Навигация:
Отбор в Delta Force
Хранение снаряжения
Первый деплоймент в составе Дельты: беспрепятственный захват плотины
Маленькие птички МН-6 Little Bird
Третий деплоймент в составе Дельты: эволюция сопротивления в Ираке
Армейский юмор
Посох силы
Поиски Боуи Бергдала (дезертир из армии США, до обмена в 2014 году находился в плену у Талибана)
Операция в афганской провинции Кунар
Весна 2011 года: изменения в проведении операций против афганцев
Усама бен Ладен
План захвата виллы бен Ладена в пакистанском Абботтабаде
Политики выбирают между рейдом спецназа и воздушной бомбардировкой
Тренировки
Генеральная репетиция
Сравнение условий на борту С-17 и С-130
Операторы Дельта против «ярмарки хороших идей»
Снаряжение
Падение «Черного ястреба» на виллу бен Ладена
Штурм гостевого дома, обозначенного как С1
Штурм основного здания виллы (условное название А1)
Подъём по лестнице в здании А1
Усама бен Ладен мёртв
Реакция пакистанских военных
Интервью основателя DEVGRU Ричарда Марсинко
Обама и Байден на встрече с операторами Дельты
Это было в 2004 году, за семь лет до моего вылета в Абботтабад, Пакистан для участия в одной из самых исторически значимых миссий сил специальных операций. Я проходил отборный и тренировочный для вступления в Шестую команду SEAL, ее еще иногда называют полным названием: United States Naval Special Warfare Development Group, или сокращенно DEVGRU. Девятимесячный отборочный курс, известный еще как «Зеленая команда» - вот что стояло между нами, претендентами, и зачислением в элиту, в DEVGRU.
Суть не в том, чтобы соответствовать минимальным требованиям, которые выдвигаются к кандидату, но быть выше их. Как можно выше. Успешно справляться со стрессом и постоянно показывать свой наилучший результат – вот что значит успех в Зеленой команде. Каждый тренировочный день начинается с убийственной зарядки, которая состоит из кросса, подтягиваний, отжиманий и чего угодно еще, что изобретали садистские умы наших инструкторов. Мы постоянно вручную толкали машины и очень часто толкали автобусы. Когда мы добирались к килл-хаусу, специально выстроенному, баллистически-безопасному зданию из коридоров и комнат, что используется для тренировок по огневому бою в ограниченном пространстве (иначе close-quarters battle, или CQB), наши мышцы уже болели и были натружены. Суть предварительных нагрузок была в том, чтобы сымитировать боевой стресс и усталость реальных ситуаций, перед тем как проверять нас в очень требовательных условиях тактических действий.
С каждой неделей нас становилось все меньше, поскольку люди уходили; прямо как в реалити шоу по ТВ. Это была часть нашей подготовки к реальности, и способом выявить «Серого человека». Это член команды, который в ней растворяется, образно говоря. Он не среди лучших, среди худших вы его тоже не найдете, он соответствует стандартам, но не показывает лучшего результата. Он невидим. Чтобы выявить такого Серого человека, инструкторы давали нам несколько минут в конце недели чтобы составить рейтинги. Мы сидели за столами под навесом, у каждого был выданный инструктором лист бумаги.
«Пятеро лучших, пятеро худших, впишите их, джентльмены», сказал один из инструкторов. «На все у вас пять минут». Каждый из нас на условиях анонимности должен был составить перечень из пяти самых успешных кандидатов в классе и пяти самых неуспевающих. Мы не были на глазах у инструкторов все время, так что подобный трюк «пятеро лучших/пятеро худших» давал им возможность неплохо составить картину о том, кто действительно был хорош. Кандидат мог великолепно стрелять и прекрасно показывать себя в килл-хаусе, но вне занятий мог оказаться тяжелой личностью, с которой невозможно общаться или жить в одном кубрике. Инструкторы сверяли сои списки с нашими, и на основании их принимали решения. Вначале все было очень понятно и очевидно, кто отставал. Слабое звено сразу разглядишь. Но как только исчезли те парни, выбор стал очень сложным.
Прошло только три месяца из девятимесячного тренировочного курса. Следующие полгода будут ничуть не легче. После CQB мы перешли к проникновению с использованием взрывчатки, боевым действиям на суше и связи. Одним из действий, присущих исключительно SEAL, является захват кораблей, или иначе «абордаж». Мы неделями тренировались в высадке на различные типы судов: от круизных яхт до сухогрузов. Хоть мы и проводили массу времени в Афганистане и Ираке, нам все равно нужно профессионально действовать на воде. Мы репетировали операции, в которых мы проникали на берег через зону прибоя вплавь, совершали рейд вглубь вражеской территории и потом отходили назад, соединяясь с судами обеспечения вдали от берега, растворяясь в океане. На последних месяцах тренировок мы прорабатывали сопровождение VIP личности, обеспечивая ее безопасность. Кстати, первыми сопровождение президента Афганистана Хамида Карзая проводили операторы из команды.
Мы также прошли продвинутый курс S.E.R.E. или Survival Evasion Resistance and Escape (Выживание, Уклонение, Сопротивление и Побег). Ключом к курсу было управление стрессом. Инструкторы держали каждого в состоянии усталости, буквально на грани, заставляя принимать непростые решения в самых плохих условиях. Только так инструкторы могли имитировать боевые действия. Победа или поражение – это было прямым отражением того, как каждый оператор мог обрабатывать информацию в стрессовой ситуации. Зеленая команда отличалась от BUD/S тем, что я знал, что просто пробежать на время, проплыть и замерзнуть и не уйти с курса, было недостаточно. Моральная стойкость, наличие внутреннего стержня – вот это было нужно для Зеленой команды.
В то же время мы узнавали культуру Шестой команды. Во время Зеленой команды, мы должны были находиться не более чем в одном часе от базы, было также запрещено напиваться допьяна. Если следовал вызов на пейджер, нужно было в течении часа вернуться на базу. Каждый день вызов следовал в шесть часов вечера. Это был еще один способ оказывать давление на претендентов. Несколько раз вызовы следовали как раз перед рассветом.
У каждого оператора есть своя клеть, ну что –то вроде большого одежного шкафа, запирающегося на замок. Он размером с небольшую комнату, так что внутри можно свободно ходить, не пригибаясь. Вдоль стен располагаются полки, на которых лежат тюки со снаряжением, на дальней от входа стенке висит униформа на вешалке. В тюках находится все мое снаряжение, рассортированное в зависимости от типа задания для которого оно предназначено: в одном все для CQB, во втором – для парашютных прыжков НАНО (высотные прыжки с открытием парашюта на высоте, к примеру, 28 000 футов) или «прыжковый кит». Мой «кит ныряльщика», оно же снаряжение боевого пловца, находился в отдельной большой сумке зеленого цвета. Все было готово и разложено по сумкам, снабженным ярлыками соответствующего цвета.
В тот же день но несколько позже командир заглянул ко мне в клетку, чтобы еще раз проверить, как я собираюсь, посмотрел на моё снаряжение, рассортированное по сумкам. В стороне я держал отдельную сумку с теми вещами, которые, как мне казалось, будут нужны на всех заданиях. Там же лежал злосчастный герберовский мультитул. «Сходи к каптерам и возьми у них по Герберу для каждой сумки», сказал командир. Я, полный сомнений, посмотрел на него. «Мне можно взять четыре штуки?» «Да, у тебя четыре сумки для различных заданий. Значит, Гербер нужен для каждой». Он подписал бланк запроса, и я пошел к кладовщикам. В окошке как раз торчал один из них. «Тебе чего?» Я протянул ему перечень основного оборудования вроде фонарей и инструментов, но каждого наименования по четыре штуки. «Хорошо», сказал он без колебаний. «Подожди минутку, я сейчас». Через несколько минут он вернулся с пластиковой корзиной, в которой лежало все что я просил. Я стоял, изо всех сил стараясь не улыбаться. Сон стал явью, мечты сбывались. На прошлом месте службы парни тратили тысячи своих родных долларов чтобы купить все необходимое для работы.
В оружейной все было еще лучше. Надпись над их дверью гласила «Вы мечтаете, мы делаем». Для такого оружейного маньяка как я, это был рай. Для меня они настроили два карабина М4, один с четырнадцатидюймовым, другой с десятидюймовым стволом. У меня был пистолет-пулемет МР7 и целая коллекция пистолетов, включая стандартно выдаваемые Зиг-Зауэр модель 226. Преимущественно я использовал НК-416 с десятидюймовым стволом, глушителем, коллиматорным прицелом EOTech и трехкратным магнифайером. Свой НК-416 с длинным четырнадцатидюймовым стволом я настроил для стрельбы на дальние расстояния, установив на него прицел Nightforce 2,5-10. Также я установил инфракрасный ЛЦУ и съемную насадку-тепловизор, которая позволяла стрелять точно в ночных условиях. Я нечасто использовал его, так как обходился по большей части десятидюймовым коротышкой, но всегда было приятно иметь в случае чего оружие для более дальних расстояний.
На нескольких заданиях я пользовался МР7 с глушителем, но в останавливающем действии он проигрывал НК-416. Зато пистолету – пулемету цены не было во время высадок на суда, в джунглях или когда необходимо было все сделать как можно тише. Несколько раз случалось стрелять в спящих, а их товарищи, что отдыхали в соседних комнатах так и не успевали проснуться. НК-416 с глушителем не мог сравниться с МР7 в плане бесшумности.
Заканчивая об оружии, упомяну о двух пистолетах: Зиг-Зауэр модель 226 и НК45 Компакт. На оба можно было установить глушители; обычно я носил НК45.
У меня также был 40-мм гранатомет М79, он был похож на мушкетон и я называл его пиратской пушкой. Наши оружейники укоротили ствол, обрезав его, и убрали приклад, переделав его в пистолетную рукоять.
