Лесников Василий Сергеевич «Американское время. 1970 – 1979 годы»

 
 


Навигация:
Служба в Центре подготовки космонавтов
Сравнение советского подхода с американским
Тренажёр применения пушки, установленной на орбитальной станции «Алмаз-2» («Салют-3»)
Неудачная стыковка «Союз-10» с орбитальной станцией «Салют-1»
Подготовка экипажей «Союза-11»
Полёт «Союза-11» — экспедиция к орбитальной станции «Салют-1»
Гибель экипажа «Союз-11»
Орбитальная пилотируемая станция «Алмаз»
Комплексный тренажер орбитальной пилотируемой станции «Алмаз»
Подготовка экипажа «Союз-14» к экспедиции на станцию «Алмаз-2» «Салют-3»
Руководитель медицинской подготовки и обеспечения безопасности полетов кораблей «Восток» и «Восход» Владимир Иванович Яздовский
Юджин Сернан (участник миссий «Джемини-9А» (1966), «Аполлон-10» (1969), командир миссии «Аполлон-17») в ЦПК
«Союз-13»: испытания систем корабля и астрофизические исследования с помощью аппарата «Орион-2»
Комплексный тренажёр ТДК-7М транспортного корабля «Союз»
Описание тренировки на ТДК-7М
Обслуживание тренажёров
Романенко о красных клавишах на пульте инструктора
Отчёт о полёте «Союз-14» (Попович и Артюхин)
Леонов и жевательная резинка
«Союз-15» — неудачная стыковка с орбитальной станцией «Салют-3», срыв программы месячной экспедиции (Сарафанов и Демин)
Бытовое
«Союз-16» — подготовка к ЭПАС (испытания бортовых систем, нового стыковочного узла АПАС-75, проверка взаимодействий наземных служб СССР и США)
«Союз-17» — первая экспедиция (Губарев и Гречко) на орбитальную станцию «Салют-4»
Авария ракеты-носителя с пилотируемым космическим кораблём «Союз»
Совместный полет космических кораблей «Союз» и «Аполлон»
Программа военных орбитальных станций «Алмаз» продолжается
Подготовка экипажа «Союза-23»: Вячеслава Зудова и Валерия Рождественского
Начальник второго управления (тренировочная база) Центра подготовки космонавтов лётчик-космонавт СССР, полковник Шонин Г.С. (1976—1979 гг.)
«Союз-21» — экспедиция Бориса Волынова и Виталия Жолобова к орбитальной станции «Салют-5» («Алмаз-3»)
«Союз-22» — автономный полёт резервного корабля программы «Союз — Аполлон», испытания многозонального космического фотоаппарата МКФ-6
«Союз-23» — неудачная экспедиция (Рождественский и Зудов) на орбитальную станцию «Салют-5»(«Алмаз-3»)
«Союз-24» — экспедиция Горбатко и Глазкова на орбитальную станцию «Салют-5»(«Алмаз-3») для замены атмосферы и работ, не оконченных первой экспедицией («Союз-21»)
«Союз-25» — неудачная первая долговременная экспедиция (Коваленок и Рюмин) к станции «Салют-6»
Новый принцип – в экипаже должен быть летавший в космос человек
«Союз-26» — первая основная экспедиция (Романенко и Гречко) на орбитальной станции «Салют-6»
Гречко проверяет стыковочный узел «Салют-6» после неудачной стыковки экипажа Коваленок и Рюмин
Проект ТМК (тренажерно-моделирующего комплекса) в ЦПК
«Союз-27» — задача отработать процедуру работы будущих экспедиций посещения по программе «Интеркосмос»
Старт программы «Интеркосмос»
«Союз-28» — советско-чехословацкий экипаж Алекей Губарев и Владимир Ремек
Подготовка советско-польского экипажа
«Союз-29» — вторая долговременная экспедиция (Коваленок и Иванченков) на станции «Салют-6»
Недостатки в организации стыковок
«Союз-32» — третья основная экспедиция (Ляхов и Рюмин) на станцию «Салют-6»
«Союз-33» — советско-болгарский экипаж Рукавишников и Иванов (Какалов)
«Союз-34» — корабль в беспилотном варианте
Внеплановая ВКД Рюмина и Ляхова — решение проблемы с антенной радиотелескопа
ЧП в сурдокамере с Викторенко А.С.

Служба в Центре подготовки космонавтов

Служба началась с того, что полковник Жегунов вкратце обрисовал обстановку в сфере тренажеростроения по программам пилотируемых космических полетов и поставил передо мной задачу. Промышленность разрабатывает и создает для полетов космонавтов два типа орбитальных станций. ДОС (долговременная орбитальная станция), которую создает конструкторское бюро под руководством Мишина (ЦКБМ), и ОПС (орбитальная пилотируемая станция), которую создает конструкторское бюро под руководством Челомея. Предположительно, станции будут запускаться по очереди. Экипажи будут доставляться транспортными космическими кораблями типа «Союз». ОПС Челомея имеет военное предназначение. Сейчас принято решение о создании для этой станции комплексного тренажера, который будет располагаться в, закрытом для посторонних, зале корпуса тренажеров «Т». Мне как раз и предстояло работать на этом тренажере, но в какой группе обслуживания было пока неясно. Ближайшая задача – изучить ОПС типа «Алмаз». Потом будет ясна и специализация. Основной метод изучения – самостоятельная работа со схемами и описаниями, консультации с разработчиками, которые находились в городе Реутов Московской области. Для облегчения работы нам (тренажерщикам) разрешили присутствовать на лекциях по «Алмазу» в Реутове для космонавтов, которым предстояло летать на этих станциях. Занятия проводились во вторник, четверг и пятницу.
Космонавтов и специалистов первого управления возили в город Реутов на автобусе. Нам разрешалось ехать в этом автобусе, но по остаточному принципу – если были свободные места. Стоять не разрешалось. Чтобы попасть в автобус с гарантией, нужно было согласовывать этот вопрос накануне поездки в первом управлении. В большинстве случаев ответ был неопределенным, и поэтому я чаще ездил электричкой – через Москву. В этом случае лекционное время не пропускалось. Но это означало четыре лишних часа к рабочему времени. Если же в автобус не попадал, то приходилось догонять и терять драгоценные лекционные часы.
В автобусе ехать было весело. Космонавты шутили, рассказывали друг другу последние новости, обсуждали многие проблемы. Я многое узнал в этих поездках из жизни Центра и космонавтов. Мне многое стало гораздо понятнее. Главное для меня, как пассажира, было сидеть молча. Как и на лекциях. Вопросы могли задавать только космонавты и методисты. Прояснился и вопрос с космонавтом Титовым. Он был хмур потому, что ему с трудом разрешили учебу в академии. Слишком много было у него промахов, как по служебной, так и по личной линии. А генерал Каманин строг ко всем. В Центре Титову ничего не светило по службе. А он хотел стать генералом. Выход был только один – идти учиться в академию Генштаба.
Понедельник, среда и суббота отводились чисто служебным делам. Каждый день построение и распределение на работы. В основном разгрузочно-погрузочные и подсобные. Были дни командирской учебы и время занятий физкультурой. И, конечно же, наряды. Начальник караула, начальник патруля, дежурство по управлению и другие дежурства. Чистого времени на изучение техники в рабочее время оставалось совсем мало. А в личное время дома можно было заниматься лишь пополнением своих знаний в пределах общедоступной литературы. А ее было очень мало.

В одной из поездок в Реутов в автобусе с нами поехал и летчик-космонавт Попович Павел Романович. Он старший группы, которая готовится к полетам на станцию «Алмаз». Очень простой человек и доступный к общению. Чего не скажешь о других слетавших в космос космонавтах. Хоть и немного я здесь, но ведь глаза и уши имею. Вообще то, на мой взгляд, если присмотреться к тем, кто готовится к полету, можно уже сейчас сказать, кто каким будет в зените славы.

В дни свободные от учебы кем я только не был уже. Наводил порядок на территории Центра. Заливал битумом крышу на корпусе «Д». Работал в авральной бригаде по доработке одного из тренажеров, помогающем космонавтам приобретать правильные навыки по стыковке. Приходилось, паять, прокладывать кабели и прозванивать их. И уж конечно без такелажных работ не обходилась ни одна рабочая неделя. Регулярно занимаемся и физкультурой. Это конек руководителя подготовки космонавтов генерала Каманина. Он гоняет руководство, а начальники не дают спуску нам. И некоторым приходится туго при сдаче зачетов.

Прежде всего, я понял в принципе, чем отличается работа специалистов нашего управления и управления методистов, то есть первого. В упрощенном варианте картина вырисовывается следующая. В управлении есть космонавты и специалисты, которые помогают космонавтам готовиться к полетам. Космонавты делятся на группы, в зависимости от поставленных перед ними, задачами. Кандидаты в космонавты проходят двухгодичную программу общекосмической подготовки и после сдачи экзаменов становятся летчиками-космонавтами. Есть группа, которая готовится к полетам на ДОС. Есть группа, которая готовится к полетам на ОПС типа «Алмаз». Есть группа, которая готовиться к автономным полетам на космических кораблях типа «Союз». Есть группа, которая готовится к полетам на Луну. Все они досконально изучают технику, на которой им придется летать и методы управления ею. И изучение это длится годами, до самого полета. Специалистов первого управления можно разделить на две категории.
Первая, это методисты, которых по авиационной аналогии называют инструкторами. Они тоже несколько лет изучают, например, транспортный корабль или орбитальную станцию, изучают работу группы управления в Центре управления полетом. Потом их подключаю к опытным инструкторам – «нянькам». И только затем им доверяют самостоятельную работу с космонавтами или экипажами. Задача инструктора-методиста помочь космонавтом закрепить и умножить знания, которые те получили ранее, помочь получить практические навыки по управлению кораблем и его системами. Но дело в том, что инструктору, как и космонавту, не надо знать космический корабль в деталях. Они изучают технику до блоков. Главное для них знать и понимать логику работы систем корабля. Например, в блок поступает команда, которая формирует в результате три других команды или сигнала. Если какой-то сигнал не формируется, надо знать, как его сформировать резервным путем. Вплоть до формирования нового резервного режима. Им неважно – формируется этот сигнал транзистором, реле или каким-то иным элементом. Им важна ЛОГИКА работы всех систем, ЛОГИКА прохождения всех команд и сигналов, ЛОГИКА работы всей аппаратуры при управляющих воздействиях на нее действиями космонавта. На занятиях, во время проведения тренировок, в спорах с разработчиками – инструктор всегда имеет при себе своеобразную шпаргалку-логику, сверяется с ней. Непосвященный все-равно в ней ничего не поймет, а инструктор сразу понимает, о чем может идти речь.
Вторая категория специалистов - системщики. Их главная задача досконально изучить работу той или иной системы или нескольких систем космического корабля или станции. Они слушают лекции специалистов разработчиков систем, тщательно разбираются в схемах и задают тысячи вопросов разработчикам систем. Затем они уже сам готовят и читают лекции по изученным системам космонавтам и специалистам других служб. Например, нашему управлению. Они же согласовывают все проекты на создаваемые тренажеры и бортовые инструкции космонавтам, консультируют инструкторов и космонавтов в спорных случаях.
Короче говоря, для успешной работы специалистам первого управления требуется хорошо работающая голова. И изучают они только космический объект – космический корабль, орбитальную станцию и методы их управления. Специалисты нашего второго правления занимаются созданием и эксплуатацией различных тренажеров для подготовки космонавтов. Упрощенно и схематично любой комплексный или специализированный тренажер состоит из:
– основного космического объекта (космический корабль, орбитальная станция, сложный прибор для научных исследований и так далее), – системы имитации (комплекс аппаратуры воспроизводящей соответствующее полету изображение в иллюминаторах или приборах контроля и видеонаблюдения),
– электронно-вычислительный комплекс в соответствии с решаемыми на тренажере задачами,
– устройства согласования любых видов сигналов и команд между всеми устройствами и аппаратурой на тренажере,
– пульт инструктора, с которого проводится управление работой всего тренажера и процесса тренировки.
Все специалисты, занимающиеся техническим обслуживанием тренажера, должны знать свою аппаратуру не только до уровня блоков, а до уровня элементов и контактов. Только так он сможет найти вышедший из строя транзистор или реле, устранить возникшую неисправность или сбой в работе техники. Каждый инженер у нас должен работать не только головой, но и ручками – знать методику поиска неисправностей, паять, прозванивать цепи, хорошо знать характеристики элементной базы устройств и много другое. Вот почему Жегунов искал к себе в отдел инженеров из бывших техников авиационных полков с хорошей практикой.

Сравнение советского подхода с американским

На занятиях много разговоров о поездке Николаева и Севастьянова в Соединенные Штаты Америки. Они привезли много интересных деталей о подготовке американских астронавтов. И главное – у американцев лучше поставлен вопрос с тренажерами. Нет тренажеров, не на чем готовить астронавтов, и никто никуда не полетит. У них существует обнародованный план полетов, и все специалисты работаю с оглядкой на него. Если планы и меняют, то не за месяц-два как у нас и с обязательным открытым оповещением об изменениях. А у нас в Центре сейчас только один комплексный тренажер по транспортному кораблю, на котором готовят всех космонавтов и по всем программам. По орбитальным станциям тренажеров и даже макетов нет. Все на пальцах объясняется, плюс обзорные знакомства с техникой на заводах изготовителях. Вот и вся подготовка.

Тренажёр применения пушки, установленной на орбитальной станции «Алмаз-2» («Салют-3»)

Жегунов определил меня в помощь к ведущему инженеру подполковнику Барышникову Виктору Ильичу. Он занимается вновь создаваемым тренажером «Окуляр». Немного об этом направлении работ. Челомеевская орбитальная станция «Алмаз» создавалась как армейский наблюдательный пункт за отслеживанием обстановки на Земле ив космосе, а также для наведения объектов на цель. Для защиты станции от возможного нападения была предусмотрена установка на станции скорострельной авиационной пушки конструкции Нудельмана. Так вот на нашем тренажере стояла задача научить оператора (космонавта) находить на фоне звездного неба приближающийся объект и навести на него прицел. Что будет дальше, пока никто не знал. Станция в космосе подобна неустойчивой лодке на воде. Если охотник будет стрелять из положения стоя в лодке, то вариант опрокидывания в воду наиболее вероятен. Космонавты Леонов и Беляев уже отмечали подобные трудности с устойчивостью корабля, когда пытались вручную сориентировать свой корабль в аварийной ситуации. А как это скажется на точности стрельбы? Ответов на эти вопросы вообще не было. Вот мы и должны были попробовать получить ответ хотя бы на часть вопросов – в области поиска цели и прицеливания.
Полученные знания будут полезны и для целей дальнего сближения и стыковки двух космических объектов. Остальное можно будет проворить только в реальном полете. Хотя уже сейчас многие сомневаются в том, что реальная пушка будет установлена на станцию. Пока по тренажеру ничего конкретного нет. Все будем начинать с нуля. Это неплохо, так как будет больше времени на изучение. Однако половину тренажера фактически составляет ЭВМ «МН-14». Я вычислительными машинами вообще не занимался. Так что будет трудно. Обычно в таких случаях предварительно отправляют на курсы по изучению конкретных машин. И кое-кто из отдела уже побывал на таких курсах, хотя и работает с другой техникой.

Неудачная стыковка «Союз-10» с орбитальной станцией «Салют-1»

Стартовая бригада специалистов вернулась с космодрома, и начинают проясняться некоторые детали полета экипажа «Союз-10». Старт был осуществлен со второй попытки. Накануне после четвертой попытки отвести кабель-мачту, старт отменили. Вчера дефект повторился, но кабель-мачта все же отошла после третьей попытки ее отвода. На четвертом витке прошел сбой в работе автоматики. Пришлось экипажу проводить коррекцию орбиты вручную. Справились. В три часа ночи началась собственно стыковка. На расстоянии 16 километров система «Игла» осуществила «захват» и началось сближение в автоматическом режиме. На дистанции 180 метров Шаталов перешел на ручное управление, и произошло касание корабля и станции. Но полного стягивания не произошло. Сигналов о стыковке и соединении электрических разъемов не было. Следовательно, не было и герметизации стыка. В корабль входить было нельзя. Тем более, что экипаж был без скафандров.
Попробовали вручную «дожать» стык, но ничего не вышло. Дали команду на расстыковку, а рассоединения не произошло. Только после нескольких дерганий стыковочный шток вышел из соединения. Дать команду на повторную стыковку никто сразу не решился, а через несколько часов корабль и станция разошлись так далеко друг от друга, что повторная стыковка стала уже невозможной из-за малого количества топлива. Да и запас кислорода в корабле оставался на самом минимуме. Если повторная стыковка не удалась бы, то экипаж мог бы не успеть вернутся на Землю. Начальники дали команду на срочный спуск, и, хоть и в ночное время, но возвращение завершилось благополучно. Командир и бортинженер получили по ордену Ленина, а Рукавишников стал Героем Советского Союза, летчиком-космонавтом СССР. Как у нас говорят: «Дали за страх, а он подумал за подвиг». Шаталову присвоили звание генерал – майор.

Не прекращаются разговоры о полете «Союз-10». Все хвалят Шаталова, но признают, что на этот раз он переусердствовал. Очень точно вывел корабль на станцию, но для полной гарантии стыковки увеличил скорость сближения. В результате шток активного стыковочного узла прогнулся, и в узле сцепки произошло своеобразное распирание. Поэтому и произошла ситуация «ни туда, ни сюда».

Шаталов состыковал корабль и станцию, но стягивания не произошло. Стык естественно бы негерметичен. Переходить в станцию без скафандров было нельзя. Елисеев в этой ситуации засуетился и своими действиями допустил перерасход рабочего тела. Рукавишников был статистом. Он и на тренировках был всего два раза.

Подготовка экипажей «Союза-11»

Леонов и Добровольский выполняют стыковку хорошо, у бортинженеров не все получается. Но, если Кубасов все воспринимает спокойно и пытается разобраться в ситуации, то Волков не признает своих ошибок. У него всегда виноват кто-то другой. И в первую очередь он грешит на несовершенство техники. Чем то поведение Волкова напоминает поведение Шаталова в начальный период его тренировок по стыковке. Он тогда тоже много ошибался, и однажды заявил инструктору, что не уверен в том, что есть человек, который при данных начальных условиях сможет хорошо выполнить процесс стыковки. Инструктор молча сел на место космонавта и безошибочно и быстро состыковался. С тех пор Шаталов безоговорочно доверяет инструкторам и специалистам на тренажерах. Он смог признать свою ошибку.

