнулись после мощных воздушных атак, которые обрушились на британскую эскадру, состоящую из 6 легких крейсеров и 16 эсминцев. Линкоры Иакино обнаружили их 17 декабря в 17.45. Итальянцы открыли огонь, но когда британские корабли пошли на сближение, они тут же повернули на север, прекратив бой. Контакт был потерян. Эта стычка получила название Первого боя в заливе Сирт.
Британский транспорт благополучно дошел до Мальты, так же, как и остатки итальянского конвоя. Безуспешные попытки отыскать его завели Соединение К на минное поле, где оно понесло тяжелые потери. В начале 1942 года на Мальту были отправлены еще 3 маленьких конвоя, которые сопровождали крейсера адмирала Вайэна. Они благополучно прибыли на Мальту, отчасти благодаря множеству уловок, на которые англичане были вынуждены пуститься только потому, что у них не осталось ни одного линкора. Если бы противник осмелился хоть раз принять бой, этот блеф был бы разоблачен.
В январе на Средиземноморский театр вернулись Люфтваффе, и теперь опасность для крошечных британских соединений резко возросла. В середине января была предпринята попытка провести на Мальту 3 быстроходных транспорта, однако она завершилась тем, что 2 из них были потоплены, а третий был поврежден и вернулся в Александрию. Зато итальянцы, наоборот, перебрасывали в Ливию грузы во все возрастающих количествах, чтобы обеспечить новое наступление Роммеля.
Продолжающиеся попытки Вайэна доставить снабжение на Мальту попали под самый жестокий воздушный блиц за всю войну. В самом конце этой серии операций произошло еще одно столкновение между крейсерами типа «Дидо» и итальянским линкором. Это случилось 22 марта, во время Второй битвы в заливе Сирт.
Британский конвой состоял из 4 транспортов, которые шли в сопровождении 4 легких крейсеров и 16 эсминцев. К ним должны были присоединиться легкий крейсер и эсминец, вышедшие с Мальты. Этот конвой, следуя на запад, попал под затяжную серию атак пикировщиков и несколько раз сталкивался с подводными лодками. Но до этого момента потери ограничились одним эсминцем, потопленным подводной лодкой 22 марта.
Рано утром 22 марта Иакино вышел из Мессины во главе эскадры, состоящей из «Литторио», 2 тяжелых и 1 легкого крейсера, 10 эсминцев, намереваясь перехватить конвой. Разразившийся шторм погнал оба соединения навстречу друг другу; при этом 2 итальянских эсминца получили повреждения и были отправлены назад. В 14.24 итальянские крейсера обнаружили конвой, и битва началась. Англичане поставили большую дымовую завесу, и бой сразу стал хаотичным. Адмирал Вайэн оставил с транспортами крейсер ПВО и эскортные миноносцы типа «Хант», а остальные корабли разделил на 6 групп.
Умело маневрируя, несколько часов англичане удерживали противника на почтительном расстоянии от конвоя. Разочарованные итальянцы отошли, а Вайэн вернулся к конвою. Однако в 16.18 появился «Литторио», который перекрыл транспортам дорогу на Мальту. Это вынудило Вайэна все больше и больше отходить на юг, по-прежнему отбивая непрерывные воздушные атаки. В период с 16.40 до 19.00 произошло несколько стычек в условиях сильной задымленности и усиливающегося шторма.
Однажды «Литторио» оказался на расстоянии всего 8 миль от конвоя, но дивизион из 4 эсминцев бросился в атаку, чтобы отвлечь огонь на себя. Эсминец «Хироу» получил прямое попадание и отошел с тяжелыми повреждениями. В течение получаса 3 остальные эсминца вели перестрелку с линкором и тяжелыми крейсерами. Потом подошли крейсера Вайэна и открыли огонь с дистанции 13000 ярдов.
«„Литторио“ был великолепным кораблем. Он мог держать скорость 30 узлов, несмотря на высокие волны, и при этом почти не поднимал брызг. Я видел только один полный бортовой залп. Его 381-мм орудия изрыгали огромные столбы пламени, но выстрелов 152-мм орудий не было видно, так как они использовали беспламенный порох. Всплески 381-мм снарядов казались исполинскими, накрытие по дистанции было хорошим, но рассеивание снарядов в залпе было слишком большим. Эсминцы продолжали сближаться с противником. Затем неприятель перенес огонь с „Кингстона“ на нас. Первый залп лег большим перелетом, следующий — уже ближе, а третий слишком близко, что было довольно неприятно. Мы начали идти на всплески, согласно проверенной методике. Я продолжал гадать, когда, черт возьми, мы выпустим торпеды. Расстояние сократилось до пистолетного выстрела, 4400 ярдов. Наконец мы повернули и дали торпедный залп. Стармех выпустил великолепный клуб дыма. По нам дали еще 3 залпа, и один 381-мм чемодан лег буквально под бортом. Это было ужасно неприятно, и он снес спасательный плотик».
Решительных торпедных атак итальянцы не любили никогда. В 18.58 Иакино прервал бой и начал отходить на северо-запад. Итальянцы вернулись в порты, но при этом в шторм затонули 2 эсминца. Это было сокрушительное поражение «Литторио», особенно учитывая погодные условия. Линкор обладал не только подавляющим превосходством в огневой мощи, в шторм он мог держать гораздо более высокую скорость, чем небольшие британские корабли. Когда 22 марта он повернул назад, итальянский линейный флот потерял последнюю возможность нанести сокрушительный удар британскому Средиземноморскому флоту.
Тем не менее, фактом остается то, что «Литторио» не встретил кораблей таких же размеров, и в результате он серьезно задержал конвой, хотя и не сумел его уничтожить. Но эта задержка предоставила Люфтваффе более чем достаточно времени, чтобы заняться транспортами. 2 транспорта из 4 были потоплены у побережья Мальты на следующее утро, а еще 2 — через день прямо в гавани еще до того, как их успели разгрузить. «Литторио» отнял у конвоя несколько жизненно важных часов, что самым решающим образом повлияло на исход операции.
Если март оказался для Мальты довольно плохим месяцем, то апрель стал еще хуже. Воздушные атаки достигли нового максимума, несколько поврежденных кораблей были потоплены прямо в порту, остальные пришлось спешно убирать с острова. Истребители были сожжены прямо на разгромленных аэродромах. Отважная подводная флотилия тоже была вынуждена временно покинуть Мальту. Теперь итальянские конвои прибывали в Ливию относительно спокойно.
20 мая адмирал сэр Генри Харвуд поднял флаг на поврежденном линкоре «Куин Элизабет» и начал готовить очередной конвой на Мальту. Эта операция была назначена на июнь. Средиземноморский флот, наконец, получил кое-какие подкрепления, но это были только легкие крейсера и эсминцы.
Июньская операция предусматривала проведение сразу двух конвоев с обоих направлений. Это должно было вынудить противника разделить свои силы, и появлялась надежда, что хоть один из конвоев прорвется. Соединение Н из Гибралтара должно было прикрывать 5 транспортов и танкер. Эта часть операции получила кодовое название «Гарпун». Из Александрии Средиземноморский флот должен был попытаться провести 11 судов снабжения: операция «Вигерес».
Единственным британским линкором на Средиземном море в это время являлся флагман Соединения Н «Малайя». Но Харвуд получил кое-что, чтобы попытаться обмануть итальянцев. Это был старый «Центурион». Следует напомнить, что этот разоруженный корабль был перестроен, чтобы внешне напоминать «Энсон». Год назад его планировали использовать в качестве брандера в Триполи, но потом эту операцию отменили. Вооруженный бофорсами и пом-помами, он был отправлен в Индийский океан и стоял в Бомбее. Старик проделал путешествие протяженностью 20000 миль своим ходом. Хотя японцев обмануть не удалось, оставался шанс, что немцы и итальянцы на удочку все-таки попадутся. В результате линкор вернулся в Александрию, на нем установили несколько дополнительных зениток. «Центурион» должен был выйти 11 июня вместе с конвоем «Вигерес».
Оба конвоя двинулись в путь в один день. «Гарпун» ночью прошел Гибралтарский пролив. Из Порт-Саида вышел ложный конвой со слабым охранением, а немного позднее Александрию покинул настоящий. На первом отрезке пути «Гарпун» должна была прикрывать «Малайя». В состав эскорта вошли старые авианосцы «Игл» и «Аргус», 3 современных легких крейсера, старый крейсер ПВО и 17 эсминцев. Вместе с конвоем шли 4 эскадренных тральщика и 6 катерных тральщиков, которые должны были остаться на Мальте. Этот конвой был меньшим из двух. Противник обнаружил его 12 июня.
На пути конвоя были развернуты 22 итальянские и 6 немецких подводных лодок, многочисленные самолеты (в основном итальянские торпедоносцы), а также итальянская эскадра из 2 легких крейсеров и 5 эсминцев. Она вышла из Кальяри, но была обнаружена британской подводной лодкой и ушла к мысу Бон. 14 июня она снова вышла в море, чтобы перехватить уцелевшие корабли.
Адмирал Кертейс держал флаг на крейсере «Кения». Он поместил «Малайю» и оба авианосца в хвост конвоя под сомнительное прикрытие 4 эскадренных тральщиков. Адмирал полагал, что при такой диспозиции эти корабли смогут поставить огневую завесу над идущим впереди конвоем. Это действительно требовалось, так как старые авианосцы испытывали серьезные проблемы при проведении летных операций. Развернувшись против ветра для подъема истребителей, они с огромным трудом догоняли конвой, так как были очень тихоходными. Подводные лодки Оси действовали крайне неудачно и ничего не добились, несмотря на то, что их было много.
Однако в ходе мощных продолжительных атак 14 июня пострадали несколько кораблей, в том числе легкий крейсер «Ливерпуль», который пришлось отправить назад. Одно из 6 торговых судов было потоплено. Тем не менее, основная часть конвоя добралась до Узостей. «Малайя», оба авианосца и легкие крейсера повернули назад, как обычно. Теперь транспорты сопровождали только крейсер ПВО и горстка эсминцев. Этого было совсем недостаточно, чтобы отразить нападение 2 итальянских легких крейсеров, появившихся на следующий день. Постоянными атаками противника удалось отогнать, но в это время вернулись пикировщики Оси. Они прорвались мимо ослабленного эскорта и потопили еще один транспорт. Танкер был поврежден, и его позднее пришлось затопить.
Новые воздушные атаки и минные поля добили остатки. На Мальту пришли только 2 транспорта. «Малайя» и авианосцы вернулись в Гибралтар. Операция «Гарпун» закончилась неудачей, но «Вигерес» превратился в настоящую катастрофу. И снова главной причиной неудачи стала агрессивность итальянского флота, не встречающего противодействия со стороны британских линкоров.
Пока Средиземноморский флот сражался с обрушившейся на него чередой несчастий, у самого порога Англии произошли события, которые еще более четко показали разницу в возможностях Люфтваффе и КВВС в отношении борьбы с тяжелыми кораблями, существовавшую в этот период войны. Речь идет о смелом прорыве «Шарнхорста» и «Гнейзенау» через Ла-Манш среди бела дня и их триумфальном возвращении в Германию.
В конце 1941 и начале 1942 года силы Флота Метрополии упали до самой низкой отметки. Тови имел в своем распоряжении «Кинг Георг V», «Родней», «Ринаун», 1 авианосец и 10 крейсеров. «Дьюк оф Йорк» еще не закончил боевую подготовку, и его просто нельзя было включать в состав флота. «Нельсон» стоял в ремонте. Но и это еще не все. «Родней» был отправлен для сопровождения войскового конвоя WS, который в феврале вышел из Клайда с 40000 солдат.
Разведка полагала, что «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген», стоящие в Бресте, завершают ремонт повреждений и в любой момент могут попытаться выйти в Атлантику. «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер» находились в портах Германии и, по мнению Адмиралтейства, тоже могли совершить попытку прорыва, как и «Тирпиц». Если эти 4 линейных корабля и 2 тяжелых крейсера с двух сторон нанесут удар по атлантическим коммуникациям, то все предыдущие рейды покажутся чем-то вроде веселой забавы. Поэтому Королевские ВВС снова получили задание заняться эскадрой в Бресте.
Чтобы сразу обнаружить выход немецких кораблей и нанести по ним удар крупными силами, был разработан план «Фуллер», в котором были задействованы подводные лодки, самолеты-разведчики и радиолокационные установки. Все пошло прахом. Впервые немцев обнаружил дежурный истребительный патруль, болтающийся над проливом. К этому времени немецкие корабли уже миновали устье Соммы и подошли к самому опасному отрезку маршрута. 2 «Спитфайра», пролетевшие над эскадрой, приземлились на базе в 11.09 и сообщили потрясающую новость.
В 11.30 со скрипом завертелись колеса плана «Фуллер». В результате немцы попали под серию разрозненных атак торпедоносцев, тяжелых бомбардировщиков, торпедных катеров, флотилии эсминцев из Гарвича и побывали под огнем береговых батарей. Все они были проведены очень смело и очень неумело. Атакующие понесли тяжелые потери, но не добились ни одного попадания. Ни один немецкий корабль даже не снизил скорости. В 12.18 первыми в игру вступили береговые батареи Дувра. Они выпустили по немцам 33 снаряда калибра 234 мм, но самое «близкое» попадание легло в миле по левому борту.
В 12.25 появились 5 торпедных катеров, вышедшие из Дувра. Они держались на большом расстоянии, так как без поддержки артиллерийских катеров не сумели прорвать даже внешнее кольцо охранения, состоящее из торпедных катеров. До прорыва внутреннего кольца эсминцев дело вообще не дошло. Один катер из-за аварии атаковать не сумел, 4 остальных выпустили торпеды с дистанции 5000 ярдов, не добившись попаданий. Атака 3 торпедных катеров из Рамсгейта была такой же безрезультатной.
Вскоре после 12.45 в атаку вышли «Суордфиши» морской авиации. Атака была проведена с прямо-таки безумной отвагой. Тихоходные торпедоносцы прорвались сквозь огневую завесу и истребительное прикрытие. Лишь одна из 5 истребительных эскадрилий, которые были выделены для сопровождения торпедоносцев, в действительности прикрывала их.
Все 6 торпедоносцев были сбиты зенитками и немецкими истребителями в считанные минуты. Ни одна из сброшенных торпед в цель не попала. За это самопожертвование командир 825-й эскадрильи капитан-лейтенант Юджин Эсмонд был посмертно награжден Крестом Виктории. Немцы следили за этим побоищем с восторгом и ужасом. Холодные слова рапорта вице-адмирала Цилиакса показывают, что немцы никак не могли поверить в то, что англичане действительно прилагают все усилия, чтобы остановить его корабли.
Затем прибыли торпедоносцы 42-й эскадрильи. Из Льючерса вылетели 14 «Бофортов», но лишь 9 из них имели торпеды. Из 9 торпедоносцев, которые вылетели в 15.30 из Манстона в сопровождении бомбардировщиков «Хадсон», только 7 сумели атаковать немецкие корабли, когда те находились уже у побережья Голландии. Но к этому времени многое произошло.