Все выглядело и пахло ровно так же как и в 2003, когда я был здесь с Пятой командой. Мы прибыли сразу после начала вторжения и нашей первой миссией стал захват гидроэлектростанции на северо-восток от иракской столицы. Командование опасалось, что отступающая иракская армия откроет шлюзы, что в итоге замедлит продвижение наших сил. План был простой. Основываясь на нашем нулевом опыте, было решено лететь на вертолете и высаживаться непосредственно на цель, сполна используя фактор внезапности, и действую максимально быстро. В нашем случае, мы планировали высадиться непосредственно на дамбу, точнее во двор технического здания, быстро зачистить его и обеспечить удержания. Вместе с нами должен был работать польский ГРОМ, в чью задачу входила зачистка и удержание другой группы зданий неподалеку. Еще одна группа SEAL обеспечивала подвижное боевое охранение с помощью двух багги.
Полет занял несколько часов, в пути мы дозаправлялись от летающего танкера. Моя команда из двадцати человек плотно набилась в салон вертолета, остро запахло авиационным керосином, когда борт принимал топливо через штангу на носу. В салоне было темно, и большую часть полета я находился в полудреме, пока не последовал сигнал приготовиться. «Две минуты» прокричал crew chief, отрепетовал сигнал руками и включил красный свет. К дамбе мы прилетели после полуночи. Я занял свое место и схватил канат руками. Из-за шума двигателей ничего не было слышно. Как и остальные, я нес на себе бричерский инструмент и костюм химической защиты. «Фея озарения», как мы называли настырное желание тех, кто планировал нашу миссию, вставить свои пару центов на предмет подстраховки от всех и всяческих неожиданностей, хорошенько потрудилась в этот раз. Нас нагрузили гидравлическими ножницами, чтобы быстро открывать закрытые на замок двери, запасами еды и воды на несколько дней. Поскольку мы не знали, сколько нам придется там сидеть, мы должны были быть самодостаточны.
Есть правило «Есть сомнение – нет никаких сомнений», но понятно, что чем больше ты нагрузишь, тем большую цену заплатишь: ты будешь двигаться медленней, быстрей устанешь и не сможешь быстро реагировать на возникшую угрозу. Как только вертолет завис, я обхватил канат обеими руками и соскользнул по нему к земле. Мы висели на высоте тридцати футов, и я видел, как земля быстро приближается. Нужно было замедлить спуск, но я боялся, что слишком замедлюсь, и мои товарищи врежутся в меня на спуске. Со всем своим барахлом, я приземлился как тонна кирпича. Ноги пронзила боль, но я поднял карабин и пошел к воротам, что были в сотне ярдов от места высадки. Я попал под нисходящий поток от лопастей и мои глаза моментально забило пылью и меня начало засыпать мелкими камешками, поднятыми с земли воздухом; я с трудом мог разглядеть ворота. Я побежал, и поток наподдал мне в спину, отправив меня в короткий неконтролируемый спринт. Я с трудом удержался на ногах и, образно говоря, с юзом затормозил у запертых ворот. Остальные были рядом со мной. Я перерезал дужку замка, открыл ворота и направился к группе зданий.
Похоже, охранники элементарно спали и проснулись только когда услышали шум вертолетов над головами. На зачистку зданий потребовалось очень много времени. Мы искали взрывчатку, заложенную для взрыва плотины, и поскольку никогда не зачищали такую громадину, то потратили больше времени, чем планировали. Никто не пострадал, кроме одного поляка из ГРОМА, который сломал лодыжку во время высадки. После того как мы зачистили здание, ко мне подошел командир взвода. «Слышишь, проверь мою рацию», попросил он меня. «Я не могу принять вызов». Вначале миссии его рация была пристегнута в подсумке к спине бронежилета. Он стоял передо мной и я видел провод, идущий от наушника. Рации на спине не было. «Рации там нет» «Что ты имеешь в виду. Куда она делась?» «Пропала. Не знаю». Он не правильно пристегнул подсумок к спине – пропустил клипсу молле только через верхний и нижний ряд строп, так что когда он спускался по канату, поток воздуха сдул подсумок вместе с рацией в водный поток. Рация на дне реки нам никак помочь не могла. В похожую историю влип наш командный медик – поток сдул с него порядочно морфина в похожем подсумке.
Недалеко от дамбы у иракцев были оборудованы и находились в полном порядке посты ствольной ПВО. Если бы они хотели и были готовы, то могли бы посшибать наши вертолеты во время нашей высадки.
Мы выучили массу уроков на этом задании: от необходимости тщательной разведки нашей цели до способов закреплять снаряжение, и по счастью это знание пришло не ценой гибели товарищей.
Вертолеты поднялись в воздух через три дня, унося нас в Кувейт. Я сидел и думал, что хотя каждый из моих товарищей по Пятой команде имеет свой опыт, но мы все еще новички здесь, и это был наш первый рейд.
Я снова в Багдаде, по прошествии двух лет. У меня немного больше опыта, но только немного. Я прошел отбор и успешно закончил курс Зеленой команды, но все равно я новичок, определенно. В активе у меня была предыдущая командировка в иракскую столицу в составе Пятой команды. После высадки на плотину, мою группу отправили в Багдад для помощи в формировании новой власти из преданных прежнему режиму и лидеров повстанцев.
Я состоял в «крышевой команде». Это значит, что мы высаживались с МН-6 Little Bird на крыши домов и проникали в строения сверху. Маленькие птички доставляли нас до цели на скамьях, которые располагались над полозьями вертолета. Остальная часть штурмовой команды прибывала в бронированном транспорте, зачищала первый этаж и двигалась навстречу нам вверх. Маленькая птичка – легкий вертолет, который Армия США использует для проведения специальных операций. Его кабина очень похожа на куриное яйцо, по бокам он несет две скамьи, на которых может перевозить пассажиров. Скамьи, при необходимости, заменяются на неуправляемые ракеты и пулеметы. Этими вертолетами управляли парни из 160 SOAR (160 Авиационный Полк Специальных Операций).
Лидер патруля. В декабре 2006 года нас отправили в западный Ирак. Это был мой третий деплоймент в составе команды. Всю вторую командировку я плотно проработал с ЦРУ. Хорошо было вновь оказаться вместе с парнями, вместо того, чтобы помогать агентству планировать, и тренировать их афганских бойцов.
Несмотря на то, что это был мой третий визит в Ирак, все теперь было другим. Враг эволюционировал. Мы также приспосабливались, меняя тактику. Вместо того, чтобы прилететь на вертолете и высадиться прямо на цель, как мы делали раньше, мы высаживались в нескольких милях от цели и старались скрытно подойти к ней. Мы прекратили действовать по принципу «шумно и быстро», захватывая противника врасплох, и начали действовать тихо и мягко, продлевая эффект неожиданности как можно дольше. Мы могли буквально вползти в их дома, тихо пробраться в спальни и разбудить их, не дав шанса открыть ответный огонь.
Вертолеты совершили поворот на девяносто градусов и сели за деревней, в северу от линий электропередачи. Рампы откинулись и наружу выбежали морпехи, прямо как в рекламе, что все мы видели по телевизору. Мой командир протопал мимо, чтобы связаться с морпехами, так как нам нужно было сворачиваться и лететь домой. «Ты видел их командный пункт?» «Я думаю, что вон там, дальше по дороге», сказал я, указывая на группу людей с торчащими во все стороны антеннами. Пока он проходил мимо, я выудил из кармана бюстгальтер и прицепил его к антенне рации, что была закреплена на спине командира. Когда тебе холодно и ты устал, подобная вещь может поднять настроение.
Он шел мимо морпехов, и я видел как парни пялились на него, некоторые откровенно ржали. «Слушай, где ваш командный пункт», спросил командир морпеха, стоящего ближе всех. Тот показал дальше вдоль дороги. «Сэр, у вас со спины свисает лифчик». «Ага, даже не сомневаюсь», сказал тот. «Постоянно одно и то же». Пока мы шли к вертолету, я заметил что-то периферийным зрением у себя за спиной. Это был еще один лифчик. Какой-то умник прицепил его к резаку, который был размещен у меня на спине.
Прикалывались в команде все и всегда. Это был стиль жизни. Шутки откалывались так часто, что в итоге в эскадроне сделали схему, которая объединяла всех подозреваемых злостных шутников. Подобные схемы мы использовали чтобы отслеживать террористов. Имена всех были составлены в пирамиду, на вершине которой был самый-самый. Фил, мой командир в то время. Фил был во Флоте всегда. Он закончил Зеленую команду когда я прошел BUD/S, оставил на время DEVGRU и присоединился к Leap Frogs, флотской команде парашютистов - спортсменов. Также он служил в качестве парашютного инструктора, пока не вернулся обратно в команду.
Я познакомился с Филом в первые дни моего пребывания в эскадроне и сразу почувствовал к нему распололжение. Он провел несколько командировок в качестве штурмовика, затем возглавлял кинологическую группу перед тем как стать моим командиром. Фил был отличны шутником, наверное даже лучшим. Однажды я зашел к себе в «клетку» и увидел, что шнурки на всех правых ботинках каждой пары разрезаны. Доказательств против Фила у меня естественно не было. Я знал, что у него есть пара мощных магнитов, которыми можно было размагнитить чьи-нибудь кредитные карты, не доставая их из портмоне. Как-то раз он засыпал все мое снаряжение блеском. Я не помню, сколько подсумков и кителей мне пришлось поменять, потому что проклятый розовый блеск намертво забился в липучки-велкро и прочно обосновался среди затяжек на ткани.
Когда все затихало, он подливал масла в огонь. «Ну ладно, кто разыграл меня» орал он, входя в комнату. Мы все знали, что он сам себя разыгрывал. Ему было скучно, и Фил жаждал развязать новую войнушку. Иногда парни отплачивали ему. Как-то раз вечером в пятницу, выйдя все вместе на стоянку, мы обнаружили машину Фила высоко в воздухе. Одна из его жертв, до сих пор так и непонятно кто, достойно отплатила своему обидчику, подняв машину вилами погрузчика вверх, да так и оставив ее.
