Ссылка на полный текст: REENACT&GEAR • Просмотр темы - Дэн Шиллинг. Один на рассвете
Навигация:
Перевод на русский язык
О ком эта книга
Стоимость подготовки боевого диспетчера эскадрильи специальной тактики ВВС
Боевые авиадиспетчеры
Участие боевых диспетчеров в Гражданской войне в Лаосе
Джон Карни и Чарли Беквит
Подготовка навигационных маяков в иранской пустыне к предстоящей специальной операции
Провал операции «Орлиный коготь» предпринятой 24.04.1980 года вооружёнными силами США на территории Ирана с целью спасения 53 заложников из посольства США в Тегеране
1-ый отряд штаба командования военно-воздушных перевозок (передовые авианаводчики и диспетчеры воздушного движения)
Вторжение США на Гренаду
Подготовка боевых диспетчеров
Вторжение США в Панаму
Охота за Scud (не потеряно ни одной иракской пусковой установки за время операции «Буря в пустыне»)
Процесс подготовки операторов в 24-й эскадрилье специальной тактики
Вторжение США в Афганистан
Корректировка авиаударов по талибам
Бомбардировки позиций талибов в районе Панджшерского ущелья
Движение к Кабулу вместе с «Северным Альянсом»
2002 год: операция «Анаконда» (попытка уничтожить боевиков «Аль-Каиды» в долине Шахи-Кот)
Я просто обязан отметить, что перевод этой книги стал возможен благодаря стараниям замечательной девушки Тани Велевой из солнечной Бессарабии На моих плечах лежит просто скромная задача редактирования этого текста. SergWanderer
... история боевых товарищей Джона Чепмена, боевых диспетчеров во время операции «Анаконда» — первой крупной боевой операции Америки в глобальной войне с терроризмом. То, как горстке боевых диспетчеров удалось предотвратить катастрофу и уничтожить силы «Аль-Каиды» и Талибана, используя свой уникальный опыт и смекалку, вошло в историю, — даже несмотря на то, что обреченная на провал операция продолжает раскрывать свои секреты и по сей день. История бойцов групп боевого управления ВВС (как сами военнослужащие, так и их подразделения известны всем под аббревиатурой ССТ)
Офицер отряда «Дельта» Том Грир, руководивший поиском Усамы бен Ладена, в своей книге «Убить бен Ладена» пишет, что боевые диспетчеры — «возможно, они являются самыми разносторонними и уникально подготовленными операторами спецназа на планете. Начальное обучение «конвейера» боевой подготовки боевого диспетчера эскадрильи специальной тактики ВВС стоит в два раза больше времени и пота, чем превращение в «морского котика» или оператора «Дельты»… И все это только для того, чтобы добраться до места, где они смогут выполнять работу, для которой они действительно обучены, вызывая эти смертоносные авиационные удары».
Первое боевое применение американских десантников-парашютистов состоялось во время операции «Хаски» — вторжения на Сицилию в июле 1943 года. В ходе этой плохо спланированной и неэффективно проведенной операции некоторые подразделения были выброшены почти в пятидесяти милях от своих целей. Охваченные паранойей, военно-морские силы и сухопутные войска, высадившиеся на пляжах, считали враждебным все, что находится в воздухе, поэтому из 144 транспортных самолетов, предназначенных для высадки десантников, 23 были уничтожены, а 37 получили серьезные повреждения в результате «дружественного огня». Один из летчиков так подвел итог операции: «Несомненно, самое безопасное место над Сицилией для нас сегодня ночью было над вражеской территорией».
Однако главной проблемой оставалось наведение самолетов союзников на нужную точку сброса и их обозначение. Для решения этих задач в ходе дня «Д» в июне 1944 г., в США и в Великобритании сформировали т.н. «группы следопытов», которые смогли добиться ограниченного успеха, хотя воздушно-десантные войска по-прежнему оказались разбросаны по сельской местности Нормандии. Однако, было достигнуто по крайней мере одно непредвиденное преимущество — многочисленные сообщения о столь широкой высадке войск союзников привели к тому, что немцы не знали, куда спешить со своими танковыми дивизиями и резервными частями войск СС.
Двадцать четвертого марта 1945 г. американцы и англичане провели операцию «Версити» — наступление союзников через Рейн вкупе с последней крупной воздушно-десантной операцией войны. В качестве крайней попытки предотвратить неразбериху на начальном этапе высадки, в план были включены две т.н. «группы боевого управления десантными планерами», оснащенные новейшими на тот момент навигационными маяками.
Восемь групп по пять человек стали первыми, кого начали называть «боевыми диспетчерами». Каждая группа должна была высадиться с планера, обозначить подходы к посадочным площадкам и маршруты отлета с них, а затем управлять воздушным движением на протяжении двух дней, отводимых на переброску основных сил. Хотя их оборудование и тактика оказались успешными лишь отчасти, это все же было шагом вперед. Однако, когда до окончания войны оставались считанные месяцы, эти условия и возможности отошли на второй план, а после войны о них и вовсе забыли.
Июль 1966 года Над горными вершинами к намеченной цели с ревом неслись четыре истребителя, их тени скользили над попадавшимися навстречу долинами. Один из летчиков, лейтенант Эд Расимус, знал, что войска попали в беду, так как его самолет с позывным «Приступ Браво» подняли в воздух по тревоге, чтобы обеспечить непосредственную авиационную поддержку по запросу боевого диспетчера.
— Бабочка, на приеме, вас слышу! У нас есть для вас четыре «никеля» (истребителя F-105) с двадцатью четырьмя зажигательными бомбами с напалмом и двадцатью «майк-майками» (20-мм пушками). На все про все минут двадцать, сейчас находимся на удалении около сорока миль. Боевого диспетчера Джима Стэнфорда, двадцатидевятилетнего ветерана ВВС с одиннадцатилетним стажем военной службы, имевшего позывной «Бабочка-44», в воздухе не было. Запыхавшись, он продолжал: — Приступ Браво, спасибо! Ваши данные принял. Я сейчас на земле, заправляюсь. Стою на крыле, заливаю топливо в самолет, но должен быть в воздухе минуты через три. Цель не очень далеко.
В кабине своего истребителя F-105 Эду нужно было переварить данную информацию. «Бабочка-44» сидит на земле? Заправляет самолет? На вражеской территории? Несмотря на то, что он запыхался, в голосе не чувствовалось особой обеспокоенности. Истребители F-105 встали в круг и ждали дальнейших указаний.
— Приступ Браво, я Бабочка-44! Уже на подлете, буду через минуту. Готовы к целеуказанию? — запросил Стэнфорд, когда его крошечный «Пилатус Портер» — легкий невооруженный и небронированный одномоторный самолет — взлетел с грунтовой полосы, на которую его экипаж был вынужден приземлиться, чтобы заправиться.
Было чуть более 4-х часов пополудни, и для Джима и его летчика, вольнонаемного служащего ЦРУ, летавшего под прикрытием авиакомпании «Эйр Америка», посадка на короткую грунтовую полосу в джунглях была всего лишь очередным эпизодом в продолжавшейся тайной, и незаконной войне Америки в Лаосе, расположенном по ту сторону реки Меконг от Таиланда. И это был даже не первый их авиаудар за день.
Удар предстоял сложный, поскольку густые клубящиеся облака закрывали бульшую часть земли.
— Приступ Браво, добро! В трех милях к северу от меня находится долина, где сосредоточились примерно пятнадцать сотен войск Патет Лао (лаосцы, воевавшие против Южного Вьетнама и США). На вершинах холмов к югу от меня около двухсот солдат регулярной лаосской армии. Мне нужно, чтобы вы сбросили в долину напалм ...
— Приступ Браво, Бабочка Четыре-Четыре держит вас в поле зрения. Если вы посмотрите вниз в направлении на десять часов, то сможете меня увидеть. Я на белом «Пилатус Портере», и нахожусь на левом развороте на высоте шесть тысяч футов. Противовоздушная оборона в этом районе представлена стрелковым и автоматическим оружием, ранее сегодня поступали сообщения о стрельбе из калибров два-три и три-семь [миллиметров]. Хочу, чтобы вы прочесали долину с востока на запад и вышли на юг. Дружественные войска находятся на вершинах холмов к югу. Следуйте за мной!
— Бабочка, вас понял! Вы в поле зрения Приступа Браво.
