Навигация:
Алексей Исаев. Горячий снег "пакфронта"
Неудачный первый опыт создания противотанкового соединения РГК
1942 год — вынужденный пик применения противотанковых ружей в Красной армии
1942 год — формирование новых истребительно-противотанковых полков
Пакфронт
Подкалиберный и кумулятивный снаряды
От пакфронта к пакнест
Обучение и комплектование противотанкистов
Как оборудовалась огневая позиция?
Боевые действия ПТА
Организация боя в ИПТАПе
Особенности боя с немецкими танками
Сколько человек было в расчете орудия?
В чем особенность работы заряжающего?
В чем заключалось обслуживание орудий?
76-мм орудие ЗИС-3
11.07.1943 - бой артиллерийского дивизиона 58-й мсбр 2-го танкового корпуса в районе Прохоровки
Роль командира огневого взвода
Отношение к военным фильмам
Были ли какие-то ограничения в использовании боекомплекта у "сорокапятчиков"?
Сколько времени занимало подготовить хорошего наводчика орудия
Какими качествами должен был обладать командир орудия в ПТА
Снабжение
Что тяжелее переносилось, участие в боях с его нервным напряжением или беспрерывный труд?
Самое страшное - это когда артиллеристов бросает пехотное прикрытие
Противотанкисты часто воевали при численном превосходстве противника, прикрывая фланги главной ударной группировки фронта или армии. Противотанковая артиллерия появилась вскоре после выхода на поле боя танков. Сначала это были орудия полевой артиллерии, выделенные для стрельбы по танкам. В качестве бронебойного снаряда выступала шрапнель, поставленная на удар. После Первой мировой войны пришло время противотанковых орудий специальной разработки. Свежеиспеченная Рабочее-Крестьянская Красная армия не осталась в стороне от этого процесса.
Протоколом заседания Революционного Военного совета Союза ССР от 22 мая 1929 года была утверждена "Система артиллерийского и пехотного вооружения РККА". Согласно этому документу в состав батальонной артиллерии вводилась 37-мм пехотная противотанковая пушка "для борьбы с бронированными машинами противника". Поскольку подходящего своего орудия в производстве не было, оно было закуплено за границей, у фирмы "Рейнметалл". Пушка была принята на вооружение под наименованием "37-мм противотанковая пушка обр. 1930 г." Эволюция этого орудия в 1930-х годах привела к появлению 45-мм пушки 53-К, известной как "45-мм противотанковая пушка образца 1937 г." Так появилась хорошо известная многим "сорокапятка".
Производство пушки было налажено на заводе № 8 им. Калинина в подмосковных Подлипках. Особенностью противотанкового орудия является необходимость высокого темпа стрельбы. Малокалиберные противотанковые пушки были эффективны на дальностях в несколько сотен метров, и у противотанкистов было очень мало времени на поражение до выхода танков на их позиции. Поэтому 45-мм противотанковая пушка была оснащена клиновым полуавтоматическим затвором. После выстрела тело орудия откатывалось назад, противооткатные устройства возвращали его в исходное положение. В конце цикла наката автоматика открывала затвор и выбрасывала стреляную гильзу. Затвор оставался открытым, и заряжающий мог, не тратя времени на открывание затвора, заряжать орудие. Досылаемый заряжающим унитарный выстрел сбивал затвор с лапок выбрасывателя гильзы, он закрывался, и наводчик снова мог послать снаряд в цель.
Жизненно необходимыми для противотанкового орудия были раздвижные станины. Такая конструкция вместо однобрусного лафета позволяла иметь широкие углы горизонтальной наводки для переноса огня по разным целям. Поскольку танки могли использовать складки местности для обхода позиций противотанкистов или прорваться на участке соседнего подразделения, орудия должны были быть готовы менять направление огня. На легких малокалиберных орудиях такая манипуляция сложностей не представляла. На тяжелых противотанковых пушках (57-мм, 76-мм и выше) у каждой станины стоял номер расчета, готовый разворачивать орудие. "Сорокапятки" получили высокую оценку японцев, столкнувшихся с ними на Халхин-Голе - единственном конфликте с применением крупных масс танков обеими сторонами до начала Великой Отечественной войны, в котором участвовала Красная армия. Японцы говорили о высокой точности и эффективности советского орудия.
"Сорокапятка" была простым в производстве и недорогим (около 10 тыс. рублей) орудием. Это привело к быстрому насыщению частей и соединений РККА 45-мм орудиями. К 1941 году войска были полностью укомплектованы 45-мм пушками по требованиям мобилизационного плана (МП-41), и они даже были сняты с производства. Возобновление выпуска предполагалось только с началом войны для восполнения потерь в объемах, предусмотренных МП-41. Следует отметить, что противотанковые орудия были не единственным средством борьбы с танками. Бронебойные снаряды входили в боекомплект дивизионных 76-мм пушек, зенитных орудий и полковой артиллерии.
Организация частей противотанковой артиллерии Красной армии до войны не отличалась разнообразием. До осени 1940 года противотанковые орудия входили в состав стрелковых, горно-стрелковых, мотострелковых, моторизованных и кавалерийских батальонов, полков и дивизий. Противотанковые батареи, взводы и дивизионы были, таким образом, вкраплены в организационную структуру соединений, являясь их неотъемлемой частью. Стрелковый батальон стрелкового полка довоенного штата № 04/401 имел взвод 45-мм орудий (две пушки). Стрелковый полк штата № 04/401 и мотострелковый полк штата № 05/86 имели батарею 45-мм пушек (шесть орудий). В первом случае средством тяги были лошади, во втором - специализированные гусеничные бронированные тягачи "Комсомолец"
Однако первый опыт создания противотанкового соединения РГК был признан неудачным. В феврале - марте 1941 года два десятка бригад были расформированы. Последним перед войной мероприятием по формированию противотанковых бригад стало последовавшее 23 апреля 1941 года постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР № 1112-459сс "О новых формированиях в составе Красной армии". По этому постановлению к 1 июня 1941 года предполагалось сформировать десять противотанковых артиллерийских бригад РГК. По штату в каждой бригаде должно было быть сорок восемь 76-мм пушек, сорок восемь 85-мм зенитных пушек, двадцать четыре 107-мм пушки, шестнадцать 37-мм зенитных пушек. Штатная численность бригады составляла 5322 человека. К началу войны формирование бригад не было завершено. Большинство из них не имело положенных по штату автомашин, тягачей и другой техники. 107-мм орудия М-60 повсеместно заменялись на 85-мм зенитки. В мае 1941 года фактический статус противотанкового соединения получили неукомплектованные танками механизированные корпуса. Вместо танков они получали 76-мм дивизионные пушки и должны были стать подвижным средством борьбы с бронетехникой противника. С началом Великой Отечественной войны противотанковые возможности советских войск подверглись жестоким испытаниям.
Во-первых, чаще всего стрелковым дивизиям приходилось вести бой, занимая превышающий уставные нормативы фронт обороны.
Во-вторых, советским войскам пришлось столкнуться с немецкой тактикой "танкового клина". Она заключалась в том, что танковый полк танковой дивизии Вермахта наносил удар на очень узком участке обороны. При этом плотность атакующих танков составляла 50-60 машин на километр фронта.
Такое количество танков на узком фронте неизбежно насыщало противотанковую оборону. Значительно облегчалась задача насыщения советской ПТО ее линейностью, т.е. равномерным расположением орудий по фронту обороны. Свою роль также сыграли технические сложности: ряд партий 45-мм бронебойных снарядов был перекален. Термообработанные с нарушением технологии снаряды не пробивали немецкие танки даже на тех дистанциях, на которых должны были это делать по ТТХ.
Спасением в условиях кризиса стали 76-мм дивизионные и полковые орудия. Короткоствольные 76-мм полковые пушки образца 1927 года были ближе всего по весу и габаритам к противотанковым пушкам. При этом их бронебойный или даже шрапнельный выстрел был достаточно эффективным против немецких танков 1941 года. Организационные трудности и общий неблагоприятный ход боевых действий не позволили первым противотанковым бригадам реализовать свой потенциал. Однако уже в первых сражениях бригады продемонстрировали широкие возможности самостоятельного противотанкового соединения.
Уже в конце июня было принято решение о формировании отдельных противотанковых артиллерийских полков РГК. Вооружались эти полки двадцатью 85-мм зенитными пушками. В июле - августе 1941 года сформировали 35 таких полков. В августе - октябре последовала вторая волна формирования противотанковых полков РГК. Эти полки вооружались восемью 37-мм и восемью 85-мм зенитными пушками. 37-мм зенитный автомат обр. 1939 года еще до войны создавался как противотанково-зенитный и имел отработанный бронебойный снаряд. Важным преимуществом зенитных орудий также был лафет, обеспечивающий круговое вращение орудия. Для защиты расчета переквалифицированные в противотанковые пушки зенитки оснащались противоосколочным щитом.
В целом 1942 год стал расцветом противотанковых ружей как средства борьбы с бронетехникой противника в Красной армии. По мартовскому штату стрелковой дивизии № 04/200 на уровне полка была рота ПТР (27 ружей), по роте ПТР получил также каждый из батальонов стрелкового полка (вместо довоенных 45-мм противотанковых пушек), еще одна рота ПТР была в противотанковом дивизионе. Всего штат предусматривал 279 ПТР в стрелковой дивизии. Эффективность ружей, конечно, оставляла желать лучшего, но их массированное применение давало определенные результаты. Кроме того, поток крупнокалиберных пуль заставлял командиров немецких танков отказываться от наблюдения через открытый люк командирской башенки и обозревать поле боя только через триплексы смотровых щелей. Ограничение обзора экипажа танка облегчало задачу противотанкистов, использовавших более эффективные 45-мм и 76-мм пушки.
Этапным для противотанковой артиллерии Красной армии стал приказ НКО СССР № 0528 за подписью И. В. Сталина, гласивший: "В целях улучшения качества борьбы с танками противника, создания и накопления кадров артиллеристов-истребителей танков, повышения их квалификации и выделения противотанковых артиллерийских частей из других видов артиллерии приказываю:
1. Легкие и противотанковые артиллерийские полки РГК, противотанковые дивизионы стрелковых дивизий и батареи 45-мм пушек стрелковых полков переименовать в истребительно-противотанковые артиллерийские полки, дивизионы и батареи.
