Ссылка на полный текст: REENACT&GEAR • Просмотр темы - Charlie A. Beckwith "DELTA FORCE"
Навигация:
Стажировка в SAS
Учения SAS в Шервудском лесу
"Да, сэр, нет, сэр, три полных мешка, сэр"
Наблюдение за отбором в SAS
Звания в SAS
Одна из традиций SAS: приглашение офицеров на сержантское собрание
Ненужность опыта SAS для армии сосредоточеной на ведении войны бойцам из числа коренного населения
Изменения в обучении "зеленых беретов" 7-й Группы Сил спецназначения
Project Delta (Оперативный отряд B-52), Вьетнам, 1965 год
Первая боевая задача во Вьетнаме
Осада лагеря сил специального назначения армии США Плейме, 19-25 октября 1965 года
Развитие проекта «Дельта»
Операция «Мэшер / Уайт Уинг» — окружить и уничтожить 3-ю дивизию Северного Вьетнама на границе провинций Биньдинь и Куангнгай
Подполковник Беквит – командир Школы рейнджеров армии США во Флориде
Обращение американцев к опыту SAS
Возвращение во Вьетнам
Назначение в штаб командующего Тихоокеанским флотом
1-е оперативное подразделение сил специального назначения Дельта создано 17.11.1977 года Беквитом и полковником Томасом М. Генри
Штат контртеррористического подразделения
Отбор в «Дельту»
Обоснование двухгодичного срока необходимого для подготовки «Дельты»
Курс операторов «Дельты»
Строительство тира
Подготовка к штурму авиалайнеров
Тренировочные мероприятия в Европе
Предпочтения операторов «Дельты» по стрелковому оружию
Обеспечение разведывательной информацией планируемого штурма американского посольства в Тегеране
Варианты операции по освобождению заложников из посольства США в Тегеране
Использование тяжёлых вертолётов RH-53D морской пехоты США в операции «Орлиный коготь»
Обеспечение дозаправки тяжёлых вертолётов RH-53D на маршруте от Оманского залива до Тегерана
Подготовка четверых агентов для вывода в Тегеран за несколько дней до начала операции
Завершение подготовки к операции «Орлиный коготь»
С-130 «Геркулес» и RH-53 D «Си Стэллион» сосредотачиваются на заправочном пункте «Пустыня-1» (370 километрах юго-восточнее Тегерана)
Столкновение С-130 с вертолётом, прекращение операции и отход из пункта «Пустыня-1»
Закон Мерфи
... полковник И. А. "Боппи" Эдвардс, командир 7-й группы Сил специального назначения. Несколькими годами ранее полковник Эдвардс встретился с офицером SAS, подполковником Джоном Вудхаузом, и в ходе неформального общения они договорились об обмене военнослужащими двух отборных частей. Британцы отправят в американские Силы специального назначения одного офицера и одного сержанта, а американские "Зеленые береты" поступят точно так же. Сержант Розняк и я попали в эту программу в 1962 году. Мы были отобраны для того, чтобы пройти годичную подготовку в 22 полку Специальной авиадесантной службы.
Эскадрон А состоял из четырех отрядов, и я буду командовать третьим. Майор Вальтер доставил меня в штаб Эскадрона А, где я был представлен моему временному отрядному сержанту "Джипси" Смиту. Сержант Смит препроводил меня к месту расположения отряда.
... майор Вальтер вызвал меня к себе. "Позвольте объяснить вам форму обращения". Очень ясно и проникновенно он объяснил мне, что в SAS существует следующая система: когда офицер находится в окружении бойцов, или стоит в одном строю с теми, кого в английской армии называют "Пэ-Че" (прочие чины) – сержантами и рядовыми – они обращаются друг к другу по званию.
"Но когда мы находимся в помещении, подобному этому, где присутствуют только офицеры, мы всегда обращаемся друг к другу по имени. И я хочу, чтобы так оно и было. Вам понятно?"
И я сказал: "Да, сэр!"
"Ну, вот! Опять вы за свое", ответил майор.
Петер Вальтер сказал мне, чтобы я следовал вместе с сержант-майором Россом, который разработает и сформулирует учебную задачу. Жизнь была полна сюрпризов. В американской военной системе всем обычно руководили офицеры. Но это была Англия. Майор запрыгнул в свой темно-бордовый "Ягуар" и отбыл в Лондон, оставив сержант-майора Росса, еще двоих или троих сержантов, и меня ходить по одному из самых бесплодных и сильно пересеченных мест Уэльса – Брекон-Бикенз. Целью учений было проверить способность солдат ориентироваться в условиях сложной местности с помощью лишь компаса и нарисованной от руки схемы.
После того, как мы потратили два дня на разработку плана учений, эскадрон погрузился на несколько трехтонных грузовиков. Появились майор Вальтер и остальные офицеры, и после заката солнца Петер дал сержант-майору Россу команду начинать. После того как стемнело, каждый спрыгивающий на землю солдат получал схему и устное указание, откуда и куда он добраться за определенный отрезок времени. Я присутствовал при каждом таком инструктаже, держа в руках фонарик и планшет сержант-майора Росса.
Инструкции были очень четкими, но исключительно краткими. Я подумал, что если бы это происходило в Форт Брэгге, мне пришлось бы потратить целый час, отвечая на вопросы. Сержант-майор Росс не терпел никаких вопросов. "Вот твоя задача. Ты находишься вот здесь, а здесь твоя завтрашняя точка встречи, и лучше бы, черт возьми, тебе поторопиться". Это было все. Солдаты исчезали в ночи. Чего я не осознавал до самого инструктажа, так это того, что у каждого из них будет лишь определенный отрезок времени, чтобы добраться от одной точки до другой. И людям, если они не хотят опоздать, придется бежать большую часть ночи – таща тяжелые "Бергены" и индивидуальное оружие.
На следующее утро, когда мы начали собирать людей, то обнаружили их изрядно изможденными. Большинство были мокрыми от пота. Я вновь просмотрел маршруты, проверяя дистанцию. Святой в дымину, подумал я, им действительно пришлось покрыть изрядное расстояние! Если боец опаздывал с прибытием на "Ар-Ви" (точку встречи), в тот день его не забирали, и ему приходилось ждать следующего утра, и это значило, что в этот день он останется без продовольствия.
