Навигация:
Знакомство с вертолётом Hughes OH-6A «Cayuse»
«Darkhorse»
Снаряжение
Бронирование
Допуск к полетам
Транспортная модификация Bell UH-1 Iroquois
Экипаж разведывательного вертолёта Hughes OH-6 Cayuse
Применение оружия разведчиками
Скорость — залог спасения
Распоряжение нового командира: на все разведывательные вертолёты установить миниган
Картечь
Типичная операция
Ресурс вертолёта
Группы глубинной разведки
Контроль рек
"Фактор складки"
Осознание бессмысленности бойни
Противовертолётная мина
Дуэль разведывательного вертолёта и одиночного бойца
Мина на дереве
Операция "Дуговой свет"
Это, джентльмены - сказал он - армейский вертолет "Кайюс", модели OH-6A, вертолет-разведчик. Он выпущен корпорацией "Хьюз Тул Компани", авиастроительным отделением, и это в основном цельнометаллический, однодвигательный летательный аппарат с вращающимся крылом. Вертолет выглядел совершенно новеньким. Его свежая, темно-оливковая окраска блестела на солнце и была подчеркнута желтым номером, накрашенным в верхней части фюзеляжа и большой надписью "US ARMY", накрашенной по хвостовой балке. Но больше всего мое внимание привлекла отличительная форма маленького фюзеляжа. Она выглядела как капля, с кабиной, расположенной в широкой части и задней кабиной, сужающейся к хвосту вертолета.
- Эта модель вертолета - продолжал капитан - только что поступила в армию. Вот этот только что с завода, на самом деле. И если вы пойдете со мной, мы пристегнемся и немного покатаемся.
Когда мы подошли к вертолету, капитан продолжил свое восторженное, но практически по учебнику, описание OH-6A.
- Свою мощь он получает от газотурбинного двигателя "Аллисон Т63-А-5А" - сказал он - Который вращает как четырехлопастный несущий винт, так и хвостовой рулевой винт.
- Для чего армия использует вертолеты, подобные этому? - спросил другой кандидат.
Капитан, похоже, обрадовался этому вопросу.
- OH-6A - это прежде всего вертолет-разведчик, это то, что означает "ОН" (Obserbvation helicopter - прим. перев.). Он в основном предназначен для проведения разведки на очень низких высотах. Когда мы добрались до машины, капитан открыл кабину пилотов и двери кормовой кабины, что бы мы могли заглянуть внутрь.
- Пилот сидит на правом переднем сиденье - пояснил он - А второй пилот, или наблюдатель, в зависимости от обстоятельств, сидит на левом сиденье. Это немного отличается от большинства самолетов, с которыми вы могли быть знакомы, и хотя я не был во Вьетнаме, я понимаю, что причина этого связана с тем, как пилоты-разведчики летают в своих разведывательных вылетах в бою.
Возвращая свое внимание к офицеру по назначениям, я спросил, есть ли у него какая-либо информация о 4-м кавалерийском в Фу Лой.
- Это подразделение "Темных лошадок". Они воздушная кавалерия для 1-й дивизии - ответил он.
- Как насчет их воздушных разведчиков? - спросил я в ответ.
- Их разведвзвод там зовут Изгоями. Они летают на "Вьюнах". У роты есть также новые ударные вертолеты "Кобра" и взвод на "Хьюи".
Следующей остановкой был склад, где первое, что мне дали, был летный шлем APH-5. - Предполагается, что он пуленепробиваемый - сказал мне сержант-снабженец. Затем я отправился в оружейную комнату для получения личного оружия. Оружейник выдал мне стандартное оружие пилота, револьвер "Смит энд Вессон", десятой модели, калибра .38. В то время, когда он толкал мне .38-й через стойку, я изучал стеллаж позади него, заполненный пистолетами М1911 .45 калибра, винтовками М-16 и карабинами CAR-15. Особенно меня заинтриговал CAR-15; это была укороченная версия М-16, которая была разработана для использования коммандос. Я толкнул .38-й обратно через стойку.
- Я в самом деле хочу не револьвер. Как насчет одного из этих .45-х?
Он выглядел слегка удивленным.
- Но сэр, никто из пилотов не носит с собой .45-й.
Я улыбнулся ему.
- Ну я не просто один из пилотов, и я был предпочел иметь .45-й.
- Лейтенант, Вы можете взять любое оружие, какое захотите. И он потянулся за .45-м и парой магазинов к нему.
- И я также хотел бы один из этих CAR-15.
- Извините, сэр, CAR-15-е зарезервированы для пилотов "Кобр" и разведчиков.
- Ладно, как насчет М-16?
Я знал, что оружейник начал задаваться вопросом, с каким это первым лейтенантом он столкнулся. Но он потянулся за ним, достал М-16 и записал его на меня вместе с .45-м. Большинство пилотов, впервые приехавших во Вьетнам, наверное, не имеют настоящих предпочтений и берут то оружие, которые им выдают. Но я был с оружием всю жизнь - мой дядя Билли познакомил меня с оружием, как только я стал достаточно взрослым, что бы его удержать. Я просто чувствовал себя в большей безопасности с мощным .45-м в кобуре.
Другое снаряжение включало в себя летный комбинезон, тропические ботинки, бронежилет для летного состава и ракетницу. Также стробоскоп, набор для выживания, летные перчатки, москитная сетка, одеяла... плюс предмет, который я раньше никогда не видел - талон на жизнь - большой прямоугольник шелка с флагом США на нем и несколькими надписями на разных языках. Когда сержант-снабженец передал его мне, он сказал:
- Если Вас собьют и Вам нужно обратиться за помощью к вьетнамцу, он сможет прочитать один из этих диалектов и узнать, что Вы американский пилот, нуждающийся в помощи союзников.