В 14.31, напротив устья Шельды, «Шарнхорст» подорвался на мине. Она была поставлена на глубине 18 фатомов. В результате взрыва в правом борту корабля образовалась большая пробоина, были затоплены 2 отсека двойного дна. Сотрясение было исключительно сильным. «Даже на командирском мостике все взлетело вверх. Многие моряки были сбиты с ног и тяжело шлепнулись на палубу. Через несколько секунд начали поступать рапорты из различных отсеков. Электрическая система отказала. Освещение погасло по всему кораблю. Руль не действовал. Гирокомпас отказал. Башня „Антон“ начала принимать воду. Топки во всех котлах погасли». Адмирал Цилиакс и его штаб перешли на эсминец Z-29 и поспешили вдогонку за эскадрой, оставив «Шарнхорст» беспомощно покачиваться на волнах в сгущающейся темноте. Вместе с ним остались 4 миноносца. Всего в 25 милях находилась флотилия британских эсминцев, которая шла именно в этом направлении. Казалось, что буквально через минуту небо заполнят самолеты. Но ничего не произошло. В 14.49 котлы снова начали работать, и вскоре корабль развил 25 узлов. Гидролокаторы вышли из строя, но линейный крейсер шел через мели и песчаные банки следом за кораблями эскорта. 6 эсминцев под командованием капитана 1 ранга Пизи вышли из Гарвича и атаковали немецкую эскадру в 15.43. Один из кораблей был вынужден повернуть назад до атаки из-за неполадок в машинах, что совершенно не удивительно, учитывая его возраст. Все эти эсминцы были построены более 20 лет назад, в годы Первой Мировой войны. Цилиакс так отозвался о них в своем рапорте: «Похоже, англичане бросили против нас пронафталиненный флот». Эсминцы атаковали очень отважно. «Кэмпбелл» и «Вивейшес» выпустили торпеды с дистанции 3000 ярдов, а «Уорчестер» подошел еще ближе. Его встретил ливень снарядов, превративший эсминец в пылающую руину. Но героизм эсминцев, как и героизм «Суордфишей», не был вознагражден. Ни одна из торпед не попала в цель.
Тем временем тремя волнами подошли самолеты Бомбардировочного Командования. Хотя низкие тучи и плохая видимость помешали любым попыткам сбрасывать бронебойные бомбы с большой высоты, предполагалось, что обычная бомбардировка с бреющего полета в щепки разнесет надстройки кораблей. 242 бомбардировщика прогрохотали по взлетным полосам нескольких аэродромов, чтобы сполна использовать «уникальную возможность». Однако лишь 39 из них сумели найти немецкие корабли и атаковать их. 15 бомбардировщиков были сбиты, и снова — ни одного попадания!
Наконец была поднята еще одна группа торпедоносцев «Бофорт». Они перелетели из Сент-Эваля в Корнуолле к Колтишеллу, чтобы встретиться с истребителями сопровождения. Ни один из этих истребителей не появился. Тогда торпедоносцы полетели к Торни, а оттуда были направлены на перехват немецкой эскадры самостоятельно. Было уже слишком темно, поэтому не следует обвинять пилотов в том, что они никого не нашли. 2 самолета были потеряны, остальные вернулись, так и не сбросив торпед. Истребительное Командование проводило полеты непрерывно в течение всего дня. Из 398 поднятых самолетов было потеряно 17. Все торпедные катера и эсминцы вернулись назад. Многие имели серьезные повреждения и потери в личном составе. Кое-кто даже попал под атаку собственных самолетов. Но наступила темнота, и англичанам пришлось прекратить атаки. Теперь только мины могли остановить мчащуюся эскадру Цилиакса.
В 19.55 «Гнейзенау» подорвался на мине и был вынужден остановиться. Однако и на сей раз остановка была недолгой. Он уже находился в 6 милях от Тершеллинга, когда прогремел этот взрыв. Уже через полчаса повреждения были исправлены, и линейный крейсер снова развил скорость 23 узла.
13 февраля в 7.00 он вместе с «Принцем Ойгеном» прибыл к устью Эльбы. Тем временем на долю самого Цилиакса выпало немало приключений. На Z-29 осколки преждевременно разорвавшегося снаряда перебили паропровод, и корабль остановился. Адмирал перешел на эсминец «Герман Шёманн». Как раз в этот момент появился догнавший эскадру «Шарнхорст». Позднее адмирал признался: «Парни, когда я увидел, как вы возникли из тумана, волоча впереди белые усы, я чуть не заорал от радости». Но несчастья «Шарнхорста» еще не закончились.
В 21.14 он прошел мимо катеров, выставленных в качестве буев у Фризских островов, но в 21.34 подорвался на второй мине, почти в том же месте, где это случилось с «Гнейзенау». Снова погасли все лампы, правая турбина была повреждена, многие отсеки правого борта оказались затоплены. «Шарнхорст» получил крен 7° на правый борт, и течением его понесло к прибрежным отмелям.
Несмотря на серьезные повреждения, неутомимая машинная команда и аварийные партии в 22.15 сумели исправить машины, хотя главный калибр действовать не мог. В 22.39 линейный крейсер двинулся дальше со скоростью 12 узлов. Левая машина у него тоже вышла из строя, он принял более 1000 тонн воды, но в 7.00 он торжественно приполз в Вильгельмсхафен.
Однако немцы обнаружили, что создать сбалансированный флот гораздо сложнее, чем они предполагали. После подрыва на минах 2 линейных крейсеров и торпедирования тяжелого крейсера успех, достигнутый прорывом брестской эскадры на север, был сведен почти к нулю. А вскоре произошло самое худшее.
Массированный налет бомбардировщиков КВВС на Киль ночью 26/27 февраля завершился большим успехом. Тяжелые бомбардировщики сумели отчасти реабилитироваться за все провалы, поймав «Гнейзенау» в сухом доке. Тяжелая бомба попала в носовую часть линейного крейсера, вызвав пожар в артпогребе. Взрывом была уничтожена почти вся носовая часть корабля, огонь перекинулся на стоящий рядом лайнер «Монте Сармиенто» (13625 тонн), который также сгорел.
Ранее командование германского флота намеревалось перевооружить оба этих корабля 3 двухорудийными 381-мм башнями, когда это позволит ситуация. Орудия были изготовлены еще до войны, но случай так и не представился. Если бы линейные крейсера были перевооружены, они вполне могли бы сражаться с кораблями вроде «Рипалса». Так как теперь «Гнейзенау» все равно предстоял многомесячный ремонт, этот проект опять появился на белый свет. Его отбуксировали на Балтику в порт Готенхафен (бывший польский Гдыня), где и начались работы. Для начала предполагалось увеличить длину корпуса. Однако нехватка квалифицированной рабочей силы привела к тому, что работы шли очень вяло.
Хотя теперь считалось, что «Тирпиц» вряд ли будет отправлен в Атлантику, как год назад «Бисмарк», с такой возможностью все-таки приходилось считаться. Если линкор отправится в поход и достигнет Франции, тогда единственным сухим доком, способным принять его, будет док расположенный в Сен-Назере. Он был построен перед войной специально для ремонта огромного лайнера «Нормандия» и представлял собой шлюз, перекрывающий бассейн верфи Пеноэ в устье Луары.
Англичане провели смелый набег, чтобы уничтожить ворота шлюза и таким образом вывести из строя док. Старый американский эсминец «Кэмпбелтаун» был начинен взрывчаткой. 27 марта, несмотря на сильный огонь немецких батарей, он протаранил ворота дока и застрял в них. На следующий день эсминец взорвался, как и планировалось, уничтожив при этом около 300 немецких солдат. Док был выведен из строя до конца войны
... проводка каждого конвоя превращалась в крупную флотскую операцию, и Флот Метрополии был вынужден прикрывать и конвои в Россию (PQ), и обратные (QP). Лишь на заключительном отрезке конвои вело непосредственное сопровождение. Фактически повторилась ситуация с мальтийскими конвоями. Только вместо Реджиа Марина появились Кригсмарине, а Люфтваффе на этом театре обошлись без помощи Реджиа Аэронаутика. Хотя британские линкоры на полярных маршрутах не подходили так близко к немецким аэродромам, как на Средиземном море, одно обстоятельство сделало эти операции гораздо более опасными.
В 1942 году немцы наконец сформировали несколько подразделений самолетов-торпедоносцев и перебросили их в северную Норвегию. Адмиралтейство и без того крайне неохотно отправляло Флот Метрополии к берегам Норвегии, опасаясь немецких бомбардировщиков. А теперь, помня о плачевном опыте Соединения Z, оно выступало категорически против того, чтобы подставлять драгоценные корабли под массированные атаки торпедоносцев. Эти страхи уравновешивались аналогичными опасениями немцев, которые панически боялись атак палубных торпедоносцев. Установилось хрупкое равновесие, и никто не желал первым идти на риск. Чтобы облегчить себе задачу прикрытия конвоев, адмирал Тови попросил отправлять конвои PQ и QP одновременно, чтобы он мог защитить сразу оба.
Тови вышел в море с «Дьюк оф Йорком» (флагман), «Вашингтоном», авианосцем «Викториес», 1 тяжелым и 1 легким крейсерами и 14 эсминцами. Крейсерская эскадра контр-адмирала Гамильтона состояла из 4 тяжелых крейсеров и 3 эсминцев. Хотя Гамильтон имел приказ не заходить дальше острова Медвежий, на самом деле он сделал это, чтобы прикрывать конвой как можно дольше. Тови крейсировал между островом Ян Майен и Шпицбергеном, пока конвой преодолевал первую половину пути.
С 1 по 3 июля самолеты и подводные лодки несколько раз атаковали PQ-17, но успеха не добились. Торпедоносцы Люфтваффе нанесли удар 4 июля. Хотя они действовали очень смело, результаты оказались не слишком серьезными. Тем временем немецкие корабли приготовились к выходу. Первая Боевая Группа прибыла к Лофотенским островам 3 июля почти в полном составе[171]. Но карманным линкорам во время перехода на север повезло гораздо меньше. При входе в пролив Тьелд в густом тумане «Лютцов» коснулся дна и серьезно повредил корпус. Несколько отсеков были затоплены. Кумметц был вынужден перенести флаг на «Шеер», а поврежденный корабль был отправлен обратно в бухту Боген[172]. Это было не слишком удачное начало для операции, которой придавалось исключительное значение, но когда Редер в Берлине узнал об этом, он решил, что следует продолжать исполнение плана «Россельшпрунг». Немецкие подводные лодки поддерживали непрерывный контакт с конвоем, исключая совсем незначительные отрезки времени. Поэтому немцы точно знали курс, скорость и состав PQ-17 на 4 июля. К несчастью, в Лондоне о намерениях немцев, особенно «Тирпица», практически ничего не знали.
Ко второй половине дня 4 июля стало известно, что карманные линкоры находятся в Альтен-фьорде, однако о «Тирпице» и Первой Боевой Группе никаких сведении не имелось. Согласно последнему донесению, 2 июля они покинули Тронхейм. Адмиралтейство полагало, что эти корабли вышли в море и направляются в сторону конвоя, но как раз в это время по ряду причин полеты разведывательных самолетов прекратились.
В 20.30 разведка заявила, что «Тирпиц» находится в Альтен-фьорде вместе с остальными кораблями. Если они немедленно выйдут, то 5 июля в 2.00 встретятся с конвоем. Поэтому было принято решение рассеять конвой, и отправлены соответствующие радиограммы. Однако они были так сформулированы и пошли в таком порядке, что все командиры на месте событий решили, будто «Тирпиц» уже находится совсем рядом и вот-вот на горизонте покажутся его мачты. Адмиралтейство успешно обмануло и командира эскорта, и командира крейсерской эскадры. Транспорты были вынуждены рассеяться, хотя этого им совсем не хотелось. Эскорт и ближнее прикрытие объединились, надеясь дать бой противнику. В этом случае крейсера и эсминцы, пожертвовав собой, могли выиграть время и дать транспортам шанс избежать непосредственной опасности. Они полным ходом ринулись на запад, сыграв боевую тревогу. И никого не встретили.
До 5 июля Флот Метрополии все еще болтался северо-западнее острова Медвежий, но рано утром он повернул назад в Скапа Флоу. Потом была получена достоверная информация, что «Тирпиц» вышел, но теперь Тови отделяли 300 миль от точки, где еще вчера был распущен конвой. А что в это время делали «Тирпиц», «Адмирал Шеер» и «Хиппер», собравшиеся в Альтен-фьорде? Разрешение Гитлера было получено, и примерно в 11.00 они вышли в сопровождении 7 эсминцев и 2 миноносцев.
В 17.00 эскадра была обнаружена и атакована советской подводной лодкой К-21, которая потом сообщила по радио об этом. В 18.15 немцев, идущих на восток от мыса Нордкап, заметил самолет-разведчик. Примерно через 2 часа они были обнаружены подводной лодкой «Аншейкн». Однако к этому времени цель выхода уже была достигнута.
Конвоя как такового больше не существовало, и атаковать было просто некого. Разрозненные группы и одиночные суда без эскорта попытались пробиться в русские порты. Но подводные лодки и самолеты начали охоту за ними и без труда топили одно судно за другим. Из 37 судов конвоя PQ-17 только 13 сумели добраться до цели. Так немцы одержали крупнейшую победу, причем благодаря одному только страху перед «Тирпицем» и его товарищами.
В Коломбо приготовились к отражению нападения, насколько это было возможно. Оба тяжелых крейсера немедленно вышли в море и направились на соединение с адмиралом. «Гермес» поспешно покинул Тринкомали на случай, если противник сначала нанесет удар там. 5 апреля в 2.15 Соединение А покинуло атолл Адду и направилось на восток. Тихоходное Соединение В последовало за ним 7 часов спустя. Сомервилл в течение ночи двигался на восток со скоростью 19 узлов. Он упрямо намеревался реализовать свой план, но в 8.00 пришло сообщение об атаке Коломбо. С авианосцев Нагумо стартовало сильное соединение из 91 бомбардировщика и 36 истребителей, которое атаковало порт. Их встретили 42 истребителя КВВС и флота. В жестокой воздушной битве англичане устроили японцам настоящую бойню. По крайней мере, сами пилоты в это искренне верили. Они заявили, что сбили 21 самолет. На самом деле японцы потеряли только 7 самолетов, уничтожив при этом 19 английских истребителей. В разгар боя некстати появилась эскадрилья «Суордфишей», и эти 6 самолетов тоже были немедленно сбиты. Тем не менее, отважные действия летчиков помешали японцам нанести серьезный урон порту. Были потоплены вспомогательный крейсер «Гектор» и старый эсминец «Тенедос».
Но это было лишь начало. Вскоре японцы заметили «Дорсетшир» и «Корнуолл» и отправили в погоню за ними большую группу пикировщиков. Буквально через 10 минут оба тяжелых крейсера отправились на дно, не сумев сбить ни одного «Вэла». Примерно две трети экипажей пережили атаки японцев и акул и были спасены. Сила и меткость этих ударов невольно заставили задуматься и Адмиралтейство, и Сомервилла. Разведчики, взлетевшие с его 2 авианосцев, не сумели обнаружить японцев, однако и он сам не был обнаружен.
