Перевод: Климков Олег Григорьевич
Навигация:
Стратегия британцев в Афганистане
Воспоминания о Северной Ирландии
ПАН
Оценка ЗСУ-23-4 и Ми-24
"Апач"
Средства обнаружения целей
Телекамера и лазер
30-мм пушка
Ракеты
НУРС
"Хеллфайр"
Автоматизация
Проблемы применения вертолётов "Апач" в Афганистане
Сокращение времени подготовки вертолёта к вылету
Система самозащиты вертолета от ПЗРК
Тактика талибов
Я заставил себя собраться. Разведчик рассуждал об умах и сердцах - как мы поможем народу Южного Афганистана встать на ноги. Возможно, что-то из этого может пригодиться во время неловкого молчания, которое мы попытаемся заполнить сегодня вечером. - Наша задача - задача 16-й бригады - заключается в поддержке провинциальных групп во восстановлению Гильменда. ПГВ будут работать в треугольной зоне между Кэмп-Бастион, Герешк и Лашкар-Гах. - Он указал на участок карты, площадью около 150 квадратных миль, 70 процентов из которых было покрыто пустыней. Он продолжал обрисовывать нам общую картину. Из Кэмп-Бастиона наши мальчики будут поддерживать ПГВ, как только те выйдут в окружающую местность, устанавливая контакт с местными старейшинами в деревнях. Афганское правительство хотело, что бы мы помогли им восстановить инфраструктуру и стать самодостаточными. Задачи 16-й бригады заключалась в том, что бы обеспечить силовое прикрытие и остановить попытки талибов убить ПГВ, когда те будут вальсировать по округе, обещая все те хорошие вещи, которые мог предложить Тони Блэр. В большинстве деревень был полицейский участок, который мог служить центром сопротивления. Часть миссии британцев заключалось в обучении новобранцев Афганской Национальной армии (АНА) и работе с теми сотрудниками Афганской Национальной полиции (АНП), которые еще не были полностью куплены талибами, пока те не смогут взять на себя ответственность за защиту окружающей территории. - В результате - сказал он - соседние деревни увидят, как эти ребята хорошо живут и захотят присоединиться к вечеринке. Талибы не будут в восторге. Хорошее отношение к нам будет распространяться как чернильное пятно на промокашке; в конце концов, оно превратит всю карту в синий цвет. Он ни разу не упомянул о наркотиках. Я был ошеломлен. Я знал, что мы были частью программы под мандатом ООН, Международными Силами Содействия Безопасности (ISAF), для восстановления демократического правительства в Кабуле, которое могло бы привести в порядок страну, а не только Кабул, должным образом обучить АНА и АНП, избавить эти места от террористов - и остановить производство опиума. В то время, как задачей США было уничтожение Талибана, ХИГ и Аль-Каиды, другим членам НАТО были даны различные роли в процессе восстановления. Великобритании была поручена задача уничтожить посевы мака в Афганистане, большая часть которого выращивалась вдоль берегов реки Гильменд. из которого делали героин, от 90 до 95 процентов которого попадала на рынок в Великобритании. Отлучение фермеров от этого самого прибыльного урожая было нелегким делом; львиная доля прибыли оседала в карманах талибов, но на карту было поставлено само их выживание. Неважно сколько мостов, больниц и школ построят ПГВ; талибы, ХИГ и Аль-Каида не препятствовали наркоторговле.
Наша работа заключалась в обеспечении прикрытия сверху, разведки всего, что могло представлять угрозу для соединений на земле. "Газель" для этого была идеальной платформой. Благодаря мощной системе тепловизионных камер с высоким разрешением, мы могли заглянуть в рот каждому человеку внизу, даже с такой высоты.
- Посмотри на эту дорогу через мой монитор, Скотти и ты увидишь одинокий автомобиль у крутого поворота на юг. Это хорошая позиция для стрельбы и машина стоит в направлении отхода.
- Откуда ты узнаешь, если это угроза? - Ты это еще не делал. Ты должен посмотреть, горячий ли двигатель через тепловизор и проверить, есть ли кто-нибудь в машине или готов в нее запрыгнуть. Я указал на экран. Автомобиль был холодным, без пассажиров и поблизости никого не было. Будь он заглушен недавно, я бы обнаружил светящийся белым теплом блок двигателя, даже прикрытый его капотом. Скотти быстро просек фишку.
- Мы даем им "все чисто"?
- Нет, приятель, мы вот что делаем - я снова включил радио - Один Ноль Альфа, это Газель Пять. Я вижу белый Форд "Капри" у крутого поворота на полпути вниз по дороге, по левой стороне. Он холодный, нет пассажиров и никто не шляется поблизости, прием. - Один Ноль Альфа, ждите. Я повернулся к Скотти. - Мы не знаем, в чем именно угроза, кореш. Все что мы можем, дать ему знать, что за углом. Он решает, что с этим делать.
- Как это ему поможет? - Он сейчас свяжется с базой; они проверят данные по всем Фордам Капри, а также проверят цвет, в случае перекраски. Если будет сообщение о краже, они никуда не пойдут по этой дороге, потому что в ней, вероятно, установлено СВУ.
- Газель Пять, это Один Ноль Альфа. Этот автомобиль зарегистрирован по адресу дома, снаружи которого он припаркован, но все равно спасибо. Мы можем двигаться, прием?