Фил заглянул в первую комнату и увидел, что что-то торчит в стене, в дыре в гипсокартоне. Это был гигантский черный двенадцатидюймовый дилдо. Надев резиновую перчатку, Фил выковырял эту штуковину из стены и потащил к выходу. «Смотрите, что я нашел!» крикнул он нам, размахивая этой хреновиной у себя над головой.
Дилдо был прикреплен к рулю, занимая позицию от «девяти часов до трех». Я срезал его с руля и сунул в первую попавшуюся сумку со снаряжением в чью-то каску. Обретенный дилдо получил имя Посох Силы, и потом на несколько месяцев пропал без вести. Мы забыли о нем до той поры когда проводили в Вирджиния Бич тренировки с использованием противогазов. Поскольку одной из задач DEVGRU является охота за оружием массового поражения, зачастую мы тренируемся в килл-хаусе в полностью одетых костюмах химзащиты. К противогазу нужно привыкнуть, а мы должны чувствовать себя комфортно, находясь в них продолжительное время.
Я подошел к столу и увидел снимок Полароидом, приклеенный к листу бумаги. На нем был Посох Силы, свернувшийся кольцом внутри чьего-то противогаза. Как только я увидел фото, мой желудок рванулся к горлу. Я понятия не имел, где побывал Посох и что он видел до того, как Фил схватил его, а теперь он мог побывать в моем противогазе. В противогазе я сегодня провел несколько часов.
На нашей кухне всегда была еда, парни приволакивали большие банки с крендельками и прочим перекусом из Костко. Однажды в командной комнате появилась большая банка с крекерами в виде зверюшек. Жменя за жменей, крекеры начали исчезать из банки. Парни, грызущие крекеры выходили из комнаты в свои «клетки» или на стрельбища. Одолев полбанки мы нашли еще один снимок Полароидом. В этот раз Посох Силы стоял воткнутый в банку с крекерами-зверюшками. До сегодняшнего дня я не могу их есть.
В 2009 году я был в своей одиннадцатой по счету командировке. За это время из новобранца я стал правой рукой Фила.
Командировка выпала на летнее время, а это означало, что работы было больше, чем всегда. Ежегодное летнее наступление талибов шло полным ходом. Зимой боевая активность несколько затихала ввиду неблагоприятных погодных условий. Летом же то и дело поступали сообщения об очередном пропавшем американском солдате, и командование бросало все силы на его поиск и освобождение. Рядовой первого класса Боу Бергдал пропал 30 июня 2009 года. Группа талибов захватила его и быстро переправила к афгано-пакистанской границе в надежде уйти в Пакистан. Наши аналитики из разведки прослеживали весь их путь, и мы предприняли несколько попыток отбить его, но безуспешно. Мы торопились освободить солдата, прежде чем он окажется в Пакистане. Были опасения, что захватчики перепродадут его другим группам моджахедов, например террористической сети Хаккани, тесно связанной с Талибаном.
Когда я сбежал на землю по рампе «Чинука СН-47», меня накрыло облаком пыли. Мы приземлились в открытом поле. Наша группа должна была заходить с западной стороны от цели, а Стив со своими ребятами – с юга, образуя своего рода «клещи», в центре которых находился дом, где, по слухам, удерживали Бергдала. Полет до цели из нашей базы в Джелалабаде занял полтора часа. Целью был дом на краю поля, где мы приземлились. Стив со своими бойцами успел сделать лишь несколько шагов по рампе, как противник открыл огонь из пулемета. Очереди были слышны, даже несмотря на рев вертолетных двигателей.
Находясь под плотным пулеметным огнем, один из них достал свой «пиратский мушкетон» – небольшой ручной гранатомет – и сделал то, что удается один раз из миллиона. После его выстрела граната влетела точно в дверь дома. Я услышал приглушенный взрыв и увидел, как из двери повалил дым. Стрельба мгновенно стихла, и команда Стива в течение нескольких секунд сумела без потерь вплотную подобраться к дому. Оставшиеся боевики были быстро уничтожены.
В свете луны мне было видно все, словно днем. Уж если противник смог разглядеть нас невооруженным глазом за сто метров, то я со своим ПНВ видел на все триста. Перед нами находилось совершенно ровное поле, и мне было видно, как боевики, закинув оружие за спину, бегут прочь от вертолетов. Через поле с севера на юг вела дорога, по бокам которой стояло несколько домов. Я заметил, что двое из убегавших ехали на мопедах. Фил в это время обратил внимание на группу из четырех человек, бежавших в сторону от дороги к одному из небольших домов. – Я беру с собой двоих и преследую ту группу в западном направлении, – сказал он, – а ты возьми на себя мотоциклистов.
Тем временем команда Стива осматривала дом. Никаких следов пребывания Бергдала там не нашлось, но мы предполагали, что он должен быть где-то поблизости. Уж слишком много здесь было хорошо вооруженных боевиков. У меня остались два снайпера из разведывательного подразделения и сапер. Фил увел с собой проводника с собакой. Ведя преследование по полю, мы чуть не наступили на одного боевика, залегшего в траве. Я его не видел, но снайпер вовремя среагировал и убрал его. Пробегая мимо трупа, я непроизвольно отметил, что на ногах у него остроносые калоши. Значит, виновен.
Продолжая преследование, я увидел, что боевики на мопедах свернули с дороги и залегли. Их головы торчали из-за копны сена высотой около полутора метров и шириной три-четыре метра. – Вижу двоих в северном направлении примерно в трехстах метрах, – доложил я по рации. Снайперы тоже увидели их, остановились и встали на колено. Нам срочно нужен был какой-то план. – Я займу позицию на дороге и посмотрю, нельзя ли их достать оттуда, – сказал один снайпер.
В ходе той операции мы так и не нашли Бергдала. Летом 2012 года он все еще находился в плену.
... на вертолете из Джелалабада к месту проведения очередной операции в горную провинцию Кунар
Сегодня мы направлялись на передовой опорный пункт наших войск в одном из самых неспокойных районов Восточного Афганистана. Он должен был стать временной базой для наших операций в горной местности.
Работа в Кунаре обещала быть нелегкой. Я бы сказал, что это была самая сложная провинция во всей стране. Редкий рейд здесь обходился без стычек с противником. Мы находились в горном районе Гиндукуш, где отвесные склоны и узкие долины служат превосходными естественными препятствиями для действий войск. Провинция в течение многих десятилетий была излюбленным пристанищем для мятежников разных мастей. Неприступная местность, лабиринты пещер плюс близость границы с никому не подчиняющейся пакистанской Северо-Западной провинцией давали группам боевиков существенное преимущество. С января 2006 по март 2010 года более 65 процентов всех боевых столкновений наших войск с противником выпали именно на провинцию Кунар. Местные формирования талибов поддерживали тесную связь с Аль-Каидой и многими другими движениями моджахедов.
По плану нам предстояло спуститься в одну из долин к югу от опорного пункта и уничтожить или захватить группу руководителей Талибана, собравшихся на совещание. Наша командировка подходила к концу, и это был один из последних шансов сорвать большой куш.
По первоначальному плану моя группа из восьми человек должна была взобраться на горный хребет и идти параллельно долине до цели. Там нам необходимо было занять позицию на высоте и блокировать пути отхода противника, который, по идее, не должен был ожидать нас с этой стороны. Остальным двум группам следовало продвигаться по основной дороге, проходящей по долине. Их задача заключалась в том, чтобы своим появлением спугнуть боевиков и направить их прямо на нашу засаду. Если же им удастся дойти до объекта незамеченными, тогда они атакуют его, а мы спустимся и поддержим их сверху. В большинстве случаев талибы, завидев нас, предпочитали не вступать в бой, а убегать и прятаться в лесополосах и горах. Именно поэтому мы и решили устроить засаду на вершине, чтобы не дать им уйти. Там мы могли без особого труда перехватить и уничтожить их. Расстояние до цели составляло семь километров.
На первый взгляд это не так много, но необходимо учитывать перепад высот. Моя группа большую часть пути должна была карабкаться в ночных условиях по камням. Зная это, я решил оставить дома пуленепробиваемые пластины своего жилета и взять только три запасных магазина, одну ручную гранату, рацию и аптечку. Все остальные тоже постарались максимально облегчить свое снаряжение. Поговорка «запас карман не тянет» в данном случае нам явно не подходила.
Мы решили изменить план. Теперь моей группе предстояло не карабкаться козьими тропами по вершинам, а идти вместе со всеми по дну долины и в самом конце отделиться от остальных, подняться по склону и атаковать цель сверху.
У нас все было, как в хорошей баскетбольной команде. Мы знали, что надо делать, и нам нужен был только общий план. Если вы умеете стрелять, передвигаться и поддерживать связь, то все остальное сложится само собой. Разработка слишком сложных планов операций только замедляет процесс. У каждого из собравшихся в тренажерном зале за плечами были годы опыта. Кроме того, планы имеют обыкновение постоянно корректироваться по ходу дела, поэтому чем они проще, тем лучше. Мы проходили это уже не раз и безоговорочно доверяли друг другу.
Тропа, которая вела вдоль гребня, была не шире человеческой ступни. С одной стороны возвышалась почти отвесная каменная стена, а с другой склон круто уходил вниз. У нас не было времени раздумывать о том, что любой неверный шаг может означать падение с обрыва. Больше часа мы потратили на поиски тропы, а до рассвета оставалось не так много времени, и нам нельзя было медлить. Отдохнуть удалось, только когда мы вышли к отличной позиции прямо над целью. Отсюда хорошо были видны три центральных здания с общим внутренним двором и несколько небольших пристроек по периметру.