2. Установить начальствующему составу этих частей и подразделений полуторный, а младшему начальствующему и рядовому составу - двойной оклад содержания.
3. Весь начальствующий состав истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений, до командира дивизиона включительно, взять на особый учет и использовать только в указанных частях.
4. Командирам орудий и заместителям командиров орудий (наводчикам) этих частей присвоить военное звание "старший сержант" - "сержант" соответственно и ввести должность заместителя наводчика с присвоением ему военного звания "младший сержант".
5. Начальствующий, младший начальствующий и рядовой состав истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений, находящийся на излечении в госпиталях, после излечения направлять только в указанные части.
6. Установить для всего личного состава истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений специальный нарукавный знак, согласно прилагаемого описания, носимый на левом рукаве шинели и гимнастерки.
7. Установить премию за каждый подбитый танк в сумме: командиру орудия и наводчику - по 500 рублей, остальному составу орудийного расчета по 200 рублей.
8. Количество подбитых орудием танков отмечать цифрой на фигуре танка, нарисованной в правом верхнем углу внутренней стороны щита орудия. Фигуру танка рисовать черной, а цифру, показывающую число подбитых танков, белой краской.
9. В целях использования истребительно-противотанковых артиллерийских частей для решения задач непосредственной поддержки пехоты личный состав этих частей обучать не только стрельбе по танкам прямой наводкой, но и стрельбе по другим целям с открытых и закрытых огневых позиций.
10. Пункт 2 настоящего приказа не распространяется на противотанковые артиллерийские части Дальневосточного, Забайкальского и Закавказского фронтов" [Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. - 1942 г. Т. 13 (2-2). М.: ТЕРРА, 1997. С. 263-264].
Отличительным знаком противотанкистов стал нарукавный знак в виде черного ромба с красной окантовкой со скрещенными орудийными стволами. Повышению статуса противотанкистов сопутствовало формирование новых истребительно-противотанковых полков. Уже 16 июля 1942 года постановлением Государственного Комитета Обороны № 2055сс началось формирование при учебных артиллерийских центрах десяти легких артиллерийских (по двадцать 76-мм пушек) и пяти противотанковых артиллерийских полков (по двадцать 45-мм пушек) со сроком готовности 30 июля. 26 июля последовало постановление на формирование еще 35 полков - 20 по двадцать 76-мм пушек и 15 по двадцать 45-мм пушек.
Усовершенствованная система противотанковой обороны Красной армии получила у немцев наименование "пакфронт" (Pakfront). РАК - это немецкая аббревиатура для обозначения противотанкового орудия - Panzerabwehrkannone. Вместо линейного расположения орудий по обороняемому фронту в начале войны они объединялись группами под единым управлением. Это позволяло концентрировать на одной цели огонь нескольких орудий.
Основой противотанковой обороны являлись противотанковые районы. Каждый противотанковый район состоял из отдельных противотанковых опорных пунктов (ПТОПов), находящихся в огневой связи друг с другом. "Находиться в огневой связи друг с другом" - означает возможность ведения соседними ПТОПами огня по одной цели. ПТОП насыщался всеми видами огневых средств.
Основой огневой системы ПТОПа являлись 45-мм орудия, 76-мм полковые орудия, частично пушечные батареи дивизионной артиллерии и истребительно-противотанковые артиллерийские части. Каждым ПТОПом руководил комендант, назначенный из числа командиров артиллерийских частей, входивший в его состав. Как правило, комендантом назначался командир истребительно-противотанкового полка или дивизионного артиллерийского полка (командир артиллерийского дивизиона).
Очередным этапом в развитии советской противотанковой артиллерии стало введение на вооружение снарядов нового типа. Первой новинкой стал подкалиберный снаряд. Он представлял собой твердосплавный сердечник, вставленный в поддон катушечной формы из мягкой стали. Для улучшения аэродинамики этой конструкции сверху поддон закрывался баллистическим наконечником. Принцип его действия заключался в увеличении начальной скорости (за счет легкого корпуса-катушки) и увеличении поперечной нагрузки пробивающего броню элемента. Сердечник 45-мм снаряда имел диаметр 20 мм, 57-мм снаряда - 25 мм и 76-мм снаряда - 28 мм. При попадании снаряда в броню ее пробивал сердечник, а легкий поддон оставался снаружи. Сердечник в силу своих малых размеров не мог нести разрывного заряда. Однако напряжения, возникавшие в сердечнике при пробитии брони, часто приводили к его разрушению за броней и дроблению на раскаленные осколки, поражавшие экипаж и внутреннее оборудование танка.
Первым был разработан 45-мм подкалиберный снаряд. Он был разработан в феврале - марте 1942 года группой инженеров под руководством военинженера 1-го ранга И. Бурмистрова. На вооружение новый боеприпас был принят постановлением Государственного Комитета Обороны от 2 апреля 1942 года. К созданию нового снаряда подоспела модернизация "сорокапятки". В январе марте 1942 года ОКБ завода № 172 спроектировало 45-мм противотанковую пушку с удлиненным стволом. В августе - сентябре 1942 года опытный образец прошел испытания и с апреля 1943 года был запущен в массовое производство. При дальности стрельбы 300 и 500 метров и угле встречи с броней 90 градусов 45-мм подкалиберный снаряд, выпущенный из новой пушки, пробивал 95 мм и 80 мм брони соответственно. Основным недостатком новых боеприпасов была их дороговизна за счет использования для изготовления сердечника дефицитного вольфрама. Сердечник изготавливался методом порошковой металлургии путем спекания карбида вольфрама. В связи с этим пришлось даже закупать вольфрам за границей - около 4000 тонн было получено в 1942 году из Китая.
Следующим этапом совершенствования боеприпасов стала разработка 76-мм и 57-мм подкалиберных снарядов. Они также были разработаны группой Бурмистрова и приняты на вооружение постановлениями Государственного Комитета Обороны № 3187 от 15 апреля и № 3429с от 26 мая 1943 года соответственно. 57-мм подкалиберный снаряд при начальной скорости 1270 м/с пробивал на дистанции 300 м 165 мм брони, а на дистанции 500 м - 145 мм брони. Это позволяло ему эффективно бороться с появившимися у немцев тяжелыми танками до самого конца войны. 76-мм подкалиберный снаряд пробивал на дальности 300 м 105 мм брони, а на дальности 500 м - 90 мм брони. Такие характеристики позволяли противотанковым частям бороться с появившимися в 1943 году на поле боя немецкими тяжелыми танками "Тигр". В первую очередь подкалиберные снаряды поступали именно в истребительно-противотанковые части.
Одним из неприятных сюрпризов 1941 года стало применение немцами кумулятивных боеприпасов. На подбитых танках обнаруживались пробоины с оплавленными краями, поэтому снаряды получили название "бронепрожигающих". Теоретически такого эффекта можно было достичь высокотемпературными термитными смесями. Они на тот момент уже применялись, например, для сварки рельсов в полевых условиях. Но попытка летом 1941 года воспроизвести "бронепрожигающий" снаряд по описанию его действия провалилась. Прожигание брони термитными шлаками проходило слишком медленно и не достигало нужного эффекта. Ситуация изменилась, когда были захвачены немецкие кумулятивные боеприпасы. Сам по себе кумулятивный эффект был известен давно. Отмечалось, что выемка в заряде взрывчатого вещества, обращенная к преграде, облегчает пробивание этой преграды. Однако практическое применение этого эффекта для пробивания брони поначалу столкнулось с рядом непреодолимых препятствий. Изюминка была в облицовке выемки и взрывателе мгновенного действия.
23 мая 1942 года на Софринском полигоне были проведены испытания кумулятивного снаряда к 76-мм полковой пушке, разработанного на основе трофейного немецкого снаряда. По результатам испытаний 27 мая 1942 года новый снаряд был принят на вооружение. В 1942 году также был создан 122-мм кумулятивный снаряд, принятый на вооружение 15 мая 1943 года. Кумулятивные боеприпасы были средством повышения возможностей артиллерии, изначально не предназначенной для борьбы с танками. Вследствие короткого ствола 76-мм полковой пушки разогнать в нем бронебойный снаряд до высокой скорости было затруднительно. Спасением в этом случае был не зависящий от начальной скорости снаряда кумулятивный эффект. 122-мм кумулятивные снаряды были средством самообороны дивизионных гаубиц. Кумулятивный снаряд к 76-мм полковому орудию имел более широкое применение. Особенно эффективными были полковушки в городском бою. Кумулятивные боеприпасы делали их тактическим аналогом послевоенных станковых гранатометов.
Один из последних докладов немецких танковых частей, отчет I батальона 24-го танкового полка, датированный январем 1945 года, гласит: "Противотанковые пушки являются основным противником танков на восточном театре военных действий. Русские используют противотанковые орудия массово в обороне или продуманным подтягиванием их за атакующими, чтобы быстро ввести их в дело. Термин "Pakfront" не отражает полностью условия боя, с которыми столкнулся батальон, поскольку противник использовал это оружие сосредоточенным в так называемых Paknest [противотанковые гнезда. А.И.] для достижения фланкирования на дальних дистанциях. Иногда Paknest состоял из 6-7 противотанковых пушек на окружности всего в 50-60 метров. Вследствие превосходной маскировки и использования местности иногда колеса были сняты с орудий для уменьшения их высоты - русские легко добивались внезапного открытия огня на средних и коротких дистанциях. Пропуская двигающиеся в первом эшелоне танки, они старались открыть огонь нам во фланг". [Jentz T. Panzertruppen. The Complete Guide to the creation and Combat Employment of Germany's Tank Force. 1939-1942. Atlegen: Schiffer Military History. 1996, P.223].
Ульянов Виталий Андреевич :
Обучение было недолгим, мне присвоили звание младший сержант, и я стал наводчиком орудия. Я помню, что в Кубинке на полигоне нам дали первый раз выстрелить бронебойным снарядом по закопанному танку. Я попал и с трудом упросил сделать еще один выстрел. Вскоре мы уже ехали в эшелоне, который прибыл на Воронежский фронт. Форсировали Дон, воевали вместе с танкистами за Кантемировку.