Я заметил, что пилот и я сидели в бронированных сиденьях, что напомнило мне о том факте, что я сейчас в зоне боевых действий. Под сиденьями и в спинках сидений были пластины из карбида вольфрама, а также были выдвигающиеся щиты, которые обеспечивали частичную броневую защиту правой стороны пилота и левой стороны второго пилота. Также для защиты от пуль, выпущенных в вертолет спереди, пристегивались броневые нагрудники. Конечно, все это оставляло в качестве возможных целей вашу голову, руки и ноги, но это было намного лучше, чем ничего. Помимо брони, защищающей пилота и наблюдателя, этот снаряженный для боевых действий OH-6A также имел бронирование деталей двигателя, таких как систему подачи топлива и компрессорную установку.
В течении следующих четырех дней Уэйн Макаду, служил моим наставником, показывая мне вещи, которым летная школа не учила - например, как приземлиться с выключенным хвостовым винтом, боевые заходы на авторотацию, трюки полетов в условиях страны - методы, которых еще не были в книгах. Я налетал более семи часов на командном месте пилота Уэйновского UH-1D, пока он не подготовил меня для контрольного полета в стране. Я не был слишком ржавым, но прошло еще около двух месяцев с тех пор, как я действительно был допущен к управлению "Хьюи".
Вскоре после этого меня проверили и объявили готовым к немедленному исполнению обязанностей в транспортном взводе. Когда это случилось, однако, там еще не было для меня места. Ни через неделю, ни через десять дней, пока парочка парней не вернулась домой. Без постоянной работы в качестве пилота "слика" я мог получить только задание на вертолет управления. Обычной целью этих полетов было транспортировать командира эскадрона и командира роты по базовым лагерям, огневым позициям, ночным оборонительным позициям для совещаний с наземными командирами.
"Слики" не были ударными вертолетами. Они не имели огневой мощи, что бы иметь дело с врагом, пытающимся сбить вас в небе. Задача заключалась в том, что бы прорваться через вражеский огонь, остаться в строю, приземлиться в этой посадочной зоне достаточно надолго, что бы АМСВ высадились из вертолета (обычно не более трех секунд), а затем убраться оттуда к черту. На пятнадцати сотнях футов, или выше, где огонь с земли был не опасен, большинство пилотов "Хьюи" поднимали свои сиденья достаточно высоко, что бы иметь хороший обзор. Но по мере того, как их машины попадали в посадочную зону, пилоты нажимали вертикальную регулировку, так что сиденье проваливалось за броневые панели. Когда сиденье опускалось вниз, верх броневых панелей был примерно на уровне глаз - уровень зрачка, так мы его называли. Когда вражеские пули пробивали вертолет, только ваши ноги, частично ваши руки и верх вашей головы был снаружи броневого прикрытия. Спереди ваше тело было защищено броневым нагрудником и кобура .45-го, аккуратно уложенная между ног, защищала ваше мужчинство. Вдобавок, я узнал, как планировать и вызывать артиллерийские удары по вражеским целям, прежде чем лететь на "Хьюи" в посадочную зону.
Внутри было место только для трех человек - борттехника на правом сиденье в задней кабине, пилота на правом переднем сиденье и второго пилота-наблюдателя на левом переднем сиденье. В боевом варианте, банка борттехника в задней части была размещена так, что бы стрелок сидел боком, лицом к отрытой задней двери кабины. Его М60 висел перед ним на резиновом тросе. Не имея как такового привязного ремня, борттехник имел страховочную стропу, которая крепила его к вертолету, но позволяла ему передвигаться по кабине. Будучи уязвимым для огня снизу и с обоих бортов вертолета, борттехник сидел на брезентовой банке, которая снизу была снабжена бронеплитой. Он также носил бронежилет с двумя бронеплитами, одна из которых защищала его грудь, а другая спину. Бронежилет для летного состава был из изогнутых стекловолоконных оболочек с керамическим наполнителем, и вставляющимися внутрь броневыми панелями. Эта баллистическая защита позволяла противостоять пулям калибра 7,62 из стрелкового оружия (например, вражеским пулям из АК), но ничему серьезному, подобно пулям .50 калибра.
По системе Херчерта, в полете экипаж разведчика состоял из трех человек, каждый член экипажа имел свою зону ответственности. Пилот в основном, вел вертолет. Борттехник, на заднем сиденье прямо за пилотом, был в основном стрелком из бортового пулемета и членом экипажа, отвечающим за швыряние из люка гранат. Различные типы гранат были подвешены на проволоке сзади бронеплиты пилота. Они обычно включали в себя дымовые, нескольких цветов, "Вилли Пит" (белый фосфор), и различные фугасные и осколочные гранаты. Помимо его М60-го, борттехник имел в своем арсенале, уложенные вокруг и под его сиденьем, к примеру, гранатомет М79, дробовик и винтовку М-16. Опытный борттехник также помогал с ведением разведывательной работы по правому борту вертолета пилоту, который должен был делить свою разведывательную задачу между наблюдением по курсу и правому борту, одновременно управляя вертолетом.
Наблюдатель нес ответственность за визуальное наблюдение с левого борта вертолета, между двенадцатью часами по курсу и восьми или половиной восьмого сзади. Привязанный сиденью второго пилота, он не имел хорошего обзора через левое плечо в задней части машины, но имел отличный вид непосредственно влево и влево-вперед. Разведчики летали без дверей, поэтому было непрерывное поле обзора. Наблюдатель нес оружие, из которого он мог вести огонь по левому борту. Это заменяло миниганы, которые не были установлены на OH-6-х Херчерта. Некоторые "леваки" брали стандартные М60, но это оружие было менее чем удовлетворительным, из-за своего веса и того факта, что оно легко клинило, из-за стрельбы с выбросом гильз, направленным против воздушного потока. Поэтому большинство наблюдателей использовали М-16 или CAR-15. CAR-15 был короче и легче в обращении. И М-16 и CAR-15 успешно противостояли клинам, поскольку имели магазинное питание, магазины примыкались снизу и не подвергались воздействию воздушного потока.
