Навигация:
Эволюция отечественных систем предупреждения о ракетном нападении
Служба контроля космического пространства (СККП)
Комплекс перехвата искусственных спутников Земли (комплекс «ИС»)
Начало трудового пути Анатолия Ивановича Савина в КБ-1
Михаил Иванович Ненашев (4 ГУ МО) об эксплуатации и боевом дежурстве ЗРС С-25
Об организационных проблемах создания ПРО в Советском Союзе
Система сетевого планирования и управления созданием системы А-35
О книге Г.В. Кисунько
На испытаниях противоракетного комплекса С-225 «Азов» (проект прекращен на этапе проведения опытно-конструкторских работ)
Ошибка Бармина при проектировании ШПУ противоракет
Мероприятия по защите от дурака при разработке СБЧ противоракет
Ядерно-динамическая селекция на больших высотах при дальнем перехвате
Радиолокационное поле
Осознание необходимости построения многоэшелонной СПРН
Первые проработки облика космической системы раннего обнаружения стартов баллистических ракет
Обнаружение пуска МБР «Минитмен» первым спутником системы обнаружения стартов «Око» (входила в состав космического эшелона СПРН)
Принятие на вооружение системы с бортовой аппаратурой обнаружения теплопеленгационного типа
Разработка вычислительного управляющего комплекса, управляющего системой «Око» (УС-КС)
Неоднозначная идея использования ЗГРЛС для обнаружения запускаемых ракет по их ионизированным следам
Неоднозначные результаты конструкторских испытаний экспериментального образца ЗГРЛ вблизи Николаева
Пример неожиданных проблем в классической радиолокации
Проблема выдачи ложной информации об обнаружении атакующей МБР
Проблемы борьбы с ложными тревогами (северное сияние, попадание луны в диаграмму направленности РЛС, сгорающие фрагменты спутников)
Во второй половине 50-х годов в Радиотехническом Институте АН СССР началась разработка первой отечественной радиолокационной станции (РЛС) «Днестр», предназначенной для раннего обнаружения атакующих БР и космических объектов. Эта РЛС прошла отработку на полигоне Сары-Шаган, и в ноябре 1962 года было задано создание десяти таких РЛС в районах Мурманска, Риги, Иркутска и Балхаша (как для обнаружения ударов БР с территории США, акваторий Северной Атлантики и Тихого океана, так и обеспечения функционирования комплекса ПКО). В это же время в ЦНИИ «Комета» началась разработка космической системы обнаружения стартов баллистических ракет (БР) с ракетных баз США (УС-К), а в НИИ дальней радиосвязи — средств загоризонт- ного обнаружения, и в 1969 году было принято решение о создании указанных средств. Первый эскизный проект системы предупреждения о ракетном нападении с использованием РЛС «Днепр», являющейся развитием РЛС «Днестр» и обладающей по сравнению с ней более высокими тактикотехническими характеристиками, а также перспективной высокопотенциальной РЛС «Дарьял», был разработан в 1968 году.
В 1970 году на вооружение Советской Армии был принят комплекс «Сирена» раннего обнаружения атакующих БР, входящий в состав командного пункта (КПК РО) с комплексом формирования и доведения информации предупреждения о ракетном нападении до высшего государственного и военного руководства страны, и РЛС «Днепр» на узлах РО-1 (Мурманск), РО-2 (Рига). В 1973 году приняты на вооружение аналогичные РЛС (пятые ячейки) на узлах ОС-1 (Иркутск) и ОС-2 (Балхаш). Создание такого непрерывно функционирующего комплекса ПРН дало возможность руководству страны и Вооруженных сил реализовать стратегию ответно-встречного удара в случае ракетно-ядерного удара вероятного противника, т.к. исключался факт внезапного невскрытого ракетного нападения. Угроза раннего обнаружения старта и полета БР, а значит и неминуемого возмездия, вынудила США пойти на переговоры с СССР по вопросам сокращения стратегических вооружений и ограничения систем ПРО.
Подписанный в 1972 году Договор по ПРО почти 30 лет являлся эффективным фактором обеспечения стратегической стабильности в мире. Впоследствии наряду с группировкой средств надгоризонтной радиолокации на базе РЛС «Днепр» и «Дарьял» предусматривалось включение в состав СП PH двух узлов загоризонтного обнаружения стартов МБР с ракетных баз США (Чернобыль и Комсомольск-на-Амуре) и космической системы УС-К с космическими аппаратами на высокоэллиптических орбитах (с апогеем около 40 тыс. км) и наземными пунктами приема и обработки информации. Двухэшелонное построение информационных средств системы ПРН, работающих на различных физических принципах, создало предпосылки для ее устойчивой работы в любых условиях и повышения одного из основных показателей ее функционирования — достоверности формирования информации предупреждения. В 1976 году система предупреждения о ракетном нападении в составе командного пункта СП PH с новой ЭВМ 5Э66 и комплексом оповещения «Крокус», узлов РО-1 (Мурманск), РО-2 (Рига), РО-4 (Севастополь), РО-5 (Мукачево), ОС-1 (Иркутск) и ОС-2 (Балхаш) на базе пятнадцати РЛС «Днепр», а также системы УС-К была поставлена на боевое дежурство. В последующем была принята на вооружение и поставлена на боевое дежурство в составе узла РО-1 РЛС «Даугава», первая РЛС с ФАР (прототип будущей РЛС «Дарьял»), а в состав системы УС-К введены КА на геостационарной орбите (система УС-КС). С момента проведения испытаний и постановки на боевое дежурство системы УС-К до настоящего времени произведено около сотни запусков космических аппаратов с теплопеленгационной системой обнаружения на высокоэллиптическую (КА типа 73Д6) и стационарную (КА типа 74X6) орбиты. Запуски производились с космодромов Плесецк и Байконур, где были созданы специальные комплексы для предполетной подготовки КА.
В 1977 году все соединения и воинские части, обеспечивающие эксплуатацию средств СП PH, организационно были сведены в отдельную армию ПРН (первый командующий - генерал-полковник В.К. Стрельников). В 1984 году головной образец РЛС «Дарьял», созданный на узле РО-ЗО (Печора), был принят на вооружение Советской Армии, а еще через год — в 1985 году был сдан в эксплуатацию второй образец РЛС «Дарьял» на узле РО-7 (Габала, Азербайджан). В 80-х годах было задано создание трех РЛС «Дарьял-У» в районах Балхаша, Иркутска и Красноярска, двух РЛС «Дарьял-УМ» в районах Мукачево и Риги и развернуты работы по разработке серии РЛС «Волга» для создания двухдиапазонного радиолокационного поля СПРН. В 1980 году для РЛС типа «Дарьял» начинается разработка новой высокопроизводительной отечественной ЭВМ М-13. В 1984 году после уточнения облика РЛС, позволяющего упростить и удешевить серийное производство, принято решение о создании головной РЛС «Волга» на западном ракетоопасном направлении в районе Барановичи. В 1985 году принимается решение о создании космической системы обнаружения стартов БР с ракетных баз США и Китая, акваторий морей и океанов (УСК-МО). В последующие годы на всех РЛС «Днепр» внедряется принципиально новая боевая программа, завершается строительство трех РЛС «Дарьял-У» и двух РЛС «Дарьял-УМ». После аварии на Чернобыльской АЭС (1986 год) и прекращения функционирования первого узла ЗГРЛ «Дуга-1» встает вопрос о целесообразности использования по прямому назначению второго узла ЗГРЛ «Дуга-2», размещенного в районе Комсомольска-на-Амуре. В это же время американцы поднимают вопрос о демонтаже Красноярской РЛС, по их мнению, противоречащей Договору по ПРО 1972 года. В 1989 году завершается очередной успешный этап в развитии СПРН. Система приобретает новое качество: вводится запасной КП (Луховицы) и новая комплексная боевая программа. С середины 90-х годов принята на вооружение первая очередь космической системы обнаружения стартов БР с континентов, морей и океанов УСК-МО с КА типа 71X6 на стационарной орбите. В это же время начаты работы по созданию нового поколения надгоризонтных средств — модульных РЛС высокой заводской готовности (ВЗГ). В 2002 году завершены государственные испытания РЛС «Волга» на узле Барановичи. Узел введен в режим боевой эксплуатации.
Идея создания службы контроля космического пространства выдвинута в 1963 году 45 Специальным научно-исследовательским институтом Минобороны, подчинявшимся 4 ГУ МО. Заказчиком работ выступало управление 4 ГУ МО. По замыслу служба ККП должна была базироваться на радиолокационной информации, получаемой от узлов ОС-2 (Балхаш) и ОС-1 (Иркутск), оснащенных РЛС «Днестр». Основой службы являлся Центр контроля космического пространства (ЦККП), который был создан в 1970 году и поставлен на боевое дежурство. В дальнейшем были развернуты активные работы по совершенствованию ЦККП и преобразованию его в командный пункт системы контроля космического пространства. Для этого на первом этапе (1974 год) была обеспечена связь ЦККП с информационными средствами систем ПРН и ПРО. Зона контролируемого космического пространства резко расширилась. При этом значительно повысилась достоверность информации, формируемой системой ПРН, так как появилась возможность ведения полного каталога космических объектов, пролетающих над территорией страны, который позволил значительно снизить вероятность формирования ложной информации предупреждения путем отбраковки траекторий полета снижающихся (сгорающих) космических объектов. Кроме того, появились реальные возможности своевременной и надежной выдачи соответствующих целеуказаний комплексу противокосмической обороны в целях перехвата КА, атакующих территорию страны
В 1980 году принято решение о дальнейшем развитии СККП с поэтапным вводом в ее состав специализированных средств ККП: оптико-электронных и радиооптических комплексов распознавания КО, средств пеленгации излучения КА. Ввод специализированных средств контроля позволил в значительной степени улучшить оперативность и эффективность распознавания КА.
В 1999 году поставлена в опытную эксплуатацию первая очередь оптико-электронного комплекса «Окно» (г. Нурек, Таджикистан). В 2000 году завершены испытания и сдана в эксплуатацию войскам первая очередь радиооптического комплекса «Крона» (ст. Зеленчукская. Северный Кавказ)
Работы по комплексу перехвата и поражения военно-опасных КА вероятного противника начались в середине 60-х годов. Был разработан и создан комплекс перехвата искусственных спутников Земли (комплекс «ИС») в составе: КП, восьми РЛС узлов ОС-2 (Балхаш) и ОС-1 Ввод объектов РКО (Иркутск), двух стартовых позиций и КА-перехватчиков. Целеуказанием комплекс обеспечивался от Центра контроля космического пространства. Был проведен значительный объем испытаний комплекса, в том числе с реальным поражением ИСЗ-мишени, и в 1979 году комплекс поставлен на боевое дежурство. В 80-х годах была проведена модернизация комплекса («ИС-М»), значительно повысившая его оперативность и эффективность. «ИС-М» функционировал до 1983 года, когда практически был законсервирован, а в начале 90-х годов — выведен из эксплуатации.
Работы по созданию других средств противоспутниковой борьбы (в том числе по теме «Контакт») были свернуты и не выходили за ограничительные рамки, установленные руководством страны в силу принятых односторонних международных обязательств. По инициативе заказывающего управления с середины 80-х годов (ввиду особой значимости в обеспечении обороноспособности страны и стратегической стабильности в мире, снижения расходов и максимального использования заложенных боевых возможностей) фактически началась взаимоувязанная реализация развития и совершенствования систем ПРН, ПРО, ККП и ПКО в рамках единой системы РКО страны.