- Газель Пять, я не закончил осмотр. Ждите. Я снова посмотрел на Скотти. - Окай, кореш, теперь, когда их УТ выглядит чистой, я должен проверить район, куда они будут выдвигаться. На окраине города был маленький переулок, изгибающийся серпом, ведущий прочь от него. Соединение будет двигаться по нему дальше, ближайшие тридцать метров или около того. - Просмотри каждое место, где может быть заложена бомба или могут возникнуть проблемы, потому что ты не хочешь, что бы соединение разделось, Скотти. Если ты посмотришь на монитор сейчас, ты увидишь известную зону бедствия под названием Полумесяц. Скотти всмотрелся в экран. - Там трое детей играют в футбол. - Как ты думаешь, что мы должны сделать?
- Вызвать командира соединения. Они должны знать что в конце переулка.
- Правильно. Опиши картину парням на земле, что бы они были готовы к ответу. Он быстро все схватывал. После того как они отправились, я объяснил Скотти, что он отвечает за тыл и периметр соединения и должен предупредить меня о любых машинах - или о любом, если уж на то пошло - приближающихся с непросматриваемых позиций.
- Окай, что дальше? - спросил он
- Я взгляну на Лисмор. Там должен быть небольшой тупичок, где они должны обыскать дом. Я просканировал сектор впереди, позволяя мощной тепловизионной камере "Газели" делать свою работу. Лисмор был прямо в зоне патрулирования соединения. Возможность камеры заглядывать в комнаты жилья людей с этой высоты и даже с еще большей, не переставляли удивлять меня. Я позволил камере бродить по улицам и переулкам. Это был теплый день поздней весны. Полевые цветы цвели на соседних полях. Я мог все это видеть. Что было странно, так это что кроме троих детей, играющих в футбол, рядом никого не было. Движение на краю экрана привлекло мое внимание, занавеска билась на ветру. Окно на первом этаже было широко открыто. Я проверил следующий дом и заметил, что его окна тоже открыты. И то же самое было по всей улице... Черт.
- Один Ноль Альфа, это Газель пять. В укрытие, в укрытие быстро! У меня серьезные боевые признаки в Лисморе, ждите.
- Что случилось, Эд?
Я указал на экран.
- Мусорные баки только в этом тупике, но ни в одном из остальных. Они не собрали мусор только на одной улице. И взгляни на окна. Что ты видишь?
- Уже почти лето, Эд.
- Ты оставляешь окна открытыми, когда уходишь на работу? Посмотри на другие дома в этом районе. Только у нескольких окна открыты.
- Я знаю, что в мусорном баке может быть СВУ, но какое значение имеют окна?
- ИРА не станут нарываться на местных. Они предупредят их, что бомба в мусорке. Вот почему это место пустынно. Окна открыты, что бы их не выбило ударной волной при взрыве. Я могу ошибаться, но это воняет подставой. Это не может быть бомба-ловушка, потому что наши ребята не будут трогать даже двадцатифунтовую банкноту на полу в Кроссмаглене и ИРА это знают. Бомба должна быть с управляющим проводом или дистанционным подрывом. Я не видел никаких проводов, но и живой души там не видел, кроме парней и их футбола. Приготовься, Скотти, я снова передаю. Я доложил Один Ноль Альфа по всей форме. Была пауза, потом он связался со мной; он не хотел приближаться к месту, но хотел допросить тех трех парней. Я подсказал ему, как загнать их в угол, переместив сначала "кирпич" на Дандолк-Роуд, а затем еще один вниз по переулку. Скотти наблюдал за Один Ноль Чарли на Дандолк-Роуд, а я наблюдал за тремя парнями, когда люди из Один Ноль Альфа двигались к ним.
- Один Ноль Чарли, это Газель Пять. Парни направляются к тебе. - Я видел, как они вбежали на Дандолк-Роуд. - Это Один Ноль Чарли, отрезаю их. - Я слышал, как он быстро дышал при беге. Я повернулся к Скотти. - Вот почему тебе нужно знать где каждый из них и все их позывные. Парни побежали обратно в тупик и сразу же столкнулись с людьми из Один Ноль Альфа. Ноль Один Браво прикрывал переулок, а Ноль Один Чарли вход на Дандолк-Роуд. Трое парней оказались зажаты в угол. - Теперь это имеет для меня смысл - ответил он.
- Тебе не надо глазеть на наших мальчиков - сказал я Скотти - потому что они не собираются стрелять в себя. Ты должен смотреть вперед и на их фланги. Вот откуда придут проблемы, если они там. Взгляни, для примера, через Дандолк-Роуд и через вон то первое поле. Там перевернутая Т-образная линия деревьев. Видишь ее?
- Так точно - ответил Скотти.
- Присматривай за этим местом, кореш, потому что это потрясающая снайперская позиция.
- Почему? - Оттуда можно сделать хороший чистый выстрел, будучи прикрытым сверху и великолепный маршрут отхода, делающий сложным для нас преследование любого, кто сваливает оттуда.
- Откуда ты знаешь все это дерьмо, Эд?
- Потому что я был пехотинцем. Я вижу все сверху. Но я также вижу все это и снизу. Ожило радио.
- Газель Пять, это Один Ноль Альфа. Эти трое парнишек местные подростки и то, как они себя ведут, заставляет нашего копа заподозрить наличие СВУ в районе. Он этих ребятишек знает. Они обычно довольно болтливые, но сегодня масло нихрена не хочет таять... Наша работа закончена, Газель Пять. Мы возвращаемся на Дандолк-Роуд и обратно в участок, прием.
- Ждите. Я объяснил Скотти, что теперь мы должны пройти через всю рутину снова, прикрывая их на обратном пути.
- Один Ноль Альфа, Браво и Чарли, это Газель Пять. Ваша единственная угроза это линия деревьев к востоку от Один Ноль Чарли. Она пересекает поле на другой стороне Дандолк Роуд. Мы будем следить за снайперами, прием.
- Спасибо, дружище, прием.
- Нет проблем, кореш, отходи.