— Приступ Браво, боюсь, что не смогу обозначить для вас цель. Правила применения оружия не позволяют мне нести на борту боеприпасы. Но если вы держите меня в поле зрения, я укажу район цели оконцовкой левого крыла. С высоты 14 000 футов Эд Расимус наблюдал, как крошечный белый самолет, такой заметный и беззащитный на фоне зеленых джунглей, качнул крылом, указывая на группу деревьев. Ведущий F-105 подтвердил целеуказание и сообщил: — Заходим с востока!
— Приступ Браво, работу разрешаю. Буду находиться севернее.
Стэнфорд и его летчик также отправились домой: на самую секретную авиабазу в мире, известную как «Запасная точка Лима-36», которую они называли просто «Запасная». Это была грунтовая взлетно-посадочная полоса, построенная и эксплуатируемая ЦРУ посреди джунглей. Для Джима бульшая часть рабочих дней заканчивалась около половины шестого вечера, после целого дня авиаударов, координации спасательных операций и другой поддержки лаосских сил под командованием легендарного генерала Ванг Пао.
... кто из летчиков «Эйр Америка» полетит на следующий день боевым диспетчером — решение, которое принималось ночью и могло иметь серьезные последствия. Два диспетчера уже были сбиты вместе со своими экипажами и, хотя оба числились пропавшими без вести, все понимали, что они погибли. В Лаосе в 1965-67 гг. одновременно находилось не более четырех боевых диспетчеров, руководивших всем воздушным наведением, но при этом никто даже не слышал о них.
Спустя пять лет после окончания конфликта в Юго-Восточной Азии самое крупное изменение в системе управления боевыми действиями авиации произошло благодаря сомнительному союзу между никому не известным майором ВВС, и полковником сухопутных войск с богатой биографией, получившим известность в ходе недавней войны.
В конце лета 1979 г. боевой диспетчер Майк Лампе и его вьетнамская жена Тхюи служили на Филиппинах, когда случай свел его с дважды обойденным вниманием майором ВВС Джоном Карни, который еще со времен своей работы тренером футбольной команды в Академии ВВС был известен в узких кругах просто как «тренер», — а иногда и как «Тренер». Для проекта под названием «Реквизиция» он искал лучших боевых диспетчеров и авианаводчиков. Работа началась в 1978 году, в то же самое время, когда полковник армии Чарли Беквит формировал то, что в итоге стало величайшим антитеррористическим подразделением в мире — отрядом «Дельта».
Середина апреля 1980 г. Как уже стало привычным, «Тренер» вернулся на восток, в Пентагон и Белый дом, занимаясь тем, что Лампе называет «делами и планированием больших дядек». Он принял участие только в двух тренировках и мероприятиях по планированию. Кроме того, бульшую часть марта он отсутствовал, выполняя секретную операцию по изучению места высадки в отдаленной иранской пустыне.
Сопровождаемый только своим одноногим летчиком из ЦРУ, «Тренер» провел раннее утро первоапрельского Дня дураков, прогуливаясь, а затем закапывая секретные, дистанционно управляемые маяки в месте под названием Деште-Кевир (также известное как Кявир-е-Немек или Большая Соляная Пустыня, — большая пустыня, раскинувшаяся посреди иранского плато), чтобы использовать его в качестве перевалочного пункта для переброски отряда «Дельта» вглубь Ирана. Место получило кодовое название «Пустыня-1».
Майк Лампе и бойцы подразделения «Бренд Х» вместе с тридцатью операторами из авиадесантной роты эскадрона «В» отряда «Дельта» поспешили вернуться на базу, где их ждал одиночный самолет C-141, который должен был доставить их домой. В Чарльстоне их ждал «Тренер». «Получена команда на выход! Собирайтесь, готовьтесь и грузите все на C-141!» Не имея времени на раздумья, Лампе и еще восемь боевых диспетчеров, входивших в состав «Бренд Х», погрузили свои фонари, маяки, оружие, радиостанции и мотоцикл, предоставленный отрядом «Дельта» для использования в «Пустыне-1», и без лишнего шума покинули американскую землю.
Первое испытание бойцов «Бренд X» и отряда «Дельта» перевернуло представление о зарождающихся подразделениях специальных задач. В глубокой тьме американцы сталкивались с одной проблемой за другой. Когда приземлился первый самолет, из ниоткуда неожиданно появился автобус с иранцами, и рейнджерам не оставалось ничего другого, как задержать и взять их под охрану. Затем восемь вертолетов RH-53 морской пехоты (не приспособленных к работе в условиях пустыни), которые должны были доставить штурмовую группу в Тегеран, один за другим выходили из строя при полете со своего носителя, с авианосца «Нимитц».
Лампе и группа боевого управления авиацией приводили в порядок взлетно-посадочные полосы на берегу озера, когда случился очередной косяк. Контрабандист, перевозивший топливо по грунтовой дороге, натолкнулся на рейнджеров, которым было приказано охранять периметр аэродрома. Когда контрабандист не остановился, они выпустили по нему противотанковую гранату LAW, и топливо в грузовике взорвалось, озарив ночь огненным шаром высотой в сто футов. Потихоньку стали подтягиваться вертолеты морской пехоты. «Мы ждали все “борта”, когда наконец еле-еле приземлился шестой. При посадке оказалось, что вертолет не исправен — у него отказала гидравлическая система. Нам сообщают, что это крайний вертолет. И вот мы на плато, на горизонте все еще горит грузовик контрабандистов, под прицелом сидит полсотни растерянных иранцев, стоит полная темнота, а у нас всего пять вертолетов, хотя всем известно, что наш абсолютный минимум — шесть».
Лампе остановился на минуту, решая, что делать дальше. «Решение принято. Собирайте вещи! Мы возвращаемся домой!» Для эвакуации с площадки одному из MC-130 потребовалось топливо с воздушного танкера EC-130, поэтому двум вертолетам нужно было переместиться. Лампе вспоминает, что произошло дальше: «Я стою в сотне ярдов от вертолета, когда тот набирает высоту, вновь поднимая тучу песка, поэтому пришлось отвернуться в сторону. Краем глаза наблюдаю, как он теряет высоту и его начинает сносить. И тут раздается взрыв. Повсюду все еще висит пыль, но я вижу огромный огненный шар (вертолет врезался в топливозаправщик EC-130). Самолет сгорел, полностью. На нем уже были закреплены топливные шланги, и внутри сидели стрелки «Дельты». Помню, как люди просто выпрыгивали из правого десантного люка».
В самый разгар катастрофы Лампе и остальным, включая отряд «Дельта» и экипажам самолетов C-130, удалось забрать пострадавших и погрузить всех на оставшиеся самолеты MC-130. Улетев в безопасное место, Майк не мог не задаться вопросом: «Оставили ли мы кого-нибудь? Мы точно оставили экипаж, своих боевых товарищей». Это был печальный конец первой настоящей контртеррористической операции Америки, за которую пришлось заплатить жизнями восьми морских пехотинцев и летчиков.
... летом 1980 г., сразу после «Пустыни-1», «Тренер» давал показания комиссии Холлоуэя, в результате работы которой было создано новое Объединенное командование специальных операций США, в состав которого вошел уже проверенный, но пострадавший отряд «Дельта». Помимо этого подразделения, туда вошли 6-я команда «морских котиков» (новое подразделение военно-морского спецназа, созданное специально под ОКСО), 160-я тактическая группа (лучшее вертолетное подразделение сухопутных войск), а «Бренд Х» «Тренера» стало 1-м отрядом штаба командования военно-воздушных перевозок, или 1 MACOS — вполне безобидное название нового и теперь самого засекреченного формирования в ВВС.
К октябрю 1983 года, когда «Тренер» перешел в подчинение ОКСО, численность «1-го отряда» выросла до 24 человек, которые после трехлетних учений с рейнджерами и отрядом «Дельта» были лучше подготовлены (хотя и не имели достаточной материальной базы).
Тринадцатого октября 1983 г., когда боевые диспетчеры «Тренера» только начинали свою службу в новом качестве, в результате последнего из серии государственных переворотов лидер марксистов Гренады Морис Бишоп был смещен со своего поста и помещен под домашний арест после того, как он прозондировал возможности улучшения отношений с США. Семнадцатого числа Бишоп был освобожден своими сторонниками, но через три дня на него было совершено покушение, после чего в крошечном островном государстве было введено круглосуточное военное положение. Помимо сильного кубинского вмешательства и распространения советского влияния на Америку, в Вашингтоне были обеспокоены тем, что на острове под угрозой находится несколько сотен американских студентов-медиков и туристов.