Марков Николай Дмитриевич:
В Горьком нас и еще примерно шестьдесят человек призывников из Ярославской области разместили в Красных казармах. Я попал в учебную батарею 45-мм пушек. Занятия шли по 12 часов в сутки - давали общевойсковую, артиллерийскую, огневую подготовку... Зима 1943 года, январь месяц. Едем через Волгу на полигон в Бор. Командиром взвода у нас был лейтенант Притуляк - боевой офицер, комиссованный после ранения. Вот он нас гонял: "Танки справа, орудия к бою!" - развернулись. "Отбой!" - проедем немного - "Танки справа!.. Танки с тыла!... Танки слева!" Пока доедем до полигона - умаемся. А кормили! По третьей норме - 600 грамм хлеба, баланда, ведро мерзлой картошки на 16 человек... Хлеб веревочкой делили. Все хотели горбушку... Я за один месяц похудел сразу на 13 килограмм.
Марков Николай Дмитриевич :
С этим пополнением пришел к нам солдат по имени Петр Андреевич Перетятько, 13-го года рождения с хутора Дубровка, Черниговской области. Перед войной он командовал батареей, прошел финскую и польскую кампании. В 1941 году он со своей батарей стоял на Буге. Их полк разбили, и они с одной пушкой стали выходить из окружения группой в 12 человек. Попали в плен. Сидел в Кошарах, в Польше. Бежал, но его поймали, повесили на дыбу, нарезали из кожи ремней и бросили. Военнопленные его выходили. Второй побег ему удался, и он сумел добраться до своего дома. Когда Черниговскую область освободили в 1943 году, он пришел к командиру полка и говорит: "Я такой-то, старший лейтенант, командир батареи. Был в плену, бежал". - "Ты знаешь что, пока некогда разбираться. Бери винтовку и становись в строй". Ему дали винтовку, он встал в строй и пошел в бой. После боя его вызвал командир полка и говорит: "Давай, подавай на восстановление звания". - "Я не хочу воевать офицером, хочу воевать рядовым!" Потом его ранило, и вот он после госпиталя попал к нам.
Это был действительно вояка! Самый настоящий пушкарь! Он говорил мне: "Кацап ты! Я тебя научу, как воевать надо!" И он действительно нас, пацанов, учил, как надо воевать. Когда Петя вставал к панораме, то все - от нее он не отойдет, какой бы обстрел ни был. Мы все заберемся в окоп, а он стоит. Был такой случай. У Петрова, солдата из Горького, шустренького парнишки, сапоги посносились, а там немцев много побитых лежало. Он пошел и снял с убитого немца сапоги. Приходит и говорит: "Сапоги нашел!" Петя его спрашивает: "Где ты взял?" - "С немца снял". И тогда Петя направил на него автомат: "Где ты взял, туда положи. Ты знаешь, как это называется? Мародерство! Ходи босиком, но не бери". Вот такой был мужик!
Петя был у нас негласный командир взвода. Официальным командиром взвода был "шестимесячный" младший лейтенант Мухин. Он ему говорил: "Муха, куда ты пушки поставил? Ты же задачу не выполнишь и людей погубишь. Надо одну пушку поставить здесь, а одну здесь. Понял?" - "Так точно". - "Так давай и делай!"
Когда мы с ним воевали, у нас ни одной небоевой потери не было, а в других батареях были. Спали мы с ним вместе - шинель под себя, шинель на себя, вроде и не так холодно.
Борисов Михаил Федорович :
Попал на прием к военкому, он - ни в какую. Я буквально со слезами на глазах умолял! Наконец он сказал: "Ладно, но на фронт я тебя не пошлю. Пойдешь в Томское артучилище". Обидно, конечно, но иного выхода не было. Пришлось согласиться, и уже в конце июня, начале июля я попал в юргинские лагеря. Там прошел мандатную комиссию, был зачислен в училище. Помню первые стрельбы из 76-мм полковой пушки по движущейся мишени. Деревянный макет танка на длинном тросе тащила грузовая машина. Я с первого снаряда его разбил. Капитан Епифанов, командир батареи, говорит: "Не может быть. Давайте второй макет". Потащили. Я и его с первого снаряда разбил. Он матюгнулся: "Больше ему снарядов не давать, а то останемся без макетов".
Удавались мне стрельбы и на винтполигоне. Что такое винтполигон? Это макетик местности, рядом с которым стояла 37-мм пушечка. В канал ствола вставлялся ружейный стволик и свинцовыми пульками мы учились поражать цель. Справедливости ради скажу, что ни тогда, ни после хорошо стрелять из пистолета и винтовки так и не научился. Из пушки получалось, а вот из личного оружия почему-то нет... Конечно, настроение у курсантов было паршивое. Мы не могли понять, почему наша армия отступает.
Назаров Борис Васильевич :
После завтрака первое занятие - два часа строевой подготовки. Затем два часа в классе: устав, политзанятия и многие другие, которые шли в соответствии с расписанием. По сигналу горна "Бери ложку, бери бак" с песней строем шли на обед. После обеда - тактика в поле. Преподаватель в шубе, а мы в своих шинелишках мерзнем. После этого, вернувшись в теплые классы, все поголовно впадали в дремотное состояние. Самыми интересными были занятия, которые вел полковник Лампель. Он знакомил нас с немецкими танками, их тактикой ведения боя и уязвимыми местами. Я запомнил его определение блицкрига как взаимодействия трех родов войск - авиации, танков и механизированной пехоты. Он говорил, что стоит выбить немецкие танки, как блицкригу придет "капут". Надо ему отдать должное, он действительно делился боевым опытом, который мне лично впоследствии пригодился, что не могу сказать про изучение уставов, которые ничего не давали. Помимо общевойсковой и артиллерийской подготовки нас учили водить машину, ездить на лошадях, мы несли охрану училища, работали в нарядах и обслуживали преподавателей. В общем, заняты были по горло. Помню, как в мае 1943 года ночью училище подняли по тревоге. Из строя вызвали курсантов 1922 и 1923 года рождения. Выдали сухой паек на три дня, который мы съели, пока шли на станцию, и повезли в Чебаркульские лагеря.
Назаров Борис Васильевич :
Нам в батарею прислали комбата. Из госпиталей стали поступать бойцы с опытом боев под Сталинградом и на Курской дуге, а с призывных пунктов - молодые необстрелянные солдаты. Началась подготовка к предстоящим боям. Старшина Любимов много рассказывал о 163-м ИПТАП, в котором он служил чуть ли не с 41-го года. Тогда полк был вооружен "сорокапятками" на конной тяге. В одном из боев полк был полностью уничтожен. Его штаб сдался в плен, а старшина вынес из окружения Знамя полка и журнал боевых действий.
Назаров Борис Васильевич :
Когда нас отвели на формировку, он мне говорит: "Лейтенант, где воевал?" - Я ответил. - "Ну, тогда ты ни хрена не знаешь. Давай, рой себе ровик и садись, я тебя буду учить". Отрыл я ровик, сел. Он берет немецкий автомат и очередь по ровику, где я сижу. Кричит: "Где я? Высунись, я не буду стрелять". - "А я откуда знаю?" - "Слушай еще раз". Вот так, пока не научишься определять, откуда стреляют. Эти знания необходимы, поскольку очень часто уцелевшие батарейцы оказывались в немецком тылу, и им приходилось выбираться из окружения. Вот так он меня обучил, а потом, когда он погиб, я уже учил. Вскоре мы прямо с завода получили пушки ЗИС-3, затем прибыли новенькие американские "студебеккеры".
Укомплектовали огневые расчеты. Расчет состоял из пяти человек: командира орудия, наводчика, заряжающего, двух подносчиков снарядов. Все номера расчета были взаимно заменяемые. Сил этого расчета едва хватало поднять станины пушки и посадить их на крюк "студебеккера", при условии, что самый тяжелый из расчета как противовес висел на дульном тормозе орудия.
Дорман Моисей Исаакович :
Решил уйти на фронт. Получил в институте справку об отчислении и снятии с "брони", явился в военкомат и стал проситься добровольцем. Прошел за полчаса все обязательные комиссии и был направлен в 1-е Ростовское артиллерийское училище (1-е РАУ), готовившее командиров противотанковой артиллерии. Что представляло из себя училище? Училище принимало участие в летних и осенних боях на Кавказе, понесло большие потери под Моздоком и в конце 1942 года РАУ было переведено в глубокий тыл, обосновавшись в затерянном уральском городке Нязепетровске на севере Челябинской области. Оно разместилось в огромной полуразрушенной церкви, постройки еще, наверное, демидовских времен. В училище было три дивизиона, в каждом по три батареи. В батареях было примерно по 120 курсантов. Артиллерийский парк училища состоял из 45- и 76-мм пушек и 122-мм гаубиц. Вся артиллерия в училище была на конной тяге. Обучение артиллерийскому делу и все практические занятия для курсантов проводились на "трехдюймовках". В училище отбирали курсантов с образованием не ниже семи классов. Больше ни на что не смотрели.
...
Если оценивать подготовку в училище, то полученный объем знаний был, конечно, мал для фронта. На передовой пришлось многому учиться заново. Готовили нас на "полковушках" образца 1927 года. Стреляли мы мало. Зачетные стрельбы от каждой батареи провели всего по несколько человек. Я был "стреляющим", корректирующим огонь, только один раз. Стрельба по макетам танков, которые тянули на тросах, была только два раза. Немецкие танки мы видели только на картинках. А ведь для того, чтобы воевать в противотанковой артиллерии, нужен опыт. Ведь борьба с немецкими танками, даже для служивших в ИПТАПах или в ОИПТД, не была постоянным уделом. Фронтовая жизнь показала, что кроме уничтожения немецких танков, не менее важной задачей для противотанкистов является поддержка пехоты "огнем и колесами". Понимание реальной обстановки, динамики боя, а также "чувство местности" приходят только в деле, в бою и, к сожалению, не сразу. А все эти училищные занятия по тактике... Учили нас стрельбе с закрытых позиций. Я за полтора года на передовой ни разу не вел огонь с закрытой огневой, все время только на прямой наводке.