Если человек не просто не попадал на контрольный пункт, а вообще не находил его, он нес жестокое наказание. Питер Вальтер отправлял его к ближайшей реке, вокруг его пояса обвязывали веревку и бросали в воду со всем снаряжением, включая спальный мешок. До самого конца учений, еще сутки или двое, этот бедный малый постоянно оставался мокрым. Такова была цена неорганизованности. Я подумал: "О боже, вот то, чем мы должны заниматься дома!" Понемногу картина прояснялась. В эскадроне не играли в игры. Все было абсолютно серьезно.
... наш командир Питер Вальтер отбыл в Линкольншир для подготовки учений, подобных тем, что сержант-майор Росс проводил в Уэльсе. На этот раз, действуя в Шервудском лесу, помимо совершения длительного марша на время, нам предстоит провести разведку объекта и вернуться с результатами. В первую ночь мы совершили длительный форсированный марш группами по два-три человека. Я отобрал двух парней, тех самых, которые несколько недель тому назад заваривали чай на полу казармы, младших капралов Скотта и Ларсена.
Мы завершили марш и уложились во время. Однако мои ноги были не в порядке. Подошвы покрылись огромными волдырями. Там, в Шервудском лесу, я заработал свое прозвище – "Блистерс"
Наше оружие мы несли в руках. В 22 полку SAS никому и никогда не разрешалось вешать его на плечо. По факту в полку вообще не выдавали оружейных ремней. Практика показывала, что в случае засады время на снятие оружия с плеча стоит людям жизни.
На следующий день после обеда нам приказали совершить форсированный марш с несколькими контрольными точками и правом выбора идти группами или по одному. Все решили двигаться поодиночке. После обеда я весь день изучал карту, запоминая свой маршрут. Я говорил себе: "Ты окончил школу Рейнджеров, и ты сильный малый". Я смогу справиться с этим, если мне удастся продержаться на ногах. Мои ноги были в ужасном состоянии.
Я вышел с наступлением темноты. Это был тяжелый переход: лес был густой и тропинки едва различимы. Около двух часов ночи, мокрый от пота, измученный болью и усталый, двигаясь сквозь особенно густо заросший участок леса, я оступился и упал в яму глубиной около шести футов. Обессиленный, я скатился на дно ямы. Я посидел немного, закурив сигарету. Но я начинал выбиваться из времени, а мне не хотелось попадать в затруднительное положение.
Теперь мои ноги кровоточили, и идти было очень больно. На рассвете я прибыл на точку встречи. Я не был первым И я не был последним. Если так можно выразиться, я находился в последней трети.
День после нашего возвращения в Херефорд прошел спокойно. Затем командир полка, полковник Вильсон вызвал меня к себе. "Там, в поле, вы носили этот странно выглядящий зеленый берет американского производства. Нам бы хотелось, чтобы вы носили более подходящий берет с эмблемой полка SAS".
В SAS никому ничего не достается просто так. Вы должны все это заслужить. Свой зеленый берет я не заслужил. Мне его просто выдали. Я получил назначение в Силы специального назначения, и надел соответствующий головной убор. Теперь я знал, что это было неправильно. Люди должны заслужить право носить знаки отличия.
Строчка из популярной английской песенки-потешки "Бе-бе-бе, овца-чернушка" (Baa, Baa, Black Sheep). В британской армейской традиции используется для описания подобострастного доклада подчиненного вышестоящему начальству (прим. перев.)
Прошел месяц, возможно недель шесть, и я заметил, что солдаты не просто прибывают в Брэдбери Лэйнс, стучат в дверь и их принимают в полк. Я видел, как заканчивался отборочный курс, и из всего состава в SAS не брали ни одного. Ни одного!!! Они отправляли все сорок человек обратно в их полки. И я имею в виду кандидатов из гвардейских полков, лучших в английской армии.
Я видел несколько отборочных курсов. Парни записывались добровольцами и прибывали из своих регулярных полков. В течение первых десяти дней кандидаты проходили суровую физподготовку и курсы обращения с картами. Затем следовали еще десять дней, в течение которых кандидатам предстояло выдержать длительные форсированные марши, проходящие по одной и той же местности на время. Люди начинали страдать от хронической нехватки сна, что особенно сказывалось на их умственных способностях. Эта фаза завершалась сорока пяти мильным маршем продолжительностью в двадцать четыре часа, во время которого каждый боец нес пятидесяти пяти фунтовый "Берген" и девятифунтовую винтовку.
Хитрость заключалась в том, что людям не говорили, за сколько они должны совершить марш, однако все они знали, что время ограничено. Таким образом, каждый доброволец был вынужден идти так быстро и так долго, как только мог. В SAS искали людей, которые будут способны отыскать в себе и проявить такие качества, об обладании которыми они и не подозревали. Это подобно тому, как у марафона открывается "второе дыхание", когда он полностью выгорел, когда у него не остается сил, а он все же продолжает прилагать усилия, истязает себя, находит волю продолжать бег. Этот этап испытаний и называется "отбором". Уцелевшие затем подвергались дополнительной подготовке в течение десяти-двенадцати недель.
В этот период каждый из них становился объектом суровой проверки интеллектуальных способностей. Комиссия из тщательно отобранных офицеров и сержантов проигрывала с каждым из солдат различные сценарии, требующие от него принятия трудных решений. Группа находится на патрулировании в Восточной Германии. Кандидат является командиром. Задача – взорвать нефтеперегонный завод. Во время выдвижения к объекту они натыкаются на двух девочек: одной четырнадцать, другой двенадцать. Что предпримет командир? Убьет ли он их? Возьмет с собой? Отпустит их? Свяжет? Конечно, правильного ответа здесь нет. Комиссию интересует ход его мыслей.
Кандидата спрашивают: "Кто твой лучший друг?" "Пэдди такой-то". "Хорошо, давайте предположим, что Пэдди влип в серьезные неприятности с полицией и просит вас дать ложные показания в его пользу, будучи под присягой. Сделаете ли вы это?" Или так: "Вы в составе патруля из четырех человек, и один из бойцов не повинуется приказу. Вы решаете по возвращении на базу доложить об этом. На обратном пути происходит следующее: вас обнаруживают и во время перестрелки он спасает вам жизнь и проявляет себя как самый героический член группы. Когда этому парню будут прикалывать Крест Виктории, доложите ли вы о несоблюдении им субординации?" В конце этого изнурительного экзамена председатель комиссии говорил: "Хорошо, Томми, очевидно, что вы успешно прошли отбор. Вы доказали, что подходите нам, и можете гордиться этим. Теперь скажите нам, что у вас получается плохо?"
