Навигация:
Доставка горючего в осаждённый Ленинград
Предложение о создании фронтового сборного бензопровода значительной протяженности
Бензопровод по дну Ладоги — обсуждение с Микояном
Ледовая трасса
Поиск труб в Ленинграде
Найдены трубы для насосной эксплуатации нефтяных скважин
ЭПРОН
Работа гидрографической партии по исследованию подводной части трассы
Выбор места для головной станции
Проектирование
Подготовка труб
Подготовка к работам по спуску трубопровода
Первая плеть
Первая плеть — выводы
Испытания трубопровода
Завершение работ
Противник вывел из строя почти весь ладожский флот, который и до войны был невелик. За оставшимися катерами и баржами легко было вести охоту - полевые аэродромы и артиллерия находились близко; и если еще курсировали по озеру отдельные сухогрузные баржонки, то наливных барж уже совсем не оставалось. Горючее приходилось затаривать в железные бочки и отправлять на сухогрузных баржах, а это было сложно и давало возможность доставлять лишь очень незначительное количество горючего. На Ленинградском фронте был введен жесткий лимит на расходование горючего. Заместитель командующего и начальник тыла Ленинградского фронта генерал Ф.Н. Лагунов лично рассматривал и утверждал распределение его по весьма голодной норме, а начальник отдела снабжения горючим фронта полковник В.Я. Синицын через свой аппарат жестко контролировал расход. Управление снабжения горючим Красной Армии (УСГ КА) создало специальную группу во главе с военинженером 2-го ранга В.В. Никитиным, мобилизовало все технические средства, все мелкие емкости и отправило их на Ладогу. Но горючего Ленинграду доставлялось все же мало, очень мало. Останавливался автотранспорт - значительная часть грузового и почти полностью легковой.
... адъютант доложил, что ко мне пришли из Главнефтеснаба при Совете Народных Комиссаров СССР инженеры Т.Е. Хромов и Д.Я. Шинберг. Конечно, не время было устраивать приемы, но это были люди серьезные и очень опытные проектировщики, хорошо знающие нефтетранспортное и нефтескладское дело. Поскольку товарищи пришли ко мне, даже предварительно не созвонившись по телефону, значит, дело у них было важное. Все же, здороваясь, я извинился, что располагаю очень коротким временем. Что же привело их ко мне? Тут я передам слово инженеру Давиду Яковлевичу Шинбергу.
* * *
В 1935 году мне пришлось разрабатывать конструкцию сборно-разборного трубопровода из облегченных тонкостенных труб на специальных муфтах. Этот трубопровод был использован в воинских частях, занятых снабжением горючим для складских операций, после того, как в городе Армавире вместе с представителями УСГ КА мы провели испытания двухкилометрового трубопровода для подачи бензина. В организации этой работы и в испытаниях принимал участие тогдашний управляющий трестом Нефтепроводстрой Георгий Пахомович Рогачев - человек необыкновенно даровитый, превосходный организатор, способный увлечь работой кого угодно (кстати, он один из первых в Советском Союзе был награжден орденом Ленина). Результат испытаний подтвердил возможность успешного использования сборного трубопровода для перекачки бензина.
Вспомнив детально все технические подробности, мы с Т.Е. Хромовым написали в августе 1941 года письмо наркому нефтяной промышленности И.К. Седину о возможности создания фронтового сборного бензопровода значительной протяженности - до ста километров и более. Бензопровод следовало оборудовать передвижными насосными станциями на автомашинах и использовать его для обеспечения горючим действующих крупных военных соединений. Получив это письмо, И.К. Седин немедленно подписал приказ об ассигновании необходимых средств и о составлении проекта сборно-разборного бензопровода. Проект был разработан и утвержден. Однако он оказался невыполнимым на практике в условиях непрерывной подвижности фронтов в 1941 году. Попытка проложить бензопровод для обеспечения частей, находящихся в районе Юхнова, не увенчалась успехом. Теперь мы хотели узнать, не пришло ли время для сооружения такого бензопровода на одном из фронтов в условиях долговременной, стабильной обороны.
* * *
Продолжаю свой рассказ. Слушая товарищей Хромова и Шинберга, я все думал: а может быть, это и есть решение, которого мы ищем?
Обменявшись мнениями, мы установили, что в условиях подводной прокладки трубопровод должен быть сварной конструкции, а не на муфтах, как это предусматривалось для наземной прокладки. Установили, что диаметр его должен быть в пределах ста - ста пятидесяти миллиметров, определили и остальные данные, в том числе длину подводной части - около двадцати пяти километров; длина же наземных частей могла быть установлена лишь на месте, путем конкретных изысканий.
Работники ОСГ фронта считали, что бензопровод следует довести до одной из ленинградских нефтебаз. Трасса его пройдет местами по заболоченной местности, и протяженность ее составит около пятидесяти километров. При использовании нефтебазы как конечного пункта бензопровода вопрос о емкостях для горючего, насосных, наливных эстакадах будет тем самым снят. Но где взять такое количество труб? Так 15 марта 1942 года родился первый вариант справки о возможности прокладки бензопровода. Я передал эту справку М.И. Кормилицыну, и в 23.00 мы поехали на совещание к начальнику тыла Красной Армии А.В. Хрулеву.
