Ссылка на полный текст: REENACT&GEAR • Просмотр темы - Sean Naylor "NOT A GOOD DAY TO DIE"
Навигация:
Антиталибская деятельность
Доктрина нетрадиционных методов вооруженной борьбы
Тора-бора
Причины нежелания американцев вводить обычные войска в Афганистан
Почему боевики Аль-Каиды смогли отойти от разрушенного комплекса в Тора-Бора
Сборники "Медведь перешел гору" и "Другая сторона горы"
Delta Force или Combat Applications Group (CAG), ныне именуется Army Compartmented Elements (ACE)
SEAL Team Six
Агент Аль-Каиды на службе ФБР и Армии США
Операция «Анаконда» — прочёсывание долины Шахикот в поисках боевиков «Аль-Каиды», отступивших из района Тора-Бора
Gray Fox — кодовое наименование Intelligence Support Activity (ISA) в период войны в Афганистане
Отправка разведгрупп на хребты, окружающие долину Шахикот, за неделю до начала операции
Ошибка коммуникаций при планировании авиационного удара
Информация от агента ЦРУ среди талибов
Генеральная репетиция "Анаконды"
Австралийская SAS
Выдвижение разведгруппы "Джулиет"
Выход разведгруппы "Индия" к месту наблюдения
Выдвижение флотской разведгруппы SEAL
Снайперы SEAL Team 6 штурмуют палатку пулемётчиков
Неоднозначная репутация вертолётов "Апач"
Ганшип AC-130: проблемы с навигацией и friendly fire
Попадания в "Апачи"
Проблемы с вызовом авиационной поддержки
Итоги первого дня операции "Анаконда"
Операторы SEAL делают глупости
Повторная высадка SEAL на пик в попытке забрать товарища
Высадка рейнджеров на Такур Гар на выручку группе SEAL "Мако-30"
Эвакуация с пика Такур Гар рейнджеров и SEAL
Миномётная поддержка основных сил
Десятый день операции "Анаконда" — в долину Шахикот входят афганские бойцы правительственных сил
... полковник Джон Малхолланд, человек медвежьего телосложения, командовавший 5-й Группой Сил спецназначения. Малхолланд имел полное право быть довольным ходом своей войны. Под его командованием оперативная группа, состоящая всего из 316 бойцов Сил спецназначения, вошла в Афганистан, организовала, обучила, и, в некоторых случаях, экипировала Северный альянс и антиталибское пуштунское ополчение, свергла правительство талибов в Кабуле и разгромила его полевые силы. Вся кампания, от вылета в Афганистан первой Команды-"А", 19 октября до крушения оплота Талибана в Кандагаре 6 декабря, длилась всего сорок девять дней. Несмотря на важный вклад, который внесли ЦРУ, авиация и другие подразделения Сил специальных операций, поражение Талибана стало звездным часом Сил спецназначения.
Силы специального назначения были частью Армии с 1952 года. Большую часть этого времени к ним относились как к незаконнорожденному дитю. "Большая Армия" никогда не чувствовала себя комфортно, сталкиваясь с независимостью, взращиваемой в процессе подготовки солдат спецподразделений. В отличие от обычной Армии, которая часто оперировала батальонами от 600 солдат, острие Сил спецназначения было представлено оперативными подразделениями "Альфа" из 12 человек, более известными как ODA или Команды-"А". К 2001 году Силы спецназначения сосредоточились на "нетрадиционных методах вооруженной борьбы" – обучении повстанцев тому, как вести войну против врагов Соединенных Штатов. Афганистан, похоже, подтвердил их подход.
При поддержке Миколашека оперативная группа "Кинжал" широко использовала в Афганистане доктрину нетрадиционных методов вооруженной борьбы (UW), объединяясь с полевыми командирами, которые станут заменой американских сил или, на языке UW, "G-вождями" (где G означает "guerilla", партизаны). По словам подполковника Марка Розенгарда, начальника оперативного отдела "Кинжала", ключом к пониманию и применению этой доктрины было сведение ее к самым основам.
Чтобы UW-операция заработала, потенциальный G-вождь должен быть способен ответить "да" на три простых вопроса, говорил он. "Первый был – Имеем ли мы сегодня общие цели, понимая, что завтра все может поменяться? Второй вопрос – Безопасны ли ваши тылы? – говорил Розенгард. Не имея безопасного места, где Силы спецназначения смогут контактировать с силами местного населения и организовывать их, "мы будем все время уклоняться от встречи с противником и так никогда ничего не добьемся". Третий вопрос еще более прост: "Готовы ли вы убить кого-нибудь?" "Имея эти три ответа, я могу вести дела", сказал Розенгард. "Здесь не будет ничего сложного. Брэгг (Форт-Брэгг, Северная Каролина, где написана и преподается доктрина Сил спецназначения), сделает все необходимое для этого и подготовит людей за восемь недель".
В лице Северного альянса оперативная группа "Кинжал" нашла организацию, лидеры которой могли ответить "да" на каждый из трех вопросов. Несмотря на убийство своего харизматичного лидера Ахмад Шаха Масуда всего за два дня до нападений 11 сентября, альянс оставался в силе, со своим собственным "безопасным задним двором" в северо-восточной части Афганистана. Как только Команды-"A" ступили на землю и начали решать задачу вместе со своими избранными G-вождями, сочетание американских ноу-хау и авиационной мощи с силой Северного альянса оказалось неудержимым для противостоявшей им разношерстной армии Талибана. Крах Талибана ознаменовал необычайный успех оперативной группы "Кинжал", но он также поставил новые и сложные задачи.
Северный альянс оказался достойным союзником в борьбе за свержение талибов. Но когда эта победа была достигнута, лидеры альянса были больше заинтересованы в консолидации собственной власти в Кабуле или в борьбе между собой, нежели в разгроме сил Аль-Каиды, которые вместе с остатками армии талибов бежали в горы, окаймлявшие границу с Пакистаном. Этого следовало ожидать. В Северном альянсе доминировали и возглавляли его бойцы двух крупнейших этнических групп севера Афганистана, таджики и узбеки. Талибан, с другой стороны, был движением, возникшим среди пуштунских племен, сосредоточенных по обе стороны границы с Пакистаном. Пуштуны традиционно контролировали центральное правительство Афганистана, и в чем на самом деле были заинтересованы лидеры Северного альянса, так это отбросить ненавистных пуштунских соперников от власти, а затем наслаждаться плодами победы. У них не было стимула рисковать своими жизнями, преследуя по горам высоко мотивированных иностранных боевиков Аль-Каиды. На данный момент интересы американцев и Северного Альянса расходились. Американские командиры были мало заинтересованы в устройстве облав на пехотинцев Талибана, большинство из которых вернулись к своим полям и кишлакам или бежали в Пакистан. Однако американцы имели твердое намерение убить или захватить сотни – а возможно и тысячи – боевиков Аль-Каиды, в данный момент находящихся в бегах на востоке Афганистана, а также лидера Талибана муллу Мохаммеда Омара и его ближайших сподвижников.
Обработав базы в Пакистане, группы "Кинжала" на скорую руку состряпали несколько отрядов пуштунского племенного ополчения и обозвали их "Восточным альянсом" в качестве противовеса Северному альянсу. Некоторое время этот подход выглядел работоспособным. Именно "Кинжал" при помощи ЦРУ и других подразделений спецназначения привел в Афганистан пуштунского лидера Хамида Карзая, пребывавшего в безвестности и изгнании в Пакистане, а затем сражались вместе с ним до тех пор, пока Талибан не был уничтожен, и он мог взять власть в Кабуле в качестве выбранного США главы государства.
Тора-Бора была одним из нескольких комплексов вдоль той части границы, которые служили базами моджахедов во время их войны против Советов, а с тех пор были заняты талибами или Аль-Каидой. Базы располагались в сердце пуштунских территорий, возле самой границы с Пакистаном. Это означало, что они могут легко снабжаться Межведомственной разведкой Пакистана(7), которая ранее снабжала людскими ресурсами и материальными средствами как моджахедов, так и Талибан. Большинство из этих баз имели общие черты: естественные и искусственные пещеры, бункеры, противовоздушная оборона, склады и удобные пути отхода в Пакистан. В конце ноября в разведывательных донесениях указывалось, что значительные силы Аль-Каиды объединились в Тора-Бора. Существовали убедительные предположения о том, что бен Ладен также находился там, хотя получить точные данные о перемещениях бен Ладена и других лидеров Аль-Каиды было трудно.
На протяжении без малого двух десятилетий почти все время за исключением шести лет бен Ладен жил среди пуштунов. Многие семьи в регионе воспользовались его щедростью. Как и бен Ладен, члены пуштунских племен были неистовыми исламистами, но, кроме того, они жили в соответствии со строгим кодексом чести, придающим большое значение защите гостей от их врагов. Немногие были готовы сотрудничать с американцами. Еще меньшему количеству можно было полностью доверять. Даже с пятимиллионной наградой, объявленной за его голову, бен Ладен находился среди пуштунов в большей безопасности, чем где бы то ни было на земле. Не имея хороших разведданных, американцы столкнулись с трудной задачей штурма горной твердыни Аль-Каиды в Тора-Бора. Они пошли по пути, который работал на них до сих пор: нетрадиционные методы вооруженной борьбы.
Успех "Кинжала" в окрестностях Кандагара с Карзаем и его соратником, пуштунским лидером Гул Агой Шерзаем, придал командованию оперативной группы уверенность в том, что они могли взять тот импульс, которого они добились с Северным альянсом, и перенаправить его в сердце пуштунских земель. Они нашли нескольких командиров местного ополчения, с которыми, как предполагалось, они могли работать, в районе Тора-Бора, и, когда офицеры ЦРУ раздали пачки "гринов", принялись использовать их в охоте на бен Ладена.
CENTCOM проявлял крайнее нежелание вводить в Афганистан обычные подразделения. Этот подход отражал сказанное Фрэнксу министром обороны Дональдом Рамсфелдом. "С самого верха ясно дали понять: Мы не собираемся повторять ошибки Советов. Мы не планируем крупномасштабный ввод обычных сил", вспоминал генерал-майор Уоррен Эдвардс, который был заместителем генерала Миколашека по оперативным вопросам в CFLCC. "Это настолько укоренилось в нашем процессе принятия решений, в нашей психике".
"Мы не хотим, делать те же ошибки, что и русские, мы не хотим выглядеть как силы вторжения", это стало мантрой, символом веры для американских официальных лиц от старших фигур в администрации Буша до старших офицеров в Афганистане. Это отражало крайне упрощенное представление о поражении Советов в Афганистане, которое в равной степени было связано как с их попыткой навязать афганскому населению чуждую, морально обанкротившуюся политическую систему с помощью тактики выжженной земли, так и с общим количеством войск, введенных ими в страну. Игнорировалась также возможность чего-то среднего между 120000 военнослужащих, которых Советы держали в Афганистане в разгар их войны в 80-е годы, и несколькими сотнями операторов спецподразделений, которые были в Афганистане у Соединенных Штатов. Даже если бы США направили две легкие дивизии – скажем, 101-ю воздушно-десантную и 10-ю горные дивизии – в Афганистан, их численность не превысила бы 30000, лишь четверть от того, что развернули Советы.
Одержимость Пентагона – и, соответственно, CENTCOM – минимизацией присутствия американских обычных войск привело к волюнтаристскому ограничению численности американских военнослужащих, которому Фрэнкс когда-либо позволит находиться на афганской земле. Таким образом, наступление на позиции Аль-Каиды в Тора-Бора, которое началось 30 ноября, шло по тому же сценарию, что и предыдущие операции: штурм силами афганских бойцов, с Командами-"А" "Кинжала", операторами "Отряда Дельта" и оперативникам ЦРУ в качестве советников, и при поддержке массированными авиаударами. И впервые формула не сработала.
ЦРУ и "Кинжал" завербовали для штурма местных пуштунских ополченцев во главе с полевым командиром по имени Хазрат Али. Но Али и его бойцы не разделяли враждебность Северного альянса к иностранным союзникам Талибана и вели наступление нерешительно. Но даже будь они более мотивированы, трудности штурма столь неприступных, упорно обороняемых позиций почти наверняка оказались бы за пределами возможностей наспех организованных сил.
Американские разведывательные самолеты засекли на заснеженных высотах множество интенсивных источников тепла, интерпретированных как костры. Поселений на такой высоте не было. В CFLCC чувствовали, что эти костры поддерживали в тепле боевиков противника на их пути в Пакистан. Генералы в Кувейте рекомендовали бомбить эти места как можно скорее. Однако Фрэнкс и его штаб смотрели иначе. "Это могут быть пастухи" – такова была позиция Центрального командования, по словам двух офицеров, принимавших участие в телеконференциях, на которых обсуждался этот вопрос. В CFLCC не верили в правоту этой теории. Идея о том, что в середине зимы десятки пастухов будут пасти свои стада среди снежных заносов на высоте 10000 футов, была неправдоподобной. Но вышестоящий штаб одержал победу и отказался от удара по горячим точкам, поскольку никто не мог подтвердить, что это были костры противника. Кто бы ни зажег их – боевики Аль-Каиды или собравшиеся посреди зимы пастухи – они выжили и безопасно перешли границу.
Как минимум две Команды-"А" "Кинжала" были направлены через границу, чтобы помочь пакистанским войскам, чтобы они, как того хотели американцы, заблокировали дорогу Аль-Каиде. Это была тщетная надежда. Пакистанские военные неохотно заходили в племенные районы пуштунов, вытянувшиеся вдоль границы, и усилия не увенчались успехом. Пакистанцы перехватили около 300 бойцов Аль-Каиды, но примерно 1000 человек ускользнули. Среди тех, кто скрылся, почти наверняка, был Усама бен Ладен.
К середине декабря в отправляемых на К2 сводках о деятельности Аль-Каиды в восточном Афганистане появилось название нового места: Шахикот. В устах местных союзников Сил спецназначения оно относилось скорее к району к югу от Гардеза, нежели к какой-либо конкретной долине. Попадание в центр внимания Пактии, где находился Шахикот, отправило парней из "Кинжала" на поиск двух книг, которые Малхолланд договорился отправить им, прежде чем они покинули расположение 5-й Группы в Форт-Кэмпбелл, штат Кентукки: "Медведь перешел гору" и "Другая сторона горы". Переведенный и отредактированный Лестером Грау, отставным офицером Армии США, работавшим в Управлении иностранных военных исследований Армии в Форт-Ливенуорт, штат Канзас, "Медведь перешел гору" был сборником тактических эпизодов войны Советов в Афганистане, написанных советскими офицерами. "Другая сторона горы", написанная Грау совместно с Али Ахмадом Джалали, бывшим моджахедом, следовала аналогичному формату, только с другим набором эпизодов, рассматриваемых на этот раз с точки зрения командиров моджахедов. Обе книги содержали подробный анализ боевых действий в восточном Афганистане в целом и в Пактии в частности. Читаемые вместе, они дали персоналу "Кинжала" ценное представление о том, как их враги могут действовать в Пактии, и какая тактика лучше всего сработает против них.
Медведь перешел гору – тактика советских боевых действий в Афганистане. Лестер В. Грау (Лондон, Фрэнк Касс, 1998). Афганская партизанская война – в рассказах бойцов-моджахедов. Али Ахмад Джалали и Лестер В. Грау (Эм-Би-Ай Паблишинг, 2001) (первоначально издано как Другая сторона горы Командованием разработок боевого применения Корпуса морской пехоты США); Флетчер;
В оперативную группу "Меч" входило от 2200 до 2500 человек, что делало ее одним из крупнейших когда-либо собиравшихся сосредоточений "черных" специальных операторов. ("Черные" силы специальных операций, такие как "Дельта" и SEAL Team 6, также известные как "подразделения специальных задач", это те, чье существование Пентагон отказывается официально признать.) Внутри "Меча" было несколько входящих в его состав оперативных групп, но с октября до начала января его основная сила была представлена эскадроном в 100 человек, состоящим из операторов отряда "Дельта" и подразделения обеспечения, названная оперативной группой "Грин". Это были люди, составлявшие самую сердцевину оперативной группы "Меч", силы прямого действия, обученные вышибать двери, сокрушать численно превосходящего противника и убивать или захватывать самых опасных врагов Америки.
Основанная в 1977 году в Форт-Брэгге как главное контртеррористическое подразделение Соединенных Штатов, "Дельта" из нескольких дюжин солдат выросла в подразделение численностью почти в тысячу. Лишь около 250 человек были "операторами", суперподготовленными коммандос, осуществляющими операции прямого действия. Они были разделены на три эскадрона – А, B и C – по семьдесят пять-восемьдесят пять солдат каждый. В каждом эскадроне было три отряда (три формирования, эквивалентных роте). Два были штурмовыми, специализирующимися на прямых действиях. После завершения шестимесячного курса подготовки операторов "Дельты", новички зачислялись в штурмовые отряды. Некоторые тщательно отобранные ветераны смогут продвинуться и перейти в разведывательный отряд эскадрона, или "рекки". В задачи меньшего по численности отряда "рекки" входило скрытное проникновение в тыл противника, наблюдение за его позициями и снайперские действия. (Использование британского термина "рекки" вместо американского "рикон", отражало корни "Дельты", как организации, созданной по образцу британской специальной воздушной службы, SAS, ее основателем, полковником Чарли Беквитом, служившим в SAS в рамках обмена.)