Наблюдатель мог также бросать дымовые, газовые и зажигательные гранаты, нанизанные на проволоку по всей передней части кабины. Проволока была натянута в любом месте, где только это было возможно, по бортам машины, и тянулись к приборной панели. Это позволяло разместить дополнительные гранаты на их чеках в различных местах вертолета. Иногда их даже вставляли в гнезда приборов, если приборы вынимались для ремонта. Вес трех членов экипажа не оставлял места для минигана и боеприпасов. Политика разведчиков, установленная майором Каммингсом и Джоном Херчетом, была в том, что разведчик должен только вести разведку - и больше ничего. Разведчик в паре "Вьюн" - "Кобра" должен был найти врага, и, если его обстреляли, бросить дым и навести на него "Кобру", что бы обстрелять это место. Разведчик обычно даже не возвращался в район, что бы провести там разведку, после того как ударный вертолет делал свои заходы.
Джон сейчас вел радиопереговоры со своим ударным вертолетом, запрашивая насчет правил открытия огня на этой боевой задаче. Это всегда делалось до того, как вертолет-разведчик снижался в район для работы. В некоторых районах боевых задач, "Кобра" давала указание разведчику "придержать оружие", что означало, что разведчик может открывать огонь только в целях самообороны. В других районах разведчик имел разрешение на "свободное применение оружия" - он мог стрелять во все, что считал враждебным. На этот день приказом было свободное применение оружия. Однако Один Восемь быстро сказал мне, что есть специфика применения оружия "Темными лошадками" в обоих случаях. По законам роты, никто не стрелял в нонкомбатантов, женщин или детей, если они не стреляли в вас.
Перед тем, как Хейс подписал мой летный лист, полностью квалифицировав меня на OH-6 как первого пилота, он взял меня в еще один полет к реке Сайгон, что бы пострелять на "Вьюне" из "минигана". Поскольку обычно наши вертолеты-разведчики не были вооружены миниганами, у Хейса была система XM27E1, специально установленная на одном из OH-6, только для переподготовки пилотов. Он хотел, что бы я пострелял из минигана, что бы прочувствовать прицеливание и посмотреть какового это - нажать спуск до первого щелчка, что бы выпустить две тысячи пуль в минуту, а затем до второго, позволяя четырем тысячам пуль в минуту устремиться к цели.
Система вооружения состояла из нескольких компонентов, но в основе имела 7,62 мм шестиствольную пулеметную установку, электропривод управления и механизм подачи боеприпасов и экстракции, а также коллиматорного прицела. Прицел, как я узнал, никогда не использовался и даже не устанавливался. Он был не слишком точен и что еще хуже, мешал пилоту в кабине.
Вылетев и вернувшись с полигона, я улучил момент и переговорил с Хейсом о том, что вертолеты-разведчики должны быть вооружены миниганами. Я все еще был твердо уверен, что воздушные разведчики должны иметь возможность стрелять в противника. Хейс не согласился с этим. Он, как и Джон Херчерт, Джим Моррисон и Билл Джонс, считал, что вооружение, смонтированное на OH-6 могут вызвать у разведчиков проблемы. Это может заставить сосредоточиться на стрельбе, так что они забудут, что их настоящая задача - это разведка.
Находясь над поверхностью большую часть времени, разведчик имел пределы своих возможностей. Летя на вертолете и почти постоянно фокусируя взгляд на земле, разведчик редко успевал посмотреть на приборную панель, не говоря уже о том, что бы смотреть на карты или вести радиопереговоры. Поэтому команда "Кобры" делал это за него. Ударный вертолет кружился на приличном расстоянии, наблюдая за каждым движением разведчика. Второй пилот - наводчик в "Кобре" читал карту, обозначал координаты и передавал сообщения по радио. Он также наводил и вел огонь из вооружения турели, когда разведчик сбрасывал дым и вызывал огонь по наземной цели. Пилот в заднем кресле, в этом тандеме экипажа вертолета AH-1, вел вертолет, постоянно кружа на противоходе направлению OH-6, так что "Вьюн" всегда находился внутри орбиты ударного вертолета. Пилот постоянно следил за разведчиком, так что он всегда знал, не попал ли его младший брат в неприятности. Это была концепция команды поиска и уничтожения. Координация между этими двумя элементами выросла до такой степени, что "Кобра" и разведчик действительно предугадывали действия друг друга. Просто интонация голоса по рации могла точно сказать, что сейчас происходит или вот-вот произойдет.
Так что разведчику приходилось учиться разговаривать по радио, что бы держать свой ударный вертолет в курсе. Все радиосообщения разведчика "Кобре" шли через частоты УВЧ OH-6. Все сообщения "Кобры" разведчику передавались через УКВ. Использование как УВЧ, так и УКВ гарантировало, что радиообмен между "Коброй" и разведчиком шли через без искажений, как в том случае, когда обмен шел на одной частоте. Разведчик обычно говорил все время, когда он работал на низких высотах, в разговоре сообщая, что он видел на земле, когда вертолет летел по своей схеме поиска. Экипаж "Кобры" обычно был тихим, нарушая тишину время от времени двумя быстрыми щелчками по кнопке передачи. Этот кликающий звук говорил разведчику, что "Кобра" его слышит и понимает. Голосовой радиообмен шел только если пилот ударного вертолета хотел что бы разведчик что-то сделал.
Не опускайся ниже шестидесяти узлов. Если вы сделаете, вас собьют - говорил он. После многих часов налета, я согласен, что Моррисон статистически был прав. Чем чаще разведчик летал медленнее шестидесяти узлов, чем чаще он получал попадания - без вопросов. Вьетнамские стрелки на земле имели привычку стрелять прямо в вас, не используя упреждение. Двигаясь относительно земли со скоростью шестьдесят - семьдесят узлов, вы оставляли их пули в трех - четырех футах позади машины.