В 14.45 мы приехали в Кремль. Анастас Иванович поздоровался, жестом пригласил всех занять места за длинным столом, а сам сел у приставного столика. - Ну, кто будет докладывать? - спросил он. Я развернул карту Ладожского озера и ближайших к нему районов с востока и с запада до самого Ленинграда, на которой были ориентировочно нанесены варианты трассы в подводной ее части и наземной до пригородов Ленинграда. По второму варианту бензопровод заканчивался на западном берегу в четырех-шести километрах от берега озера, у небольшой железнодорожной станции. Сделав краткое сообщение, я передал справку о всех необходимых для строительства материалах. После моего сообщения генерал армии Хрулев высказал несколько замечаний и соображений. Анастас Иванович внимательно выслушал, потом спросил у Я.С. Широкова и Н.В. Бехтина, каково их мнение. Оба они подтвердили, что построить бензопровод можно и что они сделают все необходимое. Анастас Иванович попросил назвать срок строительства.
Бехтин ответил: - Не менее трех месяцев.
- Это невозможно, - возразил Хрулев. - Вы ведь знаете, что горючего в Ленинграде хватит на пятьдесят-шестьдесят дней. Я полагаю, Анастас Иванович, что максимальный срок, какой мы можем дать строителям, это сорок - пятьдесят дней. За это время надо сделать основную часть работы, я имею в виду трубопроводную связь между восточным и западным берегами озера, с тем чтобы выйти к ближайшей железнодорожной станции и там организовать налив горючего в железнодорожные и автомобильные цистерны. Нарушить срок - означает оставить Ленинградский фронт без горючего. А.И. Микоян, не желая, видимо, затевать спор, поручил Н.Ф. Вожжову в течение нескольких дней подготовить и согласовать со всеми проект решения Государственного Комитета Обороны о строительстве бензопровода через Ладожское озеро; в постановлении указать, что строительство бензопровода должно быть закончено за пятьдесят дней.
Стояла ясная погода. В воздухе было морозно и тихо. Легкий ветерок едва колебал верхушки деревьев. В ожидании сигнала отбытия я положил свой рюкзак в кабину. Прошло еще минут тридцать. Была подана команда о выезде. Моторы загудели, и машины одна за другой стали выезжать на дорогу. До берега они прошли минут за десять. Из кабины было видно, как головная часть колонны двигалась уже по льду. Потом я с удивлением заметил, что машины входят прямо в воду, так как лед у береговой полосы был изломан. Такая же участь постигла и нашу машину. Она двигалась по заполненной обломками льда воде, разрезая ее и подымая небольшие буруны, как заправский катер. Машина погрузилась в воду на такую глубину, что начало заливать глушитель, и послышались хлопки. Потом я почувствовал небольшой толчок. Машина выскочила из воды на крепкий лед, и мы на хорошей скорости помчались вперед. Шофер оказался словоохотливым малым. Мы разговорились. На ледовой дороге он работал с самого ее возникновения. - Иной раз по двое суток с машины не сходишь, - рассказывал он. - Но побывав в Ленинграде и увидев голодных, забываешь о себе. Наш политрук говорил, что одним рейсом машины можно накормить две тысячи человек. Вот и стараешься. А подремать можно во время погрузки и выгрузки.
Дорога через Ладогу оказалась настоящей военно-автомобильной дорогой. Движение по ней было очень хорошо организовано. По трассе были установлены надписи, возле указателей стояли морские лампы-мигалки, указывающие машинам направление пути в ночное время. Я посмотрел вперед. Трасса делала небольшой изгиб. Этот изгиб позволял увидеть всю колонну. Она неслась с большой скоростью. Машины двигались одна за другой с равными интервалами, и казалось - они связаны какой-то невидимой цепью. Невольно я залюбовался стройностью движения колонны. Снег был сметен ветром, и машины летели по гладкому льду. Он был чист и отливал яркой синевой, словно сапфир. Под ним угадывались большие глубины прозрачной чистой воды. Занятый разговором с шофером, глядя на дорогу и на встречные машины, я даже позабыл, где мы едем. Но теперь вдруг до меня дошла необычайность происходящего: мы движемся по Ладожскому озеру! И я не мог отвести глаз ото льда. За изгибом дороги находилась станция обслуживания. Грейдеры, снегоочистители, гусеничные тракторы стояли у дороги. Далеко впереди что-то зачернело. Машины быстро приближались к этому месту, и вскоре уже можно было разглядеть на льду большую группу людей. Передние машины остановились, за ними и вся остальная колонна.