Спустя некоторое время мы услышали по радио: «Все чисто». Объект был полностью под нашим контролем, но теперь еще предстоял тщательный осмотр и сбор улик. Как правило, мы фотографировали трупы, сносили в одну кучу оружие и боеприпасы, а также забирали с собой все флэшки, компьютеры и документы. Эта процедура была отработана годами. Она имела целью обезопасить себя от ложных обвинений, будто мы убиваем невиновных крестьян. Мы знали, что через несколько дней после рейда старейшины деревни обязательно придут в ближайший опорный пункт войск НАТО, чтобы обвинить нас в убийстве мирных жителей. Эти «мирные жители» лежали сейчас перед нами, вооруженные РПГ и АК-47. Чем больше доказательств мы соберем, тем легче будет отметать все обвинения.
Выслав головной дозор, мы быстро и бесшумно двинулись назад по тому же пути, как пришли. Вскоре раздался взрыв. Я обернулся и увидел поднявшийся над двором огненный шар. Оружие и снаряжение талибов было уничтожено. Идти обратно было намного легче. У нас в крови бурлил адреналин от осознания того, какое дело мы только что провернули. По пути несколько раз приходилось останавливаться и наводить самолет на группы боевиков, которые пытались нас преследовать. Нам не хотелось оставаться в долине дольше, чем нужно, тем более при свете дня. Спустя три часа после операции мы вернулись на базу.
Сидя в вертолете, который вез нас обратно в Джелалабад, я мог наконец осмыслить все, что произошло. Мне и самому было удивительно, что нам удалась такая стремительная операция, проведенная без каких-либо серьезных потерь. Ночной марш по горам и атака объекта могли служить примером для учебника. Эта операция включала в себя все то, чему мы научились в ходе предыдущих миссий. Вместо того чтобы спускаться по тросам прямо на цель, мы подобрались к ней скрытно. Вместо того чтобы взрывать двери, мы тихо прокрались в дома и застали противника врасплох. Вместо того чтобы орать и крушить все вокруг, мы использовали глушители и старались производить как можно меньше шума. Мы воспользовались местными тропами, двигались налегке и переиграли противника по его же собственным правилам. Всего же мы уничтожили почти двадцать хорошо вооруженных боевиков, не понеся потерь. Этот рейд стал еще одним доказательством того, что хорошее планирование и скрытность действий представляют собой смертельное оружие.
В нашем эскадроне все могли считать себя боевыми ветеранами. За плечами у каждого было не менее десятка командировок. И все же, несмотря на трудности службы и отрыв от семей, большинство не хотели уходить. – Сделай перерыв, – сказал я Стиву, – а там, глядишь, вернешься уже командиром взвода. – Вот тогда-то мы и научимся наконец составлять таблицы и отчеты на компьютере, – усмехнулся он. Работать в Афганистане становилось все труднее.
С каждой командировкой появлялись новые требования и ограничения. Теперь для утверждения плана операции надо было подготовить гору бумаг. Юристы и штабные офицеры придирались к каждой букве, так как эти планы должны были получить одобрение афганского правительства. В боевых группах становилось все меньше бойцов и все больше «прихлебателей», каждый из которых старался вставить свои пять копеек. Теперь нам приходилось брать с собой на задания солдат из армейских частей в качестве свидетелей, чтобы они могли оградить нас от ложных обвинений. Политики требовали, чтобы мы забыли все усвоенные в ходе войны уроки, которые были написаны кровью, и действовали в угоду каким-то политическим соображениям. Годами мы учились скрытно пробираться на объекты и заставать противника врасплох. Теперь все было по-другому.
В последней командировке от нас потребовали предупреждать противника о готовящемся нападении. Окружив дом, мы высылали переводчика с мегафоном, который предлагал оборонявшимся выйти с поднятыми руками. Примерно так же действует полиция в США. После того как обитатели дома выходили, мы осматривали помещения. Найдя оружие, мы арестовывали их, а через пару месяцев они выходили на свободу. Нередко бывало так, что одного и того же человека ловили по нескольку раз за одну командировку. Теперь нам приходилось больше отписываться, а не воевать. Когда мы приводили задержанных на базу, то первым делом им задавали вопрос, вежливо ли с ними обращались. Стоило кому-то хоть на что-то пожаловаться, начиналось служебное расследование, и мы должны были писать кучу объяснений.
Противник моментально научился работать по новым правилам. Боевики меняли свою тактику так же быстро, как и мы. Если во время прежних командировок при нашем появлении они открывали огонь, то теперь сразу же бросали оружие, прекрасно зная, что мы не имеем права стрелять в безоружных. Они начали играть по нашим правилам, рассчитывая на то, что после короткого разбирательства уже через несколько дней смогут вернуться в свои деревни. Мы были крайне недовольны таким положением вещей, не понимая, ради чего идем на такие жертвы.
Когда в 1979 году советские войска вторглись в Афганистан, бен Ладен переехал в пакистанский город Пешавар, а затем перебрался в Афганистан. Будучи мусульманином, он считал своим долгом воевать против захватчиков. При поддержке США бен Ладен организовывал учебные лагеря для моджахедов. По окончании войны в 1989 году он вернулся в Саудовскую Аравию, но очень быстро разочаровался в коррумпированном королевском правительстве. В 1992 году бен Ладен начал открыто высказывать свое недовольство и был изгнан в Судан. Годом позже он основал организацию Аль-Каида, что в переводе с арабского означает «основа», «фундамент». Его целью было развязывание войны против США и создание единого арабского государства на Ближнем Востоке, которое строилось бы на исламских принципах.
Его личная война против Соединенных Штатов началась в 1996 году, когда боевики Аль-Каиды взорвали в Саудовской Аравии грузовик с американскими военнослужащими. Под давлением мировой общественности суданское правительство выслало бен Ладена из страны, и он бежал в Афганистан, где нашел покровительство со стороны движения Талибан. В 1998 году Аль-Каида стала известна всему миру после того, как ее боевики произвели взрывы в посольствах США в Кении и Танзании. При этом погибли почти сто человек.
Вслед за атаками на посольства в 2000 году в Аденском заливе был взорван американский эсминец «Коул». Но самой известной стала террористическая атака в США 11 сентября 2001 года. В результате погибли почти три тысячи человек в Нью-Йорке, Вашингтоне и Пенсильвании. Когда в 2001 году коалиционные войска вторглись в Афганистан и начали теснить талибов, бен Ладен укрылся в пещерах Тора-Бора, где едва не был захвачен в плен. Последние десять лет коалиционные войска, включая и США, охотились за ним на всем протяжении афгано-пакистанской границы, но, за исключением неудачного эпизода в 2007 году, все данные разведки сводились к тому, что он находится где-то в Пакистане.
ЦРУ было достоверно известно что Ахмед аль-Кувейти и его брат Абрар аль-Кувейти в прошлом работали на бен Ладена. Они начали следить за Ахмедом аль-Кувейти в Пакистане в надежде, что он приведет их к брату, а через него и к бен Ладену. Впоследствии, в 2010 году, был перехвачен телефонный разговор Ахмеда с одним из членов семьи, в котором ему был задан вопрос, где он работает и чем занимается. Аль-Кувейти никогда не упоминал в разговорах имя своего работодателя, и поэтому ответил только: «Занимаюсь тем же, чем и раньше». Этот уклончивый ответ позволил свести разрозненные фрагменты информации воедино и стал начальной точкой в разработке операции. Конечно, все это были лишь косвенные свидетельства, но ничем другим мы не располагали. ЦРУ начало следить за Ахмедом аль-Кувейти и выявлять его связи. Было установлено, что он ездит на белом пикапе с изображением носорога на чехле запасного колеса. В конце концов удалось проследить его путь до виллы в Абботтабаде
В переговорной комнате рядом с фойе я нашел макет виллы бен Ладена. Он был выполнен из пенопласта и установлен на фанерной подставке размером 120 на 150 сантиметров. Рядом стоял массивный деревянный ящик с замками. Им накрывали макет, когда он не использовался. Дом бен Ладена был изображен в мельчайших деталях вплоть до деревьев в саду и автомобилей, стоявших как на самом участке, так и на главной дороге, проходившей мимо особняка с северной стороны. На макете были видны все двери, ворота и калитки, цистерны для воды на крыше и даже колючая проволока, натянутая над забором. Двор был засеян травой. Почти так же детально были изображены и соседние участки. Попивая кофе, я принялся за изучение макета. Участок площадью 0,4 гектара располагался на улице Какул в жилом районе Абботтабада. Этот город к северу от пакистанской столицы Исламабада был назван в честь британского майора Джеймса Эббота. Здесь находилась пакистанская военная академия.
Мы собрались вокруг макета. Джей и Майк изложили свой предварительный план. Поскольку все участники группы прибыли на день раньше, некоторые детали им уже были известны. – Мы высаживаемся непосредственно на объект, – сказал Джей. – Первый вертолет спустит десантные тросы внутри участка. Перейдя к южной стороне макета, он указал на гостевой дом, обозначенный как С1. – Марк, ты со своей группой отвечаешь за С1. Вы высадитесь рядом с ним. Снайпер возьмет на себя крытую стоянку для автомобилей и займет позицию на навесе. Остальные захватывают С1 и проводят его зачистку. Там живет Ахмед аль-Кувейти с женой и детьми. Закончив с этим зданием, переходите к А1 и обеспечьте прикрытие для группы Тома. Остальная часть команды первого вертолета под командованием Тома должна была разделиться и захватить А1. – Чарли и Уолт занимают позицию у северной двери А1 и ждут, – продолжал Джей. – В ЦРУ утверждают, что «Ходок» обычно пользуется этой дверью, и полагают, что существует винтовая лестница, которая ведет от нее прямо в жилые помещения третьего этажа. Том вместе с остальными людьми должны были направиться к южной двери, войти в здание и зачистить первый этаж. Имелись предположения, что на первом этаже живет брат курьера Абрар Ахмед аль-Кувейти с семьей. В зависимости от обстановки на первом этаже Том со своей группой либо пробиваются к северной двери и впускают внутрь Чарли и Уолта, либо, если сквозной проход к ней отсутствует, выходят наружу, обходят здание и проникают внутрь через северную дверь. – У нас нет данных о внутренней планировке дома, но есть предположения, что он может быть поделен на две изолированные друг от друга жилые зоны. Поэтому Чарли и Уолт занимают свою позицию у двери до тех пор, пока Том не даст разрешения на вход, – сказал в заключение Джей.
