Елфимов Юрий Николаевич «Уралгидромонтаж: страницы истории»

 
 


Ссылка на полный текст: Елфимов Ю. Н. Уралгидромонтаж: страницы истории. — 1998 — Электронная библиотека «История Росатома»
Навигация:
О чем книга
ЭПРОНы
Строительство первого промышленного реактора
Физический пуск первого промышленного реактора
Авария в системе водоснабжения реактора
Строительство в Озерске второго реактора (АВ-1)
Строительство системы водоснабжения реактора АВ-1
Комплекс водозаборных сооружений
Работа водолазов на объектах в Челябинской области
Сброс радиоактивных отходов в реку Теча
Строительство плотины на реке Теча
Трагедия 1957 года. Карачай и буровые мастера
Контроль неповреждённых емкостей с радиоактивными отходами на площадке радиохимического завода
Карачай
Лёгководный реактор бассейнового типа «Руслан»
Участие Гидромонтажа в строительстве Южно-Уральской атомной станции

О чем книга

Уральское монтажно-строительное подразделение будущего треста «Гидромонтаж» было образовано в труднейшие годы начала работ по созданию первых в стране ядерных производств. На Урале строились реакторы и комплексы радиохимического производства для получения плутония и изготовления ядерного заряда.

ЭПРОНы

...Великая Отечественная война внесла свои изменения в структуру ЭПРОНа, он как бы раздвоился: часть его вошла в состав Военно-морского флота ив 1941 году была переименована в Аварийно-спасательную службу ВМФ. Главное военно-речное управление (ГВРУ) ЭПРОНа было передано Министерству речного флота, на базе которого было создано Управление под- водречстроя - для подъема затонувших судов и военной техники на внутренних водоемах страны. Постепенно функции так называемой экспедиции ЭПРОНа расширялись, менялась ее организационная структура. ЭП- РОНу стали поручать выполнение различных подводных работ при строительстве морских и речных портов, причалов, гидроэлектростанций, каналов и дамб, при прокладке дюкеров через реки и озера, строительстве крупных водозаборных сооружений питьевого и хозяйственного назначения. Позже многие крупные министерства и ведомства имели свои самостоятельные («отпочковавшиеся») ЭПРОНы. Примерно та же участь постигла и Управление гидромеханизации при Главпромстрое МВД СССР, которое «раздробилось» по различным союзным ведомствам и объектам.

С развертыванием работ по ядерной программе Первому главному управлению был передан 12-й экспедиционный отряд ГВРУ, базировавшийся в Красноярске. В его задачу входило выполнение подводно-технических и водолазных работ на всех площадках новой отрасли. Отряд и стал базовым для выполнения работ на площадках строительства № 859. Среди первых прибывших на Урал были капитан 2-го ранга М.Д.Булынко, мичманы С.И.Музыка, В.И.Древалев, П.Н.Онищенко и многие другие ...

Небольшая группа командированных от ЭПРОНа водолазов начала свою деятельность весной 1947 года, но тогда еще не было приказа о выделении ее в самостоятельное подразделение. Летом того же года для форсирования работ по первому водозабору на площадку прибыла большая дополнительная группа водолазов во главе с Павлом Ароновичем Керцманом. С эпроновцами гидромеханизаторы не только вместе работали, но и жили в одном бараке на промплощадке. А подразделение, как самостоятельный коллектив ЭПРОНа, оформилось окончательно после завершения работ по водозабору, а точнее, в конце 1947 года. Обе конторы размещались тогда рядом, на площадке «Озеро».

Строительство первого промышленного реактора

По техническому заданию Лаборатории № 2 АН СССР были начаты конструкторские разработки атомного котла (реактора) в Научно-исследовательском институте химического машиностроения (Москва) под руководством Н.А.Доллежаля. Проектирование основных комплексов по производству плутония для ядерного заряда поручили Ленинградскому проектному институту. Он был основан в 1933 году как специальное проектное бюро «Двигательстрой», 1 8 а позже изменил свое назначение и имел различные наименования и почтовые ящики. Постановлением ГКО от 4 сентября 1945 года институт перевели в подчинение Первому главному управлению. В июле 1946 года были выданы предварительные чертежи котлована первого реактора (здание 1 объекта «А»), а в августе по ним уже начались земляные работы
...Строительство № 859 (первоначально - строительный район № 11) было создано, на базе треста «Челябметаллургстрой» в конце 1945 года для непосредственного ведения строительно-монтажных работ по созданию атомного производства. В мае-октябре отделом изысканий ЧМС проводились инженерно-изыскательские работы на большой территории между озерами Иткуль, Синара, Силач, Касли, Иртяш, Кызылташ, но государственной комиссией и Спецкомитетом при ГКО был согласован и утвержден вариант размещения промплощадки в районе озера Кызылташ, а жилого поселка - будущего Озерска - в районе озера Иртяш.
По первому снегу приехапи строители, а в январе-феврале-марте 1946 года крупными отрядами - в сотни, тысячи человек - начали прибывать будущие строительно-монтажные подразделения: из сформированных в Челябинске военно-строительных батальонов, ИТР из гражданских лиц, подобранных в подразделениях треста «Челябметаллургстрой», и из других крупных союзных строек. А затем большими партиями стали присылать заключенных. К началу июня численность строителей составляла около десяти тысяч человек, а к концу года - более пятнадцати тысяч человек, которые распределились на шесть сформированных строительных районов (аналоги современных СМУ - прим.Ю.Е.) Строительной техники, автомобилей было очень мало, но конный парк насчитывал несколько тысяч лошадей.