По плану США рейнджеры и группа боевого управления ВВС должны были захватить международный аэропорт Гренады Пойнт-Салинас с последующим развертыванием в этой воздушной гавани сил 82-й воздушно-десантной дивизии и других соединений и частей. Отряд «Дельта» должен был спасти студентов-медиков в их медицинском городке Тру Блу, расположенном недалеко от Пойнт-Салинас, в то время как боевым диспетчерам предстояло создать зону высадки, а затем управлять международным аэропортом в течение тридцати минут с момента его захвата аэродром — требование, являющееся разрекламированным критерием и по сей день.
Вечером 24-го октября операции был дан зеленый свет. Боевые диспетчеры в течение нескольких дней без перерыва тренировались вместе с бойцами 1-го батальона рейнджеров в жарком климате Джорджии, и после того, как все загрузились в самолет, несмотря на полную неопределенность обстановки, парни с благодарностью воспользовались возможностью немного поспать. Находясь в воздухе, рейнджеры и диспетчеры начали надевать парашюты для десантирования с высоты пятьсот футов, когда до высадки оставалось еще несколько часов. «Некоторые парни надели запасные парашюты, а на других просто не хватило».
Десантирование осуществлялось на триста футов ниже стандартной установленной высоты для боевых прыжков в восемьсот футов, чтобы пролететь под зенитными установками, расположенными на холмах, огибающих Пойнт-Салинас. Поскольку зенитки не могли опускать стволы ниже уровня горизонта, считалось, что самолеты будут защищены от прицельного огня. Все силы должны были начать атаку на рассвете, поскольку морская пехота не могла действовать в ночное время, и во «время Ч» (так нелепо обозначается начало наступления) должны были вначале захватить другой стратегический объект острова — аэропорт «Пёрлз».
Не усвоив (или, возможно, проигнорировав) болезненные до сих пор уроки «Пустыни-1», Объединенный штаб расширил возможности участия каждого рода войск в ущерб оперативной совместимости. «Я вижу берег, и он выглядит низким. Кажется, что высота меньше пятисот футов, и по нам начинают работать. Помню трассеры от “тройной А”, но они идут над нами. И, черт возьми, у меня нет запасного парашюта», — вспоминает Лампе. Немного помолившись за укладчика, который укладывал его парашют, он выпрыгнул в левый десантный люк. Выйдя из самолета в утреннем свете, боевого диспетчера дернуло в горизонтальное положение, пока раскрывался его парашют, и он почувствовал себя совершенно беспомощным в ожидании пуль, которые вот-вот вонзятся в его тело.
На аэродроме, не теряя ни минуты, боевые диспетчеры, взяв на себя управление воздушным движением (УВД), разрешили посадку первого самолета, и все принялись за работу: на летное поле садились самолет за самолетом, направляясь к назначенному пункту выгрузки. «Самолеты сбрасывают груз по-боевому, прежде чем быстро взлететь снова. Они опускали рампу, “нажимали на газ”, и сзади выкатывались поддоны со снаряжением или джипы с оружием». Группа боевых диспетчеров управляла аэродромом до окончания боевых действий, пока местным властям не вернули гражданский контроль над землей. Американские войска стабилизировали обстановку на острове, заблокировав кубинские силы, и операция по спасению 233 американских студентов медицинской школы в Тру Блу завершилась. При уничтожении других назначенных целей, обязанности боевых контролеров выполняли также военнослужащие отряда «Дельта», их основная задача заключалась в наведении авиаударов, в частности, ганшипов AC-130.
Несмотря на неудачи и межвидоввое взаимодействие, операция для боевых диспетчеров оказалась успешной, поскольку они успешно управляли крупнейшим в истории США аэродромом и безупречно взаимодействовали со своими коллегами из отряда «Дельта». Операция в Гренаде ознаменовала собой становление «1-го отряда» в том виде, в котором он будет существовать на протяжении следующего десятилетия, продолжая развиваться вместе с отрядом «Дельта» и 6-й командой «морских котиков».
К 1989 году Лампе получил звание главного мастер-сержанта, и он стал самым старшим сержантом подразделения (самая высокая должность в эскадрилье ВВС). «Тренер» получил повышение и перешел на другую должность, а само подразделение сменило несколько названий, чтобы скрыть свою принадлежность и предназначение.
Новый командир, майор Крейг Бротчи, внедрил в отряде официальный процесс отбора, который чем-то напоминал таковой в отряде «Дельта», но с одним явным отличием: в отряд «Дельта» мог попасть любой военнослужащий, независимо от уровня его подготовки, в то время как к зачислению в состав теперь уже 1724-й эскадрильи специальной тактики (неофициально называемой «Холмом», по месту своей дислокации в расположении ОКСО на территории авиабазы Поуп), рассматривались только добровольцы, являвшиеся действующими боевыми диспетчерами, имевшими двухлетний опыт службы в боевых условиях и рекомендацию своего командира.
«О-Эль» предназначалось как для подготовки парашютистов-спасателей («пиджеев»), так и потенциальных боевых диспетчеров. У этих бесспорно самых тяжелых профессий в Военно-воздушных силах было много общего, включая на две трети общий курс боевой подготовки, поэтому они начинали вместе. Большинство из этих 120 человек, прошедших первоначальный отбор, собирались стать парашютистами-спасателями, — овладеть более разрекламированной и известной из двух профессий. Примерно пятьдесят человек хотели стать боевыми диспетчерами.
Каждое утро проходили занятия по гимнастике, беге, тренировках в бассейне, чтобы подготовиться к предстоящему семинедельному испытанию. В этот период молодые люди сталкивались с реальностью своего выбора — подготовка боевого диспетчера не была связана с парашютами, экзотическими местами и мотоциклами. Речь шла о боли и о том, что никогда нельзя быть достаточно быстрым, сильным или «водным». Те, кто осознавал ошибочность своего выбора, страдали меньше. Чтобы уйти оттуда, достаточно было просто об этом сказать.
Инструкторы — опытные «пиджеи» и боевые диспетчеры, специально отобранные для этого курса, — были известны тем, что подмечали человеческие слабости или же слабых личностей, и обращали на них особое внимание. Иногда для того, чтобы «проредить стадо», они мучили всю группу новичков занятиями в грязевой яме до тех пор, пока кто-нибудь не уходил. К первому дню занятий в начале сентября инструкторский состав сократил число кандидатов до приемлемых семидесяти человек
Курс «О-Эль» включал в себя семь недель физической подготовки и тестирования, а также базовых учебных дисциплин, таких как физика подводного плавания, которые в основном служили для того, чтобы занять кандидатов на час-другой каждый день и дать им возможность восстановить физические силы. С каждой неделей занятия становились все сложнее, интенсивнее, и продолжительнее. Каждое утро начиналось с изнурительной гимнастики, после чего следовал кросс на дистанцию от трех до шести миль, или спринтерский бег на близлежащей дорожке. Но хуже всего были тренировки в бассейне. Каждый день после обеда курсанты на собственном опыте убеждались в том, насколько для человеческого организма необходим кислород. Занятия в бассейне состояли из целого ряда различных упражнений, направленных на укрепление разума и тела, — а также на отделение сильнейших от всех остальных.
В человеческом организме нет другой бульшей движущей силы, чем потребность в кислороде, она превосходит все остальные мысли, и инстинктивна в абсолютном смысле этого слова. Заставить себя преодолеть физиологическую потребность дышать — значит овладеть собой. И на курсе «О-Эль» придумали надежные способы проверки этой гипотезы. Первым упражнением на кислородное голодание было «подводное плавание» — нужно было проплыть бассейн олимпийского размера под водой, затем коснуться дальней стенки и спринтерски вернуться по поверхности вольным стилем. Упражнение выполнялось восемь раз с уменьшающимися интервалами на отдых между подходами, чтобы не дать организму времени для полного восполнения запасов кислорода. Выход на поверхность даже единожды во время этих повторов означало провал и немедленное снятие с курса.