Как ни воевал Леонов, а в космос отправили экипаж Добровольский – Волков – Пацаев. Леонов обиделся. Традиционный митинг с боевым расчетом на стартовой площадке накануне старта состоялся как обычно. После его окончания основной и дублирующий экипажи делают круг почета. Но на этот раз экипаж Леонова остался на месте в знак протеста против принятого решения Госкомиссией. Обидели всех присутствующих на митинге. Космический корабль «Союз-11» стартовал 6 июня в 7 часов 55 минут по московскому времени.
Командир экипажа подполковник Добровольский Георгий Тимофеевич родился 1 июня 1928 года в городе Одесса. Окончил спецшколу ВВС в 1946 году и Чугуевское военное училище летчиков в 1950 году. В 1961 году заочно окончил Военно-воздушную академию. В Центре подготовки космонавтов с 1963 года. Член КПСС с 1954 года. Не знаю, как распространяются мнения о людях. Некоторые члены отряда космонавтов выбывали из списков кандидатов на полет, и о них мало что знали даже в Центре подготовки. А о Добровольском я узнал уже вскоре после прибытия в Центр для прохождения службы. Он был заместителем отряда космонавтов по политчасти. Многие считали, что ему не хватает только реального космического полета, чтобы стать начальником политотдела Центра. Добровольский не равнодушный человек. Он не боится вступить в конфликт с руководством, защищая интересы рядовых сотрудников. В тоже время он активно защищает интересы Центра. Кстати. Он ушел в рядовые космонавты с должности заместителя командира полка по политической части. Впереди были огромные перспективы служебного роста. Не каждый человек способен на такой резкий поворот в своей жизни. Никто ведь не гарантировал ему, что он слетает в свой космический полет.
Бортинженер экипажа Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Волков Владислав Николаевич родился 23 декабря 1935 года в городе Москва. Окончил Московский авиационный институт в 1959 году. Работал в конструкторском бюро С. П. Королева. В отряде космонавтов с 1966 года Член КПСС с 1965 года. В 1969 году совершил космический полет в качестве бортинженера на космическом корабле «Союз-7». Планировалась стыковка с кораблем «Союз-8», которая не состоялась из-за отказа системы стыковки «Игла».
Инженер-исследователь в экипаже Пацаев Виктор Иванович родился 19 июня 1933 года в городе Актюбинске Казахской ССР. Окончил Пензенский индустриальный институт в 1955 году. Работал в конструкторском бюро С.П. Королева. В отряде космонавтов с 1969 года Член КПСС с 1968 года. На тренажерах он работал мало. Опыта космических полетов не имеет. Специалисты считают его грамотным инженером, спокойным и уравновешенным человеком.

Полёт «Союза-11» — экспедиция к орбитальной станции «Салют-1»

Экипаж Добровольского работает напряженно. Станция расконсервирована. Появляется много неисправностей в работе техники. Космонавты устают и практически не занимаются физкультурой. Иногда им некогда даже пообедать. Одной из причин такой ситуации является то, что до полета космонавтам практически негде было приобретать практические навыки по работе в станции. В Центре до сих пор нет даже макета станции. Станцию до полета изучали по схемам и глазами, во время посещения полетного экземпляра. Да еще давали пару дней для обживания станции на космодроме, перед ее запуском. Так что все навыки по работе с системами станции приходилось приобретать в самом полете. Кстати. Одной из причин, по которым космонавты не занимаются физкультурой, является сильная раскачка станции при занятиях на беговой дорожке. Станция вздрагивает при включении двигателей. И, как я понимаю, эти факторы будут сильно влиять и на процессы при стрельбе. Возможно даже с большим эффектом. Специалистов беспокоит постоянное стремление Волкова доказать свое первенство в экипаже, доказать, что его мнение и предлагаемые решения самые правильные и важные. Пока Добровольскому удается его сдерживать. С этой точки зрения интересны права командира космического экипажа у американцев. Для наведения порядка командир имеет право применять любые меры. А наши командиры, в основном, занимаются воспитанием, профилактическими беседами, увещеванием.
Ресурсов станции хватит до конца августа. Поэтому принято решение в июле отправить на станцию новый экипаж. Первым номером идет Леонов – Рукавишников – Колодин. Второй номер Губарев – Севастьянов – Воронов. Все усиленно тренируются. Времени мало.

Вчера у экипажа на орбите был очень наряженный день. Как говорят специалисты, Волков перешел все рамки дозволенного в своем стремлении показать свое первенство в экипаже. Началось с того, что на станции начал ощущаться запах гари и появился дым. Добровольский, посоветовавшись с Землей, приказал Волкову занять место в возвращаемом аппарате. Сам с Пацаевым в противогазах начал осмотр предполагаемого источника задымления. Волков решил взять управление в экипаже на себя. Вышел на связь с Землей: «На борту пожар. Я решил необходимо срочное возвращение. Я… Я…». Он просто не давал Добровольскому вести нормальный диалог с Землей. Место задымления нашли быстро. Из-за перегрузки начали гореть и дымить провода в районе одной из розеток, связанных с научной аппаратурой. Отключили всю научную аппаратуру, включили резервный регенератор воздуха, и вскоре атмосфера в станции стала очищаться. Улучшение ситуации на станции не остановило Волкова. Он продолжал настаивать на срочной эвакуации. Только серьезное вмешательство Главного Конструктора Мишина охладило его пыл.

Гибель экипажа «Союз-11»

Экипаж несколько раз открывал и закрывал люк. Транспарант «Люк открыт» продолжал гореть. Решили под концевик датчика транспаранта подложить кусок пластыря и продолжить подготовку к расстыковке. В конце решили снова проверить герметичность в возвращаемом аппарате. Транспарант погас. Перед расстыковкой в бытовом отсеке снизили давление до 160 миллиметров. Люк был герметичен. Расстыковка прошла по программе. Следующий важный этап это включение тормозной двигательной установки и разделение бытового отсека и возвращаемого аппарата.
Установка отработала положенные секунды, и произошло разделение отсеков. Именно в это время и сработал вентиляционный аварийный клапан, который должен был сработать на высоте четыре километра. Образовалось отверстие диаметром с пятикопеечную монету. Воздух со свистом стал уходить в космос, и давление упало до нуля за 112 секунд. Экипаж понял, что происходит. Добровольский сбросил привязные ремни и схватился за люк. Он был герметичен. Волков с Пацаевым успели выключить все приборы (особенно связь), которые создавали шум. Свист воздуха шел со стороны вентиляционного отверстия за креслом командира. Добровольский с Пацаевым попытались добраться до него, но не успели. Обессиленные они упали в кресла. Добровольский успел защелкнуть на себе только поясной привязной ремень. Поэтому при посадке его сильно побило об аппаратуру. Борьба за жизнь продолжалась 20–30 секунд после срабатывания клапана. В эфире была тишина. Спасатели видели приземлившийся аппарат. Но, когда открыли люк, поняли всю трагедию случившегося.

Нас предупредили, чтобы меньше распространялись о причинах катастрофы. Главный конструктор ведет усиленную работу, считая, что космонавты сам виноваты в сложившейся ситуации. Клапан, мол, можно было и пальцем закрыть. Наши методисты пробовали. Два человека, разрывая пальцами обшивку, добирались к отверстию полчаса. Это в нормальной обстановке. В Центре начала работать комиссия по проверке тренажной базы и вопросам подготовки космонавтов. Кому-то хочется доказать, что космонавты были очень плохо подготовлены к полету.

Орбитальная пилотируемая станция «Алмаз»

Орбитальную пилотируемую станцию «Алмаз» в 3 часа ночи доставили в Центр подготовки космонавтов. К концу рабочего дня общими усилиями (где краном, а где и раз-два-взяли) Станцию установили на ее временное место. Естественно такое событие мы не могли «не обмыть». Это ж начало очень большой работы!

Собственно рабочий отсек станции послужил основой для конструктивной разработки станции «Салют». К нему приварили переходный отсек и свой приборно-агрегатный отсек. Получилась новая станция. Однако. Челомей, отдав конкурентам конструкцию станции, всю внутреннюю начинку оставил себе. Поэтому первые станции» Салют» по составу научного оборудования были не очень многообразны, и отставали по техническому исполнению.

Комплексный тренажер орбитальной пилотируемой станции «Алмаз»

Наверное, пора хотя бы кратко описать, что из себя представляет, создаваемый комплексный тренажер орбитальной пилотируемой станции «Алмаз». В центре конечно сама станция в полном размере и со всем своим штатным оборудованием. У каждого иллюминатора свой имитатор внешнекосмической обстановки. Той, которую космонавт во время полета видит в каждый данный момент времени в этом иллюминаторе. В отдельной комнате располагается мощный вычислительный комплекс. С его помощью формируются все показания в контрольных и измерительных приборах станции в зависимости от назначения приборов и в ответ на управляющие воздействия космонавтов. Здесь же с помощь специальных программ и моделей имитируется работа отдельных бортовых систем и координируется их взаимная работа.
Недалеко от макета станции в отдельном помещении располагается и главный пульт инструктора. На него поступает вся информация, которую видит космонавт. Кроме того. Инструктор имеет возможность вводить разнообразные начальные условия тренировки, а также многочисленные вводные по нештатным ситуациям. Всю эту технику нужно объединить в единое целое кабельной сетью. Согласовать все варианты источников питания и, проходящих в разнообразных направлениях, сигналов.

К лету будут готовы к выведению на орбиту сразу две станции «Салют» и «Алмаз». Две сразу вряд ли запустят. ЦУП может не справиться с управлением. Во всяком случае к полету начинают готовить две группы. Группа Леонова к полету на «Салют». Группа Поповича на Алмаз». По станции «Алмаз» методисты настолько изучили системы, что начали занятия с космонавтами здесь в Центре. Хотя сами космонавты прошли не один цикл изучения систем «Алмаза». Основные систему они уже знают не хуже методистов. Но программа подготовки к полету должна выполняться полностью. К тому же. Повторение никогда не мешало росту уверенности специалистов в себе. Но главное. На этих занятия разрешили присутствовать специалистам нашего отдела, которым предстоит работать на тренажере станции. Нам нельзя задавать вопросы. Нам нельзя проявлять активность. Только слушать преподавателя и только по своим системам.

Подготовка экипажа «Союз-14» к экспедиции на станцию «Алмаз-2» «Салют-3»

Первая комплексная тренировка на тренажере станции. Экзамен сдает экипаж Попович – Артюхин. Обеспечение тренировки наше совместно с представителями промышленности, так как тренажер еще не сдан в эксплуатацию. Приемную комиссию возглавил В.А. Шаталов. Экзаменационный билет с вариантами отказов выбрал себе сам Попович. И вот уже в 9. 27 Артюхин отправился согласно программе полета в станцию. Попович находился у нас на пульте инструктора (якобы находился в «Союзе»), до доклада Артюхина, что на борту все в порядке. Вскоре такой доклад последовал. – Чао! – Попович поднял вверх руки в приветствии, улыбнулся и быстро поднялся на борт станции. Шаталов до обеда наблюдал за ходом тренировки и за работой учебного командного пункта (УКП). Особенно его интересовало общее взаимодействие специалистов во время тренировки. После обеда в зале появился и Главный конструктор Челомей Владимир Николаевич. Космонавтов он не стал загружать, а своих специалистов группы анализа на УКП заставил поволноваться. Дал им несколько вводных по аварийной ситуации на борту. Дождался ответов и рекомендаций, и только после этого уехал довольный увиденным. Но без замечания Челомея группа анализа все же не осталась. Он выдали свои рекомендации исходя только из данных телеметрии. А надо бы было предварительно уточнить эти данные по ощущениям космонавтов. В телеметрии ведь тоже могут быть неисправные блоки.

Руководитель медицинской подготовки и обеспечения безопасности полетов кораблей «Восток» и «Восход» Владимир Иванович Яздовский

В Центре завершились комплексные тренировки для второго автономного полета. Дублеры получили отличную оценку и показали более высокую подготовку на протяжении всего цикла подготовки. А вот у основного экипажа Воробьев – Яздовский большие проблемы. В. Яздовский преподавал космические науки еще первому отряду космонавтов, но две его попытки самому попасть в их число оканчивались неудачей. Наконец с третьего захода в 1969 году его зачислили в группу подготовки. Уже через два года он вошел в основной экипаж, который готовился по программе полета корабля «Союз – 13». Самоуверенность Яздовского была беспредельной. Он считал, что по уровню подготовки он стоит значительно выше любого кандидата. Ему достаточно провести две – три тренировки и можно лететь. И вообще, он в принципе считал подготовку в ЦПК пустой тратой времени. Все что нужно для полета, специалист такого уровня в полной мере может получить и в конструкторском бюро. Естественно, в этих условиях компромиссы в экипаже не предвиделись. Все вопросы решались принципиально.
Воробьев с Яздовским провели 14 полных тренировок в комплексном тренажере корабля «Союз», а пятнадцатую экзаменационную комплексную полностью провалили. Никогда комиссия не ставила экипажам двойки, а здесь инструкторы вынуждены были поставить. На завершающем этапе, перед спуском с орбиты, экипаж одел скафандры и Яздовский по программе должен был закрыть люк между спускаемым аппаратом и бытовым отсеком. Операция эта не очень сложна, но очень важна: бытовой отсек перед входом в атмосферу отстреливается и, если люк закрыт неплотно, то это означает, что спускаемый аппарат напрямую будет соединен с вакуумом космоса. Даже не через клапан как было у экипажа Добровольского, а через люк диаметром 800 миллиметров. Поэтому контроль закрытия люка осуществляется с помощью трех датчиков, расположенных через 120 градусов, и трех сигнальных лампочек. Так вот.
При закрытии люка Яздовским тесемка попала между люком и корпусом. Зажглась одна из лампочек. Вместо того чтобы снова открыть люк, проверить и снова закрыть Яздовский решил применить силу и в результате сломал рычаг штурвала для заворачивания. На этом все его действия и закончились. Он стал выполнять другие операции, даже не доложив инструктору о случившемся. Воробьев, зная о нетерпимости Яздовского к контролю его действий, и тем более к замечаниям, в свою очередь не стал требовать доклада, и сам не проконтролировал его действия. В результате весь «запас воздуха в корабле» был «стравлен», и в реальном полете это означало мгновенную смерть экипажа.
В. Шаталов хорошо относился к Воробьеву, и настоял на повторном экзамене. И снова из-за самоуверенности инженера и несогласованности действий членов экипажа, прошли грубые ошибки. На повторном разборе инструктор доложил: «По трем ошибкам оценка должна быть ниже тройки». Яздовский не согласился, упорно настаивая на некомпетентности экзаменаторов, что предлагаемых ситуаций в полете быть не может. Ему предоставили запись всех переговоров и данные телеметрии. Его убеждали коллеги. Не помогло. Он остался при своем мнении. Мнение специалистов было единым – этот экипаж в полет отправлять нельзя. Окончательное решение было за Госкомиссией.

Юджин Сернан (участник миссий «Джемини-9А» (1966), «Аполлон-10» (1969), командир миссии «Аполлон-17») в ЦПК

Американские астронавты завершают свой ознакомительный визит в наш Центр подготовки космонавтов. Их познакомили с нашей тренажной базой, прочитали несколько лекций. Методисты говорят, что американские астронавты очень въедливы и дотошны. Как пример, мне рассказали, как Сернан осваивал процесс стыковки на нашем тренажере стыковки «Волга». Он два дня сидел у люка тренажера и наблюдал, как стыкуются наши космонавты и как ничего не получается у его товарищей из основного экипажа. В конце второго дня он попросил разрешения самому попробовать осуществить стыковку. С помощью подсказок Леонова он сумел состыковаться с точностью 5 сантиметров от центра. Это хороший показатель. И Сернан тут же высказал мысль, что стыковаться на лунной орбите гораздо сложнее. Там нужно выполнить этап сближения по сложной кривой. При этом скорости нужно менять от 20 метров в секунду до нуля.
В принципе он был прав, по мнению специалистов. Но Леонова это заявление задело, и он дал команду дать в начальных условиях максимальные угловые скорости и отклонения. Сернан снова сел в корабль. Но Леонов ему уже ничего не подсказывал. Стыковка была выполнена с теми же показателями. Леонову оставалось только сказать. – Молодец.

«Союз-13»: испытания систем корабля и астрофизические исследования с помощью аппарата «Орион-2»

На орбиту выведен космический корабль «Союз-13» с экипажем: Командир корабля майор Климук Петр Ильич. Родился 10 июня 1942 года в деревне Комаровка Брестской области. Окончил в 1964 году Черниговское высшее военное авиационное училище летчиков. В Центре подготовки с 1965 года. Заочно учится в Военно-Воздушной академии имени Ю.А. Гагарина. Член КПСС с 1963 года. Бортинженер Лебедев Валентин Витальевич. Родился 14 апреля 1942 года в городе Москва. Окончил в 1966 году Московский авиационный институт имени С. Орджоникидзе. В Центре подготовки космонавтов с 1972 года. Член КПСС с 1971 года. Главные задачи полета – испытания систем корабля и астрофизические исследования с помощью аппарата «Орион-2». Американский экипаж «Скайлэб» поздравил наших космонавтов с успешным выходом на орбиту.

Климук и Лебедев начинают привыкать к невесомости. Выравнивается и характер взаимоотношений. Этому способствует уступчивость Климука. Особенно в предоставлении бортинженеру большей свободы при ведении связи с Землей. Но Лебедев усиливает свое стремление показать свое лидирующее положение в экипаже. Даже вмешательство операторов связи не помогает. Он уже дает рекомендации и им по планированию, по методам работы.
Не смотря на сложности в отношениях экипажа, работы с астрофизическим телескопом «Орион» проводятся успешно. В принципе работа проходила так. На солнечной стороне орбиты Климук, используя систему ручного управления, осуществлял требуемую для заданного наблюдения ориентацию корабля в пространстве. После входа в тень, Лебедев через иллюминатор бытового отсека, с помощью оптического визира наводил уже телескоп на «опорную» звезду». Далее система работал в автоматическом режиме.