Стройка набирала темпы. Зимой 1946-1947 годов при строительстве здания 1 были применены взрывы грунта. За четыре-пять месяцев было взорвано и выброшено около ста тысяч кубометров, взрыхлено взрывами семьдесят тысяч кубометров скальной породы, для чего саперы выкопали шурфы общей длиной около трех тысяч метров и около полутора тысяч кубометров грунта выработками для минных камер. С 15 января 1947 года начальником 1-го промышленного района был назначен Д.С.Захаров, который имел солидный опыт работы с А.Н.Комаровским на канале Москва-Волга, на строительстве металлургического завода в Челябинске. Главным инженером района стал А.К.Грешнов.На площадку начала поступать документация как из Ленинграда, так и от выездной бригады, которую возглавлял Г.Н.Локтев: по зданию 1 объекта «А», по зданию 101 объекта «Б», по водному хозяйству промплощадки с насосными станциями и водоводами, по строительству Аргаяшской ТЭЦ, а также жилого поселка у озера Иртяш.
...Летом 1947 года стройплощадка здания 1 напоминала муравейник. Тысячи заключенных и солдат-строителей вязали арматуру, ставили опалубку, развозили в тачках и «рикшах» бетон, кирпич, сваривали металлоконструкции. Потоком поступали грузы. Любые просьбы руководителей стройки и Базы-10, поступающие в Первое главное управление, выполнялись безукоризненно и без промедлений.В августе в конструкции здания 1 объекта «А» было залито около 50 тысяч кубометров бетона, проложено более десяти километров бетонной дороги от жилого поселка до промплощадки. К тому времени завершались работы на объектах водного хозяйства, которое должно было обеспечить подачу воды на реактор. Строители вели монтаж труб от береговой насосной станции к зданию 1, зданию 101 (объект «Б») и к местной котельной (зданию 27).
Напряженно трудились в этот период и водолазы-монтажники П.А.Керцмана. Под руководством майора Воюшина водолазы Борисов, Онищенко, Древалев и другие заканчивали устройство водозабора, но ранее немного сложнее было с устройством «призмы» (постели) под водоводы, так как на подводной трассе, при расчистке дна, каменистого грунта оказалось недостаточно. Пришлось Керцману просить начальника первого промрайона Захарова подбросить к берегу с десяток-полтора «студебеккеров» со скальным грунтом. Это несколько усложнило дело, потому что потребовалось время на доставку щебня к берегу, на организацию плавсредств, погрузку и выгрузку грунта вдоль трассы подводного трубопровода. Да и устройство самого оголовка доставило немало хлопот. На обустройство водозабора ушло почти все лето, но Керцмана успокаивало то обстоятельство, что они по срокам опережали строительство других сооружений на объекте «А». Правда, были у него и внутренние сомнения: все- таки это первый здесь, на Кызылташе, водозабор. Как он поведет себя после пуска?

Физический пуск первого промышленного реактора

22 мая 1948 года началась комплексная обкатка оборудования с подачей воды на объект, а 8 июня состоялся физический пуск реактора, где функции главного оператора пульта управления взял на себя И.В.Курчатов. Пошло наращивание мощностей. 17 июня поступает команда Курчатова: подать в реактор воду в режиме рабочего хода. В тот же день появляется запись в рабочем журнале пульта управления: «Начальникам смен! Предупреждаю, что в случае остановки воды будет взрыв, поэтому ни при каких обстоятельствах не должна быть прекращена подача воды. В крайнем случае может быть остановлена вода рабочего хода. Вода холостого хода должна подаваться всегда. Необходимо следить за уровнем воды в аварийных баках и за работой насосных станций. И.Курчатов». Фотокопию этой важной предупредительной записки ныне можно увидеть в мемориальном рабочем кабинете И.В.Курчатова в музее Озерска. Эту заповедь ученого работники, ответственные за безопасное состояние объекта, безукоризненно выполняли в течение сорока лет - до остановки и прекращения работы реактора.

Авария в системе водоснабжения реактора

Из воспоминаний водолаза И.К.Борисова: С группой водолазов в составе ЭПРОНа мы приехали на новую стройку летом 1947 года. Жили в землянке на берегу озера Кызылташ. Летом было хорошо: вода, лес, природа, а зимой условия жизни резко ухудшились: сильно похолодало, одеяла иногда примерзали к стене землянки. Когда выпадал сильный снег, вылезали через верхний люк, чтобы откопать вход в землянку. Но мы были молоды, все переносили спокойно, главное, что работы было много. Вместе с монтажниками делали водозабор первого подъема объекта 22.
В августе 1948 года нас отправили в г.Миасс для восстановления водозабора питьевой воды для нужд города (в Миассе на бывшем заводе №611 по распоряжению Совнаркома СССР от 31 мая 1946 года была организована вспомогательная база основного производства - Базы-10 - прим.Ю.Е.), ноября наш отряд был поднят по тревоге. На сборы дали час и на автомашинах - в путь, опять на Кызылташ, на первый подъем. На КПП села (Старая Теча.- Ю.Е.) нас проверила охрана, а потом прямым ходом на площадку «Озеро».
На берегу стояла свита во главе с тремя генералами - М.М.Царевским, директором Базы-10 Б.Г.Музруковым и, конечно, всезнающим И.М.Ткаченко. Здесь же был главный инженер стройки В.А.Сапрыкин, П.А. Керцман, специалисты из ЦЗЛ и другие. Свой родной водозабор мы не узнали: все разворочено, как будто бомба в него попала. А случилось вот что: проектная организация не сделала порог перелива в здании 22. Как и год назад, во время ледостава вода закристаллизовалась на всю глубину, и образовалась ледяная шуга. Несмотря на подогрев оголовка водозабора, она его забила, мощные насосы забрали воду из труб, они всплыли и за собой потащили оголовок с «постели», на которой он был установлен. Трубы диаметром 1000 миллиметров переломились, и вода перестала поступать в. реактор. Вода для охлаждения осталась только в запасных емкостях, а тогда ведь реактор уже работал на полную мощность...
М.М.Царевский подозвал П.А.Керцмана и всех нас, спокойно сказал, что работу по восстановлению надо сделать не более чем за 48 часов. Добавил, что дело нам знакомо, все, что надо для организации работ, будет немедленно обеспечено. Мы все восстановили и сделали за 36 часов, работали почти без отдыха и без сна. Оголовок водозабора поставили на свое место, трубы уложили и, главное, сделали порог перелива в здании 22. За эту работу были награды и денежные премии.