- Что-то случилось впереди, - сказал шофер, - как бы опять этот проклятый девятый километр не подвел. В этом месте постоянно появляются разводья. Я вышел из кабины и осмотрелся. На востоке и на севере ровная белизна доходила до горизонта, а на западе и на юге были видны берега. На сердце стало как-то смутно. Ожидание продолжалось долго. Бойцы, сидящие в машинах, замерзли в пути и теперь возились, пытаясь согреться. Другие закуривали. Вдалеке раздалась какая-то команда. Бойцы передних машин стали выскакивать из кузовов. Быстрым шагом приближался офицер, подавая на ходу команду сойти с машин. Проходя мимо меня, он сказал: - Машины дальше не пойдут, впереди на льду трещина, и лед продолжает расходиться. Там наведен легкий мосток. Сейчас будет подана команда идти пешком к берегу, а машины возвратятся обратно в Кобону. Держитесь в пути вместе с бойцами. Я взял рюкзак, попрощался с шофером, и мы двинулись вперед вслед за бойцами. Дошли до трещины. Трещина пересекала дорогу длинной узкой полосой. По наведенным мосткам люди быстро переходили на другую сторону и шли дальше группами без строя. Я шагал рядом с пожилым бойцом и Михаилом Федоровичем Мирончиком. Колонна повернула обратно, и когда через несколько минут я оглянулся, машины отъехали уже далеко и их едва можно было различить. Люди остались одни на льду, среди озера. Шли молча уже около часа.
- Ну, теперь скоро доберемся, берег близко, - сказал боец. Когда мы были уже близко от берега, издали послышался слабый свист. Свист быстро нарастал, и два высоких фонтана воды и льда взметнулись далеко справа. Прошло две-три минуты, и снова возникли фонтаны, но уже слева. Немцы начали из Шлиссельбурга артиллерийский обстрел. Но тут наша артиллерия, очевидно, нащупав огневые позиции противника, начала с обоих берегов посылать снаряды к Шлиссельбургу. Вражеский обстрел прекратился. Наполовину бегом, чтобы согреться, наполовину шагом мы довольно скоро добрались до берега.
Генерал Ф.Н. Лагунов сидел за большим столом и писал. Громадный кабинет освещала только лампа с абажуром на письменном столе. Генерал пригласил сесть. Это был высокий пожилой человек с совершенно седой головой и суровым лицом. Кабинет был обставлен тяжелой старинной мебелью. Большой стол для совещаний тянулся через всю комнату. На противоположной стороне было развешано несколько карт, прикрытых белыми шелковыми занавесками. Генерал нажал кнопку, вошел дежурный. Ему приказано было просить в кабинет приглашенных на совещание. В кабинет вошли только что приехавшие представитель Государственного Комитета Обороны полковник М.С. Смиртюков, уполномоченный Госплана по Ленинграду Л.М. Володарский и другие.
Когда все расселись, заместитель командующего предоставил слово для доклада мне. Я сразу же предупредил, что цифры, которые я сообщаю, пока предварительные и будут уточнены в зависимости от утверждения основных положений проекта, а также от данных изысканий, которые будут проводиться одновременно двумя группами. Речь идет о строительстве бензопровода, который должен соединить восточный и западный берега Ладожского озера. Трубопровод будет уложен по дну озера. Его пропускная способность намечается в пятьсот - шестьсот тонн бензина в сутки. Для головных устройств будет найдена площадка на восточном берегу озера; пройдя по дну озера, трубопровод должен выйти на западный берег и подойти к ближайшей станции, расположенной на железной дороге, соединяющей Ладожское озеро с Ленинградом. По пути, вероятно, придется сделать резервный раздаточный пункт. Для осуществления строительства необходимо примерно тридцать пять километров труб диаметром сто - сто пятьдесят миллиметров, тысяча - тысяча пятьсот кубических метров емкостей для хранения горючего, насосы для перекачки бензина по трубопроводу, задвижки и ряд других материалов, которые мы в пятидневный срок полностью уточним. Все остальное оборудование и материалы для восточного берега будут поставлены УСГ КА с его центральных баз.
Главная задача для Ленинграда - это найти трубы, остальное значительно менее сложно: думаю, все, что нам потребуется, мы сможем получить на нефтебазах Главнефтеснаба, либо из наличия, либо путем демонтажа установленного оборудования. Указания на этот счет даны начальником Главнефтеснаба при Совнаркоме СССР Я.С. Широковым начальнику Ленинградского управления А.И. Шпаку. Необходимо все материалы, и в первую очередь трубы, доставить к месту работ до 30 апреля и уж никак не позднее 5 мая. Трубы придется сварить в секции, изолировать, подготовить для дальнейшей сварки в плети, с тем чтобы, как только сойдет лед и установится погода, приступить к их укладке на дно озера. Всю техническую документацию намечено разрабатывать здесь же и выдавать по ходу строительства.