Противник имел превосходство 5 против 2 в авианосцах и 4 против 1 в линкорах, поэтому не удивительно, что Сомервилл решил проявить сдержанность. В конце концов, даже старенькие линкоры типа «R» могли оказаться полезнее, чем считалось раньше[180]. Оба английских соединения встретились утром 6 апреля. Тем временем Нагумо решил отойти на восток, чтобы оценить ситуацию, которая для него складывалась тоже не лучшим образом. Он так и не сумел обнаружить своего главного противника. Сомервилл был расстроен не меньше, потому что он тоже не смог найти японцев. Британский адмирал всерьез опасался, что Нагумо обошел его и сейчас направляется к Адду. Но в 11.00 Восточный флот вернулся на секретную якорную стоянку, а японцы повернули, чтобы нанести второй удар по Цейлону. На этот раз рано утром 9 апреля японские самолеты начали бомбить Тринкомали. Навстречу им поднялся только 21 истребитель. Английские пилоты заявили, что сбили 15 самолетов, но на самом деле на авианосцы не вернулись лишь 10 машин. Город и порт пострадали очень серьезно. Контратака «Бленхеймов» 2-й эскадрильи была отбита. 5 бомбардировщиков были сбиты, ни один из японских кораблей попаданий не получил. Но самое худшее было впереди. «Гермес» вышел в море без истребительного прикрытия, но удрать не сумел и был обнаружен японцами. Пикировщики атаковали и потопили его вместе с эсминцем «Вампир», корветом «Холлихок» и 2 танкерами.
Тем временем авианосец и крейсера Одзавы во время рейда в Бенгальский залив уничтожили не менее 23 торговых судов (112312 тонн). Японские подводные лодки потопили еще 10 судов. В это время Сомервилл принимал тяжелое решение. Он понял, что не может вступить в открытый бой с таким мощным противником. Линкоры типа «R» были отправлены в Момбасу на побережье Восточной Африки. Он сам увел быстроходное соединение в Бомбей, чтобы далее играть роль «fleet in being». Начинало казаться, что Индийский океан превратился в японское озеро, а Цейлон обречен. Но в действительности кризис уже миновал, хотя англичане поняли это далеко не сразу.
Нагумо возвращался в Японию, чтобы отремонтировать свои корабли и подготовиться к операции против Мидуэя в центре Тихого океана. Он дал англичанам показательный урок правильного использования сочетания воздушной и морской мощи. Впервые была ясно продемонстрирована полная беспомощность линкора, вынужденного держаться поодаль, чтобы не попасть под атаку самолетов. Сомервилл продолжал думать, что ему не хватает современных линкоров, чтобы восстановить контроль над Индийским океаном, однако он отказался от «Малайи» из-за ее малой дальности плавания. «Вэлиант» был более желанным подкреплением. Кроме того, Сомервилл рассчитывал получить «Нельсон» и «Родней».
Тем не менее, адмирала продолжала мучить мысль, что японцы превосходят его в количестве линкоров. Ведь, кроме старых кораблей типа «Конго», они располагали новыми, так как было известно, что Япония до войны приняла крупную кораблестроительную программу. Однако Черчилль на основании разведывательных сводок Адмиралтейства правильно усомнился в том, что новые японские линкоры уже вошли в состав флота[182]. Итак, оба флота разделяли многие тысячи миль, и битва в Индийском океане так и не состоялась.
Тем не менее, рейд Нагумо стал поворотным пунктом, знаменовавшим изменение роли британских линкоров и конец их попыток влиять на ход морской войны. Тот же самый урок в свое время получили американцы на Тихом океане, и теперь они отвели свои линкоры прямо на Восточное Побережье. Здесь они базировались на Сан-Франциско.
Команды 7 пожилых ветеранов были этим крайне разочарованы, они подвергались постоянным насмешкам на берегу. Однако это была совершенно сознательная политика командования флота, поскольку эти линкоры считались слишком тихоходными, чтобы сопровождать авианосцы, имеющие скорость 32 узла, и потому оставались в базах. Хотя необходимо уточнить: в это время американский флот мог позволить себе только набеговые операции, не собираясь вступать в бой.
Даже когда американцы получили сообщение о подготовке японцами высадки на Мидуэй, они не стали готовить линкоры к участию в сражении. Во время битвы линкоры под командованием контр-адмирала Пая совершили недолгую вылазку в восточную часть океана, на том все и закончилось. В результате битва при Мидуэе превратилась в чисто авианосную дуэль. Когда японцы потеряли 4 авианосца в обмен на 1 американский, японский главнокомандующий адмирал Ямамото был настолько подавлен мощью американских пикировщиков, что отказался от плана навязать противнику ночной артиллерийский бой, в котором американцы могли противопоставить японским линкорам только пустые полетные палубы и горстку тяжелых крейсеров.
Приговор истории был подтвержден 3 сражениями Тихоокеанской войны: Малайя, рейд в Индийский океан и Мидуэй. Все они были выиграны самолетами, а линкоры были либо уничтожены, либо показали свою полную беспомощность.
Два западных союзника согласились, что они пока не могут штурмовать побережье Франции, но у них уже вполне достаточно сил, чтобы перехватить инициативу на Средиземноморском театре. Поэтому была подготовлена серия крупных десантных операций, которая началась 8 ноября 1942 года. Итальянский флот последние месяцы не проявлял никакой активности, поэтому считалось, что он находится в хорошем состоянии и может дать бой союзникам. Разведка сообщила, что третий и четвертый линкоры типа «Литторио» почти достроены и вскоре войдут в состав флота. В действительности линкор «Рома» был уже готов. Но теперь возникла новая проблема, хотя на самом деле это была застарелая болячка, которая неожиданно приобрела серьезное значение — линкоры Виши.
... десантам союзников реально угрожали удары с трех различных направлений. Прежде всего — из контролируемых Виши североафриканских портов, где прекрасно помнили обстрелы, проведенные Королевским Флотом 2 года назад. Вполне вероятным считалось появление главных сил итальянского флота, в том числе линкоров. В Тулоне стояли главные силы флота Виши, которыми командовал адмирал де Лаборд, известный своей фанатичной ненавистью к англичанам.
Наконец, не следовало забывать о стоящих в Александрии кораблях адмирала Годфруа, чье отношение к союзникам не стало лучше за 2 года фактического плена. Поэтому западным союзникам было совершенно необходимо развернуть максимум сил для прикрытия десантов. Американцы должны были высаживаться на западном побережье Африки в Касабланке. Они наметили три участка севернее и южнее, а также в непосредственной близости от города.
Следует напомнить, что в Касабланке стоял недостроенный «Жан Бар», имевший 4 действующих орудия. Именно он, а также находящиеся там же легкий крейсер и большая группа эсминцев представляли главную угрозу десанту, высаживаемому рядом с городом. Еще дальше на юг,
Американцы должны были высаживаться на западном побережье Африки в Касабланке. Они наметили три участка севернее и южнее, а также в непосредственной близости от города. Следует напомнить, что в Касабланке стоял недостроенный «Жан Бар», имевший 4 действующих орудия. Именно он, а также находящиеся там же легкий крейсер и большая группа эсминцев представляли главную угрозу десанту, высаживаемому рядом с городом.
Еще дальше на юг, в Дакаре, стоял мощный «Ришелье», а также эскадра крейсеров и несколько лидеров. В этих портах находились подводные лодки, которые тоже могли быть задействованы для отражения десанта.
Англичане высаживались на побережье Средиземного моря. Их целью были Оран и Алжир, а потом Бужи, находящийся чуть восточнее.
Сначала десанты встретили довольно сильное сопротивление. Флот Виши под обычные крики об оскорбленной чести сражался до последнего во всех 3 портах. К счастью, ни англичане, ни американцы не стали проявлять неуместной снисходительности и ответили на атаки вишистов предельно жестко. В Марокко американцы действовали даже более жестко, чем англичане, когда потребовалось остановить французские корабли. Крейсер «Примоге», лидеры «Альбатрос» и «Милан», эсминцы «Булоннэ», «Брестуа», «Фуже» и «Фрондёр» вышли из порта, проявив больше смелости, чем здравого смысла.
Во второй половине дня 8 ноября завязался бой, и французская эскадра была уничтожена. Крейсер получил множество попаданий, превратившись в руину, 6 из 7 эсминцев были потоплены, полностью выведены из строя или выбросились на берег. 8 подводных лодок Виши преуспели ничуть не больше. Они едва не попали торпедами в «Массачусетс» и крейсер «Бруклин», однако американские эсминцы в ответ потопили 5 лодок. Только 3 сумели добраться до Дакара и Кадиса. Даже потом они категорически отказались присоединиться к союзникам.
Была даже пущена сплетня, будто де Голль пытался подкупить командиров, но взятка была с негодованием отвергнута. Однако «Жан Бару» предложили совсем иное. 9 ноября он попал под атаку авианосных пикировщиков «Доунтлесс» и был вынужден вести артиллерийскую дуэль с «Массачусетсом».
Всего «Массачусетс» дал 47 залпов главным калибром, от 3 до 9 орудий в каждом залпе. Он добился 9 прямых попаданий в весьма непростую цель. Стрельба американского корабля представляет потрясающий контраст по сравнению с беспомощными действиями артиллерии «Барэма» и «Резолюшна» в Дакаре 2 года назад против «Ришелье». В ходе новых воздушных атак попаданий не последовало, и к 18.20 действующая башня французского линкора снова получила возможность вращаться.
10 ноября тяжелый крейсер «Огаста» возобновил обстрел, но успеха не добился. Во второй половине дня пикировщики «Рейнджера» добились еще 2 прямых попаданий в «Жан Бара». Одна бомба разорвалась в воде у борта линкора. В результате коротких замыканий вспыхнули несколько пожаров, которые удалось взять под контроль только в 21.00. «Жан Бар» принял 4500 тонн воды и сел кормой. 22 человека погибли, а еще 22 были ранены. Линкор полностью вышел из строя до конца войны
В Оране французы оказали яростное сопротивление. На рассвете 3 вишистских эсминца попытались атаковать транспорты, но были встречены крейсером «Аурора». Он обстрелял головной эсминец, который сильно накренился и начал тонуть. Затем появился другой, и капитан 1 ранга Агню решил, что он будет подбирать спасшихся. Вместо этого французский корабль дал торпедный залп, после чего «Аурора» была вынуждена покончить с ним. Горящий эсминец выбросился на берег. Третий эсминец сразу повернул назад, как только увидел, что подходят британские эсминцы.
Адмирал Дарлан, который находился в Северной Африке во время вторжения, быстро понял, куда ветер дует, и приказал Тулонскому флоту спешно выйти в море и присоединиться к союзникам. Но его командующий остался верен режиму Виши и игнорировал приказ. Никто из французов не понимал, что Гитлер уже готов покончить с так называемой «независимостью» огрызков Франции[189].
27 ноября II танковый корпус СС начал выполнение плана «Лила». Был занят Тулон. Если союзников в Африке встретили пулями и снарядами, что привело к бессмысленным жертвам, сопротивляться фашистам французы не посмели[190]. Когда немецкие танки ворвались в порт, они увидели тонущие французские корабли, подорванные собственными экипажами. Так погибли 4 тяжелых и 3 легких крейсера, плавучая база, 33 эсминца и миноносца, 16 подводных лодок. «Страсбург», «Дюнкерк» и «Прованс» также совершили ритуальное самоубийство. Дарлан обещал это в 1940 году, но в теперешней обстановке это был бесполезный и неумный жест.
Единственным, кто извлек пользу из самоуничтожения французского флота, стал Адольф Гитлер. Ведь эти корабли не стали мощным подкреплением флоту союзников[191]. Так бесславно ушел один из самых сильных флотов Второй Мировой войны.
Высадка американских морских пехотинцев на Гуадалканале, операция «Уотчтауэр», происходила с 7 по 9 августа 1942 года. Ее прикрывали линкор «Норт Каролина», 3 эскадренных авианосца, 5 тяжелых и 1 легкий крейсера, 15 эсминцев. Как только высадившиеся войска подавили ожесточенное сопротивление, бои приняли однообразный характер[192]. Японцы упорно пытались восстановить контроль над взлетной полосой на Гуадалканале, которую американцы после захвата назвали аэродромом Гендерсон. Борьба продолжалась 4 месяца.
В день высадки вице-адмирал Флетчер отвел свои тяжелые корабли, и теперь транспорты прикрывали только крейсера. Японцы сразу провели блестящий контрвыпад силами крейсерской эскадры. В последовавшем ночном бою у острова Саво соединение союзников было уничтожено, однако японцы оставили транспорты в покое и потеряли возможность одержать решительную победу.
Сначала оба противника перебрасывали подкрепления на остров небольшими группами, но потом японцы решили провести операцию КА, в ходе которой планировали высадить 1500 человек, прикрыв конвой от атак американцев главными силами флота.
В ходе обмена воздушными ударами американцы повредили 2 японских авианосца, тогда как японцы повредили «Энтерпрайз» и потопили «Хорнет». Мощный зенитный огонь «Саут Дакоты» не сумел спасти «Хорнет», но зато сам линкор уцелел. В 11.27 группа японских бомбардировщиков атаковала линкор. В корабль попала лишь одна бомба, которая угодила в крышу носовой башни. Бомба взорвалась, но, разумеется, не смогла пробить толстую броню. Результат боя можно считать японской победой, однако в который раз японцы не сумели развить успех. Линкор опять показал себя полезным партнером авианосца при отражении мощных воздушных атак. К этому времени обе стороны решили бросить в бой линкоры, чтобы выяснить, кто же все-таки владеет Слотом.
Японцы подготовили план ночного обстрела линкорами аэродрома Гендерсон, который не позволял их конвоям приближаться к Гуадалканалу в дневное время. Для этой цели 12 ноября к острову подошли «Хиэй» и «Кирисима» в сопровождении легкого крейсера и 15 эсминцев. Американцы, уловив, что в воздухе носится нечто необычное, направили на перехват эскадру контр-адмирала Каллахэна, состоящую из 2 тяжелых и 3 легких крейсеров и 8 эсминцев. Американские корабли, разумеется, имели радар, о котором японцы пока могли лишь мечтать. В 1.42 оба соединения столкнулись на встречных курсах, начался беспорядочный жестокий бой на минимальной дистанции. «„Хиэй“ увидел перед собой эсминец — это был „Кашинг“. 6 торпед американского эсминца ушли в сторону, и через минуту на него обрушился град снарядов, превратив корабль в пылающую развалину. Еще один эсминец выскочил из темноты. Он находился так близко к „Хиэю“, что взрыватели его торпед не успели встать на боевой взвод, и торпеды отскочили от корпуса линкора, не взорвавшись. С американцем было покончено двумя залпами, к тому же в него попала торпеда. Третий эсминец, „О'Беннон“, тоже выпустил торпеды, но не добился ни одного попадания. Он оказался так близко к японскому линкору, что снаряды того пролетали над эсминцем. В наступившей суматохе адмирал Абэ потерял контроль над эскадрой и приказал чуть изменить курс влево. После этого „Хиэй“ попал под обстрел американских кораблей. При свете дня его орудия издали легко разделались бы с крейсерами, а их 203-мм снаряды были бы бесполезны против его толстой брони. Но с помощью темноты американские корабли сумели подобраться вплотную, и на короткой дистанции их снаряды причинили огромному кораблю более чем серьезные повреждения.
