Ссылка на полный текст: REENACT&GEAR • Просмотр темы - Pathfinder. David Blakeley
Навигация:
О чём книга
Взвод Следопытов
Отбор
Индивидуальный подбор снаряжения
Land Rover Defender W.M.I.K. (Weapons Mount Installation Kjt)
Тренировки
Традиции. «Thunderstruck» («Ошеломлённый, сраженный ударом молнии») — первый трек альбома AC/DC «The Razor’s Edge»
Американский FGM-148 Javelin, британский LAW-80 и советский РПГ-7
Вертолеты «Рысь» и «Газель» для поисково-спасательных операций
Март 2003 года — подготовка к вторжению коалиционных сил в Ирак
Эскадрон SBS рассеян по пустыням северного Ирака
Прекращение выполнения задачи из-за отсутствия тёплых вещей
Постановка задачи на захват аэродрома Калат-Сикар и обеспечение высадки 1-го ПДБ
Продвижение патруля Следопытов к линии фронта
23 марта 2003 года: 507 рота материально-технического обеспечения 5-го батальона 52-го полка ПВО (11 человек погибло, 7 попало в плен)
Инженерная разведка меняет колесо «Лендровера»
Через линию фронта в тыл иракских войск
Внимание к англичанам привлек руль. расположенный в их автомобилях с правой стороны
Первое боевое столкновение
Уклонение от преследования
Воздушной поддержки не будет
Выработка решения на прорыв к своим войскам
Первая засада
Вторая засада
Третья засада
Через линию фронта
Попадания и повреждения
История из рядов Следопытов, незаконнорожденных сыновей Специальной Авиадесантной Службы. Взвод Следопытов (Pathfinder Platoon), также называемый как Группа Следопытов, является разведывательным подразделением в составе 16-й десантно-штурмовой бригады ВС Великобритании. Часто они используют хорошо вооружённые «WMIK Land Rover».
Взвод Следопытов был сформирован в 80-х годах для выполнения весьма специфической роли - мобильной разведывательно-диверсионной группы, действующей с воздуха и суши, которая, как считается, отсутствует в британских силах специального назначения. Именно парни из SAS первыми основали Следопытов, и в течение многих лет их существование даже официально не признавалось, отсюда наше прозвище «Призрачный отряд». Как и в случае с SAS в первые дни ее существования, бойцы Следопытов были собраны из разных подразделений, образовав таким образом небольшую горстку солдат-специалистов.
Следопыты - невероятно сплоченное подразделение. Оно состоит из шести патрулей, в каждом по шесть человек, итого тридцать шесть бойцов. Каждый патруль располагает двумя машинами, «Лендроверами» с открытым верхом, специально приспособленными для операций Следопытов. Вместе со вспомогательным личным составом, саперами, связистами и тому подобными, наше подразделение составляет численностью шестьдесят человек. Несмотря на то, что мы маленькие, мы идеально сложены.
Следопыты считаются наиболее хорошо обученными и специализированными мобильными войсками в мире. В отличие от SAS (Специальной авиационной службы) и SBS (Специальной лодочной службы), которые обучены всем аспектам борьбы с терроризмом, повстанцами, нерегулярной и регулярной войны, мы неустанно готовимся только к одному: проникновению глубоко в тыл врага для проведения разведывательных операций, захвата, подрыва и уничтожения.
Мы являемся экспертами в прыжках с парашютом HALO (затяжные прыжки с большой высоты с низким раскрытием) и HAHO (прыжки с большой высоты с высоким раскрытием), наших обычных способах сверхскоростного десантирования с глубоким проникновением по воздуху. HAHO позволяет нам открывать парашюты на предельно большой высоте и бесшумно дрейфовать на протяжении многих миль к цели. HALO и HAHO - это хлеб с маслом для того, что мы делаем, и это то, чем мы знамениты. Но мы в равной степени хорошо подготовлены для проникновения пешим порядком или на автомобиле далеко в глубину местности, занятой противником.
Вы можете попасть в Следопыты из любого подразделения британских вооруженных сил. Есть только два правила: первое, к вечному сожалению Стива, ты не можешь быть женщиной; второе, ты должен отслужить в вооруженных силах не менее трех лет.
Я пришел в Следопыты из 1-го парашютно-десантного батальона, пройдя убийственный отборочный курс. В воздушно-десантном полку, самом элитном подразделении, я служил в Северной Ирландии, Косово и Сьерра-Леоне. Когда я участвовал в операциях с 1-м парашютно-десантным батальоном, я мечтал о том, чтобы рядом со мной была моя «команда мечты», люди, которые были бы полностью преданными делу, исключительными солдатами, обладающими психологической силой, чтобы справиться со всем, что может бросить в них враг. Теперь, в Следопытах, я бы это нашел. Проблема заключалась в том, что в Следопытах были те, кто воспринимал меня по-другому.
В моей семье не было традиций военной службы. Оба моих родителя были учителями, и я попал в армию по чистой случайности. В школе у меня все шло наперекосяк, когда армейский кадровый офицер предложил мне шанс получить спонсируемое место в военном колледже. Тяга к жизни на свежем воздухе и приключениям, вот что меня зацепило. Поскольку армия оплачивала мою учебу, я поступил в колледж Уэлбека и сумел продолжить обучение. Я сдал экзамены на «Отлично» и продолжил офицерскую подготовку в Сандхерсте.
В возрасте девятнадцати лет я стал офицером в британской армии, а в двадцать один год, самый молодой за последние десятилетия, я был произведен в капитаны. В возрасте двадцати пяти лет я прошел отбор в Следопыты, и я, несомненно, был самым молодым заместителем командира, который когда-либо был у Следопытов. Напротив, многие парни проработали в Следопытах десять или более лет и были «нижними чинами», они проложили себе путь вверх по служебной лестнице. Когда-то это часто было работой на всю жизнь. Вы могли бы перейти в SAS или SBS, но большинство предпочло бы остаться в Следопытах.
Вполне понятно, что некоторые из старых и смелых смотрели на новичков вроде меня как на офицеров-выскочек, без которых они вполне могли бы обойтись. Я проработал в подразделении пятнадцать месяцев, и мне нравилось то, чем мы занимались. Я хотел провести остаток своих солдатских дней в Следопытах, но в Ираке я впервые вел подразделение на войну. Я командовал людьми, за плечами которых, во многих случаях, были годы службы в элитных войсках. Это было чертовски непросто.
Следопыты работают на основе того, что командование патрулем переходит к наиболее подходящему солдату, независимо от ранга. Это меритократия. Я был на очень крутом пути обучения, и в подразделении были те, кто только и ждал, когда я потерплю неудачу.
Отбор в Следопыты осуществляется из того же лагеря по тем же маршрутам, что и SAS. Я помню те времена, когда я вытаскивал себя из постели в изнурительные 03:00, чтобы проглотить обильный завтрак, а затем забраться в четырехтонный грузовик и отправиться в долгую поездку в долину Элан. Мы прижимались друг к другу, чтобы разделить тепло тела, потому что тонкое полотно пропускает холодный воздух.
К тому времени, как мы добрались бы до долины Элан, один парень или несколько решили уйти. Они оставались сидеть в грузовике, пока остальные из нас отправлялись в горы. И иногда кто–нибудь говорил сразу после окончания марш-броска: «Сержант, я больше так не могу». Затем следовали еще более экстремальные марш-броски, перемежаемые упражнениями с оружием, а также уроками медицины, связи и подрывных навыков. И с каждым днем твой рюкзак наполнялся все новым и новым снаряжением.
Начальный вес вашего рюкзака составлял 35 фунтов, не включая воду и еду. Он увеличивался с шагом в 10 фунтов, и весь этот вес был необходим для выживания в условиях боевых действий или в горах. Никто не нес никакого мертвого груза только для того, чтобы компенсировать нагрузку.
В ваш комплект снаряжения входил GPS-маяк, который позволял руководящему составу отслеживать вас в холмах. Это был очень надежный способ удержать людей от мошенничества. Если бы они заметили, что ваш маячок внезапно начал двигаться со скоростью 80 км/ч, они бы поняли, что вы воспользовались попуткой, и вас немедленно отправили бы в утиль.
Вдоль маршрутов были случайные контрольные точки, где инструктор взвешивал ваш багаж, чтобы проследить, что вы не наполнили его на старте водой , надеясь потом ее вылить. Вы должны были носить с собой деактивированную штурмовую винтовку SLR, которую вы должны были постоянно держать в руках во время марша.
На отборе в Следопыты вам запрещено пользоваться любыми дорогами или тропами, по которым может передвигаться машина, плюс вам запрещено использовать свое оружие в качестве трости для ходьбы, что в моменты крайней усталости было чрезвычайно заманчиво.
Если вас застукали за каким-либо из этих занятий, вас заставляли бегать вверх-вниз по ближайшему холму, а затем велели продолжать. Мы все были одеты в полевую униформу у без опознавательных знаков, но сержант выделялся тем, что носил характерный темно-бордовый берет Следопытов. На нем была кокарда Следопытов — указатель направления, наложенный поверх крыльев, с парашютом посередине. Даже
В Следопытах каждый солдат сам выбирает, какое снаряжение ему надеть, и мы собрали комплекты практически из всех вооруженных сил мира. Почти никто не носил стандартное снаряжение британской армии. У пустынных ботинок британской армии была безнадежно тонкая подошва, и мы знали, что если пойдем пешком, то несколько дней подряд будем таскать с собой до смешного огромное количество снаряжения. Вместо этого большинство следопытов предпочитали носить обувь «Альт-Берг» для пустыни. У ботинок «Альт-Берг» подходящая для горных походов подошва «Вибрам», и они сделаны из легкого и дышащего материала, который отводит пот от стопы в воздух пустыни. «Альт-Берги» производятся на крошечной специализированной фабрике в Ричмонде, Йоркшир. Так уж случилось, что эта фабрика находится по соседству с Каттериком, где проходит отбор в парашютно-десантный полк.
Многие парни захватили с собой ветрозащитные смоки. Они были сшиты из хлопчатобумажной ткани с плетением «рип-стоп» и служили защитой от холодной ночи в пустыне. Мы взяли их большого размера, чтобы можно было надеть под них пуховик и чтобы смок не задирался при марше с тяжелым грузом. Несколько несгибаемых, бывших из десантуры, парней настояли на том, чтобы носить десантные смоки - немного более современную версию тех, что носили в полку во время Арнема. Я не был одним из них. На мой взгляд, ветрозащитные смоки были намного лучше. Как и в случае с ботинками, разгрузки были глубоко личным выбором в качестве элемента снаряжения. Если бы нас вынудили пуститься в бега, мы бы жили за счет своей РПС или разгрузок, а у парней это было настоящим искусством. Обычная пряжка пояса ременно-плечевой системы, такая же, как и на рюкзаках, издает резкий щелчок при открывании или закрывании. Она может даже случайно открыться, когда вы ползаете на животе. Вместо этого ребята из Следопытов использовали старомодный ремень с пряжкой «ролл-пин», сделанный из брезента. Как только его туго затянули, он уже не расстегивался, и застегивать или расстегивать его можно было бесшумно. На нем была закреплена проверенная комбинация любых подсумков, которые нравились каждому парню.