- По данным Наркомстроя СССР, - продолжал я, - квалифицированной рабочей силой обеспечит Наркомстрой, подсобная же рабочая сила должна быть выделена фронтом: от него потребуется человек пятьсот. Далее, по предварительным данным, необходимо двадцать пять автомашин, шесть тракторов, два небольших катера. Надо организовать размещение людей вблизи озера, их питание. Но самое главное, - подчеркнул я, - это трубы. Посыпались вопросы самые различные, и ответы на них заняли еще много времени. Наконец заместитель командующего встал, постучал карандашом по столу и предложил желающим высказать свои соображения. Первым взял слово Л.М. Володарский. Он предложил, чтобы завтра я вместе с полковником Синицыным был у него: трубы, он уверен, будут найдены. И с остальным оборудованием дело обстоит не так уж сложно, все можно будет получить на нефтебазах.
Сообразуясь с планом, мы двинулись по главной заводской магистрали. По обе ее стороны размещались цехи, построенные, должно быть, в конце прошлого столетия или в самом начале этого. Но были и совсем новые, построенные незадолго до войны. Нигде никаких признаков жизни. Когда орудийная канонада временами стихала, слышно становилось, какая здесь могильная тишина. Наконец мы дошли до площадки у цеха, возле которого на большом пространстве лежали в десятках штабелей трубы. Подойдя к ближайшему штабелю, я вытащил из кармана рулетку и штангенциркуль и стал производить обмеры труб. Да, это были именно те трубы, о которых говорил директор. Внимательно осмотрев их, я определил, что они предназначались для насосной эксплуатации нефтяных скважин. Трубы лежали, аккуратно сложенные в штабеля крест-накрест, высотой в десять рядов. Каждая труба была окрашена в темно-серый цвет. На края были вынесены цветные полоски, определяющие сорт стали. Концы труб были аккуратно обложены тонкими дощечками, затянутыми кольцами из проволоки для защиты нарезки от повреждений. Самый строгий контрольный мастер не мог бы придраться к качеству труб. Обойдя все штабеля, я наметил мелом на углах, какие именно следует подготовить к отгрузке.
Потом вспомнил о кладовщике. Его небольшой домик стоял в нескольких десятках шагов от нас. Мы подошли, постучались. На порог вышел высокий сгорбленный старик и спросил, чего нам надобно. Я протянул ему записку директора, а шофер попытался пошутить: - Смотрите, отец, весь ваш склад унесем, потом ведь вам отвечать придется. Старик не ответил. Он часто сморкался в большой клетчатый платок, глаза его слезились. - Пойдемте с нами, - сказал я, - посмотрите, какие трубы мы отобрали. Погрузка начнется завтра с ночи, люди будут меняться. Проследите за тем, чтобы отгружали именно то, что мы выбрали. Старик продолжал все в той же позе стоять на крыльце. Казалось, он меня не слышал. Полагая, что он глуховат, я повторил сказанное погромче. Но он все молчал. Потом тихо сказал, что не может сейчас идти с нами, у него большое несчастье: рано утром во время обстрела у колодца возле четвертого цеха разрывом снаряда старшую его дочь убило на месте, а младшей оторвало обе ноги по колено, вряд ли выживет... Он заплакал навзрыд. Мы ввели старика под руки обратно в дом и уложили в постель. Не успели мы выйти из домика, как начался артиллерийский обстрел завода. Снаряды ложились сначала в отдалении, затем разрывы стали приближаться. Один из снарядов попал в дальний штабель труб. После разрыва долго звучал постепенно затихающий протяжный звон металла. Штабель разметало.
В ЭПРОНе нас внимательно выслушали и прикомандировали для участия в нашей работе военного инженера И.Я. Карпова. Решено было немедленно послать на озеро гидрографическую партию, чтобы, пока еще держится лед, составить продольный профиль дна озера по оси трассы. Обращаясь к нам, начальник ЭПРОНа капитан 1-го ранга М.Н. Чарвицкий сказал: - Мы сделаем все, что требуется для строительства, тем более что донную часть бензопровода будет укладывать ЭПРОН. Поэтому, не откладывая, вместе с проектировщиками и строителями надо установить порядок работ и подсчитать, какие нужны технические средства - водолазные станции, катера, сколько потребуется водолазов. Все это надо закончить тридцатого апреля. Что касается начала работ, то думаю, что надо установить срок пятое - десятое мая, с тем чтобы закончить к двенадцатому-пятнадцатому июня. Конечно, вскрытие озера, освобождение его ото льда могут внести коррективы, но на конечный срок это повлиять не может. Я лично, - закончил он, - буду тщательно следить за выполнением этого задания.
Двадцать первого апреля в Кокорево прибыла гидрографическая партия, которой было поручено исследование подводной части трассы. У берега весь инструмент и другое имущество перегрузили с машины на легкие салазки. Партия состояла из начальника-гидрографа, двух его помощников, нескольких матросов и представителя ЭПРОНа военного инженера Карпова. У того места шоссе, где высадилась партия, на берегу был широкий песчаный пляж, к которому примыкал лес. Это место было выбрано проектировщиками как начальный пункт строительства. На широкой площадке пляжа можно развернуть подготовительные работы, а в лесу построить склады и другие сооружения, необходимые для строительства и для укрытия строителей на случай бомбежки.