Линкор оказался в сложном положении еще и потому, что имел снаряды, предназначенные для обстрела аэродрома, которые были почти неэффективны против корпусов военных кораблей. „Кирисима“ находился дальше за кормой. Ему никто не мешал, и линкор стрелял, как на маневрах». Такая заварушка не могла длиться слишком долго. Американские крейсера получили множество попаданий. Сначала «Кирисима» беспрепятственно расстрелял «Сан-Франциско», превратив надстройки крейсера в груду мусора. Адмирал Каллахэн погиб на изуродованном мостике. Крейсер спасло лишь то, что дистанция была слишком мала, и снаряды пробивали корпус насквозь, не успевая взрываться. Он кое-как сумел уползти. Адмирал Скотт погиб на борту крейсера «Атланта», который получил множество попаданий снарядами и одну торпеду. «Атланта» затонула на следующий день. «Портленд» и «Джюно» были торпедированы и тяжело повреждены, 4 эсминца затонули. Японцы потеряли 2 эсминца, но «Хиэй» получил очень тяжелые повреждения, а между тем приближался рассвет. «„Хиэй“ плохо слушался руля. Он получил более 80 попаданий, его рулевое управление было повреждено, валы проворачивались с большим трудом, поврежденные котлы травили пар, и скорость упала. Он полз на северо-восток, намереваясь пройти к югу от Саво, чтобы добраться до безопасной якорной стоянки. Машинная команда была измотана до предела. Внутри корабля стояла удушающая жара, потому что из-за повреждений вентиляция нарушилась. Механики вскрыли наиболее поврежденные котлы, чтобы заделать течи. Они вскрыли рулевые моторы и кое-как исправили пострадавшие механизмы. Электрики наладили временное освещение. Но как только исправлялся один дефект, тут же объявлялся другой». Находившиеся южнее Гуадалканала американские авианосцы начали мощные, продолжительные атаки. Кинкейд имел «Саут Дакоту», «Вашингтон», авианосец «Энтерпрайз» и корабли сопровождения. В 10.20 торпедоносцы обнаружили «Хиэй» всего в 10 милях от Саво и атаковали еле движущуюся цель. Они были вознаграждены 2 попаданиями в корму, которые окончательно заклинили руль. «Хиэй» начал описывать круги, превратившись в беспомощную мишень.
В 14.30 торпедоносцы провели новую атаку и добились еще 2 попаданий в изуродованный корпус. Теперь были затоплены машинные отделения линкора. Летящие на большой высоте 14 бомбардировщиков В-17 не добились ни одного попадания, но к 18.00 стало ясно, что спасти старый корабль не удастся, хотя он продолжал держаться на воде, несмотря на обширные повреждения. Поэтому было решено затопить линкор, чтобы он не попал в руки американцев. В 19.00 «Хиэй» затонул, унеся с собой тела 450 членов экипажа. Это был первый потопленный японский линкор. Прошло совсем немного времени, и к нему на дне присоединился еще один[193]. Но в промежутке американцы успели разгромить войсковой конвой японцев. Однако это лишь укрепило решимость японцев покончить с аэродромом Гендерсон.
Ночью 13/14 ноября его обстреляли 2 тяжелых крейсера, и адмирал Кондо решил пустить в ход «Кирисиму», чтобы на следующую ночь докончить дело. В сопровождении 4 крейсеров и 9 эсминцев линкор вошел в Слот. Однако Кондо не подозревал, что навстречу ему движутся «Саут Дакота», «Вашингтон» и 4 эсминца под командованием контр-адмирала Ли.
Примерно в 22.10 началась схватка эсминцев, а в 23.48 встретились линкоры. «Саут Дакота» замыкала колонну и едва спаслась от целой стаи торпед, выпущенных в нее японскими эсминцами. Затем «Кирисима» и 2 японских крейсера открыли по ней огонь с минимальной дистанции, добившись большого количества попаданий. Радар вышел из строя, в линкор попали не меньше 40 тяжелых и средних снарядов. Надстройки «Саут Дакоты» были буквально изрешечены. Однако ни один из снарядов не сумел пробить броню, и тяжело поврежденная «Саут Дакота» сумела выйти из боя. Но пока «Кирисима» расстреливал своего более современного противника, с фланга его обошел «Вашингтон», который остался не замеченным японцами.
«Внезапно чуть дальше на запад в ночи мелькнули яркие вспышки, и несколько 406-мм снарядов обрушились на „Кирисиму“. Это был „Вашингтон“, о присутствии которого японцы до этого момента не подозревали. Используя радар, он смог спокойно подготовиться к решающему удару. Буквально за 7 минут „Кирисима“ был выведен из строя. Его надстройки были снесены, две башни разбиты, руль заклинен, электрические системы полностью отказали». Этого оказалось достаточно. Японские крейсера отошли.
Хотя один американский линкор был поврежден, а 3 эсминца потоплены, безоговорочную победу одержал Ли. «Кирисима» находился примерно в том же состоянии, что и «Хиэй», и 15 ноября в 3.00 еще один линкор лег на дно пролива Железное Дно северо-западнее острова Саво. Эта дуэль гигантов решила исход борьбы за Гуадалканал.
Хотя «Токийский экспресс» продолжал ходить как по расписанию, японцы больше ни разу не осмелились бросить в бой столь крупные силы. Пока они отступали на север вдоль цепи Соломоновых островов, произошло еще очень много морских боев, однако больше линкоры в них не участвовали, поэтому мы не будем рассказывать об этих столкновениях.
Смелое решение адмирала Ли: бросить линкоры в узкий пролив — принесло успех и еще раз доказало, что линейный корабль остается решающим оружием. Из нескольких сотен торпед, выпущенных обоими противниками, большая часть прошла мимо или не сработала. Ночной огонь тяжелой артиллерии возле острова Саво, как и у Матапана, окончательно развеял миф Ютландской битвы.
Когда возобновилась проводка русских конвоев, главнокомандующий Флотом Метрополии сумел убедить высшее командование отправлять их более мелкими и легче управляемыми группами. Первый из таких конвоев, JW-51A, благополучно прибыл в Россию, в основном благодаря ужасной погоде, которая скрыла его во время перехода.
Вторая часть этого конвоя, JW-51B, покинула Лох-Ю 22 декабря. Она состояла из 14 транспортов в сопровождении 7 эсминцев и 5 малых кораблей. 2 эсминца позднее потеряли конвой из-за скверной погоды и поломок. Крейсерское соединение прикрытия состояло из 2 легких крейсеров и 2 эсминцев под командованием контр-адмирала Барнетта. Флот Метрополии вышел из Скапа Флоу в качестве дальнего прикрытия в составе: «Энсон» (флагман), 1 тяжелый крейсер и 3 эсминца. Чтобы перехватить и уничтожить конвой, обнаруженный 24 декабря, адмирал Кумметц вышел в море с «Лютцовом», «Адмиралом Хиппером» и 6 эсминцами.
Началась операция «Регенбоген». Пока крейсер и 3 эсминца приближаются к конвою и отвлекают на себя эскорт, «Лютцов» с остальными эсминцами должен был атаковать конвой с противоположной стороны, прежде чем вмешается Флот Метрополии. Этот план чуть не удался, но когда противники 31 декабря встретились в Баренцевом море, решительные и умелые действия 5 британских эсминцев удержали «Хиппер» в отдалении от конвоя. Эта часть операции проходила согласно плану. Англичане потеряли эсминец «Акейтес», 2 эсминца были повреждены, вдобавок немцы потопили тральщик, оторвавшийся от конвоя. Но затем планы немцев с треском рухнули.
В первую очередь, страх немцев перед торпедными атаками целиком передал инициативу англичанам, которые использовали ее с обычной энергией и смелостью.
Во-вторых, решительным действиям «Лютцова» помешало то, что он имел приказ после уничтожения конвоя следовать в Атлантику, а это усилило до предела обычный страх немецких капитанов перед малейшими повреждениями своих кораблей, что приводило к срыву операции.
Результат получился потрясающий. Британские эсминцы отогнали группу «Хиппера» и потеряли контакт с ней. Обе немецкие эскадры во время всего боя не имели связи между собой. Если англичане ничего не знали о «Лютцове», то и «Лютцов» ничего не подозревал о крейсерах Барнетта, которые шли на помощь попавшим в переплет эсминцам.
Тем не менее, в период с 10.45 до 11.00 немцы держали судьбу конвоя в своих руках. «Лютцов», приближающийся к южному флангу конвоя, был замечен 2 кораблями сопровождения, которые не сообщили об этом. «Только ниспосланный свыше снежный шквал и неуверенность командира карманного линкора спасли конвой от крайне неприятного свидания. Мощное немецкое соединение находилось на расстоянии пары миль от своей добычи, когда было замечено. К счастью, „Лютцов“ повернул назад, „чтобы дождаться улучшения погоды“». «Лютцов» был снова обнаружен в 11.00, когда мгла немного рассеялась. Тут же снова появился «Хиппер», который расстрелял эсминец «Акейтес», ставивший дым-завесу. Потом он перенес огонь на другие эсминцы, которые сначала подумали, что с ними ведет бой «Лютцов», вооруженный 280-мм орудиями, а не «Хиппер» с 203-мм. Эсминцы могли противопоставить ему только 120-мм и 102-мм мелкашки.
Положение стало совсем отчаянным, но в 11.30 внезапно появились «Шеффилд» и «Ямайка» и открыли плотный огонь по «Хипперу», почти сразу добившись 3 попаданий. Не удивительно, что Кумметц немедленно прервал бой и начал отходить, при этом он потерял один из своих эсминцев. В 11.40 «Лютцов» открыл огонь по конвою с дистанции 9 миль, и добился попадания в один из транспортов. Британские эсминцы поставили дымовую завесу и пошли в атаку. «Лютцов» прекратил огонь, но здесь снова возник «Хиппер». Преимущество в огневой мощи все еще было на стороне немецкой эскадры, однако в 11.49 Кумметц повторил свой приказ отходить, и конвой был спасен.
Британские крейсера преследовали немцев, отходящих на запад, но тоже потеряли с ними контакт около 14.00. «Лютцову» пришлось отказаться от запланированного рейда в Атлантику. Все корабли вернулись в порт, сохраняя радиомолчание. Гитлер, не получающий никаких сведений о ходе операции, пришел в ярость. Он услышал об унизительном поражении немецкого флота из передачи БиБиСи, что отнюдь не улучшило его настроения.
Немцы, как обычно, все сваливали на строгие ограничения, наложенные вышестоящими командирами, потому что в разгар боя была получена радиограмма, напоминавшая: «Несмотря на оперативные приказы, избегайте ненужного риска, если встретитесь с противником такой же силы, поскольку нежелательно подвергать крейсера излишнему риску». 2 легких крейсера и 5 эсминцев вряд ли можно считать «противником такой же силы», поэтому подобное оправдание несостоятельно. Однако во время следующих выходов ограничения, связывающие свободу действий, предполагалось ослабить, хотя Редеру уже не дали шанса сделать это.
Сами немцы назвали результаты боя «Лютцова» и «Хиппера» «совершенно неудовлетворительными для немцев и полной победой англичан». Это привело к отставке Редера. Именно он, как главный сторонник линкоров в Германии, должен был принять на свою голову громовые раскаты гнева Гитлера.
Немцы находились в выгодном положении, однако они пропустили возможность атаковать следующий в Россию конвой JW-53. Эти 28 судов вышли в море 15 февраля и попали в жестокий шторм, который повредил многие из них, так же как и корабли эскорта. Точно так же обратный конвой RA-53 из 30 судов встретил только слабое сопротивление подводных лодок и воздушные атаки, после того как 1 марта покинул Колу.
«Кинг Георг V» вышел в море, чтобы прикрывать их, и во многом благодаря его мощному поисковому радару удалось собрать рассеявшиеся транспорты и довести конвои до цели.
Это было несколько неожиданное использование возможностей линкора. В это время «Энсон» стоял на Хваль-фьорде. Сосредоточение на севере Норвегии так крупных сил немецкого флота вызывало опасения Тови, хотя под его командование было передано американское Оперативное Соединение 22, в состав которого обычно входил линкор. Оно обеспечивало дополнительную защиту атлантических конвоев.
Положение Тови осложнялось тем, что его постоянно дергали просьбами выделить эсминцы для усиления эскорта конвоев, так как немцы начали новое подводное наступление в Атлантике. Поэтому была неизбежна новая задержка русских конвоев — на этот раз до ноября. Лишь максимальные усилия кораблей Флота Метрополии могли защитить их от базирующейся в Альтен-фьорде эскадры. Но при этом англичанам пришлось бы действовать в водах, над которыми господствовали Люфтваффе.
Даже если бы адмиралы согласились пойти на риск гибели одного из немногих современных линкоров, чтобы полностью уничтожить немцев, жестокая нехватка эсминцев делала подобную операцию невозможной. Это понял даже Черчилль. «Нагрузка на британский флот становится невыносимой». Рузвельт неохотно согласился с новой задержкой, но русские наотрез отказались принять объяснения. В отместку они начали саботаж действий союзников и закрыли аэродромы Королевских ВВС в северной России, британские радиостанции и так далее.
Когда появилась бомба FX-1400, выяснилось, что Люфтваффе создали первое после авиаторпеды действительно эффективное авиационное оружие против линкора. Оно было эффективным потому, что самолет мог оставаться на большой высоте, что делало его неуязвимым для зенитного огня. Оператор управлял бомбой, повторяя любые маневры корабля, кроме самых крутых поворотов. Впрочем, от этих бомб мог увернуться только юркий эсминец, линкору это было не под силу.
Важно было и то, что бомба попадала в цель на скорости около 400 миль/час, что позволяло ей пробивать самые толстые броневые палубы, если угол падения был близок к прямому. Это оружие наконец склонило чашу весов на сторону бомбардировщика в его затянувшемся споре с линкором.
Интересно отметить, что если немцы напрягали изобретательность, чтобы создать такое мощное оружие, которое сумело бы нанести тяжелые повреждения любому кораблю, то Королевские ВВС упрямо шли консервативным путем, создавая все более и более тяжелые обычные бомбы. В конце концов они создали бомбу, достаточно тяжелую, чтобы потопить линейный корабль, если только удастся в него попасть. То есть, было желательно, чтобы он оставался неподвижным.
Единственный недостаток управляемых бомб заключался в том, что самолет-носитель некоторое время должен был лететь строго по прямой, что делало его крайне уязвимым для авианосных истребителей, если только они успеют набрать высоту. Если самолет-носитель начинал маневрировать, бомба проходила мимо цели.
Когда началась операция «Аваланш», по радио было объявлено о капитуляции Италии. Одним из главных условий перемирия был «немедленный переход итальянского флота и итальянской авиации в места, которые будут указаны главнокомандующими союзников». В результате главные силы итальянского флота, состоящие из 3 новых линкоров — «Италия» (только что переименованный «Литторио»), «Рома» (флагман), «Витторио Венето», вместе с 6 крейсерами и 8 эсминцами под командованием адмирала Бергамини 9 сентября в 3.00 покинули Специю и направились на юг вдоль западного побережья Корсики.
Это соединение должно было сдаться на Мальте, но из-за возникшей путаницы итальянский адмирал вместо этого решил идти в Маддалену на Сардинии, и во второй половине дня флот повернул на запад. Потом он вернулся на предписанный курс, когда узнал, что Сардиния захвачена немцами, как и все итальянские порты. Но эта ошибка привела к потере времени, которая оказалась роковой.
Немецкая реакция на «трусливое бегство» Италии оказалась энергичной и безжалостной. Новое бомбардировочное соединение, оснащенное управляемыми бомбами FX-1400, базировалось в южной Франции недалеко от Марселя. Оно было послано в погоню за итальянским флотом. Его корабли пока еще не вошли в зону истребительного прикрытия союзников и, что гораздо хуже, приняли приближающиеся бомбардировщики за это самое прикрытие. Поэтому корабли не открывали огня и не выполняли маневров уклонения, пока не стало слишком поздно.