Необходимо отметить, что на 4 ГУ МО (5 управление) были возложены также функции генерального заказчика (для всех министерств и ведомств) высокопроизводительных вычислительных комплексов (М-10, М-13, «Эльбрус»), средств передачи данных (5Ц21, 5Ц27, 5Ц19), автономных источников электроснабжения большой мощности (СГЭП-500, АСГЭП-630, МГД — генераторы), внутренней громкоговорящей связи. Кроме того, на Главное управление были возложены функции генерального заказчика и координатора работ по созданию многоцелевых информационно-разведывательных комплексов морского базирования (система «Коралл») на базе больших разведывательных кораблей (БЗРК) типа «Урал».
Особенности создания объектов РКО: отсутствие полигонных полномасштабных образцов средств, сложнейшие стационарные уникальные сооружения и инженерные системы обеспечения, длительные сроки создания, разветвленная кооперация исполнителей работ и т.п. - потребовали формирования специального подхода и структур для их создания и ввода в эксплуатацию.
... слово патриарху РКО, Герою Социалистического Труда, лауреату Ленинской и Государственных премий, академику РАН, генеральному конструктору космических систем обнаружения стартующих баллистических ракет и систем противокосмической обороны Анатолию Ивановичу Савину.
... в конце января 1951 года я в качестве молодого специалиста, окончившего специальный физический факультет Ленинградского электротехнического института им. В.И. Ленина (прошедшего, правда, уже службу в армии, военное училише, фронт, перенесшего тяжелое ранение) и находящегося под эгидой Первого («атомного») Главного управления при Совмине СССР, вместе с группой своих «однокашников» прибыл по распределению в г. Москву, имея в качестве адреса места назначения лишь номер московского телефона. В результате выполнения ряда формальных процедур я через некоторое время оказался в кабинете главного конструктора предприятия СБ-1 (впоследствии переименованного в КБ-1) Павла Николаевича Куксенко, лично принимавшего тогда всех вновь прибывших на предприятие и распределявшего их по подразделениям.
Я был направлен в теоретическую лабораторию разработки систем наведения ЗУР. Начальником этой лаборатории, к моему изумлению (чтобы не сказать — к ужасу), оказался заключенный! Фамилии у него тогда не было, был лишь номер (0-42 и имя Сергей Михайлович). Это был худощавый с выразительным лицом, средних лет человек, одетый, как и все его конвоируемые коллеги, в стандартный серый костюм, такого же цвета рубашку с таким же серым галстуком. Нам строжайше запрещалось иметь с ним какие-либо непроизводственные контакты. И это, естественно, нас очень напрягало, особенно в первое время. Постепенно мы к этому режиму привыкли.
Сергей Михайлович оказался (как мы впоследствии поняли) блестящим инженером и ученым. Он разработал оригинальную методологию проектирования систем наведения ЗУР на основе применения частотных методов теории автоматического управления. Сергей Михайлович и нас научил быть инженерами и по сути дела создал в КБ-1 школу по теории управления ракетами-перехватчиками. Среди его учеников и последователей, отдавших десятки лет разработкам КБ-1, нельзя не упомянуть инженеров Лидию Пичугину, Александра Троицкого, Ирину Лавровскую, Юлию Морозову, Владимира Цепилова, Людмилу Виноградову. И это только часть сотрудников той его лаборатории начала 50-х годов. А сколько еще его учеников и последователей в КБ-1, слушателей его лекций, читателей его трудов!
Сергея Михайловича, как и всех заключенных, приводила на работу охрана, но однажды он пришел не со всеми. С опозданием часа на два дверь нашей лаборатории распахнулась, и вошел Сергей Михайлович. На нем, как говорится, не было лица. «Меня освободили, — дрожащим голосом сказал он, — и наградили орденом Трудового Красного Знамени!» Мы сидели потрясенные. Это было еше до смерти Сталина и краха Берии, когда слова «реабилитация» еше не существовало. Вскоре стала известна и фамилия Сергея Михайловича — Смирнов.
Вопрос был. Он в главном может быть сформулирован так. Необходимо заполнить стрельбовые части боекомплектами ракет. Они находились в хранилищах. Система была многоканальной. Для обеспечения боевой работы имелось 128 различных комбинаций по диапазонам, литерам и группам. Разобраться и не перепутать все это при развертывании и заполнении ракетами представляло сложную задачу, если делать это в сжатый срок. При растяжке доставки на длительное время — месяцы решить этот вопрос можно. Но накладывался вопрос входного контроля и регламентных проверок. В совокупности затяжка во времени еще более возрастала, и комплекс часто вызывал сомнение в боеспособности. Отказов было много. Поэтому регламентные работы были основным законом жизни частей. Как же выйти из создавшейся ситуации? Можно ли сократить время развертывания и гарантировать правильность доставки? Есть ли возможность уменьшить отказы?
Во всей полноте стоял вопрос надежности. Мы приступили к решению этих вопросов с привлечением войск. Были разработаны методики тренировок. На базах были созданы пункты управления, разложены по номерам и литерам таблицы ракет с указанием, куда каждая идет и кто ее доставляет (фамилия). Много с картой тренировали водителей, должностных лиц сначала пешим порядком, а затем только с той же картой на тягаче. Результат был безошибочный. К.П Казакову это так понравилось, что он не жалел похвал нашей службе. Да и было за что. Вместо месяцев такую работу оказалось возможным проделать за 10 дней.
Очень снижал боевую готовность регламент, не повышая практически надежности. Это было своего рода успокоением и только. Что же надо предпринять? Писали разного рода доклады, просьбы, шло время, но ответов не находилось. Тогда мы пошли по пути набора статистических данных бортовой аппаратуры ракет, регламент с ними сковывал все остальное. Правда, это было потому, что мы активно выставляли недостатки, тогда как на РСН многие факты оставались внутри. Подобрано было пять групп ракет, на которых в разные сроки проводился регламент. Неделя (две), месяц (полтора), полгода и более - вот сроки проведения регламента на данных группах ракет. Сначала был такой разнобой полученных данных, что не очень ясно было, куда идти.
Однако как только обнаружился главный параметр, все встало на свои места. Им оказалось суммарное время наработки бортовой аппаратуры. И вот когда был составлен график, по оси ординат которого были отказы, а по оси абсцисс — время работы бортовой аппаратуры, вырисовалась четкая картина. При первых включениях — наибольшее число отказов. При увеличении числа проверок, а, следовательно, времени наработки число отказов уменьшалось. При достижении определенной величины времени наработки число отказов становилось практически постоянным независимо от числа проверок, хотя время наработки нарастало, число отказов не уменьшалось. Вот это обстоятельство позволило нам сделать выводы, повлекшие изменение всего порядка организации производства и проведения регламентных работ в войсках.
Предложения мы сделали следующие. На заводах-изготовителях необходимо ввести наработку аппаратуры как на отдельных блоках, так и на ракете в сборе. Причем мы выставили довольно внушительное количество часов. Это мероприятие было названо тренировкой. Тогда входной контроль при прибытии ракеты можно не проводить. Регламент проводить не ранее чем через шесть месяцев. При необходимости отправлять ракету в стрельбовое подразделение. Такая ситуация сразу снимала все вопросы планирования регламентных работ и значительно сокращала срок приведения в боевую готовность войск.
Надежность теперь не зависела от того, проведен ли регламент или нет. При наличии необходимой тренировки на заводах- изготовителях надежность в основном определялась достигнутым уровнем технологического процесса. Это шло вразрез выпушенным главными конструкторами инструкциям по эксплуатации и было встречено по-разному Ракетчики восприняли наши статистические данные и выводы на их основе и согласились переработать эксплуатационную документацию Однако это налагало много дополнительной работы, связанной с организацией рабочих мест, оснащения их дополнительной контрольной аппаратурой, людьми В целом цикл изготовления увеличивался Наши предложения встретили без восторга. Наиболее непонятным оказалось поведение конструкторов комплекса. Они не могли не признать доказательной статистику, опровергнуть наши выводы и решили ожидать. Но для новых разработок немедленно выпустили новую документацию с использованием наших выводов. По-видимому, эти товарищи руководствовались «честью мундира», а не истиной.
Истины ради следует отметить, что хотя заказчик и отверг предложения головной организации ОКБ-30 о создании системы А-35 в ее первичном составе, однако, в последующем после положительной защиты эскизного проекта системы А-35 в ее новом составе и с другими характеристиками заказчик был исключительно последовательным в части неуклонной реализации всех научно-технических решений, заложенных в утвержденный эскизный проект. И не раз вставал в защиту создания этой системы.
Драматичность создания этой системы определялась двумя (объективным и субъективным) факторами.
Объективный фактор – это чрезвычайная сложность научно-технической проблемы и отсутствие уверенности у всех (в том числе и у разработчиков) в кардинальном решении задачи защиты страны или даже отдельного района от БР.
Субъективный фактор определялся сложившимися на тот момент обстоятельствами.
Почему я пишу об этом? Да потому, что заказчик в этих обстоятельствах в этот сложный период занимал ключевую, объективную и последовательную позицию. Последующие события показали правильность этой позиции.
Во-первых, Г.В. Кисунько своими фантастическими предложениями в аванпроекте на систему А-35 насмерть перепугал всех и вся. Всем стало ясно, что создание такой системы нереально по экономическим соображениям. Затраты на ее создание не поддавались подсчету. А предназначалась оборона только одного города Москвы с призрачной эффективностью. И этими предложениями Г.В. Кисунько сам привлек недоброжелательных конкурентов. Ведь с самого начала академики А.А. Расплетин и А.Л. Минц выступили против замыслов Г.В. Кисунько на эту тему. А тут, откуда ни возьмись, еще вылез на свет божий академик В.Н. Челомей под патронажем своего высокого покровителя со своими бредовыми, но на первый взгляд привлекательными предложениями построить совсем дешевую, эффективную систему ПРО для защиты всей территории страны. Ну, кто откажется от таких предложений? К подателю этих предложений присоединились еще два академика — давние «друзья» Г.В Кисунько - это академик А.А. Расплетин и академик А.Л. Минц.
Итак, три академика под патронажем всевышнего против одного академика — члена корреспондента. У руководителя этой великолепной тройки — академика В.Н. Челомея, предлагавшего создать дешевую, эффективную и всеобъемлющую ПРО, за душой никаких научных, экспериментальных и технических наработок по этой проблеме не было. И не было опыта работы у его коллектива по этому направлению. Тем не менее, В.Н. Челомей представил заказчику свой аванпроект.
Председателем Государственной комиссии по рассмотрению аванпроекта был первый заместитель Главнокомандующего Войсками ПВО мужественный генерал-полковник авиации Георгий Васильевич Зимин. Я имел несчастье быть членом этой комиссии и возглавлял группу по рассмотрению материалов проекта в части пунктов наведения, подлежащих размещению по всему побережью Ледовитого океана. Помню по памяти, что в этих материалах никаких серьезных проработок не было, были какие-то наброски голых идей. И комиссия в целом по проекту «Таран» сделала отрицательные выводы. В результате заказчик однозначно определил и изложил свою позицию в пользу продолжения создания системы А-35 в соответствии с утвержденным на нее эскизным проектом.