Основываясь на своих наблюдениях, я могу сказать, что люди, не способные определить свои слабые стороны, не становились членами полка. И наконец, после завершения всех отборочных испытаний и проверок, командир полка лично принимал кандидатов, которых должны были зачислить в SAS. Как я уже говорил, в процессе отбора отсеивались целые курсы. На жаргоне SAS это называлось "пометить". Те, что оставались в полку, по моему мнению, были людьми, которым нравилось быть наедине с собой, способными думать и действовать самостоятельно,
Еще одна примечательная деталь касается воинских званий кандидатов, зачисленных, в конечном счете, в SAS. В большинстве случаев они должны были отказаться от предыдущих званий, которые ранее имели в полку. Им придется вновь дослужиться до них, поднимаясь по служебной лестнице. Такую жертву офицеры и "Пэ-Че" приносили, чтобы попасть в состав SAS.
В SAS был еще один обычай, совершенно чуждый нашей армии, всю важность которого я осознал. За пинтой биттера в сержантском собрании в те субботние вечера, когда эскадрон находился в Брэдбери Лэйнс, офицеры и сержанты могли свободно обсуждать события, имевшие место на прошедшей неделе.
Порядок был таков: полковой сержант-майор заходил в офицерскую столовую и приглашал офицеров на сержантское собрание. Это было очень важно. После этого офицерам нужно было просто пройти два квартала, отделяющих их собрание от сержантского. И все происходило в их столовой. Никто не уходил до рассвета утра воскресенья. Мы пили пиво всю ночь. Для офицеров и сержантов это была возможность отойти от формальных традиций и эгоистических иллюзий.
Это было время, когда мой отрядной сержант мог сказать: "Знаете, капитан Беквит, вы изрядно напортачили с той проверкой на прошлой неделе. Над вами смеялись все. Вы уделили слишком много внимания отсутствию пуговицы на форме Томми. Все, что вам нужно было сделать, это сказать парню, чтобы он исправил это. Не нужно было ставить его в неудобное положение".
Иногда офицеры принимали критику в свой адрес, иногда же нет. Часто офицеры спорили между собой, особенно из Эскадронов А и D. В такие вечера завязывалось множество полных крепких выражений диалогов и вспыхивало множество жарких споров. В них принимал участие каждый, даже командир полка. Впечатляющая сцена, но это давало возможность выпустить пар. Это была здоровая обстановка.
Пересекая Атлантику, я закончил свой большой доклад, в котором сформулировал то, чему научился в SAS и как эта информация может помочь нам. Рекомендация, данная в нем, состояла в том, что американской армии следует как можно скорее сформировать подразделение, подобное британской SAS. Но теперь, оказавшись в Брэгге, я не знал, что делать с этим докладом. Я знал, что если отдать его подполковнику Мэтьюсу, все может кончиться тем, что он окажется в мусорной корзине. Новый командир 7-ой Группы Сил спецназначения, полковник Эванс-Смит, переведенный из Армейского военного колледжа, и ни дня не прослуживший в спецподразделениях, еще не прибыл.
... одполковник Келти позвал подполковника Мэтьюса, и они вдвоем попытались найти удобный способ, не ставя себя в неловкое положение, вышвырнуть старину Беквита из 7-й Группы Сил спецназначения. Я отправился обратно в штаб Группы и сказал адъютанту: "Я хотел бы получить разрешение поискать себе место вне сообщества Сил спецназначения. Оно мне опротивело". Все это случилось за какие-то полдня.
Никогда не забуду, как однажды вечером, довольно поздно, мы прикатили в мотель. Все были обеспокоены, во что обойдется дяде Сэму размещение там его офицеров. Зашел спор о том, сколько человек могут поместиться в одной комнате. "Тьфу ты, дерьмо какое!" подумал я, а потом вытащил из джипа свой спальный мешок. Я подыскал себе дерево, забрался под него и завалился спать. В американской армии личный состав часто слишком много беспокоится о всяких долбаных мелочах, в то время как происходит реально серьезное дерьмо.
Никогда не надо недооценивать способности армейской бюрократии. Генерал Ярборо, чтобы как-то отреагировать на действия Конгресса, обратился к работавшим на него людям из Управления боевых разработок с просьбой рассмотреть мое предложение. Спустя четыре месяца изучение было завершено.
Представленные генералу Ярборо рекомендации были такими же, что и данные Джонни Джонсоном: что Силы спецназначения армии США не нуждаются в перенятии опыта SAS, и что по факту Силы спецназначения способны выполнять те же задачи.
К моменту, когда миновало, пожалуй, дней пятнадцать нашего пребывания в Эндрюсе, к нам прибыл один усиленный эскадрон SAS. Старшим у них был Джон Вудхаус, с которым я встречался в Адене, когда возвращался из Малайи, с ними прибыл и Питер Вальтер. Господи, как я был рад видеть их. Пожалуй, у меня было больше общего с ними, нежели с нашими людьми. Британцы посмеялись над масштабами и размахом учений. Все, что им было нужно – это палатки, и безо всяких полов внутри. Что касательно воды, они нашли ее сами.
Я начал проводить кое-какие необычные занятия в роте "В". Я отправлял радистов по домам, говоря им: "Идите домой, и развлекайтесь со своими женами как хотите, но вы должны будете отработать за сутки четыре радиосеанса. Если вы пропустите хоть один, я запишу вам самоволку". Затем я выдавал им длительные увольнительные, и они отправлялись по домам, прихватив рации, и ждали того, что им будет передано. И каждое утро я первым делом отправлял через наш радиоцентр азбукой Морзе первую страницу местной газеты "Фейетвилл Обзервер". Радисты, сидя дома по всей округе, должны были принять ее – всю страницу целиком, а затем передать ее содержание обратно со скоростью не менее четырнадцати слов в минуту.
Некоторые заявляли, что это форменное издевательство, однако я знал, что если смогу добиться, чтобы операторы принимали и отправляли газетную страницу с хорошей скоростью, то в итоге у нас будут весьма хорошие радисты.
Была весна 1964 года. Поначалу я старался быть осторожным. Роту "В" я уже знал, так что я принялся присматриваться к трем остальным. Очень, очень осторожно. Потом я наваял план, который, по факту, был переиначенной частью моего доклада о SAS, той, что относилась к подготовке – но несколько адаптированный. И я показал его полковнику Эванс-Смиту. Я сказал ему, что, по моему мнению, группа слабо подготовлена, и что ответственность за это лежит на нем, равно как на мне будет лежать ответственность, если я не укажу ему на это, и что ему стоит взглянуть на мои предложения, которые направлены на повышение уровня подготовки группы. Я передал ему план, он проглядел его по диагонали, заорал, швырнул его в меня и приказал убираться из его кабинета.