Второй вертолет в соответствии с планом высаживал с северной стороны участка группу из пяти человек, которые должны были обеспечивать внешнее прикрытие. Два человека со служебной собакой патрулировали участок по периметру. Собака должна была преследовать возможных беглецов. Оставшиеся два бойца и переводчик занимали позицию на северовосточном углу участка. Перед ними ставилась задача отгонять зевак и при необходимости вести дела с полицией. Внешнее прикрытие было, пожалуй, самой опасной частью всего плана. Если наша работа на объекте затянется, можно было рассчитывать на то, что к дому подтянутся местные жители и, скорее всего, полиция. Не исключено было, что появятся и военные. Миссия у ребят была не из самых приятных, но обойтись без нее было абсолютно невозможно.
– После того как десантируется наружное прикрытие, – продолжал Джей, – второй вертолет зависает над А1, и вся команда спускается по тросам на крышу, после чего проникает на балкон третьего этажа и начинает зачистку верхних помещений. Если данные разведки были правильными и вся операция пойдет по плану, то именно эта группа имела все шансы первыми встретиться с бен Ладеном.
У нас была заведена привычка никогда не принимать первоначальный план «на ура», и мы всегда подвергали его критике. Первым делом мы постарались отыскать альтернативные пути проникновения на виллу. Никому не хотелось десантироваться с вертолета непосредственно на объект. От такой тактики мы уже отказались много лет назад. Намного удобнее было высадиться где-то в отдалении и скрытно подобраться к цели, чтобы в самый последний момент использовать фактор внезапности. Группа разведки и снайперы внимательно изучали спутниковые снимки, чтобы отыскать подходящие места приземления в четырех-шести километрах от цели, но убедились в бесполезности этих попыток. Вилла была расположена в жилом районе. Все возможные точки приземления либо находились слишком близко к постройкам, либо путь от них к цели пролегал по городским улицам. Риск быть обнаруженными во время рейда был слишком велик. В конечном счете было решено, что высадка на объект – это меньшее из двух зол. Да, проникновение в здание будет сопряжено с большим шумом, но зато пройдет быстрее. Это лучше, чем засветиться еще на подходе, задолго до цели.
Распоряжение о проведении захвата виллы было пока не подписано, так что нам оставалось только разрабатывать и уточнять планы и проводить тренировки. Белый дом по-прежнему не списывал со счетов возможность нанесения по вилле авиационного удара с помощью бомбардировщиков «В-2». Министр обороны Роберт Гейтс выступал за воздушный налет, так как в этом случае операция меньше походила на вторжение наших армейских подразделений на территорию Пакистана и нарушение его суверенитета.
Для атаки с воздуха требовалось тридцать две 900-килограммовые бомбы с устройством самонаведения. Налет должен был продолжаться полторы минуты, а образовавшаяся воронка достигать в глубину, как минимум, десяти метров, чтобы с гарантией разрушить систему бункеров, возможно, находившихся под зданием. Риск повреждения соседних домов был весьма велик, а вот возможность идентифицировать останки после таких разрушений, наоборот, очень мала. Какой бы способ ни был избран для проведения операции, руководство хотело точно быть уверенным, что это именно бен Ладен. Наземный штурм был рискованной затеей, но удар с воздуха представлялся в этом плане еще более проблематичным.
После операции «Коготь орла» все с большой опаской относились к посылке наших групп на территорию других государств. В ходе той операции один из шести вертолетов, доставлявших наших спецназовцев на промежуточную базу в иранской пустыне, потерял ориентацию в пыльной буре и столкнулся с самолетом-заправщиком МС-130Е. В огне погибли оба летательных аппарата и восемь человек. Это была одна из первых операций группы «Дельта». Она прервалась, фактически не начавшись, и вызвала огромный скандал, который стал одним из факторов, помешавших президенту Картеру выиграть повторные выборы.
После того как план операции был готов, мы приступили к тренировкам. Подняв нас на борт, «Черный ястреб» пролетел над сосновым лесом и завис неподвижно. Я сидел, свесив ноги за порог левой двери, и сверху смотря на такой же макет виллы бен Ладена, но уже в натуральную величину. Он был возведен в отдаленной части базы из фанеры и морских грузовых контейнеров. Вокруг был натянут сетчатый забор.
Репетиции были устроены не столько для отработки навыков, сколько для того, чтобы убедить Белый дом, что мы в состоянии провести операцию. Впечатляло внимание к деталям при возведении макета. Строительная бригада базы посадила деревья в нужных местах, выкопала канаву вокруг участка и даже насыпала кучи земли, которые должны были имитировать картофельные грядки на настоящей вилле. После нескольких попыток мы попросили пристроить балкон на третьем этаже и немного перенести двери, чтобы их расположение больше напоминало настоящий объект. К следующей тренировке все изменения были уже произведены. Строители ни в чем нам не отказывали и не задавали вопросов. Они просто шли и делали то, о чем их просят. Никакой бюрократии.
В четверг, то есть почти спустя две недели после того, как мы узнали о сути предстоящей операции, там должна была состояться генеральная репетиция. Боевая команда и все планировщики собрались в громадном ангаре. На полу была расстелена карта восточной части Афганистана. На импровизированной трибуне рядом с картой сидели важные персоны: председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Майк Маллен, командующий силами специальных операций на Восточном побережье адмирал Эрик Олсон, который в прошлом был командиром DEVGRU, и вице-адмирал Билл Макрейвен. За время своей карьеры Макрейвен прошел все руководящие посты в войсках спецназначения, в том числе командовал и DEVGRU. Я относился к нему с глубочайшим уважением. Этот высокий, худощавый и подтянутый человек возглавлял Объединенное командование силами специальных операций (ОКССО). Многие из тех, кто дослужился до адмиральского чина, выглядят, как старики, но по Макрейвену было видно, что он хоть сейчас готов в бой. Он не только прекрасно разбирался в военных вопросах, но и пользовался большим влиянием в вашингтонских политических кругах. Сначала был устно доложен весь ход операции «Копье Нептуна», начиная от маршрута, по которому должны лететь вертолеты. Отдельные ее этапы демонстрировались на макете, который был установлен тут же на полу. Эта процедура заняла полтора часа. Первыми выступали пилоты. Они описали маршрут от Джелалабада до виллы в Абботтабаде, рассказали об условиях радиосвязи, а также о возможных препятствиях, которые могут ожидать их по пути, и способах их преодоления.
Затем слово по очереди было предоставлено всем командирам боевых групп, которые вкратце изложили стоявшие перед ними задачи. – Моя группа десантируется с помощью тросов из первого вертолета во двор виллы, занимает и берет под охрану объект С1, а затем оказывает поддержку группам, работающим на объекте А1, – доложил я. Больше всего вопросов от командования было задано группе, которая должна была осуществлять внешнее прикрытие. Особое внимание было уделено тому, что делать с людьми, которые соберутся вокруг объекта. – Каковы ваши действия в случае появления местной полиции или войск? – спросили у командира группы. – Будем всеми силами стараться сгладить напряженность, – ответил он. – Для начала задействуем переводчика, потом служебную собаку. Если не поможет, будем наводить на них лазерные прицелы видимого спектра света. Применение силы предусмотрено лишь в самом крайнем случае. В самом конце мы подняли вопрос, ставится ли перед нами задача захвата или убийства бен Ладена. Юрист из Министерства обороны пояснил, что казнь не является целью операции. – Если он будет голый и с поднятыми руками, нет никакой необходимости стрелять, – сказал он. – Я не собираюсь учить вас, как надо действовать, а хочу только сказать, что, если он не будет представлять никакой угрозы, его следует арестовать.
После совещания мы погрузились в вертолеты и провели заключительную генеральную репетицию перед представителями командования на натурном макете. Это было последним препятствием. Я не сомневался, что мы справимся, но было все же как-то непривычно работать под таким наблюдением. Я чувствовал себя, словно рыба в аквариуме. Однако мы готовы были продемонстрировать любой цирк, лишь бы только это помогло склонить чашу весов на нашу сторону. За минуту до подлета к объекту командир экипажа открыл дверь, и я свесил ноги за борт. Держась за трос, краем глаза я увидел, что высокие чины стоят возле макета, поднеся к глазам приборы ночного видения. Когда вертолет начал снижаться над целью, его винты подняли такой вихрь пыли и камней, что проверяющие бросились врассыпную. Особенно весело было смотреть, как несколько присутствовавших женщин пытались бежать в туфлях на высоких каблуках. Репетиция прошла без каких-либо замечаний.
Собрав вещи, мы молча вышли из С-17 и прямым ходом направились к С-130. Мы уселись на оранжевые откидные сиденья в носу самолета. Экипаж тем временем закрепил три грузовых контейнера с нашим снаряжением в хвосте. Рампа закрылась, и мы взлетели. До Джелалабада оставался еще час полета. Сиденья в С-130 были неудобными. В среднем ряду у них не было спинок, и если вы хотели на что-то опереться, то рассчитывать можно было только на другого парня, сидевшего к вам спина к спине. Если в С-17, где можно было даже повесить гамак, мы летели по военным меркам «первым классом», то С-130 можно было в лучшем случае сравнить с «эконом-классом». Приземление тоже нельзя было назвать комфортным, хотя самолет садился на гладкую бетонную полосу. Колеса в С-130 расположены настолько близко к фюзеляжу, что напоминают скейтборд. Кроме того, звук при приземлении такой, что возникает впечатление, будто самолет цепляет брюхом за полосу.