В те времена ходил в народе такой афоризм: «Чтобы начать какое-то дело, надо как минимум выпустить постановление ЦК КПСС и СМ СССР. А чтобы зто дело приостановить, достаточно пустить слух». Точно так получилось и в этом случае. Сначала шли слухи о том, что академик В.Н. Челомей собирается сделать дешевую и эффективную, а затем последовали серии совещаний и переговоров на самом высоком уровне, затем появились так называемые «проекты», в которых никто не мог ничего понять, кроме благих заверении и обещаний. Тем временем работы по созданию системы А-35 стали затухать. Финансирование этих работ сократилось, строительная кооперация стала разваливаться. Так было до начала распада субъективного фактора — патронажа над генеральными конструкторами. Да к тому же и назначенный генеральным конструктором В.Н. Челомей, наконец, осознал, что дешевую ПРО ему не построить, потребуются фантастические затраты, не говоря уже о ее неэффективности. В конце 1964 года генеральному конструктору Г.В. Кисунько было предложено форсировать работы по системе ПРО А-35.
Таковы в общих чертах были события в рассматриваемый период вокруг проблемы создания системы противоракетной обороны. Заказчик в процессе этих событий занимал последовательную и, на мой взгляд, правильную позицию. Почему? Вовсе не потому, что считал, что проблема ПРО может быть решена системой А-35. Он был далеко не такого мнения. Проблема эта является архисложной и таковой остается до настоящего времени. А поскольку во многих странах существуют баллистические ракеты как средства нападения, то, без всякого сомнения, все усилия должны быть сосредоточены на поиске средств и методов борьбы с ними. Этот поиск должен проводиться во всех областях науки и техники с оценкой эффективности различных физических принципов и не только в плане поисковых научно-исследовательских работ, но и в плане создания образцов средств. В каких масштабах и объемах — это должно решаться в каждом отдельном случае в зависимости от научно-технической целесообразности, экономических возможностей и оборонной необходимости. При этом обязательно должна быть проявлена забота о сохранении работоспособной кооперации научных, конструкторских организаций и иредприятий-изготовителей средств. Вот этими принципами постоянно руководствовался заказчик систем РКО».
В 1966 году активно внедрялась система сетевого планирования и управления созданием системы А-35. На 10 полигоне Минобороны было собраны практически все основные исполнители работ по ее созданию. ВПК была поставлена задача разработать сетевой план-график завершения испытаний опытного образца стрельбового комплекса «Алдан». Сутки большая группа специалистов 45 ЦНИИ МО работала без сна и устали, создавая и оптимизируя с промышленными экспертами такой сетевой график. В результате этой кропотливой работы был составлен технологически выверенный график, из которого следовало, что испытания «Алдана» будут закончены через 368 дней. Но тогда завершение работ не укладывалось к празднованию 50-й годовщины Великой октябрьской социалистической революции. Руководство ВПК собрало всех руководителей и при поддержке Генерального конструктора директивно потребовало завершить работы через 180 дней. Специалисты 45 ЦНИИ МО были вынуждены волевым порядком «перекромсать» тщательно отработанные сетевые графики. Представители промышленности молча взирали на этот процесс, практически не участвуя в нем. После того как волевая «оптимизация» была выполнена, мы начали собирать подписи под графиками.
Запомнился такой момент. Когда я с развернутой миллиметровкой подошел к главному инженеру Подольского завода (по-моему, его фамилия была Луганский), он, не глядя, поставил подпись, протянул мне карандаш и сказал: «На, капитан, дарю тебе на память, но запомни, все равно работа будет закончена в те сроки, которые были указаны на первом графике». Самое интересное, что государственные испытания действительно были закончены почти в те сроки, которые были определены экспертами при подготовке первого варианта графика. Объективные законы существуют, и их волюнтаристскими директивами не изменишь.
Григорий Васильевич сильно лукавит. Мне думается, попытка «спрятаться» за разного рода недругов, обиды на обделенность наградами недостойна такого великого ученого и конструктора. Выше излагалась истинная причина, которая, в конечном счете, привела к фиаско Кисунько как генерального конструктора. В приведенном отрывке из его книги нет ни слова о том, что, когда подошла завершающая стадия создания системы А-35, оказалось, что у «супостата» нет баллистических целей, с которыми она могла бы бороться. К этому времени у вероятных противников парных целей (головная часть и корпус) на вооружении уже не было. На вооружении находились только баллистические ракеты, оснащенные средствами преодоления ПРО, с которыми система А-35 принципиально не могла бороться. И потенциал модернизации у нее был недостаточен.
Система имела принципиальные ограничения, которые снижали ее боевые возможности практически до нуля. С большим трудом и с существенными ограничениями удалось «дотянуть» боевые возможности системы А-35 до поражения одной условно сложной цели с невысокой эффективностью. Эту работу возглавил и довел до логического завершения главный конструктор Иван Дмитриевич Омельченко ...
Вспоминается такой эпизод, произошедший на 10-м полигоне, участником которого мне довелось быть и который, на мой взгляд, наглядно подтверждает все вышесказанное. В ходе совещания, которое проводил на полигоне главнокомандующий Войсками ПВО страны, главный маршал авиации Александр Иванович Колдунов, командующий РКО генерал-полковник Ю.В. Вотинцев остро поставил вопрос о закрытии разработки новой противоракеты 5Я26, отрабатываемой в реальных пусках в составе комплекса «Азов». Эта же ракета должна была войти в состав стрельбового комплекса главного конструктора А. Г. Басистова (этот комплекс также выходил на этап испытаний с реальными пусками противоракет).
Справедливости ради необходимо признать, что для такой жесткой постановки вопроса со стороны командующего РКО основания были достаточно серьезные. В составе комплекса «Азов» было проведено более двадцати пусков противоракеты и практически все с отрицательным результатом. Только один пуск был удачный и два - частично удачные (т.е. выполнена часть задач, запланированных в этих пусках). Как командующий Юрий Всеволодович заинтересован в оружии, которое с заданной эффективностью может выполнять боевые задачи. Это правильно, с одной стороны. Но, с другой стороны, начинать новую разработку другой противоракеты, значило лет на десять «отбросить» решение задачи создания перспективных комплексов для поражения баллистических целей.
После резкого заявления командующего РКО наступила тягостная, взрывоопасная тишина. Все с тревогой смотрели на главнокомандующего, лицо которого наливалось кровью и становилось пунцовым. Крутой нрав главкома был хорошо известен всем. Я понял, что сейчас может произойти ужасное, непоправимое, и столь актуальной и перспективной проблематике будет нанесен страшный удар. Времени на размышление не было, счет шел буквально на секунды. Я наклонился к Анатолию Георгиевичу Басистову и прошептал ему на ухо: «Анатолий Георгиевич, если Вы сейчас не выступите и не обнулите заявление Вотинцева, то ракету «загубят» наверняка». Анатолий Георгиевич согласно еле заметно кивнул головой. Мы оба с ним понимали, что главком будет слушать только главного конструктора, никому из военных он больше не даст слова.
Анатолий Георгиевич поднял руку и попросил слова. А.И. Колдунов как бы нехотя, в раздумье кивнул. Я весь сжался, поскольку от А.Г. Басистова в этом момент зависело все. При этом мы прекрасно знали слабость Анатолия Георгиевича — говорить долго и довольно путано. Но в этом эпизоде Анатолий Георгиевич в полной мере проявил блестящие способности конструктора и технического политика. Он сказал всего лишь одну фразу, которая на сто восемьдесят градусов изменила ситуацию. Смысл ее был таков: «Александр Иванович, Вы как летчик прекрасно знаете, что самолет от запредельной перегрузки может сломаться и даже случайно сломаться от меньшей перегрузки. Но случайно не сломаться от запредельной перегрузки он не может. Так вот на этой ракете мы реально получили расчетные перегрузки и время выхода на эти перегрузки. Значит, ракета реально обладает этими характеристиками. А что касается большого числа неудачных пусков, так это к вопросу ее надежности, будем дальше работать и у нас есть все основания рассчитывать на то, что заданные надежностные характеристики ракеты будут обеспечены в самое ближайшее время. Сказав эту фразу, Басистов сел.
А.И. Колдунов, немного подумав, подвел итог: «Согласен с главным конструктором. Работайте, но заданную надежность ракеты обеспечить. Командующему РКО — контроль». На этом совещание было закончено. После того, как главком вышел из зала, раздался легкий вздох облегчения. Кстати, интересное продолжение этой истории. По неписаному закону следующий пуск противоракеты оказался снова неудачным Ракета «развалилась» примерно через полторы секунды после старта.
Обстановка стала более чем критической, и заместитель Министра авиационной промышленности Михаил Алексеевич Ильин собрал у себя в кабинете совещание по состоянию отработки ракеты 5Я26. На совещании были приглашены: Лев Вениаминович Люльев — главный конструктор ракеты; Прокофий Филиппович Зубец — главный конструктор двигателя ракеты и представители заказчика Олег Петрович Сидоров - заместитель начальника главного управления вооружения ПВО, Евгений Васильевич Гаврилин — заместитель начат ьн и ка 5-го управления этого главка и Юрий Тарасович Савицкий — начальник ракетною отдела 5-го управления. От 2-го главка Минавиапрома присутствовал Михаил Григорьевич Луковатый. Разговор был тяжелый, выдвигались различные версии столь ненадежного поведения ракеты в целой серии пусков, но рассуждения не были до конца логичны.
Был какой-то алогизм в этой истории, который мы никак не могли «вычислить». Часа полтора ходили по кругу и от тупикового результата все начали уставать. Тогда мы с Олегом Петровичем, чисто интуитивно, предложили посмотреть все состояние этапов изготовления и подготовки ракеты и, прежде всего двигателя, к пускам. Зубец удивился, зачем нам это надо, но полез в карман и вынул большой лист бумаги (обычно их почему-то называют «портянками»), на котором была полная информация по каждому двигателю, начиная с первых стадий их изготовления. Он пытался помахать этой «портянкой» у нас под носом, приговаривая, что все стадии под контролем и соответствуют техническим требованиям. Но мы все же изъяли ее из цепких рук этого старого «клеща», а Прокофий Филиппович действительно был как клещ, кряжистый, небольшого роста. Заполучив вожделенный лист, мы втроем, как заказчики, стали придирчиво его изучать.
Не зря утверждает народная мудрость: «Кто ищет, тот всегда найдет». И мы действительно нашли и задали один вопрос Зубцу: «А как устраняются непроклеи (дефекты) при намотке корпуса двигателя?» Зубец спокойно ответил: «Очень просто, мы с заводом и военпредом завода согласовали методику. Суть ее проста. В месте непроклея (это фактически пустота) сверлится отверстие и под давлением эта пустота заполняется клеем». После этой фразы раздался страшный крик Льва Вениаминовича (он к этому моменту успел изучить бумагу Зубца). Я никогда не видел этого выдающегося конструктора почтенного возраста столь раздраженным. Было ощущение, что он вот- вот побьет Зубца (тоже человека почтенного возраста), который поначалу никак не мог взять в толк, почему его бумага, которой он с гордостью несколько минут назад махал у нас под носом, вызвала столь взрывную реакцию. Заместитель Министра тоже не мог понять, что произошло. А посему он стукнул кулаком по столу (что также было нетипичным для этого весьма интеллигентного человека) и потребовал объяснить суть дела.