- Задача этого подразделения летать и сражаться, и никогда не забывайте об этом! Вскоре после этого, в оперативной хижине появился плакат с этими словами. Джо Перкинс, должно быть почувствовал, что у них есть применение помимо моего маленького сообщества пилотов-разведчиков. Все машины-разведчики были немедленно оснащены миниганами, и пилоты научились ими пользоваться через руководства и обучением по ходу дела. Мы попробовали штатный прицел минигана, монтируемый в кабине, но отказались от него. Прицел представлял собой стержень с овальным стеклом, который торчал перед вами в кабине и мешался. Он также мог быть смертельным при аварии. Вместо этого мы разработали в ходе учебы в работе способ наведения оружия. Сделав несколько экспериментов, сидя на земле и потратив несколько патронов, мы открыли секрет попадания по цели.
Оружие поднималось и опускалось по нажатию кнопки на ручке циклического шага. Когда оружие было поднято до точки, в которой пилот на правом кресле мог посмотреть вбок и увидеть конец стволов минигана, торчащих чуть выше левого кресла, оружие после этого стреляло на ширину одной руки от перекрестья рамы переднего фонаря. Выяснив это, мы вылетели на рисовое поле, где сделали несколько очередей и засекли, куда точно попали пули. Мы открыли огонь примерно на двухстах ярдах, а затем использовали жировой карандаш, что бы отметить большой "Х" на фонаре, где были замечены попадания. Нарисованный от руки "Х" на плексигласовом фонаре использовался как прицел.
Одной из вещей, с которой работающие на бреющих высотах разведывательные пташки должны были быть очень осторожны, работая вокруг нашей бронетехники, были их 90-мм пушечные картечные снаряды. Их оболочки, по существу, были заполнены свинцовыми гранулами, примерно дюйм в длину и три четверти дюйма в диаметре, напоминая по форме небольшую банку с супом. Их были сотни в одном 90-мм картечном выстреле. Когда наши танки открывали картечный огонь, все перед пушками летело к черту. Они вырубали деревья, косили траву и нейтрализовали все, что попадалось на пути. Воздушный разведчик должен был быть уверен, что не получит полное днище картечи. Так что я немедленно отошел в тыл колонны и описал восьмерку, наблюдая, как территория вражеского лагеря буквально взрывается.
Планировалась боевая задача по развертыванию 2-го эскадрона и уничтожения вражеского базового лагеря, который, как полагали, был расположен сразу к югу от Пограничной дороги. Цель была в наведении танковой колонны с юго-запада для удара по южному концу базового лагеря Чарли. Дополнительные танки и пехота были размещены для патрулирования Пограничной дороги на севере от лагеря. Это ставило противника в тиски, если он попытается удрать через заднюю дверь. Наша работа заключалась в том, что бы возглавить основную колонну, провести ее через джунгли и прикрыть с фронта и флангов. Будучи воздушным разведчиком, я должен был поддерживать на FM-частотах переговоры с Бродяжником Восемь (командиром бронеколонны), постоянно информируя его обо всем что вижу.
С моей позиции, в двадцати-тридцати футах над бронетехникой, я был очарован, наблюдая, как колонна прокладывает себе путь через джунгли. Во главе шли пять или шесть М48А3, танки с дизельным двигателем, направивших свои 90-мм пушки по ходу движения. Танки на флангах развернули башни на борт. ACAV-ы (М113А1), с их пехотным десантом, шли в середине. Вперемешку с ACAV шли несколько самоходных огнеметов на базе М113, "Зиппо", у которых огнемет был расположен в башенке наверху. Огнеметы использовали против бункеров или других целей, когда требовалось их особо опустошительное действие. Однако самоходки "Зиппо" были очень уязвимы для наземного огня противника. Загруженные горючим и баллонами сжатого воздуха, они были приоритетной целью для вражеских РПГ.
Теперь, когда наземные войска были полностью заняты делом, для Коранды и меня было не так много, что можно было сделать. Но мы могли дать Чарли еще один пинок перед уходом. Я пометил местность дымом и попросил "Кобру" потратить арсенал в хорошем поливе по всему базовому лагерю. Я также связался с ПАН Сайдвиндер, который поднял F-100 с напалмом, а также вызвал звено штурмовиков "Дуглас" A1 "Скайрайдер" АРВН. После того, как они сбросили свой груз, Коранда и я отправились назад в Фу Лой, зная, что мы вернемся назад через денек-другой что бы сделать оценку нанесенного боевого урона в этом районе.
Потребовалось около трех дней, что бы наши на земле закончили зачистку вражеского контингента, занимавшего базовый лагерь. Большая часть ВК смылась из своих бункеров. Те, кто не захотел смыться, имели дело с М48 2-го эскадрона 11 кавалерийского. Они просто опускали ствол орудия к входу в бункер и давали одиночный 90-мм выстрел картечью.
Я обнаружил, что идущая колонна бронетехники может запросто заглушить вертолет. Когда танки находятся недалеко, они не только наводят ужас на врага, они также производят столько шума, что вертолет, зависший над головой, попросту не слышен - тем самым, переключая внимание Чарли от меня на них. Я был вполне уверен, что именно это и произошло с вражеским расчетом РПГ.