Мы развернулись и направились назад, как мы и пришли. Это был мой второй тур в Северную Ирландию. Мой первый был в 1993-м - не считая времени, которое я провел там на земле, как десантник в 1987-м и это на этот раз, все было совсем по другому. В 1993-м, когда я был в Белфасте как часть Городского звена, прикрывая пешие патрули в Белфасте и вокруг него, я летал с бывшими пехотинцами, ребятами из ААК, которые, как и я, были солдатами. У них у всех было естественное ощущение картины на земле и это сказывалось на том, как они летали. Так или иначе, за четыре года моего отсутствия этот навык был утерян.
Авианаведение является более тонким искусством, чем думает большинство людей. Низколетящий реактивный самолет не может найти сам свою цель. Когда вы в нескольких сотнях футов над вражеской территорией, на скорости, приближающейся к скорости звука, будет почти невозможно, определить местоположение врага и, что еще более важно, ваших собственных сил. Вот тогда вам нужен был передовой авианаводчик или как их иногда называли на театре действий, "корректировщик объединенных действий атаки", КОДА, тоже самое, но со спецификой театра (JTAC, Joint Terminal Attack Controller - прим. перев.). ПАН или КОДА делают одно и то же. Так как пилоты реактивной боевой авиации вообще не имеют ни времени, ни желания слоняться над вражеской территорией на бреющем полете, работа ПАН заключается в том, что бы определить цель, "купить" бомбу и доставить ее к цели как можно быстрее.
Самой большой угрозой для нас на поле боя была разработанная Советами ЗСУ-23/4, грозная, башенная зверюга, с радарным наведением четырех 23-мм пушечных стволов, каждый из которых был способен направить в воздух тысячи выстрелов в минуту с высокой точностью против низколетящих воздушных целей. Она была похожа на танк с барной табуреткой, торчащей над башней. Даже сильно бронированный вертолет, такой как "Апач", вряд ли выдержит прямое попадание ЗСУ-23/4; "Газель" или "Рысь" будут растерзаны в клочья.
Если ваш вертолет был достаточно везуч, что бы иметь на борту приемник предупреждения о радиолокационном облучении (RWR - Radar Warning Reciewer, СПО - прим. перев.), которые были у некоторых из нас, он мог сказать вам кое-какую важную информацию о "излучателях" на поле боя: не только какие именно радары были там, но и расстояние до них, пеленг и "режим" (были ли они всего лишь сканирующими на наличие угроз, или, что более серьезно, отслеживали цели или, худшее для вас, по вам выпустили самонаводящуюся ракету). Если ваш приемник предупреждения о радиолокационном облучении (СПО) сообщил вам, что бы "захвачены" ЗСУ-23/4, был только один возможный способ выжить: нырнуть к поверхности, в надежде поставить что-либо прочное между вам и дымящейся барной табуреткой. Это было достаточно жутко, но запуск ракеты с радиолокационным наведением - с земли или с воздуха - был еще хуже. Некоторые армейский британские вертолеты были оснащены пусковыми установками "чаф", выпускавшими пучки металлических нитей на пути излучающей радиочастоту ракеты, в надежде увести ее от цели - так что, опять же, ваша единственная надежда на выживание было укрыться, совершая маневры уклонения, пытаясь уйти из захвата.
Веселее было летать и сражаться с другими вертолетами. Здесь основной угрозой был МИ-24 "Hind". Советская машина, времен Холодной войны, но все еще грозная система, вооруженная подвесной пушкой и блоком неуправляемых ракет, стреляющих "по оси" - в направлении носа вертолета. Вы не захотите обнаружить "Hind" где-нибудь поблизости от позиции на шесть часов; неважно, на чем вы летите, он просто сшибет вас с небес. Фокус был в том, что бы держать его в позиции на двенадцать часов. "Hind" был чудовищем, и мог оставаться в воздухе очень долго, но ему было сложно маневрировать. Мы должны были держаться под углом и крутиться с ним, держась в более узком секторе, чем он был способен - мы называли это "меховой мячик" - так, что бы он не мог задействовать свое вооружение. Тогда, даже в безоружной "Газели", мы могли держать его в патовой ситуации. С "оружием экипажа" - пулеметом, торчащим из двери или окна - "Рысь" была соответствующим образом экипирована, что бы бороться с МИ-24; вместе мы могли его убить.
Холодная война способствовала распространению узкоспециализированных платформ - кораблей, танков и самолетов, каждый из которых только для одной цели. "Апач" был из нового поколения многоцелевых систем ИШТАР - относительно новой абреввиатуры для информационно-штабной и разведывательной работы, включающей в себя агентурную разведку и аналитику, наблюдения и технической разведку, обнаружение целей и дешифровку съемки и силовую разведку. Он может управляться с любого места. Наводчик-оператор сидит впереди, пилот сзади, но пилот может управлять оружием, а наводчик вести вертолет. Ряд резервных систем гарантировала, что при критических попаданиях - даже в пилота - "Апач" вернется домой. Установленный на шлем дисплей согласовывал человека и машину. Сам шлем был подключен к вертолету двумя электрическими кабелями: первый для связи, второй для датчиков. Как только вы включали питание вертолета, пара отслеживающих устройств за каждым сидением испускала пульсирующие инфракрасные лучи, а четыре датчика на шлеме сообщали системе положение головы пилота относительно кабины. Затем вы вглядывались вниз, в блок оптической юстировки (BRU), трубку вверху окантовки приборной доски, внутри которой был ряд концетрических кругов, через перекрестие внутри монокля у правого глаза. Когда ваш правый глаз, прицел и "бычий глаз" были идеально выровнены, вертолет точно знал, куда вы смотрите. Дисплей монокля мог быть приятно деловитым. Он показывал направление, в котором движется вертолет и куда смотрят оба члена экипажа. Для пилота, как правило, отображались в символьной форме данные полета - скорость, высота, расстояние до следующей путевой точки, а для наводчика-оператора выводились символы данных вооружения: известные "расстояния до источника" - расстояние до любой цели, которую он выберет. Если кто-то из нас активирует оружие, символьные данные вооружения появятся автоматически. За символами мы могли видеть все, на что смотрела система захвата и сопровождения цели (TADS) или система ночного видения пилота (PNVS). Это было подобно просмотру фильма, вместе с субтитрами проецируемому на окно, через которое в то же время, можно смотреть на внешний мир. Изображение дневной телекамеры TADS могло быть также отображено на монокле, вместе с изображением ПНВ или тепловизором TADS. В тепловизионном режиме, двигатели машин и люди светились белым, днем или ночью; если бы было достаточно холодно, мы могли бы даже найти следы. Наводчик и пилот "Апача" теперь превращались в подобие шварцнеггеровского Терминатора: охотились на цель в нормальном и тепловизионном режиме одновременно. Это требовало многозадачности на новом уровне: ваш правый глаз смотрел на символы цели и сгенерированную компьютером тепловую картину мира в одном дюйме от себя, пока ваш левый сканировал внешний мир в полном цвете на бесконечности.