Каждая деталь снаряжения была подогнана и модифицирована в соответствии с личным опытом парней на полигонах и в бою. К тому же они были сильно изношены. Подсумки открывались тысячу раз, чтобы достать магазины; пистолетные кобуры были покрыты ракраской в DPM, чтобы лучше замаскировать их; боевые костюмы были залатаны, выцветшие и изношенные.
Некоторые парни предпочитали нагрудники, чтобы не сидеть с РПС, находясь в транспорте. У некоторых были разгрузочные жилеты SADF (Южноафриканских сил обороны), которые представляли собой гибрид ременно-плечевой системы и нагрудника. У SADF был огромный боевой опыт, и их снаряжение, как правило, было первоклассным. Джейсон предпочитал РПС, как и Трикки, а их команда была более потрепанной и закаленной, чем большинство. Я тоже был любителем РПС, но я объединил ее с компактным нагрудником Советской армии, что дало мне лучшее из обоих миров.
Пинки - это, по сути, укороченный «Лендровер» с усиленным шасси. Имея по три человека в каждой машине, плюс всю воду, топливо, оружие, боеприпасы, средства связи и продовольствие, мы были на самом пределе того, что он мог перевозить.
Автомобильный завод «Ровер» в Ковентри был разрушен немецкими бомбардировками, и компания была вынуждена перенести производство на «теневую фабрику», где она могла производить только дешевые и простые автомобили. Оригинальный концепт «Лендровера» полностью соответствовал требованиям: по сути, это было нечто среднее между легким грузовиком и трактором. Первые «Лендроверы» были построены на шасси джипов «Виллис», используя двигатель и коробку передач от седана «Ровер» P3. Кузов был изготовлен вручную из алюминиево–магниевого сплава под названием «Бирмалайт», чтобы сэкономить на стали, которая после войны была строго нормирована.
«Лендровер» был спроектирован так, чтобы находиться в производстве всего два или три года, чтобы получить некоторый денежный поток для компании «Ровер», который позволил бы ей возобновить производство автомобилей. Но «Лендровер» оказался настолько успешным, что превзошел автомобили «Ровер» по продажам, что привело к рождению культового бренда, на который британская армия стала так сильно полагаться. Пинки, которые мы демонстрировали ребятам из спецоперации в Кувейте, были основаны на прочном коробчатом шасси оригинальной конструкции 1947 года, с теми же плоскими панелями кузова из легкого сплава, которые тогда использовались.
Розоватая краска наших автомобилей была специально разработана для уменьшения тепловых характеристик автомобиля. Пинки были открыты для непогоды, поэтому внутренние элементы приборной панели были герметичными и усиленными. Сиденья были сделаны из прочного пластика, с зазором между спинкой и сиденьем, через который могла стекать вода. Наш подход в Следопытах заключался в том, что «кожа водонепроницаема». Лучше было иметь машину с открытым верхом и рисковать промокнуть, чем обходиться без возможности кругового обстрела. Двигаясь на большой скорости под проливным дождем, мы надевали защитные очки, и у нас были шемаги для защиты лица, хотя мы точно не ожидали таких проблем при движении по изнуряющей жаре иракской пустыни.
У каждого Пинки был GPMG (единый пулемет) со стороны переднего пассажира, то есть, с моей стороны, установленный на турели, так что мы могли поворачивать оружие по сторонам. Турельная установка была хорошо сбалансирована и маневрена, и в ней чувствовалось изящество в стиле «Звездных войн». По сути, она принимало на себя весь вес оружия, оставляя наводчику свободу управления, прицеливания и стрельбы. Попрактиковавшись, мы могли вести точный огонь даже на большой скорости. Единый пулемет имел 180-градусный сектор огня — то есть, от головы Стива на водительском сиденье до Трикки, стоявшего за крупнокалиберным пулеметом позади.
Поскольку .50-й калибр Трикки находился на приподнятой турели, у него был 360-градусный сектор обстрела. К перекладине позади меня были привязаны три рюкзака, каждый из которых был набит спальными мешками, бивачными мешками и специальной одеждой, а также водой и пайками на десять дней. Большинство следопытов использовали стандартный британский армейский рюкзак «Берген» с короткой спинкой, так как он лучше сидел вместе с РПС, с закрепленными дополнительными подсумками для быстрого доступа к боеприпасам. Но некоторые из старых и смелых использовали старинные рюкзаки SAS в комплекте с металлическими рамами. Под стропы рюкзаков мы засунули свои аварийные сумки. Если вы были скомпрометированы и вам пришлось бы пуститься в бега, от рюкзака можно было отказаться, и вы могли удрать, просто схватив свою сумку. Каждый рюкзак был объемом 80 с лишним литров и весил около 30 килограмм при полной загрузке. Когда мы шли пешком, то несли все это с собой, плюс наши разгрузки и наше личное оружие.
Между сиденьями переднего пассажира и водителя были сложены коробки с патронами, в том числе шесть коробок на 200 патронов для единого пулемета, итого 1200 патронов. Каждая коробка была уложена одинаковым образом, пулями вперед и со снятыми пломбами. Таким образом, если мне нужно было сменить ленту с патронами, я просто поднимал крышку на оружии, открывал коробку с патронами, перекидывал ленту поперек, закрывал крышку, отводил назад рукоятку взведения, и все было готово. Я так усердно готовился к этому, что мог сделать это за две секунды ночью и просто на ощупь. В кормовой части машины было уложено 1000 патронов к крупнокалиберному пулемету.
На приборной панели Пинки был установлен SP-GPRS – специализированный военный GPS–модуль. SP-GPRS зашифрован, так что враг не сможет отследить сигнал GPS. Он работает с выделенной военной спутниковой сетью, в отличие от гражданской сети, которую используют обычные системы GPS. Американцы способны отключить гражданскую сеть, что они могли бы сделать, если бы противник использовал гражданскую сеть для нападения на них. Военная спутниковая сеть всегда будет оставаться открытой.
Спереди, на капоте, у нас была пара громоздких LAW-80, закрепленных поперек, прямо перед приборной панелью. Поверх LAW был привязан сверток камуфляжной сетки с завернутыми внутрь камуфляжными шестами. Как только мы оказывались на территории противника, мы устанавливали камуфляжные сетки таким образом, чтобы загонять под них Пинки и находится под ними самим. В паре машин были мачете. Парни использовали большие ножи, чтобы расчищать растительность или разбивать лагерь.
У каждого второго автомобиля был лебедка, установленная спереди, прямо над кожухом поддона. Это был жизненно необходимый инструмент для вытаскивания застрявших машин, но он был тяжелым, поэтому его надевали на каждый второй Пинки. Таким образом, у каждого патруля, состоящего из двух автомобилей, была лебедка на случай необходимости, и это снижало общий вес. На борт каждой машины были погружены по две канистры с пресной водой, а также дюжина пакетов с пайками, мины «Клеймор» и гранаты. Когда мы закончили упаковывать вещи, наш Пинки был набит так туго, что в него больше ничего нельзя было втиснуть. Ну, кроме «Мальборо Лайтс».
В целях предотвращения инцидентов «синие по синим» (дружественного огня) Пинки были оснащены МСО, маяками системы опознавания «свой-чужой», которые были разработаны для отправки сигнала, позволяющего мгновенно идентифицировать нас с воздуха. Предполагалось, что все самолеты НАТО смогут видеть отметку этой системы на экранах своих радаров. На уровне бригады у них была компьютерная система, которая предположительно позволяла им видеть, где находятся все их позывные, с помощью сигналов этой системы. Пинки также были оснащены маячками визуального распознавания, которые служили вам резервным вариантом на случай сбоя системы «свой-чужой».
В обычной пехоте все сводилось к тому, чтобы идти вперед и атаковать ротой или батальоном – то есть численностью 100 или 700 человек с лишним, и имея за спиной мощь армии и военно-воздушных сил. В Следопытах вы были крошечным подразделением, изолированным далеко на территории противника. Если вы наткнетесь на вражескую позицию, то, скорее всего, это будет по меньшей мере рота, и вы ожидаете, что вас сильно превосходят численностью и вооружением. Все ваши навыки были направлены на то, чтобы разорвать контакт, вырваться из зоны поражения и исчезнуть. Это должно было быть ловко и инстинктивно, чтобы у тебя был хоть какой-то шанс выжить. Вы до упора практиковались в том, как реагировать на контакт спереди, сбоку или сзади.
Тренировка НД (немедленное действие) заключалась в том, что тот, с кем связывались, выпускал пули и кричал «Контакт спереди слева!» или что-то в этом роде. Как единое целое, вы сосредотачивали огонь на этой цели. Тот, кто замечал укрытие, в которое можно было отступить, кричал: «Уходи влево!» или «Уходи вправо!» Затем любой человек мог выдвинуться как ведущий: «Следуйте за мной!». Вы тренировались с полными «Бергенами» и патрульными рюкзаками, и вы отрабатывали свои процедуры «человек ранен», чтобы взвалить раненого парня себе на плечи и вытащить оттуда.
В секции мобильных операций Следопытов вы повторяли этот процесс, только на этот раз со своими машинами. Вы также проходили специальную подготовку по вопросам связи и разведки Вы узнавали, как находить, оценивать и сообщать необходимую командиру бригады информацию, цель разведывательной миссии. Вы научились передавать сообщения по высокочастотной радиосвязи на большие расстояния, отражая сигналы от ионосферы, и с помощью криптографических средств защиты данных. Вы научились быстро набрасывать карты позиций противника, надевая хирургические перчатки, чтобы ваши доклады оставались четкими и разборчивыми, несмотря на то, что вы были ужасно перепачканы. Но так же, как Следопытам бросали вызов физически, нам бросали вызов и морально.
Нас учили действовать в другой реальности, принимать то, чего боялись другие. Нас учили владеть ночью, обитать во тьме. Нас учили чувствовать себя как дома при лунном свете, при свете звезд и в кромешной тьме. Темнота была плащом, под которым скрывались наши операции. Мы научились любить темноту и делать ночь своей. Нас учили искать труднопроходимую местность, окраины, засушливые пустыни и отдаленные заросли кустарника – везде, где не обитают люди. И нас учили искать наихудшую, самую паршивую погоду, какую только можно вообразить, условия, в которых могли бы преуспевать тайные операторы, такие как Следопыты. Или, по крайней мере, там, где мы должны были процветать.