Теперь я понял, что Чарли Беквиту остается подыскать себе серый фланелевый костюм, чемоданчик, и работу в страховой компании.
Припоминаю, что я очень мало что сделал в тот день. Вечером я выпил пару больших бокалов бурбона и поделился своими проблемами с Катариной. На следующий день я был в штабе как обычно, в 5 часов 45 минут утра. Мы занялись физподготовкой, полковник Эванс-Смит также был с нами. "Я хочу видеть вас у себя в кабинете после построения", сказал он. Я быстро принял душ и явился к нему. Глядя на меня, он взял предложенный мной план. "Исполняйте эту чертову штуку. Вы правы". Я был в шоке.
В моем предложении был четко сформулирован принцип: прежде чем солдат "зеленых беретов" сможет стать хорошим специалистом, он, прежде всего, должен быть хорошим обычным солдатам. Он должен знать и уметь все, что касается стрелкового отделения, знать, как предполагает действовать стрелковый взвод и иметь необходимое представление о действиях стрелковой роты. Чтобы нарушать правила, следует знать, каковы они. Прежде чем действовать нетрадиционно, нужно изучить традиции.
Поэтому, прежде чем отправиться по пути изучения нетрадиционных способов ведений боевых действий, нам было необходимо вернуться к тэклам и блокировке – то есть к основам. Поскольку ранее я командовал стрелковой ротой и ротой тяжелого вооружения, то был потрясен, когда, по прибытии в Силы спецназначения, обнаружил там офицеров, которые никогда не командовали обычными подразделениями.
Многие не поддерживали меня. "Беквит заново изобретает колесо. Он думает, что вновь оказался в 82-ой десантной". Эванс-Смит понимал службу в обычных подразделениях. Так что, когда я планировал занятия по действиям отделения, взвода и роты в наступлении, отходу в ночных условиях или действиям по сковыванию противника, он понимал, о чем идет речь. Мы проводили занятия по действиям стрелковых рот в наступлении с боевой стрельбой. Сержанты, участвовавшие в таких учениях, подходили ко мне и говорили: "Черт возьми, сэр, это была самая лучшая подготовка, какую только нам доводилось проходить". Я чувствовал себя превосходно.
Мы потратили на период обучения традиционным методам боевых действий около трех месяцев, реструктурировав программу подготовки 7-й Группы Сил спецназначения. После этого мы вернулись к специальной подготовке. Теперь я знал почти весь личный состав 7-й Группы по фамилиям, и понимал, на что способен, а на что нет каждый из них. Я знал, у кого из них есть способности, и знал, кто никчемен.
Ирвин сопроводил меня к полковнику Биллу Маккину, командиру 5-й группы Сил спецназначения. Как и Эванс-Смит, он ни дня не служил в спецподразделениях. Несмотря на то, что его лицо напоминало сжатый кулак, я вскоре понял, что Маккин – человек с огромным сердцем. Полковник Маккин сказал, что собирается отдать мне под командование Проект "Дельта", отряд "B-52". "Да, это здорово. Да, сэр!" Я понятия не имел, чем является отряд "В-52", равно как не знал, что такое Проект "Дельта".
В скором времени все тридцать членов Проекта "Дельта", отряда "В-52", стояли передо мной. Сержант Догерти начал нашу встречу с того, что разъяснил мне экономику Жокей-клуба. "Когда мы отправляемся на задачу, сэр, сюда въезжают другие люди, однако нам удается удерживать с них некоторую мзду". Я пришел в ярость. "Вы не поняли. Вы здесь не для того, чтобы делать бизнес. Вы здесь чтобы убивать врага". Я сказал им, что Жокей-клуб под запретом, и что отныне они должны будут проживать в расположении 5-й группы Сил спецназначения. И добавил: "А те, кому все это не по нраву, могут собирать барахло и проваливать в другое место". Догерти ответил: "Мне кажется, вы поступаете неправильно".
На что я сказал: "Сержант Догерти, вы пробыли здесь слишком долго, и вы будете первым, кого я попрошу с вещами на выход". Большинство его сотоварищей решило отправиться вместе с ним. Тогда их ошибка стала очевидной. На самом деле, им больше некуда было отправиться, кроме как в какой-нибудь забытый богом лагерь Сил спецназначения где-нибудь в дальнем захолустье. В тот же день численность Проекта "Дельта" сократилась с тридцати до семи человек.
Мой заместитель, майор Чарли Томпсон по прозвищу "Томми", дал мне несколько советов относительно некоторых парней, решивших уйти. "Майор, вот к этому вам стоит присмотреться получше. Он хорош. Нам следует оставить его". Я ответил: "Ну что же, идите и выберите тех, кого стоит оставить. Остальных я пущу под нож". Но я считал, что это лишь начало.
Я отправился к полковнику Маккину и доложил ему о том, что сделал, после чего добавил: "Я не могу ожидать, что моим людям понравится жить в грязи здесь, в расположении. Прошу вашего разрешения построить здесь новый лагерь. Я хочу, чтобы он был хорош. И собираюсь потратить на это некоторые средства".
В тот вечер меня осенило. Я написал небольшое объявление. Оно гласило: "Требуются добровольцы в Проект "Дельта". Гарантированно получите медаль, или сыграете в ящик. Или и то и другое". Я показал его Ирвину Джейкобсу. "Вот дерьмо, да это же здорово, Чарли! С такой заявой вокруг тебе соберется куча народу. Причем самого лучшего". Я перечислил требования, которым должен удовлетворять человек, желающий встретиться со мной. Он должен быть добровольцем, находиться в стране не менее шести месяцев, иметь Си-Ай-Би (Знак боевого пехотинца), и иметь звание сержанта – в противном случае пусть даже не суются ко мне. Прочитав мой опус, Маккин сказал: "Да ни один мудак на такое не купится. Впрочем, вперед, все равно терять нечего". Я затолкал по пятнадцать-двадцать листовок в каждый из мешков с почтой, рассылаемых по девяти десяткам подразделений, "зеленых беретов", разбросанных по всей стране.