У нас было два основных средства обнаружения целей - через TADS и радар управления огнем (FCR). РУО - сердце системы "Лонгбоу" на "Апаче" модели D - был потрясающим. Его режим наведения по воздушным целям ("воздух-воздух") и режим профиля местности (улучшающий навигацию в плане избежания столкновения с поверхностью) были достаточно впечатляющими, но режим наведения по наземным целям "Радиолокационное наведение управляемых ракет" взорвал мой мозг. За два прохода своей антенны, длящихся три секунды, РУО мог распознать и обнаружить 1024 цели. В течении тех же трех секунд он автоматически определит приоритет первых 256, точно определит их местоположение, сохранит координаты в своем компьютере, а затем отобразит их экипажу. Он будет отображать первые шестнадцать целей экипажу в соответствии с приоритетом угрозы, выбирая какие уничтожить, и в каком порядке. Когда звено летит в составе эскадрильи, ведущий вертолет может согласовать с остальными обмен посредством защищенного канала связи - это не глушимый, шифрованный, беспроводной модем - что бы гарантировать что два ударных вертолета не будут работать по одной цели. Два "Апача" будут наблюдать за флангами и прикрывать тыл, а остальные шесть будут штурмовиками. Наводчик мог разбить изображение на шесть "полос", на своем многоцелевом дисплее панели управления - выводя шестнадцать целей на полосу. Одним нажанием кнопки, каждый "Апач" получит свой список целей. Через несколько секунд девяносто шесть ракет приблизятся к своим целям. После того, как ракеты поразят цель в ее центр масс, каждый "Апач" отправит свой файл с "выстрелом в" ведущему нажатием другой кнопки: неплохо для минуты работы. Турель TADS размещалась в носу вертолета и была чутким сердцем "Апача", позволяющим ему действовать днем и ночью. Тепловизионная система (FLIR) находилась за тонированным окном слева. Тепловизор наводчика и ПНВ пилота были построены на базе криогенно охлаждаемых оптических камер, высокочувствительных к любой температуре выше -200 градусов по Цельсию. Они могли засечь мышь в пшеничном поле с тысячи метров. Прозрачное окно слева содержало лазерный целеуказатель, лазерный дальномер, датчик отраженного лазерного пятна, оптическую систему наблюдения и дневную телевизионную камеру. Оптическая система была связана с прибором оптического наведения (ПОН) - большим металлическим блоком, выступающим примерно на фут над панелью управления кабины наводчика-оператора. Когда вы поместите свой лоб на наглазник ПОН и выберете "режим ОСН", вы увидите увеличенное изображение реального мира в восхитительном цвете. Есть два поля зрения: широкое и узкое. ПОН подтверждает жизненно важные данные от передового авианаводчика, члена вашего экипажа или других участников вылета - "цель в здании с желтыми оконными рамами" - предотвращая дружественный огонь или сопутствующий ущерб. ПОН был постоянно связан с TADS; куда направлялась TADS, туда следовал и ПОН. По обе стороны от ПОН наводчика оператора было то, что выглядело как стальные джойстики "Плэйстейшн", покрытые переключателями и кнопками. Они контролировали прицелы, датчики и вооружение. Все и каждая кнопка имела свои собственную поверхность и форму, одна была гладкой и вогнутой, другая была зазубренной и выпуклой; третья была в форме китайской шапочки. Вы не хотите же запустить ракету по собственным войскам, вместо того, что бы узнать расстояние до них.
АЗИ был удивительным инструментом в TADS, который захватывал цель и удерживал ее. Вы искали тепловой контраст и наводили перекрестье на более яркую или темную составляющую. Когда вы открывали огонь, АЗИ запоминала контрастную форму и удерживала перекрестье на ней. С этого момента, что бы вы не делали с "Апачем", захват удерживал цель намертво. Вы можете запустить ракету не захватывая цель, удерживая перекрестье над ней правой рукой, нажав лазер указательным пальцем правой руки и нажав спуск вашей левой, удерживая прицел и лазер на месте все время полета ракеты. Но если вы хоть на мгновение отвлеклись, вам придется бороться за то, что бы вернуть перекрестье на то, что уже было сложной целью для идентификации. И это не было стоящей машиной или отдаленным блок-постом в середине нигде, где у вас было все время мира, для того, что бы прицелиться - и не волноваться о том, что произойдет, если ракета пройдет мимо. Это была трудная для идентификации цель, рядом с войсками, посреди города, ночью.