Мы продолжали следить за обстановкой с помощью беспилотников, постоянно круживших над виллой. Кроме того, нам приходилось бороться с «ярмаркой хороших идей». В той или иной степени она сопровождает все наши миссии и не дает нам житья. Причина в том, что у командиров слишком много свободного времени, в течение которого они не знают, к чему приложить свою голову. Как правило, офицеры и планировщики в таких случаях начинают выдумывать всякие нереалистичные сценарии, которые могут произойти в ходе операции.
– Они хотят всучить нам мегафон, чтобы можно было управлять действиями собравшейся толпы, – сказал мне командир группы внешнего прикрытия. – По своей тупости это не уступает идее с полицейскими мигалками.
Тут необходимо пояснить, что несколько ранее один из высоких чинов высказал предложение, чтобы группа внешнего прикрытия взяла один из автомобилей бен Ладена и прикрепила на крышу полицейскую мигалку, чтобы создать видимость, будто в районе проводится полицейская операция. В тот раз командир группы ответил ему: – Сэр, а мы что, вручную ее будем выкатывать со двора? Ключей-то у нас не будет. А если рулевое управление заклинит? Кроме того, у группы просто не будет времени, чтобы докатить машину от ворот до угла участка. И давайте не забывать, что проблесковый маячок создает освещение, которое нашим штурмовым командам совершенно ни к чему.
– А он хоть знает, какого цвета мигалки у пакистанской полиции? – со смехом спросил я. – Ни малейшего понятия. Я, кстати, тоже его об этом спросил. А потом мы еще полчаса дискутировали с ним относительно Али, нашего переводчика от ЦРУ, которого включили в группу внешнего прикрытия. (Он говорил на диалекте пушту, распространенном в этой местности.) Этот умник настаивал, чтобы мы одели Али в местную одежду. Представь себе, как он будет стоять в этом наряде между пулеметчиком и мной. Мы то все равно будем в форме.
К счастью, здравый смысл все же возобладал. Обошлось без полицейских мигалок, и Али остался в военной форме. Такое происходит постоянно, как только к операции подключаются всякие планировщики. В ЦРУ нам предложили взять с собой тридцатикилограммовый ящик с аппаратурой, который блокирует мобильную телефонную связь, а у нас и так каждый грамм был на счету,
Вернувшись в комнату, я засунул зубную щетку обратно в рюкзак. Затем разложил на кровати свою боевую форму камуфляжной пустынной окраски. Она состояла из рубашки с длинными рукавами и штанов на лямках. В ней было десять карманов, каждый из которых имел свое предназначение. Поверх рубашки, изготовленной из легкого материала, хорошо впитывающего пот, надевался жилет. В жаркую погоду рукава можно было отстегивать. Сев на кровать, я начал одеваться. Начиная с этого момента я не совершил ни одного лишнего и случайного движения. Каждое действие было тщательно продумано и распланировано. Все было направлено на то, чтобы сосредоточиться и ничего не забыть. Так было перед каждым боевым заданием. Прежде чем засунуть ноги в штаны, я проверил все карманы. В одном кармане штанов лежали кожаные перчатки и специальные накладки на них для спуска по тросу. В другом – набор запасных батареек, тюбик с питательным гелем и два шоколадных батончика. В правом кармане на голени – кровоостанавливающий жгут, в левом – резиновые перчатки и набор инструментов. В кармане на левом рукаве выше локтя лежали 200 долларов на тот случай, если случится какая-то непредвиденная ситуация и надо будет нанимать транспорт или подкупать кого-то. Когда занимаешься не вполне законными делами, деньги всегда нужны, а лучше американских денег для этих целей ничего не придумано. В кармане на правом рукаве я нащупал цифровую фотокамеру «Olympus». Сзади на поясе висел нож с фиксированным лезвием «Daniel Winkler». Я влез в рубашку.
Теперь настала очередь жилета. Я еще раз все перепроверил. Пуленепробиваемые пластины из керамики защищали жизненно важные органы спереди и сзади. На передней пластине с обеих сторон висели две рации. Между ними были гнезда для трех запасных магазинов к винтовке H&K 416 и ручной осколочной гранаты размером с бейсбольный мяч. В одном из карманов находился целый набор источников химического свечения, в том числе и инфракрасных, которые можно было разглядеть только в прибор ночного видения. Они представляли собой стержни, которые начинали светиться после того, как их согнешь, и использовались, чтобы отмечать уже осмотренные комнаты. В темноте их было не видно простым глазом, а только с помощью ПНВ. Задний карман на спине предназначался для кусачек, которыми можно было перекусывать толстые металлические прутья. Их длинные рукоятки торчали у меня выше плеч. Там же были закреплены антенны для раций. Отдельно лежали связанные резинкой заряды взрывчатки для открывания дверей.
Вслед за жилетом я сосредоточился на шлеме. Вместе с прибором ночного видения он весил около четырех килограммов. Официально считалось, что шлем способен задерживать пули 9-го калибра, однако на практике не раз были отмечены случаи, когда он защищал и от пуль АК-47. Я включил фонарь, присоединенный к системе проводов, проходящих внутри шлема. Это была новейшая модель «Princeton Tec», дававшая направленный сфокусированный пучок света. Я уже пользовался таким фонарем в последней командировке. Я надел шлем на голову и опустил ПНВ на глаза. В отличие от моделей, используемых в обычных частях, наш ПНВ имел не два, а четыре визира. Это позволяло увеличить поле обзора с 40 до 120 градусов. В стандартном приборе создавалось впечатление, будто смотришь сквозь трубочку, на которую наматывается туалетная бумага. В нашем же можно было смотреть и по сторонам, что повышало безопасность в любой ситуации. Я включил ПНВ, стоивший 65 тысяч долларов, и комната сразу же окрасилась в зеленоватый цвет. Подрегулировав фокусировку, я видел теперь каждый предмет мебели в мельчайших деталях. Наконец, я взял в руки винтовку. Прижав приклад к плечу, проверил работу инфракрасного прицела с трехкратным увеличением, который позволял повысить точность стрельбы. Я прицелился в стену рядом с койкой и проверил работу красного лазера, видимого невооруженным глазом, а затем переключил прицел на инфракрасный лазер. Я взвел затвор и проверил, правильное ли положение занял патрон в патроннике. Эту процедуру повторил на всякий случай дважды, а затем разрядил винтовку и поставил ее к стене.
Убедившись, что все снаряжение на месте и находится в исправности, я достал из нагрудного кармана небольшой блокнот, каждая страничка которого была запечатана в пластик, и еще раз просмотрел его. Такие блокноты нам выдавали перед каждой операцией. На первой странице был помещен аэрофотоснимок виллы с буквенным обозначением всех объектов. Таким же изображением были снабжены все причастные к операции. На следующей странице были указаны радиочастоты, а далее следовали фотографии и данные обо всех лицах, которые, как предполагалось, могли находиться на вилле, в частности рост, вес и все известные имена, которыми они пользовались прежде. Я еще раз внимательно рассмотрел фотографии братьев аль-Кувейти, уделив особое внимание Ахмеду, так как он должен был находиться как раз на моем объекте С1. На последних страницах были помещены фотографии бен Ладена и его сына в нескольких вариантах, на которых было показано, как они могут выглядеть в настоящее время.
Надев форму и жилет со всем снаряжением, я взялся за ботинки «Salomon Quest». Они были несколько больше, чем те, которыми пользовалось большинство из моих товарищей. Я предпочитал именно их, потому что они были выше и лучше защищали голеностопные суставы, которые у меня часто подворачивались. В этих ботинках я взбирался на горы в провинции Кунар и совершал рейды по пустыням в Ираке. Все снаряжение было не раз проверено и испытано в предыдущих операциях, и я не сомневался в его работоспособности.
Наконец впереди я увидел наш объект. Весь полет из Джелалабада занял около полутора часов. Было уже за полночь. Ни на вилле, ни в соседних домах не видно ни одного огонька. Создавалось впечатление, будто весь квартал остался без электричества. Аварийное отключение электросетей было в этих местах в порядке вещей. Звук двигателей изменился. Вертолет замедлил ход и начал снижаться. Я ждал, когда мы окажемся над местом высадки, чтобы выбросить тросы. Однако вертолет носило из стороны в сторону, и было очевидно, что пилот лишь с большим трудом может удержать его на месте. Машина ему явно не подчинялась. Я перевел глаза на командира экипажа, который тоже ждал, когда вертолет неподвижно зависнет над точкой высадки. «Ну, давай же, давай!» – мысленно взмолился я. У пилотов никогда не возникало подобных проблем в ходе тренировок. Что-то явно было не так. Мы все с нетерпением ждали момента, когда можно будет наконец покинуть вертолет и спуститься на землю.
– Отходим! – прозвучала команда по внутренней сети. «Вот же черт, – подумал я. – Даже высадиться не успели, а уже надо переходить к запасному плану». Внезапно вертолет резко развернуло вправо, и у меня похолодело в животе, словно я мчусь на американских горках. Двигатели над головой взревели с новой силой. «Черный ястреб» изо всех сил пытался подняться в воздух, но с каждой секундой все больше проваливался. Через открытую дверь с моей стороны было видно, как быстро приближается земля. Я попытался за что-нибудь ухватиться, чтобы не выпасть из кабины. Свободного места внутри почти не было, так как все мои товарищи столпились у двери для быстрого десантирования. Потом я почувствовал, как Уолт схватил меня за ремень и втащил внутрь. Другой рукой он придерживал стоявшего рядом снайпера. Всем телом я откинулся назад. Мои ноги еще болтались в воздухе, и я пытался втянуть их внутрь, так как понимал, что в противном случае при падении вертолета мне их переломает или оторвет.