В своем отчете на заседании Госкомиссии, Климук отметил, что привыкание к невесомости проходило очень тяжело. Появилась тяжесть в голове, тошнота. При прекращении движений, нахождении в фиксируемом положении, эти явления уменьшались. Хотелось летать, закрыв глаза, замерев и ни о чем не думать. Работать приходилось через силу. Эти явления напоминают элементы дискомфорта при ускорениях Кариолиса на вестибулярных тренировках. Даже в иллюминаторы смотреть не хотелось. К концу первого дня усталость была настолько сильной, что даже спать решил уйти на полчаса раньше графика. Утром почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Хорошо позавтракал. И сразу появилась тошнота и рвота содержимым завтрака. Но самочувствие улучшилось, хотя даже разговаривать особенно не хотелось. Вместе с Лебедевым выполняли только необходимую работу. Хотелось спать. Только к концу третьего дня состояние стало стабилизироваться. К концу полета появилась усталость, что приводило к ошибкам при выполнении ручной ориентации корабля. Мы вынуждены были четче проверять действия друг друга при выполнении важных динамических операций. Лебедев сообщил, что у него привыкание к невесомости проходило нормально. Даже без особых приливов крови к голове. Этим он объяснил и свою активность в работе. И тут же стал выдавать свои рекомендации по целесообразности изменения многих программ, что, по его мнению, повысит эффективность…
В общем, астрономы довольны работой экипажа по их программе. А остальное просто подтвердило опыт предыдущих коротких полетов на космических кораблях. Разве что появились некоторые нюансы взаимоотношений в экипаже, на которые следовало бы обратить внимание при формировании экипажей для долговременных экспедиций.

Климук Петр Ильич встретился со специалистами Центра и рассказал о своем полете. Вот основные выдержки из его выступления. – Полет у нас был тяжелый. И в начале, и перед расстыковкой. Да и после приземления несколько дней было тяжело. Считаю, что, если в течение месяца у меня и Виталия инфаркта не будет, то все будет в порядке. Во время двух месяцев полета было очень много экспериментов. Нам очень помогла система автоматической ориентации «Дельта». Мы ведь сработанность своих действий при выполнении сложных операций не отрабатывали на комплексном тренажере станции, а только отдельно на стендах. И это чувствовалось на протяжении всего полета. Скажу больше. Сколько не изучай с инженером системы по схемам, дела не будет, пока на хорошем тренажере не сделаешь две-три ошибки, не понажимаешь реальные клавиши и не увидишь реакцию тренажера на свои действия. Есть у человека чувство боязни за себя вместе с чувством ответственности. Это особенно стало чувствоваться после неудачи Лазарева с Макаровым. Мы с Виталием уже побывали в космосе, и я думаю, что невесомость запоминается организмом. Уже на четвертые сутки мы выполняли очень серьезные операции, требующие внимания, точности и координации действий.
При переходе к невесомости после выведения мы почувствовали удар, и мне показалось, что меня бросило вверх и перевернуло вниз головой. Хотя на самом деле мы оставались привязанными к креслам. Это ощущение длилось часа полтора. Считаю очень важным внимательный подход к психологической совместимости будущих экипажей. У нас особых разногласий не было. Во всяком случае, к обострению отношений они не приводили.
Первый раз это произошло во время стыковки. Нами неверно была введена уставка. В результате чего двигатели выключились. Мы с Виталием сразу спокойно обсудили ситуацию, и решили что нам делать дальше.
Второй раз разногласие возникло из-за бутылки элеутерокока. Мы половину выпили, а вторую отложили на потом. И вдруг обнаружили, что часть тонизирующего напитка пропала. Неделю, наверное, молчали, греша друг на друга. А потом так же спокойно разобрались в том, что жидкость имеет способность испаряться даже на орбитальной станции.
Считаю, что при плохих отношениях между членами экипажа, любая ошибка может привести к прекращению работы совсем. Или будут неделями прятаться друг от друга в разных концах станции. Я не знаю, сколько так можно выдержать. Надо чтобы инструкторы внимательнее прислушивались к переговорам членов экипажа во время тренировок. И, если кто-то на кого-то пытается свалить ошибки, то это уже не экипаж. Главное в экипаже правильно построенные взаимоотношения. Думаю, что летать более двух месяцев нельзя. Это будет уже неэффективная работа. Трудно, но нужно работать в первые дни, так как работа отвлекает от неприятных ощущений невесомости. А к концу полета человек просто устает физически. По поводу распорядка дня. Мы взрослые и ответственные люди. Нам нужно давать время подъема, отбоя и рабочую зону. Мы сами построим эту работу. А то на каждом витке приходилось по 20 минут тратить на обязательный сеанс связи. Сколько потрачено на это чисто рабочего времени?
Научных экспериментов мы провели много. Были очень интересные эксперименты, связанные, например, с наблюдением серебристых облаков или полярного сияния. Вот только в начале у нас не все получалось, так как Губарев с Гречко забыли предупредить нас о том, что нейтральное положение ручек управления не соответствовало действительности. И потом. В первые дни приходилось долго искать нужные приспособления и вещи. Иногда забывали фиксироваться. И тогда вращались мы, а не ручки управления. По поводу ремонтно-восстановительных работ. Нужны более точные справочники и новые инструменты. Иногда Земля дает задание, а мы не можем понять, что делать. Или, например, я чувствую, что уровень углекислого газа выше нормы, так как начинает болеть голова, а Земля просит подождать, так как нет соответствующего подтверждающего сигнала по телеметрии.

Комплексный тренажёр ТДК-7М транспортного корабля «Союз»

Что же такое тренажер ТДК-7М? Вот типичная схема автономного тренажера. Будь он специализированный или комплексный. По такой же схеме построен и тренажер станции «Алмаз». В данном случае макет корабля это полноразмерный макет космического корабля «Союз» из двух частей – возвращаемого аппарата и бытового отсека. Все оборудование в отсеках штатное. Так же как вся сигнализация и управление. Вычислительный комплекс построен на базе АВМ типа «Мн-14». Система имитации в основном телевизионная. Устройства сопряжения согласовывают между собой все устройства и сигналы. Пульт инструктора позволяет осуществлять общий контроль и руководство всем процессом тренировки. На пульте инструктора отображается вся информация, идущая на борт. Кроме того на нем можно задавать исходные данные участка полета, создавать аварийные ситуации для космонавтов, контролировать обстановку в корабле и вне его. В моем ведении как раз и находятся пульт инструктора и устройства сопряжения.
Дмитрий Федорович водил меня по тренажеру и объяснял все как новичку. Это была и моя просьба. Мы подошли к макету корабля, который стоял вертикально – внизу возвращаемый аппарат и вверху бытовой отсек. Вход в возвращаемый аппарат был через боковой люк-дверь. Конечно не штатный. Люк в бытовой отсек находился вверху. К нему вела специальная лестница, с площадкой наверху. Климанов пригласил меня в возвращаемый аппарат, помог мне удобнее устроиться в кресле командира, и продолжил. – К нам на тренажер космонавты приходят после того, как хорошо освоят работу с системами корабля на функциональных тренажерах и стендах, – Дмитрий Федорович улыбнулся. – Хотя это и не совсем так. Не хватает в Центре таких тренажеров и стендов. Поэтому кое – что они осваивают и здесь. Но, конечно, главное, научить космонавтов работать вдвоем одновременно со всеми системами транспортного корабля. Одному человеку работать на космическом корабле «Союз очень трудно. Но для тог, чтобы четко выполнять совместные работы, необходимо полное взаимопонимание действий друг друга. Вот хотя бы один пример необходимой слаженности своих действий экипажа.
Допустим, что сейчас в космосе космонавты заняты метеорологическими наблюдениями. Для этого в строго определенное время им необходимо сфотографировать строго определенную точку земной поверхности. Для фотографирования одному космонавту необходимо предварительно сориентировать космический корабль в пространстве, развернуть его на определенные углы по осям ориентации, и в таком положении удерживать до конца фотографирования. Другой космонавт в это время проводит собственно фотографирование. Счет идет на секунды. Если космонавт опоздает, или поспешит выполнить какую либо операцию, то сфотографируют вместо Поволжья, например, Урал. Метеорологи не получат во время необходимых сведений, и в свою очередь не смогут дать рекомендации морякам, полярникам или другим специалистам.
Отработка согласованности действий космонавтов как раз и происходит на таком комплексном тренажере космического корабля. Экипаж находится в возвращаемом аппарате в специальных креслах. Каждое кресло изготавливается на конкретного космонавта, и позволяет переносить очень большие перегрузки. Так как макет расположен вертикально, то положение кресел горизонтальное. То есть все несколько часов тренировок космонавты находятся в положении лежа на спине. Даже в стартовых скафандрах.
Прямо перед креслом командира расположен центральный пульт управления. На нем очень много важнейших для космонавта приборов. Комбинированный индикатор (КЭИ), а попросту минителевизор. На нем можно контролировать около двух десятков параметров, а также одновременно видеть телевизионное изображение корабля, с которым предстоит стыковаться. Можно включит и другие камеры по выбору космонавта, и наблюдать обстановку в бытовом отсеке или вообще вне корабля.
Справа от КЭИ расположен ИКП (индикатор контроля программ). По этому прибору можно определить, по какой программе происходит управление космическим кораблем. Будь то взлет, посадка или разворот. Любой из этих режимов имеет не один десяток сопутствующих команд, и прохождение каждой из них можно проконтролировать на ИКП.
Слева от КЭИ расположен ЭЛС (электролюминесцентный сигнализатор основных команд). При обычной уведомляющей информации, его транспаранты горят мягким обнадеживающим зеленым цветом. Если, сообщаемая космонавту информация, требует его более пристального внимания, загораются транспаранты желтого цвета, и звучит звуковой сигнал, настойчиво приглашая космонавта быстрее разобраться в возникшей ситуации. В случае же аварии на борту внимание космонавтов привлекут транспаранты тревожного красного цвета, с прерывистым звуковым сигналом. Этот сигнал заставит космонавтов принять соответствующие меры, разбудит спящего, добавит энергии бодрствующим. На пульте управления расположены также приборы контроля электропитания, системы жизнеобеспечения, запаса топлива и многое другое.
Особое место на пульте занимает прибор ИНК (индикатор навигационный космический). В упрощенном виде он применялся еще на космическом корабле «Восток». В настоящем же виде он модернизирован и позволяет космонавтам в любое время знать местоположение корабля по земному глобусу, время, оставшееся до входа в тень земли (полет над той частью земной поверхности, которая не освещена в данный момент солнцем) и до выхода из тени. Космонавт знает, над какой местностью он сейчас пролетает, и где корабль совершит посадку, если именно сейчас, в эту секунду включить тормозной двигатель на правильно сориентированном космическом корабле.
Слева и справа от основного пульта управления расположены КСУ (командно-сигнальные устройства). С их помощью можно контролировать и управлять шестнадцатью системами корабля, каждая из которых включает в себя до двенадцати агрегатов. Можно управлять системами как с обоих устройство одновременно, так и в отдельности. Кто-то позвал Климанова и он отошел, сказав: «Привыкай. Это ведь твое хозяйство». Действительно. Многое было знакомо. Я ведь давно занимался различными пультами. Менялось в основном их назначение. А принципы построения, размещения информации оставались похожими.
Вдоволь насмотревшись на приборы, я невольно лег поудобнее в кресле, положил руки на подлокотники, и пальцы обеих рук сами легли на рукоятки ручек управления. Пальцы левой руки удобно обхватили ручку РУЛ (ручка управления левая), предназначенную для управления перемещением космического корабля в пространстве. Управляя с помощью этой ручки двигателями, можно осуществить маневр космического корабля в пространстве, необходимый для осуществления операции стыковка, изменения высоты орбиты и так далее. Справа пальцы легко легли на рукоятку ручки РУП (ручка управления правая), предназначенную для управления движением космического корабля вокруг центра масс. Проще говоря, для разворота корабля вокруг трех его связанных осей в космическом пространстве, исходящих из центра масс корабля. Эту операцию, называемую ориентацией, совершают всегда прежде чем осуществить маневр на орбите, перед наблюдением Земли и Солнца, при подготовке к спуску с орбиты. Управляя движением космического корабля с помощью ручек управления, космонавт контролирует положение корабля и соответственно правильность своих действий по ВСК (визир специальный космический). По экрану визира медленно проплывает изображение Земли, давая космонавту четкое представление о положении корабля в космическом пространстве. Все это вместе взятое, говорит о том, что оборудование космического корабля «Союз позволяет экипажу пилотировать корабль, осуществлять всевозможные маневры и работы на орбите.
Климанов вернулся и предложил мне, подняв руки вверх, повернуть несколько раз штурвал переходного люка (как это делают космонавты) и перейти в бытовой отсек. Правда, космонавты делают это в скафандрах, что значительно труднее. Этот отсек называют бытовым, так как в нем космонавты отдыхают, занимаются физкультурой. Здесь же они, в основном, проводят научные эксперименты при автономных полетах, готовятся к переходу в другой космический корабль или станцию после стыковки. Поэтому и приборное оборудование, расположенное здесь, предназначено для обеспечения выполнения именно этих операций.

Мы снова спускаемся по лестнице к основанию возвращаемого аппарата. Его иллюминаторов не видно. Также как и перископа визира. Они закрыты стойками с имитационным оборудованием.
У правого иллюминатор на специальных подставках стоит шкаф. Климанов открыл дверцу шкафа, и мы увидели большой шар. Поверхность шара, который представляет собой небесную сферу, усеяна металлическими шариками различной величины. Свет от специальной лампы падает на них и, отражаясь, через оптическую систему попадает на иллюминатор. Разной величины шарики имитирую звезды разной яркости, а строго определенное их взаиморасположение, создает на иллюминаторе изображение определенных созвездий.
Шар по командам от наземного вычислительного комплекса может вращаться в различных плоскостях, в зависимости от эволюций космического корабля. «Небесная сфера» создает полную иллюзию движения околоземном космическом пространстве, если смотреть в иллюминатор из кабины космического корабля.
Таким образом, ориентируясь по звездам, можно управлять и движением космического корабля. Во всяком случае, космонавты отрабатывают такие режимы, и определяют свое место в космическом океане с достаточной точностью.
Затем мы подошли ко второму иллюминатору. Он тоже закрыт металлическим шкафом, в котором размещена аппаратура, обеспечивающая имитацию изображения Земли в визире ВСК. Только теперь имитация обеспечивается с помощью кинопроекционных систем. А о качестве изображения и говорить не приходится. Эта система начала развиваться еще со времен подготовки к полету Юрия Гагарина. Правда, в то время мало кто мог с достаточно точностью сказать, что Земля из космоса будет выглядеть именно так, а не по другому.
Прошло, однако, совсем немного времени, и полет Юрия Гагарина дал нам очень многое в деле подготовки космонавтов. Одним из первых визитов Гагарина после полета был визит на тренажер. Он до подробностей объяснил, что из имитируемых условий соответствует космическим условиям полета, а что нужно срочно переделать. Особенно много замечаний было как раз по имитируемому изображению Земли. Специалисты выслушали Гагарина, и уже через несколько дней многое исправили. Вновь пригласили Гагарина. Он пришел, посмотрел и сказал.
– Молодцы. Действительно здорово похоже, хотя конечно и не очень точно.
С тех пор в космосе побывало много космонавтов. Наука получила огромное количество материалов, позволяющих имитировать Землю на экране визира с необыкновенно высокой степенью точности. Если оптическая система визира смотрит на землю, то на экране ВСК тренажера проплывает земля, чем то напоминающая крупномасштабную карту земной поверхности. Движение изображения на экране также определяется управляющими сигналами с вычислительного комплекса в соответствии с законами движения по орбите и команд, выдаваемых космонавтами.
Во время полета может случиться такое положение, что разворот корабля вокруг какой-то си будет настолько велик, что оптическая система визира «потеряет «землю», то есть будет смотреть в небо. Это и называется потерей ориентации. В таких случаях изображение земли на экране пропадает, и экипаж разворачивает корабль до тех пор, пока изображение земли не попадет снова в поле зрения визира.

Вплотную к имитатору изображения Земли примыкает еще один имитатор – процесса стыковки. В специальной камере среди призм и зеркал помещается модель космического корабля, с которым предстоит стыковаться. Размер модели с детскую игрушку, но выдержаны пропорции строго в соответствии с реальным кораблем. Там, где положено гореть навигационным огням, они горят. Где положено быть антеннам, они тоже на месте. Телевизионная камера фиксирует малейшее перемещение корабля, и передает на телевизионный экран КЭИ для информации экипажу.
На движение моделей влияет множество факторов – точность управляющих движений космонавта, начальные условия стыковки, устанавливаемые инструктором и многое другое. Суммирует е все эти условия, выдавая в результате определенные команды на движение модели, вновь вычислительный комплекс.
Вычислительный комплекс, о котором уже несколько раз упомянул Климанов, сформирован на базе нескольких ЭВМ типа «МН-14» и вычислительных устройств специального назначения.

Когда впервые знакомишься с пультом инструктора (ПИ), он поражаем многообразием приборов и органов управления. Однако, осмотревшись, начинаешь замечать и уже знакомые приборы, которые видел на пультах управления возвращаемого аппарата и бытового отсека. Не меньше здесь и незнакомых приборов. Это объясняется тем, что инструктору во время тренировки приходится выполнять функции многих людей. Он работает и за Центр управления полетом, и за Командно-измерительный комплекс, оперативно оценивая работу экипажа и многих других специалистов, участвующих в тренировке.
По специальным сигнализаторам и телевизорам инструктор в любое мгновение контролирует действия экипажа, определяет правильность его работы с оборудованием космического корабля.
На начальном этапе тренировок бывают моменты, когда члены экипажа многое не успевают делать во-время. А работать надо с точностью до секунд. И тогда инструктор приходит им на помощь. Он может остановить процессы на тренажере. Замирают показания приборов, не меняется изображение в иллюминаторах, останавливаются часы. Корабль как будто делает настоящую остановку в космосе. Экипаж обдумывает создавшуюся ситуацию, и, приняв решение, сообщат о нем инструктору. Если все правильно, то полет продолжается с точки останова.
Зато на завершающем этапе тренировок космонавты успевают делать все, и у них еще остается резерв времени. Жаль его терять. И инструктор как бы включает вторую скорость. Корабль «летит» в два, а то и в четыре раза быстрее нормального режима. Тут уж экипаж только успевает поворачиваться, реагируя на новые и новые вводные. Но вместе с тем экипаж успевает отрабатывать навыки в гораздо большем объеме, чем при нормальной работе. Да в аварийной ситуации это помогает принимать правильные решения.