Еще одним любимым упражнением инструкторов была «защита от утопления», когда перед тем, как столкнуть курсанта в бассейн, ему связывают руки за спиной. При этом он должен оттолкнуться от дна бассейна двенадцатифутовой глубины, вынырнуть на поверхность и сделать вдох, повторяя упражнение в течение пяти минут — больше искусство, чем наука. Удержаться на плаву без помощи рук невозможно, а те, кто пытается барахтаться на поверхности, в любом случае терпят неудачу.
Потом пошли т.н. «переходы» или «кроссоверы». Это слово вселяет животный страх в каждого, кто хоть раз их выполнял. Они начинаются на третьей неделе обучения, после того как курсанты с помощью других упражнений привыкнут к кислородному голоданию. Из всех жестоких водных пыток кроссоверы были, безусловно, самыми суровыми, но их выполнение являлось обязательным условием для успешного прохождения курса. Каждый курсант надевал на себя акваланг, состоящий из пары стальных баллонов объемом 80 куб. футов, не имевших регуляторов дыхания, которые для выполнения упражнения были и не нужны. Потом все надевали маску и ласты, пристегивали к поясу шестнадцатифунтовый пояс с грузом, и, наконец, опускались на глубокую часть бассейна, выстраиваясь вплотную вдоль стенки, держась за нее одной рукой. После этого давалась подготовительная команда: «Приготовиться к переходу» — сигнал к тому, чтобы сделать последний большой глоток воздуха. Через мгновение раздавалась команда: «Переход!». Все курсанты ныряли на дно и, коснувшись его, начинали изо всех сил двигаться к противоположной стенке. Одновременно оттуда к ним навстречу перебирала ластами такая же группа. Обе группы встречались посередине, одна из них должна была «подняться» выше, то есть переползти через «нижнюю» группу, после чего обе продолжали свой путь к дальней стенке. Только когда курсанты достигали ее, им разрешалось оттолкнуться от дна и подняться вверх, к ожидавшему их драгоценному и далекому воздуху. Задыхавшиеся парни, проползая мимо друг друга, хватая ртом воздух, выплескивались на поверхность с каждой стороны бассейна. Так повторялось восемь раз, с уменьшением интервалов между переходами с сорока пяти до тридцати секунд. Для усиления беспокойства инструкторы находились в бассейне вместе с курсантами, чтобы подстраховать на случай, если они начнут тонуть, а также для того, чтобы поиздеваться над ними, иногда срывая маски с лиц для усиления паники. В иных случаях инструкторы набирались на спину солдата, держась за клапанный блок баллонов, и «проплывали» таким образом несколько метров, создавая невероятное дополнительное сопротивление, заставляя курсанта ползти ради спасения своей жизни.
Пока очередная группа курсантов замерзала в холодной воде на мелкой части бассейна, ожидая своей очереди, инструкторы подбадривали задыхающихся людей. «Давай, ты же знаешь, что хочешь уйти отсюда». «Все заканчивается, и тебя ждет отличная работа в ВВС. Просто сдайся» Иногда, когда они чувствовали, что кто-то близок к срыву или особенно ноет, инструкторы стаей набрасывались на испуганного курсанта: — Давай, говори заветные слова! Просто скажи! — Я ухожу. При этих словах, иногда произносимых тихо и кротко, иногда выкрикиваемых в ответ в форме открытого неповиновения, лицо инструктора менялось. Исчезали яростный гнев и вызов, на их месте появлялся спокойный и рассудительный человек с простым указанием: — Переходи на мелководье бассейна, снимай снаряжение и отправляйся в административный отдел.
Сжигая тысячи калорий в день, они нуждались в каждом углеводе, который могли получить, но бассейн выжимал из них последние силы. У других, кто пытался получить столь необходимую порцию питания, вместо этого от волнения возникала рвота в казарме перед бассейном. Некоторые иногда выходили из воды, чтобы проблеваться, или их просто выворачивало у стенки. В бассейне парни доходили до точки невозврата, теряли в воде сознание, и инструкторы вытаскивали их на поверхность и приводили в чувство. Когда они приходили в себя, им предлагался выбор: «Возвращайтесь в бассейн или отправляйтесь в раздевалку».
Ежедневные занятия в бассейне, включавшие в себя завязывание под водой узлов (серия узлов, которые нужно было выполнить на одном вдохе) и «совместное дыхание» (студенты работали на одной трубке, делясь друг с другом воздухом, а инструкторы мешали им дышать, пытаясь их разнять, и если им это удавалось, то это был провал), день в бассейне завершался заплывом вольным стилем или с ластами на дистанцию от 1500 до 4000 метров.
На суше дела обстояли немногим лучше. Пытки в грязевой яме, тысячи дополнительных отжиманий и подтягиваний, «мотивационные» пробежки — все это было в порядке вещей. Постоянно проводились внезапные проверки казарм, и за малейшее нарушение инструкторы наказывали абсолютно всех.
з 120 человек, прибывших в «О-Эль» на учебный курс №89-005, начавшийся 18-го сентября (в день ВВС), и семидесяти человек, доживших до начала занятий, станут выпускниками только семеро — пятеро «пиджеев» и всего два боевых диспетчера — Джон Чепмен и Джо Мэйнор. Эти два человека, составлявшие всего четыре процента от всех кандидатов в группу боевого управления ВВС, получили свой счастливый билет. Следующая проверка на выносливость не заставила себя ждать: квалификационная школа боевых водолазов спецназа армии США в Ки-Уэсте, штат Флорида. Это, пожалуй, одно из самых сложных армейских учебных подразделений, подготовку в ней заваливают от четверти до трети всех поступивших курсантов. Однако для Джо и Джона это был тот самый курс, ради которого они потратили долгие месяцы мучений и подготовки.
В середине ноября к занятиям приступило сорок человек, а закончили менее тридцати — погружения следовали за погружениями, днем и ночью, изучались дыхательные аппараты замкнутого цикла LAR-V «Драгер» (система, использующая 100-процентный кислород с рециркуляцией, чтобы не оставлять воздушно-пузырькового следа), и, конечно, физическая подготовка: длительные пробежки и силовые упражнения. Для сухопутчиков занятия в бассейне с их «переходами» и издевательствами были сущим мучением. Для выпускников «О-Эль» это была просто очередная неделя.
После Ки-Уэста неумолимый темп подготовки продолжился. В школе выживания на воде Военно-воздушных сил в Хоумстеде, в штате Флорида, к югу от Майами, их ждало еще одно водное испытание в виде трехдневного курса выживания и спасения на море. В отличие от первых двух школ, это оказался «легкий» и в основном академический курс. Наступил 1990 год, и оба потенциальных боевых диспетчера оказались на втором армейском учебном курсе — в школе парашютно-десантной подготовки в Форт-Беннинге, в штате Джорджия, известной в группе боевого управления ВВС как «благодарность ВВС».
Совершив пять прыжков, необходимых для окончания курса парашютной подготовки, они сели в самолет и отправились на следующую остановку — в школу выживания летных экипажей ВВС на базе ВВС Фэйрчайлд в штате Вашингтон. Двухнедельный курс был разработан с целью ознакомления военнослужащих ВВС с выживанием в лесу и включает в себя изучение основ ориентирования на местности, умение оборудовать укрытия и уклоняться от попадания в плен, добывать себе пищу. Кроме того, на курсах отрабатывались навыки сопротивления при допросах в случае попадания в плен. К тому времени они находились на пути к своей мечте и были уже неразлучны.
В феврале они прибыли на авиабазу Кеслер для обучения в школе управления воздушным движением (УВД) — на одном из самых сложных в академическом отношении курсов в ВВС. Многие, кто здесь не справлялся с нагрузками, переводились на другую работу, и потенциальные боевые диспетчеры не были исключением. Если ты не мог управлять воздушным движением, то ты не мог стать диспетчером.
На пути к тому, чтобы стать настоящими боевыми диспетчерами, оставалось еще одно препятствие, — школа боевого управления авиацией, находившаяся на авиабазе Поуп, в штате Северная Каролина. База находилась на территории Форта-Брэгг, где дислоцировалась 82-я воздушно-десантная дивизия, отряд «Дельта» и 24-я эскадрилья специальной тактики ВВС. Школа боевого управления авиацией включала в себя все, что военнослужащие освоили до этого момента, а затем на основе такого фундамента давала им основы боевого управления ВВС. Это был последний курс перед тем, как получить свои береты, но ни в коем случае не окончательный в их армейской жизни: им еще предстояло пройти курс затяжных прыжков и получить подготовку на курсах передовых авианаводчиков (ПАНов), а также многое другое.