Он взглянул на часы.
- Отрыв шасси в минус девяносто.
Я думаю, что этот вариант прошел. Отрыв шасси означал время взлета самолета. Я порылся в левом нагрудном кармане своего смока и вытащил компакт-диск. Это был альбом AC/DC «Лезвие бритвы». Я бросил диск ему.
- Третий трек, приятель…
Он закатил глаза. - Опять, черт возьми, «Сражен громом»? Сколько раз мне еще придется слушать этот грохот, пока вы, ребята, будете вылезать из моей задницы? Разве мы не можем поставить что-нибудь более классное - может быть, «Полет валькирий» Вагнера?
- Придурок из Королевских ВВС, - перебил я. - В любом случае, ты знаешь порядок. Мы всегда выходим под «Сражен громом». Это традиция Следопытов.
Он пожал плечами и повернулся к второму пилоту, стоявшему рядом с ним.
- Пит, ты можешь вставить это дерьмо в проигрыватель и проверить, работает ли система трансляции?
Никто не мог сказать, что я возглавляю бардак, но я бы никогда не захотел его прекращать. Насколько я понимал, такое дуракаваляние было жизненно важной частью снятия напряжения предстоящей миссии. С приближением часа «Ч» мы уделили несколько минут нашему любимому фильму «Чем заняться в Денвере, когда ты умрешь». Стив купил копию в магазине американского военторга, и она воспроизводилась на ноутбуке в жилой палатке. Старые приятели снова собрались вместе для последней работы, и у каждого мужчины была веская причина быть там.
Как только мы закончили показывать ребятам несуществующие секретные системы вооружения на Пинки, мы отправились на полигоны, чтобы запустить их ракеты «Джавелин», которые при цене 40 000 долларов за штуку были просто сказочными. «Джавелин» - это портативная система для одного человека, и все, что вам, по сути, нужно было сделать с этой штукой, это зарядить ракету в пусковую установку, присесть с ней на плече, прицелиться и выстрелить. После того, как ракета выбрасывались из трубы, она пролетала значительное расстояние, прежде чем включался ракетный двигатель, поэтому было меньше шансов, что противник обнаружит позицию команды запуска, и меньше опасности от обратного выхлопа. Ракета типа «выстрелил и забыл» должна была зафиксироваться на цели перед запуском и использовать автоматическую систему самонаведения для наведения на цель. Это было компактное, простое и высокоэффективное оружие для уничтожения танков.
Мы, в свою очередь, посвятили американцев в прелести LAW-80 (легкое противотанковое оружие калибром 94-мм), который был ближайшим имевшимся у нас аналогом,. LAW-80 был британского производства и предположительно портативным, но при длине около метра в неснаряженном положении это было все равно, что таскать рулон ковра по полю боя. Если вы шли пешком, единственным способом нести его было прикрепить крест-накрест к верхней части вашего рюкзака, что было способом идти на войну в духе комиков Лорела и Харди, если таковой вообще существовал. Имея при себе LAW-80, были все шансы развернуться и вырубить им кого-нибудь или быстро застрять, продираясь сквозь густой кустарник.
- LAW-80 был разработан в конце 80-х инженером британской армии по имени Сид Вишес, - начал Стив. Он просто не смог удержаться, чтобы не вставить в урок пару бесценных замечаний. - У него дальность действия 500 метров, при стрельбе с целью лишить мобильности и 300 метров, чтобы уничтожить бронетехнику противника. Это оружие малой дальности, поэтому лучше всего поражать вражескую цель, которая движется не прямо на вас. «Лишить мобильности» означает обездвиживание брони противника, а не ее уничтожение. Стив объяснил серию приемов, необходимых для того, чтобы привести LAW-80 в боевое положение, в то время как я продемонстрировал, как обращаться с оружием.
- Требуется десять отдельных операций, чтобы привести в боевое состояние LAW-80, - объявил Стив. - Внимательно смотрите, что Дейв демонстрирует, потому что я не собираюсь повторяться. Сначала снимите законцовки вашей пусковой трубы...
Я снял жесткие черные защитные чехлы с обоих концов метровой трубы.
- Во-вторых, разложите пусковую трубу. Я попытался вытянуть более тонкую трубу из более толстой, но, как и следовало ожидать, ее заклинило. По опыту я знал, что сдвинуть ее можно только грубой силой. Я поставил LAW-90 вертикально, поставив одну ногу на нижний конец трубы, и сильно дернул. Верхний конец устремлялся вверх, пока я не удлинил его примерно до 1,5 метров в длину. Парни покатывались со смеху, представляя, как я делаю это с несущимся на нас советским танком, для уничтожения которых LAW-80 изначально был предназначен.
- Как вы можете видеть, LAW-80 - идеальное малозаметное оружие с точки зрения маскировки, - съязвил Стив. - Теперь, Дэйв, сдвинь вперед раскрывающийся прицел, пожалуйста…
Я передернул затвор и поднял прицел. По указанию Стива я повернул рычаг, чтобы активировать спусковой крючок, поставил предохранитель в положение «выкл», положил трубу на плечо и проверил местность сзади, потому что любой, кто находился на расстоянии до 30 метров позади меня, мог получить сильные ожоги от обратного выхлопа.
Ладно, капитан Блейкли, что вы забыли сделать, чтобы запустить свой LAW-80? - Что ж, Стив, мне нужно выстрелить из магазина пристрелочным патроном, прежде чем переключаться на основное вооружение. Стив принялся объяснять ребятам невероятно трудоемкий процесс подготовки к выстрелу из LAW на поражение. Вы должны были выбрать цель, затем выстрелить пристрелочным патроном с трассирующей пулей, которая после выстрела покажет вам, верен ли ваш прицел. Выпустив от одной до пяти пристрелочных пуль, вы переключались на основной заряд и готовились к мощному взрыву.
- Теоретически все это очень хорошо, - продолжил Стив, - но, кто может рассказать мне о недостатках использования пристрелочного патрона с движущейся мишенью? Пожалуйста, ответьте только американцы.
- Ну, по-моему, это немного глупо, - вызвался один из спецназовцев. - К тому времени, как вы попадете в цель пристрелочным патроном, эта чертова штука сдвинется с места!
- Браво! - сказал Стив. - В любом случае, ты пытаешься сохранять хладнокровие под давлением, только что выдав свою позицию, выпустив пристрелочную пулю, а затем выпускаешь основной заряд.
LAW-80 был тяжелым оружием огневой мощи, но мы бы предпочли РПГ советской разработки (реактивный противотанковый гранатомет). Учитывая, что средняя скорость танка по пересеченной местности составляет около 30 км/ч, ключевыми качествами, которые требовались от портативного оружия для уничтожения танков, были малый вес, а также скорость и простота в эксплуатации. РПГ обладал этими качествами в полной мере.
В отличие от этого, LAW-80 был малоподвижным оружием, но это было все, что у нас было, и мы никогда бы не отказались от возможности применить такую огневую мощь в полевых условиях. По крайней мере, несколько LAW могло бы выиграть нам время для выхода из боя, если бы мы столкнулись с серьезным количеством брони противника. Но чего бы мы только не отдали, чтобы иметь возможность взять с собой на войну несколько американских «Джавелинов».
Мы отправились навестить военнослужащих армейской авиации, которым было поручено летать на вертолетах «Рысь» и «Газель» на задачах ПСО (поисково-спасательные операции) для 16-й десантно-штурмовой бригады. «Рысь» - британский вертолет производства «Вестланд Геликоптерс». Он маневренен и быстр – «Рысь» побил рекорд скорости вертолета еще в 1986 году, пролетев со скоростью 249,1 мили в час. Им управляют пилот и второй пилот-штурман, и он может перевозить девять полностью экипированных военнослужащих. Это делало его более чем достаточно большим, чтобы вместить патруль Следопытов. Но пилоты ААК были довольно прямолинейны в отношении возможностей «Рыси» здесь, в пустыне. В палящий дневной зной его двигатели угрожали перегреться, что в основном означало, что он не мог летать, кроме как ночью.
В дополнение к «Рыси» у них на театре военных действий было несколько «Газелей». Разработанный французской компанией «Аэроспасьяль» и выпускающийся «Вестланд» в Великобритании по лицензии, этот легкий вертолет разрабатывался главным образом как противотанковый боевой вертолет. К сожалению, он способен перевозить только пять человек, включая экипаж, так что для спасения одного патруля Следопытов потребовались бы по меньшей мере две «Газели». Ребятам из ААК приходилось каннибализировать те немногие «Газели», которые были у них на театре военных действий, чтобы поддерживать в рабочем состоянии какой-то минимум, и не было никаких гарантий относительно того, сколько их будет в воздухе, если и когда нам может понадобиться помощь. Короче говоря, у армейского авиационного корпуса не было запасных частей или цепочки снабжения, чтобы надежно удерживать нужные машины в воздухе.
16-я десантно-штурмовая бригада была аэромобильным соединением вооруженных сил Великобритании, которое по плану должно было возглавить вторжение в Ирак. В целом, она состояла примерно из 5000 вооруженных мужчин и женщин, и именно мы, Следопыты, должны были быть глазами, ушами и острием этой силы.
Перед отправкой в Кувейт нас простерилизовали. На нас не было никаких нашивок или знаков различия – ничего, что выдавало бы, из какого мы подразделения или кто им командовал, и ничего, из чего враг мог бы извлечь хоть малейшее преимущество, если бы мы были захвачены в плен или убиты. Перед пересечением границы с Ираком нам пришлось еще больше простерилизовать себя, изъять все семейные фотографии, бумажники, ключи, вырвать все заметки из блокнотов, удалить все размеченные карты и срезать этикетки производителя с нашей одежды.
Мы пересекли границу в темное время суток, направляясь к ПОБ (передовой оперативной базе), с которой 16-я десантно-штурмовая бригада должна была продвигаться дальше в Ирак. Едва наши колеса завертелись, как небо перед нами превратилось в полосу пламени. Впереди на горизонте бушевала мощная огненная буря, похожая на огромное ядерное облако. Нас предупредили, что иракские войска могут поджечь нефтяные скважины, пытаясь помешать нашему продвижению через пустыню. Таков был результат.
... мы получили по радио в штаб-квартиру Следопытов несколько крайне тревожных новостей. На крайнем севере Ирака был скомпрометирован целый эскадрон SBS, родственного SAS полка. Вся их миссия быстро пошла прахом, вынудив около шестидесяти элитных солдат спасаться бегством недалеко от границы с Сирией. Эскадрон SBS прилетел на «Чинуках» и был заброшен вместе со своими машинами глубоко в иракскую пустыню. Но в течение нескольких дней сотни федаинов (иракских иррегулярных формирований) выслеживали британские войска, приближаясь к их позициям. У иракцев были джипы, оснащенные ДШК (Душками), крупнокалиберными зенитными пулеметами советских времен, которые являются разрушительными при использовании против наземных войск, плюс у них были регулярные подразделения иракской армии с тяжелой бронетехникой в качестве поддержки.