Говоря о пульте инструктора, нельзя не упомянуть и о поле клавиш, выделяющихся своим ярким красным цветом. Это как раз и есть поле отказов, каждый из которых инструктор может в любое время ввести в работу тренажера, а экипаж должен четко знать, что ему необходимо делать при этом отказе, чтобы не сорвать полет, а иногда и сохранить себе жизнь.

Описание тренировки на ТДК-7М

Сегодня я на тренажере транспортного корабля. Тренируются Ю. Романенко и А. Иванченков. Инструктор-методист экипажа Мартынов Николай Иванович. Они были первыми, кто опробовал этот тренажер. Теперь на тренировках они чувствуют себя уже достаточно уверенно. Пройдя медицинский контроль, экипаж направился в комнату подготовки, где их уже ждали специалисты по работе со скафандрами. С их помощью Романенко с Иванченковым быстро одели скафандры и вскоре, в последний раз приветственно взмахнув руками, скрылись в люке возвращаемого аппарата. Тренировка началась. В зале воцарилась рабочая тишина, прерываемая лишь голосами, доносившимися из динамика на пульте инструктора. Это космонавты и специалисты различных служб докладывали о готовности к работе. Ничто не может нарушить строгий порядок тренировки, и, наверное, многим она показалась бы скучной, если бы в переговорах космонавты и инструктор не проявляли бы склонность к юмору, шутке. Вот и сейчас командир завершает доклад. – Заря. К работе готовы. Разрешите поднять забрала? Инструктор усмехается, соглашаясь с тем, что скафандр в чем-то похож на рыцарские доспехи, и дает добро.
Начинается отработка программы старта. Рядом с инструктором находится и представитель Главного Конструктора космического корабля «Союз» Элеонора Васильевна Крапивина. Невысокая, хрупкая, красивая женщина. Она улыбается чуть прищурившись. Как все женщины ахает, восхищаясь работой космонавтов. Однако, спросите тех, кто ее хорошо знает, и они попросят подождать всего лишь несколько минут. Вот что-то неуловимое для посторонних глаз нарушили в своих действиях космонавты, допустили малейший промах или неточность. И хмурится ее лицо. Голос становится недовольным, даже сердитым, и в то же время каким-то виноватым. Будто это она сама совершила ошибку и виновата больше, чем экипаж. Но вот в сложной нестандартной ситуации экипаж принял смелое и вполне аргументированное решение. Лицо Элеоноры Васильевны расцветает, и торжественны голосом она сама доказывает инструктору. – Нет, вы посмотрите какие они молодцы. Так четко сработать! Нет, они положительно молодцы, – и тут же добавляет. – Что там у вас на очереди? Какой отказ? – Минут через двадцать, когда уйдут из зоны связи, дадим им отказ системы терморегулирования. – Хорошо. Посмотрим, как они будут избавляться от жары.
Мне говорили, что космонавты считают удачей, если на тренировки, особенно зачетные, приходит Элеонора Васильевна. Это строгий, но очень справедливый экзаменатор. Перед ней стараются показать отличные знания и навыки не только как перед прекрасным специалистом. Все стараются как истинные рыцари показать себя с самой лучшей стороны. Ей рассказывают о неудачах – она посоветует, как их избежать, о сомнениях – она не будет ругать, а потратит день и больше, чтобы разобраться и помочь, о радостях – она искренне рада любой удаче друзей. А секунды тренировки бегут, сливаясь в минуты и часы. Экипаж уже «вышел на орбиту», снял скафандры. Теперь надо ориентировать корабль, и, конечно же, вручную, абсолютно забыв об автоматике. Нужно перейти с орбиты на орбиту, совершить несколько разворотов. Я посмотрел на часы и спросил инструктора. – Николай Иванович, Сейчас космонавты летят на дневной стороне орбиты. Времени у них мало. Что будет, если они не успею сориентировать корабль. – Обязаны успеть. Для того и тренируются, – Мартынов был неразговорчив. – И все же? – Тогда уйдут неориентированными в ночь. Но это уже будто бы ошибка экипажа, которую мы прощаем им только на первых тренировках, – инструктор улыбнулся. – Но можете не волноваться. Эти ребята успеют. И экипаж действительно успел, хотя и заставил поволноваться присутствующих. Правда, по действиям спокойного и сосредоточенного инструктора, нельзя было заметить его волнения. Но, зато по выражению лица Крапивиной можно было проследить все перепитии тренировки. Объяснений тут не требовалось.
Тренировка продолжалась, и, казалось, наступило некоторое затишье, когда к инструктору подошел врач. – Извините. Нам необходимо провести медицинский эксперимент. Всего пять минут. Определение газового обмена космонавтов в процессе тренировки. Мартынов посмотрел в свою толстую тетрадь, где вся тренировка была расписана до секунд. – Пять минут, говорите. Хорошо. У них сейчас в течение десяти минут будет контроль исправности систем. Усложним им задачу. Пусть одновременно поработают и с вашей аппаратурой. Он посмотрел на часы и связался с экипажем. – Таймыры, я Заря. Сейчас вас посетят космические пришельцы. Приготовьтесь к встрече. Земля дает добро на пятиминутный контакт. Романенко неожиданно проявил недовольство нарушением программы полета. – Заря, у нас до режима десять минут. Не успеем. – Успеете, – успокоил его инструктор, и тут же добавил. – Должны успеть. На контрольном экране телевизора видно было, как открылся выходной люк. Врач вручил космонавтам по какому-то мешку, и люк снова захлопнулся. Каждый из космонавтов каким-то устройством, напоминающем бельевую прищепку, зажал себе нос, взял в рот загубник, и стал дышать в мешок. При этом они продолжали выполнять все, предусмотренные программой, работы. Через 5 минут эксперимент был закончен, медики ушли, и тренировка продолжалась в прежнем ритме. Космический корабль уже «вышел» из зоны связи, и инструктор ввел планируемый отказ.
Элеонора Васильевна посмотрела на часы и вдруг предложила. – Давайте введем им еще разгерметизацию корабля. Инструктор показал на свой план. – Элеонора Васильевна, они у меня по плану спуска все равно будут одевать скафандры. Но это будет через час. – Они у вас молодцы. Программу выполняют великолепно, – согласилась Крапивина. – И все же давайте введем им этот отказ. Он будет неожиданным для них и потому более полезным. Кроме того. Я хотела бы поговорить с экипажем на разборе тренировки подольше, так как есть новые, и довольно значительные, изменения в инструкции. – Тогда другое дело. На экране телевизора снова видны лица космонавтов. Они довольны. Ждут сеанса связи, чтобы доложить о проделанной работе. Мартынов не спеша протянул руку к сплошному полю красных клавиш, и, казалось не глядя, нажал одну из них. Выбор был точным. Это сразу стало ясно по поведению космонавтов. В корабле загудел прерывистый сигнал тревоги, и глаза космонавтов забегали по приборам, отыскивая ее причину. Романенко быстро обнаружил разгерметизацию и взялся за тангенту связи, чтобы доложить ситуацию, но тут же убрал руку – до сеанса связи оставалось еще несколько минут. Утечка воздуха была небольшой, и оставшееся время экипаж обсудил свои возможные действия в зависимости от развития ситуации. – Правильно рассуждают, – одобрила Крапивина. Подошло время сеанса связи, и Мартынов нажал новую клавишу отказа, увеличивая разгерметизацию. Доклад последовал мгновенно. – Заря, я Таймыр. Разгерметизация в корабле выше норм и увеличивается. Принимаю решение на срочный спуск в скафандрах. И вот уже Романенко с Иванченковым одевают в бытовом отсеке скафандры. Инструктор посматривает на секундомер. Ведь если они будут долго одеваться, то в реальном полете при такой разгерметизации скафандры им могут и не помочь. Первым с одеванием скафандра справился Романенко. Он напряжения на лбу у него выступил пот, лицо покраснело, но он и не обратил внимания на такие мелочи. Надо помочь бортинженеру. Еще минута и оба готовы к работе, занимают места в своих креслах, включают вентиляторы. Теперь можно и осмотреться более внимательно.
Переходный люк в бытовой отсек закрыт, и теперь следует доклад. – Заря, к спуску готовы. Какой вариант? – Отказ автоматики Спуск вручную. Спуск вручную. Это стало уже почти традицией. Какая бы тренировка не проводилась, по какой бы ни было программе, спуск на тренажере проводится вручную. Вот и сейчас. – Заря. Скафандры наддуты. Все нормально. Что это означает, хорошо видно на экране телевизора. Космонавты, зафиксировавшие свое положение в креслах, кажутся неповоротливыми и неуклюжими. И это неудивительно. Ведь на них давит давление. Перчатки кажутся инородным чужим телом. Максимум, что они могут в таком положении – нажать пальцем клавишу, если дотянутся. Поэтому пользуются приспособлениями в виде специальной указки. С ее помощью легче нажимать нужные клавиши. Нужные команды выданы, время выдержано точно, и инструктор сообщил на борт. – Сработали точно. Район посадки заданный. Контролируйте срабатывание отдельных систем. – Поняли. Контролируем. А вскоре инструктор сообщил на борт последнюю радиограмму. – Молодцы. Разрешаю сбросить давление. Поднимите стекла. Не забудьте сгруппироваться перед приземлением. Последние операции выполнены быстро и правильно. Открывается люк, и вот уже, как после настоящего приземления, специалисты помогают экипажу покинуть корабль. Они устали, но выглядят бодро. Инструктор дает последнее указание. – Снять скафандры. На все 20 минут. Разбор тренировки проводит представитель Главного Конструктора. Экипаж зашагал в комнату подготовки, а я и другие специалисты стали готовить тренажер к следующей тренировке после обеда.

Обслуживание тренажёров

Вот как в принципе ежедневно организована работа в зале, где находится тренажер ТДК-7М. В большом тренажерном зале вертикально расположен космический корабль «Союз» в составе: возвращаемый аппарат, над ним бытовой отсек с переходным отсеком и стыковочным андрогинно-периферийным узлом. Переходный отсек это своеобразная шлюзовая камера, которая должна обеспечить более быстрый переход космонавтов и астронавтов из корабля в корабль. Дело в том, что в космическом корабле «Аполлон» атмосфера чисто кислородная с пониженным давлением. На корабле «Союз» атмосфера обычная земная, в основном состоящая из азота и кислорода при обычном атмосферном давлении. Поэтому при взаимных визитах нужно будет выравнивать давление и состав атмосферы в корабле только с переходным отсеком. Эта процедура займет значительно меньше времени и сохранит запас кислорода, чем это понадобилось бы при прямой стыковке двух кораблей.
Стыковочный узел тоже новой конструкции позволяет обоим кораблям быть как активными в процессе стыковки, так и пассивными. Все зависит от программы взаимной работы и возможно ситуации на орбите. В программе ЭПАС активным кораблем будет «Аполлон», так как у него значительно больше возможностей для маневров на орбите. Недалеко от корабля «Союз» расположился макет станции «Салют», другие модели и устройства. Так вот днем, в период тренировок, это пространство практически замирает. Передвижения людей только по необходимости. У пульта инструктора несколько человек проводят тренировку. У некоторых имитаторов и, отдельно стоящих, пультов тоже видны люди. Из динамика слышны голоса тренирующихся космонавтов. Иногда инструктор сообщает на посты контроля свои замечания или ведет диалог с экипажем.
Совсем иное дело к вечеру или в день профилактических работ. Тогда помещение тренажера напоминает потревоженный улей в самый разгар трудового пчелиного дня. Зал начинает заполняться людьми уже минут за 10–15 до конца тренировки. И не успел еще последний экипаж покинуть возвращаемый аппарат, а в зале уже кипит работа. Никого не смущает, что уже поздний час, что нормальное рабочее время давно кончилось. Каждый знает, что будет работать столько, сколько надо для того, чтобы завтра к утру тренажер был готов к тренировкам. Начинается время устранения замечаний и проведения, еще не сделанных, доработок тренажера различными специалистами. Возле пульта инструктора за несколько минут организуется рабочая площадка. На сдвинутых столах инженеры раскладывают схемы, различную документацию, записи. Электромонтажники раскрывают шкафы, начиненные электронной аппаратурой, раскладывают на столах нехитрые инструменты. Это означает, что отдельная группа специалистов начинает выполнять доработки тренажера, в результате которых космонавты получат более достоверную информацию, с учетом изменений на предстоящий полет.
Некоторые специалисты читают бортжурнал тренажера, в котором космонавты и инструкторы сделали свои замечания по работе тренажера, высказали свои пожелания. И теперь пришла пора каждому специалисту по своему направлению деятельности подумать над тем, как устранить замечания и выполнить пожелания. Но сначала нужно разобраться в их сути. Чувства и ощущения могут быть ошибочными. Но тренажер должен в точности соответствовать реальному космическому кораблю. Все сомнительные моменты нужно аргументированно опровергнуть.
Вот у пульта инструктора остановилось два человека. Один из них инструктор, который только что закончил тренировку с экипажем. Другой – разработчик одной из систем. Они горячо обсуждают одно из замечаний. Каждый защищает свою точку зрения. А истина все же одна. Появляются справочники, схемы космического корабля и тренажера. В конце концов, они соглашаются с тем, что на тренажере все было сделано согласно последним официальным данным, полученным разработчиками тренажера. Инструктор же, накануне побывал на предприятии и узнал, что эти данные уже изменились для корабля, которому предстоит стартовать. Естественно, ему сразу же захотелось использовать эти новейшие данные для тренировки экипажей. Следуют дополнительные телефонные звонки, уточнения и вопрос решается мирно. Специалисты сразу приступают к работе по необходимому изменению в схемах. Специалисты предприятия пообещали ускорить отправку новых исходных данных, чтобы все было оформлено официально, на законных основаниях. А в зале стоит шум. Иногда, беседующим даже приходится повышать голос. Кто-то работает дрелью, готовясь закрепить дополнительный прибор. Кто-то внимательно всматривается в экран телевизора, подавая команды невидимому помощнику на изменение положения модели корабля в имитаторе стыковки. В ответ голос по динамику сообщает. – Дал развертку устройства влево на уменьшение… Еще дал влево… Понял. Стоп… Чуть вправо. Есть… Понял. Регулирую положение камеры. Наконец руководитель работы Малиновский, стоящий у пульта инструктора, не выдерживает и дает команду. – Все. Слазь. Эти «столбы» и «мухи» усилителем не убрать. Будем разбирать электронный блок. И вот уже телевизионщики разбирают электронный блок, стараясь понять, откуда идут помехи. Рядом стоят осциллограф, цифровой вольтметр, частотомер… целая лаборатория.

Остаются за полночь и те, у кого «не висит на шее отказ», но зато предстоит большой объем доработок систем. А время всегда торопит. Давно спят нормальные люди, а Женя Никонов и Александр Суворов все колдуют и колдуют над программой модели космического движения корабля. Они выбирают десятые и сотые доли вольт в электрических схемах, тасуют единички и нолики в математических электронных программах, чтобы еще больше повысить точность имитируемой орбиты полета космического корабля. Вместе с ними частенько остается работать и Фаина Лобанова, которая по последней работе стала и хорошим наставником своему помощнику Васе Сокольцу. Для него это первый тренажер, а для Фаины даже не второй. И всегда ей приходится работать очень и очень интенсивно, так как сроки на работу были ограниченными. В ее ведении система жизнеобеспечения, которая требует от разработчика особой точности. Иначе во время тренировок экипаж может получить неправильные навыки, что на орбите приведет к роковым последствиям. Вот и доводит Фаина каждую схему до совершенства, отрабатывая каждую ситуацию десятки и даже сотни раз, пока не станет окончательно ясно – работа сделана качественно.
Пока днем идет тренировка, Фаина много раз перечеркивает и переделывает электрические схемы, пытаясь пока на бумаге найти лучший вариант, чтобы вечером идти к цели кратчайшим путем. Иногда при проверках что-то не ладится, и тогда Фаина надолго задумывается. Начинает ходить от электронных стоек к чертежам и обратно. Чертит на листке новые схемы. Снова какие-то перечеркивает, другие оставляет, пока не найдет подходящий вариант. И, хотя время уже очень позднее, она торопится увидеть выбранную схему уже распаянной и проверенной. По всем правилам нужно было бы позвать монтажника, но он уже давно ушел отдыхать, и Фаина с помощником берутся сами за паяльники. Бывает, правда, что и последний предложенный вариант на практике не соответствует задуманным требованиям, и тогда Фаина твердо заявляет. – Все. Доработались. На сегодня хватит. Надо выспаться. Завтра решим. А это завтра уже и наступило с утренней свежестью. Фаина идет в гостиницу, и продолжает с помощником рассматривать варианты.

Романенко о красных клавишах на пульте инструктора

Американцы прибыли 23 июня и уже приступили к занятиям по расписанию. По первым тренировкам ясно, что астронавты очень тщательно готовились к этому визиту. Вопросов у них много и все со знанием дела. Сернан вновь прибыл с экипажами, но в список тренирующихся его не включили. Он очень этим недоволен, но продолжает все также вьедливо изучать все, что попадается ему на пути. В своих красных брюках в обтяжку, с фотоаппаратом и маленьким чемоданчиком-магнитофоном он успевает всюду.
Сегодня у нас тренировались Романенко с Овермайером и Иванченков с Лаусмой. Перед началом тренировки наши космонавты выполняли роль экскурсоводов по кораблю. Иванченков с коллегой ушли в бытовой отсек, а Овермайер, перед посадкой в возвращаемый аппарат, задержал Романенко у пульта инструктора. Он задавал своему новому командиру экипажа все новые и новые вопросы. Особенно его интересовало, как осуществляется на тренировках контроль за деятельностью экипажа. Он хотел подробнее знать общую методику подготовки советских космонавтов. Романенко, добрым словом вспоминая своего инструктора, терпеливо и подробно рассказывал и показывал, утоляя жажду знаний своего коллеги. Пришлось даже прихватить перерыв между занятиями, которые проводил инструктор и переходом в другой корпус на новую тренировку. Но вопросы Овермайера не иссякали. И тогда Романенко постучал пальцами по часам.
Овермайер закивал головой в знак согласия и понимания, поднял вверх один палец. Юрий понял, и кивнул головой, соглашаясь. – Если вопрос последний, то формулируй. Только пошустрей. – Как у вас осуществляется создание аварийной ситуации на тренажере? – Овермайер был весь внимание. Романенко усмехнулся понимающей улыбкой, и показал на целое поле красных клавиш на пульте инструктора. – Знаешь, почему они красные? – Опасно. Страшно… Пугает, – Овермайер говорил медленно, совсем мало коверкая русские слова, но голос его был вполне серьезен. – Нет, – отрицательно покачал головой Романенко. – На заре авиации тренажеров не было, но летать все же было опасно. Много летчиков погибало. И тогда была установлена традиция. На месте гибели летчика его товарищи сажали красные гвоздики. На многих аэродромах появились целые поля алых цветов. Потом летчиков, а затем и космонавтов стали тренировать на земле, а это поле красных клавиш перекочевало на пульты инструкторов, как напоминание о возможных последствиях неправильных действий в небе. Овермайер сочувственно покачал головой, так как и сам ясно представлял сколь много нужно знать и уметь, чтобы правильно действовать при таком количестве аварийных ситуаций.