Ориентировав свой планшет по местности и подозвав одного из матросов, начальник партии приказал ему поставить веху для обозначения начальной точки трассы. После этого вся партия двинулась вперед по льду. Впереди шел начальник партии, держа в руках планшет и часто сверяясь с компасом. За ним следовали гуськом остальные. Через каждые сто метров матросы ломами пробивали во льду лунки, через которые промеряли глубины, опускали прибор и брали пробы грунта со дна. Последними шли матросы с салазками. Люди быстро удалялись от берега в глубь озера, идя по оси будущей трассы. Она проходила немного южнее знаменитой "дороги жизни", но машин не было видно. Значительное потепление в последние дни заметно уменьшило толщину льда, и движение груженых машин по нему стало невозможно. Ледовая дорога кончала свое существование. Временами люди шли по сплошным лужам. Двигаться приходилось очень осторожно и медленно. Пробивая лунки, люди обливались ледяной водой. Но дальше снова появлялись сухие участки льда, и тогда продвижение ускорялось.
У берега толщина льда была невелика, но затем она стала быстро увеличиваться и дошла до пятидесяти сантиметров. Инженер Карпов, записывающий все время глубину дна и толщину льда, сказал начальнику партии, что его очень беспокоит это увеличение толщины ледяного покрова. Возможно, мы ошиблись, считая, что лед вскроется в ближайшие несколько дней; не навел ли нас на поспешный вывод тонкий слой берегового льда? Карпов показал свой график, сделанный от руки в блокноте: по мере удаления от берега толщина ледяного покрова почти беспрерывно увеличивалась. А ведь проектная группа строительства, исходя из нашего прогноза о вскрытии льда, строит свой календарный план...
Отвлеченный Карповым от работы начальник партии - он был занят трассировкой - недовольно буркнул: - Можете не беспокоиться, уважаемый! Смотрите, как бы ваше озеро не вскрылось еще раньше. - Потом добавил более спокойно: - Видите ли, товарищ Карпов, у Ладожского озера, самого большого в Европе, есть много особенностей. Вы еще с ними встретитесь. Он объяснил, что, протянувшееся с севера на юг более чем на двести километров, Ладожское озеро очень неровно по температурному режиму. В нем вдоль берегов происходит круговое движение воды. Начинаясь у устьев рек Волхов и Свирь в восточной части озера, струя течения в соответствии с конфигурацией берегов озера огибает его по направлению против часовой стрелки и, двигаясь далее к югу, устремляется к истоку Невы у Шлиссельбурга и в основном питает ее. Увеличение толщины льда, которое мы наблюдаем, объясняется тем, что мы сейчас проходим над главной ветвью течения. Холодные воды озера, устремившиеся сюда с севера, поддерживают большую толщину льда.
- К сожалению, я предвижу, что ледовая обстановка станет много хуже, - сказал гидрограф, - и опасаюсь, что уменьшение толщины льда пойдет так быстро, что может помешать нашей работе даже сегодня. И действительно, когда они прошли шесть-семь километров в глубь озера, толщина льда стала резко уменьшаться. Пробивать во льду лунки стало легче и быстрее, но это никого не радовало. День был пасмурный. Временами шел мокрый снег. С юга вдруг задул теплый ветер. Сначала он был слабым, потом становился все сильней и сильней. На глади озера ветер не встречал никаких препятствий, и его внезапные порывы буквально сбивали с ног. Решили ускорить работы.
К трем часам партия прошла четырнадцать километров. Издали стал виден низменный берег Кареджской косы, а слева маяк. Глубина озера, уже достигшая тридцати пяти метров, вдруг стала быстро уменьшаться, хотя до берега было еще довольно далеко: значит, впереди мели. Люди продолжали идти своим курсом. Матросы напряженно работали на сильном ветру. Остальные вели замеры. Все спешили быстрее добраться до берега. В некоторых местах приходилось обходить слишком тонкий лед, и замеры дна делались реже.
Гидрографы ожидали, что при подходе к восточному берегу толщина льда сильно уменьшится, но то, что оказалось в действительности, превзошло все ожидания. Возникла реальная опасность не добраться до берега. А впереди еще оставалось не менее четырех километров. Ветер стал шквальным и вскоре перешел в ураган. Пришлось искать укрытия на ближайшем песчаном островке, где стоял маяк. До него оставалось не более полукилометра. Наконец подошли к приземистому маяку. Островок от мыса Кареджа отделялся довольно широким проливом. Смотритель маяка отворил дверь и приютил измученных людей.