SBS ехали на Пинки, так что они были полностью беззащитны. Элитный британский отряд с боями отступил, но в течение многих часов интенсивного боя патрули были разделены на все более мелкие группы. Машины застряли, и ребятам из SBS пришлось взорвать свои Пинки, чтобы помешать врагу захватить их. Однако несколько зарядов не сдетонировали. Под прикрытием авиации союзников основная часть эскадрона была выведена по воздуху. Но на рассвете у нас все еще оставались в бегах по меньшей мере две группы, и ходили слухи, что иракцы вскоре покажут захваченные машины мировым средствам массовой информации.
Дез склонился над рулевым колесом без единого клочка снаряжения для дождливой погоды, выглядя промокшим и замерзшим.
- Дез, приятель, где твой «Гортекс»? - потребовал ответа Джейсон.
- Я оставил его в Кувейте, - пробормотал Дез. Он был похож на ребенка, который знал, что вел себя непослушно, и только что был уличен.
- Зачем ты это сделал? - Джейс решил его доконать. Дез пожал плечами.
- Ну, потому что Трикки оставил свой, так что я подумал, что все будет в порядке.
Завывающий шквал мокрого снега, смешанного с ледяным дождем, бушевал вокруг нас. Больше ничего нельзя было поделать с такой погодой, к тому же они вдвоем были в таком дерьмовом состоянии. Несмотря на юмор, мы все понимали, как быстро это может обернуться неприятностями.
- Ничего не поделаешь, - проворчал Джейсон, тыча большим пальцем в сторону Деза. - Давай заварим чай. Джо? Джо схватил гексаминовую печку - простой складной металлический таганок для приготовления пищи размером со среднюю книжку – и выкопал углубление в каменистой земле, чтобы соорудить костровую яму. Он поставил плиту в положение для приготовления пищи и достал пару непрозрачных белых блока сухого горючего, очень похожих на бытовые растопки. Он поднес зажигалку к первому, бросил ее в плиту, и вскоре вода закипела. Он насыпал в чай несколько ложек сахара, затем налил его в подкотельник, алюминиевое чудовище с откидными стальными ручками и емкостью в пинту.
Мы всегда делили одну кружку чая, когда были на операциях, на случай, если нам придется быстро сматываться. Враг мог заметить нас в любой момент, поэтому мы поступали просто и передавали напиток от мужчины к мужчине в одной кружке. На этот раз мы позаботились о том, чтобы Дез и Трикки выпили по добрых полпинты дымящейся жидкости. Джо заварил чай во второй раз, и, когда мы делились им, разговор пошел своим чередом.
Ползти со скоростью 45 км/ч в бушующий шторм было смертельно опасно из-за холодного ветра, а обратная дорога была ледяной и трудной. Это казалось бесконечным, даже для тех из нас, у кого каждая часть тела была защищена гортексом.
Я объяснил Джону наше затруднительное положение, и он принял решение отзвать нас. Большего мы здесь добиться не могли, особенно с учетом того, что двое парней быстро слегли от переохлаждения. Ползти со скоростью 45 км/ч в бушующий шторм было смертельно опасно из-за холодного ветра, а обратная дорога была ледяной и трудной. Это казалось бесконечным, даже для тех из нас, у кого каждая часть тела была защищена гортексом.
Мы придерживались главных дорог, чтобы ускорить процесс и как можно быстрее доставить его и Деза обратно на базу. К тому времени, как мы добрались туда, их лица стали ужасно опухшими и синими. Мы запихнули их в сухую, теплую одежду, затем в спальные мешки и одноместные гортексные бивачные мешки-палатки и уложили в одну из палаток. Мы заставляли их есть понемногу горячую пищу и пить бесконечное количество чая. В укрытии и тепле они медленно начали оттаивать и приходить в себя, и было ясно, что худшее позади. Именно теперь мы почувствовали, что можем дать им обоим выволочку, которую они заслуживали.
- Вы что, ребята, никогда не читали «БДН»? - спросил я. БДН - это сленг, который мы использовали для обозначения «Браво Два Ноль».
- Да, на их стоянку обрушились самые сильные снежные бури за последние десятилетия, - вставил Стив.
... выдвинетесь на машинах на аэродром Калат-Сикар. Разведайте и обозначьте аэродром, чтобы облегчить высадку 1-й боевой группы десантников на ТВП. ТВП расшифровывался как транспортные вертолеты поддержки, армейский термин для обозначения «Чинуков». Как только мы доберемся до Калат-Сикара, нам нужно будет отметить ВПП (вертолетную посадочную площадку), чтобы «Чинуки» могли высадить десантников.
- Время выбрано, - продолжил Джон. 1-я боевая группа десантников должна высадиться в час «В», 24 0400 Зулу. Это означало, что высадка десанта была назначена на 24 марта, в 04:00 по местному времени. Я сразу же подумал: «Черт возьми, это произойдет меньше чем через двадцать четыре часа!» Тем временем нам нужно было разработать план подхода и возможные маршруты, принять решение о дальнейших действиях, а также самим добраться до аэродрома. Как только мы бы добрались до аэродрома, нам нужно было провести разведку на 360 градусов, очистить и пометить ВПП.
Джон перешел к сводке разведданных.
- Разведывательная картина такова: американская морская пехота продвигается в направлении Насирии, в 150 километрах к северу от нас. Они ожидают столкнуться с ограниченным сопротивлением иракцев, так что контакты будут, но ничего слишком значительного. Предполагается, что в Насирии «нет существенной вражеской угрозы».
- Между Насирией и Калат-Сикаром нет известных иракских позиций, - продолжил Джон. - По оценке разведки, этот район «относительно безопасный».
Джон закончил так:
- Бригаде абсолютно необходимо, чтобы вы обеспечили высадку 1-го ПДБ в час «В», и поэтому вам нужно срочно добраться до этого аэродрома и взять его под контроль. Вот в чем дело, ребята.
- Очевидный вопрос: почему на машинах? - спросил я. - Почему мы не можем выполнить заброску с воздуха?
- Я забыл сказать, - ответил Джон. - Для этой миссии нет доступных воздушных средств.
- Что, совсем никакой поддержки с воздуха? - спросил Трикки.
- Нет. Ничего, - ответил Джон. - Для этой миссии нет ничего доступного.
- Там что, даже ТВП не будет? - спросил Джейсон.
Я знал, о чем он думал. Если мы не могли выполнить заброску с парашютами, то, по крайней мере, могли бы заброситься на «Чинуке» и высадиться вместе с машинами, так что нам бы не пришлось туда ехать все время по дорогам.
- Ничего нет, - повторил Джон. - Первый раз любые воздушные средства поднимутся завтра в 0300, чтобы в течение часа доставить 1-й ПДД. Это все.
Дерьмо. Чрезвычайно неприятный факт, этого не скроешь. У стесненных в средствах британских военных не было в наличии самолетов, чтобы сбросить нас над целью, даже если бы на это было желание.
В 11.00 мы были в пути добрых три часа и остановились, чтобы еще раз свериться с картой. Мы прикинули, что находимся всего в нескольких километрах от южной окраины Насирии. Именно сейчас мы заметили отдаленные признаки сражения. Находясь неподвижно в пустыне, мы услышали первые взрывы. Я посмотрел на север и на далеком горизонте увидел густые маслянистые клубы дыма, уносимые ветром. Боевые вертолеты «Кобра» кружили в воздухе, поражая цели внизу, а в ответ в небо по дуге устремлялись трассирующие пули. Мы продвинулись вперед на несколько сотен метров и увидели разбитый «хамви» и бронетранспортер LAV-25, лежащий на обочине дороги. Казалось, что иракцы все-таки оказывали какое-то сопротивление.
LAV-25 был большой неповоротливой машиной. Он все еще яростно горел, над шоссе поднималось густое облако едкого дыма. Мы сбавили скорость, перейдя на ползание, и увидели характерные следы от чего-то похожего на РПГ (реактивные противотанковые гранаты), вонзившиеся в толстую броневую обшивку сбоку. Не было никаких признаков каких-либо потерь среди американцев, поэтому мы решили, что кто бы ни был в БТР и «хамви», он, должно быть, выбрался практически невредимым. И по-прежнему не было ни малейших признаков присутствия каких-либо иракцев.
Мы предположили, что небольшой мобильный отряд устроил здесь внезапную засаду, прежде чем раствориться в пустыне. Странно, но мы почувствовали почти облегчение, увидев какие-то признаки вражеского присутствия, конкретные доказательства того, что мы находимся на войне. Мы прошли почти треть пути по территории Ирака, а до сих пор не увидели ни одного иракского бойца.
Мы продвинулись вперед еще на 5 километров, прислушиваясь к малейшему движению вокруг нас. Но, кроме боевых вертолетов «Кобра», кружащих над горизонтом, которые должны были находиться где-то над центром Насирии, там ничего не было. Наконец, примерно в 200 метрах перед нами мы заметили нечто похожее на командный пункт Корпуса морской пехоты США. По одну сторону дороги виднелось скопление палаток и транспортных средств, а также множество радиоантенн, торчащих в воздух. Командный пункт был окружен шеренгой морских пехотинцев США, которые лежали пластом, в круговой обороне.
Это был штаб 2-й полковой боевой группы морской пехоты (RCT-2), который был в составе оперативно-тактической группы «Тарава» (TFT) - отряда, возглавлявшего наступление на Насирию. В ее состав входил 1-й батальон 2-го полка морской пехоты. Здешние ребята выглядели потрясенными и измученными, и мы поняли, что там, должно быть, было довольно тяжело.
Майор все еще орал в рацию, и один из его помощников отвел нас в сторону. Он доверительно сообщил нам, что у них в окружении три роты морской пехоты в центре города. Тем утром они уже потеряли много парней, и Насирия оказалась далеко не такой легкой добычей, как все предсказывали.
Вернувшись к машинам, я кратко проинформировал ребят о том, где мы находимся. - Значит так, линия фронта США находится в 1000 метрах к северу от нас. Янки вступили в ожесточенные бои, и у них есть потери. Им предстоит вести боевые действия, а медэвак (эвакуация пострадавших) продолжается, и это то, что удерживает нас здесь. Они говорят, что там недостаточно безопасно для того, чтобы мы могли двигаться вперед. Я продолжу связываться с их штабом, так что будьте готовы выдвигаться через полчаса, час, когда угодно.
Мы добрались до первой группы морских пехотинцев. Они были расположены на мостике и надежно защищались по всему периметру. Но они казались остекленевшими и потрясенными, как будто только что увидели ужасающее привидение. Это были бойцы роты «Альфа», первой вошедшей в Насирию тем утром, и они потеряли дюжину человек, когда захватывали мост, а может, и больше.