в конце июля - начале августа 1969 года, когда возросла вражеская активность. Мы считали, что война во Вьетнаме близится к завершению всего за месяц до того. Но все изменилось. Вместо того, что бы высматривать весь день и изредка находить врага, разведывательный взвод начал делать два, три, или больше контактов с врагом в день. Мы начали обнаруживать большие группы вражеских солдат в поле - больше солдат АСВ, чем Вьетконга. В результате возрастающих контактов с врагом, в роте стало больше убитых и раненых. И еще больше разведывательных вертолетов были повреждены и потеряны из-за возрастающего огня с земли, ведущегося решительным врагом. Мы обнаружили, что наши OH-6a никогда не добирали трехсот часов до техобслуживания. Нам чертовски везло, если мы набирали сто часов, прежде чем передать его на обслуживание техникам - как правило, по кусочкам. На самом деле, во многих случаях мы даже не успевали нанести ротную эмблему на новенькую птичку с завода, до того, как она попадала в разведывательную службу, что бы заменить одну из расстрелянных в хлам.
Команды из Группы глубинной разведки обычно состояли из шести -восьми специально обученных бойцов. Их задачей, как правило, было выполнить заброску в джунгли, создать наблюдательный пункт и сообщать о действиях противника. Они занимали скрытую позицию и соблюдали абсолютную тишину в поле, за исключением случаев засады, на вражеских тропах. Если они попадали в засаду, подразделение глубинной разведки немедленно эвакуировалось. Как правило, глубинная разведка старалась избегать плотных контактов с врагом, потому что у шести или восьми легко вооруженных солдат не было шансов одержать победу в открытом бою.
Наша задача состояла в том, что бы ранним утром прикрыть воздушной разведкой речные отряды ВМС и катера саперов 1-й пехотной дивизии, помогая им в поиске несанкционированного движения по реке и более конкретно, отслеживая наземные перемещения любых плохишей, которые могли бы сойти на берег из вражеских сампанов. Вдоль этого участка Большой Синей не было ни поселений, ни деревень, поэтому на реке не должно было быть вьетнамских гражданских лиц. Кроме того, никакие дружественные войска не перемещались по реке между Грибом и Дау Тянг. Следовательно, любое судно или люди, обнаруженные на воде или в воде, за исключением наших речных судов или патрулей, немедленно причислялись к недружественным. Ни один из проникших вражеских сампанов не рисковал путешествовать по реке в светлое время суток. Их бы немедленно засекли наши воздушные разведчики или дружественные наземные части. Так что враги двигались по реке ночью. Днем они швартовались, тщательно маскировали свои сампаны, а затем уходили под густую листву у реки.
Двигаясь на циркуляциях дальше на север, вдоль довольно крутого изгиба реки, мы увидели пару американских катеров, плотно прижавшихся к западному берегу, чуть ниже по течению от изгиба. Один был речным патрульным катером флота (РПК), работающим вверх по реке от своей базы в Фу Куонг. Другой был тем, что мы называли глиссером. Крупнее чем РПК, он был похож на старые катера строителей-нефтянников Луизианы. Оба типа судов были водометными, с малой осадкой и несли много вооружения. Вдобавок, они были оснащены прицелами ночного видения и поисковыми прожекторами, для работы на реке по ночам. Оба катера были расположены так, что бы они могли перехватить любое судно, идущее вниз по реке, за поворотом. Вероятно, они простояли там большую часть ночи, наблюдая и ожидая что-нибудь на реке, что попытается нарушить комендантский час.
Чарли, вероятно, думали, что ему сойдет с рук разожженный очаг из-за низко висящего тумана, который поглотит дым.
Их логика была безупречна. Мой пилот ударного вертолета не мог видеть дым от костра на своей высоте - все выглядело как одно сплошное серое одеяло тумана. Но, жужжа на уровне реки, я мог видеть как поднимается этот маленький шлейф дыма, на расстоянии примерно с милю, прежде чем успевал рассеяться в тумане. Я не только видел дым от костра, но и чувствовал его запах. Воздух был наполнен влагой и быстро переносил характерный запах гари, что бы быть уловленным носом воздушного разведчика, ожидающего именно таких признаков врага. Горящие угли во Вьетнаме пахли так же, как тлеющие угли барбекю на заднем дворе дома. Разница была только в том, какую еду готовили Чарли. Итак, с расстояния почти в милю, я знал, что у нас плохие люди. Я передал по рации пилоту ударного вертолета:
- Три Один, это Один Шесть. У меня костер на десять часов на дистанции... около мили. Должно быть, там поворот на реке.
- Ага, понял тебя Один Шесть - ответил Синор - Это прямо там, в ножке Гриба.
- Хорошо, Три Один, я займусь этим. Это очаг и похоже, прямо на реке. Я направляюсь прямо туда. Из-за такой погоды в тот день у меня не было никаких причин не идти прямо на огонь. Я остался на бреющем под верхушками деревьев на берегу. Я хотел рассеять шум вертолета и не дать Чарли увидеть нас, пока я не подойду как можно ближе. Таким образом, я смогу выскочить со стороны реки и открыть огонь по вражескому пикнику, прежде чем они смогут где-то укрыться. Я увеличил мощность и разогнал "Вьюна" до ста узлов. Я продолжал подниматься по руслу реки, пролетая между двумя берегами, прямо над поверхностью воды, не сводя глаз с дыма.
Приблизившись на расстоянии около пятисот ярдов, я опять вызвал Синора: - Я знаю, что ты меня плохо видишь, но я собираюсь сделать заход. Если у нас будет что-то, с чем мы не можем справиться, я сброшу дым. Когда мы обогнули северо-восточный край ножки Гриба, я уже изготовил миниган. Паркер высунулся из вертолета и приготовил свой М60. Вражеский костер был за деревьями впереди меня. Я дернул ручку циклического шага и выскочил из реки над деревьями. Когда я миновал мангровые пальмы, огонь был примерно в пятидесяти метрах передо мной на небольшой открытой площадке. Я резко заложил замедляющий правосторонний разворот и посмотрел вниз. Над костром висел большой черный котел, и около восьми-десяти солдат основных сил АСВ сидели в ожидании завтрака. У некоторых оружие лежало на коленях, у других оно было прислонено к ближайшим деревьям. Мы застали их врасплох. Паркер мгновенно открыл огонь из его М60. Я был настолько загипнотизирован, наблюдая за трассирующими пулями Джимбо, что едва заметил как некоторые из солдат схватили свои АК с коленей и начали высаживать в нас в ответ полные магазины, когда они вскакивали на ноги и бежали в укрытие.