С моим предложением устроить головную станцию на северо-западной оконечности мыса Кареджа, выступающего далеко в озеро, все согласились; правда, при этом за счет сокращения подводной части трубопровода удлиняется подъездная железнодорожная ветка, но строить ее менее сложно, а разместить насосную станцию и емкости будет проще, так как по данным, которыми мы располагаем, в этом году уровень озера будет низким (хотя и не следует забывать, что нрав Ладоги коварен). Мы окончательно уточнили состав сооружений наливной станции в Борисовой Гриве, где следует обеспечить одновременный налив десяти - двенадцати железнодорожных цистерн. Выбор площадки в Борисовой Гриве, расположенной в роще недалеко от станции, был всеми признан хорошим, а работник строительства В.А. Бунчук предложил удачный вариант расположения емкостей.
Кокорево. 25-29 апреля. Все эти дни мы, не отрываясь, разрабатывали техническую документацию всего комплекса сооружений. Окончательная длина трассы - двадцать девять километров. Подводная часть ее достигает двадцати одного километра - это минимальный объем работ первой очереди. Теперь надо утвердить проект у командования фронтом, и после этого сможем выдавать рабочие чертежи, а изыскателей отправим на рекогносцировку трассы от Борисовой Гривы до Ленинграда. Хотя я думаю, что этот участок строить не будем, но поскольку есть задание начальника тыла фронта, надо его выполнять. Сейчас уже определилось, что нам хватит труб, которые мы получим с Ижорского завода, если в процессе работы не будет значительных потерь. Сегодня к вечеру подошли, как это намечалось по нашему графику, первые машины с трубами. Теперь монтажники в ближайшие дни смогут приступить к сварке отдельных труб в двухсотметровые секции.
Ваганово. 1-5 мая. Рабочее проектирование мы развернули одновременно в двух точках. Одна группа работает на западном берегу, обеспечивая документацией трассу бензопровода, раздаточный пункт в Ваганове и наливную станцию в Борисовой Гриве; вторая группа, на восточном берегу, разрабатывает чертежи приемных устройств и головных насосных станций, которые мы решили рассредоточить, учитывая возможность выхода их из строя в результате бомбежки или артиллерийского обстрела. Строительство сразу пошло таким темпом, что чертежи, выдаваемые сегодня на стройку, назавтра уже оказываются выполненными в натуре. Хорошо начали и монтажники. Начальник участка Марк Иванович Недужко мобилизовал все наличные возможности и привел их в действие. Работы развернулись как-то сразу, буквально с ходу. Строители приступили к работе и в Борисовой Гриве, и в Ваганове, и на сухопутном участке трассы бензопровода. Монтажники приступили к сварке труб в секции. Трубы, имеющие коническую резьбу, свинчиваются, а затем дополнительно обвариваются, трубы, не имеющие резьбы, свариваются между собой, но потом на стык надевается муфта и тоже обваривается. Вчера мы присутствовали на очень торжественном в нашей жизни событии - на сварке первого стыка труб. Работу выполнял наш мастер, знаменитый сварщик Григорий Иванович Ломоносов.
После этой пробной сварки работы развернулись сразу на всех участках. На сухопутном участке трассы, заготовив двухсотметровые секции, сварщики будут соединять их в длинные плети. Темп сварки 5 мая достиг уже пятисот - шестисот метров в день. Как только немного подсохнет земля, будет вырыта неглубокая траншея, и после очистки поверхности труб и их изоляции трубопровод будет уложен в траншею и засыпан сверху небольшим валиком. Наши монтажники считают, что к 10-12 мая они доведут темп сварки до тысячи метров в день. Особенно успешно развернулись работы на прибрежной площадке у деревни Кокорево, где ведется вся подготовка труб для подводной части трубопровода. Трубы также свариваются в секции по двести метров и тут же очищаются, изолируются и испытываются. А дальше будет вестись сборка плетей на спусковых дорожках к озеру. К этой работе приступят не ранее 20-25 мая.
Ладожское озеро. 11 -13 мая. Хотя сплошного ледяного покрова на озере давно уже не было, но ветер то и дело пригонял целые ледяные поля то к западному, то к восточному берегу, и это не позволяло вести на озере работы. Надо было ждать, пока весь лед не растает и его остатки не отнесет к истоку Невы у Шлиссельбурга. Когда же озеро почти полностью освободилось ото льда, работы возобновились. Створ трассы был вынесен на озеро с помощью плавучих заякоренных вешек, расставленных через каждые полкилометра, были проведены уточненные промеры глубины озера по оси трассы. Это позволило нам построить полный профиль трассы от головной насосной станции до конечной точки бензопровода, включая его подводную и наземную части.
Вечером, как всегда, собрались на "оперативку". М.И. Иванов предоставил слово эпроновцам. Инженер Карпов сказал, что они закончили все изыскания, водолазы прошли под водой всю трассу и исследовали дно озера, кроме двух небольших участков на одиннадцатом и пятнадцатом километрах. Вместе с монтажниками эпроновцы заканчивают разработку и оснастку всех приспособлений для спуска труб и считают, что надо срочно смонтировать еще одну спусковую дорожку. Спусковая дорожка состоит из двадцати отдельных, жестко закрепленных металлических рамок, установленных строго по оси через пятнадцать метров по отлого падающей к воде плоскости прибрежного пляжа. Общая длина ее составляет триста метров. Каждая из рамок представляет собой небольшой рольганг. По мере надобности собираемая плеть трубопровода скатывается в озеро по роликам рольганга.