Рота «Браво» прошла через них, чтобы штурмовать Аллею засад, участок дороги, ведущий от первого моста к следующему, и освободить попавших в ловушку солдат 507-го батальона. Там они также были разбиты, их танки «Абрамс» и БТР увязли в грязи заболоченного района каналов к востоку от шоссе. Рота «Браво» перегруппировалась на открытом участке пустыря, прежде чем во второй раз пойти на штурм Засадной аллеи. Затем рота «Чарли» прорвалась вперед, пытаясь освободить «Браво» и захватить второй мост. Им пришлось по-настоящему попотеть, прежде чем им удалось пробиться вперед и захватить мост через канал Саддама.
Сцена на том первом мосту была сюрреалистичной. Здесь была остановлена боевая группа Корпуса морской пехоты США. Ее авангард был разбит до такой степени, что парни бродили вокруг в значительной степени потерянные и сбитые с толку. Я удивлялся, как эти ребята, сливки вооруженных сил США, могли быть так шокированы и так заморожены. Это было так, как если бы они пришли сюда, не ожидая настоящей потасовки, а потом внезапно поняли – о Боже, на нас устроили засаду и напали! Я догадывался, что на самом деле ответ должен быть довольно простым. Их разведданные, скорее всего, были ужасающе плохими; они были далеки от истины.
... один из лейтенантов Корпуса морской пехоты рассказал мне о том, в какую неприятность они попали. Он поговорил со мной и Джейсом у карты города, которую они прикрепили в центре оперативной палатки. Жизненно важное стратегическое значение Насирии, объяснил он, заключалось в том, что она граничила с рекой Евфрат и каналом Саддама. Это были два основных водных пути, которые блокировали бы любое дальнейшее продвижение на север, вглубь Ирака. В центре Насирии через эти водные преграды была переброшена пара мостов для главной магистрали, трассы №8 , открывая дорогу на север, в Багдад.
Нынешняя операция Корпуса морской пехоты под кодовым названием «Тимбервольф» была тщательно спланирована и рассчитана по времени, чтобы захватить оба моста в целости и сохранности. Короткий отрезок шоссе, соединяющий два моста, был прозван Аллеей засад, поскольку это было очевидное место для удара по наступающим американским войскам. Поэтому вместо того, чтобы направиться прямо по «Аллее засад», морские пехотинцы планировали обойти ее с востока по открытой местности, быстро перемещаясь от одного моста к другому и заставая любого противника врасплох. Однако «Тимбервольф» превратилась в крысиное дерьмо еще до того, прежде чем смогла начаться.
Предыдущей ночью колонне грузовиков из 507-го батальона материально-технического обеспечения армии США каким-то образом удалось беспрепятственно пройти через передовые позиции Корпуса морской пехоты США. Колонна проскочила сквозь последний заслон из основных боевых танков M1A1 «Абрамс» и продолжила движение. Затем они направились в центр Насирии, и никто из 507-го батальона не понял, что они пересекли американскую линию фронта. В 06.00 они пересекли мост через реку Евфрат и вошли в Аллею засад. Именно тогда они осознали свою ошибку и попытались сделать разворот, чтобы вернуться к своему маршруту. Но к тому времени было уже слишком поздно. Иракские войска были предупреждены об их присутствии, и они обрушили весь ад на легковооруженный конвой. Грузовик за грузовиком попадали под обстрел, и 507-й батальон понес ужасающие потери. Десятки водителей, включая рядовую первого класса Джессику Линч, женщину-солдата, были либо убиты в бою, либо объявлены пропавшими без вести или предположительно взяты в плен.
Ходили слухи, что у парней из конвоя 507-го батальона материально-технического обеспечения США не было с собой карт, когда они по ошибке въехали в Насирию. Это отчасти объясняло, как они в конечном итоге так безнадежно заблудились и наткнулись на мать всех засад. Мы продвигались вперед предельно медленно, осматривая наши сектора обстрела и прислушиваясь ко всему подозрительному.
Я был впереди, разговаривая с Джейсоном, и только когда пошел возвращаться к своей машине, заметил, что что-то происходит с ребятами из инженерной разведки. Они хлопали крыльями, как будто собирались взлететь. Оказалось, что их «Лендровер» получил прокол шины. Они уже двадцать минут пытались сменить колесо и, похоже, никак не могли сообразить, как правильно пользоваться домкратом. Пинки используют домкраты с высоким подъемом, которая напоминает большой кусок стальной трубы и рычаги. Он состоит из полудюжины деталей, которые вы соединяете вместе, как конструктор. Когда рычаг находится под точкой подъема домкрата, высокий подъемник может поднять тележку на значительную высоту. Он намного легче, чем тележечный домкрат, и позволяет вам при необходимости забраться прямо под машину для ремонта. В Следопытах мы держали наши подъемники пристегнутыми к левой стороне машины, прямо рядом с запасным колесом. Невероятно, но ребята из инженерной службы, похоже, не знали, где находятся различные части их домкрата и как его правильно собрать. Когда я наблюдал за тем, какую чертовщину они устроили, пытаясь сменить колесо, я кипел от разочарования.
Эти парни из инженерной разведки были прикреплены к нам, чтобы увеличить численность, но прямо сейчас нам казалось, что вокруг наших лодыжек приковано огромное ядро с цепью. К этому времени Джейсон тоже разобрался в шараде с заменой шин. Ребятам из инженерной разведки еще предстояло как следует подогнать домкрат, и он уставился на них в полном недоумении.
Я решил, что поездка по Аллее засад доказала одну важную вещь: такой крошечный отряд, как наш, в значительной степени может проскользнуть незамеченным, если вести себя как местные жители и ехать ночью без огней, с ПНВ. Я наклонился вперед и щелкнул выключателем на приборной панели, который отключил все цепи освещения машины, после этого ни одна из фар Пинки не загоралась, даже стоп-сигналы. Мы натянули наши шемаги, клетчатые арабские платки, на лица, пока не остались видны только наши глаза. Затем мы привели в разбойничий вид нашу разношерстную униформу. Мы в последний раз проверили наше оружие: наши личные штурмовые винтовки и пистолеты; магазины; патроны; гранаты; гранатометы; ракетные установки; плюс четыре единых пулемета и два крупнокалиберных пулемета, установленных на машинах. Наконец, мы включили наши ПНВ и подождали, пока наше зрение привыкнет к размытому флуоресцентно-зеленому сиянию чужого мира. Мы тронулись с места и обогнули американскую штабную машину, продвигаясь вперед, пока не оказались в 2 километрах к северу от моста через канал Саддама.
Психология здесь была во многом похожа на то, как ведут себя дети, взламывающие машину, когда мимо проезжают копы: не смотрите, иначе они поймут, что это мы делаем. Мы просто должны были вести себя так, как будто имели полное право быть здесь. Мы хотели оставить у иракских солдат стойкое впечатление, что мимо них проехали лучшие люди Саддама. Нам оставалось надеяться, что мы сможем не раскрыть свой блеф и бесшумно ускользнуть в ночь. Как только мы проехали мимо них, я сосредоточился на том, чтобы прикрыть сектор огня с 8 до 2 часов перед машиной. Насколько я знал, впереди нас на дороге могло быть еще больше вражеских войск, и это было то, что я высматривал в темноте. Я знал, что Трикки будет прикрывать тыл. Если бы оказалось, что эти два иракских солдата собираются открыть огонь, Трикки пришиб бы их из крупнокалиберного пулемета. Пока мы мчались вперед, в ночь, мои мысли были таковы: «Черт возьми, это было вопиюще!». Я только что проехал на расстоянии вытянутой руки мимо иракского солдата, которому было приказано убить меня, и посмотрел ему в глаза, как мужчина мужчине. Он был достаточно близко, чтобы протянуть руку и задушить меня, или чтобы я протянул руку и схватил его. Я никогда не слышал, чтобы что-то подобное происходило, ни со Следопытами, ни в каком-либо другом подразделении. Когда мы доберемся до аэродрома и высадим десантников, парням из моего патруля наверняка будет что рассказать.
Я взглянул в заднюю часть нашей машины, но там не было ни малейших признаков чьей-либо погони. Мы обманным путем прорвались по меньшей мере через три группы иракских войск, что само по себе было потрясающим ходом. Я позволил себе немного расслабиться, перенеся свой вес за спину к оружию.
Через несколько секунд мы проехали мимо обеих машин, и дорога снова была свободна. Когда мы проезжали мимо, мне пришла в голову одна вещь, которую я раньше по-настоящему не замечал. Эти микроавтобусы пронеслись мимо нас слева, со стороны пассажира, потому что здесь, в Ираке, нам приходилось выезжать на встречную полосу для британских автомобилей. Иракцы едут справа, и мне вдруг пришло в голову, что, возможно, это и было поводом для Рона Джереми. Как мы могли бы быть иракским спецназом, если бы использовали автомобили с правым рулем, такие, которыми управляют иностранцы? Рулевое колесо не с той стороны: это было совершенно очевидно, когда задумаешься об этом.
Мы были уже в 75 километрах, то есть на полпути к аэродрому Калат-Сикар. Кому бы ни подавал сигнал стрелок, здесь, похоже, никого не было, так что, может быть, это все-таки был не сигнал? Я получил ответ на свой вопрос на отметке в 85 километров.
Впереди из мрака вынырнуло массивное поселение. Он располагался по обе стороны от шоссе №7. По правилам, и согласно нашим разведданным и спутниковым фотографиям, его даже не должно было существовать. Но вот оно появилось, приземистое, темное и угрожающее, прямо перед нами. Это поселение было намного больше первого. Оно было более застроено, десятками зданий высотой в три-четыре этажа. Но самое странное заключалось в том, что было совершенно темно. Уличных фонарей не было, и почти ни в одном окне не было света. На мгновение мне показалось, что там никого нет. Может быть, это был еще не достроенный город, а может быть, он был заброшен. Я недолго пребывал в сомнениях.
Как только со стороны населенного пункта стало слышно приближение наших машин, по нам начали открывать огонь. Вокруг нас была кромешная тьма, но мы слышали, как приближаются эти длинные очереди огня. «Брррззззз! Брррззззз! Брррззззз!» Кто бы ни пытался поразить нас, они стреляли из автоматического оружия, и, судя по звуку стрельбы, она доносилась с расстояния в добрых полкилометра. Горячие зеленые трассы трассирующих пуль описывали дугу в наших приборах ночного видения, уходя высоко над нами в небо. Нападавшие явно не могли видеть наши фургоны, в которые можно было бы целиться. Мы не открывали огонь. Если бы мы открыли огонь по источнику этих трассирующих пуль, это лишь выдало бы нашу позицию.