– Правда, у нас в Центре подготовки космонавтов не популярно слово «авария». – продолжил Романенко. – Нам больше нравиться выражение «нештатная ситуация». Не так пугает. Так вот. Нештатных ситуаций на тренажере можно ввести в несколько раз больше, чем самих клавиш отказов. Каждая клавиша позволяет создать одну нештатную ситуацию в какой-то одной системе при определенных условиях. Но, – Романенко оглянулся, – Инструкторы хитрецы. Любят комбинировать эти ситуации. Давать их по несколько сразу в определенной комбинации и последовательности. Тут уж попотеть приходится всерьез. Однако, мы уже давно сами поняли, что одного автоматизма в действиях для выхода из нештатной ситуации мало. Шариками пошевелить требуется, – Романенко для убедительности покрутил пальцами вокруг головы.
– Нас тоже учат жестко, – понимающе кивнул головой Овермайер. – Но мы не жалуемся. У нас есть правило. Если не хочешь стать реальным «Космическим Голландцем», не бойся тысячу раз умереть во время тренировки. – Он посмотрел на часы, сожалеюще развел руками и первым направился к выходу.

Отчёт о полёте «Союз-14» (Попович и Артюхин)

Вчера в 21.45 в космос выведен космический корабль «Союз-14» с экипажем в составе. Командир экипажа полковник Попович Павел Романович. Герой Советского Союза, Летчик-космонавт СССР. Родился 5 октября 1930 года в поселке Узин Киевской области. Окончил в 1954 году Качинское военное авиационное училище летчиков имени Мясникова. В отряде космонавтов с 1960 года. Член КПСС с 1957 года. В 1968 году окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского. Первый полет совершил на космическом корабле «Восток-4» в 1962 году.
Бортинженер подполковник Артюхин Юрий Петрович. Родился 22 июня 1930 года в деревне Першутино Клинского района Московской области. В 1950 году окончил военное авиационное училище, а в 1958 году Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского. В отряде космонавтов с 1963 года. Член КПСС с 1957 года. Опыта космических полетов не имеет.
Инструкторы методисты экипажа: – По транспортному кораблю Горбунов Владимир Романович. – По орбитальной станции Шугаев Михаил Леонидович. Полет станции и транспортного корабля проходит по программе.

Попович с Артюхиным пишут отчет о полете. Но они нашли время встретиться со специалистами Центра. Вот что они рссказали.
ПОПОВИЧ: Выведение прошло хорошо. Были небольшие перегрузки, но меньше, чем на тренировках. Затем главной задачей было проверить систему сближения и стыковки в ручном режиме. Все прошло хорошо. После стыковки со станцией и перехода было чувство бесконечности объема станции. Очень хорошая атмосфера. Учитывая предыдущий опыт, мы старались не делать резких движений головой и вообще лишних движений. Мы с Юрием Петровичем старались все движения делать осторожно. Если нужно было повернуть голову, то я поворачивался всем телом. И вот в процессе всего полета негативного влияния невесомости на вестибулярный аппарат мы так и не почувствовали. Нас не тошнило. Аппетит все время был хорошим. Однако нам не удалось избежать довольно неприятных ощущений, связанных с приливом крови к голове. Лица у нас набухли, стали красными глаза и появилась отечность. Но после 3–4 суток все стало приходить в норму. А на седьмые сутки мы уже ныряли и кувыркались, испытывая все прелести невесомости. Большинство работ в невесомости мы выполняли медленнее, чем на земле. Работали по 16–18 часов в сутки. Поэтому к концу полет очень сильно устали. После приземления я попробовал встать самостоятельно, но ноги были как ватные и сразу подкосились. Но уже через полтора часа мы уже ходили самостоятельно.
АРТЮХИН: В реальном полете все гораздо спокойнее. Первые дни мы по инерции все ждали, что вот сейчас дадут какую либо вводную. Станция сильно шумит, но слышимость голосовая хорошая. Кричать не приходилось. Иногда возникала трудность с поиском пульта, на котором появилась аварийная сигнализация.
ПОПОВИЧ: Может быть, стоит предусмотреть подсказку, чтобы облегчить поиск. Уже в бытовом отсеке сигнал побудки почти не слышен.
АРТЮХИН: В непривязанном состоянии работать с клавиатурой нельзя. Давишь на кнопку, а сам улетаешь в другую сторону.
ПОПОВИЧ: Я бы заменил пальчиковое управление ручками на кистевое. При стыковке мне пришлось снять перчатки, иначе могли сорвать процесс из-за большой неточности в управлении. К тому же я все время боялся ее сломать.
Как итог можно сказать, что на американских космических кораблях управление как раз и строится на авиационных принципах. Там даже попыток нет, чтобы назначить командиром экипажа инженера, который никогда не летал на самолете самостоятельно. А у нас война за лидерство идет со времен Сергея Павловича Королева.

Леонов и жевательная резинка

Большинство американцев постоянно жуют резинку (жвачку). Даже Леонов перенял у них эту привычку. Когда он пришел к нам на тренажер, кто-то из коллег космонавтов бросил в шутку. – Смотрите, у нас новый американец появился. – Да нет, ребята. Просто эта процедура хорошо успокаивает нервы. – И часто тебе приходится нервничать? – Не успокоился коллега. – Неужели жена дает повод? – Вот, дураки, – Леонову шутка не понравилась. Но у космонавтов свои правила. Они доводят задуманное до конца. И вот уже другой космонавт задумчиво произнес. – Нет, ребята. У него перед полетом зубы дробь выстукивают. Вот он и сдерживает их жвачкой. В ответ Леонов стал жевать еще интенсивнее. Все рассмеялись, и каждый занялся своим делом. Леонов постоял, потом незаметно отошел к урне, вынул жвачку, посмотрел на нее. – Действительно. Черт те что, – и выбросил жвачку в урну.

«Союз-15» — неудачная стыковка с орбитальной станцией «Салют-3», срыв программы месячной экспедиции (Сарафанов и Демин)

... на орбиту выведен космический корабль «Союз-15» с экипажем. Командир корабля подполковник Сарафанов Геннадий Васильевич. Родился 1 января 1942 года в деревне Синенькие Саратовской области. В 1964 году окончил Балашовское высшее военное авиационное училище летчиков. В Центре подготовки космонавтов с 1965 года. Член КПСС с 1963 года. Опыта космических полетов не имеет.
Бортинженер полковник-инженер Демин Лев Степанович. Родился 11 января 1926 года в Москве. В 1949 году окончил военное авиационное училище, а в 1956 году – Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского. В Центре подготовки космонавтов с 1963 года. Член КПСС с 1956 года. Опыта космических полетов не имеет.
Инструкторы методисты экипажа. – По транспортному кораблю Джигирей Николай Владимирович. – По орбитальной станции Дьяченко Александр Григорьевич. По программе экипажу предстоит работать на станции 25 суток.

Стыковка со станцией не получилась. Было выполнено три попытки стыковки. Две с разрешения Центра управления полетом. Третью попытку стыковки космонавты выполнили самостоятельно.
При первой стыковке на дистанции 380 метров самопроизвольно включился маршевый двигатель и успел отработать 15 секунд, прежде чем экипаж выдал команду на отключение. Орбитальная станция находилась в центре визира, а «Союз» набрал скорость 8 метров в секунду. Это около 30 километров в час. Можно представить, что произошло бы, если бы стыковка произошла при такой скорости сближения. Не надо забывать, что собственные орбитальные скорости корабля и станции составляют 28000километров в час. Им повезло. Успели набраться боковые скорости, и корабль пролетел почти впритирку со станцией. Корабль со станцией разлетелись на дистанцию более километра. Станция послушно развернулась на 180 градусов, готовая к новой стыковке. Через 2 минуты корабль ушел из зоны связи, но ЦУП успел передать команду о том, что в случае второй неудачной попытки стыковку вообще прекратить. Вторая попытка стыковки проходила так же, как и первая. Снова неудача, и снова километр дистанции. Экипаж неверно истолковал команду ЦУПа, и самостоятельно совершил третью попытку стыковки. И снова неудача. Хуже всего то, что свою третью попытку экипаж попытался скрыть. Но от телеметрии ведь не скроешься. Перед третьей попыткой станция, в ответ на запрос корабельной системы стыковки, аккуратно развернулась вновь на 180 градусов и включила свою аппаратуру.

Бытовое

Новый начальник политотдела Ваганов решил устроить у себя с Леоновым такой же туалет, как у Берегового с Николаевым. В виду этого нам приказано освободить одну из технических комнат для архива Берегового. А бывший архив будет переделан под туалет. Ваганов уходит в отпуск на 15 дней, и до его возвращения работы должны быть закончены. Вот бы так все делалось для техники. Вот только мы сейчас не знаем, куда девать технику. К концу дня сообщили, что завтра с утра в Центре будет работать комиссия ВПК (военно-промышленная комиссия). И все силы были брошены на уборку.
Приезжала делегация от ВПК. Приехали 3 члена ВПК и человек 15 женщин. Их не волновало, что сегодня выходной день. Их жены хотели посмотреть всю технику Центра подготовки космонавтов. Значить для всех рабочий день.

«Союз-16» — подготовка к ЭПАС (испытания бортовых систем, нового стыковочного узла АПАС-75, проверка взаимодействий наземных служб СССР и США)

На космическую орбиту выведен космический корабль «Союз-16» с экипажем. Командир корабля полковник Филипченко Анатолий Васильевич. Герой Советского Союза. Летчик-космонавт СССР. Родился 26 февраля 1928 года в деревне Давыдовка Воронежской области. Окончил Чугуевское военное авиационное училище летчиков в 1950 году. В 1961 году окончил Военно-воздушную академию. В Центре подготовки космонавтов с 1963 года. Член КПСС с 1952 года. Совершил космический полет на корабле «Союз-7» в 1969 году.
Бортинженер Рукавишников Николай Николаевич. Родился 18 сентября 1932 года в городе Томске. В 1957 году окончил Московский инженерно-физический институт. В центре подготовки космонавтов с 1967 года. Член КПСС с 1970 года. Совершил космический полет на корабле «Союз-10» в 1971 году. Инструктор-методист экипажа Назаров Юрий Викторович. Задача полета. Испытать в реальном космическом полете космический корабль, точная копия которого будет стартовать в июле 1975 года. Проверить все режимы полета Леонова в реальных условиях, кроме встречи с космическим кораблем «Аполлон». Запланирована также большая программа научных экспериментов.

«Союз-17» — первая экспедиция (Губарев и Гречко) на орбитальную станцию «Салют-4»

На орбиту выведен космический корабль «Союз-17» с экипажем. Командир экипажа подполковник Губарев Алексей Александрович. Родился 29 марта 1931 года в селе Гвардейцы Борского района Куйбышевской области. Окончил в 1952 году военно-морское авиационное училище летчиков. В 1957 году окончил Военно-воздушную академию. В Центре подготовки космонавтов с 1963 года. Член КПСС с 1957 года. Опыта космических полетов не имеет.
Бортинженер экипажа кандидат технических наук Гречко Георгий Михайлович. Родился 25 мая 1931 года в Ленинграде. Окончил в 1955 году Ленинградский механический институт. В Центре подготовки космонавтов с 1967 года. Член КПСС с 1960 года. Опыта космических полетов не имеет.
Задача полета – состыковаться со станцией «Салют-4» и отработать на ней 29 суток. Программой работы предусматривается: исследование физических процессов и явлений космическом пространстве, наблюдение геолого-морфологических объектов земной поверхности, медико-биологических исследований, испытание конструкции станции, бортовых систем и аппаратуры. После них на станции должны отработать по месяцу еще два экипажа. Тогда можно будет считать, что первый этап отработки станций ДОС завершен.

Губарев и Гречко выступили с отчетом о полете на научно-методической конференции в Центре.
ГУБАРЕВ: Особое внимание мы уделили стыковке. Использовали опыт всех наших летавших товарищей. Считаю, что экипажу должно быть дано право самостоятельно подключать двигатели при работе системы стыковки «Игла». Переход на ручное управление должен осуществляться на дальности более 100 метров. Работать с системой управления в перчатках очень сложно. Нужно официально разрешить экипажу снимать перчатки при ручном управлении. (Обо всем этом говорил и Попович). Мы стыковались в тени, и считаем необходимым увеличить яркость стыковочных сигнальных огней. На станции недостаточно средств фиксации. При работе стоя необходима фиксация ног. Нужно обеспечить фиксацию не только космонавтов, но и бортовой документации и инструмента. Не годится и фиксация в креслах толстыми крепкими ремнями. В транспортном корабле нужно доработать систему подтяга ремней фиксации. При посадке из-за недостаточного закрепления меня бросило на бортинженера. Было травмировано колено так, что пришлось некоторое время ходить прихрамывая. Полная адаптация к работе в станции пришла через 7 дней. Из-за тяжелого состояния в первые дни и усталости перед посадкой, желательно операции расконсервации и консервации растянуть на 3 дня вместо положенных сейчас 2-х дней. Полная ориентация в станции пришла через 15 дней. До этого все время приходилось, что-то искать, как на новой квартире.
ГРЕЧКО: Для стопроцентного использования возможностей станции на ней должны работать 2–3 экипажа. Общая оценка работы бортовых систем хорошая. Вся программа научных исследований выполнена. Экипажам надо лучше готовиться к операциям по ориентированию по звездам. Сейчас таких тренировок мало, и на имеющихся тренажерах большие люфты. Нужно учиться лучше искать звезды в определенной области звездного неба. И общее пожелание у нас с командиром. Экипажу нужно отдавать не приказы, а советы. Это лучше действует на самочувствие при постоянном напряжении нервов, которое постоянно присутствует в полете.

Авария ракеты-носителя с пилотируемым космическим кораблём «Союз»

5 апреля 1975 года был произведен запуск ракеты-носителя с пилотируемым космическим кораблем «Союз» для продолжения экспериментов совместно со станцией «Салют-4». На борту корабля находился экипаж в составе Героев Советского Союза летчика-космонавта СССР полковника Лазарева Василия Григорьевича и летчика-космонавта СССР Макарова Олега Григорьевича. На участке работы третьей ступени произошло отклонение параметров движения ракеты-носителя от расчетных значений, и автоматическим устройством была выдана команда на прекращение дальнейшего полета по программе и отделение космического корабля для возвращения на Землю.

Первая ступень отработала нормально. Заработала четко и по программе вторая. И вот она – 261 секунда, когда должно было произойти отделение второй ступени. Однако, вместо ожидаемого отделения в корабле заревела сирена, тревожно замигало красное табло «Авария носителя». Мгновенно вступила в действие система аварийного спасения. И экипажу впервые, не по доброй воле, пришлось испытать ее работоспособность на себе, оказавшись полностью во власти спасительной автоматики. Экипаж мог только ждать. Аварийный ракетный двигатель увел возвращаемый аппарат с экипажем в сторону, и они стремительно пошли к Земле. Перегрузки в пиковый момент достигали 20 единиц, и экипажу оставалось лишь гадать, куда их несет – на Алтай или в Китай. В Китай не хотелось.
Аварийное приземление произошло на заснеженный склон горы, Возвращаемый аппарат немного протянуло, и он остановился. В. Лазарев отстрелил одну стренгу парашюта, но со второй выполнять эту операцию не торопился. Хотя по инструкции должен был сделать это. Предполагалось, если сразу не отстрелить стренги, то при наличии сильного ветра в поле корабль могло сильно и долго таскать по местности, а это и больно и небезопасно. Но Лазарев не знал обстановки вокруг корабля и, как советовали опытные инструкторы, не торопился. Лазарев отстрелил выходной люк и выглянул наружу. Аппарат удерживался на голом склоне горы с помощью парашюта, купол которого зацепился за одно единственное дерево. А внизу в нескольких метрах начинался обрыв. Отстрели он вторую стренгу, и вместе с аппаратом космонавты рухнули бы в пропасть. Экипаж осторожно покинул возвращаемый аппарат, который съехал все же от их движений на несколько сантиметров вниз. Попробовали утеплиться. В снегу, который достигал высоты груди, еле собрали веток на небольшой костерок. Да и тот пришлось разжигать с помощью чистых листов, из ненужного больше никому, бортжурнала.
Авария произошла в полдень, но только к десяти вечера по Москве их обнаружил поисковый самолет, затем появился вертолет. Однако снять ни экипаж, ни возвращаемый аппарат не было никакой возможности. Им сбросили восемь посылок и лишь одну они смогли найти. Только в пять утра пришел вертолет «МИ-8», который забрал экипаж на борт, а через несколько дней смогли эвакуировать с места приземления и возвращаемый аппарат.
Экипаж уже приземлялся аварийно в горах, а телеметристы в ЦУПе продолжали торжественно сообщать по радио в демонстрационном зале: «300-сотая секунда полета. Полет идет нормально. Параметры полета в норме». Когда авария была обнаружена, паника была приличной. Учитывая, что возвращаемый аппарат мог приземлиться в Китае, подняли по тревоге воздушно-десантную дивизию, чтобы при необходимости блокировать место посадки, эвакуировать экипаж и самоэвакуироваться. И, слава богу, что все это не понадобилось. А сам экипаж, когда несся по аварийной траектории, истинно «по–русски», во весь голос и по открытой связи давал характеристики всем причастным. Я мог бы процитировать их дословно, но думаю, что эту лексику знают все. Так, не начавшись, завершился этот полет, который не предвещал никаких сложностей. Космонавты впервые вместо звания Героев получили ордена, и об их старте не нашлось места в официальной космической хронике.