Олег Петрович популярно объяснил Михаилу Алексеевичу, что в процессе намотки двигателя образовывались области непроклея (дефекты), которые определились рентгеноскопией. Число их иногда чуть ли не на порядок превышало допустимые, заложенные в технических условиях цифры. Поскольку намотка — уникальная и дорогостоящая технология, чтобы сократить потери брака, была придумана методика, о которой говорил Зубец. Но она, к сожалению, не давала должного результата. Пустоты клеем удавалось заполнить, но это заполнение не повышало прочностные характеристики корпуса двигателя. А поскольку двигатель работал в условиях колоссальных перегрузок и скоростных напоров, то корпус с указанными дефектами не выдерживал и разваливался, что и наблюдалось практически во всех пусках. После того как был установлен источник всех бед, который чуть не привел к прекращению работ по ракете, тут же на совещании были отменены ошибочные решения, даны указания по ужесточению контроля со стороны Главного конструктора ракеты за всеми технологическими этапами изготовления ее элементов. От заказчика за подписью Главкома ПВО было направлено обращение к Главкому ракетных войск стратегического назначения (его представительство контролировало качество изготовления двигателей противоракеты) провести расследование и принять меры к виновным.
Результат оказался потрясающим. С тех пор проведены многие десятки пусков противоракеты этого типа, и ни одного (подчеркиваю ни одного) случая разрушения корпуса двигателя не отмечено. Наша страна и мы, как заказчики, можем гордиться этой ракетой, она одна из лучших (если не лучшая) в мире. Правда, были и потери. Потихоньку, без лишнего шума был отправлен в отставку главный конструктор двигателя Порфирий Филиппович Зубец. Трудно объяснить, как такой, без сомнения, выдающийся конструктор мог допустить подобную ошибку. Его ракетные двигатели широко известны в мире, и он действительно был выдающийся конструктор. Видимо и «на старуху бывает проруха». А может быть уровень требований, который был предъявлен к этому двигателю, оказался неподъемным для стареющего конструктора. Не будем судить строго. Процесс создания столь уникальной ракеты сложен и труден.
... небольшая иллюстрация, на мой взгляд, весьма показательная для характеристики сложности решаемой задачи. Шахтную пусковую установку (ШПУ) для противоракеты проектировала очень известная в стране фирма, которую возглавлял академик Владимир Павлович Бармин. Он был один из шести главных конструкторов, которые вместе с Сергеем Павловичем Королевым создавали ракетный щит нашей родины. КБ В.П. Бармина к моменту разработки шахтной пусковой установки для противоракеты имело колоссальный опыт проектирования, испытаний и создания пусковых установок, в том числе шахтных, для баллистических ракет различного назначения. Так вот, при первом пуске скоростной противоракеты из ШПУ вслед за ракетой из шахты вылетело все пусковое оборудование. Оказалось, что газодинамика при старте из шахты скоростной противоракеты принципиальным образом отличается от газодинамики при старте баллистической ракеты. Пришлось проверять расчеты, усиливать конструкцию элементов, то есть фактически конструировать новую шахтную пусковую установку, что, в конечном итоге, и было сделано.
При разработке СБЧ особое внимание конструкторы уделяли обеспечению в процессе ее эксплуатации защиту от «дурака». Для этого в отсеке автоматики боевой части применялось много различных способов, в том числе установка различных шаровых разъемов, регулировка длины электрожгутов и т.п. Вспоминается такой случай. Принимается макет СБЧ для противоракеты в одном из уральских КБ. Цех, где размещается макет, особый. На входе «семь замков», чистота идеальная, комиссия в белых халатах. Макет установлен на специальном постаменте. Ведущий конструктор докладывает комиссии конструктивные особенности макета и его соответствие заданным требованиям. Замечаю, что, вроде бы, два электрических жгута имеют одинаковые шаровые разъемы, и их, перепутав, свободно можно поменять местами. Проделываю эту операцию, она удается. Вопрос к разработчикам: «Что будет, если по ошибке поменять местами разъемы?»
Поскольку ведущего конструктора по электрическому блоку в цехе не было, пообещали дать ответ на следующий день. На следующий день нас пригласили в цех и на макете СБЧ показали, что конструктивный дефект в схеме устранен путем изменения длины электрического жгута. Разработчики, проведя анализ работы электроавтоматики, убедились, что нештатное подключение электрических жгутов (весьма возможное в первоначальном варианте) могло привести в определенных ситуациях к пассивному подрыву заряда. Этот «прокол» тщательно обсуждался разработчиками с целью недопущения подобных случаев».
Необходимо отметить, что проблемы возникали не только при создании собственно боевых частей противоракет со спецзарядом, возникли совершенно новые неисследованные проблемы влияния факторов ядерного взрыва СБЧ на работу различных средств самой системы ПРО. Об этом очень хорошо написал В.Г. Репин: «После перевода в ОКБ «Вымпел» наш отдел был привлечен к разработке нескольких ключевых проблем ПРО Одна из них - проблема влияния ядерных взрывов на дееспособность средств ПРО. Дело в том, что в отличие от экспериментальной полигонной системы ПРО в которой был реализован высокоточный метод измерения координат цели системой разнесенных на местности радиолокаторов и неядерное поражение цели, в создаваемой подмосковной системе предполагалось применить менее точный однопозиционный способ определения координат цели, а в качестве средства поражения — мощный ядерный боезаряд с большим радиусом поражения. Это техническое решение было практически безальтернативным из-за крайне высокой стоимости реализации многопозиционных методов измерения координат целей доступными в то время одноканальными или многоканальными радиолокаторами с зеркальными антеннами. В то же время оно влекло за собой множество сложных и совершенно неясных проблем, связанных с воздействием мощных ядерных взрывов на физическую среду, наземную и бортовую радиотехническую и связную аппаратуру.
Помимо прямого поражающего воздействия собственной аппаратуры дальнодействующими излучениями различных спектральных диапазонов, ядерный взрыв приводил к возникновению обширных ионизированных образований в окрестности точки подрыва. При подрыве на высотах более 100 км, т.е. при дальнем перехвате ракет, ионизация приобретала глобальный характер. Сильная ионизация приводила к экранированию целей, закрытых от радиолокатора областью взрыва, слабая — к ослаблению радиолокационных сигналов и появлению значительных ошибок измерения угловых координат, дальности и радиальной скорости цели, т.е. к уменьшению дальности действия и точности радиолокаторов. Качественно к началу 60-х годов эти эффекты были известны, но для количественной их оценки и выявления критичности не было ни соответствующих теоретических методов, ни необходимых экспериментальных данных. Спектр мнений был очень широк. Одна крайняя точка зрения состояла в том, что проблема является надуманной и никакого существенного влияния не будет, другая крайность предсказывала, что высотный ядерный взрыв на долгие минуты и даже часы полностью лишит радиолокаторы дееспособности и потому дальний перехват более чем одной цели в ПРО вообще невозможен. Таким образом, проблема имела чрезвычайно острый характер.
Для ее разрешения был организован и проведен широкомасштабный натурный эксперимент, известный под названием операции «К». Он состоял из серии пяти ядерных взрывов разной мощности в верхних слоях атмосферы и околоземном космосе. В нем приняли участие разработчики системы ПРО и ее средств, разработчики ядерных боезарядов, многие институты промышленности. Академии наук СССР и Министерства обороны, военные полигоны. Общее научное руководство осуществлял председатель Научно-технического совета Комиссии СМ СССР по военно-промышленным вопросам А.Н. Щукин. Основной целью эксперимента было получение исходных данных для математических моделей, необходимых для количественной оценки влияния ядерных взрывов на работоспособность ПРО. Головной организацией, ответственной за методологию проведения эксперимента, анализ его результатов и создание соответствующих моделей, было ОКБ «Вымпел», а в нем наш отдел. Ограниченность экспериментальных данных (всего пять подрывов) сделали эту работу крайне сложной, но и очень интересной. Необходимо было экстраполировать полученные данные на другие значения мощности и высоты взрыва, другие длины волн и времена наблюдения, разработать и проверить экспериментальными данными модели пространственно-временных изменений ионизированных образований и электромагнитных импульсов, создать методы количественного расчета влияния различных эффектов ядерного взрыва. При этом необходимо было координировать работу нескольких групп специалистов в разных научно-исследовательских организациях, осуществлять сопоставление и взаимную проверку результатов и добиваться наиболее объективных и адекватных результатов.
В конечном итоге было твердо установлено, что, разумеется, ни одна из указанных выше крайностей неверна. Но из-за принципиальных физических особенностей система ПРО, основанная на применении для поражения целей ядерных боеприпасов, имеет весьма существенные ограничения по количеству атакующих ракет и пространственно-временной организации их удара. Эти ограничения таковы, что даже при самом вольном отношении к интеллектуальным, технологическим и экономическим затратам на создание ПРО реализовать защиту от массированного и большого группового удара ракет нереально, да и при отражении ограниченного удара необходима весьма сложная, трудно реализуемая и не всегда устойчивая организация перехвата. Хочется отметить большой вклад в исследование этой проблемы А.А. Курикши и более молодых сотрудников отдела ВС Буркина, A.B. Меньшикова, А. К. Ардашева.
Особое место в решении проблем противоракетной обороны занимают вопросы селекции (выделения) боевых блоков атакующей баллистической цели из всей гаммы ложных целей, которые их маскируют. Это задача из задач! Вот как описывает В.Г. Репин поиск ученых и конструкторов подходов к решению этой сложнейшей задачи. «Другой важной проблемой стала проблема селекции ложных целей. Уже в начале 60-х годов у отечественных и зарубежных разработчиков баллистических ракет возникли мысли об оснащении ракет ложными целями, маскирующими головную часть с боезарядом. Это превращало баллистическую ракету на пассивном участке полета из сравнительно простой двухэлементной (головная часть и корпус последней ступени ракеты) радиолокационной цели в сложную многоэлементную цель со всеми вытекающими крайне неприятными для ПРО особенностями. Вставала необходимость обеспечить разрешение элементов сложной цели, точное измерение их координат с учетом мешающего взаимного влияния элементов, распознавание среди них несущей боезаряд головной части, наведение противоракеты именно на носитель боезаряда и его уничтожение. Тем самым задача ПРО неимоверно усложнилась. Поскольку мысли ракетчиков о противодействии ПРО начали довольно быстро воплощаться в разработку конкретных технологий и превращение баллистической цели из простой в сложную становилось вполне реальным, необходимо было искать выход из положения.
В первую очередь нужно было определить реальные ограничения боевых возможностей уже разработанных и создаваемых средств ПРО при применении противником средств противодействия и найти методы и технические пути парирования его усилий. С этой целью в 1962—1966 годах были выполнены две комплексные научно-исследовательские работы — «Выбор» и «Селекция». К выполнению их были привлечены все основные разработчики ПРО и средств преодоления ПРО, военные институты и полигоны, некоторые организации Академии Наук СССР. Головной организацией было ОКБ «Вымпел», научным руководителем Г.В. Кисунько, Г П. Тартаковский и я — его заместителями. Обширнейшие экспериментальные и теоретические исследования подтвердили, что проблема селекции действительно является ключевой для ПРО. Технологии противодействия ПРО путем маскировки боезарядов ложными целями оказались много проще и неизмеримо дешевле, чем технологии демаскировки и отбора для наведения и поражения боевых блоков ракет из состава сложной баллистической цели. Было установлено, что практически единственным более или менее эффективным и устойчивым способом селекции является использование естественных селектирующих свойств атмосферы, позволяющих упорядочить элементы сложной баллистической цели по отношению массы к площади поверхности, или эквивалентных селектирующих свойств высотного ядерного взрыва.