На следующей неделе моей главной проблемой стала отправка прибывающих людей обратно. Волна откликов захлестнула меня. Командиры на местах жаловались: "Наши лучшие парни стараются сбежать к Беквиту в "Дельту". Как они завывали! Впрочем, и я тоже. Они теряли своих лучших людей. Для меня это была первая реальная возможность проверить правильность концепции SAS.
Я начал с оценки этой огромной группы добровольцев и попытки отбора нужных людей. Напротив Нячанга находился большой остров, отделенный от него проливом. Я знал, что это – то еще местечко, поскольку уже обошел его весь в поисках места для отработки НОД (немедленных ответных действий). Я отправил туда штаб-сержанта Уолтера Шумэйта для организации отборочного мини-курса, через который мы собирались пропустить добровольцев.
Когда они оказывались там, мы ставили им задачу на переход от одной контрольной точки до другой, причем в быстром темпе. Там не было деревьев, лишь заросли низкорослого, жесткого кустарника – очень сложная местность. На них обрушивалась жара, поскольку никакие кроны не укрывали их от солнца. Многие выдыхались и падали в изнеможении. Затем мы проверяли, умеют ли они читать карту.
Третьим видом проверки была огневая подготовка: могут ли они поразить цель, в которую стреляют? И последнее – могут ли они исполнять краткие и четкие приказы. Вот так просто. Тех, кто отсеивался, мы отправляли обратно в их подразделения с благожелательными отзывами. Тех, кто оставался, я изучал более внимательно.
Я начал с оставшейся у меня семеркой, и через три недели у меня было двадцать пять человек. Затем я дошел до сорока. Я разбил их на патрули по четыре человека. Мы не называли их отделениями. Они звались разведгруппами. Задачей Проекта "Дельта" было совместное с вьетнамскими Силами спецназначения (LLDB) ведение глубинной разведки на территории Южного Вьетнама. Нам ставилась задача выйти перед проведением крупномасштабных операций – проводимых силами дивизии или пары бригад – и "пощупать воду".
Мы отправлялись за неделю или десять дней до начала и тщательно изучали местность. Если нас обнаруживали, и мы попадали в тяжелые перестрелки, мы понимали, что находимся в "горячем" районе. По итогам задачей Командования по оказанию военной помощи (MACV) в Сайгоне было определение масштабов операции. "Дельта" также занималась оценкой результатов авиаударов, задачами по поиску и уничтожению, и выполнением рейдов.
Это была опасная работа. В числе убитых мог оказаться каждый. Кроме того, одной из задач "Дельты" была работа с четырьмя ротами из 91-го батальона южновьетнамских рейнджеров. Разведка отправлялась первой, и если она обнаруживала выгодную цель, мы могли бросить на нее рейнджеров.
Исполнителями первой задачи, на которую я отправился, были вьетнамцы.
Наша высадка состоялась в конце дня. Оказавшись на земле, мы бросились бежать, чтобы как можно быстрее покинуть площадку приземления. По данным разведки район был насыщен "Ви-Си", партизанами Вьетконга. Нашей задачей был осмотр двух крупных троп, идущих из района стыка трех границ к шоссе №19.
На ночь мы забрались в заросли. Я решил, что вьетнамцы выбрали хорошее место. Мы просидели там всю ночь. Я не сомкнул глаз ни на минуту. Мое очко сжалось так, что туда было щепку кувалдой не загнать. Мне было очень страшно. Перед самым рассветом, в шестидесяти или семидесяти ярдах от нашего укрытия я заметил самую большую кошку из когда-либо виденных.
Вьетнамский лейтенант, командовавший группой, сказал, что нам следует рассредоточиться по кругу и вести наблюдение за тропой с замаскированных позиций. Это был славный маленький трюк, которому я научился в Малайе. Я забрался в примыкающие к тропе густые заросли бамбука. Черт возьми, подумал я, никто не сможет разглядеть меня здесь.
Мы наблюдали за тропой до середины дня, а затем решили двинуться вдоль нее, чтобы провести ночь недалеко от второй тропы. Мы нашли еще одно хорошее место для ночевки. Внезапно я почувствовал, что совершенно выдохся. Я был в таком состоянии, когда мне было совершенно все равно, найдут меня "Ви-Си", или нет.
Примерно в 13.00 мы подошли ко второй тропе. Обедать в тот день никто не стал. Еще утром мы с Вебером составили план ухода от преследования на случай, если что-то случится. Я не был впечатлен вьетнамцами по ходу нашего движения. Как по мне они не были слишком медленными, однако вели себя беспечно.
К 16.30 мы были готовы. Я услышал приближающуюся вертушку. Мы обозначили ему наше местонахождение. Нам даже не пришлось давать дым, мы просто воспользовались сигнальным зеркалом, которое он заметил. Он пошел прямо вниз, подобрал нас и вывез оттуда.
В октябре 1965 года Плейми защищало около четырех сотен монтаньяров, проживавших там вместе с семьями. Там также находилась Команда "А" из двенадцати "зеленых беретов" и такое же количество вьетнамцев. Лагерь, ненадежно выстроенный вдоль национального шоссе 6С в двадцати пяти милях к югу от Плейку, был одним из нескольких лагерей гражданских сил, обитатели которых следили за перемещениями противника на западных нагорьях. Лагерей такого рода, раскиданных по всей стране, было около девяноста.
Эта концепция была хороша. Лагеря давали защиту жителям окрестных деревень, не позволяли "Ви-Си" забирать их в свои ряды и помогали установить американское влияние в регионе. Атаковав на закате 19-го, противник окружил Плейми и, как оказалось, вместо того, чтобы нанести удар и отступить, решил выяснять отношения всерьез и встретить лицом к лицу все, что южновьетнамцы и американцы ...
Очевидным способом попасть в Плейми было проведение аэромобильной операции. Иными словами, с помощью вертолетов мы должны были высадиться как можно ближе к лагерю, а затем пробиться к нему.
Когда, наконец, ситуация вокруг Плейми получила номер первый в региональном списке приоритетов, все остальные операции были отменены, и мы наконец смогли получить вертолеты. Я проработал всю ночь, изучая карты в поисках мест для площадок приземления и определяя пути подхода. Я нутром чуял, что это будет несколько сложнее, чем просто взять и слопать пирожок. Я переговорил с передовыми авианаводчиками ВВС, совершавшими облет лагеря. В том районе было большое количество сил противника.
Я чувствовал, что это будет операция, в ходе которой мы можем потерять многих. На следующее утро вместе с Биллом Маккином мы облетали окрестности лагеря, стараясь найти площадку приземления. Тонкость была в том, что нужно было подобрать место, находящееся не слишком близко к лагерю, чтобы не раскрыть наши карты противнику, и не очень далеко, чтобы мы не выдохлись по дороге к лагерю.