Мы тренируемся, тренируемся и тренируемся под огнем. Мы делаем это в машинах, проезжая под стационарными огневыми позициями, которые выпускают пули над нашими головами. Мы делаем это ползя по-пластунски, проползая под колючей проволокой, по которой пулеметы выпускают пули. Это помогает вам привыкнуть к ужасающему шуму и ощущению того, что по вам стреляют. Естественная реакция человека на то, что в него стреляют, - это либо сражаться, либо замереть на месте, либо бежать. Мы научились игнорировать такие инстинктивные реакции, поэтому могли оценить, как лучше поступить в любой боевой ситуации, как сейчас, когда мы с Трикки не отвечали на огонь, а Стив проехал дальше. В Следопытах запаниковать было смертным грехом. Нам нужно было уметь мыслить спокойно и ясно, находясь под сильным давлением и опасностью. Любой, склонный к панике, был бы отстранен на ранней стадии, скорее всего, когда готовился спрыгнуть с хвостового трапа C130 «Геркулес». Но все тренировки в мире не делают тебя менее напуганным.
Теперь с восточной стороны дороги доносилось еще больше огня. Там было, наверное, с полдюжины автоматов АК-47, выпускавших бешеные очереди, плюс открыл огонь более тяжелый пулемет. Но они никак не могли нас увидеть. Они целились в несущуюся химеру, в призраков. По мере того как мы приближались к центру поселения, огонь становился все более и более концентрированным. Я услышал безошибочно узнаваемое «тзззинннгггтзззин-ннгггтзззинннгггг!» от пуль, рассекающих воздух всего в нескольких ярдах от нашей машины. Кто-то должен был заметить наше продвижение и сообщить нашу позицию стрелкам, чтобы они лучше прицелились.
Хотя у немногих иракских бойцов были ПНВ, для обнаружения потребовался бы только один командир с таким прибором. Он сообщал по радио о наших передвижениях на свои передовые позиции: машины противника сейчас проезжают мимо зеленой мечети. Это дало бы им достаточно конкретную привязку, куда можно было целиться. Пара более крупных пулеметов, типа наших единых, вступила в перестрелку на выезде. Я мог слышать их гортанное рычание, эхом разносящееся по темному склону холма, среди более резкого треска автоматов. Скорее всего, это были ПКМ, пулеметы Калашникова, оружие калибра 7,62-мм, советской эпохи, с ленточным питанием, установленные на сошках, с точностью стрельбы до 1000 метров и более. Как и в случае с едиными пулеметами GPMG, ПКМ это оружие, ведущее огонь по площадям, и чтобы сразить противника из одного из них, не требуется высокой точности. Это было ужасное чувство - знать, что ПКМ будет выплевывать около 650 выстрелов в минуту, и что каждая из этих пуль пыталась найти нас и уничтожить.
Стандартная процедура при засаде заключается в том, чтобы всегда продолжать движение. Гораздо лучше было просто проскочить дальше. Если бы вы попытаетесь остановиться, вступить в бой или развернуть свои машины, вы превратитесь в сидячую мишень и, скорее всего, будете убиты. Но все же я не мог не задаться вопросом, как дела у других парней впереди.
Как раз в тот момент, когда мы почти миновали поселение, я увидел огненный след от РПГ (реактивной противотанковой гранаты), вылетающий из-за гребня холма. Хотя я не мог разглядеть боеголовку в свете ПНВ, выхлопной след казался похожим на массивную зеленую комету, с ревом несущуюся по небу. Это случилось. Она направлялась прямо к нам. Судя по траектории пылающего зеленого следа ракеты, казалось, что она была нацелена прямо в мою и Стива головы. Я инстинктивно пригнулся, и боеголовка с грохотом ударилась перед капотом нашего Пинки, промахнувшись всего на пару футов. Прицелиться в быстро движущийся ночью автомобиль без огней чрезвычайно сложно даже с помощью пулемета. Сделать это из РПГ с расстояния более 500 метров было практически невозможно. Но эта ракета была ужасно близко, один выстрел на миллион.
Мы с грохотом понеслись вперед и покинули застроенную территорию, Стив как сумасшедший гнал Пинки в гостеприимные объятия ночи. Постепенно огонь начал угасать у нас за спиной. Позади нас раздался треск выстрелов и странный звук мощного взрыва, но они стреляли в пространство, которое мы только что покинули. Я всматривался в темноту впереди с единым пулеметом, проверяя свои сектора, наполовину ожидая последующей атаки или, возможно, блокирующей группы, размещенной на шоссе. Но все, что там, казалось, было, это открытая, пустынная дорога, простиравшаяся насколько хватало глаз.
Теперь я мог разглядеть головную машину в колонне. Это был шикарный пикап «Тойота». Открытая задняя часть машины была битком набита бойцами, плюс сзади зловеще торчал установленный на треноге крупнокалиберный пулемет ДШК («Душка»). Колонна с грохотом приближалась к нам по шоссе. Они двигались быстро, машины стояли на близком расстоянии друг от друга, водители не прилагали никаких усилий к тактическому маневрированию. С такой силой и огневой мощью, как у них, я полагал, что они не чувствовали в этом необходимости. В задней части каждого грузовика на скамейках сидело от десяти до пятнадцати иракских бойцов. Те, кто был ближе всех, сидели к нам спиной, но те, кто был на противоположной стороне, смотрели прямо на нас через плечи своих боевых товарищей. Я насчитал пятнадцать комплектов огней, и их становилось все больше. Каждый фургон представлял собой идентичный белый пикап «Тойота», битком набитый бойцами.
Они были прямо над нами, машина за машиной проносились мимо, и в глубине души мы знали, что их послали найти, обезвредить и уничтожить наш патруль. Играть в прятки с этими парнями было совсем не весело. Мне пришлось бороться с сильным чувством тошноты, подступавшим к моему горлу. От моего внимания не ускользнуло, что это был точно такой же отряд охотников, который преследовал эскадрон SBS в северном Ираке – тех шестьдесят парней, которые были вынуждены пуститься в бега. Весь этот эскадрон элитных солдат был разорван на части и рассеян по пустыне таким же количеством федаинов. Нас было девять. SBS было шестьдесят. Шансы были ужасно не в нашу пользу.
Вот оно — засада противника, - прошептал я. - По главной дороге на север проехать невозможно. Это была констатация очевидного, но кто-то должен был это сказать. - Засада противника, черт возьми, установлена, - прошипел Джейсон в подтверждение.
Есть только одно решение, - начал я. - Перейдем шоссе и посмотрим, сможем ли мы выехать на грунтовые дороги. - Да, - согласился Джейсон. - Мы преодолели большую часть расстояния по главной дороге. Оставшуюся часть мы проделаем по пересеченной местности.
Мы не могли проехать на машинах на север, юг, восток или запад, не столкнувшись с непреодолимыми препятствиями или значительно превосходящими силами противника. Но что, если мы сделаем это пешим маршем? Я взглянул на слабо флуоресцирующий циферблат своих часов. Было 19:00, а до аэродрома оставалось менее 45 километров. У нас было восемь часов до 03:00, час «Ч» для заброски 1-го ПДБ. Я полагал, что это почти выполнимо. Я вспомнил заключительный этап отбора Следопытов на выносливость, который включает в себя 64-километровый ночной марш по горам. Вы должны были сделать это, неся в рюкзаке 80 фунтов, плюс оружие, и вы должны были развивать среднюю скорость 6 километров в час. До аэродрома было 45 километров, местность была ровной, и мы несли бы гораздо меньший вес, чем во время теста на выносливость.
- Константа - это транспортные средства. Помнишь «Браво Два Ноль»? Они облажались, потому что не ездили на машинах.
- Санрэй, это Маверик Один, - сказал я ему, используя свой личный позывной. - Мы находимся в 80 километрах к северу от Насирии и оказались в ловушке в тылу врага. Наше точное местоположение по сетке 937485. Войска противника находятся во всех четырех точках, окружающих нас. Мы не можем продолжать выполнение миссии. На мгновение в сети воцарилось молчание, затем последовал ответ Джона: - Вас понял. Каковы ваши намерения? По его голосу мне показалось, что он устал и потрясен. - Мы намерены двигаться на юг по трассе №7, - сказал я ему. - По пути мы вступим в бой с войсками противника и соединимся с американцами. Противник находится в значительном количестве по всему маршруту №7. Этот район, повторяю, не является относительно безопасным.
Запросите прикрытие с воздуха, - сказал я ему. - Санрэй, мы можем нанести авиаудары по позициям противника с тяжелым вооружением по всей трассе №7.
Голос Джона мгновенно вернулся ко мне, ровный и механический: - Ничего нет в наличии. Теперь настала моя очередь сделать паузу. Как могло не быть авиации? Мы выполняли критически важную боевую миссию глубоко в тылу противника, и от нас зависела мощь британских и американских вооруженных сил. Мы только что обнаружили множество противников на скрытых оборонительных позициях, и у нас были идеальные возможности нанести им удар. В таких обстоятельствах должен был быть способ раздобыть для нас немного прикрытия с воздуха.
Мы просто говорили, что если они предоставят нам авиацию, мы нанесем удар по врагу на всех его скрытых позициях, которые мы обнаружили, и разгромим его. - Если нет поддержки с воздуха, есть ли у нас возможность эвакуации из боя? - спросил я. Сейчас я собирался зайти так далеко, как только мог. - Есть ли команда наготове на случай, если она нам понадобится?
Джон вернулся в эфир: - Прикрытия с воздуха нет. Здесь нет спасательной команды. Он сказал нам, что нам нужно будет выбраться самим.
Джейсон начал прокручивать действие в голове. - Я выведу нас отсюда. Соблюдайте расстояние между транспортными средствами. Вступайте в бой с противником только тогда, когда мы ведем прицельный огонь. В противном случае оставайтесь в укрытии и все время не открывайте огонь
…
Джейсон был прав: огневая дисциплина - это все. Мы могли бы сражаться здесь несколько дней, особенно если бы на каком-то этапе были вынуждены пуститься в бега пешим порядком. Нам нужно было экономить наши боеприпасы и использовать их только тогда, когда мы были вынуждены сражаться и могли быть уверены в том, что убьем.
- Я буду вести, выпуская дым, - продолжил Джейс. - Это позволит двум задним машинам скрыться из виду. Если на дороге возникнет препятствие, я уведу нас с дороги, чтобы попытаться обойти его коробочкой. Если машина выйдет из строя, все остальные прекращают огонь и вытаскивают парней из накрывшейся машины в те две, что остались. Если все машины выведены из строя или заблокированы, и мы прижаты, тогда мы расстреливаем патроны из вооружения на машинах, разрываем контакт и уходим пешком. Нашей целью всегда остается движение на юг, будь то на автомобиле или пешком, и достижение линии фронта американцев.