Бомбардировщики подошли на большой высоте и сбросили свои снаряды. Две бомбы попали в «Рому», одна из них разворотила носовую топливную цистерну. Начался пожар, который быстро охватил носовые отсеки под мостиком и артиллерийскими башнями. Корабль получил крен на левый борт, потом вспыхнули погреба, линкор взорвался и затонул. Потери оказались чудовищными, погибли 1523 человека, в том числе адмирал Бергамини. Линкор «Италия» тоже получил попадание этим ужасным снарядом, но выдержал. Крейсер и несколько эсминцев остались, чтобы подобрать остатки команды «Ромы», а остальные корабли направились на встречу с кораблями Соединения Н.
9 сентября вице-адмирал Пауэр поднял флаг на линкоре «Хоу» и вместе с «Кингом Георгом V» и легкими силами направился в бывшую главную базу вражеского флота Таранто. Этим был предотвращен захват города немцами, и союзники получили важнейший порт, обладание которым во многом облегчило ведение сухопутной кампании в Италии. По пути они разминулись со старыми линкорами «Андреа Дориа» и «Кайо Дуилио», следующими на Мальту для капитуляции.
Последний исправный линкор итальянского флота «Джулио Чезаре» неожиданно продемонстрировал незаурядную силу духа и сумел вырваться из контролируемой немцами военно-морской базы Пола, расположенной в северной Адриатике. Он прибыл на Мальту 4 дня спустя, встретившись по дороге с «Уорспайтом». Так со Средиземного моря исчез еще один великий флот, и была закрыта очередная страница истории
15 сентября в 17.00 первая пара линкоров прибыла к плацдарму и открыла огонь с дистанции 21800 ярдов. Воздействие стрельбы «Уорспайта» проявилось немедленно. Американские солдаты отмечали исключительную меткость огня линкора. Он выпустил 65 снарядов калибра 381 мм, из которых 35 поразили цель, а 8 из них легли в круге диаметром 100 ярдов! К началу ночи опасное наступление противника было надежно остановлено. Немцы бросили большие силы авиации, чтобы устранить эту внезапно возникшую угрозу, и мощные воздушные атаки продолжались весь вечер.
На следующий день «Уорспайт» и «Вэлиант» возобновили обстрел с тем же эффектом. С наступлением темноты линкоры отходили дальше в море, но днем их тяжелые снаряды крушили оборону немцев. Впрочем, Стефен Роскилл смотрит на это более скептически. «Сейчас кажется неправильным придавать слишком большое значение обстрелам с линкоров 15 и 16 сентября». Впрочем, после войны можно испытывать сомнения, а в те дни все смотрелось иначе. Во всяком случае, немецкое командование держится прямо противоположного мнения. Вице-адмирал Руге констатирует: «Яростные немецкие контратаки захлебнулись под сосредоточенным огнем четырех (sic!) линкоров». Чтобы попытаться устранить эту угрозу, Люфтваффе снова пустили в дело самолеты KG. 100, и это принесло плоды немедленно. В 13.00 «Уорспайт» открыл огонь в третий раз и уже выпустил 32 снаряда по сосредоточениям войск и складам боеприпасов, стреляя, как обычно, исключительно метко.
В 14.00 он прекратил стрельбу и уже приготовился уходить, как появились 12 истребителей-бомбардировщиков FW-190, выполнивших атаку на бреющем полете от солнца. Хотя они не добились попадания, но сумели оттянуть на себя внимание артиллеристов и огонь зениток. В это время бомбардировщики майора Йопе беспрепятственно подкрались к флоту на большой высоте. Лишь в 14.30 англичане заметили 2 управляемые бомбы, которые уже были на высоте 3000 футов, хотя бомбардировщики сбросили их с 20000 футов.
Дальнейшее описывает капитан 1 ранга Паркер: «Три бомбы появились прямо над головой, подобно трем грибам белого цвета. Они падали вертикально и неслись на корабль с огромной скоростью. С момента обнаружения до удара прошло не более 10 секунд. Корабль в это время шел со скоростью 10 узлов, и множество других кораблей вокруг сделали невозможным маневр уклонения. Впрочем, он ничего не дал бы. Одна бомба попала прямо в корабль и прошла в котельное отделение № 4, где и взорвалась. Вторая бомба упала рядом с правым бортом в районе миделя и взорвалась под водой. Сначала казалось, что она пройдет примерно в 400 ярдах, но две трети пути она падала по кривой в направлении на корабль. Третья бомба тоже упала по правому борту, но ближе к корме».
Ветеран получил страшнейшие повреждения. Какое-то время казалось, что они будут роковыми. Попавшая в линкор бомба пробила 6 палуб общей толщиной около 170 мм и прошла сквозь двойное дно перед тем как взорваться. Если не считать одного дизель-генератора, корабль полностью лишился электроэнергии. Главный калибр не действовал, отказал радар. Через огромную дыру в правом борту линкор принял около 5000 тонн воды, вследствие чего резко увеличилась осадка.
Команда предпринимала отчаянные усилия, чтобы спасти «Уорспайт». В 16.45 из Салерно пришел большой американский буксир, к которому потом присоединились еще два. Общими усилиями они потащили поврежденный корабль к Мессинскому проливу со скоростью 4 узла, тогда как к плацдарму он примчался на 23 узлах. Крейсер ПВО «Дели» держался рядом на случай, если немецкие бомбардировщики вернутся. Линкор окружила плотная завеса эсминцев.
После наступления темноты Люфтваффе действительно попытались добить его, но, к счастью, вместо «Уорспайта» натолкнулись на «Вэлиант». Он сумел хорошо постоять за себя, оставшись невредим. С «Уорспайта», шедшего неподалеку, «Вэлиант» в темноте казался «извергающимся вулканом».
28 декабря «Уорспайт» покинул док. Только в марте 1944 года он отправился в Англию в составе большого конвоя. Заглянув в Клайд, линкор двинулся далее на север и 16 марта бросил якорь в Розайте. Но даже здесь ему сумели привести в порядок только одну башню, и до конца службы линкор имел лишь 6 тяжелых орудий. К апрелю его привели в относительный порядок, и 2 мая «Уорспайт» прибыл в Скапа Флоу.
Задержка отправки арктических конвоев на время расстроила планы немцев снова использовать свои тяжелые корабли. Поэтому перед РВМ возникла задача: как-то занять бездельничающие экипажи, пока подвернется удобный случай. Посмотрев вокруг, немцы обнаружили метеорологические станции союзников, которые были построены на промерзших пустынных берегах Шпицбергена примерно в 450 милях от базы в Альтен-фьорде. Информация, передаваемая оттуда, приносила огромную пользу Королевскому Флоту во время проводки конвоев, особенно в Россию. Немцы до 1942 года имели такие же станции.
Поэтому 9 сентября 1943 года мощная германская эскадра, в которую входили «Тирпиц», «Шарнхорст» и 10 эсминцев, появилась перед островом. Она открыла огонь по «береговой обороне», состоящей из двух 76-мм орудий, установленных в Баренцбурге. Один из историков прокомментировал это событие так: «Это была последняя германская эскадра, вышедшая в море. Если же говорить образно, то немцы отправили 12 мужиков, чтобы сделать работу одного ребенка». Обстрел вели «Тирпиц» и «Шарнхорст», обрушив на берег огонь 8–381-мм и 9–280-мм орудий.
Причем это был первый и единственный случай, когда главный калибр «Тирпица» стрелял не по самолетам. Одного залпа «Шарнхорста» хватило, чтобы обратить в пыль норвежскую батарею. Пара бофорсов успела выпустить по своим грозным противникам около 150 снарядов, после чего артиллеристы бросили орудия. Немецкий флот методично обстреливал все, что только замечал. На берег были отправлены десантные партии, которые уничтожили то, что еще уцелело, и вернулись на корабли, прихватив с собой около дюжины пленных. Грандиозная операция завершилась около 11.00.
Уцелевшие норвежцы похоронили шестерых погибших и отремонтировали радиостанцию. Они были уверены, что Королевский Флот не бросит их, и действительно, в конце осени корабли Флота Метрополии под прикрытием «Энсона» доставили на остров снабжение, которое позволило метеостанции благополучно проработать всю зиму.
А в Альтен-фьорде эта вылазка привела к спорам между командами линкоров. «Начался жаркий спор между экипажами „Шарнхорста“ и „Тирпица“ относительно распределения Железных Крестов 2 класса. Матросы „Шарнхорста“ утверждали, что имеют на своем счету рейды в Атлантику, Норвежскую кампанию и операцию „Церберус“, поэтому безоглядная раздача Железных Крестов за такое нестоящее дело, как вылазка к Шпицбергену, является просто оскорбительной».
Атака была проведена исключительно отважно, но ее чуть не сорвали многочисленные неприятности. Вероятно, Х-5 поставила свои заряды под «Тирпицем», но потом пропала без следа. Поиски, продолжающиеся до сегодняшнего дня, не принесли никаких результатов. Немцы заявили, что в 8.43 уничтожили за пределами сетевого заграждения один миджет артиллерийским огнем. На X-10 вышел из строя перископ, затем отказал компас, и миджет был вынужден вернуться, так и не добравшись до цели. Впрочем, в тот день «Шарнхорст» все равно отсутствовал на стоянке.
Х-7 провел Х-6 в Каа-фьорд рано утром 22 сентября. Х-6 в 7.07 случайно выскочил на поверхность и был замечен с палубы «Тирпица». Немцы обстреляли миджет из винтовок и начали сбрасывать в воду ручные гранаты, однако экипаж все-таки подошел к линкору вплотную и сбросил заряды. После этого подводники затопили миджет, и все четверо были подняты на борт «Тирпица», точно так же, как итальянцы в Александрии 2 года назад.
Зенитчики «Тирпица» разбежались по боевым постам, бесчисленные водонепроницаемые двери были задраены. А в 7.40 страхи немцев вспыхнули с новой силой, потому что Х-7, который запутался в сетях, тоже вылетел на поверхность. «Тирпиц» уже начал разводить пары, чтобы покинуть стоянку, как вдруг кто-то заметил еще одну подводную лодку. Выход был тут же отменен, проход в сетевом заграждении немедленно закрыли. Вместо этого линкор начал выбирать якорные цепи, чтобы отползти от того места, где могли быть поставлены заряды Х-6. Это спасло линкор от части повреждений, но не от всех, потому что Х-7 все-таки прорвался внутрь заграждений и сбросил заряды прямо под килем гиганта. После этого миджет попытался уйти, но опять запутался в сетях в опасной близости от «Тирпица». Взрывы прогремели в 8.12, и в результате Х-7 потерял управление. Миджет выскочил на поверхность, экипаж оставил его и затопил. К несчастью, 2 человека из экипажа Х-7 погибли.
Взрыв двух зарядов под днищем «Тирпица» был просто ужасен. Один из английских офицеров, в это время находившийся на борту линкора, вспоминает: «Затем я снова повернулся к часовому, и — бах! Мои колени подломились, так как взрыв буквально выкинул корабль из воды. Все лампы разлетелись, и в отсеке воцарился мрак. Огнетушители начали поливать нас пеной. Я схватил часового и вытолкнул сквозь дверь наружу, на солнечный свет. Все переменилось в считанные мгновения. Корабль начал быстро крениться на левый борт. Пар бил из разорванных трубопроводов. Нефть вытекала из развороченного корпуса, покрывая толстым слоем воду в фьорде. Стрекотанье зенитных автоматов перекрывал треск беспорядочно палящих 150-мм орудий. Это просто невозможно представить. Настоящий хаос».
Все 4 заряда, поставленные 2 миджетами, взорвались. «Тирпиц» успел немного передвинуться, поэтому взрыв трех зарядов не оказал максимального воздействия. Но четвертый взорвался прямо под машинными отделениями, и большинство повреждений причинил именно он. Все 3 главные турбины вышли из строя, и «Тирпиц» оказался прикованным к месту.
Немцы определили, что восстановить мореходность удастся только после 6 месяцев ремонта. Лишь в апреле 1944 года «Тирпиц» снова сможет выйти в море как боеспособная единица. Это был потрясающий удар, нанесенный ничтожными силами. Лейтенанты Камерон и Плейс вполне заслужили свои Кресты Виктории.
Хотя Адмиралтейство заранее узнало о его выходе, карманный линкор 23 сентября вышел в море из Альтен-фьорда, сумел обмануть самолеты-разведчики и благополучно проделал первый отрезок пути — до Нарвика. 27 сентября он отправился дальше, и снова англичане об этом узнали.
Однако полная неразбериха, живо напомнившая события февраля 1942 года, привела к тому, что в наличии оказались всего 6 торпедоносцев «Авенджер» из 832-й эскадрильи «Викториеса». Они базировались в Самборо на Шетландских островах. Но даже эти самолеты были подняты слишком поздно и не успели перехватить «Лютцов». Они прилетели к побережью Норвегии и начали поиск в северном направлении, тогда как «Лютцов» уже был далеко на юге. К 1 октября он оказался в безопасных водах Балтики. В очередной раз было затеяно расследование, и в очередной раз было решено увеличить силы Берегового Командования.
Было указано, что совершенно необходимо наладить взаимодействие между различными ветвями Королевских ВВС — Истребительным, Бомбардировочным и Береговым командованиями, а также Воздушными Силами Флота.
Тем не менее, Стефен Роскилл задает вполне уместный вопрос: «Как могло случиться, что после 4 лет войны немецкий карманный линкор сумел пройти от Вест-фьорда до Балтики без всяких помех?» Действительно: как?!
Судя по всему, в Англии совершенно ничего не изменилось, и мнение Гитлера, высказанное в начале 1942 года, оказалось совершенно верным и 18 месяцев спустя после того, как знаменитый прорыв через Ла-Манш глубоко потряс всю нацию.
... святочный день 1943 года. В 7.30 адмирал Бей отделил эсминцы и приказал им начать поиск вдоль предполагаемой линии курса конвоя. После того как эсминцы легли на новый курс, им пришлось совсем плохо. Немецкие эсминцы никогда не отличались хорошей мореходностью из-за слишком тяжелого вооружения (на последних кораблях были установлены 150-мм орудия), и теперь они попали прямо в зубы шторму. Шатаясь и ныряя, они быстро потеряли контакт со своим «большим братом» и в результате неполадок с радиосвязью полностью от него оторвались. После безуспешного поиска в западном направлении они повернули в базу и больше в операции не участвовали. «Шарнхорст» остался совершенно один, однако он быстро сближался с конвоем.
В 8.40 линейный крейсер находился всего в 30 милях от транспортов, но подойти ближе к добыче ему не было суждено. 3 крейсера эскадры адмирала Барнетта закрыли брешь, появившись на сцене буквально в последнюю секунду. В 8.40 «Белфаст» обнаружил радаром на расстоянии 25000 ярдов цель, которая быстро приближалась. 3 маленьких крейсера отважно пошли навстречу могучему противнику. В 9.21 дистанция составляла уже только 13000 ярдов, и «Белфаст» передал: «Вижу противника». 203-мм башни «Норфолка» и 152-мм башни легких крейсеров развернулись и поймали цель. 8–203-мм и 24–152-мм орудий ждали приказа, чтобы обрушиться на ничего не подозревающего противника. В 9.24 «Белфаст» выпустил осветительный снаряд. Через 5 минут заговорил главный калибр британского крейсера — не крейсеров, потому что в этот момент только «Норфолк» мог вести огонь. Эскадра повернула прямо на противника, и он перекрыл директрису двум остальным кораблям. Началась битва у мыса Нордкап. «Не имея никакой надежды потопить „Шарнхорст“ одним залпом — это было в принципе невозможно, — „Норфолк“ сделал все, что можно и даже больше. Вторым или третьим залпом он снес антенну радара „Шарнхорста“ и вывел из строя левый ПАУЗО.