Две роты вьетнамских рейнджеров и пятнадцать "зеленых беретов" из Проекта "Дельта" погрузились в вертолеты в Кэмп Холлоуэй и взлетели, взяв курс на юг, к Плейми. Мы высадились около 09.00 21-го, после того как бомбардировщики и ганшипы подготовили район, нанеся по нему два бомбоштурмовых удара. День был, как обычно, жарким. Майор Тат, командовавший рейнджерами, согласился со мной, что продвигаться следует очень медленно и осторожно.
Майор Тат подошел ко мне и сообщил, что он и его роты рейнджеров собираются повернуть назад. Это был максимум, насколько они могли зайти. Я ответил, что моя задача состоит в том, чтобы добраться до Плейми, и я собираюсь сделать это, с ним или без него.
Я подозвал к себе пятнадцать американцев, объяснил им ситуацию и сообщил, что предполагаю двинуться дальше. Я сообщил майору Томпсону и своим двум сержантам, что мы возглавим деблокирующие силы.
Исходя из интенсивности обрушиваемого на Плейми огня, я прикинул количество осаждающего нас противника. Когда я доложил, что, по моему мнению, в окружении лагеря участвует два, а, может быть, и три отряда противника численностью до полка, кое-кто из находившихся в Плейку был реально шокирован. После этого я получил приоритет на запрос авиаударов. Ущерб, который наносили противнику эти удары, невозможно переоценить. Вызов авиации и целеуказание осуществлял мой заместитель, майор Томпсон. Истребители ВВС и самолеты морской авиации, взлетавшие с авианосцев, находившихся на Янки Стейшен, сотрясали окрестные джунгли. Весь день они обрушивали на противника напалм, 250 и 500-фунтовые бомбы.
Позже мы узнали, что нас окружили два регулярных пехотных полка Северовьетнамской армии, 32-й и 33-й. В эту ночь мне по радио передали телеграмму от президента Джонсона. В ней было что-то вроде: "Мыслями мы с вами. Держитесь там, сколько сможете, да благословит вас бог". Ночи были хуже, намного хуже, чем дни. Строчки зеленых и оранжевых трассеров летели в лагерь и из него.
Над головами кружили самолеты-осветители С-46, подсвечивая местность. Здесь и там валялись разноцветные парашюты, на которых нам сбрасывали припасы, придавая лагерю странный и слегка легкомысленный вид. Обстрелы усиливались. Минометы и безоткатки били непрерывно. Удивительно, но в эти жуткие ночные часы лагерные крысы, не обращая внимания на хаос, частью которого и сами являлись, вылезали из своих нор и бегали по руинам, как если бы все вокруг спали.
Бомбардировки продолжились 24-го, быстро перемалывая северовьетнамцев. Я бы сказал, что наши делали от семидесяти пяти до ста вылетов в день. Мы просто выбамбливали все в окрестностях лагеря. Мы использовали всю нашу воздушную мощь, и с ее помощью сломили хребет врагу. Многие из ударов наносились так близко к проволочным заграждениям, что осколки залетали в лагерь.
Напалм и бомбы делали свою работу, хватка "Эн-Ви-Эй" начала слабеть. Минометные обстрелы ослабли, то же произошло с огнем стрелкового оружия и пулеметов. Дошло до того, что до нас смогла добраться пара Хьюи-сликов. Тогда мы смогли отправить множество детей и женщин. Также мы начали вывозить наших убитых.
Как бы то ни было, Плейми был позади и пошел Проекту "Дельта" на пользу. Теперь мы могли отправиться куда угодно и люди там знали, кто мы такие. Мы гордились собой. У нас была успешная операция. Мы спасли лагерь и перебили некоторое количество плохих парней.
Подошло и закончилось Рождество, а мы все продолжали работать с 1-й дивизией и с "Бродячей Неприятностью Тимоти" – 1-й отдельной бригадой 101-й воздушно-десантной дивизии, названной так по имени своего командира: бригадного генерала Джеймса С. Тимоти. За это время я постарался сделать "Дельту" настолько автономной, насколько позволяла 5-я Группа Сил спецназначения.
Я хотел иметь свои собственные подразделения быстрого реагирования ротной численности, собственные вертолеты с пилотами, собственных ПАН-ов. Я научился этому у САС. Там мне сказали, что если я собираюсь заниматься чем-то уникальным и временами очень опасным, то лучше, чтобы все лошади были свои.
Когда ставкой является собственная жизнь и жизни твоих людей, вряд ли возникнет желание зависеть от чужаков. Во время каждой операции я управлял собственным маленьким оперативным центром "Дельты" точно так же, как 22 полк SAS делал это в Малайе. Я разместил его в небольшой палатке. Ничего особенного. Только эффективность. Я не был склонен пускать пыль в глаза. Я полагал, что руководить подразделением можно двумя способами.
Я видел командиров, действующих убеждением, и видел лидеров, действующих личным примером. С моей точки зрения лучше всего было комбинировать оба метода. Я взял за правило не приказывать никому сделать то, чего я не делал или был не готов сделать. И я также изрядно беспокоился за своих парней.
Лагерь, который мы строили, был уже почти закончен. Начальник штаба 5-й Группы Сил спецназначения Джим Вейл обвинил меня в том, что я потратил слишком много денег. Я счел его аргументацию некорректной. Сам-то он жил в штабе Группы на всем готовом. Некоторые вещи в армии никогда не меняются. Я рано научился присматривать всякое для своего подразделения. Никто этого делать за меня не будет.
Когда я прибыл в Проект "Дельта", то отметил, что в нашем распоряжении всего пара машин, да и те в плохом состоянии. Так что я отдал парням распоряжение. Когда мы собирались отправляться на операцию в район другого Корпуса, мы обычно летели на самолете C-130. И нас было не столько, чтобы заполнить его целиком.
В новом районе каждый высматривал в округе новый джип, потом просто садился в него и заводил. И когда мы возвращались с операции, в обратном рейсе в нашем С-130 было по одному, а то и паре джипов. Прежде чем об этом узнали, у нас образовался довольно неплохой автопарк. Разумеется, нам приходилось перерисовывать тактические обозначения на бамперах и все такое. В конце концов, мне довольно мягко намекнули, что мой автопарк уже достаточно велик, и его рост должен прекратиться – немедленно.