Зимаков Владимир Матвеевич :
... учебная бригада, а в ней пулеметный, артиллерийский, ПТР и танковый полки. Так я попал в полк ПТР. Учили нас неплохо: много стреляли и из винтовки, и из автомата, и, конечно, из ружей Дегтярева и Симонова. Дегтярев в плечо здорово отдает, а у Симонова толчка почти не ощущаешь, да у него еще 5 патронов в обойме и полуавтоматическая подача. Из ПТР мы стреляли по фанерному макету движущегося танка.
...
Если прямо на тебя танк движется, то надо либо по смотровой щели бить, либо под башню, чтобы ее заклинить. А пойди попробуй с 500 метров попасть в смотровую щель! Некоторые попадали, но мне не удавалось. Да еще можно гусеницу разбить, если удачно попасть. А уж как он встал, его либо ПТРовцы, либо артиллеристы добьют. Ну а если танк бортом подставился, то в боекомплект попасть - милое дело.
Шишкин Николай Константинович :
Учили нас в Ачинске хорошо, но очень мало. Стрелять не давали - мы только тренировались заряжать орудие деревянной болванкой, а уже в середине ноября нас направили на фронт. Пока ехали, лейтенант Орел проводил с нами занятия. Я помню, он заставлял нас, наводчиков, вслепую, вращая маховички панорамы, устанавливать угломер и возвышение. Таким образом мы научились устанавливать угломер с ошибкой не более чем в 2-3 тысячных. Выгрузили нас на станции Дно. По снегу оттащили пушки на полигон и впервые постреляли, пороха понюхали.
...
Вот оттуда, со станции Дно, в составе 613-го стрелкового полка 90-й стрелковой дивизии я пошел на Выборгское направление. Бои шли очень тяжелые. Декабрь месяц - снег по пояс. Правда, нас, сибиряков, подготовили и экипировали хорошо. Мы были одеты в полушубки, шапки-ушанки, меховые варежки по локоть. Не могу сказать, что 40-градусный мороз был нипочем, но мы чувствовали его не так остро. Могли пролежать (и лежали) в снегу по нескольку дней. Нас и в Сибири к этому приучали, а еще приучали бегать по снегу. Взводный, спасибо ему, нас тренировал. Вывезем пушку на позицию. Он дает команду: "Цель - ориентир один, правее двадцать - пулемет, два снаряда. Огонь!" А потом кричит: "В укрытие!" А это значит, надо пробежать метров 200 по полуметровому снегу. Пробежишь и - падаешь. Чуть отдышался, а уже команда: "Расчет, к орудию!" Бегом меряешь те же 200 метров до орудия. Вот так он нас и от мороза спасал, и тренировал.
Ульянов Виталий Андреевич :
Как оборудовалась позиция для "сорокапятки"? Отрывался круг диаметром примерно метра три и глубиной 40-50 сантиметров, вокруг которого из выкопанной земли насыпался бруствер. Впереди позиции делалась ниша для орудия, перекрытая бревнами, в которую в случае обстрела или бомбежки закатывалось орудие. Слева от орудия отрывалась ячейка командира орудия, а чуть сзади ровик для снарядных ящиков. Справа от пушки отрывался ровик для орудийного расчета.
Назаров Борис Васильевич :
- Мы рыли орудийный окоп глубиной сантиметров пятьдесят и диаметром метров пять. По краю насыпали бруствер. Под сошники вкапывали брусья или небольшие бревна так, чтобы они могли в них упираться. В противном случае орудие будет откатываться, даже если сошники вкопаны. Для снарядов отрывался погреб метрах в двадцати, и к нему рыли траншею. Слева и справа от орудия отрывались ячейки. В левой ячейке устанавливали трофейный пулемет, а в правой сидели часовой и наблюдатель. Выбрасывали нас на огневую обычно под вечер, и за ночь мы успевали все это отрыть и замаскировать. Работали все, невзирая на чины и регалии.
Марков Николай Дмитриевич:
- Какое расстояние между орудиями?
- В зависимости от местности примерно 50-150 метров. Так - чтобы, как в кино, колесо к колесу стояли, такого не было. Так, может быть, только на салютах стреляют!
Марков Николай Дмитриевич:
Освободили Орел, Белгород, Курск, а потом вошли на Украину. В 43-м году воевать уже умели. Прежде чем послать пехоту вперед, сначала передний край обработают всеми видами оружия. И артиллерия, и авиация, и танки пойдут. Не то что 1941-й или 1942 годы, когда пехотой закрывали дырки! Да и пехота была уже подготовлена, уже научились командиры воевать. Если стояли долго в обороне, то делали так: вот наш передний край, а вот немецкий передний край. С помощью аэрофотосъемки, с помощью разведчиков определяли, где огневые точки, где минные поля и прочее. Подразделения, которые должны были прорывать оборону, отводили в тыл, создавали им примерно такую же обстановку, - и командиры на местности отрабатывали вопросы боя. Уже было не просто так: "Давай, вперед!" Хотя и самодуров, гнавших людей: "Давай, вперед, поднимайся!" - хватало...
...
Гранаты у нас были, но в основном мы ими рыбу глушили. Ведь что такое гранаты? Это тяжесть. Ночью, когда ты совершаешь 30-километровый марш, ты идешь и спишь. Остановилась колонна - ты падаешь. Для того, чтобы поднять солдат, командиры бегали, пинали их ногами: "Поднимайся!" На пределе возможностей люди воевали. Так что гранаты хороши в обороне, а так их таскать с собой не будешь - выкидывали их - у тебя ведь и так запас патронов, паек, запасное белье, котелок, лопата. Тяжело
...
ППШ и ППС - это оружие очень капризное. Когда мы только ехали в эшелоне на фронт, мы потеряли двенадцать человек из-за неправильного обращения с оружием или случайных выстрелов.
Шишкин Николай Константинович :
- Поддержка пехоты. Можно сказать, что "полковушка" имела двойное подчинение. Перед боем ею командовал командир батареи, который находился рядом с командиром стрелкового батальона. Он получал от комбата задачу и доводил ее до командира орудия через командиров взводов, которые всегда находились при нем. Командир взвода прибегал с НП батальона и давал команду двум своим орудиям (между нами обычно было не более 100 метров) подавить ту или иную цель. С началом боя управление нашими действиями переходило к пехотинцам. Допустим, стрелковый взвод наступает на какой-то холмик. Во взводе может быть тридцать человек, а может и пятнадцать. В руках у каждого бойца винтовка и один-два пулемета на взвод, если они целы. Задача командира орудия засечь огневые точки противника, которые могут располагаться в первой траншее, а могут - и в глубине обороны. Ну, а моя задача как наводчика подавить эти огневые точки.
Мы все лежим в снегу или позднее, в Отечественную - на земле, или за щитом прячемся: пули свистят, до противника 400-600 метров. Командир наблюдает в бинокль - ему тяжело, поскольку приходится высовываться. Пехота пробежала метров двадцать и легла. Мы в это время даем огоньку по засеченным вспышкам. Пехота по сигналу опять поднимается в атаку. Опять смотрим - откуда стреляют и бьем туда. Допустим, взяли первую траншею. Противник отошел на вторую, что расположена в 200-300 метрах. Толкаем пушку на 100-200 метров и стреляем через голову пехоты. Дальше ждем команду от пехотинцев - они должны указать цели, или командир орудия сам их выбирает, если обнаружит.
Какая связь с пехотой?
От командира роты или взвода прибегал посыльный с приказанием подавить ту или иную огневую точку - вот и вся связь. Проводная связь была до уровня ротного, а потом - голосом, свистком и ракетами. Например, красная ракета - указание направления движения, зеленая - в атаку. Ну а там смотри, что делает сосед, что делает пехота. В боекомплект полковой пушки входило до 80 снарядов, но в день могли разрешить выстрелить не более двадцати или тридцати. Экономили снаряды особенно в Отечественную, под Ленинградом, где каждый выстрел был на вес золота. Там на день боя могли выдать пятнадцать, а то и десять снарядов.
Надо сказать, что лимиты расходования боеприпасов были всегда, но если в стесненных обстоятельствах на выполнение задачи давали половину боекомплекта, то к концу войны могли дать боекомплект. Надо же учитывать, что пушка тоже изнашивается. Ее можно за один день так "уходить", что завтра она и стрелять не будет. Нужно соблюдать режим стрельбы, чистить, смазывать. Так что стрелять надо с головой.
Что касается расхода снарядов на выполнение конкретной тактической задачи, то были установлены нормативы. Например, с 800 метров хорошо подготовленный расчет должен был со второго-третьего выстрела попасть в амбразуру размером 50 на 50 сантиметров. Перед Отечественной войной на соревнованиях в стрельбе по движущемуся танку с расстояния около 1000 метров прямой наводкой мой расчет уложил все три снаряда в цель 50 на 50 сантиметров и получил оценку "отлично". Вот так мы были подготовлены!
Волошин Алексей Прохорович :
... перевели на должность командира батареи полковых 76-мм пушек в 271-й стрелковый полк 10-й дивизии НКВД... Вообще-то самые жуткие впечатления от войны я получил при обороне Сталинграда. Преимущество немцев было подавляющее. Их самолеты буквально по головам ходили. А что? Авиации нашей нет, зенитная артиллерия вся на прямой наводке погибла. Поэтому найдешь какую-нибудь ямку, вживаешься в землю - хочешь продавить ее грудью. И это при том, что я был ранен в середине сентября и не воевал в этих жутких, сверхжутких оборонительных боях, где погибла вся наша дивизия. Правда, за то время, что я в ней был, один раз сходил в штыковую атаку... В батарее оставалось 16 человек, пошли в штыковую атаку - осталось восемь.
Черномордик Михаил Александрович :
4 января 1942 года меня выпустили из училища в звании "младший лейтенант", и в составе группы "свежеиспеченных" артиллерийских командиров меня направили на Алтай, в город Бийск, на формирование 232-й стрелковой дивизии. Нас разобрали по артполкам. Я и еще три человека попали в отдельный 214-й дивизион противотанковой артиллерии.
...
45-мм пушки, приземистые, легкие, почти игрушечные, подвижные и очень маневренные, их легко можно было развернуть в любую сторону и катить на руках, перемещая вместе с наступающей пехотой. У нас были эти "пушечки" еще довоенного выпуска. Но именно благодаря своей конструкции они были чрезвычайно уязвимы. Невысокий и неширокий щит не защищал расчет орудия от огня противника. Вести огонь из "сорокапятки" было крайне неудобно артиллеристы при ведении огня должны были или стоять на коленях, или согнуться в "три погибели".