В отличие от предыдущих курсов подготовки, ошибки на практических занятиях «вознаграждались» не только физическими упражнениями, но и применением слезоточивого газа. Инструкторы использовали его для снятия стресса, поскольку стрелять в курсантов для имитации боевых условий не разрешалось. Взмокшие бойцы надевали противогазы, чтобы защитить глаза и легкие, но от жжения, особенно в промежности и подмышками, где раздражение усиливалось благодаря взопревшей от пота кожей, спастись было невозможно. Часто проводились парашютные прыжки — чтобы «набить» соответствующий навык у курсантов.
Джо вспоминает ночной прыжок, который их группа совершила на одну из площадок приземления Форт-Брэгга под названием «Нормандия». Они должны были высадиться в «Нормандии» и проследовать далее к следующему объекту — площадке «Сицилия», чтобы обозначить на ней грунтовую посадочную полосу для транспортника C-130, а затем управлять посадкой настоящего самолета.
По мере того как недели превращались в месяцы, команда готовилась к итоговым полевым учениям, которые проводились в расположенном неподалеку Кэмп-Маккал. Там проверялась способность бойцов выводиться на вражескую территорию, осуществлять патрулирование, обнаруживая различные цели, выбирать и обозначать площадки высадки, проводить другие операции, а также переносить страдания. В еде и воде им не отказывали, но сон был роскошью. И, конечно, для поддержания духа использовался ужасный слезоточивый газ.
Последний этап учений заключался в том, что бойцы навьючивали на себя рюкзаки и оружие, преодолевая пятнадцать миль до здания школы боевого управления авиацией. Этот марш, как и все остальное, что делали курсанты, являлся соревнованием на время. Уставшие, но движимые осознанием того, что от заветной цели их отделяет всего пятнадцать миль, все военнослужащие группы из семи человек дошли до конца.
Знойным июльским вечером 1990 года Джон и Джо, единственные два курсанта, оставшиеся от курса №89-005 в «О-Эль», впервые вышли на сцену сержантского клуба авиабазы Поуп в красных беретах и черных кожаных ботинках десантников. Новоиспеченные боевые диспетчеры ВВС, ставшие теперь скорее братьями, чем друзьями, получили приказ о назначении в 21-ю эскадрилью специальной тактики ВВС, что позволило им перейти прямо через дорогу от школы боевого управления авиацией.
Панамский диктатор Мануэль Норьега проигнорировал результаты президентских выборов в стране, решив остаться у власти и одновременно поуправлять своей прибыльной империей по перевозке кокаина. К 15-му декабря Норьега, находясь возможно, под воздействием своего продукта, заявил, что его страна находится в состоянии войны с США. На следующий день панамские силы обороны застрелили лейтенанта морской пехоты США, а затем напали на офицера спецподразделения ВМС и его жену, применив физическое насилие.
Семнадцатого декабря президент Дж. Буш-старший подписал директиву о проведении боевой операции — вторжения — в Панаме с кодовым названием «Правое дело».
... по уже заведенной традиции, группы боевого управления ВВС должны были начинать военные действия раньше, чем остальные подразделения Командования. Двадцатого декабря, сразу после полуночи, в районе аэропортов Рио-Хато и Омар Торрихос (Токумен) появилось тридцать самолетов С-130. В числе первых парашютистов, выходивших из головного самолета с целью захвата этих аэропортов, были «охотники за мотоциклами» — так называли боевых диспетчеров, прыгавших вслед за мотоциклами, сбрасываемыми для расчистки взлетно-посадочных полос от препятствий. Их девизом стала фраза «Первые там».
Однако прежде, чем кто-либо прыгнул на летное поле, трое диспетчеров тайком проникли на Омар Торрихос, чтобы выяснить и оценить состояние аэропорта, а затем управлять воздушным движением при вторжении. На тот момент это было самая крупная боевая операция с участием боевых диспетчеров в истории, а потребности в личном составе групп боевого управления ВВС были настолько высоки, что 1724-я эскадрилья была вынуждена привлечь для своих целей личный состав из 1723-й эскадрильи специальной тактики ВВС, дислоцировавшейся в Херлберт-Филд, в штате Флорида.
Как и было запланировано, в течение тридцати минут после высадки в полной темноте диспетчеры управляли движением в обоих аэропортах, а количество находившихся под их контролем летательных аппаратов, выполнявших посадку, осуществлявших поражение многочисленных целей по всей стране и наносивших авиаудары, поражало воображение — в ночном воздушном пространстве над крошечной Центральноамериканской страной находился 171 самолет специального назначения и почти такое же количество вертолетов. Почти все они находились под контролем или управлением боевых диспетчеров.
Воздушное пространство размером двадцать на двадцать миль примерно соответствовало территории г. Вашингтон, и несмотря на отсутствие радаров и заранее подготовленных планов воздушного движения, все полеты проходили на безопасном расстоянии. Не было ни одной аварии в воздухе, ни одного инцидента на земле. Единственный самолет, потерянный во время вторжения, то ли разбился сам, то ли был сбит.
Для группы боевого управления ВВС война стала переломным моментом. По всему Ираку и Саудовской Аравии диспетчеры из разных эскадрилий организовывали и управляли посадочными площадками и аэродромами, выполняли задачи по нанесению авиаударов (используя радиомаяки для точного определения координат) самолетами США и коалиции, участвовали в освобождении посольств союзных стран с помощью британских подразделений Специальной авиационной службы (САС) и Специальной лодочной службы (СБС).
Единственной задачей 24-ой эскадрильи специальной тактики ВВС стала охота за пусковыми установками ракет «Скад» в западной иракской пустыне вместе с отрядом «Дельта», чтобы удержать Израиль в стороне и сохранить коалицию Джорджа Буша. В целом их усилия свели ракетные удары по Израилю практически к нулю.
Один из боевых диспетчеров, Брюс Барри, при поддержке сотрудников отряда «Дельта» сумел уничтожить порядка двадцати семи ракетных пусковых установок. Когда война закончилась, командующий коалиционными войсками, американский генерал Норман Шварцкопф прилетел на оперативную базу «Дельты» и 24-ой эскадрильи в Араре (Саудовская Аравия), расположенную недалеко от иракской границы, чтобы поздравить их. — Так вот кто не пустил Израиль на войну, — заявил герой операции «Буря в пустыне», глядя на Брюса Барри, другого неизвестного героя коалиции, когда их представили друг другу.
Процесс отбора в 24-ю эскадрилью является уникальным и одновременно схожим с подобным процессом в других самых элитных военных подразделениях мира — 6-й команде «морских котиков» и отряде «Дельта». В рамках структуры боевого управления ВВС он уникален тем, что среди всех оперативных эскадрилий специальной тактики это единственное подразделение, которое требует от человека добровольно подать пакет документов и запросить новое назначение.
От перехвата «Скадов» в Ираке и до охоты на людей в Могадишо, во всех значимых американских контртеррористических операциях, начиная с «Пустыни-1», 24-я эскадрилья играла ключевую роль. Ни одно другое «черное» подразделение спецназа (определяемое как подразделение, действующее под ограниченным надзором Конгресса) не участвовало в таком большом количестве высокоприоритетных и высокорисковых специальных операций государственного значения.
В период со времен Гренады и до первой войны в Персидском заливе численность 24-й эскадрильи удвоилась, а затем удвоилась еще раз, занимая все бульшую площадь в комплексе Объединенного командования специальных операций США (ОКСО) в Форт-Брэгге. Весной 1995 г. Джон Чепмен решил войти в ряды лучших из лучших боевых диспетчеров в мире. Это было очень непросто. Он хотел поступить на службу в одно из самых требовательных подразделений в истории американских вооруженных сил.
Из всех подавших заявления только половина успешно пройдет двухнедельный отбор и шестимесячный курс боевой подготовки в составе «зеленой команды». О самом подразделении Джон мало что знал, в основном это были отрывочные сведения, полученные от бывших сотрудников эскадрильи, которые были направлены на службу в другие эскадрильи специальной тактики ВВС (военнослужащие 24-й эскадрильи редко возвращались обратно, в «белые» подразделения Сил специальных операций). Но если именно туда попадали по-настоящему лучшие диспетчера, чтобы продемонстрировать свое превосходство, то и он должен туда попасть. Кроме того, у ветерана с десятилетним стажем было еще одно обстоятельство: он хотел получить возможность проявить себя в бою или в боевых операциях, поскольку в свои тридцать лет он стремительно приближался к статусу «старика». Попав в нужное подразделение, он вполне мог остаться там до конца своей военной карьеры, — вот только попасть туда оказалось делом нелегким.