В течении нескольких секунд это были АК47 против М60 в свирепой молнеиносной дуэли. Я не мог к ней присоединиться потому что был слишком близко, что бы навести миниган. Мы рубились в течении минуты, прежде чем я решил, что стало слишком жарко, что оставаться над лагерем. Я включил интерком: - Бросай красный, Джим! Паркер, в своем обычном состоянии готовности, уже приготовил красную дымовую гранату, прикрепленную к ручке для переноски его М60. Он быстро вытащил чеку и бросил гранату. Когда я увидел, что красный дым приземлился посреди костровой зоны, я опустил нос, добавил мощности и переключился на Синора: - Красный дым пошел, Три Один. Целься в дым!
Я отвалил и наблюдал, как заходит на цель "Кобра". Синор выпускал пару за парой ракет, круша место лагеря тем, что стало известно как "маневр пульсирующего огня" Три Один. При обычном заходе с ракетами на "Кобре" пилот ударного вертолета обычно выпускал несколько пар ракет, отворачивал на тысяче футов, а затем снова заходил на цель. Поскольку Синор не отворачивал в своем заходе до пятисот футов от земли, несколько пар ракет, выпущенных в цель, создавали рассеяние или залп, эффект от которого был совершенно разрушительным.
Род обнаружил свежие тропинки со следами движения ведущие в один из заброшенных французских фортов, времен войны в Индокитае. Эти старые форты были легко опознаваемы по их необычной конструкции. Они были сделаны в основном из земли, насыпанной в виде алмаза или треугольника; внутри стен был небольшой плац с флагштоком, жилыми помещениями и боевыми позициями. Эти пустующие укрепления были реликтами прошлого, никто их не осматривал и не занимал. Вот почему я навострил уши, когда услышал, как Род сообщает, что видит движение внутри. Я слышал как Один Семь, сказал своему пилоту ударного вертолета: - Я снова собираюсь посмотреть на идущую внизу вечеринку, куда нас не пригласили. Уиллис повернул свой OH-6 в крутой правый поворот и развернул машину, так что бы он мог посмотреть вниз, прямо в форт. Я снова услышал его: - Черт, я только что загнал кучку Виктор Чарли в эту старую кучу грязи. Я собираюсь сделать еще один заход и положить нескольких из них из М60. Пока Род говорил, я слышал как на заднем плане борттехник Один Седьмого, Кен Штормер, пустил в ход свой бортовой пулемет. Уиллис завопил: - Я захожу снова. Динки бегут в укрытие в стене, но Чарли Эхо садит по ним из 60-го. Черт! Они просто нырнули в нору. Мы возьмем иэтих двоих. Будьте наготове, мы закинем им CS. Ждите, ждите. Сукины дети, у нас заклинил М60. Ждите. Уиллис, видимо, висел на стороне входа, где два вражеских солдата исчезли в районе стены форта. Начальник экипажа стрелял по ним, но его М60 заклинил. Просто повезло, что именно в этот день Штормер прихватил с собой запасное оружие, которое он хотел отстрелять. Это был "Чиком" РПД, китайская версия русского ручного пулемета .30-го калибра. На беглый взгляд, это оружие напоминало старую американскую автоматическую винтовку Браунинга (BAR). Это была большая, крепкая стрелядла с сошкой, но патроны подавались лентой из круглого барабанного магазина, а не из двадцатизарядного коробчатого магазина, как в BAR. В предущем бою Штормер застрелил вражеского солдата, который был вооружен этим оружием, а АМСВ прихватили РПД и вернули его Штормеру в качестве сувенира. В ту секунду, когда Штормер отложил свой заклинивший М60 в сторону и потянулся к своему РПД, два вьетконговца выскочили из своего укрытия и дали несколько длинных очередей из АК47 по зависшему вертолету Уиллиса.
Уиллису потребовалось несколько дней, прежде чем его "фактор складки" наконец расслабился. ("Фактор складки" лучше всего определяется как реакция на отчаянную ситуацию в полете, когда ваши ягодицы почти засасывают подушку сиденья вверх вдоль вашего позвоночника. Если вы этого не испытывали, вы не сможете понять).
Когда медик повернулся, что бы уйти, я начал звать его, что бы сказать, что я действительно чувствовал в тот момент. Но я сдержал это внутри себя. Я только начал думать - впервые за десять месяцев моего пребывания во Вьетнаме - о тщетности всего этого. Внезапно, я был поражен тщетностью делать одно и то же, изо дня в день - одни и те же полеты, один и тот же враг, одни и те же действия - только в один день, потери нес враг; на следующий день это были наши собственные люди. Казалось, что единственное реальное значение этой войны было око за око.
Картины этогодня все время вертелись у меня в голове и все они возвращали меня в госпиталь Лай Кхе. К разорванным телам молодых солдат из 82-й Воздушно-десантной, когда их несли в отделение неотложной помощи, к врачам, работающим над Паркером. Картины продолжали всплывать: пуля вонзается в броневой нагрудник Паркера... разряжение его М60... выворачиваясь наизнанку и задавая себе вопрос, в чем, черт побери, был смысл всего этого. Все это проигрывалось снова. Даже мои жуткие усилия с взятым шлангом, который медики использовали, что бы отмыть кровь в медицинском "Хьюи" и которым я отмывал кормовой отсек "Вьюна" перед полетом обратно в Фу Лой.