До сорок третьего года мы могли относительно успешно бороться с танками, но любая промашка расчета - был ли кто убит, или ранен, либо наводчик промазал и снаряд ушел в "молоко" - для артиллеристов, как правило, грозила смертью. Без преувеличения... Танки успевали добраться до позиции орудия и своими гусеницами стирали в пыль и пушку, и расчет. Действительно, "Прощай, Родина"... Даже находясь в стационарной обороне, дивизион нес существенные потери постоянно, хоть и немецких танков в тот период в районе Воронежа было немного.
Черномордик Михаил Александрович :
Я попал в отдельный 1660-й ИПТАП, под командованием прекрасного человека и смелого офицера подполковника Ивана Васильевича Черняка. Полк состоял из пяти батарей. В ИПТАПах не было разделения на дивизионы, но встречались истребительно-противотанковые полки шестибатарейного состава, причем среди них могла быть одна батарея "сорокапяток", одна - гаубичная и одна, оснащенная пушками ЗИС-2. Наш полк был вооружен только пушками ЗИС-3, прозванные в армии длинным словом "семидесятишестимиллиметровки". В батарее было четыре пушки, перевозимые на "студебеккерах".
Два огневых взвода, по две пушки каждый, В расчетах по семь человек. Взвод управления состоял из отделения разведки (командир и 6 разведчиков), отделения связи (командир, два радиста и пять связистов-телефонистов), отделение материально-технического обеспечения и боепитания (старшина, водители и свой арт. мастер), а взвода боепитания у нас не было. Всего числилось на батарее примерно 60 человек личного состава. На батарею полагалось шесть машин. Все артиллеристы были вооружены карабинами, только разведчики были с автоматами ППШ. На батарею полагалось два ручных пулемета для защиты орудий от немецкой пехоты, но у меня всю войну был еще пулемет "максим" с большим запасом лент, который не раз нас выручал в трудные минуты.
А отличий от обычных артполков было немало. Например, мы ходили с пришитой на рукаве эмблемой истребителей танков - две скрещенные пушки на черном фоне. В 1186-м ИПТАПе эту эмблему офицеры носили на каракулевых кубанках. Та же эмблема по трафарету рисовалась на кабинах машин. А вот своей полевой кухни на батарее не было, хотя питание "иптаповцы" получали по усиленной норме.
В некоторых батареях таскали с собой противотанковое ружье, но это больше для успокоения, как "последний шанс". У меня было в "заначке" два ящика противотанковых гранат, чтобы, если "умирать, так с музыкой". Стрелковых рот в полках РГК не было, они находились только в составе бригад. Все солдаты и офицеры получали двойной денежный оклад, и нам засчитывалась выслуга лет - полтора года - за год в ИПТАПе. За подбитую немецкую технику нам полагались денежные выплаты, но мы все деньги переводили в Фонд обороны.
В отличие от обычных артиллерийских батарей у нас имелось две рации, ведь очень часто полк для прикрытия танкоопасных направлений действовал отдельными батареями на разных участках, и связь со штабом поддерживалась только по рации. Боевая подготовка была построена так, что в каждом расчете было минимум три подготовленных человека, способных заменить наводчика орудия в случае необходимости, ведь потери у нас были чувствительные...
Еще одна существенная деталь. Командир батареи истребителей танков мог по своему усмотрению израсходовать снаряды из НЗ - (12 снарядов на ствол), не испрашивая разрешения командира полка. Наш боекомплект был как минимум двойной - 140 снарядов на орудие, в "простых" артчастях он был всегда гораздо меньше. Было всего по тридцать-сорок осколочных снарядов, два ящика картечи, а в основном были бронебойные и подкалиберные. Можно вспомнить еще немало отличительных черт, свойственных только ИПТАПам...
- Чем запомнились первые бои вашего полка?
- В мае 1943 года полк принял первый бой, но нас использовали для огневой поддержки пехоты. Во время Курской битвы полк стоял во второй линии обороны, возле Прохоровки, и немцы не дошли до наших позиций всего три километра. А мы уже приготовились геройски погибнуть. В конце июля полк участвовал в тяжелом бою с немецкими танками, моя батарея подбила три танка, но во время немецкой бомбежки нас пикировщики просто смешали с землей, и мы остались без орудий. Да и солдат в живых было всего ничего.
Черномордик Михаил Александрович :
- Если нас "выбрасывали" на танкоопасное направление в составе полка, то командир полка сам выбирал места расположения батарей. Все батареи, кроме одной, выдвигались на прямую наводку, часто впереди пехотных позиций. Одна батарея оставалась в резерве на закрытой позиции. Эффективно мы могли поражать танки только с дистанции 500 метров. Две батареи на флангах были развернуты орудиями так, чтобы поражать бортовую броню немецких танков. Но, как правило, полк "дробили", и каждая батарея действовала самостоятельно.
Ночью прибывали на указанный нам участок обороны, я выбирал огневые позиции для каждой пушки, рыли окопы, щели, ровики, ниши для снарядов, оборудовали запасные позиции, протягивали связь, маскировались. Для солдат это был тяжелейший труд. Зимой до седьмого пота долбили мерзлую землю, весной и осенью - пытались оборудовать позиции среди липкой грязи и глины. Копание в земле - одно из самых ненавистных воспоминаний любого артиллериста. Ложных позиций на батарее мы не делали, это было принято в тактике ведения боя только в составе полка. К рассвету батарея уже была зарыта в землю, машины уходили в тыл, ну а нас ждал жестокий бой, не на жизнь, а на смерть.
В некоторых полках было принято оставлять на огневой позиции только по три человека из расчета: командир, наводчик и заряжающий, остальные в это время ждали в траншее, когда надо будет заменить выбывших из строя товарищей. Это делалось, чтобы избежать лишних потерь, но, по моему мнению, толку от подобной методики было мало. На открытой огневой позиции спасения нет нигде, ни в траншее или окопе, ни возле орудия. У нас в 640-м полку была традиция, что, например, комсорг и замполит полка, а также большинство штабных во время боя приходили в батареи, подносили снаряды и заменяли раненых и убитых в расчетах, залегали с пулеметами впереди пушек. Хорошо это или плохо - не мне судить, но это был акт самопожертвования и характеризовал боевой порыв "иптаповцев". На НП полка оставались всего несколько человек, по-настоящему необходимых для организации боя и координации взаимодействия батарей.
Пушки расставлялись на расстоянии 30-50 метров друг от друга, чтобы можно было подавать команду голосом и также обеспечить плотный заградительный огонь на определенном участке. Четвертое фланговое орудие ставилось в метрах 300-х от основных позиций батареи. От каждого орудия был протянут телефонный кабель, и к каждому расчету прикреплялся телефонист с полевым аппаратом. Снарядные ящики располагались в следующем порядке: близко к орудию слева - бронебойные, справа - подкалиберные, а шрапнельные, ОФ метрах в двадцати позади от пушки, их подтаскивали поближе по мере необходимости. Все снаряды были заранее очищены от остатков заводской смазки. Орудия наши даже зимой никто не перекрашивал, например в белый цвет.
Перед орудиями занимали оборону мои разведчики с пулеметами, на "местную" пехоту мы, к сожалению, не особо надеялись. В запасе на каждой батарее были противопехотные и противотанковые мины. Если перед нами не было пехотных позиций, то эти мины разведчики за ночь выставляли перед каждым орудием. Если надо было сменить позицию - пушки перекатывали на руках, на поле боя "студер" не загонишь. Ружья ПТР применяли только в бригадах ИПТАБР, там у них была отдельная рота противотанковых ружей.
Готовились к бою тщательно. На карту, без преувеличения, ставили наши жизни. Можно образно сравнивать ИПТАПы с гладиаторами, но когда на тебя движутся, изрытая смерть, бронированные коробки немецких танков, тут не до ассоциаций с Древним Римом. Несколько раз было, что выбранная ночью, в темноте, позиция оказывалась неудачной, но времени сменить ее уже не было, и приходилось вести бой, не меняя расположения орудий. Цель для поражения выбирает командир батареи, он же дает приказ на открытие огня. Если комбата убивало, то командир взвода или орудия самостоятельно вели бой.
Задачи у ИПТАПов были разные. Конечно, наше основное предназначение было - борьба с танками. Но часто нас использовали для поддержки огнем наших наступающих войск или ставили для уплотнения обороны рядом с полковой артиллерией.
Увольте меня от обсуждения вопроса об эффективности пушек в борьбе с пехотой или танками, я не хочу рассуждать, что лучше, ЗИС-2 или ЗИС-3, и о мощности различных артсистем. Оставим эти нюансы специалистам-оружейникам. Я практик, и теоретические выкладки - не мой профиль. Кстати, на фронте мы на эту тему старались не говорить. Что дали, с тем и воюешь.
Черномордик Михаил Александрович :
Исполняющим обязанности командира полка был назначен майор Зыль Василий Константинович, впоследствии Герой Советского Союза. Полк получил материальную часть - 45-миллиметровые орудия образца 42-го года, и мы начали тренировки.
...
Ну немного скажу о "сорокапятке". В полку было пять батарей по четыре орудия в каждой.
...
Тянули их американские "виллисы", к которым цепляли прицеп, а к нему уже орудие. "Виллис" - замечательная машина, подвижная, мощная, низкая. Ее можно прямо на огневую подогнать. Иногда "Виллисам" тоже надо было помочь. Сама пушка очень хорошая. Прицел с четырехкратным увеличением. Бой очень точный, как у винтовки. На 500 метров в амбразуру промахнуться практически невозможно. Если точно навел, снаряд летит, траекторию не меняет. Конечно, в бою многое зависит от наводчика. У него должны быть очень крепкие нервы. Вокруг него разрывы, пули свистят, рядом раненый товарищ падает на станины, а он должен хладнокровно наводить.