- А что будет, когда мы доберемся до американских позиций? - спросил Трикки. Это был справедливый вопрос. Если бы мы все-таки выкарабкались, несмотря ни на что, то возвращение за линию соприкосновения, вероятно, стало бы нашим самым опасным моментом. Морские пехотинцы устали; у нас не было с ними связи; они потеряли десятки человек; последние двадцать четыре часа они вели жестокие бои; и нам пришлось бы приблизиться к их позициям на передовой и пересечь их со стороны противника. Шансы быть разорванными на куски нашими собственными войсками были слишком реальны.
- Когда ты увидишь, что я включаю свои сигнальные огни, включи и свои, - сказал Джейсон. - Опустите оружие. Включите свои инфракрасные маяки. Если янки нападут на нас, не открывайте ответный огонь: отойдите от машин и в укрытие.
Мы проехали по дороге 5 километров, когда я почувствовал, как кто-то похлопал меня по плечу. Это был Трикки. Он наклонился вперед со своего места у турели крупнокалиберного пулемета. - Автомобильные фары, - прокричал он, перекрывая шум ветра.
- Примерно в километре впереди нас, мигает и гаснет. Он указал в направлении того, что видел. Я приподнялся на своем сиденье и окинул взглядом темный горизонт. И тут я увидел это, прямо на обочине дороги впереди: пара огней, похожих на два дьявольских глаза, вспыхивающих - вспышка-темнота-вспышка-темнота.
- Ты видишь это, да? - закричал Трикки. - Вот и все: там засада противника.
Словно в подтверждение того, что он только что сказал, с юго-востока раздалась серия спорадических выстрелов. Это было примерно в 500 метрах впереди машины Джейсона, и трассирующие пули описали дугу высоко в ночном небе. Они не были направлены против нас. Это был сигнальный огонь, подтверждающий сообщение о мигающих фарах. Они приближаются. Мы приближались к большому поселению, где незадолго до этого нас обстреляли из минометов и где снаряд РПГ прошелся по нашему капоту.
На мгновение я задумался, не попробовать ли нам выехать на бездорожье, чтобы обойти врага. Но как только мне пришла в голову эта мысль, я тут же отбросил ее. Теперь, когда они знали, что мы в пути, они наверняка передали по радио сигнал тревоги отряду охотников-федаинов. Любая задержка, и отряд охотников сядет нам на хвост. Машины федаинов были быстрее нас и маневреннее, и мы должны были предположить, что они хорошо знали здешнюю местность.
В нескольких сотнях метров впереди нашей мчащейся машины я видел, как трассирующие пули искрили и рикошетили от асфальта. Прямо перед нами была стена огня. Я откинул прибор ночного видения, прикидывая размеры засады и количество огня, с которым мы столкнулись, который должен был нас ослепить. Я видел, как Стив и Трикки поступили точно так же. Наводчики противника, должно быть, навели свое оружие на шоссе, потому что они поливали этот участок асфальта как из шлангов с убийственной скорострельностью. Это была хорошо скоординированная засада, и нам предстояло проехать 400 метров под плотным огнем. Это было чертовски страшно. Силуэты в резком свете вражеских дульных вспышек я мог разглядеть ряд за рядом зданий на склоне холма. Они были очень похожи на армейские казармы, и в них были живые фигурки из палочек, сновавшие туда-сюда.
Над дорогой впереди поднялось густое облако серого дыма. На мгновение я испугался, что ведущий Пинки угодил под огонь и получил прямое попадание. Потом я понял, что это Джейсон бросил дымовую шашку, чтобы прикрыть фургоны позади. Джейс, гребаный герой! Как только его машина скрылась за завесой дыма, я заметил впереди, недалеко от обочины, бункер противника. Теперь мы были среди них, вот почему Джейсон начал выпускать дым. Из этого бункера вырвался огонь. Это было менее чем в 100 метрах от шоссе, и пули пришлись по машине инженерной разведки. Парни-инженеры открыли огонь в тот же миг, из пары единых пулеметов, установленных на их машине, вырвались злые языки пламени.
Повсюду вокруг фургона тусклая, непрозрачная белизна была испещрена огненными следами трассирующих пуль. Я чувствовал, что в машину попали, хотя общий шум был слишком оглушительным, чтобы можно было услышать удары отдельных пуль. Я надеялся и молился, чтобы пуля не пробила шину или что-нибудь столь же смертельное. Если бы у нас здесь был прокол, мы были бы все равно что покойники. Когда мы с грохотом выскочили из дыма, из темноты вылетел огненный след гранаты из РПГ. Она рванулась навстречу нашей колонне с высоты 600 метров по гребню и прямо к машине инженерной разведки. Она врезалась в дорогу с левой стороны от их Пинки, затем подпрыгнула и пронеслась под ним, пройдя между передним и задним колесами. Я не мог в это поверить, когда граната из РПГ появилась на дальней стороне и взорвалась в кустах. Раскаленный добела жар взрыва осветил широкий участок шоссе в этом жутком, наполненном дымом ореоле света. Она прошла прямо под фургоном парней из инженерной разведки.
Я взглянул на часы. Было 21.00. Рассвет был около 05:00. У нас было восемь часов, чтобы завершить этот смертельный рейс. Если у нас был хоть какой-то шанс выжить, мы должны были сделать это в темное время суток. С восходом солнца мы не скроемся под покровом ночи, и с нами будет покончено. По дороге сюда я прикинул, что поселение, через которое мы только что проехали, было самым большим по эту сторону Насирии.
Наш пункт разворота находился примерно в 80 километрах к северу от Насирии. Я прикинул, что к настоящему времени мы были примерно в 15 километрах к югу оттуда, так что нам предстояло пройти около 65 километров вражеской территории, прежде чем мы доберемся до американской линии фронта. Это была более или менее дистанция этапа отбора на выносливость, который вы должны были пройти за двадцатичасовой ночной марш или потерпеть неудачу.
Передняя пара фар внезапно погасла. Микроавтобус резко вильнул поперек дороги, прежде чем выровняться. Я видел, как из всех окон мчащегося автомобиля сверкнули дульные вспышки. Он был битком набит иракскими бойцами. С тыла в перестрелку вступили пикапы, и все машины противника начали атаковать нас, когда мы неслись навстречу друг другу на общей скорости более 100 км/ч.
Я развернул горячий, дымящийся ствол пулемета обратно к дороге, и в этот момент второй микроавтобус, дрожа, остановился. По какой-то причине он нас больше не привлекал. Это выглядело так, как будто он, возможно, отказался от боя. Я решил не придираться к этому, черт возьми. Но в третьем и четвертом фургонах, пикапах «Тойота», я мог видеть силуэты коленопреклоненных фигур в свете их дульных вспышек, когда они стреляли длинными очередями и пытались подавить нас. Как один, шесть пулеметов на наших трех Пинки навелись на цель и открыли огонь. Приближаясь к колонне противника, мы сосредоточили нашу объединенную огневую мощь на этих двух пикапах, и через несколько секунд они были изрешечены крупнокалиберными пулями. Пули изрешетили ведущий пикап от края до края, пробив неровные дыры в белом кузове. Из второго фургона вырвалось пятно красного и яростного пламени, и это выглядело так, как будто в дизельный бак попала одна из больших бронебойных пуль. Мы с ревом пронеслись мимо обломков первой машины. Он лежал в кустах со смятой крышей и выгнутыми наружу оконными стойками. Тела свисали из разбитых окон, другие лежали лицом вниз в грязи среди растекающихся луж крови.
Мы тренируемся, тренируемся и тренируемся в том, как вести точную стрельбу из быстро движущихся транспортных средств. Это один из самых сложных навыков для овладения солдатом, и это один из ключевых специалистов Следопытов. И прямо сейчас именно эти навыки помогали нам выжить.
Расстояние до следующего населенного пункта – того, через который мы проехали при яростном оранжевом свете уличных фонарей, – составляло 15 километров. При той скорости, с которой мы ехали, нам потребовалось бы меньше пятнадцати минут, чтобы добраться до него.
Впереди, - крикнул Стив. - Блокпост на дороге! Я посмотрел вперед, напрягая зрение, чтобы разглядеть то, что видел Стив. В свете моего ПНВ я смог разглядеть пару горячих блоков двигателей примерно в километре впереди нас. Пара автомобилей была припаркована сбоку от шоссе. Они образовали импровизированный блокпост на дороге. Их двигатели были все еще теплыми, и именно это тепло улавливал ПНВ.
По мере того как мы продвигались вперед, в тени между «Тойотой» и такси «Датсун» начали мелькать дульные вспышки. Как один, наши пулеметы открыли огонь и разорвали тонкую металлическую обшивку этих машин. Мы были почти рядом с ними, мчась прямо на дульные вспышки противника, когда микроавтобус взорвался в ослепительном облаке пламени. Взорвался топливный бак, мощный взрыв наполовину отбросил машину с нашего пути.
Я увидел, как «Лендровер» Джейсона рванулся к просвету, врезался в то, что осталось от микроавтобуса, отбросил обломки с дороги и пронесся сквозь разбросанные обломки. Тем временем машина инженерной разведки и наша компания с очень близкого расстояния стреляли в то, что осталось от такси Рона Джереми. Я, черт возьми, надеялся, что это была его машина и все такое. Это был Рон Джереми, толстый таксист, который скомпрометировал нас в первую очередь и навлек на нас этот мир дерьма. Не было ничего лучше, чем видеть, как «его» седан разлетается на мелкие кусочки битого стекла и пробитой пулями стали.
Высоко на гребне, в добрых 800 метрах от нас, виднелся силуэт чего-то поистине ужасающего. В нашу сторону было направлено большое многоствольное оружие - такая штука, которая должна быть направлена в небо, чтобы сбивать военные самолеты союзников. Вместо этого она была выведена на самую низкую траекторию, чтобы ее четыре зияющих ствола могли быть направлены прямо на наши машины. Дула достигли горизонтального положения, а затем начали выбрасывать длинные языки пламени, один за другим. Ритмично: «Бабах! Бабах! Бабах! Бабах! Бабах!» Большие, длинные грязные струи дыма сопровождали каждую вспышку, как будто приземистое, уродливое оружие было каким-то первобытным монстром, который ел и изрыгал дым и огонь.
Это должен был быть ЗПУ-4 или что-то подобное. ЗПУ-4 - это буксируемая четырехствольная зенитная установка, которое выпускает сокрушительный шквал 14,5-мм бронебойных снарядов. При использовании по наземным целям ее прицельная дальность достигает 2000 метров. Мы были в пределах ее досягаемости. Если бы она попала в нас, то разорвала бы в клочья. Я прицелился в гребень холма, где эти четыре дула извергали дым и огонь, я стрелял и молился. Пули из единого пулемета нащупывали цель, но 800 метров приближались к пределу точной дальности стрельбы, и это было похоже на смертельную дуэль между мной и расчетом ЗПУ.