Из соображений оперативной безопасности и практичности, "Дельта", теперь известная также под своим наименованием прикрытия – Группа Боевого Применения (Combat Applications Group или CAG) – была крайне замкнутой структурой. Остальная часть подразделения состояла из превосходно подготовленных и оснащенных механиков, специалистов связи, аналитиков разведки и других подразделений обеспечения, а также штаба. Кроме того, у "Дельты" была авиационная эскадрилья, базирующаяся где-то в другом месте на Восточном побережье, которая также выполняла задачи в интересах ЦРУ.
Сформированная в 1980 году, SEAL Team 6 набирала личный состав из остальных команд SEAL ВМФ. Задачей подразделения было проведение таких же антитеррористических операций прямого действия, на которых специализировалась "Дельта", но в морских условиях. Иными словами, если бы террористы угрожали круизному судну или нефтяной платформе, для того, чтобы позаботиться о ситуации, скорее всего, была бы вызвана 6-я Команда. Однако подразделению предстоял трудный старт.
Ричард Марсинко, харизматичный и склонный к выпивке основатель подразделения и его первый командир, был легендой SEAL. Но его яркая – некоторые сказали бы, ковбойская – личность оказалась сеющей распри как внутри команды, так и в сообществе SEAL в целом. Он оставил командование в 1983 году, но исправить урон репутации команды оказалось не так легко. Спорная личность Марсинко и оставленный им в подразделении отпечаток бесконтрольности и наплевательского стали причиной того, что до конца десятилетия многие бойцы "Дельты" относились к своим флотским коллегам с подозрением, доходящим до пренебрежения. В 1990 году Марсинко был приговорен к двадцати одному месяцу тюремного заключения после того, как был признан виновным по нескольким обвинениям, связанным со схемой использования его бывших коллег по 6-й Команде для получения обманным путем от Казначейства США более 100000 долларов. Его осуждение еще больше запятнало репутацию построенной им с нуля организации. Это заняло несколько лет, но после ухода Марсинко Team 6 постепенно обрела должный уровень профессионализма и уважения.
Она также расширилась, но, не имея обширной структуры обеспечения "Дельты", ее численность никогда не превышала трети от размеров армейского аналога. Как и "Дельта", команда обзавелась наименованием-прикрытием: Группа разработки специальных методов вооруженной борьбы флота (Naval Special Warfare Development Group, или DevGru), и стала настолько зрелой, что к началу 90-х годов даже некоторые операторы спецподразделений Армии сочли, что по уровню профессионализма она соответствует "Дельте".
... по мере того, как 6-я Команда становилась все более опытной, презрение "Дельты" к ней переросло в антагонизм, когда операторы флота начали посягать на территорию "Дельты", беря на себя наземные операции прямого действия, ранее считавшиеся эксклюзивными охотничьими угодьями последней. Некоторую часть горечи – которая была взаимной – можно было отнести на счет ожесточенной конкуренции, всегда существовавшей между соответствующими сообществами Сил специальных операций Армии и Флота, из которых оба подразделения набирали большую часть своих людей. Один флотский офицер, работавший в тесном контакте с армейскими и военно-морскими Силами спецопераций, описывал их взаимоотношения как "в лучшем случае аналогичные соперничеству братьев и сестер, а в худшем – распадающемуся браку".
Объединенное командование специальных операций (JSOC), являющееся высшим штабом для обоих подразделений, в начале 90-х годов ввело в действие режим совместной подготовки, в соответствии с которым обе организации должны тренироваться друг с другом каждые три месяца. После нескольких лет такого порядка командиры каждого из подразделений выросли в глазах друг друга. Следствием стало взаимное уважение. К середине 90-х трения из явной враждебности переросли в здоровую конкуренцию. Между операторами обоих подразделений сложились крепкие дружеские отношения.
Вернувшись в Штаты, тот держал глаза и уши открытыми, и натолкнулся на интересный документ, который переслал Блейберу. Это были результаты допроса Али Мохаммеда, агента Аль-Каиды египетского происхождения, арестованного американскими властями в сентябре 1998 года за его роль во взрывах американских посольств в Кении и Танзании 7 августа того же года. Но его связь с Аль-Каидой началась еще в конце 80-х годов. Али Абдельсауд Мохаммед родился в Александрии, Египет, в 1952 году, и поступил на военную службу, где дорос до майора сил спецназначения. Попутно он проникся радикальным исламом, тайно примкнув к организации "Исламский джихад", убившей в 1981 году президента Анвара Садата. После того, как из-за религиозного экстремизма он в 1984 году был вынужден покинуть вооруженные силы, Мохаммед получил американскую визу и отправился в Соединенные Штаты. Поселившись в Калифорнии, он стал гражданином США после того, как женился на американке, с которой познакомился во время перелета. Как ни странно, Мохаммед затем поступил на службу в Армию США и стал сержантом-снабженцем в Центре специальных методов ведения войны имени Джона Ф. Кеннеди в Форт Брэгге, где он также читал лекции по ближневосточной культуре. После его ареста в прессе появились предположения о том, что Мохаммед был не просто сержантом, а выступал в качестве связующего звена между ЦРУ и афганскими моджахедами. Мохаммед покинул армию в 1989 году и стал еще более глубоким приверженцем радикального ислама. В начале 90-х годов он сопровождал Аймана аз-Завахири, лидера египетской организации "Исламский джихад", впоследствии ставшего заместителем бен Ладена, в поездке по сбору средств – якобы для Кувейтского Красного Полумесяца – в Калифорнию. Он также помог бен Ладену создать представительства в Судане и Афганистане. Одной из его обязанностей было обучение телохранителей бен Ладена.
В какой-то момент Мохаммед также стал информатором Федерального бюро расследований, предоставив американским властям первый инсайдерский отчет об Аль-Каиде, который был обнародован. Затем он перебрался в восточную Африку, чтобы присоединиться к ячейке Аль-Каиды, которая, в конечном счете, и взорвала посольства. После взрывов в августе 1998 года Мохаммед был одним из пяти членов Аль-Каиды, арестованных по обвинениям, связанным с этими инцидентами. Правительство США держало его арест в секрете в течение восьми месяцев, пока пыталось договориться с ним о сделке. Эти усилия, казалось, провалились в мае 1999 года, когда ему были предъявлены публичные обвинения. Тем не менее, приверженность Мохаммеда делу Аль-Каиды, по всей видимости, дрогнула, когда он столкнулся с перспективой провести остаток своей жизни за решеткой. Он заключил сделку и признал себя виновным по пяти пунктам обвинения: в заговоре с целью убийства американских граждан и американских государственных служащих в связи с их служебными обязанностями, убийстве и похищении, а также уничтожении американской государственной собственности. Детали соглашения о признании вины Мохаммеда держали в секрете. Однако в своих мольбах он разгласил достаточно, чтобы предположить, что он очень хорошо знаком с организационной структурой, подготовкой, а также операциями Аль-Каиды в Афганистане и других странах. Без сомнения, некоторые из лучших следователей Соединенных Штатов взялись на работу, чтобы узнать, что еще ему известно. Плоды их трудов теперь оказались в ноутбуках в гардезском "надежном доме".
Мохаммед сказал своим следователям, что в охоте на Аль-Каиду в Афганистане лучшими источниками агентурных сведений будут владельцы магазинов, пастухи, таксисты и менялы. Владельцы магазинов, потому что арабы нуждались в специальных приправах для их еды; пастухи, потому что арабы должны были покупать коз ради молока и ягнят в пищу; таксисты, потому что у арабов не было собственных автомобилей, и они всегда нанимали афганцев, чтобы отвезти их из города в город; и менялы, потому что арабы обычно приезжали с пакистанскими рупиями, которые им нужно было обменять на афгани. Мохаммед также сообщил американцам, что если бы он искал бен Ладена, он бы сосредоточился на городах в Пактии и вокруг – Хосте, Гардезе, Джелалабаде, Шакине и Зермате – а также на горах к югу от Гардеза и долине под названием Шахикот.
Настойчивое стремление CENTCOM сделать скромные афганские подразделения "Кинжала" основной ударной силой и его отказ санкционировать развертывание остальной части боевой мощи Раккасана означало, что с самого начала командная структура "Анаконды" была сверху донизу сляпана на живую нитку. Для операции, где будет задействовано порядка 2000 человек союзных войск – менее бригады – непосредственно в бою, CENTCOM собрал силу, в которую входили элементы из восьми стран, двух дивизий Армии США, двух Групп Сил спецназначения, сборная солянка из авиационных подразделений и множество тайных организаций.
Несмотря на огромное военное мастерство и опыт, накопленные в большинстве этих подразделений, основными действующими лицами операции были несколько сотен афганцев, набранных из разных кланов и провинций, и имевшие за плечами лишь около месяца полуформальной военной подготовки. Их становым хребтом от Сил спецназначения были две Команды-"А" из разных групп SF, возглавляемые (в итоге) Крисом Хаасом, командиром батальона, в который не входила ни одна из Команд-"А". Большая часть специальных разведывательных задач была прерогативой ОГ "K-Бар", мешанины подразделений из полудюжины стран под командованием флотских SEAL, чья морская подноготная больше подходила для рекогносцировки занятого противником побережья, чем для ведения наблюдения за горными перевалами.
Десантно-штурмовые и блокирующие задачи были ответственностью трех пехотных батальонов ОГ "Раккасан", один из которых был не просто из другой бригады, а вообще из другой дивизии, вдобавок в каждом из них отсутствовала одна из трех стрелковых рот. Подразделения в ОГ "Раккасан", были выведены из рот и батальонов и прикомандированы к другим, смешавшись до такой степени, что офицеры от подполковника до лейтенанта работали с другими офицерами и командирами, с которыми никогда не тренировались, а в некоторых случаях едва знали их. Даже вертолетный отряд Раккасана – оперативная группа "Тэлон" – представлял собой смесь подразделений из разных командований: роту "Апачей" из 3-го батальона 101-го авиационного полка; пять "Блэкхоков" из 4-го батальона 101-го авиационного; два взвода "Чинуков" из 7-го батальона 101-го; и еще один взвод "Чинуков" из роты "Браво" 159-го авиационного полка, подразделения XVIII воздушно-десантного корпуса, проведшего большую часть войны в Якобабаде. Возможно наиболее спаянным, наименее перетряхиваемым подразделением в "Анаконде" была оперативная группа 64, подразделение австралийской SAS, чьей задачей будет охрана южных подходов к Шахикоту. Но, конечно, австралийцы были для американцев почти неизвестной величиной.
Работа по превращению этой "организации Руба Голдберга" в сплоченную боевую силу легла на Хагенбека и его недоукомплектованный штаб (почти треть которого состояла из полных новичков в штабе 10-й Горной). При этом выяснялось, что для огромного количества сотрудников "Анаконда" станет практически первым опытом войны в Афганистане. Предполагалось, что все подразделения американской Армии будут следовать одной и той же доктрине, а системы кадров и подготовки таковы, что позволяют Армии взять солдата любого ранга из одного подразделения и с минимумом усилий перебросить его в другое аналогичного типа. Такова, по крайней мере, была теория. Но установка, навязанная Хагенбеку и войскам под его командованием, подвергнет эту теорию самым экстремальным испытаниям, поставив под угрозу жизни солдат. В штабе Горной придумали слово для принципа организации сил, которые им было приказано контролировать: "адхократия".
Адхократия (Adhocracy). Термин, означающий "противоположность бюрократии" Введен в 1968 г. американским психологом Уорреном Бэннисом. Слово происходит от латинского выражения ad hoc (по случаю) и определяет некую временную, динамичную организационную единицу, созданную для выполнения специализированной задачи (прим. перев.)
Планировщики в Баграме также находились в неведении относительно вооружения, которое может использовать противник. Больше всего их беспокоило все, что может сбить вертолет. Верчински, командир Раккасана, дал понять, что его приоритетом является безопасная доставка своих бойцов на место. Он был уверен в их способности управиться со всем, что попадется на пути, когда они окажутся в долине, но перспектива валящихся с неба объятых огнем "Чинуков" наполняла ужасом его и других офицеров. Такой результат принесет Аль-Каиде огромную пропагандистскую победу, а поскольку война до сих пор стоила американцам очень мало жизней, в Соединенных Штатах это будет рассматриваться не иначе, как катастрофа. Несмотря на то, что в ходе боевых действий ПЗРК практически не использовались и ни один американский летательный аппарат не был сбит, планировщики Горной были одержимы возможностью использования противником переносных ракет, таких как советский SA-7, американский "Стингер" или британский "Блоупайп" против задействованных в "Анаконде" вертолетов и самолетов союзников. Их страх был основан на успехах моджахедов в использовании поставляемых США "Стингеров" против советских летательных аппаратов. Однако в случае со "Стингерами" эта угроза почти наверняка рассеялась. Хотя моджахеды в 80-е годы получили тысячи "Стингеров", ракеты нуждались в соответствующем техническом обслуживании, и шансы, что спустя пятнадцать лет какие-то из них оставались работоспособны, были невелики. Более серьезную угрозу несли крупнокалиберные пулеметы ДШК, которые, как предполагалось, Аль-Каида разместила вокруг долины.
Также в поездке участвовал военнослужащий радиоразведки по имени Джейсон, служивший в одной из самых секретных американских военных организаций. Подразделение имело кодовое наименование "Грей Фокс", но помимо этого проходило еще под некоторыми успокаивающими названиями, в том числе "Служба разведывательной поддержки" (Intelligence Support Activity), Армия Вирджинии (иногда с дополнением "Армия Северной Вирджинии") (Army of Virginia, Army of Northern Virginia) и "Управление военной поддержки Армии США" (U.S. Army Office of Military Support).
"Серая лиса" была странным животным. Сформированная в 1981 году, она специализируется на сборе данных агентурной и электронной разведки в интересах Пентагона в наиболее сложных обстоятельствах, часто работая с авиационной эскадрильей "Дельты", чтобы попасть в тыл противника. В ней было около 200-250 операторов, разделенных на эскадроны. Многие, но отнюдь не все, операторы набирались из Сил спецназначения, поскольку их солдаты имели репутацию самодостаточных и независимых. Во время войны в Афганистане "Грей Фокс" работала непосредственно на CENTCOM, который с самого начала конфликта придал их персонал AFO. Четыре из шести команд AFO в Афганистане включали оператора "Грей Фокс", именно поэтому теперь Джейсон оказался сидящим со своим секретным оборудованием в пикапе Тойота, пристально концентрируясь на сканировании радиочастот на предмет любых подозрительных передач, исходящих с гор. Джейсон был лингвистом, но его способность отслеживать частоты передач Аль-Каиды была, возможно, важнее, умения переводить их. После того, как он определял частоту, на которой вещал противник, ее можно было передать наверх по цепочке командования военной разведки, чтобы самолеты-разведчики и спутники с более сложной аппаратурой прослушивания могли отслеживать ее двадцать четыре часа в сутки, или помочь ему триангулировать источник передачи.
"Анаконда" должна была начаться менее чем через неделю. Если задача "Индии" должна начаться, это должно произойти этим вечером. План по-прежнему заключался в высадке группы с вертолета на южных склонах хребта Завар Гар, примерно в дюжине километров к югу от Шахикота. Группа должна была немедленно перебраться на наблюдательный пункт, где провести день, наблюдая за местом, где ручей Армехвар, текущий с востока на запад, пересекал тропу, ведущую на юг из крошечного кишлака Селамкак. Коммандос AFO считали, что этот путь является наиболее вероятным маршрутом отхода находящихся в Шахикоте сил Аль-Каиды. Оттуда группа должна была двигаться на север, к другим наблюдательным пунктам, с которых они смогут шпионить за двумя местами, где сведения агентурной, видовой и электронной разведки совместно указывали на присутствие Аль-Каиды.
Самый северный наблюдательный пункт группы будет находиться на хребте Пекавул Гар, всего в четырех километрах к югу от собственно Шахикота. Операторы проложили свой маршрут после напряженного изучения карт и фотографий. Но они не искали самый доступный путь. Напротив, свой маршрут они выбрали именно из-за его коварного ландшафта и большой высоты. Это будет то место, где противник меньше всего ожидал обнаружить американцев. В тот день новый прогноз погоды предсказывал на ближайшие три ночи снег и сильный ветер. Это поднимало ставки. Если кто-либо из членов группы станет жертвой нападения противника, переохлаждения, высотной болезни, или даже простой ошибки при восхождении, не будет никаких шансов на медэвак вертолетом или помощь сил быстрого реагирования. Операторы будут сами по себе, полагаясь для защиты лишь на свое оружие и остроту ума. Для многих командиров решение, отправлять или нет группу на столь опасную задачу, было бы непростым испытанием.