Борисов не описывает всех подробностей сложной и трудной работы по восстановлению разрушенного водозабора в условиях наступивших заморозков, в ледяной воде. А это была работа не только под водой, но и на воде, и на берегу. Требовалось не только разобрать, растащить разрушенное, но и заново проверить и подготовить основание под трубы и оголовок, заготовить новые плети метрового диаметра, затем все собрать, состыковать и смонтировать... Даже короткий срок пребывания под водой (до 2-3 часов) водолазы переносили крайне тяжело. В их деле нужны были не только силы и смелость, не только выносливость, но и не менее главное - высокий профессионализм. Выполнить такую работу за короткий срок могли лишь специалисты высокого класса, прекрасно знающие свое дело. Думается, такими они и были, первые «десантники» ЭПРОНа, бывшие моряки: мичманы, старшины, матросы, овладевшие многими тонкостями и секретами подводно-технических работ. При устранении аварии работу заметно осложняли наступившие заморозки, густой туман над озером от горячих сбросов с реактора. И те, кто поднимался из воды, и те, кто работал на плавсредствах, монтажники и механизаторы на берегу от испарений, тумана и мороза быстро покрывались сначала тонкой белой изморозью, а затем ледяным панцирем с головы до ног... У работавших были неторопливые скованные движения, как в замедленной киносъемке, а издали люди походили на белых медведей. Следует заметить, что свои воспоминания бывший водолаз И.К.Борисов писал десятилетия спустя после описываемых событий, а нет у него на этих страницах ни жалоб, ни обид, ни каких-либо претензий к организации работ в тот период, да и в более поздний, когда приходилось трудиться на «загрязненном» уже озере Кызылташ.

Строительство в Озерске второго реактора (АВ-1)

В декабре 1948 года на промышленной площадке Базы-10 был организован первый промышленный район, в задачу которого входило строительство комплекса здания 301, то есть реактора № 2 (ученые и специалисты называли его, да и до сих пор называют, реактором АВ-1). Возглавил работы В.К.Чистяков. Весной 1949 года строители закончили установку арматуры и бетонирование нижних отметок здания реактора и продолжали работы до верха котлована. На площадке трудились тысячи заключенных и солдат-строителей. Большинство из них имели практический опыт подобных работ на глубинных отметках и были переброшены со здания № 1.

К осени строительство насосной станции, комплекса водоподготовки и водозаборных сооружений заканчивалось. В соответствии с приказом по предприятию от 28 октября 1949 года началось формирование второго коллектива водного хозяйства, которое должно было обеспечивать водоснабжение реактора АВ-1. Начальником нового подразделения назначили А.М.Милорадова. Работы строителей, монтажников принимали непосредственно представители ОКСа Базы-10, эксплуатации: А.А.Тарасов, В.И.Мерьков, И.И.Байков... К тому времени на двух площадках водного хозяйства было занято более ста человек: аппаратчики, электрики, лаборанты, слесари, инженеры, начальники смен. На водозаборных сооружениях подводно-технические работы по разным причинам осложнялись. Все чаще представители службы дозиметрического контроля напоминали, чтобы пребывание под водой не превышало установленного времени. Трудились на комплексе водозабора и береговой насосной станции (здании 318) водолазы В.И.Древалев, Е.А.Алексеев, А.И.Лупеха, В.И.Король... Вскоре системы водоснабжения были испытаны, опробованы, и к весне 1950 года вода стала подаваться на реактор - в здание 301.

Строительство системы водоснабжения реактора АВ-1

Пуск реактора АВ-1 состоялся 15 мая 1950 года при участии И.В.Курчатова и в присутствии на пульте управления А.П.Александрова, Б.Г.Музрукова, Е.П.Славского, начальника объекта Н.А.Петрова, главного инженера М.С.Пинха- сика. В 1950 году продолжалось строительство трех новых реакторов и, соответственно, трех комплексов водозаборных сооружений и насосных станций. Учитывая, что работы велись практически одновременно, а объем подводно-технических работ был довольно велик, к отряду П.А.Керцмана командировали дополнительно большую партию водолазов из других экспедиционных отрядов. Число водолазов-строителей и водолазов-монтажников (назовем их так) в наиболее напряженное время достигало со- рока-пятидесяти человек. Казалось бы, такого количества «подводников» вполне хватало для работы в дневное время. Не получалось...
На мелководьях и у берега пробивали под водой десятки, сотни метров траншей под водозаборные трубопроводы, а еще требовалась засыпка от промерзания. Велись и подводные взрывные работы на скальных участках, а также подводное бетонирование оголовков и стыков труб. Для подготовки оснований под трубы требовался привозной грунт, так как подводный часто не годился для этих целей. Подсыпку «постелей» выполняли с понтонов камнем и мелким щебнем. Установка полумуфт, стыковка труб требовали высокой квалификации и навыка, и их выполняли опытные водолазы. Все это занимало много времени, и подводно-технические работы, а также связанные с ними надводные и наземные велись в две-три смены. В ночное время освещение рабочих участков производилось с помощью подводных герметических светильников и прожекторов с понтонов или с берега. Надо заметить, что и постоянно работавшие, и прикомандированные водолазы имели хорошую профессиональную подготовку. А это положительно сказывалось на ходе выполнения работ как по срокам их выполнения, так и по качеству. Подводные трубопроводы больших диаметров, оголовки всех трех водозаборов были смонтированы в установленные сроки, и все три новых реактора были пущены в 1951 году, а шестой по счету атомный реактор (в здании 501) - в 1952 году.