Этому наводчику не требовалось большого мастерства: он собирался поразить нас в упор, если я не доберусь до него первым. Я попытался навести на него прицел пулемета, но он был слишком далеко слева от меня и вне сектора моего огня. Я выкрикивал предупреждение, когда крупнокалиберный пулемет позади меня издал оглушительную очередь Пули сбили парня с ног и отбросили назад, но не раньше, чем он успел выстрелить из РПГ. Прямо рядом с нами вспыхнула ослепительная желтая вспышка ракетного двигателя. Миллисекундой позже граната пронеслась по машине, как какой-то гигантский фейерверк, всего в нескольких дюймах от нас со Стивом. Я почувствовал, как волна давления ударила мне в лицо, когда она пронеслась мимо, оставляя за собой облако удушливых выхлопных газов.
Стив вывернул руль в сторону, и резкий поворот фургона чуть не сбил меня с ног. Я решил, что его, должно быть, отбросило ударной волной от РПГ-7. Но затем он протянул вперед одну свободную руку, другой все еще сжимая руль, и схватился за гранату. Мгновение спустя он зубами вырвал чеку и швырнул гранату вперед, на левую сторону дороги. - ГРЕБАНАЯ ГРАНАТА! Я понятия не имел, какова была его цель. Я проследил за траекторией броска Стива прицелом, и граната упала прямо перед нами и сбоку от нас.
На самой обочине дороги был четвертый и последний бункер – больше похожий на небольшой блокпост, обложенный мешками с песком, – но я был так сосредоточен на уничтожении стрелка с РПГ, что совершенно его упустил. Я даже не подозревал, что он там был. Граната грациозно скользнула под крышу из мешков с песком. Сначала была ослепительная вспышка детонации, а затем взрывная волна шрапнели пронеслась по позиции. Крыша слегка приподнялась, тела подбросило в воздух, и из открытых боковин повалило густое облако удушливого дыма. Мгновение спустя тяжелая крыша, набитая мешками с песком, обрушилась сама в себя, придавив обитателей бункера.
Несколько секунд спустя мы пронеслись мимо последней позиции противника и выехали с другой стороны. Пока мы продвигались вперед, уцелевшие вражеские бойцы выпускали бешеные очереди в темноту позади нас, но мы невидимыми убегали в черные объятия ночи. Мы миновали засаду номер три.
Теперь было ясно, насколько полностью, безнадежно ошибался какой-то идиот, представивший разведывательную сводку по этому месту. Относительно безопасным оно не было. Большая часть нашей информации поступила от американцев, и мы уже видели, какой бардак они устроили, с прогнозом по Насирии. Хотя я не винил янки. Насколько я мог судить, мы все вместе были в этом замешаны. Корпус морской пехоты США и мы вдевятером просто оказались в более суровом и жестоком конце событий. Если бы не янки, мы, вероятно, вообще остались бы без каких-либо спутниковых фотографий или надлежащего картографирования. Тем не менее, разведывательная сводка оказалась полной лажей.
На фоне слабого оранжевого зарева города вырисовывалось то, что должно было быть еще одной базой иракской армии. Я мог видеть припаркованные неподалеку машины, а также то тут, то там стоявшую на часах фигуру, силуэт которой вырисовывался на фоне ночного неба. Джейсон, должно быть, первым почувствовал позицию противника, он использовал Силу, следовательно, замедлил движения конвоя. Никто еще не открывал огонь и не бросал вызов, и Джейсон, должно быть, пытался проскользнуть незамеченным. Мы ползли вперед со скоростью 5 км/ч, шины мягко гудели на дороге, двигатели тихо урчали. Я увидел мгновенную вспышку в темноте, но это была всего лишь искра от спички. За этим последовала слабая, мерцающая вспышка света, когда иракский солдат глубоко вдохнул дым и никотин. Мне самому до смерти хотелось выкурить сигарету. Иракский солдат был почти достаточно близко, чтобы я мог протянуть руку и схватить одну из них.
В этот момент наш фургон налетел на невидимую кочку на дороге, и одна из перфорированных стальных панелей, песчаных лестниц, ударилась о металлический борт фургона. Поскольку панели кузова «Лендровера» были алюминиевыми, а не стальными, лестница издала мягкий, глухой стук, а не лязг. И все же в суровой тишине ночи нам это показалось мощным барабанным боем. «Боооом!» Я прицелился в этого курящего солдата. Я затаил дыхание, как будто одним своим дыханием мог предупредить его о нашем присутствии здесь, на дороге. Я молился, чтобы никто из иракских часовых не услышал стука песчаной лестницы, а если бы и услышал, то не распознал бы его как шум проезжающей машины.
Мы прокрались мимо этой позиции противника без единого выстрела и без окрика на арабском, раздавшегося в темноте. Это было гребаное чудо, что мы это сделали. Мы выехали на открытую, пустынную местность и постепенно снова набрали скорость. Мы с грохотом мчались на юг, отчаянно желая наверстать упущенные мили.
Внезапно я точно понял, где мы находимся. Это был первый комплекс, мимо которого мы проехали после того, как покинули линию фронта США, и в котором мы увидели наших первых иракских солдат. Мы находились на Т-образном перекрестке на северной окраине самой Насирии.
Ведущий Пинки находился бортом к бункерам, и Джейсон не мог использовать свой единый пулемет, потому что Дез был прямо на линии его огня. Они почти прошли мимо, когда одна из фигур в ближайшем бункере выкрикнула предупреждение по-арабски. Должно быть, он понял, кто это пытался проскользнуть мимо. Мгновение спустя по фургону Джейсона открыли огонь из первого АК47, и еще дюжина последовала его примеру. Джо развернул свой пулемет и начал выпускать патроны в бункеры сбоку от них. Я видел, как Джейс ворочал единый пулемет, но у него ничего не получалось. Мы не могли обеспечить прикрывающий огонь, опасаясь по ошибке попасть в машину Джейса.
На мгновение я был убежден, что их разнесут, а потом увидел, как Дез поднимает с приборной панели свой пистолет. В следующее мгновение он уже одной рукой стрелял из него в бункер, а другой разворачивал машину. Это было похоже на сцену из какого-нибудь фильма о Диком Западе. Я не мог поверить, что это было на самом деле. Дез разрядил в бункер противника, как показалось, весь магазин «Браунинга» на 13 патронов, и с ними было покончено. Обычно вы использовали свой пистолет для ближнего боя в пешем строю. Единственное, чему мы никогда не обучались, - это стрельбе одной рукой из 13-зарядного «Браунинга» из мчащегося автомобиля! Пинки были вооружены пулеметами на самых современных турелях, так что теоретически вам никогда не понадобилось бы пользоваться пистолетом. Через мгновение после того, как Дез разрядил «Браунинг», ребята из инженерной разведки начали обстреливать бункеры, и обе машины пронеслись мимо.
Мы уменьшили пространство между машинами, опустили все оружие, и Джейсон поехал. С включенными аварийными огнями мы поползли к позициям американской линии фронта, отмеченным «Брэдли», образовавшими блок-пост поперек дороги. По мере того как мы подходили все ближе, мое сердце билось так, словно вот-вот разорвется. Мы пробились с боями примерно через 200 километров территории противника. Насколько иронично было бы пройти несколько массированных засад, уклониться от конвоев охотников и разбить блокпосты противника только для того, чтобы быть уничтоженными нашей собственной стороной?
Когда мы подползли ближе к Брэдли, Дез начал сигналить – «Пип! Пип! Пип-пип! Пип! Пи-и-и! Пи-и-и!». Британцы подходят. Водитель машины инженерной разведки и Стив начали делать то же самое. Мне показалось немного нелепым, что мы вшестером делаем это, находясь между двумя армиями, которые рвали друг другу глотки. Но какой у нас был другой вариант? От «Брэдли» не последовало ни малейшего ответа. Мы предположили, что они, должно быть, заняты, но ни один солдат там, казалось, не видел нас, не слышал и не заметил нашего приближения.
Мы добрались до двух громадных бронированных машин и проехали мимо, по-видимому, никем не замеченные. На линии фронта США, после битвы за Насирию, нам удалось незаметно проскользнуть через всех выставленных здесь часовых Корпуса морской пехоты. Мы продвигались ползком, пока не достигли района, где, как я предполагал, находился американский командный пункт – последние американцы, с которыми мы разговаривали перед началом миссии всей нашей жизни. Затем мы заглушили двигатели. Мы выпрыгнули из машин. Какое-то мгновение мы стояли в ошеломленном молчании, уставившись друг на друга в полном недоумении.
Я достал аптечку из своей сумки. В середине моего баллончика с антисептическим спреем «Салвон» была проделана аккуратная дырочка. Это было идеальное круглое отверстие, продуваемое насквозь. Я показал его Стиву и Трикки, чтобы они могли полюбоваться, и изумленно покачал головой. В ответ Стив указал на блок предохранителей в «Лендровере». Это был черный пластиковый прямоугольник размером с обувную коробку, и он располагался в центре приборной панели, между коленями водителя и пассажира. Прямо сейчас это было похоже на чертовски вкусный швейцарский сыр. Но это были не красивые аккуратные отверстия от пуль, которыми он был изрешечен: в нем были большие дыры, разорванные чем-то похожим на куски шрапнели. Я повернулся к другим парням: - Черт возьми, вы видели нашу машину? Казалось, никого это особенно не интересовало. Все они пялились на свои собственные машины и проверяли свое собственное снаряжение, которое также был расстреляно до полусмерти.
Я услышал, как Йен, сержант инженерной разведки, тихо присвистнул от изумления. Он что-то держал на всеобщее обозрение.
- Зацените это, черт возьми.
В отличие от нас, Йен носил свой 9-миллиметровый пистолет «Браунинг» пристегнутым к телу в нагрудной кобуре. У некоторых парней наши были пристегнуты на бедрах. Расположение пистолета Йеном было невероятно удачным, потому что это просто спасло ему жизнь. В сталь оружия была воткнута большая, толстая, уродливая пуля. Он закатал рубашку, и по его торсу расползался огромный кроваво-красный и пурпурный синяк в том месте, где пуля попала в пистолет. Это было отрезвляющим напоминанием о том, что мы не были пуленепробиваемыми. Нам просто невероятно, безумно повезло.
Джо указал на крупнокалиберный пулемет в корме машины Джейсона.
- Черт возьми, взгляни на это, - пробормотал он. Круглая, похожая на кольцо турель крупнокалиберного пулемета была ужасно погнута и перекручена в тех местах, где ее пробило огнем. Когда Джо выпускал пули по позициям противника, они целились в дульную вспышку его оружия. Было невозможно понять, как этот юноша мог все еще быть жив.