Бойцы Сил спецназначения считали, что в боевом приказе Горной от 20 февраля указывалось, что Кит будет обрабатываться авиаударами в течение пятидесяти пяти минут. Малхолланд, командир "Кинжала", повторил это Хаасу, который должен был командовать "Хаммером", сказав ему еще в середине февраля, что "ВВС намерены выделить для этого сражения больше средств, чем на Мазари-Шариф и кабульскую кампанию, они с нами, и для них это главный удар, так что у нас будет пятьдесят с лишним минут, вы будете для них объектом первоочередного внимания". Эта точка зрения сохранялась у личного состава "Хаммера" даже после репетиции с Силами спецназначения 26 февраля в Баграме. "Мы исходили из предположения, что получим пятьдесят с лишним минут авиаударов", сказал Хаас, считавший такую интенсивность авиационной поддержки необходимой, если ему придется проталкивать свой конвой через стесненную местность Фишхука под огнем. Офицеры Сил спецназначения в свою очередь сказали Зие и его людям, чтобы они не беспокоились о силах Аль-Каиды на Ките. На все находящиеся там позиции ДШК обрушится страшный шквал огня, прежде чем колонна из пикапов Тойота и грузовиков "джинга" попадет в зону их досягаемости, сказали они Зие. Потрясающие возможности американской авиации приобрели среди афганцев мифический статус, и обещание, данное Хаасом Зие, успокоило их страхи. "Зия видел, что происходило в Кабуле, он видел, что происходило в Тора-Бора, и это была именно такая воздушная кампания, какой он ожидал для своего боя, тем более что я участвовал в обеих кампаниях и объяснил ему, как делались подобные вещи. И это одна из причин, почему я был там: чтобы убедиться, что у него была такая огневая поддержка", сказал Хаас.
Однако офицеры в Баграме, ответственные за планирование и организацию такого рода бомбардировок – Вилле, Белло и Бентли – заявили, что никакого плана обработки Кита в течение пятидесяти пяти минут никогда не существовало, и они не знали, что их собратья из Сил спецназначения в Гардезе работали, пребывая в столь серьезном заблуждении. "Я могу точно сказать, чего не должно было происходить на Ките, а именно – ковровой бомбардировки", сказал Бентли. "У нас на театре не было средств, достаточных, чтобы накрыть весь Кит. Это огромный участок местности. И… мы не выявили большого количества целей на Ките". Специалисты по планированию огневого поражения в Баграме идентифицировали лишь пять целей, которые должны быть поражены перед часом-"Ч" в поддержку продвижения "Хаммера" из Гардеза. Две из них были к западу от Кита. И только три находились на самом Ките.
Окончательный вариант плана предусматривал бомбардировку тринадцати целей в окрестностях долины до наступления часа-"Ч" – времени, когда первые вертолеты Раккасанов должны были приземлиться в долине. Эти бомбы должны были быть сброшены в течение сорока пяти минутного периода, завершающегося за пять минут до того, как первые вертолеты влетят в долину. Позже Бентли рассуждал, что на каком-то этапе процесса планирования предполагалось, что эта серия "подготовительных ударов" должна была занять пятьдесят пять минут, и что офицеры спецподразделений в Гардезе неправильно истолковали эту цифру и решили, что все пятьдесят пять минут будут посвящены бомбардировке Кита. Хаас согласился с этой оценкой. "Это именно то, что и произошло", сказал он позже. Розенгард, начальник планирования ОГ "Кинжал", также не знал, что войска в Гардезе ожидают пятидесяти пяти минут интенсивной бомбардировки основной черты местности на их пути. Он предположил, что, возможно, их ввела в заблуждение "пятидесяти пяти минутная досягаемость имеющихся (бомбардировщиков) B-52".
Боевик Талибана сообщил ЦРУ, что в районе Шахикота находилось от 580 до 700 бойцов Аль-Каиды – втрое больше количества, с которым ожидали столкнуться в Баграме – и они живут не в кишлаках, а выше в горах. Источник обосновал эту оценку своими наблюдениями за тридцатью пятью местными жителями, которые готовили пищу для боевиков Аль-Каиды. Партизаны спускались в кишлаки, забирали еду и карабкались обратно в горы. Силы Аль-Каиды и Талибана делились на три уровня, сообщал источник.
Талибы находились в самом низу иерархии. Вооруженные лишь легким оружием наподобие АК, они обеспечили внешнее кольцо безопасности сил Аль-Каиды в Шахикоте. В основном это означало обустройство ряда мобильных блокпостов. Подходы, не охватываемые постами, были усеяны минами, которые можно было включать и выключать. По его словам он был одним из шестнадцати командиров отделений талибов, которым была поручена эта задача. У каждого из них было в подчинении от двенадцати до пятнадцати боевиков. Семьи большинства боевиков Талибана находились поблизости, и они были "вынуждены" обеспечивать безопасность Аль-Каиды, сообщал источник.
Средний уровень вражеской структуры составляли боевики, которых источник назвал "чеченцами", оснащенные стрелковым оружием и ДШК.
На вершине иерархии находились арабы, вооруженные минометами, снайперскими винтовками и двумя "Стингерами". Для минометов имелись предварительно подготовленные планы огня – они были заранее установлены для стрельбы по определенным целям в долине и вокруг нее. Упоминание о "Стингерах" привлекло внимание американцев, поскольку среди американских войск по-прежнему сохранялась обеспокоенность тем, что их самолеты станут жертвами того самого оружия, которые они предоставили моджахедам в 80-е годы. Источник заверил американцев, что знает разницу между "Стингерами" и другими подобными системами вооружения.
Еще более тревожило то, что, по словам боевика Талибана, силы Аль-Каиды располагались небольшими группами на укрепленных позициях вокруг долины и были готовы сопротивляться до самого конца. "Их можно описать как окопавшихся и не собирающихся уходить", утверждалось в донесении источника. Арабские боевики не позволяют талибам общаться с ними, отметил источник, но, тем не менее, он заявил, что знает, что силам Аль-Каиды известно о присутствии американцев в Гардезе. Ничто из этой информации не дошло до Хагенбека, Вилле, его главного планировщика, или до Раккасана. Дэвид Грей и Джейси Брили, начальник оперативного отдела и старший офицер военной разведки Хагенбека соответственно, сказали, что, возможно, он слышал выжимку из доклада Агентства, но без мелких подробностей. Но на тот момент каждый из них неохотно давал много веры разведданным, поступившим от "единственного источника".
Никто в ЦРУ, оперативной группе "Боуи" или штабе Горной не удосужился проинформировать Эрика Хаупта, старшего офицера разведки Раккасанов о том, что сообщил командир отделения талибов. "Черт побери, хотел бы я, чтобы у меня было это донесение", говорил он позже в горьком разочаровании. Неспособность к обмену столь важными разведданными между различными оперативными группами была еще одним симптомом разрозненности действий в Баграме, где некоторые офицеры, похоже, были настолько заняты, поздравляя себя с тем, что вообще смогли работать вместе, что не сочли нужным учесть, что может провалиться в трещины, разделяющие различные составляющие сил союзников. "Я просто ничего не получил от Горной", сказал Хаупт. Брили, чьей обязанностью была передача такого рода разведданных Хаупту, признал, что система работала не так гладко, как могла бы. Как вышло, что столь подробный отчет ЦРУ не получил более широкого распространения – особенно среди командиров, чьи войска вскоре вступят в бой – возможно, полностью так никогда и не будет установлено. Но стремительное приближение дня-"Д", похоже, дало плану "Анаконды" столь мощный импульс, что разведданные, шедшие вразрез с предпосылками, на которых этот план базировался, были проигнорированы.
28 февраля все солдаты, назначенные на первый подъем в долину, взобрались в шесть "Чинуков" в точном соответствии с порядком, предписанным для "Анаконды", но вместо того, чтобы лететь на юг к Шахикоту, вертолеты отправились на север, затем развернулись и вернулись в Баграм. Учение не только позволило авиаторам Раккасана вылететь в горы с полным количеством солдат и увидеть, как ведут себя вертолеты, но поскольку бойцы несли именно то, что собирались взять в бой, оно дало старшим сержантам возможность оценить "солдатский груз" для операции – количество снаряжения, которое нес каждый солдат. Тренировка показала, что для пехотного боя в высокогорье бойцы перегружены. "У нас были парни, которые пыхтели и задыхались, просто выгружаясь из бортов, таща эти огромные рюкзаки", говорил Верчински. Ужаснувшись, трое батальонных сержантов в преддверии дня-"Д" пересмотрели список выкладки своих солдат.
Австралийская SAS была создана по тому же образцу, что и британская SAS и отряд "Дельта", с тремя линейными эскадронами, в каждом из которых было по три отряда. Оперативная группа 64 была развернута из 1-го Эскадрона и включала три отряда – А, В и С – плюс штаб и вспомогательные элементы общей численностью около 100-150 солдат. В начале декабря, когда Оззи впервые попали в Афганистан, они оказались в оперативном подчинении морпехов из оперативной группы 58. Когда в январе последние были выведены, тактическое руководство австралийцами перешло к ОГ "К-Бар", что оставило их не вполне довольными. Оззи считали себя эквивалентом "Дельты" или британской SAS, и по их ощущениям задачи "К-Бар" не были ни сложными, ни достаточно престижными для подразделения с их способностями. Они были не одиноки в этом восприятии. Американские спецоператоры замечали, что "К-Бар", по-видимому, так же существует скорее из соображений общественных отношений – необходимости подыскать задачи для специальных подразделений союзников – нежели ввиду какой-либо военной необходимости.
К середине февраля австралийцы были на грани возвращения домой. Затем они получили известие об "Анаконде" и попросились участвовать. Австралийский оперативный офицер сказал Крейгу Бишопу, координатору специальных операций в штабе CFLCC Миколашека: "Крейг, если есть какой-нибудь способ привлечь нас к тому, что происходит, мы хотим участвовать". Бишоп поддержал их просьбу и предложил Малхолланду использовать ОГ-64 для устранения разрыва в прикрытии к юго-западу от Шахикота. Оззи можно было бы использовать для отслеживания "сдриснувших", как американцы называли личный состав противника, который мог избежать облавы, устроенной "Хаммером" и Раккасаном, и как силы быстрого реагирования, считал Бишоп. Он предположил это потому, что австралийцы имели преимущество перед другими неамериканскими спецподразделениями "К-Бар": у них были свои машины – окрашенные в песочный цвет четырех и шестиколесные патрульные машины дальнего действия, которые выглядели как Лендроверы на стероидах и были практически неразрушимы.
Квадроциклы "Дельты" прошли серьезную – и дорогую – доработку с усилением осей и подвески, а также специальными глушителями, снижающими громкость их выхлопа. "Они действительно тихие", говорил источник из "Дельты". "Я имею в виду, впечатляюще тихие. А потом они сделаны по особым спецификациям. У них достаточный крутящий момент и мощность двигателя, чтобы выдерживать нагрузку, которую они должны везти – тяжелый груз, быстро и вверх по крутым склонам… Наши гуру мобильности привлекли поставщиков, сказали им, что именно мы хотим… (поставщикам) нравится возиться с подобной херней". Квадроциклы, предоставленные Командой-"А" Макхейла, не имели всех этих высокотехнологичных доработок, но у них было одно отличное приспособление, общее с моделями "Дельты": одним щелчком переключателя ездок мог вырубить обычную фару и включить инфракрасный луч, невидимый для невооруженного глаза, но не для операторов, носящих очки ночного видения.
Четыре квадроцикла "Джулиет" откололись от конвоя прежде, чем он достиг блокпоста, укомплектованного бойцами шуры Гардеза, оставив дорогу и направляясь на восток, чтобы приступить к проникновению. Время было 19:45. Четыре квадроцикла двигались парами, с Биллом Р. во главе и Дейвом Х. вторым. Джейсон и Джей ехали третьими, а командир группы Крис К. замыкал колонну. Группа тряслась по пересеченной местности, взгляды операторов чередовались между землей перед ними и окружающими их холмами и горами в поисках всего, что могло бы угрожать заданию, будь то скрытый кусок камня или снайпер Аль-Каиды. Они двинулись через пустынный кишлак Кваз и затем вокруг кишлака Сине. Они надеялись перебраться на восток через гору Ваксах Гар, но проходы, столь приглашающе выглядевшие на снимках, были непроходимы.
Впереди лежал небольшой городок Менджавар, в котором, по данным разведки, размещалась сотня вражеских боевиков. У группы не было иного выбора, кроме как проехать сквозь занятый противником город. Было полпервого ночи, когда четыре квадроцикла тихо пронеслись по окаймленным глинобитными стенами пустынным улицам Менджавара шириной лишь несколько ярдов. Сплошная облачность давала операторам явное преимущество, когда они крались под носом у противника в тишине холодной и темной ночи. Они были почти невидимы для невооруженного глаза, но инфракрасные фары и очки ночного видения обеспечивали им идеальную видимость. Они не видели ничего, что могло бы их насторожить. Механики Сил спецопераций хорошо справились со своей работой: квадроциклы были настолько тихими, что не потревожили в Менджаваре никого, кроме собак, чей лай слышался из-за стен.
Проехав через городок, группа испустила всеобщий вздох облегчения и потряслась дальше, в сторону Шахикота. Они наконец-то нашли путь на восток через хребет Гавьяни Гар. Операторы ориентировались с помощью карт "Фэлкон Вью", загруженных в ноутбуки, находившихся в подсумках, закрепленных на бензобаках квадроциклов, чтобы операторы могли удобно пользоваться ими. Ноутбуки были оснащены GPS-приемниками, так что члены группы могли наблюдать свои перемещения на цифровой карте в режиме реального времени. Их отслеживал разведывательный самолет "Джойнт Старс", предназначенный для обнаружения движущихся транспортных средств. Экипаж "Джойнт Старс", одного из нескольких самолетов-разведчиков, обеспечивающих разведывательные мероприятия, сообщил группе, что они обнаружили постороннее движение в этом районе.
Операторы "Джулиет" находились в районе, где, по сообщениям, находился вражеский бункер с ДШК. Они ехали на юг, обострив все свои чувства, но единственно, что двигалось, были несколько собак. Когда они приближались к Шахикоту, Билл быстро поднял руку, подав сигнал "Стоп!" Он сделал потрясающее открытие – на камнях вокруг них были нарисованы красные кресты – символ мин. Несмотря на тщательность, с которой они выбирали свой маршрут, они заехали на минное поле. Если хотя бы один квадроцикл подорвется на мине, это будет означать провал. Взрыв предупредит об их присутствии всех вражеских боевиков на мили вокруг и почти наверняка убьет или покалечит несчастного водителя квадроцикла, спровоцировавшего его. Крис прикинул варианты. В шестидесяти метрах к югу над землей круто вздымалась наклонная скала, параллельная их маршруту и являющаяся потенциальным путем выхода. Операторы направили свои машины к подножью, а затем проехали несколько сотен метров по голой скале – при этом их квадроциклы, бросая вызов силе тяжести, кренились на 45 градусов – пока не оказались в безопасности за пределами минного поля. По мере того, как "Джулиет" приближалась к восточной стене Шахикота, местность начала подниматься. Гигантские каменные полки угрожающе возвышались над равниной.
Билл наметанным взглядом внимательно изучил туманные силуэты впереди и вновь тихо поднял руку, чтобы остановить группу. Крис подъехал спросить, что он увидел. Билл указал вверх. Там, в 4000 футов (1220 м) над ними, был вражеский боевик, стоящий рядом с ДШК и курящий сигарету. Затем Билл указал еще одну позицию ДШК в 200 метрах от первой. Конечно, они находились слишком далеко, чтобы стрелки противника могли разглядеть их. Крис "лазернул" обе точки и записал их координаты. Затем группа проехала прямо под пулеметными позициями, двигаясь медленнее, чтобы их не услышали. Через несколько минут они добрались до канавы, выбранной в качестве пути к наблюдательному пункту. Направив свои машины в сухое русло ручья, они начали восхождение в горы. Они медленно поднимались по всё более глубокому снегу. Внезапно Билли почувствовал, что его квадроцикл начинает заваливаться на задние колеса. Он едва успел спрыгнуть перед тем, как машина, кувыркаясь, покатилась вниз по склону. Ущерб оказался на удивление невелик. Члены группы укладывали снаряжение так, чтобы минимизировать риск повредить что-нибудь важное, если машина перевернется. Спустившись вниз по склону, они поняли, что им сопутствовал успех.
Поразмыслив над картами и фотографиями в Гардезе, "Джулиет" выбрала два приемлемых места для своих наблюдательных пунктов в Шахикоте. Их план состоял в том, чтобы добраться до первого к рассвету, провести там день, а затем после наступления темноты перейти ко второму. Они показали хорошее время, но нашли первое место неподходящим. Крис решил двинуться дальше, ко второму наблюдательному пункту. Это был самый опасный этап вывода. В любой момент вражеские боевики могли заметить их, пока квадроциклы ползли вперед сквозь снег. Операторы внимательно осматривали окружающую местность в поисках малейших намеков на присутствие Аль-Каиды. Группе потребовалось три часа, чтобы преодолеть последние 1000 метров, но они сделали это. Это место было гораздо лучше, и обеспечивало хороший обзор Кита, Серханхеля и северного конца долины.
Операторы укрыли квадроциклы за десятифутовым валом и замаскировали сетью. Они поставили палатку прямо за ними, а затем прошли около 100 метров до наблюдательного пункта. Таким образом, трое парней могли находиться на НП, а двое спать в палатке. Добравшись до НП, они сняли шлемы, чтобы получить ощущение того, что оператор называл "видами, звуками и запахами" своего окружения. Это была ключевая часть концепции рекки. "Всякий раз, когда вы попадаете в новое место, вам хочется остановиться, снять шлемы и обвыкнуться с обстановкой", говорил позже один из операторов. В 04:47 Крис связался с Гардезом и сообщил, что группа начинает действовать. Им потребовалось девять часов, чтобы проехать около двенадцати километров, но группа "Джулиет" смогла выйти на место.