При падении вертолет лег хвостовой балкой на забор, высота которого составляла в этом месте три с половиной метра, и уткнулся носом в землю. Если бы «Черный ястреб» задел забор любой другой частью, мы накренились бы и лопасти неизбежно коснулись бы земли, разлетевшись на части. В этом случае ни один из нас не смог бы остаться целым и невредимым. Тедди и второй пилот сотворили нечто невероятное. Я видел, как мои товарищи выпрыгивают из вертолета и пробегают под хвостовой балкой, лежащей на заборе. Как и все мы, я обладал способностью быстро выбросить из головы все, что уже случилось. Сейчас тоже нужно было побыстрее забыть о крушении. Еще две минуты назад я злился, что нам придется приземляться за пределами участка, но теперь оказывалось, что мы живы и находимся внутри объекта.
Несмотря на чуть было не случившуюся катастрофу, операция продолжалась. Моя группа направлялась к калитке в заборе, за которым находилось главное здание. Мне нужно было поторапливаться. Мы планировали завершить всю операцию за тридцать минут, так как были ограничены запасом топлива в баках вертолетов. К тому же надо было рассчитывать и на то, что скоро опомнятся пакистанцы. На всякий случай мы заложили в план дополнительный десятиминутный резерв, и теперь, снова приближаясь к вертолету, я думал, что он нам очень пригодится.
Взрыв пробил дыру в калитке. Чарли подбежал первым и ударом ноги распахнул ее. Парни начали гуськом просачиваться через проем и разбегаться по своим позициям. Несмотря на первоначальные неурядицы, все пока шло по плану. Краем глаза я заметил над собой «Черного ястреба» со второй командой. Судя по всему, вертолет уже высадил группу внешнего прикрытия за периметром. Во время тренировок я уже привык к потоку воздуха от винтов вертолета, зависшего над точкой десантирования, и сейчас ждал того же. Однако вместо снижения над домом вертолет развернулся и исчез из поля зрения. Очевидно, пилоты заметили наше крушение и на всякий случай решили высадить вторую команду вне участка. – Не переживайте, если вертолет не сможет занять правильную позицию, – говорил адмирал Макрейвен пилотам во время одного из последних инструктажей. – Главное, чтобы штурмовые группы оказались на земле. Неважно, где это будет, лишь бы они высадились целыми и невредимыми. Об остальном они уж как-нибудь сами позаботятся.
Мы приближались к объекту С1. Уилл бежал рядом со мной. Слышен был только хруст гравия под ботинками. Мы знали, что в этом доме живет самый преданный и доверенный курьер бен Ладена Ахмед аль-Кувейти с семьей, и ожидали, что обнаружим там, по меньшей мере, одну женщину и несколько детей. Исходя из того, что в доме жили дети, мы не опасались каких-то пакостей вроде мин-ловушек. Как и на макете, нас ожидала двойная металлическая дверь со стеклянным окошком в верхней части. Справа от нее находилось окно с металлической решеткой. Света в доме не было. На всех окнах были задернуты занавески, и посмотреть, что творится внутри, не представлялось возможным. Мы встали по обе стороны от двери, и я потянул за ручку, потом еще раз. Заперта. Отойдя в сторону, Уилл достал из заднего кармана жилета кувалду и выдвинул телескопическую рукоятку. Я прикрывал его с правой стороны. Уилл отступил на шаг назад и что было сил ударил кувалдой по замку. Дверная ручка отвалилась, но на двери осталась только глубокая вмятина.
Мы знали, что элемент внезапности утерян с того самого момента, как рухнул наш вертолет. Уилл отложил кувалду в сторону и взял винтовку, чтобы прикрыть меня. С другой стороны участка послышался взрыв. Это команда второго вертолета взорвала северные ворота. – Неудачная попытка, – услышал я по рации. – Направляемся к воротам во двор D. Оказалось, что ворота изнутри были заложены кирпичом. К этому времени члены команды уже должны были штурмовать третий этаж, а они все еще никак не могли попасть на территорию. – Понял, – ответил Майк. – Встретимся там, и я впущу вас. Двор D находился за северной стеной, примыкавшей к дороге. Он отделял место падения вертолета от остального участка. Майк в это время был в южном конце, рядом с гостевым домом. Теперь операция стала разворачиваться быстрее. Прошло не более пяти минут с тех пор, как мы рухнули на землю, а на территории уже находились 24 бойца. За это время прогремело не менее двух взрывов, плюс шум от вертолетов. Скрываться уже не имело смысла.
Встав на одно колено справа от двери, я сорвал защитную пленку с клейкой полосы на заряде взрывчатки и прилепил его к замку. В таких случаях я всегда становился на колено, потому что в Ираке в меня уже не раз стреляли через закрытую дверь. При этом стрелок обычно целился в центр, полагая, что человек за ней стоит в полный рост. Подбежал третий член нашей группы, который одним из последних покинул вертолет. Он решил подняться по наружной лестнице, находившейся рядом с дверью, чтобы попасть на крышу гостевого дома. Едва он ступил на нее, послышалась очередь из АК-47. Пули, разбив стекло в двери, едва не зацепили его. Услышав выстрелы, я тут же откатился в сторону. Пули просвистели в нескольких сантиметрах над моей головой. На плечи посыпались осколки разбитого стекла. «Без глушителя стреляет», – подумал я. Так легче было определить, кто ведет огонь, поскольку наше оружие было снабжено глушителями. Громкие выстрелы означали, что стреляет противник. Значит, у засевших в доме есть оружие. Оборонявшийся стрелял вслепую, выпуская очередь за очередью на уровне груди.
Дверь медленно приоткрылась, и послышался женский голос. Это еще отнюдь не значило, что нам нечего бояться, потому что на ней мог вполне оказаться пояс смертника. В конце концов, это была вилла бен Ладена, и мы знали, что ее обитатели будут защищаться. Ведь по нам уже стреляли. Стерев с лица пыль и пот, заливавший глаза, я сумел разглядеть зеленоватый контур женской фигуры. Она что-то несла в руках, и я медленно начал нажимать спусковой крючок. Огонек лазерного прицела метался по ее голове. Если у женщины была бомба, мне хватило бы доли секунды, чтобы убить ее. Дверь открылась шире, и я увидел, что она несет ребенка. Из дома вышла жена аль-Кувейти Мариам, прижимая к груди ребенка. За ней гуськом тянулись еще трое детей. – Иди сюда, – крикнул Уилл по-арабски. Пока она шла, я постоянно держал ее под прицелом. – Он мертв, – сказала Мариам Уиллу по-арабски. – Вы его застрелили. Вы убили его. Уилл быстро обыскал женщину. – Она говорит, что он мертв, – перевел он мне. Пригнувшись, я подобрался к двери справа и открыл ее. В проеме двери, ведущей в спальню, увидел ноги лежащего человека.
Пол был скользким от воды и крови аль-Кувейти, которой мы испачкали все ботинки. Быстро осмотрев обе комнаты, мы вышли из дома. – Встретили вооруженное сопротивление на объекте С1. Объект чист, – доложил я по внутригрупповой сети и бросил инфракрасную светящуюся метку у порога. Мы двинулись к главному зданию на помощь другим группам.
Том с двумя людьми был уже внутри, на первом этаже. В доме была абсолютная темнота, но в ПНВ хорошо просматривалась прихожая и длинный коридор с четырьмя дверями, по две с каждой стороны. Группа Тома едва прошла несколько шагов, как один из бойцов заметил голову, выглядывавшую из первой двери слева. Они уже слышали звуки автоматных выстрелов, доносившиеся из гостевого дома, и не хотели понапрасну испытывать судьбу. У обитателей дома А1 было достаточно времени, чтобы вооружиться. Шедший первым боец выстрелил. Пуля попала точно в цель. Позднее выяснилось, что это был Абрар аль-Кувейти. Он упал. Медленно продвигаясь по коридору, группа остановилась у двери. Абрар аль-Кувейти был ранен и бился в агонии на полу. Они прицелились, чтобы открыть огонь, и в это время его жена Бушра метнулась откуда-то сбоку, чтобы прикрыть его, и попала под пули. Оба были убиты. В углу комнаты группа обнаружила еще одну женщину и несколько плачущих детей. Там же был найден АК-47. Том разрядил его и пошел обыскивать остальные комнаты. В конце коридора группа наткнулась на запертую дверь, которая, похоже, выводила прямо к северной двери дома. Поскольку с южной стороны здание уже было очищено, группа Тома быстро покинула его.
Подтянулась и вторая команда, которая после неудачной попытки взрыва северных ворот вошла через главные ворота. Их вел Майк. Они тоже столпились у северной двери. Чарли уже был внутри, а за ним выстроилась целая очередь желающих попасть в дом. Через ПНВ я видел множество огоньков лазерных прицелов, ощупывавших окна и балконы верхних этажей. Я тоже осмотрел через прицел второй и третий этажи, но не заметил никакого движения. Затемненные стекла окон скрывали от посторонних глаз все, что происходило в доме. Ход операции замедлился. После крушения вертолета события в течение первых десяти минут разворачивались очень быстро, и теперь всем хотелось быстрее проникнуть на основной объект, но Чарли сообщил, что путь на второй этаж преграждает еще одна запертая металлическая дверь. В данный момент он устанавливал на нее уже третий заряд взрывчатки за ночь.
Оказывается, во второй команде еще никто не знал о катастрофе. До сих пор в радиосети об этом не было произнесено ни слова. Когда пилот второго вертолета увидел, что наш «Черный ястреб» сел во дворе, он понял, что что-то идет не по плану, и во избежание риска решил не высаживать десант на крышу, а посадить вертолет за периметром участка. К этому времени Тедди и его экипаж уже остановили двигатели и уничтожали все приборы вертолета. Поначалу они еще размышляли о том, что, возможно, удастся подняться в воздух. У вертолета не было никаких видимых повреждений, а груза на борту уже не было. Однако в конечном счете возобладал здравый смысл.