Джон прошел отбор в подразделение летом 1995 года и успешно прошел аттестацию для назначения на должность.
Когда новые военнослужащие 24-й эскадрильи собрались вместе, они узнали, что «зеленая команда» начинает работу ПРЯМО СЕЙЧАС. То, что происходило потом, было мечтой каждого мальчишки, знавшего, какой должна быть армия в идеале, но в реальности это оказалось уделом лишь немногих, кто поднялся на самую вершину своей профессии в области специальных операций. Вместе с рейнджерами они захватывали аэродромы в Луизиане и Джорджии; тренировались днем и ночью на мотоциклах по пересеченной местности, с приборами ночного видения и полной боевой выкладкой; проходили первые вводные занятия в отряде «Дельта» и в 6-й команде «морских котиков», причем последние включали в себя знакомство и работу на HSAC — высокоскоростных штурмовых лодках, которые «морские котики» использовали для атак против объектов в океане и для высадки на сушу. Эти лодки, отбивающие все почки и мозг, были источником либо восторга, либо страданий, в зависимости от того, насколько хорошо человек справлялся с морской болезнью и физиологическим воздействием морских операций.
Для Чепмена, «водоплавающего» по своей природе, работа на лодках оказалась захватывающим событием. Занятия по огневой подготовке проводили инструкторы «зеленой команды» (опытные боевые диспетчеры и «пиджеи» из 24-й эскадрильи, включая Джеффа Брэя, одного из героев событий Сомали) ...
Парашютно-десантная подготовка является важнейшим навыком, поэтому в воздухе на засекреченном объекте на западе США, а также на площадках высадки в Форт-Брэгге, проводилось много времени, что включало в себя дневные и ночные прыжки с высот до 25000 футов. Кульминацией парашютно-десантной подготовки стал, по словам одного из инструкторов «зеленой команды» Джона, «ночной затяжной высотный прыжок с полной выкладкой, с кислородом, рюкзаком и оружием». Стремясь расширить границы своих возможностей, бойцы «проложили свой курс и вычислили точку приземления с помощью GPS» над пустыней, преодолели двенадцать миль под куполом и приземлились в пределах семидесяти пяти ярдов друг от друга, заняв свое место среди лучших боевых парашютистов.
Для боевых диспетчеров нет более важных тренировок, чем непосредственная авиационная поддержка. Они ездили в Форт-Кэмпбелл, где тренировались вместе с вертолетами 160-го полка, проходили подготовку с истребителями F-16 и F-15 в Гила-Бенд в Аризоне и штурмовиками A-10 в Форт-Леонард-Вуд в Миссури. Наконец, 29-го июля 1996 г. они поднялись и были приняты в самое престижное подразделение специальных операций ВВС как полноправные сотрудники. Джон вместе с Пэтом отправились служить в «красную команду» (одна из трех «цветных» боевых команд эскадрильи, остальные — «синяя» и «серебряная»), чтобы начать свою новую жизнь. Помимо специальной подготовки — наведения и корректировки авиаударов, обследования важных объектов и аэродромов — «красная команда» чередовала свои тренировки с отрядом «Дельта» и 6-й командой «морских котиков».
... единственные задачи, которые появлялись на горизонте, были похожи друг на друга, и хотя иногда они были захватывающими, они скорее разочаровывали, чем подтверждали его профессионализм. Он оставил «красную команду» и перешел в рекогносцировочную группу 24-й эскадрильи. «Геодезия», как ее называли, занималась комплексными исследованиями различных мест в интересах «клиентов» 24-й эскадрильи (это, прежде всего, отряд «Дельта» и другие подразделения специальных задач) по всему миру.
Работая в «Геодезии», Джон досконально овладел базовыми навыками геодезической съемки и оценки аэродромов и посадочных площадок, присущими всем боевым диспетчерам, и добавил в копилку своего опыта компьютерное черчение в программе AutoCAD. Он нашел, что такая работа ему нравится, поскольку график был более предсказуемый как для его расцветающей семьи. Несмотря на то, что работа была не такой динамичной, как в «красной команде», в группе геодезистов случались напряженные ситуации, когда люди, часто работавшие в одиночку, оказывались в опасных условиях по всему миру.
Первая башня-близнец Всемирного торгового центра в Нью-Йорке после удара первого самолета была сильно повреждена, из нее волнами валил дым. К моменту удара второго самолета бойцы 23-ой эскадрильи уже собирали свое снаряжение: высокоточные системы обеспечения взлета и посадки, боевое поисково-спасательное снаряжение, радиостанции, лазерные целеуказатели и оружие. Все прекрасно понимали, что им предстоит. Три недели спустя Калвин вместе со своим товарищем-боевым диспетчером, под руководством офицера специальной тактики ВВС, уже управляли военным аэродромом Карши-Ханабад в Узбекистане, известным всем как К2, где США должны были начать подготовку к своим первым операциям в Афганистане. Эти трое оказались в буквальном смысле «первыми» в создании и эксплуатации этой авиабазы для США.
К первой неделе октября 5-я группа армейского спецназа запланировала направить первые два оперативных отряда «Альфа» для связи с новыми партнерами союзников — слабо организованным и раздробленным Северным Альянсом (в действительности состоящим из нескольких вооруженных группировок разных влиятельных лидеров, некоторые из которых предпочли бы сражаться друг с другом, а не с боевиками «Талибана»). Эти разведывательные группы, каждая из которых состояла из десяти-двенадцати «зеленых беретов», обладавших различными специальностями — в области оружия, связи, медицины — имели номера 595 и 555, причем последняя была известна под прозвищем «Тройной никель».
Первая группа отправилась в Мазари-Шариф, вторая — на аэродром Баграм, заброшенную советскую авиабазу к северу от столицы страны Кабула, в надежде на то, что ее можно будет взять под охрану и подготовить к проведению операций США на территории Афганистана. Каждым оперативным отрядом командовал капитан сухопутных войск вместе со своим заместителем, старшим уоррент-офицером. В их задачи входило установление контакта с Северным Альянсом, определение динамики боевых действий и, что особенно важно, наведение авиации для уничтожения сил «Талибана» и Аль-Каиды на севере Афганистана. Обе группы отвечали за разные оперативные районы и использовали принципиально разные подходы к планированию и выполнению своих задач, что возымело серьезные последствия в ближайшие недели.
Обеим отрядам было предложено взять боевого диспетчера для применения сил ВВС. Отряд №595 отверг это предложение. По словам боевого диспетчера Барта Декера, «они не хотели иметь ничего общего с боевыми диспетчерами». Решение группы №595 не работать со специалистами боевого управления ВВС стало ярким примером, демонстрирующим разницу между теми, кто работал с диспетчерами, и теми, кто нет.
Оперативный отряд №555, уже знакомый с опытом применения специалиста по боевому управлению ВВС, понимал не только ценность такого специалиста, но и его необходимость для успешного выполнения своей третьей боевой задачи. «Зеленые береты» — эксперты по взаимодействию с местными силами, их обучению и ведению боевых действий вместе с ними, чье гордое наследие зародилось в Юго-Восточной Азии. И хотя «зеленые береты» имели право наносить авиаудары, как это может делать любой солдат или моряк на поле боя, но они отнюдь не были экспертами или даже специалистами в этой области.
В начале войны в ВВС не существовало групп по планированию авиаударов. Вместо этого несколько диспетчеров из 23-й эскадрильи, первой эскадрильи специальной тактики ВВС, прибывшей в страну, вместе с несколькими летчиками и авиационными планировщиками разрабатывали план нанесения ударов с нуля. Барт Декер вместе с остальными сделал все возможное, чтобы скоординировать действия в условиях неизвестности. По его словам, это была просто «непосредственная авиационная поддержка. Не было никакого порядка действий. Никто не знал, что их ждет дальше».