Совместный полет космических кораблей «Союз» и «Аполлон»

Начался отсчет экспериментальному совместному полету космических кораблей «Союз» и «Аполлон». На околоземную орбиту в 15.20 выведен космический корабль «Союз-19» с экипажем: командир экипажа полковник Леонов Алексей Архипович, бортинженер Кубасов Валерий Николаевич. К старту готовились сразу два космических корабля. Оба заправлялись топливом, чтобы в случае неудачи со стартом первого корабля в космос мог уйти второй корабль не позднее пяти суток от контрольного времени. Когда уже начался отсчет стартового времени, на космическом корабле «Союз» вышла из строя телевизионная система. А это означало отсутствие с орбиты телевизионных репортажей. Но и сообщить американцам о возникшей неисправности никто не спешил. Была возможность того, что американцы не только задержат свой старт, но и вообще откажутся от полета из-за низкого уровня безопасности космических кораблей в СССР.
Старт состоялся успешно, а Леонову с Кубасовым в первые, самые тяжелые, сутки полета предстояло устранить неисправность. Или хотя бы попытаться. Специалисты на земле усиленно искали возможность выхода из создавшейся ситуации. Через семь с половиной часов после старта «Союза» с мыса Канаверал стартовал ракетоноситель с космическим кораблем «Аполлон», на борту которого находился экипаж: командир экипажа Томас Стаффорд, пилот стыковочного модуля Дональд Слейтон и пилот отсека экипажа (командного модуля) Вэнс Бранд. Старт у них тоже прошел гладко, но без неприятностей не обошлось. На старте и участке выведения Бранд неточно работал с переключателями. В результате была потеряна часть телеметрической информации. Кроме того. В магистрали горючего вспомогательных двигателей появились пузырьки газа, используемого для наддува. Это могло привести к подаче избыточного количества окислителя в двигатели и опасному для них повышению температуры. Стаффорд быстро разобрался в ситуации и вручную произвел пролив горючего через все 16 вспомогательных двигателей, удалив пузырьки. Труднее всего, оказалось, разобрать стыковочный штырь между кораблем и стыковочным модулем. Это нужно было сделать, чтобы обеспечить доступ в этот самый стыковочный модуль (она же шлюзовая камера для обеспечения взаимных переходов из корабля в корабль после стыковки). Один из разъемов был установлен неправильно и не позволял работать с инструментом. Пришлось тоже сделать паузу до утра, пока специалисты разрабатывали методику выхода из создавшейся ситуации. 16 ИЮЛЯ. НА ОРБИТЕ «Союза». Ночь прошла относительно спокойно. А утром рано начались ремонтно-восстановительные работы. Опыта таких работ у советских космонавтов было мало. Только два экипажа отработали на станциях 15 и 30 дней. Инструменты для таких работ только разрабатывались и изготавливались. Ведь простой отверткой или молотком в космосе работать нельзя. К тому же, в данном полете вообще не предусматривался никакой ремонт. Инструмента не было никакого. Вот часть рекомендаций, отправленных экипажу космонавтом Шониным, который был оператором связи у экипажа.
ШОНИН: Будьте внимательны…Центральные жилы…соединить перемычкой из контровочной проволоки длиной 30–40 сантиметров так, чтобы она не касалась корпусов разъемов. Для этого перемычку надо изолировать…
ЛЕОНОВ: Учту. Дальше…
ШОНИН: Контровочную проволоку можно взят с гаек верхнего щитка СКГС за обшивкой серванта.
ЛЕОНОВ: Все?
ШОНИН: Изолирование можно осуществить пластырем, резиновым мешком…
КУБАСОВ: А лейкопластырем медицинским можно?
ШОНИН: (после консультации) Можно.
И пошла работа. Леонов использовал нож, который купил накануне на рынке и на всякий случай прихватил с собой. Он ведь имел аварийную посадку вместе с Павлом Беляевым, когда они больше суток провели на морозе и в снегу выше пояса. Обрадованный Леонов в одном из сеансов связи сообщил, что они сумели даже запасной провод нужной длины найти. К концу дня ремонт был закончен, включены цветные камеры, и контрольный тест успешно ушел на землю. И все это в самый острый период адаптации к невесомости, когда даже голову повернуть трудно, а приходилось и кувыркаться и прилагать достаточно большие физические усилия.

Из-за ложного срабатывания аварийной сигнализации астронавтам пришлось в первую ночь спать по 2–4 часа. С утра Бранд, пользуясь рекомендациями Земли, разобрал штырь. Доступ в стыковочный модуль был обеспечен. Далее космический корабль «Аполлон» под управлением Стаффорда совершил все необходимые первичные маневры и приблизился к космическому кораблю «Союз».

17 ИЮЛЯ. НА ОРБИТЕ «Союза» и «Аполлона».
Настроение Леонова с Кубасовым значительно улучшилось после устранения неисправности, хотя график работы у них был по – прежнему напряженным. Роль нашего корабля при предстоящей стыковке была пассивной. То есть. Выполнив все маневры, Леонов сориентировал корабль в пространстве и должен был поддерживать эту ориентацию до завершения операции стыковки. Все динамические операции по маневрам, облетам, сближениям должен был выполнять космический корабль «Аполлон». К 18 часам корабль «Аполлон» выполнил все необходимые маневры и начался завершающий этап сближения и причаливания с кораблем «Союз». Мягкая стыковка произошла в 19.09 по Москве, на 6 минут раньше расчетного времени. Жесткая стыковка произошла в 19.12. Относительные скорости кораблей при стыковке 0,09-0,12 метра в секунду. Леонов с Кубасовым начали готовиться к встрече. В 19.35 они провели грубую проверку герметичности своего корабля и открыли люк из возвращаемого аппарата в бытовой. Началась точная проверка герметичности корабля. Отклонений не было. Снижение давления в корабле до 500 мм. рт. столба было проведено заранее.
В 20.00 туннель-лаз между стыковочным модулем «Аполлон» и бытовым отсеком Союза» был наддут до 250 мм. рт. столба, и в 22.12 космонавты «Союза» открыли люк бытового отсека. Давление в корабле и туннеле-лазе было выравнено. Космический корабль «Союз» с экипажем к приему гостей были готовы. Уже через несколько минут после стыковки астронавты «Аполлона» начали открывать люк на входе в стыковочный модуль. Они сразу же почувствовали неприятный запах, напоминающий запах горелого клея или ацетона. Сразу же были одеты кислородные маски, но вскоре после анализа с земли, маски были сняты. Земля решила, что опасности для здоровья астронавтов нет. Работы были продолжены. Давление в корабле и стыковочном модуле выравнено. Выравнивание давления в обоих случаях было необходимо для того: – Чтобы выровнять атмосферу двух кораблей в момент перехода и взаимных действий. В «Аполлоне» в обычных полетных условиях поддерживается кислородный состав атмосферы при давлении 300 мм. рт. столба. В «Союзе» поддерживается обычный земной состав воздуха под обычным давлением в одну атмосферу. – Чтобы получить возможность открыть люки при переходах из корабля в корабль. Если не выровнять давления, то с двух сторон люки будут иметь большую разницу давлений, преодолеть которую человеку не под силу. Да и закрывать люк при большой разнице давлений с разных сторон тоже опасно.
Люк на входе в туннель-лаз, ведущий из стыковочного модуля в бытовой отсек космического корабля был открыт в 22.15. Стаффорд и Слейтон немного задержались, так как запутались в кабелях, проложенных в туннеле-лазе. В 22.17 Стаффорд открыл люк на выходе из туннеля – лаза в корабль «Союз». В 22.19.25 зафиксировано историческое рукопожатие в космосе Леонова и Стаффорда. Леонов, Кубасов, Стаффорд и Слейтон разместились вокруг праздничного стола в бытовом отсеке. Бранд остался в космическом корабле «Аполлон». Этого требовала полетная инструкция, так как аварийные ситуации не исключались. Диктор Центрального телевидения Виктор Балашов зачитал приветствие от Л. И. Брежнева, а затем Президент США Никсон 10 минут беседовал с астронавтами и космонавтами.

После сна оба экипажа начали подготовку к расстыковке двух кораблей. Расстыковка произошла в 15.02. Маневрирование по уходу снова выполнял корабль «Аполлон», имеющий большой запас топлива. «Аполлон» ушел от корабля «Союз» на такое расстояние, что закрыл для наблюдателей из Союза» Солнце. Фотографирование «искусственного солнечного затмения» проводилось автоматически. Затем началась повторная стыковка, при которой в активном положении находился агрегат стыковки космического корабля «Союз». Маневры причаливания, как и в первом случае, выполнял корабль» Аполлон». Но управлял кораблем на этот раз Слейтон с разрешения Стаффорда.
Стыковочный опыт Слейтона был небольшим, но он не мог возвратиться на Землю, не попробовав управлять кораблем в реальных условиях. И Стаффорд удовлетворил его просьбу. Ведь Слейтон более 16–ти лет ждал своего космического полета. Он был в первом отряде астронавтов, его отчисляли из отряда по состоянию здоровья. И все эти годы он упорно шел к своей цели. На расстоянии 50 метров от «Союза» «Аполлон» завис, и Слейтон сообщил, что, как ему кажется, «Союз» отклонился от требуемой ориентации. Для гарантии стыковки Слейтон дал дополнительный импульс двигателю. Направляющие выступы одного агрегата стыковки не совпали с впадинами другого за счет бокового смещения, и возник вращающий момент с угловой скоростью 0,5 метра в секунду по рысканию и 0,3 градуса по тангажу. Слейтон запоздал и включил автоматическую систему компенсации вращения только тогда, когда рассогласование по углу достигло уже значительной величины. Через 24 секунды он снова перешел на ручное управление, так как автоматическая система слишком медленно, как ему казалось, возвращала корабли в расчетное положение. И каждое такое переключение режимов создавало для «Союза» дополнительное возмущения в виде угловых скоростей и колебаний. Но стыковочный агрегат «Союза» выдержал эти колебания.
Окончательная стыковка произошла в 15.34. Сам процесс после касания продолжался около 6 минут, и все это время держал в огромном напряжении весь персонал ЦУПа. На все эти операции управления Слейтон потратил 145 килограмм топлива, при расчетной величине 54 килограмма. Общий запас топлива для вспомогательных двигателей «Аполлона» составляет 1291 килограмм. В 18.28 произошла вторая и окончательная расстыковка кораблей. После выполнения эксперимента «Ультрафиолетовое поглощение» корабли окончательно разошлись, приступив каждый к своей персональной программе полета. В 23.43.40 корабли разошлись на 10 километров, что и явилось по ФАИ окончанием группового полета кораблей.

После расстыковки с «Союзом» астронавты выполнили обширную программу научных экспериментов. Рабочий день у них продолжался по 16–17 часов. В 23.37 маршевый двигатель «Аполлона» был включен на торможение и отработал 7 секунд. Спустя 7 минут произошло отделение двигательного отсека. Управление на атмосферном участке спуска осуществлял Бранд. На высоте 9 километров он по ошибке не включил автоматический цикл обеспечения посадки. Ошибка была обнаружена Стаффордом на высоте 7 километров, когда обнаружилось, что тормозные парашюты не введены. Бранд вручную дал команду на выпуск парашютов, и ориентация возвращаемого отсека стала меняться. Одновременно продолжали работать и двигатели ориентации, возвращающие прежнюю ориентацию отсека. Снова Стаффорд первым заметил неисправность и вручную перекрыл доступ топлива в двигатели. Однако. Некоторое количество окислителя (четырехокись азота) оставались в одном из двигателей и просочились в кабину через клапан обеспечивающий доступ воздуха в кабину на высотах ниже 7 километров. В результате астронавты получили сильное отравление. Бранд даже более минуты находился в бессознательном состоянии. Ситуацию снова спас Стаффорд. Он смог отделиться и со второй попытки достать кислородные маски для всех членов экипажа. Бранд пришел в сознание, но состояние его было достаточно тяжелым. В добавление ко всему, при приводнении отсек подпрыгнул и перевернулся вверх днищем. Доступ воздуха в отсек на некоторое время прекратился. Через 42 минуты отсек с экипажем был поднят на борт вертолетоносца, и астронавтов осмотрели медики. Их сразу же доставили в госпиталь.
26 ИЮЛЯ.
Не прошло четырех дней после посадки Леонова с Кубасовым, а на Землю после 63 суток пребывания на орбите вернулся экипаж космического корабля Союз-18». Состояние здоровья космонавтов удовлетворительное. Из возвращаемого аппарата космонавты вышли сами.

Программа военных орбитальных станций «Алмаз» продолжается

В следующем году должна быть запущена в космос очередная орбитальная станция «Алмаз». Естественно под открытым наименованием «Салют». Сегодня космонавты начали подготовку к работе на ней с тренировки на тренажере станции. Название ему дали «Иртыш». Готовиться будут экипажи: Волынов-Жолобов, Зудов-Рождественский, Горбатко-Глазков, Березовой-Лисун, Козельский-Преображенский. По плану должно быт три полета на станцию.
29 ИЮЛЯ.
Тренировки на тренажере станции «Алмаз» начались. И сразу начались проблемы. Инструкторам надо, чтобы во время тренировки нигде ничего не делалось. Промышленникам надо устранять замечания по результатам испытаний. Ловят каждую свободную минуту. Иногда пытаются что-то делать и во время тренировки, считая, что не внесут помех. Но чаще всего помехи получаются. И наступают дополнительные разборы.

Подготовка экипажа «Союза-23»: Вячеслава Зудова и Валерия Рождественского

После обеда тренировались Зудов с Рождественским. Инструктор экипажа Леша Гнут. Ему помогал Миша Шугаев. Работа двумя инструкторами это обычная практика. Помогают друг другу и подстраховывают. Потом пришли еще Крамаренко с Ткачуком. В начале тренировки по плану основная нагрузка легла на Зудова. Рождественский устроился у главного поста на полу. Уперся спиной в прибор и дремлет. Изредка приоткрывает глаза, чтобы посмотреть на приборы.
Вот Зудов начал суетиться, что-то у него не получается. Посмотрел на Рождественского, видимо ожидая от него помощи. Затем сам подошел к бортинженеру, взял лежащий рядом бортжурнал, и снова отошел к своему пульту. Рождественский никак не отреагировал на действия командира. – Радон, – вышел на связь Гнут. – Хорошо подумай, прежде чем принимать решение. – А че думать. Тут все написано. – А что ты будешь делать, если… – Леша обрисовал несколько вариантов возможных последствий. – Тэк, тэк, тэк. – Зудов снова посмотрел на Рождественского, но снова промолчал. – Ситуацию понял. Ткачук не выдержал. Включил телевизионные светильники в районе центрального поста, но Рождественский не прореагировал на изменение обстановки. Крамаренко обратился к инструктору экипажа. – Леша, ты Зудова Валерой не называй и на ты не обращайся во время тренировки. После работы, в домашней обстановке это ваше общее дело. Но не сейчас. – Понял.
Через некоторое время члены экипажа поменялись местами. Теперь основную работу должен был выполнять бортинженер. Зудов занялся изучением бортовой документации, а Рождественский уже через несколько минут снова вступил в спор. – По вашей вводной в бортовой инструкции нет порядка действий.
– Оцените ситуацию, и прочитайте инструкцию в бортовом журнале номер три.
– Надо бортовую документацию делать как полагается. Что ж я для анализа должен по всем книгам бегать? –
 Не по всем, – микрофон снова был у Крамаренко, и я понял, почему они с Ткачуком пришли на эту тренировку. – Если не можете разобраться в бортовой документации, будем учить.
– Понял. Разбираюсь.
Жолобов прекратил связь, а Крамаренко добавил для присутствующих. – А, если он не хочет работать, то ему надо уходить из экипажа. Разбор тренировки продолжался долго и без посторонних.

Закончилась подготовка очередной экспедиции на станцию «Салют-5». Основной экипаж Зудов-Рождественский. Дублеры Горбатко-Глазков. Комплексные тренировки прошли без сбоев и с отличными оценками для экипажей. Космонавты должны будут реабилитировать станцию после аварийной посадки экипажа Волынова. Начинаются разговоры о том, что в каждом экипаже должен быть уже летавший в космос человек. Жолобов терял сознание, но он еще не летал. А что было бы, если бы оба космонавта сразу потеряли сознание из-за отравления? Спасти их было бы невозможно. А, проверенный по здоровью и опыту работы на орбите, космонавт всегда сможет помочь новичку.

Начальник второго управления (тренировочная база) Центра подготовки космонавтов лётчик-космонавт СССР, полковник Шонин Г.С. (1976—1979 гг.)

Начальником нашего управления стал летчик-космонавт СССР, полковник Шонин Георгий Степанович. Так завершилась борьба за генеральскую должность. Претендентов было много. Но из всех вариантов этот лучший. После своего космического полета Шонин был на различных должностях. Он, наверное, уже давно стал бы генералом, если бы не пристрастие к алкоголю. И все-таки он умница и прекрасный человек. С ним можно обсуждать проблемы и решать вопросы. Он видит в окружающих людей, а не материал для обеспечения своего следующего карьерного шага. Таково мнение всех, с кем он работал.

«Союз-21» — экспедиция Бориса Волынова и Виталия Жолобова к орбитальной станции «Салют-5» («Алмаз-3»)

... экипаж совершил успешную стыковку корабля со станцией. Правда, был момент, когда экипаж изрядно поволновался. При первом сближении на дистанции 270 метров скорость сближения была большой, а автоматика развернула корабль кормой вперед. Т есть, космонавты летели спиной к станции и не видели ее в оптический визир. Они даже запросили разрешения перейти на ручное управление, но Елисеев, как руководитель полета, не разрешил. По программе все было в пределах нормы. И действительно корабль вскоре развернулся носом вперед. Станция и корабль разошлись, снова развернулись стыковочными узлами друг к другу, и начался этап причаливания. На дистанции 70 метров Волынов перешел на ручное управление, вскоре последовало радостное: Есть стыковка». Переход в станцию несколько задержался, так как приборы показали проблемы с герметичностью. Потом разобрались. И космонавты приступили к расконсервации станции. Работа эта сложная, требует внимательности, а космонавты в этот период как раз проходят пик адаптаци к невесомости. Особенно плохо себя чувствовал в начальный период Жолобов. Но в целом экипаж с задачей справился. Теперь впереди у них по плану два месяца полета.