П.А.Прокопенко: От насосной станции № 451 (для подачи воды на реактор в здание 401 - прим.Ю.Е.) до оголовка водозабора на Кызылташе мы прокладывали три трубы диаметром 1400 миллиметров на участке длиной 800 метров. Однако под водой, на пути прокладки труб, оказалась какая-то каменная стенка или небольшая старая дамба - она мешала прокладке и ее надо было под водой разобрать Это усложняло дело, а время поджимало, требовалось подавать воду на новый реактор. Опыт работы водолазом у меня был с армии, но здесь трудность состояла в том, что вода была довольно горячая - вблизи проходил сбрасывающий канал от действующих реакторов. И хотя там строилось разделяющее шпунтовое ограждение (после намыва грунта земснарядами, облицованное камнем, оно стало называться дамбой. - Ю.Е.), кругом парило, ведь стояли холода. Вокруг все окутывал густой туман. А под водой мы видели друг друга плохо, в виде тени. Но работать-то надо. Нам разрешали быть под водой не больше часа, а наверху - два.
О вредности, о «какой-то активности», о том, что можно «зазвенеть», просто не думали, хотя и часто слышали об этом. «Ну подумаешь - «зазвенели», ведь помылись» - так мы думали по молодости. До места работы нас или сопровождали дозиметристы, или выдавали «допуски» (ограничение по времени работ). К тому же - бесплатное спецпитание, ежедневная смена белой, как снег, спецодежды. Это нас успокаивало и даже устраивало. Хотя многие годы спустя, когда то одного, то другого начали одолевать хвори и недуги, мы с коллегами стали с сожалением вспоминать о былой беспечности. Узнавали об этом друг от друга в письмах, ведь многие разъехались потом кто куда. Но вернемся к водозабору у насосной № 451 - в 50-е годы...
Что же мы могли успеть сделать под водой за один час? «Долбали», ковыряли эту каменную стенку и ломиками, и кувалдами. Да разве там ударишь? Гидромониторами все-таки размыли, пробили проходы. Видно, камни были уложены на каком-то специальном растворе. Но зачем, кем и почему - нам было не до этого... С водоводами возились долго. Приезжали к нам на водозабор тогда и Б.Г.Музруков, и П.П.Честных, и П.А.Керцман. Все сделали, как положено: и подсыпку камнем в виде призмы, и плети труб уложили, и установили оголовок водозабора. Работали долго, потому что очень уж малы были допуски, а проложили под водой почти километр из трех громадных труб! Такое отдаленное место для оголовка выбрали проектанты.

Комплекс водозаборных сооружений

Дополняет рассказ о возведении нового комплекса водозаборных сооружений О.С.Моисеев: Под руководством прораба А.К.Мелешко мы приступили к строительству где-то в начале 60-х годов. Это была очень большая по объему и времени исполнения работа - тянули водоводы к насосной станции 990. Ведь одно дело строить, стоя на земле, дыша воздухом, когда тебя ничего не ограничивает, и совсем другое, когда ты находишься в постоянном напряжении от возможности любых неполадок под водой. А мы под водой мыли гидромониторами траншею, укладывали заряды, взрывали и убирали взорванный скальный грунт. Отсыпали с понтонов (они были из сваренных труб диаметром до полуметра) более твердый камень - делали «призмы», основание под трубы. Если бы мы имели дело с легкими трубами малых диаметров, было бы проще. Но все оказалось сложнее. Да и времени не хватало. Часто вместо положенного по допускам одного часа мы работали по полтора-два часа. Хорошо, что у нас тогда собралась большая «команда» водолазов - не менее десяти-двенадцати человек.
Ко второй половине 1961 года мы очистили дно от ила, уложили три трубы диаметром 1400 миллиметров на подводной трассе в 218 метров, а с помощью гидромониторов сделали грунтом присыпку траншей в береговой части. Все, как на земле, но только под водой. В Кызылташе умываться, пить, ловить рыбу было крайне опасно и категорически запрещено.Но все это в прошлом. А в ноябре 1961 года я с семьей вернулся в Селятино, как говорят, «на круги своя».

Работа водолазов на объектах в Челябинской области

Горбачев: ...Наша отдельная группа Управления подводно-технических работ подчинялась непосредственно экспедиционному отряду № 12, но затем произошло объединение отряда водолазов с отделением гидромеханизации. Хочу сказать, что после демобилизации почти все наши ребята остались трудиться на тех же объектах. Продолжались работы и на озере Иртяш. Там производилась реконструкция городского водозабора: удлинялись трубы водозабора на длину до 500 метров, строилась новая насосная станция. Я со своими коллегами занимался устройством оголовка, прокладкой подводных трубопроводов от оголовка до береговой насосной станции. Работы эти нам были хорошо известны, ведь мы на этом «собаку съели». Правда, условия везде были разные, потому что гидрогеологическая обстановка не может быть одинаковой.
В последующем у нас были командировки в Челябинск на ЧГРЭС - для обследования и ремонта плотины через реку Миасс, на Аргазинскую ГЭС для ремонта плотины гидроузла, в Снежинск (тогда Челябинск-50) - для проведения подводно-технических работ на озерах Сунгуль и Синара... После тридцати лет, отданных водолазному делу, я, как и другие мои собратья по родной стихии, нашел «тихую гавань» в Селятино, Московской области. О работе в ЭПРОНе, а затем в организации, которая сменила много закрытых и открытых наименований и теперь называется Уралгидромонтаж, у меня остались самые добрые воспоминания.