Все другие возможные методы селекции окажись малоэффективными. Они давали какой-то результат только для несовершенных средств маскировки с большим отличием характеристик ложных целей и головных частей ракет и были совершенно неустойчивы по отношению к технологическому прогрессу в совершенствовании средств маскировки. Возможности последнего были и остаются практически неограниченными. Нужно сказать, что эти принципиальные выводы сохраняют свое значение и до настоящего времени, определяя отсутствие реального прогресса в создании эффективной ПРО от ракет, оснащенных совершенными средствами преодоления. Достигнутое понимание существа проблемы требовало значительного пересмотра самой концепции работ по ПРО. Действительно, применение атмосферной селекции влекло необходимость реализации ближнего низковысотного атмосферного перехвата, который даже при разработке нового поколения скоростных высокоманевренных противоракет неизбежно приводил к резкому сокращению зоны обороны стрельбового комплекса. Ядерно-динамическая селекция на больших высотах при дальнем перехвате, формально обеспечивая большие зоны обороны, влекла за собой тяжелейшие проблемы мешающих влияний ядерного взрыва и необходимость найти и реализовать действенные способы уменьшения этих влияний. Множественность элементов сложной баллистической цели принципиально изменяла требования к радиолокационным средствам. Необходимы были высокоточные, многоканальные радиолокаторы с высокой разрешающей и пропускной способностью с ФАР или линзовыми антеннами, крайне желательны многодиапазонные РЛС, высокоточные корреляционно-базовые и интерферометрические системы. Нужно было и еще очень многое».
Поначалу дело представлялось весьма простым. Достаточно создать по периферии страны, условно назовем «частокол», из сравнительно недорогих радиолокационных станций и таким образом обеспечить раннее обнаружение атакующих территорию СССР баллистических ракет. Под эту задачу радиотехническим институтом под руководством Александра Львовича Минца была создана радиолокационная станция 5Н15, которая после первой модернизации стала называться 5Н15М, а после второй — знаменитой 5Н86. Вполне закономерен вопрос: «А почему знаменитой?» Да потому что она — классический образец военной техники, который создан нашими талантливыми конструкторами и который удивительно дальновидно был задан заказчиком — 5 управлением 4 ГУМО. Более тридцати лет назад РЛС этого типа встали на боевую вахту, и пока адекватной замены им нет. Вот почему это классика.
... к моменту ввода в строй первые радиолокационные станции раннего обнаружения баллистических ракет показали, что они не в состоянии в полном объеме решать задачу предупреждения о ракетном нападении. Это определялось уровнем требований, которые предъявлялись к системе ПPH. Коротко назовем их.
Система должна давать абсолютно достоверное предупреждение об атаке территории СССР баллистическими ракетами, т.е. ложная информация от системы должна быть практически исключена (уровень сравнимый с вселенской катастрофой). При этом время предупреждения о ракетном нападении должно быть достаточным для принятия решения об адекватных действиях. Это требование должно выполняться при атаке БР с любого азимутального направления.
Проведенные во 2-м институте Минобороны исследования показали, что эти высочайшие, противоречивые требования может выполнить только многоэшелонная система с различными физическими принципами построения информационных средств внутри эшелонов. Так заказчик пришел к выводу, что необходимо добиваться многоэшелонности СПРН с построением средств внутри нее и меж эшелонов на различных физических принципах. Первый эшелон было решено строить на базе космических средств обнаружения, стартующих БР с датчиками в инфракрасном и телевизионной аппаратурой в видимом диапазонах. В состав этого эшелона для обнаружения стартующих БР были включены радиолокационные узлы загоризонтного обнаружения, использующие эффект возмущения ионосферы.
Второй эшелон для обнаружения атакующих БР на конечном участке траектории их полета предлагалось создавать на базе надгоризонтных РЛС типа 5Н86, серии «Дарьял» и других мощных радиолокаторов. Информация об обнаруженных баллистических ракетах, атакующих территорию Союза, от обоих эшелонов автоматически интегрировалась на командном пункте системы ПРН и также автоматически выдавалась в Ставку и другие высшие инстанции военно-политического руководства страны и Вооруженных Сил. Вот такая, на первый взгляд, незамысловатая стратегия развития системы предупреждения о ракетном нападении была подготовлена по заданию заказчика, и ему удалось убедить руководство Минобороны, Правительство СССР и Центральный комитет КПСС в ее правильности.
Было выпущено большое число постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, определяющих направления, сроки и необходимые ресурсы для создания средств и системы ПРН Постановления постановлениями, но кто мог предвидеть, какие чудовищные трудности придется преодолевать заказчику и разработчикам, чтобы «оплатить» выданные векселя? Что потребовалось преодолеть, чтобы создать систему обнаружения стартующих баллистических ракет? Ведь надо иметь в виду то обстоятельство, что на момент принятия решения представления об информационных характеристиках факелов работающих двигателей баллистической ракеты в ИК-диапазоне были весьма смутными и приближенными. Более того, было абсолютно неизвестно, как в этом диапазоне «ведут» себя фоны Земли и Космоса при различных условиях наблюдения, времени года, времени суток и т.д. По большому счету в стране вовсе не было необходимой исходной информации для безошибочного и грамотного построения системы обнаружения из космоса стартующих БР При этом оказалось, что надо осваивать высокоэллиптические орбиты, создавать группировку из многих космических аппаратов, а управлять такой группировкой никто не умеет, даже теории подобного управления нет. Короче, как говорится, и пошло, и поехало. Проблемы стали нарастать непрерывно, как снежный ком.
Как описывает в своих воспоминаниях одну из бесчисленных проблем ветеран заказывающего управления, начальник ведущего отдела по космической системе обнаружения стартующих ракет, лауреат Ленинской премии B.C. Соболев: «Главнейшей задачей, ради которой и было образовано 5 управление 4 ГУМО в 1956 году, являлось создание систем раннего обнаружения факта ракетного нападения на Советский Союз. Однако даже самые мощные и совершенные радиолокаторы могли обнаруживать ракеты только после их выхода из-за горизонта, что в зависимости от траектории полета могло составлять 2—6 тыс. км. Оставшегося до нападения времени с трудом хватало для попытки поразить противоракетами отдельные боеголовки, но было совершенно недостаточно для определения страны-агрессора и нанесения встречного удара по ней. Учитывая это, войска ПВО страны в 1965 году задали КБ-1 (ОКБ-41) разработку технических предложений по обоснованию и облику космической системы раннего обнаружения стартов баллистических ракет, прежде всего с территории США. Система должна была с высокой вероятностью и достоверностью определять время старта, его координаты, азимут стрельбы и количество стартовавших ракет.
Первые проработки в ОКБ-41 обнажили невероятную сложность и трудность проблем. Наиболее трудными оказались проблемы выбора типа бортовой аппаратуры обнаружения и орбитального построения группировки космических аппаратов. Расчеты показали бесперспективность радиолокационного метода из-за громоздкости и большого энергопотребления. Наиболее предпочтительным выглядел способ обнаружения факелов стартующих ракет с помощью датчиков, работающих в инфракрасном диапазоне волн. Но наземные и самолетные эксперименты не отдали предпочтения ни одному из основных типов такой аппаратуры: телевизионному и теплопеленгационному (они конкурируют и до сих пор). В результате около трех лет работы в этом направлении были сформулированы принципы построения системы на основе низкоорбитальной (около 300 км) системы, состоящей из 50 спутников и большого количества наземных пунктов приема информации. Учитывая малый ресурс бортовых систем и, следовательно, необходимость ежегодного запуска около 100 спутников, а также необходимость создания большого количества наземных пунктов, построение такой системы оказалось практически нереальным.
Однако эксперимент, проведенный из космоса Ленинградским НИИ телевидения (ВНИИТ, П.Ф. Брацлавец) по полигону Капустин Яр, дал неожиданно хорошие результаты, которые после пересчета позволили надеяться на возможность обнаружения ракет с высоты до 45 тыс. км. На совещании в ОКБ-41 с участием ВНИИТ, ГОИ им. Вавилова, 5 управления 4 ГУМО и 45 ЦНИИ МО было решено разработать дополнение к эскизному проекту с высокоорбитальным построением космических аппаратов. В целях быстрейшей экспериментальной проверки принципов было предложено временно использовать наземный пункт управления и частично бортовые системы уже созданной противоспутниковой системы «ИС».
Военно-промышленный «мир» раскололся на энтузиастов и пессимистов. А.И. Савин (начальник СКБ-4), П.Ф. Брацлавец (ВНИИТ), М.М. Мирошников (ГОИ), А.Г. Чесноков (НПО им. Лавочкина) добивались проведения экспериментальных пусков с целью подтверждения теоретических расчетов, а пять академиков дали свое заключение на дополнение к эскизному проекту, в котором утверждалось, что сделанные расчеты мало обоснованы и обнаружение стартующих ракет с высоты 45 тыс. км практически невозможно. В значительной степени чашу весов в пользу дальнейших работ по высокоорбитальной системе удалось склонить благодаря энергичным действиям Заказчика в лице М.Г. Мымрина и М.И. Ненашева, которым удалось убедить в этом министра радиопромышленности В.Д. Калмыкова и заместителя председателя Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам Л.И. Горшкова.
В 1971 году вышло решение ВПК о проведении экспериментальных запусков пяти космических аппаратов на высокоэллиптические орбиты и проведении наблюдений за стартующими ракетами с высоты 45 тыс. км. «Проснулись» и американцы, они закрыли экспериментальную низкоорбитальную систему «Мидас» и вывели на стационарную орбиту спутник «Имьюз», орбита которого находилась на долготе наших полигонов. Этот аппарат стал видеть пуски наших ракет. Сообщение об этом значительно прибавило решительности руководящим органам страны. Согласование и подписание необходимых решений проходило в ускоренном темпе. Особенно жесткую позицию по ускорению создания системы занял тогдашний член Политбюро ЦК КПСС и «куратор» военно-промышленного комплекса Д.Ф. Устинов.
Первый аппарат (Космос-520) был запущен 19 сентября 1972 года. Увиденный на мониторе НИП-14 Баб-Эль-Мандепский пролив и Африканский рог показали, что аппаратура функционирует нормально, но для получения надежного обнаружения стартующих ракет и уверенности в успехе понадобилось более года и запуск еще одного космического аппарата. В этот период, для изучения явлений и «подозрительных» пятен на принимаемой картинке, дошли до выключения на одну минуту всего городка северного полигона (Плесецк), на который был нацелен космический аппарат. 24 декабря 1974 года телевизионной аппаратурой в ночных условиях была обнаружена, с сопровождением всех трех ступеней, стартующая с космодрома США «Ванденберг» МБР «Минитмен», что положило конец всем сомнениям.