Шаг за шагом воины в тюрбанах приближались к спрятанным квадроциклам. Группа "Джулиет" наблюдала и ждала, когда пятерка встала и принялась чесать головы, переговариваясь между собой и с удивленным выражением глядя на странные следы на снегу. Инфракрасные точки заплясали по их торсам, когда операторы прицелились и согнули указательные пальцы на спусковых крючках. Крис шепотом приказал своим людям не стрелять до последней возможности, пока он прокручивал в голове варианты. Пятеро боевиков могли быть головным элементом более крупных сил, и если "Джулиет" перестреляет их, операторы окажутся в бегах, пешком. Их уничтожение также поставит под угрозу задание. Но если "Джулиет" не убьет их, они могут поднять тревогу и вернуться с большим количеством боевиков. Или они могут оказаться сбиты с толку и просто оставить следы шин нераспознанными. Но несущие АК ополченцы все ближе и ближе подходили к вездеходам.
Крис был на грани того, чтобы отдать приказ открыть огонь, когда они остановились, несколько минут поговорили друг с другом, а затем развернулись и пошли прочь. Один из них повернулся в сторону квадроциклов. "Это беспокоило его, следы шин", говорил позже один из операторов. "Но он смотрел на следы шин на высоте 10000 футов (3050 м) на восточном склоне. Причем север был непроходим из-за рельефа местности и минных полей, а юг – там остается длинная ось долины (которую надо преодолеть). Так как же здесь могли взяться эти следы, и кто мог ехать на том, что оставило их? Он, наверное, задавался вопросом, что за космический корабль мог сюда попасть?" И вновь Крис приготовился стрелять в озадаченного боевика. Затем, "в мгновение, которое могло оказаться для него последним", как гласил рапорт об этом инциденте, любознательный боевик Талибана, похоже, передумал, развернулся и присоединился к остальной группе.
В порядке удивительной удачи внезапно из ниоткуда обрушилась метель. Шквальный ветер хлестнул снегом по группке партизан. Словно сговорившись, афганские боевики, по-видимому, решили, что в этом случае лучшей доблестью будет благоразумие, и продолжили путь на запад, в направлении убежища в кишлаке. Решив, что пятеро вражеских бойцов могут вернуться с подкреплением, операторы собрали палатку и перетащили снаряжение на наблюдательный пункт. Они установили растяжку с гранатой возле квадроциклов, чтобы получить предупреждение заранее.
Снег шел следующие два часа, засыпая все вокруг. После того, как он прекратился, Крис оглянулся и понял, что это будет их последний наблюдательный пункт. Он планировал, возможно, продвинуться дальше на юг, чтобы вывести группу на Такур Гар. Но если бы они отправились сейчас, из-за снега они оставили бы то, что один из операторов назвал "дорожкой из крошек печенья" для следующего за ними противника. И в равной степени они теперь превосходно контролировали долину и Кита, а снежный покров служил бы им точным индикатором любых перемещений противника в этом районе.
Всесторонняя горная подготовка "Дельты" в Монтане и другие местах дала бойцам AFO знание того, какое снаряжение необходимо, чтобы выдержать столь суровые условия. Они должны были идти многие мили подряд на большой высоте, поэтому их одежда и спальные принадлежности должны были быть достаточно теплыми, чтобы поддерживать их живыми и готовыми к бою, но не настолько громоздкими и тяжелыми, чтобы это замедляло их. Для утепления на них было черное термобелье, поддетое под куртки и брюки из гортекса в пустынной маскировочной расцветке, которые поддерживали их сухими на снегу. Водонепроницаемые перчатки защищали руки. На каждом из членов группы были боевые ботинки для холодной погоды его любимой марки. На голову операторы надели пластиковые спортивные шлемы Про-Тек с подкладкой из пенопласта, которые они модифицировали, обрезав наушники и добавив подбородочные ремни и крепления для очков ночного видения. Шлемы не обеспечивали баллистической защиты, но весили меньше фунта и позволяли операторам избежать необходимости надевать неуклюжие оголовья для крепления очков ночного видения. На них также были радиогарнитуры Пелтор в виде наушников, блокировавших громкие звуки типа стрельбы вблизи, и в то же время, усиливавших отдаленные звуки, такие как шаги. У операторов также были афганские шарфы и одеяла, так что, будучи увиденными издалека, прокладывая себе путь вдоль хребтов, они не определялись сразу как американцы. Ни на ком из них не было бронежилетов. Слишком тяжелые и громоздкие для их задачи, он также мешали снайперам как следует изготовиться лежа.
Стремясь сэкономить вес, операторы взяли с собой только один спальный мешок для холодной погоды, чтобы воспользоваться им лишь в экстренной ситуации. "Если кто-нибудь схватит гипотермию, мы могли бы, по крайней мере, засунуть его в мешок и согреть", сказал оператор. Так что они спали в "норвежских спальных мешках", которые купили, будучи на задании в Боснии. Они были немного толще армейской подстежки к пончо, и их можно было скатать в крошечные свертки и положить в рюкзаки. Располагаясь на ночлег, оператор засовывал норвежский спальник в "бивуачный мешок", чехол из гортекса, сохранявшего спальный мешок – и солдата внутри него – сухими.
Перед выходом операторы упаковали спальные принадлежности, пищу, воду и средства связи в гражданские рюкзаки для дальних альпинистских и охотничьих походов, обеспечивающие равномерное распределение веса. С помощью аэрозольных баллончиков коммандос окрасили их в маскировочный рисунок оттенков хаки и желто-коричневого, за исключением пары штук уже окрашенных в камуфляж для гражданских охотников. "Вьючный мул" Боб пробивал тропу. Подъем на настоящую высоту 2835 означал, что им приходилось прокладывать путь сквозь снег глубиной выше колен, высасывающий из них энергию на каждом шагу. Условия были жестокими. Усилия, необходимые, чтобы на большой высоте по глубокому снегу тащить на себе в гору восьмидесятифунтовые рюкзаки, заставляли группу делать перерывы через каждые полдюжины шагов.
Ночь была безоблачной. Темпера колебалась вокруг 20 градусов по Фаренгейту, но холод не беспокоил операторов, пока они двигались. "Во время восхождения вы будете потеть, и как только присядете отдохнуть, через три-четыре минуты вам станет холодно, потому что дует ветер и мгновенно начинает охлаждать", вспоминал оператор. "Как только нам становилось холодно, мы вставали и снова начинали двигаться". Склон стал настолько крутым, что операторы карабкались на четвереньках. Дэн, лингвист, чья повседневная деятельность давала ему наименьшую подготовку к таким усилиям, и от которого было бы разумно ожидать жалоб или отказа двигаться, просто продолжал передвигать ноги одну за другой. С Хансом, оператором SEAL Team 6, все было по-другому, особенно когда он осознал, насколько далеко Спиди собирался завести группу в течение следующих нескольких дней. "Это все дерьмо", сетовал он. "Нам ни за что не сделать это". Он постоянно твердил это до самого конца выхода, но Спиди игнорировал его. Командир группы был полон решимости занять высоту, даже если их икрам, бедрам и легким придется заплатить ужасную цену, чтобы добраться до нее. Если противник заметил их, Спиди хотел оказаться на гребне или на вершине горы, а не внизу, в долине. Он был уверен, что, хотя их было только четверо, вооруженных винтовками, будучи на возвышенности они смогут сдержать любую атаку, пока не прибудут самолеты непосредственной авиаподдержки.
Группа достигла вершины полностью выдохшейся, когда до рассвета оставалось меньше часа. С их верхотуры открывался прекрасный обзор вниз вдоль северо-восточного склона высоты 2835 на пересечение Армехвара и тропы из Селамкака, находящееся примерно в 1500 метрах к северо-востоку, где данные электронной разведки указывали на какую-то активность. Операторы провели остаток 22 февраля, затаившись за камнями, наблюдая за местом, и пытаясь спать по очереди. Воспользовавшись небольшим ноутбуком Панасоник, Спиди написал рапорт и по спутниковой связи отправил его в Гардез. Группа не наблюдала никакого движения.
Погода, ясная в Гардезе, испортилась, когда они потянулись в горы. Операторы пробивались сквозь дождь, мокрый снег и кратковременные снежные заряды. Это было некомфортно, но погода обернула троицу своим саваном, оградив их от любопытных взглядов любых наблюдателей. Тем не менее, все трое шли с оружием наготове. У Спиди и Дэна были M4, но Боб вооружился своей любимой снайперской винтовкой Стоунера SR25, созданной на основе M16, но сконструированной исключительно точной и стреляющей патроном 7,62-мм вместо пуль 5,56-мм, выпускаемых М16 и М4. "Индии" предстоял семикилометровый путь до их наблюдательного пункта, но в сравнении с изнурительным маршрутом, который выпал им во время разведки обстановки, это был легкий переход со всего лишь несколькими короткими подъемами по скалистым берегам потока, прерывающими в остальном плавный подъем, хотя они и несли при низкой температуре более чем по 80 фунтов (36 кг) снаряжения на человека. Но никто из троих не расслаблялся, ни физически, ни мысленно. Пока они тащились вверх, в их ноздри проник запах дыма. Неподалеку кто-то разжег костер. Вдали справа лаяли собаки. Будь это обычное патрулирование, у операторов мог возникнуть соблазн проверить, что там, но сегодня все, что было нужно, это добраться до наблюдательного пункта к рассвету. После более чем шести часов движения они знали, что приближаются. Поскольку место, которое они выбрали для своего наблюдательного пункта, находилось всего в двух километрах от южной оконечности Кита, они были даже осторожнее обычного, поддерживая скрытность, хотя было еще темно. Сбросив рюкзаки, они проползли последние 200 метров до места, которое находилось за несколькими крупными камнями. Как только они забрались туда, то поняли, что их выбор хорош: с их верхотуры им были видны Фишхук, южный конец Кита, маршрут "Хаммера" к Шахикоту и юго-западный угол долины. В 05:22 Спиди отправил в Гардез простое сообщение: группа "Индия" была на месте.
Когда команда разделилась, тишину раннего утра нарушил неожиданный – и определенно нежелательный – звон маленьких колокольчиков. Спиди замер, затем отвернул голову от долины, чтобы посмотреть назад, откуда, казалось, доносится шум. Ниже и в паре сотен метров к северу он увидел старика-афганца, который был без оружия и один, если не считать небольшое стадо коз, за которым он присматривал. Спиди подался назад. Афганец все еще не видел его.
Захватив свою маленькую портативную рацию MBITR (произносится как "эмбиттер" или "М-битр"), он шепотом сообщил новость остальным, а затем еще глубже втиснулся в трещину между двумя камнями, где он прятался, и замер. Его хорошо скрывали не только камни, но и маскировочный костюм, в который он был одет. Разработанный для охотников и снайперов (Спиди и Боб были теми и другими), он был не более чем сеткой, покрытой искусственными листьями, отсюда и его торговая марка: "Лифивэар". Оба выбрали костюмы серовато-коричневого оттенка, того же цвета, что и камни в той части Афганистана, увенчавшись мягкими панамами "буни" желто-коричневого цвета. Спиди и Боба было практически невозможно заметить, когда они приседали среди камней. Они не носили костюмы во время перехода, но всякий раз, когда кто-либо из них выдвигался вперед от того места, где были спрятаны их рюкзаки, они надевали Лифивэар, которые были менее громоздкими, чем традиционные костюмы "гили", которые носили снайперы. Для Спиди ношение Лифивэар было второй натурой. Он носил такой же наряд, охотясь на индеек в своем родном Кентукки.
Два других оператора были скрыты камнями, и Спиди был уверен, что его не видели, но был по-прежнему очень обеспокоен. В этих местах пастухи, вероятно, годами пасли свой скот в одних и тех же местах, и заметили бы, если что-то окажется не так, полагал он. Его мозг стремительно перебирал варианты действий, если пастух наткнется на него. Он мало что мог придумать. Для него было совершенно невозможным стрелять в безоружного мирного жителя, а если бы они захватили его в плен, его родственники, вероятно, в течение двадцати четырех часов пришли бы на розыски. Единственный вариант действий для Спиди состоял в том, чтобы отпустить этого человека и немедленно связаться с Гардезом, сообщив им, что группа обнаружена.
Операторы "Мако-31" были менее опытны в этой местности, чем две группы "Дельты", но им выпал самый сложный переход. В состав группы из пяти человек входили трое "тюленей" и авианаводчик ВВС по имени Энди, а так же, как ни странно, флотский эксперт-взрывотехник. Когда "Индия" отделилась и ушла на север, Гуди и его людям пришлось иметь дело со сложнейшим одиннадцатикилометровым маршрутом по иззубренным 8000-футовым (2440 м) хребтам, чтобы добраться до своего наблюдательного пункта. Поскольку целью было прибыть в долину незамеченными противником, люди Гуди не пошли к Пальцу самым прямым или очевидным путем. Вместо этого они избрали путь в обход, пройдя на юг, по меньшей мере, 1000 метров, прежде чем вновь повернуть на север. Снег по колено, каменистая местность, проливной дождь и мокрый снег, секущий их лица, делали переход тяжелым.
Гуди, в памяти которого еще были свежи наставления Блейбера, гнал своих людей вперед, как это несколькими днями ранее в аналогичных условиях делал Спиди. "Он тоже отлично справился", говорил Блейбер про Гуди. "У них был действительно жесткий переход". Но, несмотря на все их усилия, по мере того, как ночь проходила, стало ясно, что "Мако-31" не сможет добраться до своего наблюдательного пункта до рассвета. Измученные, они остановились примерно в тысяче метров к юго-западу от желаемой точки. В данный момент они находились к западу от 9400-футовой гряды, тянущейся на север, чтобы стать Пальцем, и закрывающей "Мако-31"
1 марта Гуди послал двух снайперов "Мако-31" вверх по Пальцу, чтобы разведать место, выбранное группой для наблюдательного пункта. Двое "тюленей" медленно продвигались вперед на 500 метров вдоль скалистой гряды, пока не смогли обратить взор на ту самую точку, о которой договорились Гуди и Блейбер. Когда они высунули головы из-за камней, чтобы осмотреться получше, они испытали самый сильный шок в своей жизни. Кто-то уже опередил их. Там, с подветренной стороны большого, рваного каменного выступа, на том самом куске земли, где они собирались обустроить свой наблюдательный пункт, находилась серо-зеленая палатка, достаточно большая для отдыха нескольких человек. Пока коммандос переваривали этот неожиданный поворот событий, их взгляды остановились на еще более тревожном зрелище.
Примерно в пятнадцати метрах выше по усыпанному камнями склону они различили очертания установленного на треноге ДШК, плотно завернутого в синий пластик. Это было важнейшее открытие. Позиция господствовала над всей южной частью долины – в конце концов, именно поэтому операторы AFO хотели занять ее – и контролировала 700-метровый промежуток, сквозь который вертолеты ОГ "Раккасан" должны были пролететь между Пальцем и восточным хребтом. С дальностью стрельбы ДШК по воздушным целям в 1000 метров, его расположение было идеальным, чтобы сбивать набитые пехотой "Чинуки", которые должны прилететь в долину менее чем через двадцать четыре часа.
Это был урок для тех, кто считал, что стоящие миллиарды долларов американские военные разведывательные спутники и самолеты устраняют необходимость наземной разведки. Несмотря на хвастовство в Баграме, что на долине были сосредоточены "все имеющиеся средства", ни один из спутников или самолетов-разведчиков – даже вертолет Ми-17 ЦРУ, накануне пролетевший над Шахикотом с оперативником, отснявшим дно долины – не выявили ни палатку, ни пулемет, который мог записать американцам поражение в первые же мгновения битвы.
Снайперы SEAL воспользовались цифровой камерой Никон Кулпикс, оснащенной телеобъективом с восьмикратным увеличением, чтобы сделать несколько фотографий ДШК и палатки. Они отметили координаты позиции с помощью GPS-приемника, а затем скользнули прочь, в то время как низкая облачность и внезапная метель, казалось, прикрывали их отход.
Стараясь держаться длинных теней, отбрасываемых полной луной, три снайпера SEAL Team 6 продвинулись к небольшому гребню, на противоположном склоне которого находилась палатка. Они слышали низкий гул AC-130 над головой. Когда они доберутся до гребня, по плану они должны будут ждать до "Ч"-1 (то есть в 05:30, за час до часа "Ч"), а затем штурмовать палатку, координируя свою атаку с AC-130. Вскоре после того, как они нашли укрытие за несколькими камнями на обратном от палатки склоне гребня, на его вершине появился вражеский боевик, подобный призраку в лунном свете. Он огляделся, затем развернулся и пошел восвояси, не заметив находившихся рядом "тюленей". Гуди и его люди принялись ждать. Но в 04:00 появился тот же боевик, вновь пришедший со стороны палатки (которую SEAL не могли видеть со своей позиции), и уставился на запад. Возможно, он высматривал приближающуюся колонну ОГ "Хаммер", слухи о которой, несомненно, уже циркулировали по рациям и сотовым телефонам противника, или, возможно, просто искал уединения, чтобы облегчиться. Так или иначе, это было роковое решение. Взглянув вверх, вражеский боевик увидел "тюленей", прежде чем они успели нырнуть за камни. С тревожным воплем он бросился обратно в палатку, рефлекс "бей или беги", наполнил его кровь адреналином. Для "тюленей" наступил момент сейчас или никогда.