После выхода из строя радара немецкий корабль оказался слепым во мраке арктической ночи. К этому времени эсминцы уже были отправлены обратно в Альтен-фьорд, и „Шарнхорст“ мог вести поиски только с помощью радара. А радара он больше не имел». Немцы были застигнуты врасплох. В этот момент «Шарнхорст» даже не пытался вести ответный огонь. Вместо этого он немедленно повернул на юг, оставив конвой за кормой. Он попытался оторваться от крейсеров, развив скорость 30 узлов. Корабли Барнетта последовали за ним. В 9.55 адмирал Бей решил повторить попытку. Он намеревался обойти конвой с северо-востока, оставив крейсера позади. Линейный крейсер в такую погоду имел превосходство в скорости по крайней мере в 5 узлов над более мелкими кораблями. Однако Барнетт следил за «Шарнхорстом» с помощью радара и сразу повернул к конвою. В этот момент, около 10.00, британские корабли потеряли радиолокационный контакт. Адмирал Фрезер опасался, что «Шарнхорст» вернется в Альтен-фьорд. Если бы это произошло, никаких шансов перехватить линейный крейсер не оставалось. Однако он приказал 4 мощным эсминцам из состава эскорта конвоя присоединиться к Барнетту, и это соединение снова расположилось между «Шарнхорстом» и его целью. Тем временем немецкие эсминцы продолжали поиск в юго-западном направлении, уходя прочь от конвоя и места событий, хотя с них видели отблеск осветительного снаряда и какие-то взрывы вдали. Они продолжали следовать прежним курсом до 10.27, а потом повернули на северо-восток и попытались найти своего флагмана. Больше «Шарнхорст» они не видели.
«Дьюк оф Йорк» продолжал приближаться и сейчас находился на расстоянии 160 миль, когда крейсера сообщили, что «Шарнхорст» снова появился на экране радара и опять пытается атаковать конвой. «Шеффилд» сообщил об этом в 12.21. С дистанции 11000 ярдов крейсера снова открыли огонь, и после 20 минут нерешительной перестрелки «Шарнхорст» еще раз отвернул прочь. На этот раз он сумел отомстить за себя, дважды попав в «Норфолк» 280-мм снарядами. Была разбита одна из башен главного калибра и большинство радарных установок. Британские эсминцы не сумели провести торпедную атаку, и «Шарнхорст» второй раз оторвался, на прощание накрыв «Шеффилд». Крейсер получил несколько осколочных пробоин. Бей решил прекратить операцию и повернул в Норвегию. В 14.18 он по радио приказал эсминцам сделать то же самое. «Шарнхорст» пошел на юг со скоростью 28 узлов. Барнетт прекратил огонь и последовал за ним, зная, что линейный кресер направляется прямо в теплые объятия Фрезера. Это произошло в 16.17. Радар «Дьюк оф Йорка» обнаружил «Шарнхорст» на дистанции 32 мили на NNO, немецкий корабль приближался на большой скорости. Ловушка была поставлена. Адмирал Фрезер намеревался сблизиться до 12000 ярдов, а потом открыть огонь главным калибром. Одновременно он приказал своим 4 эсминцам приготовиться к торпедной атаке, когда для этого настанет удобный момент. В 16.50 «Белфаст» снова осветил «Шарнхорст» осветительными снарядами, и тогда прогремел первый залп «Дьюк оф Йорка». И снова «Шарнхорст» был застигнут врасплох.
Стефен Роскилл приводит рассказ одного из моряков эсминца «Скорпион»: «Когда разорвавшийся осветительный снаряд осветил „Шарнхорст“, я увидел его настолько отчетливо, что различил башни, стоящие по-походному. На полной скорости он выглядел великолепно. И почти сразу его скрыла стена воды первого залпа „Дьюк оф Йорка“. Когда он снова появился, его башни уже развернулись на борт». На борту линейного крейсера реакция была мгновенной. Он немедленно развернулся, увеличил скорость и пошел на север, пытаясь оторваться от нового противника. «И тогда началось. Удар за ударом. Буквально за считанные секунды водоворот событий захлестнул корабль и его экипаж. Гёдце <один из спасшихся моряков „Шарнхорста“> увидел огромные всплески слева по носу примерно в 150 ярдах. Это могли быть только тяжелые снаряды. Затем, когда корабль начал разворачиваться, одна из его башен открыла огонь». Но «Шарнхорст» уже не мог спастись. «Дьюк оф Йорк» безжалостно преследовал его, несмотря на отчаянные маневры с целью оторваться от погони. 356-мм снаряды падали вокруг немецкого корабля, хотя скорость «Шарнхорста» сначала позволила ему немного оторваться.
В 17.24 адмирал Бей понял, что он и его корабль обречены. Он отправил радиограмму: «Мы окружены тяжелыми кораблями». Бой превратился в дуэль между двумя линкорами, один из которых гнался за другим. Последняя схватка гигантов в полярной ночи ознаменовала финал неоднократных попыток немцев оспорить британское господство на море. В Ютландской битве и на Доггер-банке в Первую Мировую войну, у берегов Норвегии и в Атлантике во Вторую Мировую англичане принимали этот вызов, но каждый раз противник получал возможность ускользнуть у них из рук. На этот раз адмирал Фрезер ошибок не допустил.
Стрельба «Шарнхорста», что было совершенно нетипично для немцев, сначала была крайне неточной. Но в ходе затяжной погони меткость улучшилась, и он несколько раз накрывал британский корабль с дистанции от 17 до 20 тысяч ярдов. Обе мачты «Дьюк оф Йорка» были пробиты 280-мм снарядами во время этой фазы боя. Однако эти снаряды не взорвались, и повреждения были минимальными. Зато непрерывная меткая стрельба «Дьюк оф Йорка» быстро дала результат. 356-мм снаряды сначала накрыли цель, а потом начали наносить линейному крейсеру серьезные повреждения.
В 18.23 Бей увидел, что конец неизбежен, и радировал командованию: «Мы будем сражаться до последнего снаряда». Это была последняя радиограмма «Шарнхорста». Адмирал Фрезер прекратил огонь и приказал эсминцам провести торпедную атаку. Интересно отметить, что привычная тактика была полностью изменена погодными условиями.
Основой всех флотских учений с 1918 года было предположение, что эсминцы (а потом самолеты) своими торпедами снизят скорость вражеских кораблей, после чего британские линкоры добьют их. Так произошло в случае с «Бисмарком». Фрезер поступил прямо наоборот. Сначала «Дьюк оф Йорк» нанес «Шарнхорсту» серьезные повреждения, снизив его скорость и выведя из строя артиллерию, что позволило легким силам вступить в бой[206].
Эсминцы атаковали двумя дивизионами и добились нескольких попаданий с предельно малого расстояния. Затем подошли «Дьюк оф Йорк» и «Ямайка» и возобновили обстрел с дистанции 1400 ярдов.
И снова, подобно „Бисмарку“, количество ударов, которые он выдержал перед тем как затонуть, просто удивительно. Вероятно, он получил не менее 13 тяжелых снарядов с „Дьюк оф Йорка“ и около дюжины более мелких с крейсеров. По нему были выпущены 55 торпед, из которых 11 вероятно попали в цель».
Из экипажа «Шарнхорста», в который входили почти 2000 офицеров и матросов, в том числе 40 молодых кадетов, эсминцы сумели подобрать только 36 человек. После того как «Шарнхорст» был потоплен, «Лютцов» ушел в Германию, а «Тирпиц» был выведен из строя на 6 месяцев, в северных водах от германской эскадры не осталось ничего. Поэтому конвои могли спокойно следовать в Россию, если не считать подводных лодок ...
«В течение всего июня эскадра поддержки оставалась у берегов Нормандии, чтобы выполнить любую просьбу армии, если возникала необходимость в тяжелых морских орудиях. Корабли возвращались в Англию, чтобы пополнить боезапас или заменить расстрелянные орудия. Однако до тех пор, пока войска союзников, наступая вглубь материка, не вышли из радиуса действия корабельных орудий, большое соединение линкоров, крейсеров, мониторов и малых кораблей находилось рядом с плацдармом и постоянно участвовало в боях. Иногда корабли переходили от одного участка высадки к другому, где необходимость в них была острее. Именно так „Уорспайт“, 10 июня вернувшись из Портсмута, отправился к участку „Юта“. Он обстрелял там 4 разные цели из своих 381-мм орудий, причем так здорово, что американский командир радиограммой поблагодарил его. На следующий день он находился возле участка „Голд“, поддерживая 50-ю дивизию, и снова заслужил восхищение солдат.
Скорость, с которой тяжелые корабли переносили огонь с одного участка на другой, подчеркивала выгоды, которые можно получить, используя военные корабли в качестве мобильной тяжелой артиллерии». Огромное преимущество «Нельсона» и «Роднея» заключалось в колоссальной дальнобойности их 406-мм орудий, которые позволяли точно обстреливать цели с дальних дистанций.
17 июня «Родней» «вел опустошительный огонь» по вражеской танковой колонне в 17 милях южнее участка «Голд». Деницу сообщили, что Роммель уже жаловался Гитлеру на то, что в прибрежной полосе тяжелые морские орудия сделали невозможными любые операции. Поэтому от гросс-адмирала потребовали сделать с ними хоть что-то. Фюрер полагал, что положение немецких войск в Нормандии можно облегчить, только уничтожив корабли огневой поддержки, в первую очередь линкоры. Однако Дениц ничего не мог сделать с английскими линкорами. Его подводные лодки были не в состоянии прорваться к плацдармам, и добились крайне незначительных успехов. Самую большую опасность для кораблей союзников в это время представляли мины.
13 июня «Уорспайт» расстрелял свои тяжелые орудия, после того как ему пришлось «выпустить по 50 снарядов беглым огнем», поддерживая пехоту. Он отправился в Розайт для замены лейнеров и стал первым линкором, прошедшим Дуврский пролив после знаменитого прорыва «Шарнхорста» и «Гнейзенау» 3,5 года назад. «Уорспайт» обошел немецкие тяжелые орудия, подавив их радары, но когда он проходил протраленным фарватером возле Гарвича, взорвалась большая мина, которая вывела из строя его валы. Только через час корабль сумел двинуться дальше, имея крен 6 градусов на левый борт. Скорость «Уорспайта» не превышала 7 узлов, и он прибыл в Розайт вечером 14 июня. За этот период «Рэмиллис» выпустил 1002 тяжелых снаряда по немецким позициям.
Стоявшие там новые линкоры «Энсон» и «Хоу» построили команды на верхней палубе, чтобы приветствовать раненный «Уорспайт», когда он проходил мимо. Ремонт был проведен достаточно поверхностный, и теперь работали только 3 винта. Скорость линкора не превышала 15,5 узлов, но его признали годным к дальнейшей службе.
После испытаний у берегов Шотландии 24 августа «Уорспайт» вернулся в Плимут. На следующий день он уже обстреливал германские береговые батареи в районе Бреста, поддерживая наступление американских войск. Немцы открыли ответный огонь, но корабль получил лишь незначительные осколочные повреждения. 10 сентября он снова обстреливал береговые батареи возле Гавра. Огонь велся с дистанции 32000 ярдов с помощью самолетов-корректировщиков.
В период с 11 по 18 июня в ходе 20 обстрелов берега «Нельсон» выпустил 224–406-мм и 687–152-мм снарядов. После этого он тоже подорвался на мине и был серьезно поврежден. Он отправился через Атлантику на верфь в Филадельфию. Ремонт продолжался 6 месяцев, в результате линкор опять не успел отправиться на восток, как и в 1941 году. Тем временем «Малайю» снова вернули в строй, чтобы использовать в качестве корабля огневой поддержки для возмещения этих потерь.
На Средиземном море шла подготовка к новой крупной десантной операции союзников — высадке в Южной Франции, получившей кодовое название «Драгун». Хотя уже в то время можно было сомневаться в полезности такой операции, а в перспективе она выглядит вообще неразумной тратой сил и средств, американцы настаивали на ее проведении. Было известно, что участки высадки сильно укреплены, особенно в районе морских баз Тулон и Ницца, поэтому десантным соединениям нужно было придать корабли огневой поддержки, имеющие большой опыт действий в Нормандии.
В результате британский линкор «Рэмиллис», а также американские «Арканзас», «Невада» и «Техас» вместе с группой крейсеров и эсминцев в июле 1944 года были переброшены на Средиземное море и начали подготовку к высадке очередного десанта. Кроме уже построенных на побережье стационарных батарей, немцы установили тяжелые орудия, снятые с французских кораблей, затопленных в 1942 году в Тулоне. Поэтому союзники предполагали встретить сильное сопротивление. «Рэмиллис» вошел в состав эскадры огневой поддержки контр-адмирала Мэнсфилда. К этим 4 линкорам присоединился французский «Лоррен». Остатки французского флота снова начали играть активную роль в войне, что имело некоторое значение[213].
Высадка была проведена 15 августа 1944 года и увенчалась полным успехом. Самые сильные береговые укрепления были расположены на берегах залива Сен-Тропез. Эти цели должны были уничтожить «Рэмиллис», «Невада» и «Техас». «Рэмиллис» также успешно обстрелял Порт-Крос, находящийся чуть южнее, чтобы помочь войскам закрепиться на берегу. К концу месяца планировалось захватить Тулон и Марсель, являвшиеся главной целью этой операции, поэтому тяжелые корабли снова занялись мощными береговыми батареями, охраняющими подходы к Тулону. Среди них была пара 340-мм установок на полуострове Сен-Мандрие, и чтобы подавить их, адмирал Дэвидсон выделил американский линкор «Невада» и французский «Лоррен». Но вскоре к ним присоединился опытный «Рэмиллис», и его стрельба 25 августа оказала большое воздействие.
Тем не менее, эти батареи были тяжелым противником, и подавить их полностью было крайне сложно. В очередной раз подтвердилась старая истина, что корабль не может справиться с береговой батареей. По Сен-Мандрие было выпущено не меньше 147 снарядов, однако батареи сдались только 28 августа, через день после занятия французскими войсками Тулона. При этом выяснилось, что одно орудие все еще исправно. После очистки города 13 сентября «Лоррен» торжественно вошел в порт во главе французской эскадры. Французский флот вернулся в свою главную базу.
Настоящие боевые действия вели авианосные самолеты. Это означало, что линкор окончательно уступил своему сопернику роль решающей силы на море и превратился в корабль поддержки. На эту же мысль наталкивал характер боев на Тихом океане. Здесь, как и в Европе, старые линкоры использовались в основном для обстрела берега. Современные быстроходные линкоры сопровождали авианосные группы и поддерживали их огнем своих многочисленных зенитных орудий.
Ожидание сражения с противником для линкоров становилось совершенно напрасным. То, что линейный корабль потерял главную роль на морской сцене, однако не означало, что он стал совершенно бесполезен и не нужен, как в очередной раз заявило большинство историков. Роль линкора могла быть совершенно пассивной, однако он оставался важнейшим компонентом сбалансированного флота. Можно было бы поинтересоваться судьбой авианосцев адмирала Мура у берегов Норвегии, если бы в тот момент, когда их самолеты бомбили Альтен-фьорд, вдруг появился один из германских карманных линкоров, или оба сразу. То же самое могло произойти и при появлении тяжелого крейсера, если бы авианосцы не сопровождал линкор, способный защитить от такого нападения. Пример «Глориеса» является достаточно наглядным ответом на этот вопрос. Подобная участь ожидала и авианосцы Сомервилла возле Суматры, если бы они попали под огонь линкоров, вышедших из Сингапура, или хотя бы 3 тяжелых крейсеров, которые действовали в этих водах ранее.