В отличие от американцев, в нашу космическую систему раннего предупреждения с самого начала были заложены требования об автоматической выдаче сообщения о ракетном нападении на самый высокий уровень. При жестких требованиях к достоверности таких сообщений это привело к решению: на первой стадии строить систему с наблюдением стартов на фоне «холодного» космоса, так как подстилающий фон Земли давал (особенно днем) большое количество помех. Тем не менее, борьба с ложными тревогами длительное время оставалась одной из главных проблем опытной и боевой эксплуатации системы. Особенно неприятным был блик, отраженный Атлантическим океаном от заходящего Солнца. Для проверки программно-алгоритмического обеспечения командного пункта системы коллективом 45 ЦНИИ МО был разработан и доведен до «ума» имитационно-моделирущий комплекс, позволяющий «подбрасывать» на вход вычислительного комплекса обработки информации различные варианты налетов и таким образом выявлять слабые места последнего, а также отрабатывать действия боевых расчетов. Организаторами и исполнителями этой важной разработки были: А.Д. Курланов, Ю.А. Диденко, Е.В. Жадейко и друше сотрудники 45 ЦНИИ МО.
В разработках средств системы не обошлось и без ошибочных решений. Так, одним из основных требований к ракетно-космическому комплексу было заложено требование о немедленном возобновлении отказавшего космического аппарата, уже к следующему рабочему участку, т.е. через 18 часов после прихода сообщения об отказе. Соответствующее ТТЗ было выдано на ракету-носитель. Что-то похожее сумели создать только через 20 лет в качестве универсальной ракеты-носителя для среднего космоса. А для космического аппарата решили сэкономить (по весу) на телеметрической аппаратуре. Такому решению способствовало то, что все пять экспериментальных аппаратов по существу не давали непонятных сбоев. Действительность по вводу в эксплуатацию космического аппарата (КА) штатной системы оказалась куда более драматичной. Аппараты, по выражению их главного конструктора А.Г. Чеснокова, «уходили со связи», а до причины этого удалось докопаться только через много дней и бессонных ночей путем тщательного анализа скупой телеметрии. Как обычно в таких случаях, представители всех фирм-участниц на заседаниях Госкомиссии выступали на «отбой», а их специалисты-гении судорожно, самокритично и тайно изучали малейшие нюансы на телеметрических лентах.
Председатель Госкомиссии М.И. Ненашев со своего председательского места вопрошал: «Где мой космический аппарат? Никто отсюда не уйдет, пока не будет найдена причина!». Часто такая причина узнавалась не сразу, а через несколько дней анализа от военпредов на предприятии, которые в силу сложившихся отношений были допущены в группу анализа. Таким военпредом был и представитель МО на НПО им. Лавочкина Лев Козмич Виноградов, имеющий за плечами опыт эксплуатации авиационной техники начиная с Отечественной войны. Иногда эти причины были очень досадными.
Только из-за отказов ИКЗ (индикатора конца заряда) и взрывов бортовой аккумуляторной батареи мы потеряли два или три аппарата. Были и глубоко научные проблемы, типа статических электрических зарядов, образующихся на любых «незаземленных» частях аппарата. Много усилий потребовали поиски оптимального орбитального построения с учетом ухода от засветок и неприятностей, связанных с переходом наблюдения с ночной поверхности Земли на дневную. Существенную роль в разрешении этой проблемы сыграл ввол в состав орбитальной группировки аппарата на станионарной орбите, который подстраховывал другие КА на случай их засветки. В январе 1979 года состоялось подписание акта Госкомиссии и выход постановления Правительства о принятии системы с бортовой аппаратурой обнаружения теплопеленгационного типа на вооружение, с рекомендацией в период 1979— 1981 годы производить опытную эксплуатацию силами Министерства обороны и промышленности.
Аппаратура телевизионного типа, хорошо работающая только на фоне чистого космоса или ночной Земли, так и не была принята на вооружение в этой системе.
По сложности и значению система УС-К на то время не имела себе равных и, безусловно, внесла неоценимый вклад в вопросы обеспечения сдерживания ядерной угрозы и стабильности в мире. Вот такие же, на мой взгляд, интересные оценки мы находим в воспоминаниях, которые любезно нам предоставил Анатолий Григорьевич Чесноков — главный конструктор космического аппарата системы обнаружения стартующих БР: «Баллистическое построение орбитальной группировки спутников на высокоэллиптической орбите (ВЭО), выбранное для системы «УС-К», оказалось самым сложным из-за технических трудностей фазировки поочередной работы спутников. Расставленные в первоначальном варианте через 40е вокруг Земли на ВЭО спутники должны были обеспечить непрерывный контроль заданного района в условиях, когда вся система орбитального построения за год прокручивается вокруг Земли до 60°, а каждая орбита по-своему эволюционирует по высоте перигея, наклонению и восходящему узлу. Потребовалось около 10 лет, чтобы изучить эволюцию орбит и обеспечить доведение устойчивости орбитального построения с 0,5 года до 5 лет.
Выбранный самый сложный вариант орбитального построения спутников на ВЭО из-за необходимости непрерывного поддержания фазировки системы вызвал в свою очередь необходимость установки на борт космического аппарата БЦВМ и разработки программного обеспечения для сохранения наведения с высокой точностью бортовой аппаратуры обнаружения (БАО) на заданный район. Программы наведения потребовали в свою очередь разработки системы ориентации (СУОС), управления по трем осям КА с высокой точностью. Для БАО КА в целях исключения «смаза» изображения потребовалось в СУОС и в системе ориентации солнечных батарей (СОСБ) обеспечить, при отслеживании КА района стабилизацию по трем осям КА не хуже 0,001 град/с.
Промышленность не была готова к реализации «пионерских» решений, заложенных в систему «УС-К» разработчиками. Потребовалось создавать новые производства в НПО им. С.А. Лавочкина, такие как экранированные камеры, уникальный полифилярный стенд, где проверяется фазировка СУОС и динамика движения КА при поиске Земли и Солнца, стенд проверки защиты от статического электричества, вибродинамические стенды для испытаний КА после сборки и т.п.
На Львовском объединении им. В.И. Ленина были созданы специальные производства по изготовлению БЦВМ и систем радиоуправления КА с обеспечением в производстве чистоты по второму классу и разработки специальной Львовской системы качества продукции. На Киевском заводе реле и автоматики было освоено изготовление приводов солнечных батарей с волновыми редукторами по первому классу точности, обеспечивающими при движении СБ с размахом 10 м возмущения не свыше 0,001 фал/с.
Особую неприятность доставили разработчикам разряды электростатического электричества на поверхности КА, которые выводили из строя БЦВМ и оптико-электронные приборы СУОС. В процессе отработки защиты от электростатических разрядов в полете только по этой причине отказали восемь КА. При использовании высокоэллиптических орбит КА четыре раза в сутки пересекает электромагнитные, токовые и радиационные пояса Земли. При этом интегральная доза воздействия на бортовые системы КА превышает в десятки раз воздействие электромагнитных и радиационных поясов Земли по сравнению с геостационарной орбитой. При обеспечении надежности и сроков активного существования, кроме защиты от воздействия радиационных поясов и электростатических разрядов, шла работа по отработке технологических процессов производства на всех предприятиях кооперации и внедрению системы контроля качества. Для обеспечения качества в производстве особое внимание было уделено технологичности КА, максимальной простоте конструкции и обеспечению удобства в эксплуатации. Для сокращения сроков разработки было изготовлено восемь стендовых КА для параллельного по времени проведения различных видов стендовых испытаний. За три года были разработаны, изготовлены и прошли все виды наземных испытаний комплектующие системы для восьми стендовых и двух летных КА.
19 сентября 1972 года с космодрома «Плесецк» ракетой-носителем «Молния» был выведен на ВЭО первый отечественный КА СПРН. По результатам обнаружения контрольных запусков отечественных МБР были внесены коррективы в бортовую аппаратуру обнаружения и уже через год 2 октября 1973 года был осуществлен второй запуск, который дал однозначный ответ на вопрос о возможности создания орбитальной группировки для системы предупреждения о ракетном нападении. Основу надежности КА также составляет сохранение производства при постоянной партионной модернизации КА и его систем с повышением ТТХ системы в целом. При долголетнем поддержании производства сохраняются кадры разработчиков и изготовителей, отрабатывается и совершенствуется технология изготовления.
…
Кроме системы глобальной космической связи, на базе КА системы «УС-К» был разработан проект «Геката» по обеспечению задач ДЗЗ, контролю лесных пожаров, загрязнений атмосферы, земной и водной поверхности, глобальному контролю метеоусловий, отслеживанию тайфунов, цунами, предупреждению о землетрясениях, контролю ледовой обстановки и другим прикладным и народнохозяйственным задачам.».
… рассказывает ветеран 5 управления 4 ГУМО Вадим Арсеньевич Дворников: «Одним из определяющих звеньев создания наземного аппаратурного комплекса командного пункта системы «УС-К» со станцией управления и приема информации 5Н34 явилась разработка вычислительного средства управления. Вопрос разработки вычислительного управляющего средства командного пункта, а по сути всей системы, носил принципиальный характер из-за необходимости обеспечения решения широкого круга задач, возможности совершенствования программно-алгоритмического комплекса с одной стороны, а с другой — создания надежнейшего средства, позволяющего в спорных ситуациях делать однозначной оценку работы вычислительного средства. К тому времени машины требуемого класса в стране не было.
Рассматривалось несколько вариантов использования, вновь создаваемых ЭВМ. По результатам рассмотрения эскизного проекта было принято решение использовать в качестве основы ЭВМ «Бета-2», разрабатываемой НИЦ ЭВМ Минрадиопрома для подвижного комплекса ПВО Сухопутных войск. Собственное подразделение ЦНИИ «Комета» по разработке вычислительных средств не имело возможности обеспечить разработку ЭВМ такого класса. Структурно эта управляющая ЭВМ являлась устройством станции управления и приема информации и аппаратуры документирования и поэтому была классифицирована как спецвычислитель МСМ. При этом требовалось сохранить единую конструкторскую документацию на шкафы, блоки и ячейки с ЭВМ «Бета-2».
Согласование единых требований, предъявляемых к МСМ как к устройству станции, и требований к ней как к самостоятельной ЭВМ. потребовало преодоления больших организационных и технических трудностей. При разработке МСМ потребовалось взаимодействие не только ЦНИИ «Комета» и НИЦ ЭВТ, не только военных представительств при них, но и других генеральных заказчиков — ГРАУ и ГУ В ПВО С целью ускорения разработки и расширения фронта работ управлением вместе с разработчиком был поставлен вопрос о необходимости одновременного изготовления двух опытных образцов МСМ. Это предложение было одобрено ВПК. Конечно, такое решение об изготовлении двух образцов по неотработанной документации было достаточно затратным и не соответствовало установленным государственными стандартами правилам отработки серийных образцов. Однако в управлении уже к тому времени давно сложилось четкое понимание того, что при создании сложных систем и комплексов РКО без новых подходов в части порядка разработки средств успеха добиться невозможно.
Изготовление опытных образцов МСМ было организовано на ПО «Звезда» (г. Загорск, ныне г. Сергиев Посад), контроль изготовления по просьбе ГРАУ поручен подчиненному ГРАУ военному представительству, уже контролировавшему изготовление базовой ЭВМ «Бета-2». Обеспечить единый подход разработки МСМ и ЭВМ «Бета-2» оказалось делом непростым, несмотря на согласованные ТЗ, систему организующих документов, разделительной ведомости по контролю разработки. Любой более или менее сложный технический вопрос, связанный с необходимостью унификации конструкторской документации, выполнением требований ТЗ, требовал решения двух генеральных заказчиков, ЦНИИ «Комета», НИЦ ЭВТ «Звезда» и военных представительств при них. Успешному решению этих вопросов способствовало еженедельное рассмотрение на ПО «Звезда» состояния работ и принятие необходимых решений и рекомендаций. Отладка опытных образцов оказалась более сложным делом, чем ожидалось, поскольку уровень отработки конструкторской документации на ЭВМ «Бета-2» оказался ниже ожидаемого.