Гуди отдал приказ атаковать. Коммандос бросились через гребень и вниз к палатке в двадцати метрах от него. Изнутри палатки боевик Аль-Каиды выпустил полный магазин в направлении американцев, увидевших вспышки выстрелов Калашникова между пологами. SEAL упали на колени, чтобы открыть ответный огонь. Один из них сделал одиночный выстрел по палатке из своего М4, прежде чем его винтовку заклинило. Гуди стрелял следующим, но он тоже выстрелил лишь один раз, затем его винтовку заклинило. Оба SEAL лихорадочно трудились в холоде ночи, пытаясь устранить проблему с оружием, пока третий снайпер держал противника в страхе.
Пятеро боевиков Аль-Каиды вывалились из палатки, когда "тюлени" устранили задержки и принялись снимать их. Первый партизан помчался прямо на них. В долю секунды коммандо навел красную точку своего лазерного прицела на середину груди боевика и нажал на спуск. Несколько пуль врезались в него и свалили его безжизненное тело на замерзшую землю. Следующий человек из палатки рванулся вправо, но сделал не более пары шагов, прежде чем был срублен очередью другого SEAL. Третий обитатель палатки попытался сбежать через заднюю часть гребня, лишь затем, чтобы "тюлени" вновь нашли применение долгим часам своих стрелковых тренировок. "Тюлени" вскинули винтовки и опустошили свои магазины в палатку, а затем оттянулись назад.
Гуди решил дать AC-130 позаботиться обо всех оставшихся в живых вражеских боевиках. Авианаводчик Энди уже предупредил "Мрачный-31" (Grim 31), AC-130H "Спектр", кружащий над ними. С самолета сообщили, что видят два тела возле самой палатки и третьего, раненого вражеского боевика, пытающегося отползти в безопасное место. "Мрачный-31" также заметил двух оставшихся вражеских боевиков, которые, по-видимому, будучи вне палатки, избежали перестрелки, остались невредимыми, и пытались обойти "тюленей" с фланга. С расстояния 75 метров – практически в упор для пулемета – один из выживших выпустил длинную очередь 7,62-мм пуль из пулемета ПК по SEAL, которые не заметили их маневра. Они пролетели мимо.
"Мрачный-31" запросил у SEAL разрешение нанести удар по вражеским боевикам на "опасно близком" расстоянии, шаг, требуемый от экипажа любого воздушного судна, собирающегося поразить цель в такой близости от своих войск, что они могут пострадать. "Тюлени" дали добро. Через пару секунд AC-130 обрушил 105-мм снаряды на склон горы, мгновенно уничтожив обоих боевиков. Затем артиллеристы ВВС скорректировали прицел и открыли огонь по палатке и раненому боевику снаружи. Взрывы раскромсали палатку и расшвыряли ее содержимое по всему склону. Когда стихло эхо, на горном склоне осталось остывать пять трупов боевиков Аль-Каиды.
Звуки стрельбы AC-130 всполошили все позиции Аль-Каиды вокруг долины. Пока они пялились вверх, обшаривая ночное небо в поисках источника атаки, многие боевики совершили фатальную ошибку – они задрали оружие вверх и принялись вслепую палить в воздух, посылая трассирующие пули в темноту. Это раскрыло их позиции трем группам AFO, которые быстро отметили координаты всех источников огня, которые позднее в тот же день будут переданы самолетам в качестве целей.
... когда Армия получила "Апач" в середине-конце 80-х годов, ее реклама этих возможностей, казалось, только разожгла аппетит у некоторых представителей СМИ и Конгресса, стремящихся найти недостатки в системе вооружений, которую правильно определили как часть наращивания вооружений Рейгана. Ограниченная, но успешная роль "Апача" во вторжении в Панаму в декабре 1989 года, была сведена на нет рассказами, утверждающими, что вертолет не мог действовать в дождь. Отчет Счетной палаты США за 1990 год породил дополнительные сомнения в надежности и ремонтопригодность вертолета, и послужил основой для 60-минутной телевизионной передачи CBS 18 ноября 1990 года с серьезной критикой "Апача", а также газетных статей на аналогичную тему. Многие проблемы, отмеченные в докладах, были детскими болезнями, часто возникающими при появлении в войсках новых систем вооружения. Но для критиков они означали, что вертолет не выдержал напряжения боевых действий.
Большая часть критики сошла на нет после превосходной работы "Апачей" в 1991 году в Персидском заливе. Подразделения "Апачей", задействованные в этом конфликте, достигли хороших показателей эксплуатационной надежности, несмотря на дополнительный износ от влияния на вертолеты песчаных условий, и им было приписано уничтожение множества иракских танков и прочей бронетехники. В одном из известных случаев иракские солдаты фактически сдались зависшему "Апачу". Но война в Персидском заливе ознаменовала последний раз, когда "Апач" участвовал в бою. Американские военные провели большую часть 90-х годов развернутыми в Сомали, Гаити и Боснии. Из них "Апачи" использовались лишь в миротворческой операции в Боснии, где их ни разу не вызывали для борьбы с противником. Эта закономерность отразилась на уровне опыта пилотов, вылетевших 2 марта. Из двенадцати летчиков, отобранных для выполнения задачи, только трое – Карр, Харди и Херли – участвовали в бою. Все они были ветеранами "Бури в пустыне", но в ту войну каждый летал на других машинах.
Опыт дюжины пилотов, участвующих в задаче, варьировался от Мариотта, у которого было всего около 350 летных часов, до Карра, имевшего свыше 5000. Но всех их объединяло одно: никто из них никогда не летал на "Апаче" в бою. Каждый пилот верил в сочетание высокотехнологичного оружия, маневренности и прочности "Апача". Но такие характеристики имели высокую цену, не только в долларах, но и в человеко-часах, необходимых для поддержания боеспособности каждой птички. То, что "Апач" требовал интенсивного технического обслуживания, продолжало зарабатывать ему репутацию дорогостоящей, но ненадежной системы вооружения.
В 1999 году эта репутация опустилась до нового минимума, когда генерал Уэсли Кларк, командующий войсками НАТО, хотел использовать "Апачи" для атаки сербских целей в войне в Косово. В ответ на его просьбу Пентагон направил из Германии в Албанию оперативную группу "Хок", специально созданное подразделение из двадцати четырех "Апачей", но не разрешил Кларку использовать ее в боевых действиях. Дипломатические проблемы задержали вертолеты в Италии на десять суток, но сторонним наблюдателям казалось, что это была вина самих вертолетов. Эта точка зрения укрепилась, когда во время тренировочного полета два "Апача" разбились в горах Албании, в результате чего погибли двое пилотов. К огромному разочарованию пилотов и командиров оперативной группы "Хок", не говоря уже о самом Кларке, Пентагон так и не позволил отправить их в бой. Ущерб репутации "Апачей" и самой Армии был значительным. В течение шести месяцев Армия отреагировала на это, объявив о своих громких усилиях по "Трансформации", направленных на создание новых боевых подразделений, более простых в развертывании, но не менее смертоносных и мобильных, чем имевшие множество танков силы, в 1991 году победившие в войне в Персидском заливе. Но "Апачи" не могли "трансформироваться". Они были тем, чем были, и по существу могли лишь остаться или исчезнуть. У многих представителей СМИ опыт оперативной группы "Хок" вызвал новые сомнения в отношении вертолета. "Апач": воздушная машина-убийца или "королева ангара"? спрашивал в своем заголовке USA Today. Негативное отношение прессы – и явное недоверие к машине верхушки Пентагона – причиняло боль тесному сообществу "Апачей", считавшему, что вертолет был несправедливо оскорблен людьми, не осведомленными о фактах, касающихся фиаско оперативной группы "Хок".
В парке ударных самолетов ВВС AC-130 был вампиром, чрезвычайно смертоносным ночью, но невероятно уязвимым в дневное время. В сообществе экипажей ганшипов была жива память о "Спирит-03", AC-130, сбитом иракской зенитной ракетой SA-7 во время битвы за Хафджи в январе 1991 года. "Спирит-03" оставался на позиции до 06:35, чтобы помочь ведущим бой морпехам, что позволило иракскому стрелку воспользовался утренним светом, чтобы взять на прицел медленно летящий самолет. Сообщество AC-130 было решительно настроено никогда больше не выставлять самолет на дневной свет, и до "Анаконды" правило было таково, что к рассвету все AC-130 должны были покинуть воздушное пространство Афганистана. Эти правила были смягчены, чтобы во время "Анаконды" обеспечить войска на земле более эффективным прикрытием, однако руководство оперативной группы "Кинжал" по-прежнему требовало, чтобы "Мрачный-31" покинул район Шахикота до восхода солнца. У экипажа "Мрачного-31" были другие проблемы, о масштабе которых они пока не знали. Компьютерные системы самолета раскапризничались. Несколько ранее в ходе полета обе они полностью вышли из строя. Экипаж счел, что они решили проблемы, перезагрузив компьютеры. Но хотя системы, казалось, пришли в норму и заработали, скрытые проблемы остались. Самая серьезная – инерциальная навигационная система, сообщавшая штурману и пилотам, куда они летят, давала некорректные показания.
Полагая, что они устранили проблему, экипаж "Мрачного-31", один из наиболее опытных в 16-й эскадрилье Специальных операций, базирующейся на Халберт Филд, штат Флорида, не поднимал этот вопрос, общаясь с личным составом ОГ "Хаммер на земле. (Хотя они и намекали на это: Когда от "Техаса-14" поступил запрос на разведку Серханхеля, они отправили конвою предполагаемые координаты цели, расходящиеся с реальными на десять километров. Когда ОГ "Хаммер" указала на это, экипаж ответил, что в тот вечер у их "систем" были проблемы.) Позже следователи будут предполагать, что инерциальная навигационная система "Мрачного-31" вновь вышла из строя перед тем, как они вернулись для проведения "чистовой" доразведки для SEAL. Согласно этой гипотезе, AC-130 по факту так и не вернулся от Кита к Пальцу, а вместо этого неосознанно пролетел восточнее и осмотрел часть восточного хребта, полагая, что это был Палец. Затем по указанию штурмана, которого его коллеги-офицеры и летчики считали лучшим в эскадрилье, пилот пролетел около трех километров на северо-запад, к точке, где местность, казалось, соответствовала рельефу Фишхука, как он выглядел на его карте масштаба 1:100000.
Прошло около девяноста минут с тех пор, как "Мрачный-31" покинул свою позицию над "Хаммером", чтобы поддержать "Мако-31", и экипаж уже не имел четкого представления о местонахождении конвоя, от которого к тому времени отделилась группа Харримана. Вместо того чтобы осматривать вади, огибающее южную оконечность Кита, на самом деле они были в стороне от курса примерно на восемь километров, пролетая над руслом реки, извивающимся вокруг северного конца Кита, к югу от хребта Гавьяни Гар.
Взглянув вниз, экипаж увидел несколько автомобилей, едущих по вади, в том числе два с включенными фарами, впереди которых шло от двадцати до тридцати человек. Основываясь на изучении карты, "Мрачный-31" передал, то, что они считали координатами конвоя, авианаводчику Гленна Томаса, мастер-сержанту ВВС Уильяму "Бадди" Макартуру, с сообщением, что, если "Техас-14" хочет, чтобы по цель была атакована, им следует сказать об этом поскорее, потому что "Мрачному-31" осталось находиться на позиции лишь пять минут. Макартур сказал "Мрачному-31" быть наготове и передал сообщенные ему экипажем координаты Томасу и Хаасу, чтобы убедиться, что в том месте не было своих войск. В присутствии Макартура Томас прочел координаты своему водителю, сержанту первого класса Чарльзу "Тодду" Браунингу. Все трое согласились, что на той точке, находящейся прямо на Фишхуке, своих машин не было. Томас решил, что фигурирующие в докладе автомобили и личный состав были вражескими силами, пытающимися бежать из долины на запад через Фишхук. Но какой бы ни была их цель, они, похоже, шли на столкновение с оперативной группой "Хаммер", и об этом нужно было позаботиться. Томас связался с Марком Шварцем, оперативным офицером Хааса, запросив для "Мрачного-31" одобрение на поражение цели. Шварц сразу же передал информацию Хаасу.
Тем временем Харриман, направляющийся в настоящий момент на юг к Киту, был обеспокоен. Он слышал радиопередачу "Мрачного-31" о небольшой колонне грузовиков со спешенным личным составом и переживал, что это звучит уж очень похоже на него. В качестве меры предосторожности он передал по радио свои координаты. Они были в шести километрах от места, где, по сообщению "Мрачного-31", они наблюдали предполагаемую цель. Экипаж "Мрачного-31" также был обеспокоен тем, чтобы по случайности не атаковать своих. Они знали, что для предотвращения огня по своим в ночных условиях все машины "Хаммера" должны были быть помечены несколькими полосками "блестючки" – клейкой ленты, ярко отражающей свет в пределах спектра, для которого оптимизированы ночки ночного видения и телевизионная система AC-130. Поэтому "Мрачный-31" в течение нескольких минут "подсвечивал" конвой, освещая машины ярким лучом в части спектра, невидимой невооруженным глазом, но подобной дневному свету для любого, имеющего очки ночного видения, как находящиеся в колонне американцы. Одна из нескольких неразгаданных загадок последовавшего затем инцидента заключалась в том, что не только экипаж не увидел никаких светоотражающих лент на машинах, но и никто на земле не сообщил, что их "подсветили". Кроме того, экипаж "Мрачного-31" не заметил ни одного полотнища VS-17 – больших кусков ткани оранжевого и пурпурного цвета, которые американские войска используют для опознания с воздуха, и которые, предположительно должны были быть закреплены на всех машинах оперативной группы "Хаммер".
(В ходе расследования Центрального командования по факту удара по колонне Харримана было установлено, что его по ошибке нанес "Мрачный-31". Основным фактором в инциденте с огнем по своим был отказ инерциальной навигационной системы самолета, приведший к тому, что экипаж считал, что находится над Фишхуком, когда на самом деле летел над очень похожей местностью к северу от Кита, заключили следователи. Однако их отчет оставил несколько вопросов без ответа: Почему, если навигационная система отказала после того, как "Мрачный-31" поразил цели "Джулиет" на вершине Кита, и "Мрачный-31" полетел обратно к восточному хребту, как предположили следователи, а не к Пальцу, экипаж самолета сообщил, что время полета до следующей цели не совпадает с тем, сколько времени потребовалось бы им для перелета на позицию над колонной Харримана у северной оконечности Кита; почему экипаж не заметил никаких признаков светоотражающей ленты на машинах, по которым они били; почему американцы, по которым был нанесен удар, не заметили, когда "Мрачный-31" "подсветил" их позицию; и почему навигационная система, похоже, отлично работала сразу после удара по колонне Харримана, ведя "Мрачный-31" домой на K2 сквозь плохую погоду именно так, как и должна была. Что расследование показало совершенно ясно, так это то, что не в последний раз в ходе операции "Анаконда", в ситуации, когда каждый вовлеченный в нее человек делал все возможное, чтобы добиться победы, это оканчивалось трагедией.)
Два пилота предположили, что граната РПГ разорвалась достаточно близко, чтобы осыпать осколками левый отсек электроники. Как одна-единственная пуля могла нанести такие повреждения? думал Пебсуорт. Но на самом деле причиной их трудностей стала единственная пуля Аль-Каиды. Эта пуля проникла в отсек электроники и точнехонько перерубила шестьдесят проводов, соединенных в жгут толщиной с человеческое запястье, выбив системы управления вооружением и распознаванием целей. Пилоты по-прежнему могли лететь, но не могли отстреливаться от противника. Бою "Апачей" в Шахикоте было меньше пятнадцати минут, а самый опытный пилот на поле боя уже стал беспомощен.
Оправившись от первоначального шока, вызванного высадкой пары сотен американских солдат, атаковавших их оплот, боевики Аль-Каиды ответили залпом по вертолетам из РПГ, пулеметов и автоматов Калашникова. Ни один из предшествовавших операции инструктажей не был посвящен угрозе, которую представлял для вертолетов РПГ, хотя не было секретом, что Аль-Каида и другие партизаны-исламисты стали признанными мастерами в использовании РПГ для уничтожения вертолетов. Гранатометчик может стрелять из своего оружия либо в режиме контактного подрыва, означающем, что выстрел взорвется, когда попадет во что-то, либо в режиме дистанционного подрыва, то есть на подрыв в воздухе на заданном расстоянии. В войнах против Советов в Афганистане и русских в Чечне боевики Аль-Каиды отточили свой опыт использования РПГ в режиме воздушного подрыва против вертолетов, заставляя гранаты рваться достаточно близко к машине, чтобы изрешетить ее гидравлические и электрические системы – а, возможно, и пилотов – смертоносным потоком осколков. Пилоты не находились в неведении относительно риска, который несло это запускаемое с плеча оружие.
В тени расщелины, находящейся на так называемом "боевом гребне" Кита – примерно в двадцати пяти метрах ниже фактической вершины хребта – стрелок Аль-Каиды вскинул свой РПГ, почуяв возможность. Это мог быть тот самый стрелок, которого они наблюдали пару минут назад. Хотя они видели, как он целился в машину Шено, они не заметили, чтобы он стрелял. Возможно, он ждал лучшего шанса. Снизив скорость, чтобы добиться большей точности, Херли теперь летел достаточно низко и медленно, чтобы опытный стрелок-гранатометчик поймал "Апач" в открытый прицел своего РПГ. Когда Херли повернул налево и оказался на одном уровне с Китом, стрелок нажал на спуск.