Побывав в Англии, я изменился. В Проекте "Дельта" меня меньше всего интересовал внешний лоск и глянец. В 5-й Группе Сил спецназначения мы были братством лучших из лучших. Мы были очень сплоченными. Я знаю, что лояльность может усиливаться или ослабевать. Я понял, что дарить кому-нибудь 9-мм пистолет "Браунинг" или часы "Ролекс" с дарственной надписью – это не то, что следует делать. Награждать людей следует продвижением по службе, давая еще одну лычку.
В Плейми я кое-чему научился: человеческая жизнь это самая ценная вещь на свете. Я не хотел загубить хотя бы одну из них по глупости. Это не заставляло меня быть слишком осторожным, но зато научило определять степень риска. Если уж вы собираетесь нести потери в ходе операции, лучше чтобы она стоила этого.
Отмечая новый, 1966 год, я мысленно оглянулся назад и прикинул, к чему мы пришли. Я понял, что "Дельта" приобрела очень хорошую репутацию. "Дельте" многое сходило с рук. И был лишь вопрос времени, когда нас заставят расплатиться за это. С процентами. Не нужно было быть пароходным шулером, чтобы понять это. Когда выпендриваешься так часто, как это делали мы, это становится лишь вопросом времени.
Идея заключалась в том, чтобы прочесать прибрежную равнину и выдавить вьетконговцев обратно в Бонг-Сон и дальше в горы, а затем окружить их в Ань-Лоа. Задачей групп Проекта "Дельта" было обнаружить подразделения противника. Как только они это сделают, будет вызвана 1-я Кавалерийская. 27 и 28 января мы совершили несколько рекогносцировочных вылетов, затем в конце дня 28-го я вывел в поле три группы. Долина Ань-Лоа окружена высокими труднопроходимыми горами, заросшими двухъярусными джунглями. В ту ночь все было тихо и мне удалось немного поспать.
На рассвете одна из групп вышла на связь и сообщила, что они пока еще не вступили в контакт с противником, но "Ви-Си" повсюду вокруг. Они считали, что им следует выбираться оттуда. Я согласился. Спустя десять минут от двух других групп поступили сообщения о контакте с противником. Один человек ранен. Обе группы находятся под плотным огнем. Было около 10.00, шел дождь. Я ничего не мог сделать, лишь ждать пока погода улучшится. Я сидел в палатке связистов. Лететь было невозможно. У этих групп были серьезные проблемы, а я не мог им помочь. Все были крайне обеспокоены.
Наконец дождь прекратился, и облачность немного рассеялась – не до конца, лишь чуть-чуть. Ко мне подбежал майор Мерфи, командир вертолета. Он был весьма взволнован: "Чарли, я думаю, мы сможем дотуда добраться". Все, что мне было нужно – оказаться на земле, вместе с моими группами. Я собирался взять с собой сержант-майора и двух радистов. Я считал, что если окажусь на месте, у моего заместителя Бо Бейкера появятся определенные рычаги чтобы заставить кавалеристов реагировать более оперативно. Перед вылетом я отдал одному из наших парней свои часы Rolex-GMT. Они были новые, и мне не хотелось их разбить. Мы вылетели немедленно. Погода вынуждала нас лететь прямо над верхушками деревьев.
На подлете к местонахождению групп мы попали под обстрел. Почти сразу же вертолет прошила пуля крупнокалиберного пулемета. Она вошла мне в живот с одной стороны и вышла с другой. Я потерял сознание. В следующий момент я осознал себя лежащим на носилках в Бонг-Соне. Медик "зеленых беретов" сделал мне укол морфия. Несколько парней стояли вокруг меня. Я попросил: "Скажите, как я?" Лонни Ледфорд ответил: "Вы в плохом состоянии, босс". Все вокруг суетились. Слик, на котором меня привезли, не мог взлететь. Он был сильно поврежден. На мое счастье прилетел другой. Ребята схватили пилота: "Майор Беквит ранен и нам надо доставить его в госпиталь в Куинон". Из-за шока и действия обезболивающего я все еще не мог понять, куда именно меня ранило, и не чувствовал боли. Я запомнил полет на вертолете, носилки, госпиталь.
Этот период начался летом 1966 года, когда полковник Эдвардс попросил меня руководить третьим учебным этапом курса рейнджеров. Я понял, что это даст мне возможность использовать принципы, приобретенные в SAS и в Проекте "Дельта" во Вьетнаме. Я решил, что это дает мне шанс утвердить мою философию.
Во-первых, обучение должно давать знания.
Во-вторых, каждый кандидат должен заслужить право носить нашивку рейнджера. И, наконец, каждый рейнджер должен быть абсолютно убежден в том, что пройденная им подготовка поможет спасти его жизнь в бою.
Задачей подготовки рейнджеров в то время являлось качественное обучение лидерским навыкам командиров низового звена – уровня отделений и взводов – в основном, младших офицеров и сержантов. Первая фаза, являющаяся базовой, проводилась в Форт Беннинге. Местом проведения второй фазы был национальный заповедник Чаттахучи, близ Далонеги, Джорджия. Здесь курсантов обучали ведению патрулирования, проведению рейдов и устройству засад в горной местности. Третья фаза проходила на северо-востоке Флориды, на вспомогательной площадке №7 авиабазы ВВС Эглин, где проводились учения малых групп по тактике спецподразделений применительно к топкой болотистой местности.
Реализм был чрезвычайно важен, и было необходимо перестроить флоридскую фазу подготовки рейнджеров на вьетнамский лад. Для этого были необходимы инструктора из числа недавно вернувшихся из Вьетнама, люди, помесившие тамошнюю грязь, побывавшие в бою, знающие, каково это. Полковник Эдвардс поддержал эту идею и, по возможности, присылал сержантов и офицеров, прибывавших в отдел подготовки рейнджеров, имея боевой опыт.
В течение шести месяцев мы в штабе переработали все упражнения нашей фазы обучения. Из Беннинга приехали проверяющие, чтобы посмотреть, что происходит. Курсанты проводили учения с имитацией боевых условий. Все было на высоте, и все были довольны. Под конец один из офицеров штаба отправился проверять папки с документацией. "Ни один из документов в этих папках", сказал он, "не соответствует тому, чем вы занимаетесь". "Да", ответил я, "все эти упражнения динамичны и постоянно меняются". Он развел какую-то вонь, и мне сказали, чтобы я обновил документацию. Я так и не сделал этого. Не было времени.