Командир взвода в бою находится на полтора метра вправо от орудия, командир орудия - слева. Я командую, командир орудия повторяет мои команды: "Левее, ориентир такой-то. Прицел такой-то. Снаряд такой-то. Огонь!" А когда сам стреляешь, свой выстрел слышишь, он глушит, особенно бронебойный. И тебе не страшно ты больше не слышишь, как стреляют, только видишь, как кто-то падает раненый или убитый. А потом ты так увлечен боем, вносишь поправки, командуешь, опять стреляешь и забываешь про то, что в тебя стреляют. Думаешь только о том, как бы поразить цель. У нас такого не было, чтобы во время боя у орудия находились только наводчик и заряжающий - там все номера нужны, и все работают.
Расчет орудия состоял из шести человек. Я уже говорил, что слева от орудия стоит командир расчета. Место первого номера - наводчика - слева от казенной части орудия. Справа стоит замковый, второй номер, за спиной наводчика - третий номер, заряжающий. За ним 4-й и 5-й номера - правильные, стоят бок о бок. В расчете пулемета не было. Личный состав был вооружен автоматами немецкими и нашими. Я сам носил ППШ, ТТ и "вальтер". Оружия всегда было много.
В боекомплекте было десять подкалиберных снарядов, десять картечных и тридцать осколочно-фугасных с бронебойными. Никаких лимитов ни в 43-м, ни позднее мы не знали. Скорость осколочного снаряда - метров 800 в секунду. Его в бинокль хорошо видно, как он летит. У бронебойного - 1200, а у подкалиберного около 1300 метров. Подкалиберный снаряд пробивал 90 мм брони. С танками Т-3 мы расправлялись запросто. Конечно, лобовую броню тяжелых танков снаряд не брал, но у нас и задачи бить его в лоб не было. Стреляли, когда он борт подставит или по гусенице - ее разобьешь, он крутанется и бей его в борт.
- По танку надо стрелять до тех пор, пока он не загорится, или важно, чтобы он просто прекратил стрелять?
- Важно первое, чтобы ты в него попал. В движущий танк попасть сложно. Если попал, пробил броню, то считай, ты его поразил. Обычно экипаж второго снаряда не ждет - выпрыгивает. Так что важно, чтобы он остановился и не вел огонь. Когда танк остановился - это уже легкая добыча. Осколочно-фугасный снаряд по пехоте вполне эффективен. Конечно, фугасное действие его маленькое, поэтому чаще ставили на осколочное. Воронка от снаряда крошечная - десять сантиметров, но осколочное поражение очень большое. К тому же стрельба по пехоте идет в бешеном темпе. Он только голову поднял, а тут второй снаряд летит. Приходилось стрелять на картечь. Я потом этот эпизод расскажу. Тут уже наводчик наводит орудие через ствол в ноги наступающей пехоте. Картечь наступающую цепь выкашивает как косой. Страшный огонь. Как первая цепь легла, вторая отползает. Поэтому давали не так много этих снарядов - 10 штук на орудие.
Когда приезжали на огневую, с "виллиса" сразу сбрасывали боекомплект, отцепляли орудия. Я указывал, куда машину поставить так, чтобы недалеко от огневой и в то же время чтобы они были укрыты складками местности или растительностью. Шофера отгоняли их, оборудовали капониры. Орудия батареи размещались на расстоянии не более 20-30 метров друг от друга. Потому что если их больше разнести, то управлять ими станет невозможно - команды подавались голосом. А иногда, например под Корсунь-Шевченковским, орудие от орудия стояло на расстоянии 5-6 метров. Расчет "сорокапятки" тренируется в смене позиции.
Приехали, сразу проверяли точку прицеливания. Для этого на срезе ствола имелись четыре риски - вертикальная и горизонтальная. Через эти риски натягивали ниточки, ствол наводили на какую-нибудь крестообразную цель на расстоянии не ближе 500 метров, и потом совмещали с этой целью прицел. Если время было, обязательно смазывали подшипники колес солидолом, а то, если забудешь, его может заклинить. За этим строго следили. А так особого ухода за пушкой не требовалось. Затвор смазывали, но разборку не делали - это сложно. Бывало, что артмастера забирали орудия с изношенными стволами и привозили новые. Все.
Итак, прибыли на огневую. Я как комбат (а с конца июля 43-го года я уже стал комбатом) выбираю позицию для орудий. Это святое дело. От того, как я выберу позицию, зависит жизнь моих подчиненных и их отношение ко мне как к командиру. Конечно, то что я прошел пехоту в 41-м, мне очень помогало: "Наш комбат пехоту прошел!" Так бойцы говорили. Прежде чем орудие займет огневую позицию, я командую: "Командир орудия, за мной". Он ползет сзади метрах в пяти, ординарец справа. Сам выползал, выбирал, говорю командиру орудия, например Чичигину: "Вот здесь орудие ставь". Когда сам лично проползу и укажу каждому, куда поставить, тогда командир орудия с уверенностью говорит: "Наш комбат выбрал огневую, теперь все от нас зависит". Меня считали везучим, и бойцы меня очень уважали.
В то же время в полку меня называли "штрафником". Все батареи выходят из строя, личный состав потом формируют из пяти батарей в одну, а меня назначают ее командиром. Остальные офицеры уже как бы на отдыхе, а я продолжаю воевать. Потом, когда у меня все пушки побьют, тогда уже весь полк выходит на переформировку. Они уже все отдохнули, а я только побуду недельку, и опять уже новая техника приходит. Выбрали позицию. Отрывали окоп для орудия, но часто бывало, что этого и не успевали делать. Тогда саперными лопатками прокапывали канавки по ширине колес, чтобы орудие село прямо по нижний щиток. Окрашивались орудия в камуфляж.
Позицию по возможности маскировали чем придется. А в атаке это так делалось. Во-первых, орудия, когда поддерживаешь атаку, всегда заряжены бронебойными снарядами и поставлены на предохранитель. Передний щиток отброшен, чтобы уменьшить высоту орудия. То есть высота пушки становится чуть больше пятидесяти сантиметров. Остановились, подкопали под колесами - пушка села еще ниже. Быстро срезали несколько веток кустарника или там стеблей кукурузы - все, до первого выстрела тебя танкист не видит. Подпускаешь его на 400, 300, 250 метров и открываешь огонь - мы же не могли бить на километр, на 500 метров.
Если поддерживали пехоту, вручную толкали орудие стволом вперед. Такая команда была: "Орудие стволом вперед марш!" Расчет берется за станину справа и слева, и покатили - она на колесах быстро движется. В стволе уже бронебойный заряжен, чтобы сразу бить по танку или по пулемету. Даже если не пропадешь, когда рядом пролетит огненный шар, хочешь не хочешь, руки задрожат. Сначала бронебойным дал, потом по шкале осколочно-фугасного снаряда внес поправку, и сразу накрываешь цель.
Как прицеливались по танку? У пушки образца 42-го дальность прямого выстрела 800 метров. Огонь открывали обычно метров с 400. Если танк идет бортом, ты в бинокль смотришь, определяешь примерно его скорость, рассчитываешь упреждение. Наводчику командуешь: "Наводить под основание башни, упреждение один танк". Если я скорость не угадал, снаряд пролетит или впереди, или сзади. Тогда скорректируешь и второй выстрел. На Курской дуге танков было очень много, и шли они в лоб. Били в основном по гусеницам, чтобы он развернулся. Пока танкисты сообразят, откуда огонь велся, чтобы башню повернуть, им второй снаряд в борт, но они не ждут - выпрыгивают.
Стояли мы под Коломной до середины июня. За это время нам выдали новое обмундирование, все офицеры получили финские ножи с наборной ручкой, солдаты - финки с черной ручкой. У нас даже была мотострелковая бригада в бронежилетах. Тяжелый - весил он примерно килограммов двенадцать.
Дорман Моисей Исаакович :
В дивизионе было две рации, но они никогда не работали, и я даже не вспомню, были ли у нас вообще радисты. Всего у нас было около 180 человек личного состава. Как я уже сказал, на вооружении дивизиона состояли длинноствольные пушки 45-мм, образца 1942 года, конструкции генерала Крупчатникова. Мы называли эту пушку - 45 мм/68 калибров. Легкая, весом всего в 570 килограмм. Два-три человека с легкостью перекатывали "сорокапятку" по полю. Пушечка низенькая, как у нас говорили - "можно землю подковать". Откидные щитки, один центральный и два боковых. Скорострельность пушки до двадцати выстрелов в минуту. Теоретическая дальность стрельбы по танкам - 1200 метров. "Сорокапятки" отличались высокой точностью стрельбы. Прицел был обычный, не "панорамный". Расчет состоял из пяти-шести человек - командир, наводчик, заряжающий, двое правильных, они же - подносчики снарядов.
Для борьбы с танками пушка 45-мм была малоэффективна. Вероятность подбить из "сорокапятки" немецкий средний или тяжелый танк была близка к нулевой. После первого же выстрела эта пушка себя демаскировала, и если в это мгновение расчет попадал под прицел немецкого танка - шансов выжить у него не оставалось. Ни единого... Наши пушки-"сорокапятки", по идее, предназначены и приспособлены только для стрельбы прямой наводкой. Поэтому мы всегда располагались близко к немцам, на самом передке, в боевых порядках пехоты, на открытых позициях.
Наши пушки почти всем хороши - маленькие, легкие, точно бьют, легко маскируются и незаметны, пока, конечно, не стреляют. Недостаток у них один - слабоват огонь. Мы довольно эффективно подавляем близкие огневые точки, легкую бронетехнику и одним своим присутствием ободряем пехоту, укрепляем ее боевой дух, то есть "поддерживаем огнем и колесами". У каждого расчета был запас противотанковых гранат и пулемет ДП для борьбы с немецкой пехотой и свое стрелковое оружие. Вот, в принципе, и вся короткая характеристика отдельного дивизиона ПТА.
...
Только в декабре 1943 года я попал на фронт, в 14-й отдельный гвардейский воздушно-десантный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион — ОИПТД, во 2-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию. Так началась моя фронтовая служба. В состав дивизиона входили три батареи, в каждой по два огневых взвода. Взвод управления был только при штабе дивизиона. В каждой батарее было по четыре 45-мм орудия образца 42-го года и примерно 25–30 человек личного состава, включая водителей. Орудия были на механической тяге, мы передвигались на «виллисах». Осенью сорок четвертого «сорокапятки» нам заменили на 76-мм орудия ЗИС-З, а вместо «виллисов» дивизион получил машины «додж 3/4».