Боб Холмс, управляющий ведущим "Хьюи", сбросил скорость и направил вертолет прямо в сторону все еще клубящегося желтого дыма. Он совершил десятки вражеских посадок в зоны высадки и знал, что ему нужно быстро войти, приземлиться, может быть на три секунды для высадки десанта АМСВ, а затем выйти, прежде чем возникнут какие-либо проблемы. Желтый дым закружился по ветровому стеклу Мелового Один. Вниз... вниз... большие полозья "Хьюи" опустились до нескольких сантиметров от болотистой почвы. В момент, когда до касания осталось совсем немного, оглушительный, ослепительный взрыв раздался под вертолетом Холмса. Меловой Один рванулся вверх, содрогнулся в предсмертной агонии и упал на землю.
Позже пришло сообщение с места крушения, что Меловой Один угодил на мину, когда он собирался приземлиться. Высказали предположение, что это была мина "с наклонным стержнем", которую трудно было увидеть, когда она была установлена, поскольку ее корпус был в грунте. Тонкая проволочная тяга торчала из травы сантиметров на двенадцать над землей, как миниатюрная автомобильная антенна. Когда что-нибудь, вроде днища вертолета соприкасалось со стержнем, мина сработала и взорвалась. Очевидно, противник понял, что поляна была наиболее вероятным местом для посадки вертолетов и высадки войск, так что они заранее установили мину. Это была судьба Мелового Один, сесть прямо на нее. В результате взрыв вспорол днище "Хьюи" - прямо под грузовой кабиной - и послал огонь, осколки и смоляно-черный дым по всему нутру вертолета. В результате взрыва пострадали все, кто был на борту. Один человек был убит. Не только вертолет и его экипаж были выведены из строя, но и четверть личного состава взвода АМСВ (включая Четыре Шесть, лейтенанта Кейси) были потеряны как боевая сила.
Вад, быстро взглянув вниз и, видимо, что-то тоже увидев, вышел по УВЧ на Коранду. - Эй, Три Девять, это Девятый. Мой Чарли Эхо заметил движение на том поле. Почему бы тебе не заложить влево на один восемьдесят, пока я снижусь и проверю парня, не наш ли он. Коранда ответил: - Хорошо, Девятый, вам понял. Я тебя прикрою... можешь снижаться. Джо Вад был хорошим пилотом-разведчиком. Он был в роте дольше чем я, хотя приближался мой год в стране. Опыт Джо подсказывал, как он может войти в контакт. Он начал заход на высоте и быстро по спирали опустился до поверхности, затем он намеренно прошел на бреющем на приличном расстоянии от места, где на поле был замечен человек. Оказавшись внизу и вне поля зрения, он увеличил скорость, оставаясь прямо над верхушками деревьев, когда он направился к месту контакта. Таким образом, звук его вертолета был приглушенным и не выдавал его присутствия, когда он приблизился к полю. Его план состоял в том, что бы разогнаться до девяносто-ста узлов, выскочить над мангровыми пальмами и снова опуститься в том месте, где подозрительного типа видели последний раз. Это была быстрая и грязная тактика, призванная одновременно сохранить внезапность и получить тактическое преимущество. Подход Вада был идеальным. С пальцем на спуске минагана и Даунингом, высунувшимся из кабины с его М60 наготове, Темная Лошадка Девять упал на поле. Конечно, он там был - рядом с правым бортом Вада, застывший на полушаге, когда он шел, пересекая поле. Выпученные глаза и испуганное лицо мужчины были отчетливо видны, когда OH-6 пронесся мимо на скорости почти в сто узлов. Даунинг крикнул в интерком: - Вьетконг! Вьетконг! Он плохой парень. У него подсумки на груди и какое-то оружие. Возвращаемся, сэр... возвращаемся! Вад сразу же нажал кнопку передатчика для связи с Корандой. - У меня один вьетконговец в поле, Три Девять. Выполняю заход. Девятый резко развернулся вправо, что вернуться и открыть огонь из своего минигана. К тому времени, вражеский солдат уже бежал как сумасшедший, очевидно, пытаясь добраться до линии деревьев, прежде чем "Вьюн" зайдет ему сзади и использует свое оружие. После быстрого разворота на сто восемьдесят, Вад снизился примерно до двух футов от земли и добавил еще больше скорости, что бы поймать Чарли, прежде чем он добрался до деревьев. Быстро приближаясь, готовый нажать на спуск минигана Вад был в миллисекунде от открытия огня, когда внезапно вражеский солдат остановился на месте, примерно в ста ярдах перед носом Вада. Мужчина развернулся, вскинул оружие и выдал наугад очередь из карабина .30-го калибра в сторону летящей птички Вада! Одна из этих выпущенных навскидку пуль пробила фонарь кабины и попала Джо Ваду прямо в лоб. Пилот дернулся и мгновенно умер в своем сиденье в кабине. Летящий на скорости не менее восьмидесяти пяти узлов и внезапно потерявший управление "Вьюн" покатился вправо, снова сделал безумный рывок влево, а затем, перевернувшись через верх, на всей скорости врезался в землю.
Сбор разведданных, проведенных на месте событий, а также с вражеских тел, найденных в зоне поражения после этого открытой-для-всех танковой трассы, сообщил нам несколько поразительных вещей. Среди них было объяснение взрыва под машиной Уиллиса, из-за которого и началась сначала вся эта драка. Как и подозревал Один Семь, это был не шальной выстрел из РПГ, выпущенный по его вертолету. Это было, скорее, умное использование китайской мины, вражеского ответа нашей противопехотной мине "Клеймор". Эти мины выглядели как большие черные жаровни и были наполнены пластиковой военной взрывчаткой и металлическими обломками. Вражеские солдаты установили одну из них на верхних ветвях дерева, прямо в центре недавно отстроенного, хорошо укреплённого и хорошо скрытого базового лагеря. Их идея заключалась в том, что когда воздушный разведчик зависнет над деревом, пытаясь разглядеть, что находится под покровом джунглей, они взорвут мину по дистанционному управлению и собьют американский вертолет. Почти получилось. Они преуспели в том, что дали вертолету Рода адский пинок, плюс ранили Джо Кука в руку одним из осколков мины.