Дневная телекамера имела три режима: широкоугольный, узкоугольный и масштабируемый. Он назывался "режим низкой освещенности", но на самом деле, он был не для низкой освещенности - он работал на длине волны, позволяющей проникать через "туман войны", в первую очередь оптимизированный для проницания через пыль и дым. Все, что могли видеть дневная камера TADS, тепловизор и РУО могло быть отображено на монокле для быстрого наведения, или на дисплей, для детального наведения и высокой точности, или на маленький экран ПОН. Щелчком кнопки наводчик мог переключаться с тепловизора на дневную камеру и обратно, в зависимости от того, сколько дыма или пыли было в воздухе и уровня теплового контраста, оставляемого целью. Когда вы захватывали элементы управления с обоих сторон ПОН, каждый из ваших указательных пальцев находил защищенный спуск: правый для лазера, левый для пуска управляемой ракеты. Как только вы наводились на цель, вы выжимали правый спусковой крючок до первого фиксатора, что бы установить дальность до цели. Второй фиксатор давал постоянную дистанцию до цели, с точностью сантиметра или двух на несколько километров, подсвечивая цель лазерным лучом. Ракета "видела" лазерный луч, отраженный от цели. Нажав на левый спуск, вы спускали ее, как гончую за кроликом.
Лазер каждого вертолета был "кодирован", что бы ракеты не путались в воздухе. TADS был снабжена лазерным "спот-трекером", который позволял "Апачам" указывать цели друг для друга - процедура известная как передача цели. Лазерный спот-трекер позволял TADS развернутся в направлении, указанном другим "Апачем" без осмотра в полете, если вам это требовалось, одним нажатием кнопки. Он также мог привязываться к цели, подсвеченной наземными силами. С таким количеством лазеров, скачущих вокруг поля боя, было удивительно, что многие люди не ослепли в одном памятном конфликте, где можно было увидеть действия "Апачей": когда AH-64A армии США уничтожили танки бригады "Медина" Саддама Хуссейна, на дороге в Басру во время войны 1991 года в Персидском заливе.
Мы начали с автоматической 30-мм пушки с ленточным питанием "Хьюз" М230, орудия, прикрепленного к фюзеляжу под кабиной, с круговым наведением. Им могли управлять оба члена экипажа. При переключении на "G" на ручке циклического шага, или на левой рукояти ПОН, она автоматически следовала в направлении перекрестья прицела TADS, целеуказателя РУО, или, если вы были в режиме наведения через нашлемный дисплей, куда бы вы ни посмотрели через ваш монокль. Компьютер рассчитывал необходимую поправку на скорость "Апача", скорость ветра, падение снаряда за время полета; все, что вам нужно было сделать, это указать цель и нажать на спуск. Орудие было точным до 4200 метров, более чем двух с половиной миль, но наиболее эффективной менее чем половине этой дистанции. Она делала десять выстрелов в секунду заранее выбранными очередями, по десять, двадцать или тридцать выстрелов, или, если нам требовалось, весь боезапас за один раз: 600 выстрелов за минуту. Оптимально эффективной - "боевая очередь" - была установлена в двадцать выстрелов. Боеприпас представлял собой 30 мм фугасно-зажигательный унитарный снаряд двойного назначения, известный как HEDP (произносится пилотами как "Хедпи"), но обычно упоминаемый как "30 мил" или "тридцать майк майк" для авианаводчиков. Его оболочка с кумулятивным зарядом разрушалась при детонации, создавая струю расплавленного металла, прорезающую дюймы брони (речь идет о снаряде М789, бронепробиваемость 25 мм гомогенной брони - прим. перев.). Осколки снаряда создавали противопехотный эффект, но после взрыва он также поджигал цель, что делало его разрушительным против зданий и машин. Опыт США показал, что если требуется высокая точность и достаточно времени для наведения, наводчик-оператор должен использовать в качестве прицела TADS. Если время было критическим фактором, нашлемная система наведения была столь же эффективна, но с увеличенным рассеиванием.
Законцовки крыльев "Апача" имели "жесткие точки", что позволяло вертолету нести две ракеты "воздух-воздух" и четыре подвесных пилона для различных комбинаций вооружения, в зависимости от характера боевой задачи. Одним из вариантов заключался в установке четырех пусковых установок М261, почти семи футов в длину, с их черными устройствами защиты ракет и девятнадцатью неуправляемыми авиационными ракетами CRV7 в каждой. Мы предпочитали канадскую ракетную систему CRV7 с двигателем С17 американской "Гидра 70", потому что она была быстрее. Способность поражать более отдаленные цели давала нам лучшую дистанцию позиции. Она также имела на 95 процентов больше кинетической энергии и вдобавок на 40 процентов лучшую точность. Этот быстро вращающийся, хорошо стабилизированный ракетный двигатель мог нести несколько различных боеголовок на восемь километров. Они могли лететь и дальше, но, как нам сказали, нам не нужно будет стрелять дальше, чем на пять миль. Чаще всего использовались фугасно-зажигательные полубронебойные боеголовки (HEISAP) и стреловидные поражающие элементы (Flechette). Наконец, был многоцелевой суббоеприпас, который Правилами открытия огня (ROE) в основном не упоминают. МСБ - "смерть сверху" - был многоцелевой ракетой, которая была связана с компьютером пусковой установки откидывающимся кабелем из прочного провода. Через него шла команда ракете, насколько далеко требовалось пролететь, что бы взорваться над целью, после чего девять бомб - суббоеприпасов - опускались, замедляясь небольшим воздушным тормозом (RAD), напоминающим желтую треугольную тряпку. Когда суббоеприпас поражал машину, его кумулятивный заряд детонировал, посылая высокоскоростную струю расплавленной меди через танк или БТР, убивая всех внутри. Корпус также взрывался от всего, с чем соприкасался. Каждая бомба разрывалась на десятки раскаленных, острых как бритва стальных осколков, летящих со скоростью 5000 футов в секунду во всех направлениях. Единственным предупреждением врагу под ними был хлопок сверху; если они вовремя увидели желтый воздушный тормоз, у них было время бежать, увести машину или укрыться. Это было идеальным оружием против спешенных или следующих на технике войск, но оно имело один серьезный недостаток. На мягкой почве или песке некоторые не взрывались. Для ничего не подозревающего ребенка, ярко-желтые треугольники будут приглашением к смерти или тяжкому увечью. Мы не могли стрелять ими без специального приказа и даже тогда, мы должны были записать точку нанесения удара и рассматривать ее как минное поле. HEISAP - "Бестия" - была кинетической ракетой, изначально созданной топить корабли. Ее нос содержал стальной таран, способный пробить обшивку судна. Внутри корпуса, взрыватель с замедлением подрывал фугасный заряд, разрывая корабль на части и воспламеняя зажигательный заряд, который прилипал к сплавам внутренней конструкции и другим материалам; ему не требовалось много времени, что бы создать несколько негасимых источников пожара.