Первая неделя для экипажа оказалась очень напряженной. Работали по 12–13 часов, а в некоторые ночи спали по 2–3 часа, так как постоянно срабатывала ложная сигнализация об аварии или вызов на срочную связь, которой на самом деле не должно было быть. Чтобы исключить ложные срабатыания, экипаж отключил некоторые источники СЭП. Но в результате на землю сформировался сигнал «Отказ СЭП». Теперь уже волновался ЦУП, пока дождался зоны связи с экипажем. Подобные эксперименты экипажу запретили. Но отказы в системах все же продолжались и держали экипаж в напряжении.
Происходили и другие накладки. Экипаж фотографировал объекты на земле. Начал делать перезарядку. Все работы, естественно, велись в темноте. В это время операторы ЦУПа увидели, что по графику подходит сеанс телерепортажа. Они сами по командной радиолинии включили телевизионные светильники на борту станции. Вся работа космонавтов пропала, так как пленки были засвечены. Не ясен и вопрос с длительностью полета. По предварительному плану два месяца. Но на Западе уже пишут о том, что этот экипаж пойдет на побитие американского рекорда длительности полета одной экспедиции.

... на борту станции не все в порядке. У Жолобова все чаще ощущаются острые приступы головной боли. Рекомендации врачей пока не помогают. Есть предположение, что причиной недомогания может быть некачественный состав воздуха в станции. Во всяком случае, Волынов, в свойственной ему прямоте, высказался, что в этой вонючей станции работать просто невозможно.
23 АВГУСТА. Жолобов на некоторое время терял сознание, и Волынов запросил срочную посадку. На связь с экипажем выходил даже сам Герман Титов. Принято решение о срочной посадке.
24 АВГУСТА. Посадка экипажа Волынова началась с проблем. Не выполнились все операции, связанные с командой «Расстыковка». После выдачи повторного набора команд, какие-то операции выполнились, но штанга стыковочного устройства осталась в сцепленном состоянии. Корабль, как рыба на крючке, болтался на привязи у станции. И это было очень опасно. Только после третьего цикла команд разделение произошло штатно и до конца. Возвращаемый аппарат при приземлении подпрыгнул. Люк Волынов открыл с трудом, но вылез сам. Стал помогать Жолобову. Спасатели подоспели через 40 минут. Полет Волынова с Жолобовым продолжался 49 суток вместо двух месяцев.
1 СЕНТЯБРЯ. Разбирательство в причинах срочной посадки длилось недолго. Больше всех недоволен был Главный Конструктор станции «Алмаз» Челомей. Особенно его обидело высказывание Волынова о том, что его станция «вонючая». Челомей пообещал, что этот экипаж на его станцию больше не полетит.

«Союз-22» — автономный полёт резервного корабля программы «Союз — Аполлон», испытания многозонального космического фотоаппарата МКФ-6

На орбиту выведен космический корабль «Союз-22» с экипажем: Командир экипажа полковник Быковский Валерий Федорович. Герой Советского Союза. Летчик-космонавт СССР. Родился 2 августа 193 года в городе Павловский Посад Московской области. В 1955 году окончил Качинское военное авиационное училище летчиков. В Центре подготовки космонавтов с 1960 года. Член КПСС с 1963 года. В 1968 году окончил Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского. Совершил космический полет в 1963 году.
Бортинженер Аксенов Владимир Викторович. Родился 1 февраля 1935 года в селе Гиблицы Касимовского района Рязанской области. В 1963 году окончил заочно Всесоюзный политехнический институт. Работает в конструкторском бюро. В Центре подготовки космонавтов с 1973 года Член КПСС с 1959 года. Главная задача полета проверить в реальных условиях космического полета работу многофункциональной фотосистемы «МКФ-6», разработанной специалистами ССС и ГДР. Система предназначена для многозонального фотографирования в шести участках видимого и инфракрасного диапазонов. Разрешение прибора около 20 метров. Полет запланирован в рамках программы «Интеркосмос». Испытываемый прибор будет ставиться на станциях ДОС, на которые будут летать космонавты дружественных нам социалистических стран.

«Союз-23» — неудачная экспедиция (Рождественский и Зудов) на орбитальную станцию «Салют-5»(«Алмаз-3»)

В 20.40 на орбиту выведен космический корабль «Союз-23» с экипажем: Командир экипажа подполковник Зудов Вячеслав Дмитриевич. Родился 8 января 1942 года в городе БОР Горьковской области. Окончил в 1963 году Балашовское высшее военное авиационное училище летчиков. В Центре подготовки космонавтов с 1965 года. Член КПСС с 1963 года. Опыта космических полетов не имеет.
Бортинженер подполковник-инженер Рождественский Валерий Ильич. Родился 13 февраля 1939 года в Ленинграде. Окончил в 1961 году Высшее военно-морское инженерное училище имени Дзержинского. Служил в аварийно-спасательной службе Балтийского флота. В Центре подготовки космонавтов с 1965 года Член КПСС с 1961 года. Опыта космических полетов не имеет.
Инструктор по транспортному кораблю Волошин Владимир Викторович. Инструктор по орбитальной станции» Алмаз» Гнут Леонид Петрович.

Вчера поздно вечером не состоялась стыковка космического корабля «Союз-23» с космической станцией «Салют-5». Отказала система стыковки «Игла». Что-то похожее было и у экипажа Волынова при стыковке, но тогда обошлось. Как всегда вопрос упирался в принятие решений и их исполнений. Экипаж мог взять управление кораблем на себя, но тогда это было бы нарушением бортовых инструкций. В случае удачи, все было бы прекрасно. В случае неудачи, вся вина легла бы на экипаж стопроцентно. Экипаж решил действовать строго по инструкции. Принято решение на срочную посадку из-за ограниченного резерва топлива. Посадка будет сегодня поздно ночью, что очень усложняет работу группы поиска и спасения.
18 ОКТЯБРЯ. Экипажу Зудова не везет. Не состоялась стыковка. И посадка произошла ночью в 23 часа на водную поверхность озера Тенгиз. Температура за бортом минус 17 градусов. Над водной поверхностью сплошной туман. И в это «молоко» они плюхнулись и найти их было чрезвычайно трудно. Через 15 минут после приводнения сработал пиропатрон крышки люка запасного парашюта. Парашют вывалился в воду и накренил возвращаемый аппарат. Радиосвязь прекратилась. Дыхательное отверстие стало покрываться льдом, и стала ощущаться нехватка воздуха. Помощь пришла только через 11 часов. Зудов к этому времени уже терял сознание. Вертолетчики со спасателями нарушили все возможные инструкции. Они сумели зацепить возвращаемый аппарат тросом и волоком вытащить на берег. 5 километров до берега. Тащили почти час с величайшей осторожностью. На берегу помощь уже можно было оказать быстрее и легче. Зудов, похоже, простыл настолько, что у него подозревают воспаление легких.

«Союз-24» — экспедиция Горбатко и Глазкова на орбитальную станцию «Салют-5»(«Алмаз-3») для замены атмосферы и работ, не оконченных первой экспедицией («Союз-21»)

7 ДЕКАБРЯ. Горбатко с Глазковым пришли к нам на тренажер вторыми после дублеров. Встретились в раздевалке, и тут Горбатко увидел на дублерах новые спортивные костюмы. – Привет. Откуда красота такая? – А мы вчера вечером были в спортзале. Старые забрали. Новые выдали. Что тут началось! Горбатко рвал и метал. Сначала досталось инструктору. – Ты почему допустил, чтобы им выдали костюмы раньше, чем мне? Кто у нас в основном экипаже? Ему объяснили, что тренировка в спортзале у них сегодня, в конце дня. Перед занятиями поменяют и костюмы. Это еще больше разозлило Горбатко. Он куда-то ходил, кому-то звонил. Полтора часа, из двух запланированных на тренировку, он воевал, доказывал, как сильно его унизили. Через полтора часа прибежал посыльный с костюмами. Горбатко успокоился, развеселился. Но тренировка была практически сорвана.
– Они такими бывают до полета или после полета, – я попытался уточнить у инструктора свою мысль, хотя ответ знал почти наверняка.
– Горбатого могила исправит, – засмеялся инструктор, – Но после полета таланты открываются у многих. А Горбатко…Он «задавит» любого. Ему отдадут все, лишь бы он отстал.

Стыковка космического корабля «Союз-24» и орбитальной станции «Салют-5» успешно завершена. Все прошло в штатном режиме, без сбоев. 21 ФЕВРАЛЯ. Горбатко с Глазковым выполнили большой объем наблюдений объектов на земле. Но было и много отказов техники. Глазков умница. Очень многое устранил, благодаря своим знаниям техники. Сегодня они выполнили главную операцию, ради которой летели на станцию. Сменили внутреннюю атмосферу в станции. Эта операция была необходима после заявления Волынова, что атмосфера в станции вонючая. Правда, Горбатко с Глазковым нашли ее нормальной. Они не мешала им нормально работать. Но работу запланированную выполнили. Это тоже элемент испытательной работы. На тренажерах экипаж отработал свои действия по выполнению операции «Смена атмосферы» до автоматизма. Мог сделать все с закрытыми глазами.
И вот пришло время делать смену атмосферы в реальном космическом полете. Глазков, не глядя в бортовую инструкцию, засунул руку под пульт, снял заглушку, сделал необходимое пересоединение и дал команду Горбатко: «Давай». Пошел воздух из баллонов в станцию. А из станции не уходит ни грамма. Давление растет. Станция в какой-то момент может и лопнуть. Глазков бросился в другой конец станции, открыл аварийный клапан. Минут десять были на грани. Чуть не поседел. Но давление все таки стравили. Остановили процесс. Немного успокоились. Стали разбираться. Оказалось, что перерыв в тренировках сказался и такой вроде операции, как работа с клапаном. Глазков перепутал разъемы. Так что вывод простой. Доверяй, но проверяй бортовой инструкцией даже себя. Дальше все было просто – как учили. И как очень любил работать Горбатко. Читаешь инструкцию и выполняешь все действия. Старый воздух был вытеснен новым воздухом из баллонов. Атмосфера в станции была заменена успешно. Нужно заметить такую деталь. На тренировках космонавты на станции все операции выполняли в спортивных костюмчиках. На орбите все операции естественно выполнялись в скафандрах. Только шлемы были открыты. В случае непредвиденной разгерметизации времени у них было достаточно. Так что, это тоже повлияло на практические навыки работы с оборудованием.

На встрече со специалистами экипаж ответил на множество вопросов и очень подробно. В конечном итоге они заявили, что при работе по 12–13 часов можно выдержать полет до месяца. Потом результата не будет. Работу космонавтов надо упорядочивать. Нужно усовершенствовать и технику. При том освещении, что было на станции, можно ослепнуть через месяц работы. Некоторые транспаранты уже выгорели и контроль по ним проводить нельзя. Экипаж чувствовал себя неплохо с первых дней, но долго приспосабливался к работе в невесомости. Все разлетается, все теряется. Глазков дополнительно привез с собой несколько десятков крепящих резинок, но их хватило только на первые дни. Горбатко даже отругал Глазкова за то, что он мало прихватил с собой резинок.
По поводу неприятных запахов было высказано предположение, что Волынов с Жолобовым просто стеснялись сказать друг другу о том, что запахи идут от них самих. Челомей хочет отправить на станцию еще один экипаж, но для этого нет транспортных кораблей. Глушко обещает сделать дополнительный корабль не раньше чем через 4 месяца. Но к этому времени не будет смысла в полете на станцию, так как ее технический ресурс будет полностью выработан.

«Союз-25» — неудачная первая долговременная экспедиция (Коваленок и Рюмин) к станции «Салют-6»

На орбиту выведена станция ДОС-5. Открытое наименование Салют-6». Она, как и «Салют-5» (Алмаз), имеет два стыковочных узла и Глушко с Елисеевым разработали большую программу ее использования. К ней планируется выполнить 11 полетов космических кораблей. Именно к ней буду летать космонавты по программе «Интеркосмос». Один основной экипаж будет работать в станции, а другой будет прилетать к ним в гости. Один из гостей и будет космонавт из соцстран. Первым будет представитель Чехословакии уже в марте следующего года. Подготовку они уже начали.
9 ОКТЯБРЯ.
На орбиту успешно выведен космический корабль «Союз-25» с экипажем: Командир экипажа подполковник Коваленок Владимир Васильевич. Родился 3 марта 1942 года в деревне Белое Крупского района Минской области. В 1963 году окончил Балашовское высшее военное авиационное училище летчиков. В Центре подготовки космонавтов с 1967 года. Член КПСС с 1962 года. В 1976 году окончил Военно-воздушную академию имени Ю.А. Гагарина. Опыта космических полетов не имеет.
Бортинженер Рюмин Валерий Викторович. Родился 16 августа 1939 года в городе Комсомольске-на-Амуре Хабаровского края. В 1966 году окончил Московский лесотехнический институт. Работал в конструкторском бюро. В Центре подготовки космонавтов с 1973 года. Член КПСС с 1972 года. Опыта космических полетов не имеет.

... на орбите у нас очередная неудачная стыковка. Экипаж трижды делал попытку стыковки. Первый раз Коваленок неправильно оценил положение станции, и сам остановил стыковку, отвел корабль на 25 метров от станции. При второй стыковке шток стыковочного устройств корабля вошел в приемное устройство стыковочного узла станции, но захвата не произошло. Топлива оставалось мало. Земля дала команду готовиться к посадке. Коваленок с Рюминым приняли решение сделать еще одну попытку. Если будет неудача, то посадку совершат с использованием резервного топлива. При прежних неудачных стыковках экипажи не рисковали и резервное топливо не использовали. Однако в третьей попытке сцепления не произошло. Пружины оттолкнули корабль, и он завис на дистанции пяти метров от станции. Топлива не оставалось некоторое время в ЦУП и на корабле царило тревожное ожидание. Через некоторое время станция и корабль естественным образом разошлись на безопасное расстояние. Можно было приступать к подготовке спуска.

Новый принцип – в экипаже должен быть летавший в космос человек

Принято решение в дальнейшем экипажи формировать по принципу – в экипаже должен быть летавший в космос человек. Первый такой экипаж уже сформирован и проходит усиленную и ускоренную подготовку. Лететь в космос предложено экипажу Романенко-Гречко. Они прошли не одну подготовку, хорошо знают друг друга. К тому же, Гречко уже работал на станции «Салют-4». Их дублерами стали Коваленок и Иванченков. Говорят, что за одного битого двух небитых дают. Коваленок после неудачи только окреп.

«Союз-26» — первая основная экспедиция (Романенко и Гречко) на орбитальной станции «Салют-6»

На орбиту выведен космический корабль «Союз-26» с экипажем: Командир экипажа подполковник Романенко Юрий Викторович. Родился 1 августа 1944 года в поселке Колтубановский Бузулукского района Оренбургской области. Окончил в 1966 году Черниговское высшее военное авиационное училище летчиков. В Центре подготовки космонавтов с 1970 года. Член КПСС с 1965 года. Опыта космических полетов не имеет.
Бортинженер Гречко Георгий Михайлович. Герой Советского Союза. Летчик-космонавт СССР. Совершил тридцатисуточный космический полет на корабле «Союз-17» и орбитальной станции «Салют-4».
А на земле приступили к подготовке и космонавты Коваленок с Рюминым. Правда, в разных экипажах. Они ведь теперь летавшие космонавты. Но главное, что оба не скисли как другие, а сразу сами приступили к работе по полной программе. И это позволило руководству сразу включить их в действующие экипажи. Молодцы.

Стыковка космического корабля «Союз-26» с орбитальной станцией «Салют-6» успешно завершена. Стыковка проводилась ко второму стыковочному узлу станции со стороны агрегатного отсека. Первый узел со стороны переходного отсека экипажу еще придется проверить. Первый экипаж на станции приступил к расконсервации систем и приведение станции в рабочее состояние для выполнения программы стосуточного полета. Теперь программа полета усложняется. Романенко с Гречко должны принять 2 экспедиции посещения.
Первая экспедиция это наш экипаж для проверки всего цикла полета экспедиций посещения. Затем с нашим космонавтом пойдет представитель Чехословакии. Продолжительность полета экспедиции посещения одна неделя. Командиром экипажа назначается опытный Летчик-космонавт СССР. Лететь ему придется без бортинженера. Поэтому космонавт-исследователь из дружественной страны должен уметь не только работать с системами жизнеобеспечения, но и помогать командиру выполнять отдельные операции. Особенно в процессе стыковки.
Сформированы и экипажи, которые уже приступили к тренировкам на тренажерах. В основном это тренажер ТДК-7К, учебно-тренировочный макет станции «Салют» (УТМ) и тренажеры стыковки. К апрелю-маю должны доработать ТДК-7М и тогда все экипажи по программе «Интеркосмос» будут тренироваться на нем.

Гречко проверяет стыковочный узел «Салют-6» после неудачной стыковки экипажа Коваленок и Рюмин

Они хотели бы, чтобы экипаж при проверке стыковочного узла нашел хоть какие-то риски или царапины, которые впрямую подтвердили бы, что экипаж выполнил стыковку, но система не сработала. Работа началась с 8 часов утра. Позавтракали, проверили скафандры, одели их и перешли из рабочего отсека в переходный, наглухо закрыли за собой люк. Снова проверки и контроль готовности. Наконец Гречко открыл люк в открытый космос. Задача одна. Проверить состояние стыковочного узла снаружи и определить возможность стыковки к нему новых космических кораблей. От этого зависит и выполнение всей программы «Интеркосмос». Выход длился 1 час 28 минут. Гречко доложил на Землю. – Самым внимательным образом при отличном освещении осмотрел торец стыковочного шпангоута. Он как новый. Экранно-вакуумная изоляция не повреждена. Все контакты видны четко. Никаких отклонений от нормы нет. Все элементы станции в порядке. Многие на земле вздохнули с облегчением.