Несмотря на то, что талибы часто нападали на местные кишлаки, диспетчер и его отряд в течение первых двух дней в контакт с противником не вступали. Вместо этого они сосредоточили свои усилия на завоевании расположения лидера Северного Альянса генерала Мохаммада Касима Фахима, — человека, который глубоко не доверял американцам и не принимал причины их присутствия в его стране. Но один надежный способ продемонстрировать свою приверженность и значимость существовал: воздушная мощь.
Калвин вспоминает: «Местным относились к нам довольно скептически. Им ранее уже обещали авиацию». Афганским лидерам еще предстояло увидеть это таинственное волшебное обещание, способное изменить ход войны. Шанс продемонстрировать всю мощь и приверженность США представился Калвину 21-го октября, ярким и холодным утром, когда Диас выслал разведку на поиски линии боевого соприкосновения Северного Альянса. Предполагалось, что она проходит вблизи аэродрома Баграм, где командовал афганский лидер по имени Бабаджон, которое по причине огромного роста этого человека естественным образом американизировалось до «генерала Папы Джона». Бойцы погрузились на несколько грузовиков и поехали на юг. Когда небольшая разведгруппа заехала на северную часть Баграма, оказалось, что впереди находится и само летное поле. Они высадились из машин и двинулись дальше пешком.
Северный Альянс удерживал только северную часть этой бывшей советской авиабазы, талибы закрепились в ее южной части. Подобный позиционный тупик, напоминавший Первую мировую войну, сохранялся годами, несмотря на яростные попытки каждой из сторон вытеснить другую. Если Калвин сможет нанести авиаудары по укрепившимся позициям талибов, то ему удастся в одиночку изменить ход застоявшегося конфликта, а возможно, и всей войны.
Когда спецназовцы осторожно продвигались по ровной местности, среди голых деревьев без листьев, подготовившихся к предстоящей зиме, Диас сказал Калвину: — Найди место, где будет хороший обзор. И не торчи на виду. Они подкрались к талибам, и перед глазами диспетчера возник хороший наблюдательный пункт — вышка управления воздушным движением. Кто бы мог подумать, что американцы заберутся в самое очевидное сооружение аэродрома? Идеально! Бойцы осторожно подошли к зданию, затем обследовали его помещения, чтобы убедиться, что внутри их не поджидают силы «Аль-Каиды».
Бойцы на вышке наблюдали за тем, как меняется боевая обстановка на авиабазе. На позициях талибов царила суматоха. Переводчик ЦРУ, находившийся теперь на радиочастоте талибов, выдав себя за одного из них, спросил о потерях. Ответ был незамедлительным и тревожным: их командир убит.
В ходе первого же авиаудара в борьбе за афганскую столицу Калвин Маркхэм с помощью своей группы только что убил самого важного человека в этой битве. Папа Джон был в восторге от перспективы такого количества убитых талибов и от того, с какой легкостью это произошло. Диспетчер давал разрешение на работу каждому самолету по порядку, нанося удары по позициям талибов с точностью до трехсот метров, что заставляло людей на вышке укрываться за хлипкими стенами советской постройки, пока осколки и ударные волны сотрясали верхний этаж. За время первых ударов Кельвина не пострадал ни один боец дружественных сил.
Следующим заданием стал целевой район размером восемнадцать на тридцать семь миль в Панджшерском ущелье, однако нескольких бойцов, переброшенных в последний момент, было недостаточно, чтобы вытеснить оттуда тысячи хорошо вооруженных и обеспеченных талибов. Калвину нужна была авиация, и много авиации. Чтобы нанести удар по целой долине, ему нужны были бомбардировщики, но и сами спецназовцы должны были находиться достаточно близко, чтобы отличать своих от чужих и корректировать огонь.
Оперативный отряд №555 выставил в долине три наблюдательных пункта, и 28-го октября, через девять дней после прибытия в Афганистан, Калвин получил в свое распоряжение несколько самолетов B-1 и B-52, загруженных сотнями 1000- и 2000-фунтовых бомб. «Всю первую неделю ноября мы ломали хребет талибам», — вспоминает Кельвин. Он изучил долину лучше, чем любой полигон, на котором он тренировался наводить авиацию в США, и начал обучать ребят, которые уже и сами стали мастерами своего дела. К этому времени между бойцами отряда №555 и Северным Альянсом установилась тесная связь: все спали в одних и тех же местах, питались как американскими сухпайками, так и местной афганской пищей, включая забитых коз и овец.
Кельвин запрашивал снабжение по воздуху с помощью парашютных систем, обычно доставляемых самолетами C-130, чтобы обеспечить группу боеприпасами, продовольствием и другими предметами первой необходимости, наиболее важными из которых были батареи для радиостанций и целеуказателей. К сожалению, это не всегда удавалось. «Какой-то тупоголовый полковник в Германии, отвечавший за организацию наших поставок, не хотел использовать свои ценные (и дорогие) планирующие парашюты». Вместо этого он использовал обычные системы, которые сносило при раскрытии на больших высотах. «Их уносило очень далеко, иногда это стоило нам всех запасов».
Одиннадцатого ноября отряд №555 получил сообщение, что афганские войска движутся на столицу. «Тройной никель» не был готов к столь дерзкой операции и не имел такой задачи, но, в конце концов, действовать можно было только одним способом. Если афганцы двинулись вперед, то двинутся и они. «Вышестоящее руководство очень беспокоилось о том, что мы войдем в Кабул, но у нас действительно не оставалось выбора. Мы сидели в пикапах (Северного Альянса), так что куда они, туда и мы», — вспоминает Маркхэм.
В 08:00 утра, после прибытия отряда №555 в Кабул, талибы открыли огонь по войскам Северного Альянса из всего, что у них было, надеясь ошеломить своего противника. «Перестрелка была ошеломляющей. Я никогда в жизни не видел ничего подобного», — вспоминает боевой диспетчер. Бой продолжался несколько часов, а тем временем Калвин и его товарищи по группе уже наводили удары так быстро, как только могли. Самолеты прибывали группами, и диспетчеру пришлось начать выстраивать их на разных эшелонах, как это делал Брюс Барри десять лет назад в иракской пустыне. Только на этот раз вокруг спецназовцев было полноценное поле боя, и в его руках находились судьбы тысяч людей (как друзей, так и врагов).
В бешеном темпе он озвучивал в эфире позывные, называл АСП и время выполнения задачи (время, в течение которого тот или иной самолет мог оставаться в зоне в режиме ожидания). Бомбардировщики, истребители, самолеты ВМС и ВВС, других стран коалиции — все они прибывали на место по мере распространения информации о значимости сражения. Это вынуждало боевого диспетчера применять инновационные способы наведения самолетов.
«Я встраивал B-52 в схему ударов по расписанию. Когда они заходили на боевой курс, я уводил истребители, чтобы бомберы могли сбрасывать бомбы с высоты тридцать тысяч футов. Как только бомбы попадали в цель, мои истребители возвращались и сразу же наносили дополнительный бомбовый удар. Как будто бомбардировщик B-52 обозначал для них цель», — вспоминал он в одном из интервью.
Спустя пару часов самых интенсивных авиаударов в жизни Калвина, Северный Альянс все еще не мог переломить бой в свою пользу. Талибы, превосходящие в численности и техническом оснащении, теперь наседали на противника, применяя танки и тяжелые зенитные установки советского образца против позиций своего врага, включая здание, в котором находился диспетчер со своей группой. Чтобы защитить самого ценного человека на поле боя, бойцам Северного Альянса было приказано оборонять позицию американцев.
Калвин все еще мог наблюдать около двух тысяч талибов, готовившихся к последней массированной атаке, которые, помимо танков, поддерживались бронетранспортерами. За ними следовала вторая волна. Диспетчеру предстояло решиться на судьбоносную авантюру. Над головой находился следующий B-52, готовый нанести удар. На борту самолета находилось двадцать семь 2000-фунтовых бомб, которые диспетчер намеревался уложить в пятистах метрах от своей собственной позиции — и это с высоты 30 000 футов.
К сожалению, ни одна из бомб не имела точного наведения, все они были всего лишь свободнопадающими боеприпасами, которые при прохождении воздушного пространства высотой в шесть миль были подвержены ветрам и атмосферному воздействию. Для выполнения подобной задачи на полигоне у авиабазы Неллис в штате Невада требовался пятимильный рубеж безопасного удаления.