На батареях не было своих связистов или разведчиков, все они находились в дивизионном взводе управления. В штате дивизиона числилась рота ПТР из 12 противотанковых ружей, ноу нас эта рота была источником пополнения для замены выбывших из строя бойцов артиллерийских расчетов и по прямому назначению использовалась редко. При штабе дивизиона был еще взвод боепитания, примерно десять человек. Дивизионом командовал гвардии майор Федор Кузнецов. Поскольку дивизион наш был отдельным, то права командира ОИПТД приравнивались к правам командира полка.
Черномордик Михаил Александрович :
По поводу немецких танков. До сорок четвертого года в основном мы воевали против танков Т-3 и Т-4. Впереди шел тяжелый танк, а за ним "клином" - средние и легкие танки. А дальше, в сорок четвертом - стало гораздо сложнее. Я участвовал в нескольких боях, где немцы массированно применяли "тигры" и "пантеры", неприятное, скажу вам, "удовольствие". Немцы были умные и толковые вояки, они по нашему подобию, в лоб танковые бригады на гибель не бросали. Хотя у них разделения на бригады не было, они батальонами воевали. Обычно немцы пускали вперед средние танки, стрелявшие с ходу, без остановок, а сзади стояли или "тигры", или самоходки. Ждали, когда мы начнем пальбу и раскроем свои огневые. А дальше дело техники.
На расстоянии километра мы тяжелому танку фактически вреда причинить не можем, а самоходки или тяжелые танки нас просто спокойненько так расстреливали. Такой кошмар, как САУ "фердинанд" или "мардер", еще надо умудриться как-то пережить. Смотришь в бинокль, как "тигр" тебя стволом "крестить" начинает, и душа куда-то проваливается. Немецкие танкисты были великолепно подготовлены. Особенно в плане огневой подготовки. Поэтому предварительный расчет в ИПТАПах шел один к одному, каждое наше орудие перед гибелью должно было подбить один немецкий танк. Все последующее зависело от везения, провидения, удачи и степени подготовки артиллерийского расчета. Ну и, конечно, очень важно количество немецких танков, атакующих батарею. Один раз батарея выдержала бой с тридцатью (!) немецкими танками. Мы там многих потеряли, но немцы не прошли!
Другой случай. Пошли на нас всего четыре немецких танка, началась дуэль. Прозевали, как с тыла, по оврагам, к нам в спину зашел огнеметный танк. Я до сих пор не пойму, почему немец тянул с огнеметным залпом, он был уже в пятидесяти метрах от нас. На счастье, этот танк застрял в глубокой воронке, как бы завалился набок, и два моих разведчика подорвали его гранатами, удостоившись за это орденов Славы. Пехоту в танковых атаках немцы использовали редко, это только в кино густые немецкие цепи идут за танками, поливая "от пуза" все впереди из автоматов. Что ты из автомата за триста метров убьешь? Пехота немецкая лежала на земле и ждала, когда танки прорвутся на позиции батареи, а уж потом, бегом продвигалась дальше. Бронетранспортеры часто поддерживали танки. Один раз у меня расчет орудия выбыл из строя, так я встал к пушке и сжег три БТР.
А вот классический пехотный десант на танках, это чисто красноармейское изобретение. Пехоту немецкую на броне во время атаки я крайне редко видел. Это почти стопроцентная гибель. Мой младший брат Аркадий воевал командиром танкодесантной роты, несколько раз ранен и успел заслужить два ордена, пока его не комиссовали по инвалидности, после очередного тяжелого ранения. Так он мне после войны рассказывал, какие потери несли танкодесантные роты. Это трудно передать, хуже любой штрафной роты.
...
В бою трудно предугадать, куда пойдет танк, многое зависит еще от мастерства механика-водителя, тем более мы не знали всех складок местности перед нами. Самый удобный момент поймать немца в прицел, когда он остановился для проведения серии выстрелов с короткой остановки. Главное, подпустить танки поближе, как мы говорили, на расстояние "пистолетного выстрела", тогда есть шанс выжить. А "тигры" надо бить сразу из нескольких орудий с расстояния 100-150 метров.
...
В нашем ИПТАПе было четыре раза такое положение, что все оставшиеся пушки сводили в одну батарею, продолжая выполнять задачу до последнего человека и орудия. От Тарнополя до Эльбы в батарее осталось всего несколько "ветеранов", помню их пофамильно: старшина Лисица, сержанты и рядовые Иванов, Ткачук, Искандеров, Борисов, Авдеев, Нестеренко, Лебедев, Зиберов. Помню своих командиров огневых взводов Репина и Уланова, но они пришли на батарею уже после перехода польско-германской границы. Но вообще выжить в истребительно-противотанковом полку после трех боев с танками считалось редчайшим явлением. Мы это понимали и старались отдать свои жизни подороже и успеть уничтожить немецкие танки.
Марков Николай Дмитриевич:
- Восемь: командир расчета, наводчик, заряжающий, первый станинный, второй станинный, подносчик, водитель, помощник водителя. Это была дружная семья. Копали мы как-то в Польше траншею и откопали железный ящик. Открыли его, а там 50 тысяч злотых 36-го, 37-го, 39-го годов. "Что делать, ребята?" Разделили поровну на каждого, и ну в карты играть в очко. Потом решили на все эти деньги купить самогон. Быстренько договорились, и на 50 тысяч купили 50 бутылок самогона. Это помогало нам после устатку. Когда я в пехоте воевал, нам давали водку. В артиллерии тоже давали, но очень редко. Здесь уже мы сами добывали самогонку. - Командир расчета работает вместе со всеми, или он занимается другими делами? - Все зависит от человека. Конечно, командир и наводчик на кухню не ходят, но работают со всеми вместе. Не было такого, что ты, мол, выкопай мне окоп, а я постою, посмотрю. Если ты повел себя неправильно, тебя могут запросто застрелить. Нет командира - нет проблемы. Там были совершенно другие отношения. Перед боем человек искренний. Он выкладывается, он чистый душой. Там уже не обманешь. Это совершенно другая психология! Вот, например, я должен был очищать снаряды ветошью от смазки, но если делать было нечего, то весь расчет мне помогал. Правда, к нам снаряды редко в смазке приходили. Обычно они были чистые - с конвейера прямо на фронт, я так думаю.
Марков Николай Дмитриевич:
- Вовремя подать снаряд и зарядить. Надо знать типы снарядов и быстро выполнить необходимые действия. Помню, что боекомплект был 135 снарядов, а вот в какой пропорции какие снаряды были, не помню. Все зависит от того, как выдают... Нормативы есть, но кто знал эти нормативы? Наше дело было стоять у пушки!
Марков Николай Дмитриевич:
- Чистка после каждого марша. После стрельбы - обязательная чистка. Выверкой прицельной линии "по кресту" занимался наводчик. В случае каких-то неисправностей на батарее было два оружейных мастера, которые их устраняли. Но неисправности редко случались - пушка была надежная.
- Какое расстояние между орудиями?
- В зависимости от местности примерно 50-150 метров. Так - чтобы, как в кино, колесо к колесу стояли, такого не было. Так, может быть, только на салютах стреляют!
Борисов Михаил Федорович:
Несколько слов об орудии ЗИС-3. Оно было легкое. Если поднатужиться, я один мог его повернуть, а вдвоем это сделать, вообще, была не проблема. Вдвоем его и перекатить можно, а впятером и по песку тащить. Горизонтальный и вертикальный угол наводки были большими. Редко, когда за станину приходилось ее поворачивать. Один недостаток был у него - дальность прямого выстрела всего 600 метров.
Дорман Моисей Исаакович :
- Получили пушки ЗИС-3, "трехдюймовки". Эти орудия были вдвое тяжелее, чем "сорокапятки", и управляться с ними на прямой наводке стало гораздо труднее. Громоздкие орудия с большим прямоугольным щитом. Видно за три километра невооруженным взглядом. Так или иначе, из-за этого мы особенно навлекали на себя огонь противника - пулеметный, минометный, артиллерийский. Нам не требовалось особой переподготовки, чтобы воевать на этих орудиях. Провели одну учебную стрельбу, и все. А дальше, как всегда, выскакиваем на позиции, ставим пушку и начинаем стрелять. Сошники после третьего выстрела уходили в рыхлый грунт, но мы даже не подкапывали землю под них. Просто подкладываем бревна под сошники.
Назаров Борис Васильевич :
Два орудия заменили, одно по износу ствола, другое из-за попадания снаряда. Всего за время моего пребывания в трех огневых взводах было списано более 12 орудий, но ни одно не раздавлено танком или брошено.
Борисов Михаил Федорович:
... вскоре началась Курская битва. Хоть и стояли мы километрах в ста от передовой, но солдата ведь не обманешь, как будто веяло в воздухе - вот-вот что-то начнется. Помню, среди ночи на западе загрохотало, заполыхало на горизонте. Думаю - началось. Объявили тревогу. Все побежали по своим местам, танковые бригады получили приказ и ушли на передовую. Вскоре ушли и мотострелки, а нас почему-то не трогали до рассвета 11 июля. Две батареи получили приказ сосредоточиться в одном месте, а нашей, третьей батарее, было приказано прикрыть дорогу с Яковлево на никому тогда не известное село Прохоровка. Мы ехали на машинах, груженных ящиками с боеприпасами. Прохоровка и располагавшийся справа от нас совхоз "Октябрьский" горели. Дым стелился по земле.
Вдруг кто-то заорал: "Танки с фронта!!!" и следом: "Орудия к бою!" Мы выскочили из машин. Смотрим, по касательной к нам примерно в километре идут широкие приземистые танки. Таких мы еще не видели. Потом их посчитали - 19 штук. Отцепили пушки, установили на голом поле. Успели только сошники подкопать да боеприпасы с машин в штабель сгрузить и отогнать их. Приготовились к бою. Немцы нас не заметили - спас тот самый дым от горящих построек, что стлался по земле и прикрыл развертывание батареи. Если бы они нас увидели, от нас бы мокрого места не осталось.