Однако самым страшным оружием из этих трех, было то, которое не несло к цели никакой взрывчатки: ракета "Флетчетт" - "рой смерти". Ее боеголовка содержала восемьдесят вольфрамовых стрел, каждый из которых весил восемнадцать грамм. Через тысячу метров после выстрела, небольшой вышибной заряд выталкивал два сорокадротичных контейнера из носа быстро вращающей ракеты. Центробежная сила рассеивала их в виде конуса. Пары ракет было бы достаточно против большинства целей, но если мы увеличивали расстояние, нам нужно было бы выпустить большее количество ракет, что бы обеспечить убийство или "вероятность попадания". Скорость ракеты, превышающая 1100 метров в секунду, приведет к удару дротиком на 3,3 скоростях звука, с легкостью прошивающим бронетранспортёр. Металлические осколки, от обшивки бронемашины на высокой скорости выбитые деформировавшимся дротиком, будут убивать его экипаж и десант. Они мчались так быстро, что создавали за собой глубокий вакуум, смертоносную и невидимую пустоту. На открытом месте, одиночная пятидюймовая вольфрамовая стрела, прошедшая рядом с вами, создаст вакуум, втягивающий воздух в непосредственной близости от вас и отрывающий мускулы от костей. Не было никакого предупреждения о том, что "рой смерти" был в пути; он летел намного быстрее, чем скорость звука. Наши новые ракеты CRV7 были убийственно точны - за исключением случаев, когда контейнеры были смещены. На расстоянии свыше 5 000 метров они могли дать рассеивание больше километра; не то, чего вам хочется, если ваши собственные войска будут где-нибудь поблизости. Мы искали способ сделать их более стабильными, но решение еще не было найдено.
Неуправляемые авиационные ракеты оказались ужасающе неточными при учебных стрельбах на ближних дистанциях, но для всех, кто знал недостатки этой конкретной системы оружия в сочетании с "Апачем" это не стало огромным сюрпризом. Я говорил об этом с ОПГ после Омана. Объединенная проектная группа - многопрофильная группа экспертов вооруженных сил, Министерства обороны Великобритании и оборонной промышленности - была сформирована в 1990-х годах для того, что бы принимать оружие на вооружение и обеспечить его максимальное эффективное и экономичное обслуживание. Американские ракеты "Гидра" были настолько неточными, что американские экипажи "Апачей" обычно не стреляли ими по каким-либо целям, превышавшим 1000 метров. Мы использовали другие ракеты, но имели ту же самую проблему. Если контейнер не был правильно выровнен, вы могли получить широкое рассеивание ракет - они шли бы ниже и правее из одного контейнера и выше и левее из другого. Когда я обсуждал это с ОПГ, они похлопали меня по спине и велели прекратить суетиться, поскольку ракеты CRV7 были "оружием, работающим по площадям", на что я ответил: "Да, но по каким площадям?". Я не хотел нести ответственность за инцидент "синие-по -синим" с дружественным огнем - нашим худшим кошмаром. Пушки также должны были быть правильно настроены для каждого фюзеляжа "Апача". Их настройка плыла по разным причинам, и требовалось, так часто, как это было возможно, проводить "динамическую гармонизацию" или юстировку - слегка похоже, как балансируют колеса вашего автомобиля в автосервисе.