Разработка, несмотря на все эти трудности, шла своим чередом. Однако, когда возник ряд проблем при отработке программ внутреннего математического обеспечения МСМ, неожиданно руководителем военного представительства на ПО «Звезда» в адрес оборонного отдела ЦК КПСС было направлено письмо, в котором достаточно объективно оценивалось состояние дел и трудности, возникшие в процессе создания МСМ, и в то же время делался вывод, что отставание явилось следствием неверной технической политики представителей Генерального заказчика системы «УС-К», которая ведется по тупиковому пути и приведет не только к срыву установленных сроков, но и к разбазариванию огромных государственных средств из-за решения об одновременном изготовлении двух опытных образцов. Копия этого письма-жалобы была направлена и в наш адрес. Надо сказать, что при той нервозности, в условиях которой решались сложнейшие вопросы создания аппаратурного комплекса системы, такие «подарки» не способствовали нормализации обстановки.
Злую шутку над жалобщиками сыграло их же очередное ежемесячное донесение в наш адрес с анализом состояния дел, предложениями по ликвидации допущенных отставаний и ускорению работ. Оказалось, что констатирующая часть как письма-жалобы в ЦК, так и донесения совпадают до буквы, однако выводы делались диаметрально противоположными. Начальнику управления ГРАУ, которому было подчинено военное представительство на ПО «Звезда», было направлено обращение с просьбой разобраться, по какой причине одна и та же оценка состояния дел может быть использована как позволяющая привести к успешному завершению разработки, так и очерняющая техническую политику заказчика, «Ведущего разработку в тупик». По этому обращению к руководству военного представительства на ПО «Звезда» были приняты строгие дисциплинарные меры. Оборонный отдел ЦК был об этом факте проинформирован, вопрос был закрыт.
Квинтэссенция Чернобыльской ЗГРЛС состояла в том, что трасса распространения радиоволн проходила непосредственно через полярную шапку. Состояние ионосферы в этом месте земного шара крайне неустойчиво и практически не изучено. Для того, чтобы радиолокатор обеспечивал требуемые параметры обнаружения стартующих БР, необходимо было набрать гигантский объем информации о состоянии ионосферы в приполярной области, создать мощные модели, провести их калибровку по данным натурных экспериментов, после чего можно было бы надежно прогнозировать состояние ионосферы, В свою очередь от точностей прогноза практически напрямую зависели характеристики дееспособности узла ЗГРЛ, т.е. возможности контроля стартующих БР с континента Северной Америки.
Для решения указанных задач был подготовлен и развернут колоссальный комплекс работ. Был создан специальный космический аппарат «Дуга-К», который позволял зондировать ионосферу по трассе полета, много сотни раз проводилось зондирование ионосферы с помощью вертикально летящих ракет 217 МАП, выполнен серьезнейший цикл крупномасштабных экспериментов с реальными пусками баллистических ракет и много других не менее масштабных мероприятий. Как говорится (у классика): «Процесс пошел». И так же, как у того же классика, он лопнул, только вместо ГКЧП произошел Чернобыль, который обнулил осе усилия и гигантские затраты крупных коллективов, бившихся над решением очень сложной и в то же время не менее интересной задачи. Таким образом, применительно к нашей проблематике вопрос «Есть ли жизнь на Марсе?» остался открытым. И, тем не менее, так уж устроен человек, он все равно желает знать, хочет узнать истину, в нашем случае получить ответ на вопрос: «Оправдан ли был риск по созданию двух узлов ЗГРЛ или нет?».
До сих пор, как правило, мнения специалистов полярны. Так, в книге, выпущенной по случаю 35-летия со дня образования ЦНПО (МАК) «Вымпел», один из ведущих в то время главных конструкторов A.A. Курикша пишет: «Не так было дело с загоризонтной радиолокацией в СП PH. Проекты создания на территории СССР ЗГРЛС для обнаружения ракет, запускаемых с территории единственного вероятного в то время противника, по их ионизированным следам, были разработаны в расчете на скользящее распространение волн вдоль нижней кромки основного слоя ионосферы (слоя F). Существовали теоретические обоснования и экспериментальные подтверждения возможности такого механизма распространения для спокойной среднеширотной ионосферы. Весь вопрос заключался в его регулярности и в существовании на приполярных трассах, где ионосфера — не гладкая поверхность, а бурное море. К сожалению, решение о создании двух узлов ЗГРЛ было принято раньше, чем получен ответ на этот принципиальный вопрос. После создания первого же узла вблизи Чернобыля лица, принявшие решение, и их подчиненные стали его (решения) заложниками.
К сожалению, своевременное признание ошибок — не наш стиль. Мало кто из тех, кто понял ошибочность принятых решений, открыто выступил. Это сделал В.И. Зинин - начальник отдела ГУВ ПВО и был досрочно уволен из армии. Многих в НИИДАР отстранили от работ по ЗГРЛ, и они ушли из института из-за несогласия с идеей и методами, которые внедрялись Ф.А. Кузьминским (о переходе в НТЦ Ю. Ачкасова со товарищи я уже упоминал). Автор этого материала, усомнившийся в идее с первого знакомства с ней, ограничился умеренно критической разъяснительной работой среди руководства и военных и замечаниями в актах всех комиссий, направленными на проведение необходимых исследований до постановки ЗГРЛ на боевое дежурство.
В 1979 году первый, а в 1981 году второй узлы ЗГРЛ были поставлены на опытное дежурство. Посыпались ложные тревоги. В конце концов, проблема ЗГРЛ в СП PH решилась так: первый узел оказался в зоне чернобыльской аварии; второй - в начале 90-х выведен из строя пожаром и снят с дежурства. Нельзя не отметить, что в ходе этой работы в НИИДАР сформировался круг специалистов по загоризонтной радиолокации, которым удалось разработать уникальную приемную аппаратуру KB-диапазона, методы управления частотой и выделения сигнала на фоне мощных активных и пассивных помех. Этот задел успешно используется для создания нормальных односкачковых среднеширотных РЛС. Но и моральная и физическая цена, заплаченная за это оказалась непомерно высока».
... имеется настоятельная необходимость дать небольшой комментарий к позиции Александра Александровича относительно непомерности риска и его цены. Безусловно, автор этих строк лукавит и, что особенно печально, весьма изящно (это надо признать) слегка «передергивает» факты. К примеру, В И. Зинин был уволен по его рапорту и по его желанию. Нет подтверждения того, что «многих в НИИДАР отстранили от работы». Второй узел был сначала снят с боевого дежурства, а уже потом выведен из строя пожаром. И еще. Посмотрите, как изящно прячет свою ответственность один из идеологов создания системы ПРН, неотъемлемой частью которой являлись средства ЗГРЛ. «Автор этого материала, усомнившийся в идее с первого знакомства с ней, ограничился умеренно критической разъяснительной работой среди руководства и военных...». Усомнившийся идеолог «ограничился умеренно критической разъяснительной работой». Каково!
Другой главный конструктор системы ПРН В.Г. Морозов: «1986 год — авария на Чернобыльской АЭС и прекращение функционирования первого загоризонтного узла «Дуга-1». Вследствие низкой эффективности двухскачковой загоризонтной радиолокации возник вопрос о целесообразности использования по прямому назначению второго узла «Дуга-1», размешенного в районе города Комсомольск-на-Амуре». В отличие от A. Курикши, Владимир Геннадьевич пе упоминает о пожаре на втором узле ЗГРЛ, то есть он признает, что вопрос вывода узла из боевого дежурства не был связан с пожаром на нем.
Даже в среде заказчика не было единодушной позиции в этом вопросе. Вот как по этой проблеме высказывает свое мнение Н.И. Петров, в то время заместитель начальника 5-го заказывающего управления: «А вот процесс испытаний средств загоризонтной радиолокации происходил крайне противоречиво. Первопричиной такого положения с этими средствами явилось серьезное сомнение и неуверенность в работоспособности физических принципов, на которых создавались эти средства.
Сегодня и в значительной мере в процессе разработки можно утверждать, что риск создания этих средств в системе предупреждения о ракетном нападении не был оправданным. Вопрос о создании этих средств широко обсуждался в научной среде и в кругу высокопоставленных руководителей. В структуре заказчика он тоже обсуждался долго и остро. Надо признать, что мнения по этому вопросу никогда и нигде не были единодушными. И вот что поразительно: самые крупные и известные не только в нашей стране, но и за рубежом специалисты в области радиолокации независимо друг от друга выступили против создания этих средств.
… значительная часть руководителей высокого ранга в Минраднопроме и в МО СССР, в том числе в коллективе Генерального заказчика активно способствовали созданию этих средств. Что касается инженеров-исполнителей заказчика, то специалисты в области радиолокации не одобряли поспешность создания боевых объектов. В самом деле, практически одновременно создавался экспериментальный образец ЗГРЛ вблизи г. Николаева. А ведь он предназначался для проверки принципов работы этих средств, определения хоть каких-то характеристик на различных дальностях (скачках) и отработки аппаратурных решений в интересах создаваемых боевых объектов.
Были проведены конструкторские испытания на этом экспериментальном образце. На первом скачке (около 3000 км) получены удовлетворительные результаты. Однако на втором и третьем скачках не было никаких результатов. Вместе с тем, председатель комиссии по испытаниям (главный конструктор образца) предложил записать в выводах комиссии положительные результаты и распространить их на боевые объекты. Члены комиссии (представители заказчика) не согласились с этим предложением главного конструктора. И последовал звонок в Москву к руководству заказчика.
В результате длительных обсуждений в акте было сформулировано примерно так (по памяти): «Возможно обнаружение стартов на втором и третьем скачках по результатам пересчета с первого скачка по формульным соотношениям, приведенным в эскизном проекте на эти РЛС». Но вышеупомянутые ученые, в числе других возражений, отрицали правильность этих формульных соотношений и, следовательно, правомерность такого пересчета. Однако результаты работ на экспериментальном образце не могли повлиять на ход создания боевых объектов, поскольку их создание зашло слишком далеко.
Сами испытания как западного, так и восточного узлов никаких достоверных результатов дать не могли. Поэтому был предложен «удобный» вариант по этим узлам: провести испытания системы ПРН с включенным в нее узлом ЗГРЛ. И если характеристики системы не ухудшатся, то уже хорошо. Вот так и поступили. А судьба этих узлов на сегодня всем известна: западный узел попал под облучение Чернобыльской АЭС, а восточный — выведен из состава системы (от греха подальше)»
… все последующие годы мне, как наверно и многим другим, не давал покоя вопрос — где же истина? Хотя история и не признает сослагательных наклонений, но все же хочется, чтобы как-то этот пробел был ликвидирован. С этой целью я решил встретиться с последним конструктором ЗГРЛС, Алебастровым Валерием Алексеевичем и задать ему несколько прямых вопросов по этой теме. Без комментариев привожу с согласия Валерия Алексеевича со стенографической точностью это импровизированное интервью. Вопрос мой звучал примерно так: «Валерии Алексеевич, какова на Ваш взгляд по прошествии десятка лет может быть оценка, по существу, вопросов, которые непрерывно возникают по поводу узлов ЗГРЛ «Дуга»? В чем суть сермяжной правды?».