- С двадцатого мая, - продолжал Карпов, - начнутся работы по спуску трубопровода, и теперь все будет зависеть от того, как монтажники подготовят работу. Наш главный монтажник и сварщик А.С. Фалькевич заверил, что у него в деталях разработан весь план подготовительных и монтажных работ. Он также считал, что надо подготовить не одну спусковую дорожку, а две; это позволит одновременно готовить две плети. Сейчас надо заготовить на берегу свыше ста секций. Каждая плеть будет состоять из пяти-шести секций, и по мере спуска в воду по спусковым дорожкам одной секции к ней будет привариваться на берегу другая. Так, постепенно наращивая плеть, можно доводить ее длину до тысячи - тысячи двухсот метров. Скольжение плети по рольгангам не потребует больших усилий. На всякий случай подготовлены гусеничные тракторы, которые, находясь в воде у самого берега, помогут катерам стаскивать плети со спусковых дорожек в озеро. Для большей прочности соединений труб на каждый стык будет навариваться муфта.
- Мы думаем, что окончательно длина плети будет определяться состоянием погоды на озере, - продолжал Александр Семенович. - Тихие погоды будут способствовать более спокойным условиям укладки, и это позволит удлинить плети, а волнения или штормы усложнят эту работу. Известно, что в мирное время плавание судов на Ладоге при штормовой погоде свыше пяти баллов запрещалось. Но это не относится к правилам опускания трубопровода в Ладогу, этого никто и никогда еще не делал. Видимо, нам надо быть готовыми к работе и в штормовых условиях. Так как трубы бензопровода не обладают плавучестью, мы ее придадим им с помощью подвязанной канатами цепи бревен, скрепленных между собой проволокой. Концы плети при выводе в озеро будут покоиться на понтонах. После вывода каждой плети на трассу и приварки на озере заднего ее конца к ранее уложенной плети этот конец, да и вся плеть, кроме ее переднего конца, будет опускаться на дно озера. Это будет делаться путем вывода заднего понтона и обрубкой канатов, соединяющих цепь бревен с трубопроводом. Фалькевич считал, что к спуску труб мы будем полностью готовы не позднее 30 мая и для полной укладки трубопровода на дно озера потребуется пятнадцать - семнадцать дней. За это время будут закончены и все наземные сооружения. Таким образом, следует считать, что 16-17 июня можно будет закачать с восточного берега сначала воду для испытания трубопровода, а затем и горючее, причем желательно в первую очередь пустить керосин.
Сварив затем пять секций, строители подготовили плеть протяжением в тысячу метров и стянули ее со спусковой дорожки так, что она вся была на плаву, поддерживаемая по длине только рядом секций из бревен, а по обеим концам понтонами. "Малыш" подцепил на трос понтон с передним концом плети и стал выводить ее на трассу, достигнув скоро плавучей вешки, установленной в створе трассы. Однако сильный ветер стал относить в сторону задний конец плети в южном направлении, и скоро только катер с головным понтоном плети оставался на трассе, а вся плеть заняла положение параллельно берегу. Что делать? Как оттянуть задний конец плети и удержать его на оси трассы, пока он не будет приварен к уже уложенной первой секции и не опустится на дно? Мы использовали все наши плавсредства, в борьбу за спасение плети вступили подводники. "Малыш" бросало волнами из стороны в сторону, казалось, вот-вот от него оторвется понтон с плетью трубопровода, но он пока еще держался Пробовали на лодке завести к заднему понтону тросы, чтобы немного хотя бы затянуть его к берету, но трос соскользнул, и все кончилось неудачей. Шторм на озере усиливался. Вдруг с берега мы увидели, что "Малыш* сделал стремительный прыжок и стал быстро удаляться от нас. Оказалось, что крепление головной части плети оборвалось, труба соскочила с понтона и ушла в глубину, а "Малыш" вместе с понтоном, на котором уже не было трубы, проскочил вперед.
Кокорево. 27-31 мая. Утром проснулись раньше обычного. Едва только начало светать, все уже были на берегу. Шторм утих, озеро было почти спокойно. Водолазы осмотрели участок дна, где была потеряна плеть трубопровода, но ее на месте не было. Весь день и половина следующего дня ушли на поиски трубы, однако обнаружить ее не удалось; по-видимому, ее унесло далеко, поиски решили прекратить. Это был тяжелый урок. Мы поняли, что таким способом нам трубопровод не уложить. Надо менять метод производства работ. Прежде всего мы потребовали еще один катер, чтобы буксировку каждой плети на трассу вести двумя катерами: первый из них будет буксировать головной понтон с передним концом плети, а второй будет оттягивать в нужном направлении на ось трассы задний понтон с хвостовым концом плети. Только так можно будет обеспечить бесперебойную работу даже при волнении на озере. Мы вспомнили правило мирного времени, по которому при пятибалльном шторме навигация на Ладоге прекращалась, и решили принять и это к сведению. Затем было принято решение прикреплять металлические грузила к трубопроводу, уложенному на дно, изменяя по мере увеличения глубины озера расстояние между грузилами.