"The `Air-to-Ground Missile, HELicopter FIRE-and-forget'", то есть в названии ракеты анаграмма - прим. перев.) Пять футов и восемь дюймов от носа до хвоста и весом около 105 фунтов, она шла в двух разных вариантах. AGM-114K с полуактивной лазерной головкой наведения SAL, была на четыре дюйма короче и на пять фунтов легче, наводилась на цель лазером TADS, в то время как наведение через радиочастоту (RF) работала совместно с радаром "Лонгбоу", который был менее разборчив, когда дело доходило до принятия решения, кто хорошие, а кто плохие парни на сложном, быстро меняющемся поле боя. Полуактивное лазерное наведение было нашим предпочтительным вариантом по очевидным причинам. Каждое применяемое наше оружие, должно было соответствовать правилам открытия огня и я не мог себе представить, что бы наше правительство когда-либо позволит мне стрелять по цели без прямой видимости. Будь то "выстрелил и забыл" или лазерное наведение, все "Хеллфайры" несли тандемную боеголовку для преодоления вражеской брони. Первая, "предшествующая" боеголовка подрывалась за микросекунды до основного заряда; в результате "динамическая защита" - слой кирпичей взрывчатки. предназначенный для подрыва и разрушения любого наступательного вооружения до того, как оно сможет пробить корпус - и внешние экраны будут снесены, давая путь для всеобъемлющей ярости основного заряда "Хеллфайр": огромной боеголовке, способной взорвать любой основной танк в крошечные кусочки. Если вы запускаете ракету с полуактивным лазерным наведением без использования лазера, то она просто летит вдаль, ища отраженный лазерный луч, пока не выйдет на предел дальности и не упадет с небес. Когда лазер "Апача" наведен на цель и его отраженный свет может быть засечен головкой наведения ракеты, она становится точным инструментом. Есть два варианта, как можно запустить ракету с полуактивным лазерным наведением: в режиме захвата цели до пуска ракеты (LOBL, произносится как "lobel)) и в режиме захвата цели после запуска ракеты (LOAL, произносится как "low-al"). В режиме LOBL, ракета была запрограммирована на поиск правильно кодированного отраженного от цели лазерного луча, пока она все еще находилась на пусковой направляющей. В тот момент, когда экипаж получал подтверждение, что головка наведения захватила цель - независимо от того, была ли она подсвечена собственным лазером, другим "Апачем" или наводчиком с земли - оператор-наводчик запускал "Хеллфайр" и он безошибочно будет лететь до точки удара. Режим LOBL требовал, что бы наводчик находился в прямой видимости цели. Все это было очень хорошо, если бы цель была относительно неопытной и не отстреливалась от нас. С другой стороны, если цель была хорошо защищена, мы могли увеличить дистанцию; дальность действия ракеты была 8000 метров и она мчалась к цели со скоростью всего лишь тысячу миль в час. Режим LOAL без прямой видимости позволял пилоту запустить ракету из укрытия, по наведению от стороннего источника, например, от команды спецназа, обозначившую цель своим лазером; коварный способ поразить противника без предупреждения о присутствии тайных сил. В этом режиме ракета могла быть выпущена в режиме LOAL Low, так, что бы она следовала рельефу местности под низким облачным покровом или в режиме LOAL High, который позволял стрелять, в том числе, через горы. Если вы предполагали, что цель имеет возможность обнаружения засветки лазером, вы могли использовать режим LOAL с прямой видимостью. Что бы сохранить элемент неожиданности, вы запускаете ракету, ждете до последнего, а затем подсвечиваете цель лазером на несколько коротких секунд перед ударом, что бы "Хеллфайр" захватил ее в своей конечной фазе полета. Мы могли также запустить несколько "Хеллфайров", один за другим, и просто перемещать перекрестье прицела от одной цели к другой. В любом случае, когда головка наведения ракеты обнаруживала отраженный лазерный луч с правильной кодировкой, она направляла ракету так, высоко, как только было возможно, прежде чем ударить по цели со всей кинетической энергией, которую она могла получить в пикировании и взорваться с давлением силой пять миллионов футов на квадратный дюйм. Даже в плохую погоду - когда пятно лазера могло быть потеряно в облачности - ее автопилот направит ее полет туда, куда был направлен лазер перед ударом. Она была разрушительной и хирургически точной, что делало ее идеальной для современной войны - войны, когда многие гражданские, как и враги, будут находиться у цели. "Апач" был способен нести шестнадцать "Хеллфайров" в любой комбинации с использованием наведения по радару или с полуактивным лазерным наведением, хотя, скорее всего, он будет нести комбинацию систем с ЛПН и НАР. Типичная загрузка будет из восьми "Хеллфайров", по четыре на каждой пусковой и тридцать восемь ракет - смешанная загрузка из MPSM, HEISAP и "Флетчетт" - по девятнадцать в каждом контейнере. В тот момент, когда я выберу "М" на рукояти циклического шага или рукояти ОПН, активировался "Хеллфайр", "страница самонаводящихся ракет" появлялась на многоцелевом дисплее над моим левым коленом, давая мне графическое отображение их статуса. Индикатор "R" показывал готовность самонаводящихся ракет в режиме LOAL; "Т" показывал отслеживание лазерного пятна в режиме LOBL. Та же информация отображалась в монокле. В этот момент ракета была готова к стрельбе. Я бы нажал педаль рулевого винта, разворачивая "Апач" влево или вправо, на несколько градусов от центра - в зависимости от того, с какой стороны фюзеляжа ракета должна была быть запущена, добиваясь, что бы она не пролетела через линию прицела TADS, забивая и размывая изображение дневной камеры или ослепляя высокочувствительную камеру тепловизора. В сложной динамике современного боя наводчику нужно было следить за целью вплоть до момента удара, особенно самонаводящейся ракетой, способной преодолеть километр за три секунды.