Командир батареи, старший лейтенант Ажиппо Павел Иванович бегал от пушки к пушке: "Ребята, не стреляйте! Ребята, не стреляйте! Дайте им подойти". Подпустили мы их метров на пятьсот, и когда они поравнялись с батареей, подставив нам борта, мы открыли огонь. После первого залпа загорелось две машины, тут уже стало легче - оказывается, и эти горят. Их было 19, а стало уже 17! Они нас засекли, открыли огонь. Откуда-то справа ударила минометная батарея. Над головой появились два "мессера". Этот пятачок земли буквально ходуном ходил - взрывы, взрывы, взрывы. Опять везение. Если бы хоть один вражеский снаряд попал в штабель с боеприпасами, мы бы все взлетели в воздух, но ни один не попал. Били вокруг пушек, по огневым позициям, а в штабель не попали.
Чем я занимался? Сначала снаряды подносил, потом раненые появились. Кого-то наскоро перевязывал, оттаскивал в сторону, как казалось, в более безопасное место. Начали выходить из строя пушки. Сначала замолчала пушка на левом фланге, потом соседняя. Через некоторое время бой продолжало вести только орудие старшего сержанта Ивана Григорьева. Я помогал расчету. Оттащил метра на два раненого заряжающего рядового Суполдиярова, грубо его перевязал, и в это время прогремел взрыв.
Я очнулся быстро. Весь расчет орудия был либо убит, либо ранен. Орудие ЗИС-3 на прямой наводке. Подбежал к пушке, снаряд уже был в казеннике. Взялся за маховики... выстрел - горит. Побежал за снарядом, зарядил, выстрелил - попал. Еще раз сбегал. Потом слышу какой-то топот, поворачиваю голову, бежит комбат с двумя снарядами. Красноносов за ним, тоже со снарядом. На третий танк ушло два снаряда. Еще несколько выстрелов сделал - три танка загорелись. Из одного танка выскочил танкист. До сих пор помню: худой, в черном комбинезоне, лицо такое худощавое, стоит и грозит в нашу сторону кулаком. Я как заору: "Осколочный!" Ребята осколочным зарядили. Я ему по башне и ударил. Он мне совершенно был не нужен, но такой азарт...
Ажиппо кричит: "Танки слева!" Рывком разворачиваем орудие. Резко работая маховиками, ловлю в перекрестье головной, нажимаю на спуск - нет выстрела! Ору: "Снаряд!". Жму - нет выстрела! Опять: "Снаряд!". Жму - нет выстрела!! Обернулся - в полутора метрах лежит со снарядом тяжелораненый Ажиппо; у штабелей скорчился тяжело контуженный Красноносов. Выхватил у Ажиппо снаряд, зарядил, выстрелил - горит. Пока бегал за следующим снарядом, один из танков прорвался к самой пушке, на расстояние, может, 60-70 метров. Еще несколько секунд, и он бы меня раздавил. Тут и мысли не было ждать, когда он мне удобное место подставит. Я очень грубо навел ствол ему в лоб и нажал на спуск - сноп искр. Ничего, конечно же, ему не сделалось. Но он остановился и выстрелил. Остался в памяти кусок голубого неба, и в нем крутится колесо от моего орудия...
Это был мой 8-й танк, но его мне не зачли. Зачли и оплатили только семь. Ведь тогда за подбитый танк платили 500 рублей. Всего в этом бою батарея уничтожила 16 танков из 19. Три спаслись, уйдя в самом разгаре боя в сторону Яковлева. Задачу батарея с блеском выполнила. Да, ценой гибели, но если бы танки захватили Прохоровку, крови пролилось бы еще больше. Мне опять повезло. Недалеко находился КП командира корпуса генерала Попова Алексея Федоровича, который видел весь этот бой. До сих пор ему благодарен, что он, как мне потом начальник политотдела Щукин рассказывал, потребовал спасти "этого парня". Тот на машину и буквально из-под огня вытащил меня. С ранениями в ногу, спину и голову я был отправлен в госпиталь. Там меня сразу прооперировали. Как потом я узнал, генерал Попов потребовал от моего бригадного начальства разыскать меня и лечить в медсанбате корпуса. Три группы искали меня несколько суток, но госпиталей было много, и найти старшего сержанта Борисова в потоке раненых, который шел с фронта ...
Назаров Борис Васильевич :
- Моя задача правильно выбрать позицию, правильно поставить пушки. Ведь наши снаряды пробивали броню танков только с близкой дистанции, а это значит, у танка появляется шанс раздавить орудие. Поэтому позицию надо выбрать так, чтобы было легко замаскировать орудие, а танку было сложно его раздавить. Я любил ставить орудия между крупными деревьями, которые танк заведомо не свалит. Кроме того, я считал своей обязанностью выпустить первый снаряд и уничтожить первый танк. Если нам удавалось подбить один-два танка, то остальные начинают обходить наши позиции. Конечно, они нас засекали и начинали обстреливать. Ну а как только первая болванка над нами прошла - мы все по ровикам разбегаемся, ждем, когда он попадет. Но они уже вперед не идут - боятся опять напороться, начинают обходить. Это давало нам время перевязать раненых и похоронить убитых. В каждом бою мы теряли людей.
Назаров Борис Васильевич :
Вот ты спрашивал, как я отношусь к фильмам "На войне, как на войне", "Горячий снег". Как к детективу, как к историческим романам. В них нет ничего из того, что было на самом деле. Ну посуди сам, как можно было поставить орудия в ряд, как это сделано в фильме Бондарева? Танки с флангов бы зашли и подавили бы их. Они же не смогут через друг друга стрелять! Генерал ходит, ордена раздает - галиматья! У нас командир полка, и тот не показывался. Даже комбат старался метрах в трехстах с машинами находиться.
Дорман Моисей Исаакович :
- Никто не создавал НЗ, и на открытие огня мне не требовалось разрешения командира дивизиона. Я не помню, чтобы у нас была катастрофическая нехватка снарядов. Было достаточно осколочно-фугасных снарядов, бронебойных, подкалиберных. Старались побольше запастись картечью, поскольку с немецкой пехотой лоб в лоб приходилось сталкиваться очень часто. Картечь и подкалиберные - снаряды ближнего боя. На осколочно-фугасном снаряде свинчивался колпачок и получался осколочный снаряд. Были картечные снаряды в картонном корпусе, начиненные стальными обрезками, гайками и гвоздями. На "виллис" обычно грузили восемь снарядных ящиков - половину боекомплекта, среди них обязательно картечь!
...
В конце войны нас заставляли собирать и сдавать стреляные снарядные гильзы, цветной металл был в стране уже в дефиците.
Дорман Моисей Исаакович :
- Теоретически на подготовку наводчика требовалось три-четыре дня. Наводчик следит за шкалой барабана, выставляет прицел с учетом упреждения. Вроде все просто, но... Наводчиком может быть не каждый. От него многое требуется - быстрота, аккуратность, даже скрупулезность в действиях, и, главное, хладнокровие. Быстро и точно навести орудие на движущуюся цель, когда вокруг с визгом рвутся снаряды и мины, стучат о щит орудия пули и танки нагло прут на огневую позицию, стреляя на ходу. Неаккуратность или медлительность наводчика дорого обходится расчету. Хороший наводчик на тренировках попадал в ствол дерева первым же выстрелом, на расстоянии 700 метров.
Дорман Моисей Исаакович :
- Вся наша война - это прямая наводка. И роль командира орудия в ПТА более ответственна, чем в крупной артиллерии, где стрельба ведется с закрытых позиций или из укрытий и где командиры орудий противника не видят, получая все данные для стрельбы с НП комбата или от КВУ по связи. Другое дело у нас. Командир орудия должен сам определять данные для стрельбы, управлять огнем, корректируя стрельбу, и при этом поддерживать в своих людях спокойствие и уверенность, даже когда вражеские танки и автоматчики находятся в ста метрах от огневой позиции. Поэтому командир орудия в ПТА должен быть смелым и думающим человеком, со стальными нервами.
Марков Николай Дмитриевич :
Кормили нас там пшенкой и американской тушенкой. Утром и вечером кто-нибудь из расчета ходил на кухню - днем уже не вылезешь. Три месяца пшенка и тушенка!! Это кошмар какой-то. Уже выворачивало. Желудком мучались... По ночам вылезали на поля, собирали невыбранную с осени картошку. По весне спасались зеленью.
Борисов Михаил Федорович :
Когда в Германию пришли, на складах было очень много разной еды. Однажды был такой случай. Солдат подходит к повару: "Сегодня у нас что на обед?" - "Суп с курицей". - "Опять суп с курицей, не могли каких-нибудь пирожков сделать?!" Это о чем говорит? Зажрались! До 43-го года любой супец за милую душу пошел был!
Волошин Алексей Прохорович :
А в 1942 году кормились подножным кормом. Просили везде, где можно. Помнишь кино "Они сражались за Родину", где Шукшин хотел что-то достать? Вот такие случаи были постоянно.
Марков Николай Дмитриевич:
- Конечно, труд. Во-первых, при смене огневой позиции машину приходилось оставлять далеко от передовой, чтобы немец не обстрелял и потерь не было. Это значит, пушку весом больше тонны расчет ночью должен на лямках дотащить до будущей огневой. А потом на горбу еще и ящики со снарядами, каждый весом по 75 килограммов! Три человека копают окопы для пушки и расчета, трое эти ящики таскают, водитель с помощником в машине. А было, утром просыпаешься, смотришь - перед тобой стена кирпичного завода! Эти огневые позиции доставались кровью и потом.
Черномордик Михаил Александрович :
Самое страшное - это когда тебя бросает пехота. Они бегут, а ты остаешься в одиночестве, и нет связи с другими подразделениями. Ты лихорадочно пытаешься понять, что дальше делать, как действовать. Тут уже вся надежда на собственный опыт - бежать со всеми или оставаться. Некоторые бойцы ворчали: "Наш командир, он видишь, какой упрямый. Не хочет бежать". А потом понимали, что орудие не бросишь. Если мы оставили орудия, то командиру батареи и командиру взвода - расстрел. Бывало, что побросают оружие, а командиры приказывают - иди и верни. А где его найдешь? Частично его разбили, частично разбирали те, кто остались, чтобы усилить свое вооружение. Помню, бежали минометчики, побросали минометы в ручей, а потом пришли и ныряли за ними в ледяную воду. Вот мы посмеялись.