Сброс радиоактивных отходов в реку Теча

С начала работы радиохимического завода (объект «Б») в реку Теча производился сброс радиоактивных отходов. Только с марта 1950 года по ноябрь 1951 года в реку поступило 95 процентов радионуклидов, среди которых были стронций-90, цезий-137 с периодом полураспада 29-30 лет. Большую беду приносили весенние паводки, так как они разносили по дну реки, по берегам, поймам радиоактивный ил, песок, которые поступали далее в Исеть, Тоболь, Обь... Только на Тече размещалось в то время сел и деревень, в Бродокалмаке проживало пять тысяч человек, в Муслюмово - три тысячи. Экспедиция института биофизики при Министерстве здравоохранения СССР в 1951 году обследовала район сброса и обнаружила большую загрязненность как самой реки, так и населенных пунктов.
Естественно, наибольшая загрязненность шла по реке Теча: в Исети, Тоболе - значительно меньше, потому что сбросы уже разбавлялись большими объемами воды. Так, в поселке Метлино доза гамма-излучения на берегу пруда составляла пять рентген в час, на приусадебных участках - три с половиной рентгена в час. В реке купались, ловили рыбу, поили скот, по берегам и в поймах косили сено, собирали грибы и ягоды, ибо ни о каком загрязнении никто не знал. Люди жили у Течи до обследования медиками в течение трех лет.
Сбросы радиоактивных отходов в реку Теча прекратили в конце 1951 года, и тогда резко улучшилась экологическая обстановка на реке и в населенных пунктах. Мощность доз гамма-излучения у уреза воды уже составляла 50 микрорентген в час, а на территории поселка Метлино - до 6 микрорентген в час. Но все-таки река выносила радиоактивные илы и разносила их по берегам, в поймы. Построенные к тому времени плотины №№ 1, 2, 3, 4 не могли сдержать поток сбрасываемых вод из озера Иртяш и Кызылташ в Течу, а потому возникла необходимость в строительстве новой, более мощной плотины ниже по реке, которая позже стала называться плотиной № 10. Еще до ее строительства начали отселение сел от берегов Течи на новые места, запретили использовать воду из реки и пруда у поселка Метлино, произвели ограждение реки вдоль ряда населенных пунктов, часть пойменных земель исключили из землепользования. До 1960 года от реки Теча были отселены в чистые районы около восьми тысяч человек из 19 сел и деревень. В 1955 году строительство плотины № 10 началось.

Земснаряды, бульдозеры, скреперы постепенно «сужали» речку с берегов. Бурили шурфы для взрывных работ по берегам реки вдоль будущего водохранилища. Хотя на строительстве плотины были прорабы и мастера, Кабанов практически постоянно находился на стройке. А делами интересовались не только местные представители стройки и химического завода им.Менделеева (так стала называться База-10 с 1952 года), но и руководители Первого главного управления из Москвы, из области, где уже было известно о теченских делах. Буровые бригады возглавляли Пономаренко, Абалихин, Максимов и другие. Вскоре на объект прибыли военные строители со своими командирами, прорабами и мастерами. На стройке стали более четко разграничиваться строительные и гидромонтажные работы. В.Н.Тюленеву все чаще приходилось докладывать руководству о состоянии дел на плотине. К концу лета 1955 года берега Течи в районе плотины напоминали пчелиный улей. Гул десятков автомобилей, механизмов, голоса бригадиров, мастеров, прорабов, командиров подразделений разрывали плотную тишину девственного леса, а по ночам, когда на стройке умолкали голоса людей, на нагорных каналах по берегам Течи громыхали взрывы. Проектная площадь водохранилища составляла 18 квадратных километров, поэтому, чтобы перехватить сброс паводковых и дождевых вод и максимально уменьшить наполнение водоема, бурильщикам Пустовойтенко на взрыхление грунта требовалось пробурить не десятки, а сотни шурфов-скважин.

...Глубокой осенью 1955 года, когда наступили холода и надо было ставить земснаряды на зимний «прикол», начальник участка Теплых начал «обхаживать» начальство с заманчивой идеей «зимнего намыва», что значительно бы сократило сроки строительства плотины. Действительно, впереди около пяти месяцев глухой стоянки двух земснарядов. Сколько за это время можно намыть грунта! Все понимали: заманчиво. Но не опасно ли, что земснаряды в морозные ночные часы будут стоять без работы? А если мороз прихватит? Дело-то связано с водой. Да и как поведет себя потом такая «слоеная» обледенелая плотина? Неясных вопросов было много, но все же решились на эксперимент. И земснаряды заработали. Конечно, опыта не было, не все сначала шло гладко, непредвиденных неполадок было много. Первое время не только Теплых, но и багермейстеры Волков и Орлов сутками не отходили от земснарядов. Сведений, сколько времени длился «зимний намыв», не обнаружено, но о том, что он проводился, помнят некоторые ветераны гидромонтажа.

... чем закончился этот «эксперимент», мы можем узнать из воспоминаний бывшего слесаря-электрика, обслуживающего в тот период один из земснарядов, А.Т.Семина: Я лично занимался обслуживанием земснаряда. Намыв плотины велся эстакадным способом. Начальником участка тогда был Теплых. Он первым и применил в гидромеханизации «зимний намыв». И все же весной в плотине остались прослойки льда, и ее частично промыло. Тут вмешалось КГБ, и больше мы Теплых не видели. Жили мы в деревне Метлино на частных квартирах, а прописаны - в Челябинске-40, в бараке, в пос.Молодежный. Наше предприятие п/я 65 уже тогда представляло собой объединенные участки гидромеханизации и ЭПРОНа. После Теплых начальником участка назначили Н.Т.Логвина. С ним мы заканчивали плотину ...

Строительство плотины на реке Теча

...А.Н.Комаровский не раз бывал в Ленинграде, когда там вели проектирование плотины. Сам бывший проектировщик и строитель солидных гидросооружений, а теперь заместитель министра, ответственный за строительство № 859 заинтересованно отнесся и к первым - малым - плотинам у истока реки Теча, куда производился сброс радиоактивных вод, и к новой, десятой плотине. Десятая представляла собой довольно солидное сооружение, которое намечалось как защитная «стенка» от дальнейшего распространения радиоактивных осадков, накопившихся на дне реки и ее берегах. Видимо, это-то и беспокоило, в первую очередь, А.Н.Комаровского. Плотина должна стоять надежно и удерживать напор воды из хранилища долгие годы. Проектные проработки обсуждали в ГСПИ-11 у директора института Гутова и главного инженера Смирнова, привлекали на обсуждение специалистов из Гидропроекта и Управления гидромеханизации, которых замминистра знал с довоенных времен.