Валерий Алексеевич Алебастров по образованию физик, специализация — теоретическая физика, десять лет проработал в Дубне, а в 1975 году был приглашен в НИИДАР для работы по тематике загоризонтной радиолокации. По его признанию, первоначально он так же, как многие, пришел к мысли, что эти радиолокаторы работать не будут. И это мнение он высказывал публично. В 1982 году тему ЗГРЛ передали ему полностью. За семь лет, глубоко вникнув в проблематику, он изменил свою позицию. Что привело Валерия Алексеевича к такой резкой смене своей убежденности? Тут Валерий Алексеевич отмечает несколько интересных моментов.
Момент первый. Разобравшись, он пришел к мнению, что испытания ЗГРЛС «проведены неграмотно и неправильно». Низкие характеристики обнаружения одиночных и небольших групп БР (на что, кстати, в основном обращают внимание оппоненты) получены на одном, головном узле ЗГРЛ. Оказывается, забыли, что в эскизном проекте обоснованы характеристики системы ЗГРЛ из двух узлов. Для того, чтобы получить приемлемые характеристики, узлы и были разнесены по широте на многие тысячи километров. Этим достигались лучшие условия распространения коротких волн в различное время суток и при различных состояниях ионосферы (трассы прохождения КВ разные).
Момент второй. Известно, что труднее всего обнаруживать коротковолновые сигналы через область так называемой «полярной шапки». При этом оказалось, что качество спектра сигнала передатчика станции было крайне низким. Это приводило к тому, что фон приемного устройства многократно возрастал. В конечном итоге потенциал станции терялся в десятки раз. И даже при этих потерях вероятность обнаружения одиночных БР не была нулевой.
Поняв причины этих потерь, разработчик по согласованию с заказчиком предложил так называемую «Полярную программу», которая решала следующие три основные задачи: изучения эффективных поверхностей рассеяния (ЭПР) ионосферных следов факелов стартующих ракет. До сих пор надежных результатов по данному направлению не было; разработки и внедрения мероприятии по повышению потенциала ЗГРЛС; уточнения модели распространения КВ, в том числе и в приполярной области.
В рамках указанной программы был проведен гигантский объем работ, которые выявили в числе других недостатков две (скажем мягко) принципиальные некорректности, которые существенным образом влияли на обнаружительные характеристики станции.
Первая связана с тем, что при испытаниях принималась статистическая модель ЭПР ионизированного следа, вносящая большую ошибку в получаемые результаты.
Вторая была связана с тем, что в модель распространения закладывалась фиксированная поправка на полярную шапку, а исследования показали, что ионосфера в районе полярной шапки «дышит» в довольно больших пределах. И там, где затухание в ионосфере соответствует заложенному в алгоритм значению, действительно вероятность обнаружения БР близка к нулю, а там, где она отклоняется от этой заложенной величины, вероятность обнаружения этих же целей близка к заданной.
Был разработан специальный алгоритм оценки текуших боевых возможностей (фактически времени дееспособности станции). На экспериментальном образце ЗГРЛ в Николаеве были учтены все результаты, полученные по Полярной программе. Была проведена почти сотня реальных пусков, которые показали высокие характеристики обнаружения стартующих БР на втором скачке. Практически все старты были обнаружены. Это был 1984 год. (Обратите внимание на этот результат и оценки, которые прозвучали у Г.В. Кисунько. — Прим. автора). Отработанные программно-технические решения в марте 1985 года были внедрены на Чернобыльской ЗГРЛС. По плану в ноябре должны были начаться заводские испытания доработанной станции. В это время, как известно, случилась беда — авария на Чернобыльской АЭС. С большим риском для жизни и здоровья личного состава и промышленности из опасной зоны удалось вывезти основной состав доработанной аппаратуры и перевезти его на восточный узел ЗГРЛ. Учитывая высокую степень отработанности программно-технических решений, восточный узел можно было в течение года модернизировать и получить достаточно высокие результаты. При этом требуемый объем необходимых средств был минимален. Но в стране уже наступали другие времена, и этот вопрос был сначала задвинут в долгий ящик, а затем похоронен вообще. Поэтому основная причина продолжающейся до сих пор дискуссии в том, что нам не удалось провести модернизацию, — сказал Валерий Алексеевич и надолго задумался.
Я вынужден был прервать это молчание естественным, как мне казалось, вопросом: «Все же, как Вы сегодня считаете, создаваемые ЗГРЛС были способны решать поставленные задачи или нет?» Ответ Валерия Алексеевича прозвучал как приговор сумнящимся, цитирую: «Убежден на 100%, что узлы по характеристикам обнаружения одиночных БР типа «Минитмен» можно было довести до заданных требований».
Даже в классической радиолокации заказчик и разработчик столкнулись с целым рядом непознанных доселе проблем, которые подчас в случае пренебрежения ими приводили к трагическим последствиям. Взять хотя бы пожар на РЛС «Дарьял» на Печорском узле. Кто бы мог предположить, что при каких-то совершенно случайных обстоятельствах луч передающего центра радиолокатора может создать пучность электромагнитной энергии на раскрыве антенного полотна и в результате привести к возгоранию радиопрозрачного укрытия передающей части радиолокатора. Такие обстоятельства сложились в процессе настройки передающей позиции РЛС «Дарьял» на Печоре. Имитатор, который управлял лучом передающей части, не предусматривал ограничения угла отклонения на 90° от нормали, т.е. позволял «пускать» луч вдоль полотна передающей антенны. Разработчики не смогли оценить возможную опасность такой ситуации, а представитель заказчика также не смог распознать возможные ее последствия. Да и винить-то их особо за это нельзя. Не было статистики и подобных проявлений в процессе отработки радиолокаторов других типов. А туг реализовалась пожароопасная ситуация и произошел пожар.
Сгорело радиопрозрачное укрытие. Тушить его было непросто. По высоте укрытие почти восемнадцатиэтажный дом, и система пожаротушения не смогла справиться с задачей ликвидации пожара. Ущерб был нанесен большой. Имитатор, конечно, доработали быстро, в инструкции внесли соответствующие нормативные требования, но что делать с радиопрозрачным укрытием? Это вопрос из вопросов. Необходимо разрабатывать новое, тоже радиопрозрачное, но негорючее укрытие и заменить им укрытия на уже созданных передающих центрах. Понадобились новые материалы, клеи, смолы, которые вырабатывались у нас в стране в считанных количествах. Каждое утро лично начальнику главного управления вооружения генерал-полковнику Леониду Михайловичу Леонову, а им лично главнокомандующему войсками ПВО страны, главному маршалу авиации Александру Ивановичу Колдунову докладывалось, сколько за сутки наработано клея, смолы, панелей укрытия. И так до тех пор, пока проблема не была окончательно решена.
Следующая проблема, с которой столкнулись стоящие на боевом дежурстве радиолокационные станции, была проблема ложных тревог, т.е. выдача ложной информации об обнаружении баллистической атакующей цели в условиях, когда таковой в космическом пространстве не было или когда цель физически была, но не являлась баллистической атакующей ракетой. Вообще проблема ложных тревог или срабатывание системы с выдачей сигнала о баллистических целях, атакующих территорию Союза, ключевая в системе ПРН. И это понятно. Ведь система выдает сигнал о ракетном нападении высшему военно-политическому руководству страны для принятия им адекватных решений Представьте себе положение руководителей страны, когда им поступает информация от инструментальных средств, в работе которых люди не участвуют, поскольку система функционирует в автоматическом режиме. Надо принимать решение об ответно-встречных действиях. И в зависимости от того, является ли информация достоверной или ложной, принимаемые решения будут совершенно разными.
... по моим оценкам сущностная сторона состояла в том, что ложное срабатывание произошло в момент перехода зоны наблюдения космического аппарата со света в тень (когда Земля переходит от ночи к дню или наоборот) Примерно такое явление можно наблюдать, когда выезжаешь из полутемного туннеля на свет. Какие-то доли секунды ты ничего не видишь. Нечто подобное, очевидно, происходило и с аппаратурой обнаружения космического аппарата Нужно было набирать статистику по таким переходам (так называемый терминатор) и, обработав ее, «обучить» боевые про граммы обработки информации с тем, чтобы они учитывали этот переход. Сидоров согласился с моей оценкой и сказал, что это должно быть отражено в акте как одна из задач программы дальнейших работ
Проблемы борьбы с ложными тревогами были и остаются самыми важными в системе ПРН Возвращаясь к надгоризонтным радиолокационным средствам, можно констатировать целую гамму источников и причин, способствующих формированию ложных тревог. Вот некоторые наиболее характерные из них: северное сияние за полярным кругом, попадание луны в диаграмму направленности РЛС, сгорающие фрагменты искусственных спутников земли и др. По каждой проблеме проводился тщательный и глубокий анализ, изучалась физика возникающих ложных срабатываний, и находились адекватные меры их парирования.
В этом плане представляется весьма показательным, вернее хрестоматийным, решение проблемы исключения выработки системой ПРН признака атакующей баллистической цели по сгорающим фрагментам искусственных спутников Земли. Сложность этой задачи заключается в том, что эти ИСЗ (или их фрагменты) представляют собой физически существующие материальные конструкции, которые сходят с орбит по траекториям, близким к траекториям атакующих баллистических ракет (вернее их головных частей) Радиолокационные станции, естественно, обнаруживают эти цели и «выдают» на командные пункты информацию о них, как об атакующих БР. К радиолокационным станциям претензий нет, они делают все правильно. Но как отделить сгорающие ИСЗ от атакующих БР? Вопрос вопросов!
На мой взгляд, было найдено очень изящное, гениальное по своей простоте и эффективности решение. В основе этого решения лежало понимание, которое зародилось в недрах 4 ГУ МО, необходимости согласованного развития систем ПРН и ККП в рамках общей стратегии создания системы РКО. Что имеется в виду?
РЛС системы ПРН обнаруживают и измеряют координаты всех элементов, находящихся в Космосе и попадающих в их секторы работы. Это огромное число искусственных спутников Земли, фрагментов их запуска, третьих ступеней ракет и много еще чего. Эти элементы «мешают» радиолокаторам обнаруживать опасные БР. В то же время нашей стране необходима была служба контроля космического пространства, которая должна была решать вполне конкретные и исключительно важные задачи К примеру, слежение за спутниками-разведчиками противника, оценка безопасности трасс запуска и вывода на орбиту космонавтов и др. Эту службу можно было наиболее рациональным способом организовать на основе обработки вот тех самых «мешающих» измерений, которые (как пустая порода на угольных шахтах) являются ненужными для решения задачи предупреждения о ракетном нападении. Такая как бы «безотходная» технология была реализована.
Информация от РЛС системы ПРН обрабатывалась в Центре контроля космического пространства, и все космические объекты, по результатам этой обработки, заносились в главный каталог ЦККП. В свою очередь 11ККП формировал частный каталог для СПРН, в котором были записаны все космические объекты, находящиеся в зоне действия средств. Если какой-то космический объект (ИСЗ или фрагмент) начинает сходить с орбиты и уподобляться атакующей БР, сравнение его данных с данными частного каталога позволяет с высокой достоверностью отождествить этот объект и таким образом исключить выдачу по нему ложной тревоги как об атакующей баллистической цели. Не правда ли, очень изящное решение?