Облицованная кафелем лестница не была винтовой в полном смысле этого слова, но постоянно поворачивала под прямым углом. Невозможно было предсказать, что нас ожидает за следующим поворотом. К этому времени бен Ладен и остальные обитатели виллы уже вполне могли вооружиться и подготовиться к обороне. Поскольку добраться до них можно было только по узкой лестнице, их задача существенно облегчалась.
Было темно, и мы старались действовать как можно тише. Каждый шаг совершался с максимальной осторожностью. Ни разговоров. Ни криков. Никакой беготни. В прежние времена мы бы устроили настоящий штурм со световыми и шумовыми гранатами, но сегодня старались действовать предельно тихо. У нас было существенное преимущество в виде приборов ночного видения, но, когда врываешься в комнату через единственную дверь, то теряешь это преимущество, так как становишься легкой мишенью для защитников. Поэтому главное было сдерживать себя. Незачем торопиться навстречу собственной смерти.
Добравшись до лестничной площадки второго этажа, нападавшие рассредоточились. От лестничной площадки начинался длинный коридор, который вел к террасе на южной стороне здания. В коридор выходили четыре двери – две справа, ближе к площадке, и две слева, чуть подальше. Мне было видно, как мои товарищи медленно двигались по коридору, на секунду задерживаясь у дверей, прежде чем быстро открыть их и осмотреть помещение. Один из бойцов поднялся на три-четыре ступеньки лестницы, которая вела на третий этаж, чтобы прикрыть их сверху, и обнаружил лежащее тело. Под ним была лужа крови, стекавшая на мраморный пол лестничной площадки. Осматриваясь, он заметил, что выше него из-за очередного поворота лестницы быстро выглянула чья-то голова. По данным разведки, на вилле проживали четверо мужчин. Второй этаж, скорее всего, занимал Халид – один из сыновей бен Ладена, а сам он, по-видимому, жил на третьем этаже. Боец успел заметить, что лицо выглянувшего было чисто выбрито. Он не носил бороды. Очевидно, это был сын бен Ладена.
– Халид, – прошептал он. – Халид. Все, кто жил на вилле, конечно же, слышали и шум вертолетов, и стрельбу в гостевом доме, и взрывы. Но в данный момент в здании царила тишина. Слышны были только шаги. Человек на лестнице, очевидно, услышал свое имя. Возможно, он подумал: «Они знают, как меня зовут». Любопытство возобладало, и он выглянул еще раз, чтобы посмотреть, кто его окликает. В ту же секунду пуля пробила ему голову. Его тело скатилось по лестнице и растянулось на площадке. Оглянувшись, я увидел, что за мной поднимаются еще несколько человек. Коридор второго этажа был уже заполнен атакующими. Они теперь могли обойтись и без посторонней помощи. Нам оставалось двигаться только наверх. Я сжал рукой плечо впереди стоявшего, давая знак, что мы готовы.
Мы были готовы к тому, что сопротивление окажется более ожесточенным. Но при всех разговорах о поясах смертников и готовности отдать жизнь ради Аллаха стрельбу пока открыл лишь один из братьев аль-Кувейти. Возможно, такие замыслы были и у Халида. Осматривая позднее его автомат, мы обнаружили, что он был на боевом взводе. Халид был готов сражаться, но ему просто не представилось такой возможности.
Лестница, и без того узкая для штурмовой группы в полном снаряжении, в самом верху еще больше сужалась. Ведущий перегораживал видимость. Нам оставалось меньше пяти ступенек до конца, когда послышались два приглушенных хлопка. Это шедший впереди заметил человека, выглядывавшего из-за двери. Со своего места мне не было видно, попали ли пули в цель. Фигура отлетела назад и исчезла в темной комнате. Ведущий первым поднялся по лестнице и медленно двинулся к двери. В отличие от героев кинобоевиков, мы не бросились туда со всех ног, не высадили дверь и не начали поливать огнем все внутри. Мы выжидали. Держа открытую дверь под прицелом, мы подкрались к ней и, задержавшись на пороге, заглянули внутрь. Две женщины, одетые в длинные ночные сорочки, стояли над телом мужчины, лежавшим на полу у кровати. Они плакали и причитали. Та, что помоложе, подняла голову и увидела нас в двери. Она что-то крикнула по-арабски и кинулась к нам. Мы были от нее не более чем в двух метрах.
Отвернув ствол винтовки в сторону, напарник схватил обеих женщин и оттащил в дальний угол комнаты. Если хотя бы на одной из них был пояс смертника, он, возможно, спас бы жизнь всем остальным, но пожертвовал бы своей. Это самоотверженное решение боец принял буквально в долю секунды. Увидев, что женщины больше не преграждают мне путь, я вошел в комнату. Ко мне присоединился еще один боец. Мы увидели человека, лежавшего на полу у кровати. На нем была белая майка, свободные бежевые штаны и какая-то накидка того же цвета. Пуля попала ему в правую сторону головы.
После того как мы закончили фотографирование и сбор образцов ДНК, Уолт и еще один парень из нашей группы вынесли тело бен Ладена из спальни. Несмотря на всю царившую вокруг суматоху, я очень отчетливо помню, как они тащили его вниз по лестнице. Я остался в спальне, чтобы поискать, что еще может пригодиться для разведки. В кабинете ничего стоящего найти не удалось. Я взял несколько аудиокассет и бумаг, имевших, похоже, религиозное содержание, и сунул их в складную сетчатую сумку. Такие легкие и не занимающие много места сумки мы всегда носили с собой для подобных случаев.
Осмотр душевой, облицованной зеленой плиткой, также не дал ничего полезного. Я нашел только краску для волос, предназначенную специально для мужчин. Должно быть, именно ею бен Ладен и красил бороду. Неудивительно, что он выглядел так молодо. У стены между кабинетом и душевой стоял деревянный двустворчатый шкаф для одежды высотой около 190 сантиметров. Там было несколько комплектов обычной для этих мест одежды – длинные рубахи, мешковатые штаны и жилеты. Я был просто поражен, насколько аккуратно все это было уложено. По сравнению с бедламом, царившим в остальных комнатах, этот шкаф мог бы пройти проверку самой строгой комиссии в учебных лагерях морских пехотинцев. Все майки и рубашки были самым тщательным образом сложены и лежали стопками на полках. Остальная одежда ровными рядами висела на вешалках. «Мне бы так», – подумал я. Я взял несколько рубашек и жилетку и тоже сунул их в сумку.
Нас интересовали в первую очередь носители информации, но раз уж в комнате больше ничего не было, то почему бы не взять? Выдвинув несколько ящиков в нижней части шкафа, я поискал среди вещей еще что-нибудь полезное, но ничего не нашел. Видимо, эта комната использовалась исключительно как спальня. Уже выходя, я обратил внимание на полку над дверью у входа на третий этаж. Проведя по ней рукой, нащупал автомат АК-47 и пистолет Макарова в кобуре. Я взял оружие, вытащил магазины и осмотрел затворы. Патронов в них не было.
К тому времени взрывы в Абботтабаде наконец-то привлекли внимание пакистанских военных. Мы не знали, что к этому моменту они провели полный учет всех своих летательных аппаратов, находившихся в воздухе и на земле, и, убедившись, что кто-то посторонний находится в их воздушном пространстве, подняли в небо два истребителя F-16, вооруженных 30-миллиметровыми пушками и ракетами класса «воздух – воздух». Пакистанская армия постоянно находилась в состоянии повышенной готовности из-за напряженных отношений с Индией, поэтому основные силы противовоздушной обороны были размещены на востоке. Взлетевшие истребители направились в сторону Абботтабада.
Телеканал «ABC News» показал нелепый репортаж, в котором рассказывалось, по каким признакам можно опознать «морского котика». Журналист Крис Куомо поведал публике, что бен Ладена застрелил белый человек в возрасте чуть старше тридцати лет, с бородой и длинными волосами. Затем он взял интервью у единственного из «котиков», кто согласился поговорить с ним, – основателя DEVGRU Ричарда Марсинко. – У «морского котика» ноги, как у газели, полное отсутствие талии и широченный торс, – рассказал Марсинко. – А еще всем им присуща полная уверенность в том, что неудача им не грозит. В числе других характерных признаков он назвал огрубевшие руки от постоянного обращения с оружием, множество шрамов на теле, полученных в ходе предыдущих операций, и огромное самомнение. – Это индивидуалисты и эгоисты, которым волею судеб приходится работать вместе, – продолжал Марсинко. – Их учат полагаться на товарищей. Когда им скучно, они задирают друг друга, потому что без этого чувствуют себя не в своей тарелке.
Мы хохотали как сумасшедшие, слушая это интервью. Конечно, Марсинко стоял у истоков DEVGRU, но он уже так давно отошел от дел, что полностью потерял связь с реальностью. Я не знаю ни одного «котика», который подходил бы под это описание. Мы давно изжили в себе эгоистические наклонности. В войсках специального назначения нет ни одного солдата, моряка, летчика или морского пехотинца, которого можно было бы охарактеризовать подобным образом. У нас принята совершенно иная этика. Мы командные игроки и всегда стараемся помогать друг другу.
Появился Обама в темном костюме и белой рубашке с голубым галстуком. Рядом с ним был вице-президент Байден в голубой рубашке с красным галстуком. Президент вышел на возвышение и произнес речь, длившуюся несколько минут. В знак признания наших заслуг он наградил нашу команду президентской грамотой. Это высшая награда, которой может удостоиться воинское подразделение. Я не помню многого из того, о чем он говорил, но в общем-то это были банальные вещи: «Вы лучшие люди Америки». «Вы олицетворяете американские идеалы». «Спасибо от имени всего американского народа». «Вы хорошо поработали». После его выступления мы сфотографировались на память. Байден при этом отпускал неуклюжие шуточки, которых никто так и не понял. Он напоминал сильно подвыпившего дядюшку на рождественской вечеринке.