А что это за станки у нижнего бьефа? Уж не стенку ли задумали? Тихим и спокойным голосом ответил Осинин: Нет, Александр Николаевич... Это дренажные скважины для перехвата загрязненного фильтрата и переброски его за верхний бьеф. Разумное решение... А что на верхнем бьефе? Там делаем то же самое. Но глубина для дренажа большая, до восьмидесяти метров. Комаровский обернулся и, увидев главного инженера проектного института, обратился к нему: Это что у вас, целая система по дренажу? Да, в нее входят водопонижение, перехват фильтрующей воды, насосная станция и водоводы обратного сброса. Вы считаете, что можно полностью исключить сброс радиоактивных вод в Течу? Нет, полностью не получится. Но уменьшить поступление мы пытаемся. Мне ваши специалисты в Ленинграде говорили, что за счет большой площади зеркала водохранилища и естественного испарения уровень воды со временем стабилизируется и плотина сможет стоять долгие годы. Это так? Александр Николаевич, дело в том, что здесь, у плотины 10, будет скапливаться вода с громадной площади водосбора всей Каслинско-Иртяшской системы. Мы предусмотрели плотины у истока Течи на Иртяше, в Каслях, обводной канал из озера Иртяш, но в многоводные годы придется, видимо, делать сбросы и в Иртяш, и из Иртяша в Кызылташ, а это, сами понимаете, чем грозит: здесь будет постоянно накапливаться и увеличиваться объем воды...

Комаровский, вспомнив предыдущий разговор наверху, обратился к проектировщикам: Я когда-то занимался строительством плотины в Химках. Она, видимо, самая высокая в стране - 34 метра. А нельзя ли поднять высоту вашей 47 плотины? Ведь этим можно значительно увеличить емкость водохранилища, а значит, спокойно жить еще многие годы. Ну что такое плотина высотой шесть метров? Хотя бы десять... Один из авторов проекта, Мерзон, ответил сразу: Мы думали об этом, Александр Николаевич, смотрели, считали. Нельзя, затопим радиоактивной водой большие площади поймы реки, потребуется строительство ограждающих дамб... Дорого и опасно. Комаровский улыбнулся в ответ. Защищаете свой проект? Ну, ладно. Каков объем вашего водохранилища и сколько лет, по расчетам, мы продержимся? Семьдесят три миллиона кубометров... Если не будет каких-либо других сбросов в систему, то плотина должна выдержать не менее десяти лет.

Трагедия 1957 года. Карачай и буровые мастера

29 сентября 1957 года. Произошел взрыв емкости с радиоактивными отходами на площадке радиохимического завода (объект «Б»). Взрыв, о котором с содроганием узнал весь мир, но только тридцать лет спустя.

В приказе Е.П.Славского от 1 ноября 1957 года говорится, что причиной взрыва было недостаточное охлаждение «банки» № 14, что привело к повышению температуры продукта и созданию в ней условий для взрыва радиоактивных солей. Радиоактивное облако ушло в сторону от города и его разнесло югозападным ветром по лесам, полям, озерам на площади около тысячи квадратных километров по Челябинской, Свердловской и Курганской областям. Длина ядерного «языка», основой которого был стронций-90 и цезий- 137, составила около ста десяти километров, ширина - около трех. Позже из 23 деревень, попавших под загрязнение, были выселены десять тысяч человек.
В двух полках военных строителей и лагере заключенных на промплощадке к моменту взрыва находились около трех тысяч человек, которых в течение суток эвакуировали. 3 октября 1957 года министр Минсредмаша Е.П.Славский подписал приказ, где обязал начальника строительства П.Т.Штефана сформировать два отряда военнослужащих по 200 человек для ликвидации последствий аварии. В приказе указывалось, что после выполнения работ все участники ликвидации будут уволены в запас. Максимальная доза облучения устанавливалась в 25 рентген. Предписывалась отмывка водой конструкций, дорог, механизмов. «Загрязненные» предметы, камни и прочие вещи закапывали в ямы, участки грунта срезали бульдозерами или сразу засыпали чистым грунтом. Предполагалось также выполнить свинцовую защиту нескольких бульдозеров и автомашин.
Санитарные отряды (так они тогда назывались) были созданы на базе строительных районов № 1 и № 7, непосредственно попавших под след. До выброса они вели в этих местах строительство второго радиохимического завода (объект «ДБ»). В санитарные отряды вошли инженерно-технические работники строительных районов, на территории которых необходимо было вести очистку. Начальником отряда, обслуживающего территорию строительного района № 1, был назначен подполковник Н.Г. Яковлев, района № 7 -подполковник И.И.Гусаров. Санитарная очистка (ныне она зовется дезактивацией) началась.

Контроль неповреждённых емкостей с радиоактивными отходами на площадке радиохимического завода