Незамеченное Херли и Контантом, небольшое облачко дыма обозначило точку пуска, когда реактивная граната помчалась в направлении их машины. Она взорвалась, когда попала в левую пусковую установку "Хеллфайров", уничтожив все три ракеты на пилоне. Осколки пробили находившийся рядом блок НУРС-ов. Вертолет вздыбился, подброшенный силой взрыва. Прежде чем Херли успел разобраться в случившемся, по планеру забарабанили пули. Одна из них пробила левый борт кабины в тот самый момент, когда ударил РПГ. Просвистев в нескольких дюймах от руки и колена Херли, пуля застряла в консоли. Маленький обломок металла ударил его по ноге. На какое-то ужасное мгновение ему показалось, что его подстрелили. В фюзеляж вертолета попала дюжина пуль, но Херли не услышал и не почувствовал этого. "Что привлекло мое внимание, так это пуля, которая прошла через кабину", сказал он. "В меня попали, но я в порядке!" крикнул он Контанту. На мгновение растерявшись, он задумался, как удар одной маленькой пули мог так сильно качнуть машину. Наклонившись вперед и взглянув из кабины налево, он увидел свисающую с пилона головку наведения "Хеллфайра". Остальная часть ракеты пропала. До него начало доходить, что в них попало нечто большее, чем пуля. Когда он выровнял вертолет, то услышал в наушниках прерывистый ревун тревожной сигнализации. Главный предупредительный индикатор – большой световой сигнал слева на приборной панели, предназначенный для привлечения внимания к небольшим сигнальным табло, указывающим на проблемы с отдельными системами – замигал зловещим красным светом.
Херли осмотрел блок из шестидесяти сигнальных огней, чтобы увидеть, какие из них включились. Первым начал мигать световой индикатор неисправности системы резервного управления вертолетом, проводной системы, используемой в случае проблем с основными органами управления. Один из двух сигнальных индикаторов масляной системы редуктора мерцал, словно не решаясь сообщить плохие новости, а вертолет управлялся вяло. Чутье Херли подсказало, что он не сможет долго удерживать "Апач" в небе.
Он включил свой микрофон. "Эй, Рич, я подбит", сказал он своему ведомому. "Мне нужно знать, куда вы, ребята, хотите, чтобы я плюхнулся". Но в данный момент Шено находился на северо-восточной стороне Кита, и скальный массив хребта лежал между двумя вертолетами. Радио "Апачей" работает в пределах прямой видимости. И это было все равно, как если бы Шено находился на темной стороне Луны. Все, что слышал Херли, было шипение статики. Когда он добрался до южной оконечности Кита, оба индикатора давления масла в редукторе мигали. Почти без боеприпасов, с уничтоженным вооружением под левым крылом, с дымом и маслом, льющимся из его машины, над вражеской территорией, теперь, подумал он, самое подходящее время, чтобы воззвать к своему богу техобслуживания.
Два "Апача" на полной скорости вылетели из юго-западной части долины, повернули на север к FARP и помчались вдоль западного склона Кита. Харди пропустил Херли вперед, чтобы, если "Апач" последнего загорится, пилоты идущей позади машины могли заметить это и немедленно предупредить Херли и Контанта. Но не более чем в двух километрах к северо-западу от Кита в кабине Херли начало настойчиво мигать все больше и больше огней. Они совершенно ясно сообщали: в редукторе не осталось масла. Херли сообщал Харди обо всех сигналах по мере того, как они загорались. Тест-пилот знал, что у них нет никакого выбора в отношении дальнейших действий. Ему нужно было оценить состояние машины. "Ты должен приземлиться, и должен сделать это немедленно", сказал он Херли.
Заметив под собой вади, которое могло обеспечить хоть какую-то защиту от находящегося в этом районе противника, пилоты направили свои вертолеты туда и почти одновременно приземлились на грунтовой дороге, проходящей посреди русла ручья. Для Херли посадка была тяжелой. Система, стабилизирующая машину при посадке, отказала, и вертолет раскачивался взад-вперед, когда он сажал его. Как только он опустил вертолет на площадку посреди 100-футового русла, тут же стало понятно, какие повреждения он получил. "Это было похоже на охотника, потрошащего оленя", говорил Пебсуорт. "Он вскрывает его, и все внутренности вываливаются наружу. Масло и гидравлические жидкости лились из машины от носа до хвоста". Хотя местонахождение летчиков было опасным – они были в пределах видимости с позиций Аль-Каиды на Ките и досягаемости имеющегося там вооружения, и все еще могли слышать грохот битвы, бушующей в Шахикоте – Пебсуорт не терял чувства юмора. "Думаю, у него всего-навсего потек редуктор", с легким налетом сарказма сообщил он коллеге на заднем сиденье. Выпрыгнув из кабины, Харди велел Херли выключить двигатель. Когда винт остановился, тест-пилот открыл капоты и принялся осматривать двигатель, подобно врачу, проводящему сортировку раненых.
Понесенные "Апачем" повреждения были шокирующими. Помимо разорванного и смятого блока НУРС и искореженных "Хеллфайров" у "Апача" была серьезно повреждена лопасть несущего винта, и имелось почти три дюжины пулевых пробоин, из которых вытекали остатки трансмиссионной жидкости. Это было доказательством прочности конструкции, благодаря которой вертолет все еще мог лететь, а никто из пилотов не получил ранений. Харди должен был принять трудное решение. В случае ошибки оно могло оказаться фатальным, и ему нужно было сделать это быстро.
Одним из вариантов была попытка добраться на вертолете до Тексако, куда было примерно тридцать минут полета. Благодаря подшипникам с волоконными прокладками, предназначенным для сбора и удержания масла, помогающими смазывать оказавшийся бы в противном случае сухим двигатель, "Апач" должен был лететь тридцать минут без масла. Так, по крайней мере, заявлял производитель. Но никто никогда не делал этого раньше, и это было чертовски подходящее время, чтобы проверить теорию.
Альтернативой был полет на Тексако с Херли и Контантом, пристегнутым к крыльям его вертолета. Это было не так опасно, как казалось, и – хотя это никогда не делалось на тренировках – было утвержденным способом эвакуации сбитых пилотов в подобных ситуациях. На каждом "Апаче" имелись нейлоновые стропы с прикрепленными металлическими полукольцами, именно для этой цели. Однако это означало, что им придется бросить поврежденный "Апач" Херли. Такой вариант не был привлекателен для Харди, простого парня, выросшего в Алабаме и выращивавшего скот на продажу на собственной ферме. "Для этих парней было бы огромной победой сбить один из этих "Апачей", и это было то, чего мы не могли допустить, чему я не позволил бы случиться", говорил он. Будучи ротным тест-пилотом, ответственным за техобслуживание, Харди считал все машины "своими".
Из четырех находящихся в вади летчиков его технический опыт и многие годы полетов позволяли ему лучше всех "чувствовать" "Апач", тонкое ощущая нюансы, необходимые, чтобы долететь на столь серьезно поврежденной "птичке" в безопасное место. Его мысли перешли к обещанию, которое он дал подполковнику Марье накануне вечером. "Я сказал подполковнику Марье, что если какая-то из машин упадет, вместо того, чтобы посылать туда, под обстрел, еще парней, если ее можно будет завести, я улечу на ней оттуда". Харди велел Херли поменяться с ним местами, и сказал, что поведет "Апач" с утечкой на FARP. Когда он объявлял о своем решении, за ревом двигателей его собственной машины был слышен характерный звук огня 30-мм пушек остальных "Апачей" – напоминание о том, насколько близко к противнику они находились. "На коллегиальное решение не было времени", сказал Харди. "Плохие парни были по ту сторону холма".
Харди выставил время на часах на приборной доске, чтобы иметь возможность точно следить за тем, как долго он находится в воздухе. "Не майся херней", сказал он Херли. "Когда я запущу его, то мне и лететь". В каждом "Апаче" было по три одноквартовых банки с маслом для чрезвычайных ситуаций. Что ж, эта ситуация с любой точки зрения была чрезвычайной, так что Харди схватил все шесть банок и опорожнил их в текущий редуктор, а затем вскарабкался в кабину. Увидев, как Харди забирается на заднее сиденье 203-го, и поняв, что это значит, Контант, остававшийся в машине, встревожился. "Сначала он не хотел отправляться", сказал Харди. "Меня назвали "глупцом" и кое-какими другими словами потому, что я собирался лететь на этом. Но машину не следовало оставлять там. Я летел. С ним или без него. Он всосал это, и мы взлетели". Пебсуорт, также остававшийся в своей машине с запущенным двигателем и вращающимися винтами, был просто рад свалить.
... менее чем через десять минут после приземления "Апачей" они снова были в воздухе. Все запасы на ошибку, имевшиеся у них, испарились когда вертолеты, взлетев, сразу же повернули в неправильном направлении. Одна из трех дюжин пуль, попавших в 203-й, попала в компьютер, который принимал информацию допплеровского датчика и GPS, и вводил ее в навигационную систему. В результате электронный компас замер, указывая на север – в направлении, в котором они должны были лететь. Не осознавая этого, Харди, будучи ведущим, думал, что направляется на север, к FARP, когда на самом деле направил машину на восток-северо-восток, в сторону Пакистана. Навигационное оборудование в следующей за ним машине Пебсуорта также практически не функционировало. Информация, которая должна была поступать в систему, оставалась в отсеченном жгуте проводов, подобно колонне с жизненно важным грузом, застрявшей на другой стороне разрушенного моста.
Отказавшись от хайтечного подхода, Пебсуорт достал карту и разложил ее на коленях, используя для навигации такие основы, как время в пути, пройденное расстояние и направление. Он быстро понял, что им следует развернуться, и передал информацию по радио Харди, изменившему курс. Теперь это была гонка со временем. Харди летел на четыре-пять диаметров несущего винта впереди "Апача", которым теперь управлял Херли, так что пилоты в заднем вертолете смогли бы сразу предупредить его, если у него загорится двигатель или возникнет какая-нибудь другая видимая проблема. Но разглядеть что-либо стало для Херли и Пебсуорта непростым делом. Масло, которое Харди залил в двигатель 203-го, распылялось через пулевые пробоины и оседало на плексигласе фонаря их кабины. Полет на 140 милях в час (225 км/ч) превратился в жуткий аттракцион. Пебсуорт составил маршрут полета на FARP, пролегающий через низины, на случай, если Харди придется посадить вертолет. Но изначально неверный курс вылета из вади положил конец этому плану. Теперь пилоты отсчитывали минуты, когда измененный маршрут вел их над заснеженными горными перевалами, на которых, буде двигатели 203-го откажут, совершить аварийную посадку было некуда.
В тот день три работоспособных "Апача" совершили еще несколько вылетов в долину, но ни один из них не приблизился по интенсивности к первым девяноста минутам в котле Шахикота. В тот вечер все "Апачи" улетели обратно в Баграм (остальные четыре подлатали в степени, достаточной для небоевого перелета). На авиабазе удалось провести более тщательную проверку вертолетов. Объем полученных ими повреждений, был поистине экстраординарным. Помимо трех наиболее явно поврежденных "Апачей", все остальные имели многочисленные пулевые пробоины и другие повреждения, отправившие бы любой иной вертолет с небес на землю. Во всех, кроме одной из двадцати восьми лопастей несущих винтов "Апачей", было минимум по одной пулевой пробоине.
У некоторых были пулевые пробоины в топливных баках "Робертсон", и ни один из них не самозатянулся, как это предполагалось, что быстро заметили пилоты. Один "Апач" получил две пули в стрингер, главную опорную поперечину, удерживающую хвостовую балку. Остальные пули изрешетили шины, повредили стойки шасси и пробили дыры в плексигласе кабин. Разумеется, огонь не был исключительно односторонним. Апачи выпустили 540 пушечных снарядов, несколько сотен осколочно-фугасных ракет, четыре ракеты MPSM и один "Хеллфайр".
Суть проблемы заключалась в том, что, хотя осведомленность AFO об окружающей обстановке в целом и расположении противника в частности была намного выше, чем у сил ОГ "Раккасан" на дне долины, Раккасаны пользовались "приоритетом огня". То есть если элемент Раккасана и группа AFO одновременно запрашивали авиаудар, то самолет в первую очередь направлялся в ответ на запрос Раккасанов. Эта ситуация усугублялась недостаточно своевременным получением группами AFO информации о том, где именно на поле боя находились американские пехотные подразделения. Иногда операторам AFO приходилось договариваться с офицером огневого поражения оперативной группы 11, находящимся более чем в тысяче миль на Масире, пытаясь заполучить находящийся над головой самолет для поражения цели всего в паре тысяч метров перед ними. Результатом этой сбивающей с толку запутанной ситуации стало то, что войска 10-й Горной и 101-й заполняли радиосети вызовами непосредственной авиаподдержки, но зачастую могли дать ударному самолету лишь смутное описание того, где, по их мнению, может находиться цель.
Группы AFO, между тем, могли выявлять позиции минометов и пулеметов, ведущих огонь по пехоте, но иногда им приходилось ждать более часа, чтобы организовать авиаудар по цели. Все это время вражеские минометы продолжали наносить мощные удары по солдатам ОГ "Раккасан" в Шахикоте. "Слышать просьбы групп AFO о том, чтобы какой-нибудь самолет сбросил JDAM-ы на минометные позиции противника, не выполняемые часами, одновременно слушая запросы (Раккасана) на медэвак было очень удручающе"...
План пошел ко всем чертям, они были прижаты огнем противника, и их двузначное число раненых в любом случае не позволило бы им маневрировать силами, но ЛаКамера и Грипп не были сломлены. Их раненые были стабильны, их бойцы хорошо сражались, а опасность захвата их позиций практически отсутствовала. В тех редких случаях, когда вражеские боевики пытались продвинуться в их направлении из Марзака, они уничтожались или отбрасывались огнем М4 и пулеметов из Хафпайпа. Неожиданная численность противника на высотах вокруг "Джинджер" и на Пальце помешала людям Крафта занять "Джинджер" и вынудила их покинуть "Хизер", но, по мнению ЛаКамеры, его войска "контролировали огнем" каждую из этих позиций. Этот вопрос был спорным, но главная истина заключалась в том, что на замену обоснованию необходимости блокирующих позиций – предотвращению попыток находящегося на дне долины противника скрыться – пришла реальность. Большая часть вражеских сил находилась на возвышенностях, и никто не пытался бежать через перевалы, которые должна была блокировать ОГ "Раккасан". Тем не менее, ЛаКамера предпочел дождаться сумерек, а затем эвакуировать своих раненых и под покровом темноты переместить остальные силы на новые позиции.
... в 15:27, после того, как услышал радиопереговоры, в ходе которых Хагенбек и Верчински, судя по всему, пришли к решению о выводе войск, Пит Блейбер сделал самое важное в ходе всей операции "Анаконда" сообщение. Разговаривая с Джимми, находившимся всего в нескольких шагах от Хагенбека и остальных генералов, Блейбер сказал, что вывод войск будет огромной ошибкой. Три группы AFO удерживали большую часть командных высот в долине. Противник массово уничтожался авиаударами, которые они вызывали. Вне зависимости от действий, предпринятых Верчински и Хагенбеком, по словам Блейбера, группы AFO останутся на позициях как минимум до следующего дня. Это была "возможность, выпадающая раз в жизни", сказал он Джимми, и он намеревался продолжать уничтожать противника до тех пор, пока убивать станет больше некого. Джимми подошел и пересказал разговор Хагенбеку.
Выслушав его, командир Горной собрал троих своих самых старших советников – Харрелла, Джонса и Джо Смита, своего начальника штаба – и вывел их наружу, чтобы обсудить ситуацию. Они рассматривали три варианта: вытащить всех, удерживать имеющееся, или делать что-то еще. Оценка Хагенбека, по его словам, заключалась в том, что "мы были чрезвычайно успешны, за исключением одного места", и почти точно отражала ситреп Блейбера, полученный через Джимми несколькими минутами ранее. Результатом этого разговора стало решение "закрепить успех", высадив следующий подъем в северном конце долины с тем, чтобы вести боевые действия в южном направлении, и в то же время забрать войска, прижатые в Хафпайпе и на "Рак-ТАК-Ридж" после наступления темноты. С точки зрения Хагенбека, эти решения отражали лучшие из остававшихся у него вариантов. Но некоторые из его подчиненных рассматривали их как продукт нерешительности и плана, который был ошибочным с самого начала.
... Кевин Батлер начинал расстраиваться. Сочетание непосредственной авиаподдержки и его собственных минометов, казалось, заставило замолчать одну из минометных позиций противника, но другая продолжала периодически обстреливать его командный пункт. С Батлера было довольно, и он прибег к разработанному экспромтом плану, который, по его мнению, мог сработать. Его корректировщики сообщили, что всякий раз, когда вражеский минометный расчет слышит рев подлетающего реактивного самолета или выстрел одной из минометных "труб" Батлера, они исчезают в пещере или бункере, и вновь появляются после взрыва бомбы или мины, демонстративно маша американцам, которые, как они знали, наблюдали за ними.