Одной из чрезвычайно инновационных вещей в "Апаче" была степень его автоматизации. Раньше, я научился "удержанию" - как вы можете нажать кнопку и удерживать позицию вертолета над землей в висении, или его курс, или скорость, или высоту, или определенный угол поворота. Было так много вещей, за которыми надо было приглядывать в кабине, что избавление от необходимости лететь в определенные моменты действительно помогало переносить нагрузку. Вскоре я научился подниматься, спускаться и делать восходящие и нисходящие повороты. Я научился управлять многофункциональным дисплеем - телевизионными экранами, устраняющими необходимость заваливать кабину "Апача" десятками и десятками инструментов и приборов своих предков. Фактически, единственными общими с американскими AH64A были четыре жалкие резервные прибора на случай отказа электроники; все остальное могло быть запрошено пилотом на страницах многофункционального дисплея. Более 5 000 различных информационных страниц могут храниться в компьютере и отображаться на экранах дисплеев. Изучение того, как перемещаться по ним было похоже на борьбу с новой Windows-подобной программой, и мы должны были знать это на уровне инстинктов. То же самое было с ручками, переключателями и кнопками. В кабине их было 227, но большинство из них имели, по крайней мере, три различных режима или функции, давая нам почти 700 позиций и более тысячи положений для запоминания. Мы также должны были освоить монокль. Помимо информации о цели и полете, он также мог отображать изображения тепловизора под данными, для полета в ночных условиях. Все это было хорошо и замечательно. Что было не так замечательно, так это то, что они называли "монокулярным соперничеством" - это было самой сложной задачей, которую я когда-либо должен был освоить. В принципе, твой правый глаз смотрел на маленькую стеклянную пластинку менее чем в дюйме от роговицы. Твой левый глаз, тем временем, смотрел на реальный мир - который мог простираться от инструментов в твоей кабине до бесконечности. Фокусировка либо на левом, либо на правом изображении была довольно простым делом, но попытка ясно видеть оба в одно и то же время казалась невозможной.
Планирование миссий достигло новых высот с "Апачами". Все, от параметров вооружения до частот и кодовых слов вводились в ноутбук, прежде чем мы летели. Как только мы были довольны тем, как выглядела миссия, мы нажимали "Сохранить", загружали данные в картридж для передачи данных, затем тащили его в вертолет и подключали его. Затем миссия загружалась в собственный компьютер "Апача" и мы были готовы к вылету.
"Тепло и высоты" были плохой новостью и в Афганистане они были обе - тепло, которое может поджарить твои мозги и горы, которые тянулись до неба. Вертолеты ненавидят жару и большинство из них не слишком хорошо показывают себя на высоте. Мы использовали диаграммы температуры и давления для ежедневной "высотной плотности", которую мы корректировали в соответствии с условиями. Хвала Господу за дополнительную 30 процентную мощность, которую наши британские "Апачи" получали от своих двигателей "Роллс-Ройс". Американцы были вынуждены снять радары "Лонгбоу" со своих "Апачей" и им по прежнему не хватало мощности, что бы подниматься выше 10 000 футов с полным набором вооружения. Некоторые из пиковых температур подводили нас очень близко к нашим ограничениям. Изначально "Апач" был рассчитан на температуру, не превышающую сорок градусов. Чаще всего, днем мы видели, как игла термометра ползет к пятидесяти.
В Великобритании нам требовалось около часа, что бы запустить "Апач" и быть готовыми к рулежке. Вы можете уложиться в сорок пять минут, если срежете углы и все пойдет хорошо. Здесь, в авральном режиме и в хороший день, без косяков и если система наведения и прицеливания охлаждалась достаточно быстро, все это можно было проделать всего за двадцать минут, но чаще всего между тридцатью и сорока минутами. С запущенной ВСУ, для всех задачи и целей "Апач" был готов к работе. Мы могли решить любые проблемы и дать системе наведения и тепловизору стать ледяными, что бы он мог обеспечить картинку должным образом. Все, что нам нужно было сделать, это включить главные двигатели и вытянуть мощность - двухминутное дело.
Билли настроил систему самозащиты вертолета, так что мы были защищены от зенитных ракет. - Окай, Эд, отстрел ловушки взведен. Индикатор отстрела ловушек системы самозащиты светился ярко-желтым. - Тыловые взведены - ответил я - Давай с режимом полуавтоматики. Система самозащиты "Апача" теперь была взведена, ее тепловые и радиоотражающие ловушки были готовы перехватить атакующую ракету. - Система самозащиты в полуавтоматическом режиме, нажми свою кнопку - сказал Билли. - Я нажимаю кнопки, не обращая внимания на все остальное с самого лагеря, дружище. Если бы по нам была запущена ракета, "Скулящая Бетти" была бы уже в деле, рассказывая мне что это и откуда она вылетела. Ее голос, предположительно, был выбран за сочетание твердости и уверенности, но она звучала для нас как нечто среднее между госпожой-садисткой и мстительной бывшей женой. В этом режиме мой всегда-готовый большой палец правой руки переместился над заглубленной кнопкой, что бы выпустить тепловые ловушки, если "Скулящая" завопит. Я решил игнорировать лагерь, потому что каждая ловушка сгорала при температуре 1200 градусов Цельсия, пригоршня их, сброшенная на собрание палаток и топливных складов, не выиграла бы нам ни одного конкурса популярности. Я так же не хотел использовать ценный комплект, который может понадобиться позже. Теперь мы были в семидесяти пяти футах над поверхностью пустыни, в кильватере переднего "Апача" и валом периметра Кэмп-Бастиона в 200 метрах позади и справа от нас. - Система самозащиты теперь в автоматическом режиме, Эд.
Талибы сменили свою тактику с тех пор, как мы наподдали им в операции "Мутай". До 4-го июля они встречали "Апачи" в открытую и мало их уважали. Они пытались стрелять в нас, а затем бросали оружие. После того, как мы надавали им по задницам в Навзад, они делали все, что бы атаковать только в том случае, если не ожидалось прикрытия "Апачей". Теперь они сражались только из укрытий. Они подгоняли свои атаки под нашу реакцию. Тридцать минут боя, затем перерыв, затем тридцать минут боя и так до самого утра. Это война на истощение продолжалась день и ночь, неделями. Это выматывало войска. Талибы так нас опасались, что прорыли тоннели, что бы подобраться как можно ближе к окружному центру. Они сначала блефовали с атакой вполсилы, проверяя, будет ли прикрытие "Апачей", и когда мы не появились, они пошли туда.