Он проверил, работает ли радиолокационный маяк SST-181 (единственный прибор, которым он мог обозначить их местоположение для бомбардировщика), еще раз уточнил координаты места авиаудара и запросил вызов. После ввода всех данных на высоте 30 тыс. футов, когда наводимый самолет на скорости почти 500 миль в час устремился навстречу судьбе людей, находящихся внизу, летчик попросил диспетчера подтвердить, что он хочет, чтобы удар был нанесен непосредственно рядом с их позицией.
«Я ответил ему, что если мы этого не сделаем, то все равно погибнем». — вспоминает Калвин. Несмотря на отчаяние на земле, диспетчер отменил первый заход на цель и отправил бомбардировщик на повторный круг, воспользовавшись этим временем для подтверждения каждой десятичной цифры.
... перед ошеломленными талибами и свидетелями из Северного Альянса предстала линия огромных воронок, окруженных телами людей, оружием и остатками бронетехники. За разрушениями виднелась вторая волна талибов, спешно отходящая на юг. Дорога в центр Кабула внезапно оказалась открытой, и уже через час после авиаудара, завершившего сражение, Калвин и отряд №555 снова находились в машинах Северного Альянса, въезжая в столицу страны ...
«Ночной сталкер» прорезал холодную афганскую тьму долины Шахикот. Ощетинившись по бортам двумя миниганами M134 со скорострельностью в 6 тысяч выстрелов в минуту и пулеметом M60 в хвостовой части, он был готов к возможному обстрелу из стрелковки боевиками Талибана. За штурвалом MH-47E с позывным «Бритва-03», американской рабочей лошадки для Сил специальных операций, находился старший уорент-офицер Алан Мак. Позади него сидело шесть спецназовцев из самого известного подразделения в истории ВМС — 6-й команды «морских котиков». Еще одним пассажиром, седьмым военнослужащим элитной группы спецназа, был боевой диспетчер ВВС США по имени Джон Чепмен. Вся семерка была хорошо подготовлена, до зубов вооружена и излучала уверенность. Позывной группы был «Мако-30».
Стояло раннее утро 4-го марта 2002 года. Мак уже совершил бесчисленное количество вылетов на ранних этапах глобальной войны с террором, недавно объявленной Америкой в ответ на вероломные теракты 11-го сентября. Уже несколько месяцев он находился в Афганистане и хорошо знал опасности горной местности и повадки противника.
Место высадки группы на вершине горы Такургар было определено в последнюю минуту, и летчик не был уверен, что справится с поставленной задачей, но вместе с командиром группы «морских котиков» пошел на это. Даже вертолет, на котором они летели, был заменен в последнюю минуту.
Вместе со своим вторым членом экипажа, старшим уорент-офицером Тэлботом, они заменили предыдущий «борт» на этот, когда второй двигатель «убежал» в неконтролируемом разгоне, и его пришлось заглушить, посадив машину. Вместе с новым вертолетом, лётчики приняли и экипаж, состоявший из бортинженера (выполнявшим функции правого бортстрелка), левого бортстрелка и двух операторов хвостовой рампы, один из которых управлял хвостовым пулеметом.
В отличие от учебно-тренировочных задач в Штатах, в эту ночь настроение «морских котиков» и Чепмена было мрачным. «Бритва-03» должна была высадить бойцов прямо на вершину горы высотой 10469 футов для организации наблюдательного пункта, откуда Чепмен, как авианаводчик группы, должен был наводить авиаудары по позициям талибов в долине. Мрачное настроение группы «Мако-30» усугублялось многочисленными изменениями, внесенными в боевую задачу в последнюю минуту, — и не в последнюю очередь это касалось того, что командование приказало личному составу «Мако-30» высаживаться непосредственно на вершине горы Такургар вместо высадки в стороне, что позволило бы спецназовцам скрытно выйти к вершине для определения возможного местоположения и сил противника.
... одновременно посыпались сообщения о контактах в различных местах — ишак на три часа, пригнувшийся за укрытием человек на десять часов… Командир группы подтвердил, что они по-прежнему готовы высадится на площадку. Кивнув сам себе, летчик спросил у левого бортстрелка, видит ли он человека на десять часов. — Да. Мак уже собирался подать ему команду: «Огонь!», — как вдруг мир раскололся надвое — в левый борт врезалось две гранаты от РПГ. Первая прошла через левый электрощит, затем через боеукладку, после чего взорвалась, ранив бортстрелка и не дав ему возможности открыть огонь по стрелявшему. Но в любом случае Мак не успел дать ему «добро» на открытие огня, поэтому талибы нанесли удар первыми. Это был нокаут.
Граната вывела из строя всю электросеть переменного тока, по которой запитывалась пораженная «птичка», что, в свою очередь, обесточило электроприводы миниганов. Бортстрелок упал на пол. Из находившихся в вертолете никто не успел ничего сделать, как второй выстрел из РПГ вывел из строя многорежимную радиолокационную станцию.
Стоявшие сзади «морские котики» и Чепмен сохраняли самообладание, готовясь к выходу. Сержант Дэн Мэдден, контролировавший рампу, выставил руку, воспрещая высадку группы — как раз в тот момент, когда все вокруг заполыхало. Вслед за этим он передал летчикам: — Сзади чисто, пошел, пошел, взлетаем!!! Мак, как старший летчик, забрал у Тэлбота управление поврежденным вертолетом, когда одна за другой начали отказывать бортовые системы. Сначала погасли многофункциональные дисплеи, затем вышла из строя навигационная аппаратура, потом система автоматического управления полетом, а вместе с ней и все радиостанции. В кабине стало темно. Спасала только оставшаяся в работоспособном состоянии сеть постоянного тока, поэтому переговорное устройство работало, так что экипаж, не имея возможности сражаться, мог хотя бы переговариваться. Так же не пострадали приборы ночного видения экипажа, питавшиеся от нашлемных батарей.
С помощью рычага «шаг-газ» Мак прибавил мощности и взлетел. Однако дополнительная тяга для взлета на большой высоте в экстремальных погодных условиях привела к опасному развитию событий: винты начали замедляться, и вертолет стал падать. Хотя в кабине отказали все приборы, летчик услышал изменение угла наклона вращающихся винтов, и многолетний опыт подсказал ему, что возникла проблема. Чтобы скомпенсировать ее, он снизил мощность, чтобы восстановить столь необходимые обороты несущих винтов, в результате чего вертолет стал рывками подниматься и опускаться над посадочной площадкой и горой, ставшими такими опасными. Старшина Нейл Робертс, который не закрепил на борту свой страховочный фал, стоял сзади в готовности к высадке у поворотного механизма рампы
По мере того как поврежденный вертолет пытался подняться, обстановка ухудшалась. Из темноты с шумом выскочила третья граната и врезалась в правый борт, разнеся правый электрический щит. Не успели они отойти на некоторое расстояние, как в рампу, где стояли Робертс, и Мэдден с бортстрелком Падраццей, угодила еще одна граната. От удара разрушилось устройство отстрела тепловых ловушек, и вертолет закачался. Робертса сбило с ног на опущенную рампу и он начал сползать вниз ...
Робертс упал вниз с высоты десять футов в снег, завалившись на спину, и скрылся в ночи, тогда как вертолет заковылял дальше.
Мэдден несколько раз крикнул: — Оба двигателя работают! — он слышал их прямо над своей головой в хвостовой части вертолета. Мак не стал тратить время на выяснение истины и был вознагражден за это ровным полетом, что подтвердило сообщение по внутренней связи. Теперь у него появились варианты, но вертолет вскоре начало трясти, а органы управления сопротивлялись летчику, внезапно оказавшись в его руках «тяжелыми».
Стало понятно, что «борт» нужно немедленно сажать. Он повернул на север, в ту сторону, откуда они подлетали, в поисках места для посадки, когда сзади ему сообщили, что они потеряли человека, который остался где-то на посадочной площадке.
Мак попросил сделать пробный выстрел, но миниганы были мертвы. Летчик все равно начал делать правый разворот, чтобы развернуться и снова оказаться в односторонней перестрелке, которая, несомненно, их ожидала. Но пока он это делал, управление продолжало выходить из строя. Затем ручка управления замерла, и никакие усилия не могли сдвинуть ее с места.
Вертолет, поврежденный и ослепший, разваливался на части и падал с неба. Возвращение на посадочную площадку стало невозможным. И по мере того, как «Ночной сталкер», прихрамывая, уходил с горы в черноту, надежда для Робертса таяла.