Офицер огневой поддержки Батлера, 1-й лейтенант Стив Леонхарт, сказал ему, что F-15 на подлете для удара по позиции Аль-Каиды. Зная, что снаряды его минометов летят до цели на Ките тридцать две секунды, Батлер приказал своим минометным расчетам выпустить несколько установленных на воздушный подрыв мин быстрой серией, едва они увидят, что бомба взорвалась. Расчеты в точности выполнили сказанное. Как и прежде, вражеские минометчики нырнули в свои укрытия, как только услышали самолет, который сбросил свою бомбу близко – но недостаточно близко – к позиции противника, в то время как минометная секция Батлера подвешивала выстрел за выстрелом. И так же, как и раньше, четыре человека минометного расчета Аль-Каиды вновь появились, как только рассеялась пыль, смеясь и размахивая руками. Только на сей раз, как и планировал Батлер, они слишком отвлеклись на бомбу, чтобы заметить звук стрельбы его минометов. Когда они насмешливо махали американцам, семь 60-мм минометных мин взорвалось над их головами, разорвав их на части.
Вопреки советам других находящихся в машине, Хайдер, находившийся в стране недавно, заставил водителя пронестись через пару контрольно-пропускных пунктов, укомплектованных афганскими ополченцами, весьма условно связанными с американскими силами. Когда они попробовали этот трюк в третий раз, бойцы ополчения обстреляли их. "Тюлени", должно быть, полагали, что находятся в безопасности в своей бронированной капсуле, но пуля пробила резиновое уплотнение между пуленепробиваемым стеклом и бронированием задней стенки внедорожника, прошла через заднее и водительское сиденья, и попала в водителя. Он не был тяжело ранен, но был вынужден остановиться. SEAL ехали, сложив свои винтовки в задней части машины вместо того, чтобы держать их при себе. Поэтому вместо того, чтобы отбиться от нападавших, они смиренно сдались местным, которые позабирали из машины все, что хотели. (Среди остальных членов ОГ-11 гуляла шутка, что эпизод напоминал сцену из фильма "Лычки", в которых несчастные американские бойцы Билла Мюррея сдают свое оружие чешской полиции.)
Единственной системой дальней связи, имевшейся у SEAL, был спутниковый телефон "Иридиум". Но они не сочли нужным взять номер ТОЦ ОГ "Блю" в Баграме. Хайдеру не оставалось ничего другого, кроме как позвонить в штаб-квартиру SEAL Team 6 в Дам Нек, Вирджиния, и попросить их обратиться в Баграм за помощью.
Вытаскивание SEAL из такого рода ситуаций, как правило, было задачей сил быстрого реагирования Рейнджеров. Но Хайдер выбрал тот самый вечер, когда один отряд Рейнджеров покидал Баграм, а другой только прибыл, и снаряжение обоих подразделений находилось упакованным на поддоны, когда поступил призыв о помощи. В конце концов, британские силы, дислоцированные в Баграме, отправили один из своих вертолетов, чтобы вытащить каштаны "тюленей" из огня.
Приземлившись ночью у подножья Такур Гар и поднимаясь на гору, команда Слэба могла гарантировать, что любой контакт, который они будут иметь с противником, будет в форме "встречного боя" – неожиданной встречи между двух противоборствующих сил – а не засады. Во встречном бою очки ночного зрения SEAL, превосходная меткость и авиация, которую они могли вызвать, скорее всего, позволят им разорвать контакт и уйти. Но уже тогда SEAL задумались о том, чтобы избежать изнурительного подъема в гору, который повлечет за собой посадка на LZ 1.
Во второй половине дня Слэб предложил Блейберу пару альтернатив, одной из которых была посадка на полпути к вершине. Блейбер попытался рассказать Слэбу об изначальной логике высадки на расположенной в стороне LZ, и полагал, что отговорил SEAL от любых действий кроме этого. Затем в 22:00 Хайдер подошел к Блейберу в оживленном ТОЦ AFO и спросил армейского офицера, что он думает о том, чтобы высадить "Мако-30" на вершине Такур Гар, а не на LZ 1.
Любой Рейнджер или солдат Сил спецназначения мог бы сказать Хайдеру, что он предлагает огромную тактическую ошибку. Это аксиома разведки: разведгруппа никогда не должна высаживаться с вертолета непосредственно на наблюдательном пункте, поскольку это, по сути, предупреждает противника о ее местонахождении. Но Хайдеру это, по-видимому, не пришло в голову. Блейбер сказал ему, что не думает, что пилоты 160-го, выполняющие задачу, пойдут на это. Но Хайдер ответил, что жил рядом с пилотами в Баграме и полагает, что сможет убедить их. Вскоре после этого обе группы SEAL переместились на взлетно-посадочную полосу.
Имея четкие распоряжения штаба Кернана (где устроил свою временную резиденцию Требон) продолжать выполнение задачи, Хайдер вновь рассмотрел идею с полетом на вершину горы. И вновь он предпочел не советоваться с Блейбером. Вместо этого он поговорил с командиром "Бритвы-03", Старшим уорент-офицером 4 класса Элом, и руководителем воздушной операции о том, возможно ли технически высадить группу непосредственно на их наблюдательном пункте. Эл прикинул осуществимость полета в паре тысяч футов выше исходной LZ. "Я могу доставить вас туда, но не знаю, есть ли на вашем НП подходящая LZ", сказал пилот флотскому офицеру.
"Это не должно быть проблемой", ответил Хайдер. "Я видел снимки". Тогда пилоты, Хайдер и Слэб решили между собой поменять точку, на которой будет высажена "Мако-30", с LZ 1 на вершину Такур Гар. Они доложили о решении сменить LZ в Баграм, но не в находящийся по соседству ТОЦ AFO, где оно, несомненно, было бы отменено.
"Проблема была в том, что никто не общался с AFO", говорил спецоператор. "Они все время звонили в ТОЦ "Блю" и Требону. Они не говорили с парнями, которые сражались за них". Разумеется, решение SEAL высадиться прямо на их наблюдательный пункт не только вынудит их нарушить кардинальное правило разведки, но и заставит их лететь прямо на вершину горы, которая, как говорил им несколько часов назад Гленн П., по всей видимости, была занята противником.
Цифры, переданные "Бритвой-03", не были координатами LZ 1, находящейся в стороне точки, куда им было сказано направляться. Это была самая вершина Такур Гар, где никто, будучи в здравом уме, не будет сажать вертолет. Встревоженный, он схватил радио, чтобы вызвать их. Слишком поздно. В этот момент боевик Аль-Каиды на самой высокой точке долины Шахикот вскинул на плечо свой РПГ и прицелился в большую, вкусную цель, приземлившуюся у него под самым носом. Он не мог промахнуться. Граната РПГ врезалась в отсек электрооборудования с левой стороны вертолета, единственное место машины, где сходились вместе все резервированные в других местах электрические системы, затем пропахала левый патронный ящик и взорвалась, пробив дыру в правой стороне "Чинука", попав в правый отсек электрооборудования, ранив Джереми в правую ногу и сломав пополам его M4. Вертолет мгновенно потерял напряжение в сети переменного тока, от чего вышли из строя миниганы М134, являвшиеся его основным средством самообороны, а рампу заклинило в нижнем положении. Также перестали работать многофункциональные дисплеи пилотов, системы навигации и автоматического управления полетом, а также вся радиосвязь, кроме части СПУ. Мгновение спустя еще одна граната, выпущенная из того же места, ударила в землю перед машиной, осыпав осколками обтекатель мультирежимного радара, в то время как пули пронзали фюзеляж, рассекая шланги и разбрызгивая гидравлическую жидкость по полу. Кабину заполнил едкий дым. У бортстрелков в боковых дверях отказала связь, но те, что были сзади, еще могли переговариваться с пилотами.
SEAL еще находились на борту. "Вывози нас отсюда!" заорал в СПУ Слэб. "Огонь в кабине! Сзади приготовиться!" крикнул Дэн Элу, тоже через СПУ. "Снимаемся! Снимаемся! Пошли! Пошли! Пошли!" Когда он закончил кричать Элу, что все готово к взлету, Дэн, старший борттехник, выпустил очередь из своего пулемета М60, установленного в правом заднем иллюминаторе кабины. Второй пилот Эла начал поднимать вертолет, но он двигался недостаточно быстро. Эл видел слева вооруженных людей и не был готов ждать ни секунды. Он взял управление на себя и приготовился взлетать. В хвосте Дэн почувствовал толчок и решил, что в машину попала еще одна граната РПГ, но на самом деле то, что он почувствовал, было пулей, ударившей в его шлем.
До того момента, когда Эл поднял его в воздух, "Чинук" провел на земле не более сорока пяти секунд. Практически все его приборы отключились, и пилот-ветеран летел на ощупь. Но не все находящиеся сзади получили сообщение, что они покидают вершину. Пока вертолет раскачивался с боку на бок, Робертс, находившийся ближе всех к рампе и, как и все члены его группы, кроме Слэба, не подключенный к СПУ, как будто собрался выпрыгивать. (Эл предположил, что Робертс, стоявший рядом с Дэном, возможно, неправильно истолковал крик старшего борттехника "Пошли! Пошли! Пошли!" как указание покинуть "Чинук".) Заметив движение Робертса, Дэн попытался остановить его, но страховочный фал не дал ему сделать этого. Неясно, понял ли Робертс, что ему не следует покидать борт, но поскользнулся на покрывшей пол смеси масла и гидравлической жидкости, когда пытался остановиться, или он так и не получил его сообщения. Как бы то ни было, он полетел к обрезу рампы, которая из-за потери питания застряла, отклонившись вниз на пятнадцать градусов.
Понимая, что вот-вот случится, левый задний бортстрелок, Александер, ринулся на Робертса в отчаянной попытке помешать ему вывалиться за борт. Он поймал SEAL за лодыжку, но у него не было никакой надежды удержать Робертса, крепкого парня ростом шесть футов два дюйма (187 см), со 150-фунтовым (68 кг) рюкзаком за плечами и SAW в руках. Вертолет вновь вздрогнул, сорвав хватку Дэна. Александер соскользнул с края рампы и провалился примерно на три фута, прежде чем его страховочный фал рывком натянулся, оставив его болтаться под рампой. Робертс пролетел десять футов и приземлился в снег. Импульс от взлета пронес вертолет над краем пика. Горный склон под ним уходил вниз, обрываясь 3000-футовой пропастью, над которой теперь болтался на своей привязи Александер, в то время как трассера, летящие с позиций Аль-Каиды, преследовали вертолет. В кабине пилотов Эл не знал, что Робертс остался на склоне горы, и что один из членов его экипажа беспомощно раскачивается под "Чинуком", но понимал, что бьется не на жизнь, а насмерть, пытаясь удержать машину в воздухе.
В Масире сотрудники ОГ-11 отчаянно пытались связаться с вертолетом с приказом не садиться на вершину горы, а приземлиться в отдалении и дождаться сил быстрого реагирования Рейнджеров, готовящихся вылететь из Баграма. Эта директива основывалась на рекомендациях "Мрачного-32", ведущего непосредственное наблюдение за вершиной и видевшего, что она "кишит людьми". Но опять-таки решение о контроле над операцией с Масиры повлекло за собой потери. Сообщение так и не прошло по спутниковой связи (или, по словам Тернера, пилота "Мрачного-32", оно было получено, но проигнорировано SEAL, потому что при посадке на альтернативной LZ им предстоял бы слишком большой подъем). В любом случае, с точки зрения SEAL, у них не было иного выбора, кроме как приземлиться на вершине. Если к этому моменту Робертс все еще был жив, он вряд ли переживет те два часа, которые понадобились бы его товарищам, чтобы подняться на гору.
Посадка на вершине Такур Гар опять-таки "не была самой умной идеей, но это все, что у нас было", говорил Слэб. Однако в штабе на Масире решили, что их сообщение дошло, и приказали "Мрачному-32", начать "подсвечивать" альтернативную LZ. Экипаж AC-130 сделал то, что требовалось, и пришел в замешательство, когда ни "Бритва-04" ни "Мако-30" не отметились на подходе к горе, что было стандартной процедурой в данной ситуации. Находящиеся на борту "Мрачного-32" растерялись еще больше, когда над LZ, находящейся примерно в 800 метрах южнее пика, не появилось никакого вертолета. Затем один из операторов систем наблюдения Тернера заметил "Чинук", приближающийся к вершине горы.
"Срань господня", сказал член экипажа. "Они возвращаются на изначальную LZ". "Бритва-04" снижался над юго-западной частью заснеженной вершины. Было 04:55. Перед тем, как колеса вертолета коснулись земли, пилоты увидели ДШК, выплевывающий огонь и свинец метрах в ста от их носа. Ох, это будет больно, подумал старший пилот. "Вперед и вниз! Вперед и вниз!" сказал пилоту руководитель воздушной операции. Они сместили машину чуть дальше вперед, чтобы найти более ровное место на снегу. Там, примерно в пятидесяти метрах впереди слева, за подъемом, был пулемет. Оба пилота толкнули рычаг газа вниз, чтобы опустить вертолет и скрыть машину от пулемета за складкой местности. "По нам огонь с одиннадцати часов", крикнул стрелок в левой двери, когда вертолет находился в сорока футах (12 м) над землей. "Это эффективный огонь?" спросил один из пилотов. "Да, черт возьми!" ответил стрелок, когда пули пробили левый борт машины. "Тогда стреляй в ответ", сказал пилот, увидев еще больше дульных вспышек на вершине ближайшего бугра. Вихрь от лопастей двух гигантских винтов создал миниатюрную снежную бурю вокруг "Чинука", когда он осел на снег, но экипаж все равное мог видеть, как над машиной мелькают трассеры.
Шестеро членов "Мако-30" бросились вниз по рампе, развернувшись и приостановившись лишь на время, достаточное, чтобы вертолет взлетел. Слэб споткнулся и упал плашмя, но тут же вскочил. Когда "Бритва-04" поднялся над группой, стрелок в левой двери выпустил несколько пуль из своего минигана, прежде чем его заклинило. Правый задний стрелок дал длинную очередь из своего М-60 по ДШК, который он заметил на один час относительно вертолета. Затем, опасаясь, что SEAL откусили больше, чем смогут прожевать, и может потребоваться немедленная эвакуация, пилоты "Бритвы-04" начали кружить вокруг вершины горы. Несмотря на потерю связи с SEAL сразу после того, как они сбежали по рампе, "Бритва-04" продолжал нарезать круги, пока запас топлива не упал ниже 1000 фунтов (453,5 кг). Тогда вертолет вернулся в Гардез. К моменту посадки топливомер был на нуле. Когда экипаж выбрался наружу, они увидели почему: пули в нескольких местах продырявили левый топливный бак. Одна из пуль также перебила жгут проводов, отвечавших за управление левым двигателем. Повреждения делали вертолет небоеспособным, и кроме того, до тех пор, пока она не будет заправлена, машина была нелетной.
Когда вертолет взлетел, шестеро человек из "Мако-30" разделились на три пары и начали штурм возвышенности на севере, где крупное скальное образование и дерево обеспечивали ближайшее к ним укрытие. К сожалению, и по той же причине там уже был противник. Следующие несколько мгновений обернулись смутой кровавых, жестоких действий. Слэб и Чепмен были ближе всех к дереву. Чепмен заметил движение под его ветвями и инстинктивно выстрелил из М4. Через несколько секунд Слэб оказался рядом с ним, стреляя в двух человек, которых командир "Мако-30" увидел под деревом. К тому моменту, когда он опустошил свой магазин, оба партизана лежали мертвыми. Но теперь Слэба и Чепмена обстреливали как с севера, так и с юга.
Град пуль ПКМ, пулемета с ленточным питанием, вырвался из другого бункера под деревом в двадцати метрах от позиции, которую они только что заставили замолчать. Слэб видел искры и слышал рикошеты 7,62-мм пуль, ударяются о камни вокруг него. Затем, по словам Слэба, одна из них нашла свою цель. В пяти футах правее Слэба Чепмен рухнул на землю. Пока Слэб и двое "тюленей" слева от него продолжали стрелять по позиции впереди них, командир группы бросил взгляд на Чепмена. По словам Слэба, парень из ВВС упал на свой М4. Как мог судить Слэб, его палец остался на спусковом крючке, потому что ему был виден луч лазерного целеуказателя, включавшегося всякий раз при нажатии на спуск. Лазер не двигался ни на дюйм, что, по его словам, означало, что Чепмен не дышит. "В тот момент я понял, что он был мертв", сказал Слэб. "Он бы двигался, будь он жив". Это было решение, принятое в долю секунды. Слэб даже не потянулся к нему, чтобы проверить пульс или иным образом физически подтвердить смерть Чепмена. Не было времени задерживаться на этом. У него еще оставалось четверо, которыми нужно было командовать, а пули и РПГ, летающие туда-сюда над вершиной горы, не собирались брать паузу, чтобы дать ему собраться с мыслями.
Для "Мрачного-32", теперь кружащего над головой, битва внизу была не чем иным, как хаосом – "пресловутой перестрелкой в телефонной будке с мечущимися лучами лазерных целеуказателей и летящими во все стороны трассерами", говорил Тернер. Даже в таком ближнем бою "Мрачный-32" мог бы помочь. Но у него не было никакой возможности разобрать, кто есть кто внизу. Предполагалось, что Масира выйдет на связь с экипажем AC-130 и даст частоту, которую будет использовать "Мако-30". Но с "Мрачным-32" так никто и не связался. Когда они вновь встали в круг над горой, экипаж AC-130 испробовал три разные частоты, которые, по их мнению, могла использовать "Мако-30", но все безрезультатно.