Нужно отметить взаимную зависимость авианосца и линкора. Каждый вынужден искать помощи другого, хотя по разным причинам, и только вместе они становились непобедимыми. Можно, конечно, утверждать, что боевые действия в центре Тихого океана показали иное, и что авианосец обходился без поддержки линкора совершенно безопасно, зато линкор без авианосца обойтись никак не может. Однако битва за Лейте ясно показала, что может произойти в этом случае. Имеются и другие примеры.
После боя в Филиппинском море японский флот еще сохранил значительные силы. Его линейные корабли до этого момента практически не пострадали, количество авианосцев было значительно больше, чем в начале войны, хотя их авиагруппы теперь состояли из зеленых новичков[214]. Но, какими бы значительными ни были эти силы, они бледнели по сравнению с мощью возрожденного американского флота на Тихом океане. Американцы имели 10 старых линкоров для обстрела побережья и 8 новых для действий в составе флота, 16 эскадренных и легких авианосцев в составе 4 оперативных соединений. Сюда следует добавить десятки эскортных авианосцев, новых крейсеров и сотни эсминцев.
К лету 1944 года американские морские силы на Тихом океане превосходили все остальные флоты земного шара вместе взятые по численности кораблей, ударной мощи, опытности и организации. Не было никаких сомнений в исходе генерального сражения, если японцы осмелятся его принять. Однако Япония, в отличие от Германии и Италии, строила свои военные корабли для того, чтобы они сражались, и без колебаний использовала их. Линейные корабли Японского Императорского флота не отсиживались в портах.
Огромная сила американского флота привела к новым спорам между союзниками. Является ли необходимым и желательным участие британского Тихоокеанского флота в последних операциях против Японии совместно с американским? Мы не будем приводить многочисленные споры и выдвигавшиеся аргументы, вроде национального престижа и нехватки судов снабжения, англо-американского соперничества. Достаточно сказать, что в конце концов британский флот все-таки получил это разрешение[215] и хорошо показал себя в заключительных боях.
Англичане надеялись провести несколько крупных десантных операций в Индийском океане и отбить у противника Бирму и Малайю. Однако эти планы были сорваны операцией «Драгун», в которой были задействованы все имеющиеся десантные корабли. Поэтому Восточный флот продолжал набираться опыта, проводя незначительные по масштабам рейды авианосцев. Это дало кораблям будущего Тихоокеанского флота важный опыт, так как они действовали на значительно большем удалении от своих баз, чем предполагалось. Хотя японские нефтеперегонные заводы в Юго-Восточной Азии серьезно пострадали, англичанам не удалось отвлечь на себя ни одного корабля. Главные бои развернулись на Филиппинах, куда американцы готовились высадиться в самом ближайшем времени.
Пока англичане занимались формированием своего Тихоокеанского флота, американские и японские линкоры столкнулись в величайшем в истории морском сражении — битве за Лейте. Она происходила на огромном пространстве протяженностью в сотни миль, в ней участвовало множество кораблей, и мы можем лишь вкратце описать ее. Японцы с разочарованием следили, как американцы прорвали сначала внешний, а потом и внутренний оборонительный периметр на Тихом океане, используя тактику «лягушачьих прыжков». У Японии еще оставался большой флот, однако все запасы нефти, ради которых собственно и была развязана война, остались к югу от Филиппин. Если Филиппины будут захвачены американцами, пути доставки нефти в Японию будут перерезаны. Разумеется, армия, авиация и флот могли сражаться и дальше, но это уже была бы безнадежная борьба. Поэтому сохранение Филиппин считалось важнейшим делом, и было решено использовать буквально все имеющиеся корабли для защиты архипелага.
Японцы подготовили сложный план операции, в ходе которой их флот должен был прорваться к американским войсковым транспортам, стоящим возле плацдарма. У японцев сохранилось грозное авианосное соединение, однако не было ни самолетов, ни опытных пилотов. Авианосцы без самолетов, как мы уже не раз говорили, превращаются в беспомощные мишени. Японцы это прекрасно понимали. Все их недавно подготовленные эскадрильи были уничтожены американцами во время рейда в Южно-Китайское море и в боях над Формозой. Поэтому японское командование решило использовать бесполезные авианосцы в качестве приманки, чтобы отвлечь американский флот на север. Линкоры, по крайней мере в японском флоте, должны были сыграть главную роль в предстоящей операции. Пока адмирал Одзава с 4 авианосцами и линкорами «Исэ» и «Хьюга», которые были оснащены полетными палубами вместо 2 кормовых башен, подставляет себя под удары американской авиации, главные ударные силы должны прорваться к плацдармам через море Сибуян и пролив Сан-Бернардино с севера и через море Минданао и пролив Суригао с юга.
Командная структура японцев была слишком сложной. Для прорыва через эти проливы они сформировали 3 независимых соединения. Под командованием старого бойца адмирала Куриты находилось Центральное соединение, состоящее из 5 линкоров («Ямато», «Мусаси», «Нагато», «Конго», «Харуна»), 12 тяжелых и легких крейсеров и 15 эсминцев. С юга подходил адмирал Нисимура с линкорами «Фусо» и «Ямасиро», 1 тяжелым крейсером и 4 эсминцами. За ним должна была следовать отдельная эскадра адмирала Симы, состоящая из 2 тяжелых и 1 легкого крейсеров и 4 эсминцев. Если действия Одзавы в качестве приманки будут успешными, между этими 7 линкорами и кораблями сопровождения окажутся корабли американского 7-го Флота, поддерживающие высадку. На бумаге этот флот представлял грозную силу[216], но его корабли предназначались для обстрела берега, поэтому запасы бронебойных снарядов на старых американских линкорах и бронебойных бомб на эскортных авианосцах были крайне ограниченными. Им пришлось бы сражаться с японцами, используя фугасные боеприпасы. Японский план был исключительно сложным, но вышло так, что он почти сработал. Адмирал Хэлси командовал 3-м Флотом, Оперативным Соединением 38, которое состояло из 4 оперативных групп. Но одна из них отсутствовала, так как в момент начала битвы принимала топливо с танкеров и не могла немедленно присоединиться к остальным.
Остальные 3 группы самостоятельно действовали примерно в 125 милях к востоку от Филиппин, однако могли легко сосредоточиться в случае необходимости. В их составе имелись 6 современных линкоров («Вашингтон», «Массачусетс», «Алабама», «Нью Джерси» (флагман), «Айова», «Индиана»), 11 эскадренных и легких авианосцев, 2 тяжелых и 7 легких крейсеров, примерно 50 эсминцев. Первая информация о предстоящей японской атаке пришла 23 октября от подводных лодок, патрулирующих к западу от Филиппин. Они сумели потопить 2 японских тяжелых крейсера и повредили третий, но не остановили Куриту. 24 октября начались воздушные поиски. Обе группы линкоров были обнаружены, однако авианосцы Одзавы, которые служили приманкой, остались в тени. Тем временем базовая авиация японцев атаковала американский флот и потопила легкий авианосец «Принстон». 70 самолетов с авианосцев Одзавы (все, что сумели наскрести японцы) поддержали эти атаки, и примерно 30 из них были сбиты. Но это наконец отвлекло внимание Хэлси на север, как и надеялся противник. Когда американцы нашли-таки японские авианосцы, было уже слишком поздно для проведения атаки. Сначала казалось, что японский план провалился.
24 октября соединение Куриты подверглось мощным и продолжительным воздушным атакам американских авианосцев. Японской эскадре пришлось отбивать их в одиночку, так как для ее защиты не были выделены базовые истребители. Зенитное вооружение кораблей было значительно усилено, и они поставили очень плотную огневую завесу. Однако атаки американцев были настолько сильны, что даже этого оказалось недостаточно. Тяжелый крейсер был поврежден и отправлен назад, но самой тяжелой потерей стала гибель гигантского линкора «Мусаси». Его потопление совершенно четко подтвердило уже имеющийся вывод: ни один, даже самый большой линкор не может выдержать затяжную воздушную атаку без истребительного прикрытия. Количество попаданий, которое получил «Мусаси» перед тем, как затонуть, может служить лишь слабым утешением, и не может скрыть того неприятного факта, что он был потоплен одними самолетами. Разумеется, «Мусаси» продержался гораздо дольше, чем «Принс оф Уэлс», но ведь он и был вдвое больше. В ходе первой атаки линкор получил только незначительные повреждения, когда два близких разрыва привели к затоплению 2 небольших отсеков. Однако в это же время он получил попадание торпеды (японцы утверждают, что трех торпед) в правый борт, которое привело к небольшому крену. Крен был выправлен контрзатоплением. Все это ничуть не снизило боеспособность линкора. Вторая атака началась в 11.40, и в «Мусаси» попали 2 бомбы. Одна врезалась в полубак, но не взорвалась, вторая пробила надстройки, и ее взрыв вызвал пожар в левом машинном отделении, которое пришлось оставить. «Мусаси» получил торпедное попадание, теперь в левый борт, из-за чего затопило насосную станцию и левое машинное отделение. Снова японцы утверждают, что это были 3 торпедных попадания, все в левый борт. В результате левый внутренний вал остановился, но были увеличены обороты 3 остальных винтов, и линкор остался в строю эскадры.
В ходе третьей атаки, в 12.25 рядом с кораблем разорвалась одна тяжелая бомба, и в линкор попала еще одна торпеда. Повреждения были небольшими, но «Мусаси» слегка сел носом. Линкор находился в относительно неплохом состоянии, когда в 12.50 началась четвертая атака. Эта атака была самой смертоносной, и корабль получил не менее 4 прямых попаданий бомбами. Первая попала в носовую часть, пробила 3 палубы и взорвалась в кубрике, причинив небольшие повреждения. Вторая бомба пробила две палубы перед взрывом, но повреждения и здесь были невелики. Третья бомба тоже пробила 2 палубы, но не пробила броневую. Четвертая взорвалась при попадании в трубу, уничтожив несколько зенитных автоматов. Самые серьезные повреждения были нанесены торпедами. Достоверно известно о 4 попаданиях во время этой атаки, все пришлись в правый борт. Первые два затопили кладовые, но это было не слишком серьезно. Третья торпеда затопила правую насосную станцию. Четвертая торпеда не причинила повреждений, но суммарный эффект 6 торпедных попаданий оказался таким, что линкор погрузился носом чуть ли не до верхней палубы. Его скорость снизилась до 16 узлов, и он отстал от эскадры. «Мусаси» выдержал и пятую атаку, которую американцы провели в 13.20. Однако он превратился в почти беспомощную мишень. Скорость снизилась до 12 узлов, а затопление никак не удавалось взять под контроль. Роковой удар был нанесен в ходе шестой атаки, которая началась в 15.20, когда линкор уже пытался уползти с поля боя. Одна бомба взорвалась на крыше носовой башни, но никаких повреждений не нанесла. Это было не удивительно, ведь толщина брони составляла 270 мм! Последняя бомба попала рядом с кормовым постом управления и вызвала умеренные разрушения. Хотя многочисленные попадания изуродовали надстройки «Мусаси», опыт «Тирпица» показал, что этого совершенно недостаточно для потопления современного линкора.
Смертельный удар нанесли торпедоносцы «Авенджер» 3-го Флота. Значительно ослабленные зенитные батареи линкора не могли их остановить, и они безжалостно добили подранка. Во время последней атаки, по различным оценкам, в «Мусаси» попали до десяти торпед, из которых 2 не взорвались. Одна взорвалась напротив носовой башни, затопив 2 погреба, еще одна вызвала дополнительное затопление по левому борту. Остальные торпеды буквально вскрыли кочегарки и внешнее левое машинное отделение. Другие затопили погреба зенитного боезапаса в носовой части по правому борту. Еще 3 попадания в левый борт и 1 в правый нельзя точно подтвердить, так как в это время огромный корабль был уже обречен. К концу атаки он имел крен 10 градусов на левый борт, полубак ушел под воду, а скорость упала до 6 узлов. В 19.00 вода дошла до барбета башни «А», а крен увеличился до 15 градусов. Попытки выбросить линкор на берег одного из островов моря Сибуян провалились, и в 19.35 крен вышел из-под контроля. Линкор повалился на левый борт и затонул носом вперед. Его гибель описана так детально, чтобы показать те неимоверные усилия, которые пришлось приложить американцам для его уничтожения.
Всего 24 октября соединение Куриты атаковали 259 американских самолетов. Кроме потопления «Мусаси» и повреждения тяжелого крейсера «Мьёко», они добились 2 попаданий бомбами в «Ямато», 2 — в «Нагато», 5 бомб разорвались рядом с «Харуной». Ни один из этих кораблей серьезно не пострадал, и соединение Куриты продолжало двигаться дальше. Вернувшись, американские пилоты сильно преувеличили результаты своих атак. Когда Курита временно, на 2 часа, повернул назад, Хэлси решил, что он разгромлен и больше не представляет серьезной угрозы 7-му Флоту адмирала Кинкейда, находящемуся возле плацдармов. Теперь его внимание привлекли авианосцы Одзавы.
Быстроходные линкоры и авианосцы 3-го Флота повернули на север и погнались за подсунутой им приманкой, намереваясь уничтожить Одзаву 25 октября. Японцы только этого и хотели. В 17.00 Курита снова повернул к проливу Сан-Бернардино, вот только теперь пролив был открыт. Тем временем эскадра адмирала Нисимуры шла через море Минданао прямо к проливу Суригао. Однако американцы внимательно следили за ней, и разделаться с Нисимурой было предложено адмиралу Кинкейду.
По бессмертным словам адмирала Олдендорфа, командовавшего старыми линкорами группы огневой поддержки, 7-й Флот не собирался «давать пидарасу даже тени шанса». Когда началась ночь, Кинкейд развернул свои силы. Торпедные катера и эсминцы расположились вдоль обоих берегов пролива, который превратился в естественную ловушку. Сначала предполагалось провести массированную торпедную атаку, а потом японцы уперлись бы в колонну линкоров, перегородившую узкий пролив.
«Crossing Т» получалось просто идеальное, японские корабли были бы засыпаны градом бронебойных снарядов. Так и произошло, в расставленную западню поочередно угодили и Нисимура, и Сима. 25 октября в 2.00 темноту разорвали вспышки взрывов. Это торпедные катера первыми атаковали японцев, и один из них попал торпедой в «Фусо». Линкор продолжал двигаться дальше. Через 10 минут торпеда попала в «Ямасиро», однако тот, не дрогнув, выдержал удар и продолжал идти прямо в расставленную западню. Через час в бой вступили американские эсминцы. Их торпеды вспарывали черную воду пролива, направляясь к японским кораблям. В 3.25 «Ямасиро» получил еще одно торпедное попадание, но выдержал и его. В 3.34 в «Фусо» попали одна или несколько торпед, и взорвался артиллерийский погреб. Это было уже слишком, линкор разломился пополам. Пылающие обломки какое-то время дрейфовали вниз по проливу, а потом затонули возле острова Динагат.