Мы подошли к палатке и встретили полковника Бланка. Возвратились все в палатку, а там уже проснулся и Иванов. Коротко доложили им обоим о состоянии работ на западном берегу и на подводном участке. Рассказали, как мы сегодня собираемся закачать в трубопровод воду, произвести испытание на давление, а потом уже примем в бензопровод горючее и начнем перекачивать его на западный берег до Борисовой Гривы. Полковник Бланк решительно возразил против этого и предложил рассмотреть другой вариант, а именно: сегодня же закончить все работы и одновременно силами всех водолазов и с помощью имеющихся технических средств осмотреть донную часть трубопровода по всей длине. К вечеру подойдет в Кареджу транспорт с тракторным керосином, который специально направлен сюда; сольем этот керосин из железнодорожных цистерн в наши головные емкости, закачаем его в бензопровод и на керосине произведем испытания. - Конечно, - сказал он, - здесь есть известный риск. Ну что же, давайте рискнем, Я убежден, что все будет удачно. Я знаю, как велись работы, и верю в высокое качество сварки трубопровода. А на этом сэкономим два или три дня и досрочно начнем перекачку горючего. Испытание на воде только оттянет ввод бензопровода в действие, а положение с горючим на фронте крайне напряженное. Кстати, - заметил он, - мы привезли две рации, надо сегодня же установить их - одну здесь, другую в Борисовой Гриве, - а то катерами не наездишься.
С радистами мы направили записку М.И. Иванову, и через три часа в Кареджу прибыли водолазы с эпроновцами и Карповым. Карпов по поручению М.И. Иванова передал нам, что к исходу дня западный берег готов будет принимать керосин. Весь день ушел на проверку всех объектов в Каредже. Водолазы, разбив трассу на несколько участков, обследовали подводную магистраль полностью и доложили, что все в порядке и более того - значительная часть всего трубопровода уже занесена илом. В 21.00 нам сообщили, что железнодорожный транспорт с тракторным керосином проследовал станцию Войбокало. Собрали весь эксплуатационный персонал, еще раз проинструктировали его, и к 22.00 все эксплуатационники стали на свои рабочие места. Кто-то предложил послать шифровку в Москву, в УСГ КА об окончании строительства бензопровода, но полковник Бланк категорически возразил - надо прежде провести
17 июня прибыл долгожданный транспорт с керосином. Его рассредоточили, опасаясь налета авиации противника: визиты разведчиков очень участились за последние дни, но и активность нашей противовоздушной обороны резко возросла. Через час подали под разгрузку первые две железнодорожные цистерны по пятьдесят тонн. По радио передали на западный берег: "Начинаем закачку керосина в бензопровод в 5.00". Прием керосина из железнодорожных цистерн вели через первую группу емкостей. Головные насосы работают отлично. К вечеру весь трубопровод от головной насосной до Борисовой Гривы был заполнен керосином. Теперь началась заключительная стадия испытаний.
Давление в трубопроводе начали подымать: сначала его довели до десяти атмосфер, потом до семнадцати атмосфер. Продержав несколько часов под таким давлением, убедились, что давление трубопровод выдерживает. После этого давление было доведено до максимума - двадцать две атмосферы. Это давление решили держать сутки, пока водолазы пройдут еще раз по дну от восточного до западного берега озера, проверяя визуально целость сварных стыков. В то же время наблюдение будет вестись с катеров, курсирующих по оси трассы, тщательно исследуя поверхность воды, не появятся ли на ней радужные пятна в месте утечки керосина. К счастью, тихая погода благоприятствует проверке. Восемнадцатого июня вечером все собрались на восточном берегу. Было окончательно установлено, что уложенный трубопровод дефектов не имеет.
После пятидесяти суток работы без отдыха, почти без сна все мы сразу оказались не у дел. Я забрался в палатку и проспал почти до вечера. Потом узнал, что большинство товарищей тоже прикорнуло кто где мог. К вечеру мы вновь собрались и стали подсчитывать, что же было сделано за пятьдесят дней. А сделано было немало: сварили пять тысяч восемьсот стыков, смонтировали две тысячи сто кубометров емкостей, проложили двадцать один километр труб по дну Ладожского озера и восемь километров труб на берегу, построили и смонтировали головную насосную станцию на мысе Кареджа и наливную станцию в Борисовой Гриве, железнодорожные ветки и много, много другого. Ежедневно налетала авиация, попадали в наш район снаряды. Но большого ущерба не нанесли. Противник не мог себе представить, что вблизи Шлиссельбурга, в пределах досягаемости его артиллерии мы могли построить такое технически сложное сооружение, которое сильно ослабило кольцо блокады вокруг Ленинграда и облегчило ее прорыв.