П.П.Пономаренко: Руководителями было принято решение об установлении контроля за оставшимися «банками». Нам дали указание пробурить по пять скважин (проходок) над каждой из них. Подходить же к месту взорвавшейся «банки» категорически запретили. Буровики изыскательской партии проектного института, работавшие на площадке, от бурения отказались. Были поумнее и пограмотнее нас (я имею в виду, хитрее). А подполковник Буз- дыгар согласился. Но предстояло не просто пробурить в центре каждой «банки» по пять отверстий, но и обсадить их трубами, чтобы можно было опустить приборы для контроля. Я не специалист и не знаю, какие датчики или приборы ставили, температурные ли, дозиметрические, но вспоминаю, что в некоторые «банки» готовились подать воду для охлаждения.
Толщина железобетонных перекрытий доходила до 80-100 сантиметров, внутри - мощная арматура, которая при бурении корежилась, изгибалась, не давала возможности выполнить проходку, а тем более опустить вниз обсадные трубы. Придумали, как пройти: установили у бура внизу специальные победитовые конусные накладки и “вгрызались” в перекрытия. Дело пошло. Потом внутрь опускали куски нержавеющих обсадных труб диаметром до 80 миллиметров. Бурить бегали по очереди. Естественно, время для работы, положенное по допускам (5-10-15 минут), нас никак не устраивало. Ведь за этот непродолжительный период надо было добежать (а не дойти) до бурового станка, поднять штангу, накрутить коронку с победитом, снова все выровнять, а затем уже бурить. Этими минутами допуска не обходились, их просто не хватало, и мы покидали рабочие места только после громких и зачастую крепких слов руководителя или дозиметристов. Благо, за нами присматривали. По рекомендациям службы дозиметрии под станки и под ноги клали листы свинца, но чем они могли помочь, когда из скважины, из-под бура, в лицо и на спецодежду била струей бетонная пыль, да еще какая! И это повторялось не один день и не один месяц. Отмывались подолгу в санпропускнике на заводе...
Так продолжалось с конца 1957-го и почти весь 1958й год. Помогали нам военные бурильщики, специально приехавшие из Сибири. Деловые были ребята, из какого-то специального подразделения.

Вот что вспоминает бывший прораб С.А.Гутников, который после окончания строительства плотины 10 был переброшен на промплощадку комбината, а затем выполнял монтажные работы в городе: Я был сменным руководителем на работах по бурению «банок», так как находиться там долго одному не полагалось: допуски выдавались только до 30 минут. Все работы по бурению координировал непосредственно главный инженер нашей организации Николай Иванович Осинин. Он ежесуточно передавал сведения о результатах работы в Москву, возможно, и в министерство. Надо сказать, что это был деловой, грамотный инженер, спокойный и крайне выдержанный. На «банках» он бывал постоянно и, казалось, совершенно не реагировал на радиационную обстановку. Своим присутствием он поддерживал буровиков морально.
Позже я выполнял работы по устройству аварийного коллектора канализации по городской территории до сброса в промозеро за поселком Старая Теча. Возможно, это был перехват загрязненных дождевых вод с территории города для исключения возможности попадания их в питьевой водоем - озеро Иртяш. Улицы города к тому времени были не совсем чистыми. Помню, отмывали некоторые участки, особенно проспект Ленина, дорогу на промплощадку, да и городские набережные... Н.И.Осинин, кратко рассказывая о событиях тех лет, написал так: Мы вели монтаж и демонтаж временных водоводов на «грязных» участках промплощадки для смыва верхнего слоя грунта и отмывки конструкций. Пришлось в условиях жестких допусков делать подвод воды к емкостям комплекса, которые мы разбуривали. Я со старшим прорабом Пустовойтенко руководил организацией бурения. Всего нами было выполнено не менее пятидесяти проходок в емкостях. Кое-кто из наших ребят потом заболел, некоторые перенесли серьезные операции. Но это было уже позже. А вот у одного из солдат нечаянно сорвалась вниз штанга, и он обмакнул бур в раствор емкости. Он поднял штангу, протер бур рукавицами и продолжал работу: снял с бура коронку с победитом, провел еще какие-то операции и только после этого, в тех же рукавицах, покинул рабочее место. Парень пострадал: получил радиационный ожог обеих рук... Когда комплектовали бригаду буровиков на комплекс, на «банках» работать многие отказались (подчеркнуто Н.И.Осининът - прим.Ю.Е.)- Вроде бы ничего толком и не знали о существе дела, а работать не пошли. А другие, наиболее смелые и решительные буровые мастера и бурильщики, пошли и выполнили поставленную сложную и важную задачу.

Карачай

Карачай - это бывшее болото, которое много лет то исчезало, то вновь появлялось. Постепенно уровень воды повышался, и его стали называть озером. К началу 50-х годов оно имело площадь 26 гектаров. Радиоактивные отходы начали сбрасывать в озеро Карачай с момента наработки плутония на объекте «Б» в 1948 году. Е.П.Славский спустя десятилетия в беседе с бывшим директором ПО «Маяк» Б.В.Броховичем рассказал, что «плохой» Карачай организовал он, так как имевшиеся тогда на объекте две «банки» для отходов по пять кубометров быстро наполнились, а плутония на бомбу еще не наработали. Он и предложил сливать отходы в близлежащее болото, согласовав это решение, как временное, с Главным медицинским управлением в Москве. При встрече в 80-х годах Славского и Броховича Ефим Павлович спросил: Можно ли без него работать, Борис? Нет, Ефим Павлович. Вот то-то...
Когда медики в 1951 году запретили сброс радиоактивных отходов в реку Теча, снова возник вопрос о Карачае. И тогда же детально начали заниматься его изучением. Были сделаны промеры глубин, выполнена геодезическая съемка берегов и акватории, но оставалось сделать главное: исследовать и изучить геологическую обстановку берегов и дна озера. А для этого надо было пробурить скважины как по дну озера, так и по его берегам. Обратились к П.А.Керцману, и он дал согласие на выполнение работ, хотя и понимал, что дело срочное и с него могут строго спросить за задержку изысканий. Бригада бурильщиков в составе Пономаренко, Карпова, Горобец и других выполняла задание специалистов Базы-10, директором которой в тот период был Б.Г.Музруков. Всего было пробурено более сорока скважин.