В точно назначенное время "Дуговой свет" обрушился ливнем на землю. Три B-52, настолько высоко, что они были невидимы с земли, были направлены в наш маленький прямоугольник координат по радару. Взрывы, даже с нашей дистанции в "Киен" были ужасающими, почти, как если бы стояли рядом с ведущими беглый огонь 105-мм. Я подумал о том, каково это, быть в этом прямоугольнике, а затем быстро выкинул эту идею из головы. После сообщения о сбросе последней бомбы, мы отправились посмотреть. Я снизился до бреющего и посмотрел вниз, на тлеющие руины сквозь серую пыль, которая все еще висела в воздухе. Я быстро убедился, что ничто не могло пережить этот Холокост. Мы не видели ничего, кроме огромных кратеров от бомб, ободранных и расщепленных деревьев и остатков вражеских бункеров, которые либо взлетели на воздух, либо провалились внутрь от взрывов. Любая форма жизни, несомненно, была уничтожена. Я пришел к выводу, что удар "Дугового света" - самое страшное зрелище, которое можно было наблюдать на войне. Поморщившись от этого вида, я был готов дать газ и убраться оттуда, оставив этот кошмарный ужас позади.
Затем внезапно... почти невероятно... мы попали под обстрел из АК47. Я дернул головой влево и вправо, высматривая, откуда велся огонь. Боже мой, подумал я, я не могу в это поверить. Они были там - дульные вспышки, из частично обрушенного бункера, который по невероятной случайности миновал полного уничтожения бомбами. Кто бы ни был на другом конце этого автомата, он был чертовски зол и решил меня сбить. Его огонь был непрерывным и точным. Когда я развернулся, что бы ответить на его вызов, человек выскочил из обломков бункера и нырнул в одну из воронок от бомб B-52, с летящими вслед за ним пулями из М60 Паркера. Он был обнажен по пояс, за исключением сумки с патронами и нес свой АК47. Я вышел на Фостера.
- Хочешь верь, хочешь нет, но у меня здесь один живой вражеский солдат. Он был в одном из взорванных бункеров и сейчас нырнул в воронку. Мы собираемся убрать его, а потом я вернусь к тебе. Фостер подтвердил прием, полагая, что я не мог ожидать больших проблем от одного контуженного бомбами вражеского солдата, укрывшегося в открытой воронке от B-52. Я перемахнул через обвалившийся бункер, который находился на краю воронки. Когда я был над краем воронки, солдат снова начал стрелять. Он давал по мне больше огня, чем я мог ему ответить. Этот парень собирался драться. Каждый раз, когда я зависал над воронкой, он выдавал по мне длинную прямую очередь, а затем исчезал обратно в воронке. Я не мог сказать, где он появится снова. Я отошел назад и решил сделать быстрый проход над воронкой, что бы я мог засечь его укрытие. Ему удалось выпустить по мне еще одну очередь и несколько пуль попали в вертолет. Но я смог заметить нору в стенке воронки, прямо под краем. После того, как солдат стрелял в меня, он прыгал обратно в эту маленькую нору, где я его не видел.
- Черт побери, Джимбо - сказал я Паркеру - Достань его. Когда он высунет свою голову, достань его, пока он не достал нас одной из своих очередей.
Я сделал еще три прохода. Мы снова обменялись выстрелами с маленьким бойцом. Он попал в нас несколькими выстрелами, а мы полностью промахнулись. В отчаянии я снова вызвал Паркера.
- Черт побери, давай газовую гранату. С газом мы надерем ему задницу!
Паркер вытащил чеку из гранаты со слезоточивым газом и запустил ее прямо в центр воронки. Я подождал достаточно долго, что бы воронка заполнилась газовой взвесью, затем я легонько повел "Вьюна" в свой, как я думал, последний заход. Когда я осторожно накренил нос над краем, меня снова встретила длинная очередь огня из АК. Этот парень теперь уже невероятно меня расстроил. В следующий раз, когда я был над кратером, вражеский солдат вылез из своей норы. Очевидно у него была полная морда слезогонки и ему было трудно дышать. Но это его не остановило. Когда я проходил, он поднял оружие и сделал по мне два выстрела.
Потом - ничего. Либо у него кончились патроны, либо заклинил автомат. Теперь он был мой. Причина моей разочаровывающей игры в прятки... я наконец его прижал! Он стоял у воронки и у меня не было ни малейшей причины его не снять. Слегка довернув влево и подработав ручкой циклического шага, я остановил мое скольжение вправо и завис. Я был в пятнадцати футах над ним и мы смотрели в лицо друг другу. Я слегка накренил нос. Мой палец напрягся на спуске минигана. Но я не стал стрелять.
В глубине моего сознания была четкая картина вражеского солдата в траншее, с его оружием, направленным прямо мне в голову, когда я завис на воздушными стрелками Боба Харриса в похожей воронке. Этот парень не стрелял... и он заставил меня замереть. Я вернулся к реальности и посмотрел на вражеского солдата в этой воронке. Все еще держа оружие, он смотрел на меня с вопросом в его глазах - почему ты не стреляешь? Этот солдат вынес все, что мы могли на него бросить и он выжил и выстоял. Его решимость и стойкость, такая же, как и у его соотечественников, так долго поддерживали его против стольких противников. Смерть этого человека ничего не изменила бы, а убить безоружного было бы непростительно. Я сказал себе - "отпусти его, отпусти его". Этот ублюдок заслуживал того, что бы уйти отсюда. Я снова завис в воздухе и посмотрел ему в лицо. Не было никакого выражения. Мы смотрели друг другу в глаза в последний раз. Затем я кивнул ему в знак уважения, отвел нос и свалил оттуда.