Основной радиостанцией группы была та, которую нес в своем рюкзаке Чепмен, и которая теперь бесполезно лежала в снегу рядом с ним. Но у SEAL также были MBITR. Возможно, из-за того, что они столько времени проводили в воде, "тюлени" не были настолько помешаны на связи, как армейские спецоператоры. И настало время, когда пренебрежение этой конкретной деталью дорого обошлось им. Оказавшись на суше, они понесли потери. Лучший в мире самолет непосредственной авиаподдержки кружил над ними, однако они не использовали его.
В темноте и хаосе они почти наверняка не осознавали этого, но когда они спрыгнули со скалы, чтобы уйти, SEAL пробежали прямо по трупу Нила Робертса. В пятидесяти метрах от них двое других SEAL вели перестрелку с пулеметной позицией на юге, убив двух боевиков Аль-Каиды, высунувших головы из-за бугра на секунду дольше, чем следовало. Они поняли, что Слэб выходит из боя. Слэб и еще один SEAL перебежали к тому месту, где был убит Чепмен. Он все еще лежал там, по описанию Слэба, в "неестественным положении". К этому моменту был ранен еще один SEAL. По мнению Слэба, имея одного "тюленя", тяжело раненого в обе ноги, и второго, с менее серьезным ранением, он не мог выделить ни сил, ни времени, чтобы вынести с горы тело Чепмена.
Огонь из бункера все усиливался. Настало время уходить с вершины Такур Гар. "Один за другим мы прыгали, бежали и скользили по гребню горы", говорил Слэб. Двое SEAL, отделившихся от тройки выживших Слэба, обеспечили прикрытие огнем, а затем сами бросились на северо-восточную сторону горы, в то время как первые трое укрылись за камнями и деревьями и в свою очередь прикрывали их. Затем пулеметным огнем из северного бункера был ранен в левую ногу еще один SEAL. Как только боевики Аль-Каиды, оглядывающие склон горы, потеряли их след, Слэб переместил своих людей чуть дальше вниз, пока они не оказались примерно в пятидесяти метрах от вершины. Лишь тогда он вытащил свой MBITR и попросил "Мрачного-32" прикрыть их отход.
В шестидесяти метрах впереди вертолета, примерно на 2 часа, партизаны, вооруженные пулеметом и несколькими РПГ, удерживали ту самую позицию с группой деревьев и бункеров, с которой ранее велся огонь по "Мако-30". Вражеские боевики, находящиеся там и на возвышенностях слева и справа, обрушивали огонь на Рейнджеров, когда они, сбежав с рампы, спотыкались и поскальзывались на снегу. В SAW специалиста Энтони Мицели попали четырех или пять раз, когда он выходил из вертолета. Оружие было выведено из строя, но Мицели не пострадал и двинулся вперед вдоль левого борта вертолета. ДеПоули стрелял по вражеским боевикам на возвышенности слева, свалив как минимум одного из них. Селф приказал Тоттен-Ланкастеру двигаться дальше вдоль правого борта Чинука в направлении носа. Внимание капитана теперь было сосредоточено на позиции под деревом. Он понятия не имел, что это бункер, он просто видел, что пулемет под этим деревом осыпает вертолет непрерывным потоком пуль. Нам придется остаться здесь на весь день, подумал он. Никто не отправит сюда вертолет, пока не стемнеет. Затем граната РПГ, выпущенная с той же позиции, пролетела над головой Селфа, прежде чем миновать рампу. Еще одна взорвалась примерно в десяти метрах от правого борта вертолета, осыпав осколками ногу командира взвода, низ левой икры Тоттен-Ланкастера и руку Вэнса. Теперь Тоттен-Ланкастер не мог нормально ходить и оказался фактически обездвижен. Селф умолчал о своем ранении. Осколок попал ему в бедро под острым углом и прошел насквозь. Рана кровоточила, но не настолько, чтобы просочиться через кальсоны и боевые штаны. Он по-прежнему мог двигаться, и был больше обеспокоен тем, что на этом критическом этапе боя, когда несколько человек погибли, а еще несколько ранены, его люди могут упасть духом, если узнают, что их командир взвода ранен. Но гранатометчик был беспечен и, перезаряжаясь, позволил верхней части головы остаться видимой над валуном. Прицельным огнем ДеПоули убрал его. Наполовину обезглавленный стрелок упал, оставив свой гранатомет на верхушке валуна. Это положило конец угрозе РПГ на несколько часов.
Стреляя на ходу, Уолкер, Селф, Вэнс и Тоттен-Ланкастер переместились за валун с правой стороны вертолета, откуда вступили в перестрелку с партизанами под деревом. Уолкер побежал обратно к вертолету. Брайан, левый задний бортстрелок, взял М203 Коммонса, единственный, имеющийся у Рейнджеров на борту "Бритвы-01", и под огнем передал его Уолкеру. Когда Уолкер вернулся к валуну, он отдал свой М4 Тоттен-Ланкастеру и выпустил несколько 40-мм гранат по позиции противника. Первые выстрелы перелетели через вершину, потому что он стрелял снизу вверх. Ему потребовалось некоторое время, чтобы пристреляться. Селф выстрелил три или четыре раза из своего М4, прежде чем у него сломался экстрактор. Он попытался воспользоваться шомполом, чтобы выбить застрявшую гильзу, но все кончилось тем, что тот обломился у него в оружии, на время сделав его бесполезным. Он тоже бросился обратно к вертолету, где схватил М4 Кроуза. Когда он взглянул в оптический прицел, чтобы прицелиться, пытаясь поместить красную точку на цель, он на мгновение растерялся. В прицеле было несколько красных точек. Бой длился всего несколько минут, а Уолкеру и Селфу уже пришлось стрелять из оружия, забрызганного кровью своих товарищей.
Теперь Селф и его люди действовали на автомате. Долгие часы тренировок окупились. Они стреляли и двигались, не задумываясь. Они знали, как это делать. "Мы действительно переломили ход боя примерно за минуту", говорил Селф. Тем временем Гиллиам и ДеПоули переместили пулемет М240 за другой валун, правее и чуть позади позиции Селфа, пока остальные прикрывали их огнем. Добравшись туда, они обнаружили там мертвого боевика. На нем была куртка Нила Робертса, а на шее висели его очки ночного видения. Они были прострелены. Гиллиам, не узнав ни одного из этих предметов, крикнул Селфу, что у вражеского боевика был бинокль (поскольку это не был ПНВ монокулярного типа, к которым привык Гиллиам). Он бросил прибор капитану. Селф опознал в них очки ночного видения, но не соотнес их с их задачей. Откуда у противника такие ПНВ (приборы ночного видения)? подумал он и задумался над тем, какое еще трофейное американское снаряжение может использовать враг. Должно быть, мы приземлились не в том месте, подумал он. Тут нет никаких следов SEAL.
Селф хотел обойти позицию противника под деревом с фланга. Он послал Мицели и ДеПоули вниз по склону с приказом зайти справа и попытаться штурмовать позиции противника сбоку или сзади. Они быстро поняли, что план неосуществим, потому что сразу за скальной формацией, на которой находились Селф и остальные, гора обрывалась отвесным утесом. Но они обнаружили два спальных помещения противника, вырытых в склоне горы, примерно в 130 метрах позади вертолета. ДеПоули вызвал Селфа по внутренней радиосвязи. "Сэр, я обнаружил спальное помещение, я собираюсь зачистить его". "Нет, отставить зачистку", сказал Селф. Затем он услышал стрельбу с того направления. О нет, что происходит? подумал взводный. Но это просто пара Рейнджеров несколько раз выстрелила внутрь, чтобы убедиться, что там никого нет. Когда они обыскали укрытие, то нашли рюкзак Робертса. Он был перерыт, а его содержимое валялось повсюду, включая бутылку с водой Nalgene и радио MBITR. Они отнесли радиостанцию Селфу. Что происходит? удивился он. Откуда у противника взялся MBITR? Бессмыслица какая-то. Селф, все еще не подозревающий, что находится на той самой вершине, где выпал из вертолета пропавший американский военнослужащий, начал подозревать, что стал жертвой хитроумной вражеской уловки. Они знали, что мы придем. Здесь кто-то говорит по-английски, и он вел с нами переговоры по радио, подумал он. Нас подставили.
На вершине горы послышались радостные крики, когда звук лопастей достиг ушей людей, ждавших услышать его весь день. Селф по радио сообщил, что LZ безопасна, но его истощенным людям понадобится помощь, чтобы донести пострадавших до вертолетов. Первым вертолетом, совершившим посадку, был "Бритва-01". Пилот по ошибке развернулся носом в сторону раненых. QRF – почти все SEAL – выскочили и, встав на колено, заняли круговую оборону. К гневу Рейнджеров никто из прибывших, не предпринял никаких попыток помочь, когда они несли одиннадцать наиболее тяжело раненых сорок метров до вертолета. Погрузка пострадавших на борт заняла девятнадцать минут. Когда первый "Чинук" отбыл, приземлился другой, на этот раз правильным образом. И вновь SEAL не предложили помощи, когда рейнджеры, авиаторы и спецоператоры ВВС перенесли своих погибших на рампу, а затем поднялись на борт сами. Приземлился третий "Чинук", забрал QRF SEAL и улетел.
Еще один "Чинук" летел вдоль лощины, в которой укрывалась "Мако-30", разыскивая людей. Вертолет не имел радиосвязи с группой и медленно двигался вниз по долине с востока. SEAL привлекли его внимание с помощью проблескового маячка и лазерного целеуказателя. Зная, что "тюлени" не могли двигаться из-за своих раненых, вертолет спустился прямо вниз и завис над ними, лопасти вращались в нескольких футах от гранитных стен, окружающих машину с трех сторон. Лишь задние колеса касались земли, когда SEAL проковыляли на борт, и вертолет поднялся в ночное небо. Всех пострадавших перевезли в Гардез, где их ждал МС-130 "Комбат Тэлон", специально оборудованный для проведения хирургических операций в полете. Но MC-130 увяз в грязи на аэродроме, поэтому раненых перегрузили в пару "Чинуков", включая похожим образом оборудованный британский вертолет и отправили в Баграм, где они были доставлены прямо в 274-ю передовую хирургическую бригаду. Там врачи провели всю ночь, трудясь над самыми тяжело ранеными. Все, кто покинули гору живыми, выжили.
Очевидная ценность (для союзных и вражеских сил) минометов в Шахикоте была подчеркнута, когда минометчикам сержанта первого класса Майкла Питерсона из 1-87 было приказано вернуться в долину на двадцать четыре часа раньше остальных войск, высадившихся на юге Шахикота в день "Д". Взвод провел 3 марта, переводя дух после тяжких испытаний в Хафпайпе, после чего сразу же вернулся в бой. Никто не жаловался. "Каждый из солдат хотел вернуться", говорил Питерсон. "К этому моменту это стало чертовски личным". На этот раз все было по-другому. Во-первых, взвод работал напрямую со штабом бригады Раккасана. А во-вторых, на этот раз они прибыли предупрежденными и вооруженными. Они взяли два 120-мм миномета, два 81-мм миномета, около шестидесяти 120-мм осколочных мин, десять 120-мм мин с белым фосфором, 150 81-мм осколочных мин и двадцать 81-мм мин с белым фосфором. Кроме того, минометчики взяли с собой "Гаторы", чтобы перевозить все это. Они приземлились на LZ 1 Раккасана и захватили тот самый комплекс, который ранее в тот день зачистила рота "Браво" 1-87. Пехота заняла оборону на холмах вокруг него. Питерсон установил свои 120-е внутри, а 81-е переместил на укрытую позицию примерно в 300 метрах снаружи. С того момента, как они вкрутили "трубы" в опорные плиты: "Мы стреляли из минометов, словно это вот-вот выйдет из моды", говорил Питерсон. "В тот момент у нас было столько подразделений, столько глаз, что мы били врага направо и налево… Как только были введены минометы, поле боя стало принадлежать нам. Они не могли деться никуда, где мы не могли бы их увидеть". (Как и в комплексе у Питерсона, минометная позиция Кевина Батлера в вади возле LZ 15 также превратилась в "базу огневой поддержки".)
Взяв за основу руководство по тактике Аль-Каиды, минометчики Питерсона установили опорные плиты в комплексе и вокруг него, и пристрелялись по реперам, а затем открутили "трубы" и оставались в укрытии, пока не получали огневую задачу. Тогда они выбегали к плитам, устанавливали "трубы", стреляли, а затем вместе с "трубами" убегали обратно в свои укрытия. После каждой стрельбы они перемещались в другое место, хотя никогда не уходили от комплекса более чем на 300 метров. 120-е оставались в комплексе, 81-е продвинулись чуть дальше по дороге, за холм, на укрытую позицию.
В последующие дни 120-мм минометы доказали свою ценность. "Это замечательно, когда вы все время находитесь вне непосредственного огневого контакта, а выпускаете мины, находясь в относительной безопасности", говорил Питерсон. Они стреляли так много, что им стало не хватать 120-мм боеприпасов, и пришлось перейти на 81-мм. "Мы получали описания целей, такие как: Два бортовых грузовика и живая сила, грузящая снаряжение", говорил Питерсон. "Мы просто накрывали их осколочными и фосфорными, и сжигали это дерьмо". Они обстреливали Марзак, Бабулькель и Серханхель, которые по существу были объявлены зонами неограниченного огневого поражения (Марзак был стерт с лица земли авиацией.) Передовые наблюдатели Раккасанов докладывали, что на долю минометов приходилось более тридцати убитых и восемь уничтоженных машин противника. Они даже убили лошадь. "Лошадь мне было жаль", признался Питерсон.
Потребность в минометах была такова, что для экономии 120-мм боеприпасов Питерсон ввел правило, согласно которому "трубы" большего калибра надлежало использовать только по целям, насчитывающим более шести человек. В противном случае задачу получали 81-е. Когда 120-мм мины подошли к концу, Питерсон поднял критерии до десяти человек или одной машины минимум. Вскоре после возвращения в Шахикот минометчикам Питерсона крупно повезло. 5 или 6 марта с самолета сбросили JDAM, который не сработал и упал в 800 метрах к югу от комплекса и в десяти метрах от наблюдательного пункта минометного взвода. Поскольку бомба падала неуправляемо, ее механизм взведения автоматически отключился, но при ударе о землю она все равно подняла огромное облако пыли.
Афганские силы, наконец, ворвались в Шахикот 12 марта, сопровождаемые Гардезским триумвиратом из Блейбера, Спайдера и Хааса. Наступление шло по двум направлениям, при этом колонна ржавых танков Т-55 Гул Хайдара шла через проход к северу от Кита. Хаас сопровождал командира Северного Альянса и был впечатлен стилем руководства одноногого афганца. Гул Хайдар с отрядом личной охраны из восьми человек выдвинулся вперед, настаивая на проведении личной "командирской рекогносцировки" маршрута, по которому собирались пройти его танки. Ковыляя на своей деревяшке, афганский командир доказал способность справиться с рельефом местности, взбираясь на возвышенность, чтобы получить хороший обзор поля боя.
Затем, по необъяснимой причине, он сел и принялся "заливаться слезами", вспоминал Хаас. "Почему вы плачете, сэр?" спросил его ошеломленный офицер SF. "Потому что генерал Масуд должен быть здесь, со мной в этот исторический момент", ответил Гул Хайдар, поворачиваясь, чтобы сжать Хааса в медвежьих объятиях, продолжая рыдать. "Эй, сэр, нам надо двигаться дальше", сказал Хаас. Когда они вошли в проход, Гул Хайдар преподал американцам наглядный урок руководства личным примером. Обнаружив на пути своих танков несколько наполовину закопанных противотанковых мин, Гул Хайдар потребовал веревки с "кошками", которые как раз для этих целей возили с собой его люди. Пока американцы с ужасом наблюдали за происходящим, афганский командир и один из его помощников швырнули "кошки" на мины, умело зацепив их лапами за края. "Нет, нет, нет! Вы же генерал, вы же погибнете!" вопил Хаас. Гул Хайдар бросил на американского офицера почти снисходительный взгляд. "Я знаю, как это делается", спокойно сказал он, перед тем как с веревкой в руке отступить за камень и выдернуть первую мину с дороги. Затем он подошел к ней, опустился на колени, открутил дно и вытащил взрыватель. Все это время Хаас продолжал умолять его остановиться. В завершение своего замечательного выступления Гул Хайдар взял мину, подошел и вручил ее американскому офицеру. "Вот, никаких проблем", сказал он.
Афганец повторил эту процедуру еще четыре или пять раз. "Затем он дал своим танкам команду идти вперед", вспоминал Хаас, явно впечатленный увиденным. "Сколько бронетанковых генералов отправились бы туда и очистили бы от мин дорогу для своих танков? Ну а, Гул Хайдар сделал. Затем он стоял там, как Паттон, махая своим танкам. На это стоило посмотреть". К сожалению, когда танки Хайдара вкатились в долину, первым делом они обстреляли Раккасанов на склоне горы. Экипаж Т-55 выпустил снаряд из своего орудия прямо по палатке 2-187 пехотного. К счастью для всех участников, никто не пострадал, и в ходе яростной перепалки, завязавшейся в эфире, ошибка вскоре была исправлена.