В засушливый 1967-й год берега озера Карачай обнажились, и высохшие радиоактивные илы ветром вынесло за пределы города и разнесло по области в том же направлении, что и при взрыве 1957 года. Радиоактивность разнесенных илов составила около 600 кюри радионуклидов. В связи с этим было принято решение о прекращении сброса радиоактивных отходов в озеро Карачай и его ликвидации. Это мероприятие позволит также приостановить миграцию подземных вод в направлении Аргаяшской ТЭЦ и реки Мишеляк.
С 1986 года силами строителей ведутся работы по засыпке озера - заполнению его пустотелыми бетонными блоками и щебенистым грунтом. Построены разделительные дамбы, выполнена засыпка берегов, площадь водной поверхности сократилась до 15 гектаров. Улучшилась экологическая обстановка. Работы по засыпке продолжаются. ...Заканчивая настоящую главу, хочу заметить, что работа бурильщиков не ограничивается событиями и эпизодами, приведенными выше. Перечислить все выполненное за 50 лет практически невозможно, потому что основные буровые работы шли своим чередом: это бурение шурфов под взрывы для устройства траншей и котлованов, для рыхления твердых пород и мерзлого грунта в зимний период, бурение скважин для водоснабжения, водопонижения... Достаточно сказать, что только в первые годы с момента организации МСУ-105 (1984 г.) на строящихся объектах бурились шурфы для взрыва грунта общей длиной до 100 километров в год.

Лёгководный реактор бассейнового типа «Руслан»

В конце 70-х годов на химкомбинате «Маяк» строился реактор нового типа, таких еще не было на промплощадке. Он получил кодовое название «Установка «Руслан». Контроль за ходом проектирования, разработок оборудования, опытно-конструкторскими работами, выполнением строительно-монтажных работ осуществлялся руководителями главных управлений и непосредственно министром Е.П.Славским и его заместителями. Что это за реактор, для каких целей предназначен, многие, занятые ядерной программой, узнали лишь многие годы спустя, когда журнал «Наука и жизнь» (1997 год, № 6) открыто сообщил, что реактор типа «Руслан» создан для изготовления термоядерного оружия (водородной бомбы) и производства изотопов. Участку гидромонтажа было поручено строительство и монтаж водозаборных сооружений для комплекса реактора. Водозабор отличался от прежних, существующих, и по мощности (по водопотреблению), и по конструкции, а одной из сложных задач стало строительство нового типа оголовка (здания 492) и прокладка к нему водоводов большого диаметра. Для выполнения работ гидромонтажникам предстояло пройти подготовительные этапы: проложить трубопроводы диаметром около трех метров в существующем сбросном канале горячей воды от реакторов, с тем, чтобы потом пересыпать грунтом и выполнить отсыпку в глубь озера (до нового оголовка) дамбы для прокладки шести (!) ниток водовода. Такие трубы заводы не выпускали и заказ на их изготовление разместили на ремонтно-механическом заводе Южно-Уральского управления строительства, где директором в то время был П.К.Блюдочкин. Такой заказ к ним поступил впервые. Разработали технологию изготовления по секциям длиной в шесть метров с усилением швеллерами через каждые полтора метра. Наиболее сложным оказалось изогнуть швеллер вокруг трубы. Но и эту операцию заводчане освоили...
На месте сборки сварщики стыковали готовые секции и сваривали в длинные плети, а водолазы вели подготовку к спуску в канал. На противоположном берегу канала устанавливали якоря для крепления полиспастов (полиспасты - грузоподъемные устройства из системы подвижных и неподвижных блоков, огибаемых мощным стальным канатом - прим. Ю.Е.). Выполнение монтажа крайне затруднялось из-за плохой видимости: наступили холодные дни, а от испарения горячей воды из сбросного канала стоял густой туман, и даже другой берег канала с трудом просматривался. В этих условиях надо было смонтировать трубы в единую плеть и произвести спуск этой плети в канал. Передвижение рабочих на другой берег осуществляли на понтоне по тросу. Для общения с противоположным берегом использовались мегафоны, но они из-за большой влажности воздуха практически сразу же вышли из строя. Но тем не менее работы по монтажу труб были выполнены и вскоре начали спуск стометровой плети в канал.Как и предполагалось, плеть трубопровода легла точно в проектное положение. В установленные сроки были уложены вторая, третья и четвертая плети трубопровода. После закрепления трубопроводов строители СМУ-1 ЮУС (начальник Ю.Ф.Старков) начали засыпку канала и труб скальным грунтом. Всеми работами по монтажу руководил тогда А.И.Лобода и прибывший из Москвы для оказания необходимой помощи начальник монтажно-строительного управления В.Д.Захаров, который принял непосредственное участие в этой ответственной работе.
Подводную часть оголовка (здания 492) было решено изготавливать на другом берегу озера Кызылташ из-за стесненности условий, испарения от сбросной воды. Но и другие обстоятельства не позволяли нормально провести сборку конструкций в районе насосной станции. На стапелях смонтировали металлическое днище с высотой бортов более двух метров, мощные металлоконструкции для установки шести водоприемных труб диаметром 1000 миллиметров. Со стороны эта громадная смонтированная конструкция выглядела удивительно и напоминала корабль. После соответствующей монтажной приемки «корабль» спустили на воду, а для устойчивости при транспортировке нижняя часть более чем на полметра была залита водой. Буксировать конструкцию на противоположный берег к месту погружения (затопления) было решено катером. Однако, едва отплыв на буксире, принимавшие участие в монтаже увидели, что небольшой ветер, волны создали качку конструкции, вода перекатывалась и ударялась о борта, отчего смонтированный на берегу оголовок из металлоконструкций мог в любой момент опрокинуться и затонуть. На берегу забеспокоились. Не дай бог что случится! Это же срыв сроков строительства водозабора... А.И.Лобода дал команду о возвращении буксира. Посовещавшись, решили днище оголовка частично забетонировать. Так и сделали, а вскоре конструкцию доставили к месту затопления, на противоположный берег.

Участие Гидромонтажа в строительстве Южно-Уральской атомной станции

Основной целью и задачей в период второго рождения Гидромонтажа стало участие в строительстве Южно-Уральской атомной станции. Финансирование к тому времени было открыто, велось освоение промпло- щадки, на ряде объектов начались строительно-монтажные работы.Перед молодым начальником МСУ-105 одним из первых встал кадровый вопрос. Надо было набирать людей: рабочих, ИТР, служащих, надо было кому-то возглавить производственные подразделения, взять на себя управленческие функции...