Со специалистами Центра встретился Романенко. Он подтвердил слова Гречко о том, что Романенко тоже выходил в открытый космос. Не смог удержаться. Ведь неизвестно, сможет ли он еще раз слетать в космос. Как можно было упустить такой момент. Рассказал он и том, что не все так просто и с экспедициями посещений. Гости погуляли и домой. А им снова впрягаться в тяжелую работу. Гости это хорошо в начале. Но потом начинаются проблемы. Им все надо показывать и рассказывать. Они ничего не знают, и экипажу приходится все время за ними присматривать, чтобы чего-нибудь не сломали. Ремонтировать ведь придется хозяевам. Даже такой вопрос, как очередь в туалет, начинает раздражать. И потом. После гостей, как и на земле, всегда необходима генеральная приборка.

Проект ТМК (тренажерно-моделирующего комплекса) в ЦПК

В Центре впервые состоялась защита эскизного проекта ТМК (тренажерно-моделирующего комплекса). Доклад делал Главный конструктор Шукшунов Валентин Ефимович. Выступавших было много из разных концов страны. От Глушко выступал Мезинов Л. Ф. Им ТМК не нужен. Им достаточно того, что уже есть в Центре. Остальное они уже сделали у себя на фирме. Почти все отмечали огромные трудности, которые обязательно будут сопровождать создание ТМК. Меня, например, поразила цифра. Одних только телевизионных приемников для ТМК нужно будет столько, сколько использовалось для обеспечения Олимпиады-80. Выступил и Шонин. Он предвидит наибольшие трудности при сопряжении всех разнородных вычислительных машин, используемых в ТМК, и штатных устройств космических аппаратов.

«Союз-27» — задача отработать процедуру работы будущих экспедиций посещения по программе «Интеркосмос»

На орбиту выведен космический корабль «Союз-27» с экипажем: Командир экипажа подполковник Джанибеков Владимир Александрович. Родился 13 мая 1942 года в селе Искандер Бостанлыкского района Ташкентской области. Окончил в 1965 году Ейское высшее военное авиационное училище летчиков. В Центре подготовки космонавтов с 1970 года. Член КПСС с 1970 года. Опыта космических полетов не имеет.
Бортинженер Макаров Олег Григорьевич. Герой Советского Союза. Летчик-космонавт СССР. К сожалению, он не имеет опыта реальной стыковки на орбите. В своем двухсуточном полете он с Лазаревым испытывал стартовый скафандр, в котором дальше стартовали все космонавты. Но зато очень хорошо получалось выполнять ручную стыковку у Джанибекова. А это очень важно для подтверждения работоспособности стыковочного узла станции со стороны переходного отсека. Их главная задача отработать процедуру работы экспедиции посещения, наладить взаимоотношения между двумя экипажами в тесном объеме станции. Это очень важно для будущих недельных посещений. Есть и еще одна особенность полета первой экспедиции посещения. При стыковке образовывалась связка станции и двух кораблей. Некоторые специалисты опасались, что подсоединение к станции космического корабля с другой стороны вызовет эффект «хлыста». Произойдет динамическое перенапряжение всего комплекса, при котором может появиться раскачка (сгиб-разгиб) комплекса со всеми вытекающими неприятностями, вплоть до разлома конструкции.
11 ЯНВАРЯ. Стыковка состоялась. Колебания комплекса были в пределах допустимых норм. На станции начали совместную работу два экипажа. Специалисты довольны. Доказано практически, что на станцию можно дополнительно доставлять приборы для научных экспериментов, продукты, топливо. Для этого уже разработаны беспилотные транспортные корабли, один из которых уже готовится к старту на космодроме. Теперь можно говорить и о возможности смены экипажей прямо на орбите. Не нужно будет каждый раз консервировать, а потом расконсервировать системы станции. Да и смену лучше передавать от человека к человеку. Сразу будут решаться многие вопросы на месте, а не путем длительных радиопереговоров лишь для того, чтобы узнать, где что лежит. С «Алмазом» тоже все затихло. Похоже, что Челомею победы не одержать.

Старт программы «Интеркосмос»

В городок прибыли представители еще пяти стран участниц программы «Интеркосмос»: Болгария, Венгрия, Вьетнам, Куба, Монголия, Румыния. Их представители уйдут в космос именно в таком порядке – согласно алфавита. На этот раз все решили быстро и без особых споров. Однако борьба развернулась уже между экипажами, которые уже приступили к непосредственной подготовки к полету. Инженеры-космонавты хотели быть командирами экипажей в космическом полете, не имя ни достаточного летного опыта, ни опыта поведения в сложных неожиданных ситуациях. Это старая история, истоки которой идут еще со времен подготовки к первому космическому полету. Сергей Павлович Королев сдерживал это противостояние, но после его смерти ситуация вновь начала набирать обороты.
Особенно остро противостояние летчиков и инженеров обострилось с началом престижных, восьмисуточных космических полетов по программе «Интеркосмос». Полеты короткие, а набор почестей по полной программе, включая зарубежные поездки как во времена Гагарина. Вот и пошла борьба за лакомый кусок с обостренной силой. Гражданские инженеры, побывавшие в космосе и не встретившиеся с трудностями, стали ожесточенно доказывать, что они сами не хуже военных летчиков справятся с ролью командира экипажа. Они совсем забыли о том, что военные летчики всю службу тренируются и готовятся к тому, может быть единственному случаю, чтобы не дрогнуть в действительно аварийной ситуации.
Те, кто упрощенно подходили к вопросам подготовки космонавтов, считали, что главная задача – не позволить космонавтам, представителям дружественных стран совершить непоправимую ошибку. А, следовательно, предполагал как главный метод обучения – не трогай, а то дам по рукам. Пассажиру было позволено только смотреть. Командиру – командовать. Остальное придет само собой. Между тем, опасности космического полета никуда сами по себе не исчезали. В момент их возможного появления от экипажа по – прежнему требовались объективно быстрые и решительные действия. И потому вся нагрузка в экстремально возможной ситуации ложилась на командира экипажа.

«Союз-28» — советско-чехословацкий экипаж Алекей Губарев и Владимир Ремек

Подготовка советско-польского экипажа

Климук-Гермашевский и Кубасов-Янковский провели экзаменационные комплексные тренировки. Ситуация полностью повторилась, как и с чехословацкими экипажами. Разве что на этот раз сидячих забастовок не было. В конце концов Климуку поставили оценку 4, а Кубасову оценку 5. Спорили бы, наверное, очень долго, но Леонов А.А. махнул рукой и сказал. – И чего спорить? Кто полетит, уже давно определили без нас. А мы хорошо подготовили оба экипажа. Леонов имел в виду, что представители Польши сами приняли решение, кто полетит. Им просто представили отчет о подготовке обоих кандидатов. И, как было предварительно известно, выбор пал на экипаж Климук-Гермашевский.

«Союз-29» — вторая долговременная экспедиция (Коваленок и Иванченков) на станции «Салют-6»

корабль «Союз-29» с экипажем: Командир экипажа полковник Коваленок Владимир Васильевич. Летчик-космонавт СССР. После неудачной стыковки ему надо доказывать правильность своих действий на орбите. Бортинженер Иванченков Александр Сергеевич. Родился 28 сентября 1940 года в городе Ивантеевка Московской области.

Недостатки в организации стыковок

Интересный разговор состоялся у меня с одним из инструкторов. Он посетовал на то, что ошибки баллистиков настолько велики, что в основном все стыковки проходят в тени. Как только вышли на дистанцию 80-100 метров и сразу переход в тень. Я поинтересовался.
– Но ведь космонавты тренируются в этом режиме?
– Тренируются. Но переход получается слишком резким. Во вторых в первые сутки у космонавтов самое плохое состояние из-за влияния невесомости. Они в состоянии что-то сделать только огромным усилием воли. Только экипаж Быковского с Йеном чувствовали себя относительно хорошо, и смогли рассказать особенности стыковки.
– Что-то интересное?
– Очень даже. Он сказал, что на орбите все не так, как на тренажере. Брюхо станции слишком сильно выпирает снизу. Слишком яркие огни.
– Говорят, что это было и причиной неудачи Коваленка с Рюминым?
– Верно. Мы ребятам все время советуем. Оставляйте 6 клеток на финиш, а не 4, как советует бортинструкция Подлипок. Тогда у вас всегда будет резерв времени, чтобы подправить ситуацию. А Коваленок все делал точно по инструкции, а когда увидел ошибку, исправлять ее было уже поздно. Пришлось уходить.
– Я разговаривал с телевизионщиками из Ленинграда. Они тоже подтверждают необходимость резерва на 6 клеток. Но инженеры Подлипок упрямы. Не хотят признавать свои погрешности.
– Верно. Нужны доказательства. Состояние космонавтов во время стыковки не позволяет им четко ответить на все вопросы. Мы хотели жестко установить телекамеру для фиксации процесса стыковки. Но это дополнительный вес. Не разрешают. Мы все можем делать только по согласованию с Подлипками. А им это не всегда выгодно. Мне осталось только в недоумении развести руками.

«Союз-32» — третья основная экспедиция (Ляхов и Рюмин) на станцию «Салют-6»

Основной экипаж третьей основной экспедиции на станцию «Салют-6» Ляхов-Рюмин успешно отработали комплексную зачетную тренировку.
10 ЯНВАРЯ. Дублеры основного экипажа Попов-Лебедев на зачетной комплексной тренировке получили оценку четыре с минусом. По школьной шкале это фактически оценка двойка. Они не смогли выйти из аварийной ситуации при неоткрытии одного из исполнительных клапанов. Причин неудачи после анализа методистами было много. В целом все единогласны в том, что космонавты сами подготовлены очень хорошо. В неудаче сказалось и недостаточное взаимопонимание в экипаже, так как в нем собрались два явных лидера. Тем более, что Лебедев уже побывал в космос и считал себя непогрешимым. Сказались и некоторые недоработки в методическом плане обучения. Все специалисты, однако, были единодушны в своем мнении. Экипаж подготовлен хорошо, ошибки свои осознал правильно и относится к ним без панических упадочных настроений. Экипажу достаточно нескольких занятий, чтобы устранить все замечания проверяющих. Экипажу было рекомендовано провести еще одну комплексную зачетную тренировку 29 января, по результатам которой и принять окончательное решение по экипажу.
29 ЯНВАРЯ. Экипаж Попов-Лебедев отлично справились со всеми вводными на зачетной комплексной тренировке и отправляются на космодром как официальный дублирующий экипаж. Привлекать резервистов не понадобилось.

На орбиту выведен космический корабль «Союз-32» с экипажем: Командир корабля подполковник Ляхов Владимир Афанасьевич. Родился 20 июля 1941 года в городе Антрацит Ворошиловградской области. Окончил в 1964 году Харьковское Высшее военное авиационное училище летчиков. В центре подготовки космонавтов с 1967 года. Член КПС с 1963 года. В 1975 году заочно окончил Военно-воздушную академию имени Ю. А. Гагарина.
Бортинженер Рюмин Валерий Викторович. Летчик-космонавт СССР. Имеет опыт неудачной стыковки в первом космическом полете. Но характер у него оказался крепкий. Не сдался. Им предстоит вдвоем летать 5–6 месяцев. И никто не знает как они сработаются.
Оба лидеры. Оба упрямы в достижении своих целей. По уровню инженерной подготовки Рюмин явно превосходит Ляхова. Он может пойти и на инициативные действия, не до конца просчитав их результат. Ляхов скрупулезен в своих действиях, знания приобретает настойчивостью и усидчивостью. Никогда не отступит в работе от пунктов бортовой инструкции. Он терпелив и спокоен, кажется, до бесконечности. Иногда методисты и преподаватели просили друг друга подменить их на занятиях с Ляховым. Они уже не выдерживали. Если Ляхов что-то не понимал, он мог переспросить и десять, и более раз по одному и тому же вопросу. Не успокаивался, пока сам себе не скажет, что разобрался.
26 ФЕВРАЛЯ. Успешно в штатном режиме осуществлена стыковка Космического корабля «Союз-32» и орбитальной станции «Салют-6. Основной экипаж приступил к работе по расконсервации систем станции.

«Союз-33» — советско-болгарский экипаж Рукавишников и Иванов (Какалов)

На орбиту выведен космический корабль «Союз-33» с экипажем: Командир экипажа Рукавишников Николай Николаевич. Дважды Герой Советского Союза, Летчик-космонавт СССР. В первом полете Рукавишников был свидетелем неудачной стыковки Шаталова с первой орбитальной станцией. Второй полет у него был автономным вместе с опытнейшим космонавтом Филипченко. В обоих полетах ему не пришлось проявлять свои волевые и инженерные качества. Все решали и выполняли командиры. Он помогал. Теперь он командир. Но космический полет это не рассчет прочности конструкции в тиши лаборатории.
Космонавт – исследователь, гражданин Болгарии майор Иванов Георгий Иванов. Родился 2 июля 1940 года в городе Ловеч. В 1964 году окончил Высшее народное военно-воздушное училище. Летчик истребитель первого класса. Член Болгарской коммунистической партии с 1968 года. В космонавты ушел с должности заместителя командира полка по боевой подготовке. Это уже зрелый и волевой летчик.
Во второй битве за командирство Рукавишников победил, но как он поведет себя в реально критической обстановке никто не знает. Методисты только пожимают плечами: «Авось пронесет и все будет спокойно».

В режиме сближения на дистанции нескольких километров от станции отказала СКДУ (сближающе-корректирующая двигательная установка) корабля «Союз-33». В этой ситуации Рукавишников засуетился, стал пытаться выдать какие-то команды. Все хотел сделать по памяти, без бортовой документации. К чему это могло привести никто сказать не может. К тому же, он напрочь забыл о связи и замолчал. К этому времени корабль вышел из зоны радиосвязи, и на земле, наконец, поняли, что произошло на борт корабля. Пришли данные по каналу телеметрии. Тревогу вызывало и состояние Рукавишникова. Его пульс перевалил 120 ударов в минуту. Тогда как у Иванова он не превысил нормальных 65 ударов в минуту.
Иванов сразу пресек суетливые действия командира. Он действовал как опытный летчик. Твердо сказал: «Давай разберемся, а потом будем принимать меры». В следующем сеансе связи доложили на землю обстановку, и стали ждать рекомендаций. А ситуация действительно складывалась серьезной. Стыковку прекратили. Но при таком отказе двигательной установки, ее нельзя было использовать и при выдаче тормозного импульса для схода с орбиты.
Оставалась только одна возможность для возвращения экипажа – использование резервной тормозной двигательной установки. Но ни в одном полете она еще не проверялась в работе. К тому же существовала возможность того, что при аварийной работе основной двигательной установки могла быть повреждена и резервная. Анализ возможных выходов из ситуации был тщательным. С экипажем провели подробнейший инструктаж по их действия при посадке. Оставалось только ждать.
12 АПРЕЛЯ. Космонавты Рукавишников и Иванов возвратились на Землю. Спуск не был управляемым. Резервная тормозная установка не отработала полный импульс, но этого оказалось достаточно для схода с орбиты. Спуск возвращаемого аппарата проходил по баллистической траектории с большими перегрузками. Космонавты выдержали. Поисковики не отметили у них особых отклонений в здоровье.

«Союз-34» — корабль в беспилотном варианте

На орбиту спешно выведен космический корабль «Союз-34» в беспилотном варианте. Он предназначен заменить космический корабль «Союз-32» который выработал свой технический ресурс. Кроме того. Специалисты предполагали, что на этом корабле возможны неполадки, похожие на те, что произошли с кораблем «Союз-33». Никто не хочет рисковать. Прислали замену.

... космический корабль «Союз-32» в беспилотном варианте благополучно возвратился на землю. На нем были доставлены результаты исследований экипажа Ляхов-Рюмин. Корабль показал, что с технической стороны у него все в порядке. 14 ИЮНЯ. Пришла пора и Ляхову с Рюминым показать свое мастерство в стыковке. На своем новом корабле они отошли от станции. Станция развернулась к ним стыковочным узлом на переходном отсеке, и экипаж вновь успешно состыковался со станцией. Стыковочный узел на агрегатном отсеке был освобожден. Можно снова принимать грузовые транспортные корабли и продолжать программу полета.

Внеплановая ВКД Рюмина и Ляхова — решение проблемы с антенной радиотелескопа

«Прогресс-7» доставил на станцию космический радиотелескоп КРТ-10. Он состоит из зеркальной параболической антенны диаметром 10 метров, многоканальной высокочувствительной приемной аппаратуры и системы точной временной привязки. Телескоп был смонтирован в промежуточной камере станции. После отхода корабля «Прогресс-7» было произведено выдвижение элементов конструкции радиотелескопа в открытое космическое пространство и раскрыта его антенна.
9 АВГУСТА. Работы с радиотелескопом были закончены, но в момент отстрела раскрытой антенны она зацепилась за стыковочную мишень. Ситуация была критическая. Можно было срочно возвратить экипаж на Землю. Но тогда вся программа предстоящих полетов на станцию была бы завершена. Антенна могла бы повредить любой приближающийся корабль. В любой момент она могла повредить и станцию. Специалисты начали анализ сложившейся ситуации.
15 АВГУСТА. После всестороннего анализа ситуации, экипажу было предложено выйти в открытый космос, и попробовать избавиться от зацепившейся антенны. Выход был не запланирован, и до штатной посадки оставалось 4 дня. Фактически экипаж уже был мысленно на Земле. Психологически настроить себя на новую, чрезвычайно опасную и физически трудную, работу было сложно. Но экипаж согласился, так как понимал, что кроме них эту работу не выполнит никто. Основную работу при выходе выполнял Рюмин. Ляхов помогал ему. Специальным инструментом Рюмин оттолкнул антенну, отправив ее в открытое космическое пространство. Затем космонавты демонтировали часть оборудования с поверхности станции. В открытом космосе экипаж находился 1 час и 23 минуты. Если у космонавтов и были ошибки во время полета, то за эту работу и за их мужество, специалисты им простили все.

ЧП в сурдокамере с Викторенко А.С.

17 ОКТЯБРЯ. У нас в Центре чрезвычайное происшествие. Космонавт Викторенко проходил плановое испытание в сурдокамере. Ему наложили медицинский датчик и случайно закоротили на 220 вольт. Ожог до кости. Викторенко в реанимации. Одна надежда на его космическое здоровье.