Еще одна торпедная атака эсминцев фактически покончила с японской эскадрой. От нее остались только линкор «Ямасиро» и тяжелый крейсер «Могами», оба поврежденные, и чудом оставшийся невредимым эсминец «Сигурэ». В 3.50 открыли огонь давно ждавшие этого момента линкоры и крейсера адмирала Олдендорфа. В течение 20 минут на 2 японских корабля с минимальной дистанции обрушилось огромное количество снарядов. Они даже не могли отвечать. «Ямасиро» был буквально разорван на куски, а «Могами» превратился в пылающий факел. Оба корабля попытались повернуть назад, но было уже слишком поздно.
В 4.19 линкор перевернулся и затонул, унеся с собой на дно адмирала и большую часть экипажа. «Могами» продержался немного дольше. Весь охваченный пламенем, он едва не столкнулся с крейсерами Симы, которые подошли к месту побоища. Крейсер пережил и это, однако наутро он все-таки затонул возле острова Минданао. Поэтому вполне понятно, что адмирал Сима не стал повторять самоубийственный бросок Нисимуры и повернул назад. Однако при этом он все-таки потерял легкий крейсер. Попытка атаки с юга была отражена, и главную роль в этом сыграли старые линкоры.
Их современные собратья были лишены этой чести, потому что Хэлси увел свое соединение на север, в погоне за призрачными авианосцами Одзавы. Еще раньше он передал по радио, что 6 современных линкоров под командованием адмирала Ли должны быть готовы сформировать отдельное соединение, чтобы перехватить корабли Куриты в проливе Сан-Барнардино, как Олдендорф сделал в проливе Суригао. В приказе были важные слова «будет сформировано», что означало формирование такого соединения только в случае, если обстоятельства потребуют этого. Однако Хэлси поверил донесениям своих летчиков и решил, что такой необходимости больше нет. Поэтому он решил использовать линкоры для усиления ПВО своих авианосцев в ожидаемой авианосной дуэли с Одзавой и увел на север весь флот.
Во время погони в 2.45 Хэлси действительно выделил линкоры в отдельное оперативное соединение. Однако их задачей было не сражение с линкорами Куриты, которые считались поспешно отступающими. Вместо этого Хэлси выдвинул линкоры вперед, чтобы они уничтожали поврежденные корабли Одзавы, которые утром отстанут после атаки американских самолетов. Это могло принести богатую добычу, потому что в ходе утренних атак 25 октября был потоплен авианосец «Титосэ», а 3 остальных были повреждены. Быстроходные линкоры погнались за противником.
В 11.00 они развили полный ход и находились уже в 40 милях от кораблей Одзавы. Их орудия имели дальнобойность около 20 миль, и через несколько часов они могли перевернуть весь ход морской войны на Тихом океане. Они стали бы первым соединением линкоров, уничтожившим вражескую авианосную группу. Одзава не имел самолетов, чтобы помешать этому, полетные палубы его кораблей были практически пусты. «Исэ» и «Хьюга» могли оказать некоторое сопротивление, однако вряд ли они продержались бы слишком долго против сосредоточенного огня 6 самых мощных линкоров в истории. Увы, этого не случилось.
Когда американские линкоры от цели отделяло всего несколько миль, с юга пришел отчаянный призыв о помощи. Курита свободно прошел через пролив Сан-Бернардино далеко за кормой Хэлси и теперь быстро приближался к плацдарму. Линкоры Олдендорфа после ночной победы начали отчаянно выскребать остатки бронебойных снарядов в погребах, но время было не на их стороне. Когда линкоры Куриты шли на юг вдоль восточного берега острова Самар, между ними и транспортами, а также целыми горами военного снаряжения на побережье, находились только крошечные эскортные авианосцы соединения поддержки под командованием адмирала Спрэгью.
Однако Курита грубо ошибся, приняв эскортные авианосцы за часть сил 3-го Флота. Хотя японские корабли имели скорость вдвое выше, Курита начал медленное сближение, обходя авианосцы, вместо того чтобы пойти прямо на них и уничтожить. В результате авианосцы смогли проводить постоянные воздушные атаки, поднимая самолеты, как только их заправляли и перевооружали. Хотя эти самолеты не могли потопить линкоры, однако их огонь и бомбы наносили большие потери расчетам зенитных орудий. Они даже ухитрились потопить 3 тяжелых крейсера теми немногими торпедами, которые имелись. Зато огромные снаряды сумели потопить только один эскортный авианосец «Гэмбир Бей» и повредить еще несколько.
Однако отважная атака американских эсминцев заставила корабли Куриты временно отвернуть. После этого Курита стал вести себя еще более осторожно. После нескольких маневров, в ходе которых он даже вошел в сам залив Лейте, японский адмирал в 9.25 приказал отходить. В 9.45 бой прекратился, эскортные авианосцы и силы вторжения были спасены. Решение Куриты стало роковым для исхода операции, как и решение Ямамото при Мидуэе 2,5 года назад.
Всё самопожертвование Нисимуры и Одзавы оказалось напрасным, и Курита буквально выпустил победу из рук. Когда он отозвал свои линкоры и повернул обратно, далеко на севере то же самое сделал и Хэлси со своими линкорами. Это было совершенно напрасно, однако он перегруппировал линкоры и послал их на юг. Но было слишком поздно, чтобы перехватить корабли Куриты. В результате современные линкоры 3-го Флота в ходе всей битвы метались на полных ходах между двумя японскими эскадрами, но ни одной не увидели. Огромную ударную мощь использовали предельно бессмысленно, и вторая такая возможность американцам не представилась.
Воздушными атаками авианосцев 3-го Флота были потоплены 3 японских авианосца. Четвертый был поврежден и добит американскими крейсерами. Кроме того, они потопили эсминец, а подводная лодка добила поврежденный авиацией легкий крейсер. Однако «Исэ» и «Хьюга» получили только незначительные повреждения и сумели спастись. То же самое удалось и Курите, хотя он по дороге потерял еще один крейсер. Несмотря на бестолковое использование линкоров, битва закончилась решительной победой американцев.
Больше японский флот не представлял серьезной угрозы для американского наступления, и все это было достигнуто ценой удивительно легких потерь для американцев[217]. В битве за Лейте линкоры показали, что обладают более серьезным значением, чем ранее, но, несмотря на это, большинство кораблей было потоплено авиацией.
Исход битвы решили 6 старых линкоров Олдендорфа в проливе Суригао и нерешительность Куриты у острова Самар.
После уничтожения флота японцы могли надеяться восстановить баланс только с помощью камикадзэ. Однако даже самоубийцы не смогли помешать американцам захватить Филиппины, хотя при этом несколько американских кораблей получили серьезные повреждения. Например, 7 мая линкор «Нью Мексике», на котором в качестве наблюдателя находился адмирал Фрезер, получил попадание самолета-камикадзэ в настройку. Адмирал спасся, но приобрел хороший предмет для размышлений ...
Королевские ВВС продолжали жить в каком-то потустороннем мире, не имея никакой связи с солдатами и моряками. Они продолжали цепляться за свои теории, рассказывая, как все было бы прекрасно, если бы события развивались согласно их предсказаниям. Германия сдалась бы после бомбардировочного наступления, воздушные бомбардировки могут нейтрализовать любую оборону, — и это несмотря на то, что Нормандия со всей очевидностью доказала обратное.
К осени политика КВВС, строивших все более огромные бомбардировщики и вооружающих их все более тяжелыми бомбами, достигла апогея. Была создана «бомба-землетрясение». Это были бомбы «Толлбой», весящие 12000 фунтов, их заряд составлял 5000 фунтов. Теперь КВВС не только имели бомбу, способную уничтожить любой корабль, но и подготовленную эскадрилью, которая могла поразить такую цель. Разумеется, со стандартной оговоркой — корабль во время атаки должен стоять неподвижно! Целей для этих бомб в Европе было не слишком много, и «Тирпиц» неизбежно попал в этот список. И все оказалось довольно просто!
«Можно сказать, что судьба линкора скрывалась в ванне вице-маршала авиации достопочтенного Ральфа Кохрейна. Его мозг не отдыхал никогда. Кохрейн долго размышлял над проблемой „Тирпица“, и однажды, когда он мылся, то решил бросить на это дело 617-ю эскадрилью. Он выскочил из ванны, вытерся, оделся и помчался разыскивать Харриса. И Харрис согласился», — пишет Пол Брикхилл.
Как видим, Кохрейн оказался сдержаннее Архимеда и не бегал голым по Лондону с криками «Эврика!». Если бы только эта ванна подвернулась в тот момент, когда решалась судьба конвоя PQ-17, или принимались решения о других попытках уничтожить «Тирпиц»! Скольких неприятностей тогда удалось бы избежать. Однако лучше поздно, чем никогда.
Королевские ВВС торжествовали, когда стало известно, что «Тирпиц» все-таки потоплен. «Кое-кто в Адмиралтействе с этим не совсем согласился и заявил (немного капризно, как говорил рассказчик), что они не могут считать линкор окончательно потопленным, потому что видно его днище. Однако это не удержало пылких людей в Бомбардировочном Командовании от шумных выражений полного удовлетворения. Он сказал одному из подчиненных, когда узнал о потоплении „Тирпица“: „Ну и навесили мы мореманам!“»
Это все еще считалось игрой. Хотя «мореманы» проиграли несколько очков, Адмиралтейство встретило известие об уничтожении «Тирпица» с огромным облегчением, правда, адмирал Каннингхэм записал: «Это почти никак не скажется на диспозиции наших морских сил, так как он не был боеспособной единицей. Но всегда оставался шанс, что его уведут обратно в Германию».
Когда «Тирпиц» был уничтожен, только полуразобранный корпус «Гнейзенау» да два карманных линкора остались от германского линейного флота. Эта парочка до конца войны использовалась на Балтике.
... русские прорвались к побережью Балтийского моря у Либавы. С этого момента главной задачей остатков германского флота стала поддержка прибрежного фланга армии и эвакуация более чем 2 миллионов солдат и гражданских лиц от советского наступления в безопасные районы на западе. Например, с 6 по 13 октября оперативное соединение, состоящее из карманного линкора «Лютцов», тяжелого крейсера «Принц Ойген» и 6 эсминцев, использовалось для обстрела сосредоточения советских войск возле Мемеля, несмотря на сильные воздушные атаки.
Под командованием вице-адмирала Тиле было сформировано Соединение 2, и в бой были брошены также «Адмирал Шеер», «Адмирал Хиппер», все уцелевшие легкие крейсера и эсминцы. Они поддерживали огнем немецкие войска на полуострове Сворбе, который, благодаря этому, сумел продержаться до 22 ноября. В начале 1945 года советские армии вошли в Восточную Пруссию и продолжали наступать.
Со 2 по 5 февраля «Принц Ойген» постоянно действовал в районе Фишхафена вместе с «Адмиралом Шеером». Через неделю «Лютцов» возле Фрауэнбурга поддерживал своим огнем части 4-й Армии. Весь февраль оба карманных линкора почти непрерывно находились в боях, пытаясь затормозить русское наступление на Кенигсберг. Они выпустили огромное количество 280-мм снарядов. Их воздействие на советские войска было таким же действенным, как и огонь линкоров союзников по германским войскам чуть раньше.
Русская авиация и торпедные катера предпринимали колоссальные усилия, чтобы устранить эту угрозу, но кроме пары мелких кораблей потопить ничего не смогли. Однако оперативная зона немецкого флота продолжала сокращаться, причем не только с востока. На западе наступали армии союзников, постепенно захватывая аэродромы Люфтваффе.
В результате тяжелые бомбардировщики Королевских ВВС получили возможность свободно бомбить балтийские порты. Потери стали неизбежны, и они оказались крайне тяжелыми. Один за другим большие корабли отправлялись на дно прямо в портах, когда возвращались туда, чтобы заменить расстрелянные стволы орудий. Старый броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» был потоплен английскими бомбардировщиками в Готенхафене ночью 18/19 декабря. Он затонул на мелководье.
В начале марта «Адмирал Шеер» вместе со «Шлезиеном» поддерживал немецкие войска на Воллине, однако 21 марта броненосец пришлось отозвать, так как он расстрелял все снаряды. Его место заняли «Лейпциг» и «Лютцов», и обстрелы продолжились с прежней силой. Вскоре стало ясно, что падение Готенхафена неизбежно, и только тогда нашлось последнее применение корпусу «Гнейзенау». 27 марта он был затоплен в качестве брандера на входном фарватере.
В последние 2 месяца войны эвакуация приняла еще более широкие масштабы, и потери в транспортах и военных кораблях стали очень тяжелыми. «Лютцов» действовал возле Хелы до 8 апреля, когда израсходовал последние капли нефти, лишь после этого он вернулся в порт.
... из Внутреннего моря вышло соединение морских камикадзэ, которое возглавлял линкор «Ямато». Его топливные цистерны были наполовину пустыми, в них и так залили все, что нашлось в нефтехранилищах флота. Вместе с 1 легким крейсером и 8 эсминцами он должен был совершить отчаянную попытку прорваться к месту стоянки транспортов у Окинавы и причинить как можно больше вреда, прежде чем затонуть или выброситься на берег. Однако при выходе в море он был замечен 2 американскими подводными лодками, которые сразу сообщили об этом. Отбив атаки камикадзэ, адмиралы Спрюэнс и Митчер приготовились разделаться с ним.
... Спрюэнс изменил свои планы, к огромному разочарованию моряков линкоров. Выдвинув авианосцы к островам Амами Гунто, он нанес мощный воздушный удар с дистанции 250 миль. С палуб американских авианосцев стартовали примерно 380 торпедоносцев и пикировщиков. Когда они обнаружили японскую эскадру, адмирал Ито только что повернул на юг, прямо к плацдарму на Окинаве. Эта колоссальная воздушная армада просто раздавила «Ямато», хотя 2,5 часа он отчаянно сражался против подавляющих сил американцев.
В ходе первой атаки в 12.20 линкор получил 4 попадания бомбами. 2 взорвались немедленно, уничтожив несколько зенитных установок, а 2 пробили палубу рядом с кормовой башней. Начался сильный пожар, который вывел из строя один из аварийных постов. Пламя быстро охватило всю кормовую башню, которая просто выгорела. Во время этой же атаки в левый борт линкора попали 2 торпеды, которые затопили машинное отделение и вызвали крен в 6 градусов, однако его выправили контрзатоплением.
Вторая атака началась в 13.00. Хотя бомбовых попаданий не было, «Ямато» получил еще 4 или 5 торпед: одну в правый борт, остальные в левый. Было затоплено внешнее машинное отделение, и крен увеличился уже до 15 градусов. Скорость линкора упала до 18 узлов. Через 45 минут последовало еще одно торпедное попадание в правый борт, и еще 3 торпеды врезались в развороченный левый. После этого линкор был обречен. Машины встали, и адмирал Ито приказал команде покинуть корабль. «Крен на левый борт быстро увеличивался, когда в 14.17 в корабль попала последняя торпеда. Через 3 минуты крен достиг 20 градусов, и раздались несколько взрывов, которые отправили линкор под воду».
Так погиб «Ямато», самый мощный из линкоров, когда-либо выходивших в море. К этому времени легкий крейсер и 4 эсминца из состава японской эскадры уже были потоплены. Уцелевшие 4 эсминца смогли подобрать лишь немногих из 2400 человек команды линкора. Адмирал и командир погибли вместе с кораблем. Так закончилась односторонняя «Битва в Восточно-Китайском море». Когда «Ямато» скрылся под водой, вместе с ним утонула репутация линкора как владыки морей. Это стоило американцам всего лишь 10 самолетов.