Перед лачугой, где проводились совещания, и перед которой по прибытии на трехнедельное обучение выстраивался каждый курс рейнджеров, был установлен надгробный камень. На нем были эпитафия рейнджеру Джонсу, вымышленному выпускнику курсов, погибшему в первом же ночном бою, и призыв проявлять большую гибкость.
Также, время от времени, я делал кое-что еще, чтобы привлечь внимание обучаемых. В полной полевой форме я бросался в ручей Холли-Крик, а затем, насквозь мокрый, взбегал на холм и таким представал перед курсантами, сидевшими на трибуне. Если кто-то будет чертовски глуп", говорил я им, "его мать получит телеграмму, в которой будет сказано: "Ваш сын погиб потому, что был глуп". Будем надеяться, что в ваших телеграммах будет написано лишь: "Ваш сын погиб". С подготовкой, которую мы собираемся вам здесь дать, возможно, ваша мать вообще не получит никакой телеграммы. Так что уделите ей максимум внимания!"
Мы всегда старались сделать процесс обучения соответствующим текущему моменту. Это достигалось постоянным использованием в нашем штате людей, возвращающихся из Вьетнама. Каждый раз, когда у нас появлялся новый инструктор, у которого только что закончился срок службы во Вьетнаме, мы обычно добавляли в нашу учебную программу какую-нибудь новую ловушку "Ви-Си".
Весной 1967 года мне позвонил полковник Эдвардс. "Чарли, тащи свою задницу сюда, в Беннинг. Притащи с собой все, что у тебя есть по САС. У нас есть шанс собрать из рейнджеров единое подразделение и отправить его во Вьетнам, и я хотел бы видеть тебя его командиром". Я затрепетал. О господи, я снова отправляюсь в крестовый поход! Пламя вспыхнуло с новой силой.
В Беннинге я узнал, что полковник Эдвардс хотел предложить отправить во Вьетнам батальон рейнджеров, и его не интересовало, как я организую это. Я сразу же засел с одним из своих офицеров, капитаном Дейвом Брамлеттом, замечательным выпускником Вест-Пойнта, и мы весьма мастерски разработали предложения по подразделению SAS, но пользуясь номенклатурой рейнджеров – процесс отбора, обучения, оценки, цели, задачи – в наши предложения входило все.
Полковник Эдвардс полетел с ними в Сайгон и доложил генералу Уэстморленду. Несмотря на произведенное впечатление, через несколько дней он принял решение о создании рот глубинной разведки (LRRP), являвших собой совершенно иную концепцию. Иными словами, теперь не было никакого основания для создания батальона рейнджеров по образу SAS. Наше предложение было отставлено на задний план. Свет начал угасать.
После того цикла обучения Катарина заметила произошедшие со мной изменения, и спросила, в чем проблема. Я ответил ей прямо: "Мне нужно вернуться во Вьетнам. Я был ранен и хочу знать, могу ли я по-прежнему управляться с этим".
10 февраля 1968 года я принял командование 2-м батальоном 327-го полка 101-й воздушно-десантной дивизии. Это была простая пехотная работа, чистое: "Да, сэр, нет, сэр, три полных мешка, сэр!" Круглое катать, плоское носить, зачистка окрестностей баз огневой поддержки, поиск и уничтожение противника. Есть цепочка командования, не останавливайся, чтобы поговорить с этим стариком, отведи его к первому сержанту. На этом этапе темп войны стал выше, чем когда я был здесь в первый раз. Теперь вокруг было полно плохих парней. Погибнуть было очень легко.
... я почувствовал, что как только возникала необходимость выполнить грязную работу, она доставалась 2-му батальону 327-го. Мне это нравилось. Мы были известны как батальон "Ноу Слакс". За девять месяцев, что я командовал батальоном, я повидал немало в 101-й дивизии. У нас был хороший послужной список и серьезные успехи.
После Хюэ мы зачищали район вокруг штаб-квартиры дивизии в ходе операции, ставшей позднее известной как "Минго". Затем 2-й батальон 327-го действовал, будучи приданным 1-й кавалерийской при проведении операции "Джеб Стюарт". Задачей операции "Орел Невады" была зачистка района между Хюэ и Фубай. Затем "Сомерсет Плейн" в южной части долины Ашау. Самой сложной задачей, выполненной батальоном, была очистка от противника семикилометрового участка вдоль шоссе № 547, идущего на запад от Хюэ. Там не было никаких вьетконговцев, только регулярные северовьетнамские части!
Дорогу окружали крутые горные склоны и густые, почти непроходимые джунгли. Это дорого обошлось нам. Противник рвал нас на куски, мы отвечали тем же. В конце концов, мы отвоевали дорогу и устроили там базу огневой поддержки "Бастонь". Я узнал, что когда девять месяцев командуешь во Вьетнаме постоянно воюющим пехотным батальоном, это выматывает. У нас были большие потери. Терять людей всегда тяжело. Некоторые из них до сих пор со мной. Многое из происходившего там преследует меня и по сей день.
Я выполнил свой долг. Прослужил два срока во Вьетнаме. Настало время отправиться домой. Следующим моим назначением был CINCPAC (штаб командующего Тихоокеанским флотом) на Гавайях. Я думал, что это место, где будет востребован мой опыт. Моя семья была со мной, это были Гавайи, и я с нетерпением ждал новых сложных задач. В итоге я оказался в подчинении у полковника Р.К. "Бутча" Кендрика. Это был самый замечательный офицер из всех, кому доводилось гадить в нашем сортире. Старшие офицеры CINCPAC прозвали Бутча "фонтаном знаний". Если требовался ответ на любой вопрос о тактике, шли к нему.
Армия сделала ужасную ошибку, не сделав его генералом. Подобно Боппи Эдвардсу, он был очень честным, умным и одним из тех, кто знал, как заботиться о своих бойцах. Я начал свою работу с текущего контроля нескольких программ в области Специальных операций. Я занимался надзором за 1-й Группой Сил спецназначения, базировавшейся на Окинаве, хорошо знакомой мне 5-й Группой в Наме, а также за трансграничные операции, проводимые MACV-SOG (Группой исследований и наблюдений при Командовании по оказанию военной помощи Вьетнаму).
У Кендрика был полковник ВВС по имени Билл Кристиан, работавший на него. Билл Кристиан ничего не знал о спецоперациях, однако этот парень отлично владел пером. Мне было необходимо составлять множество бумаг. К сожалению, это была задача, для выполнения которой мне катастрофически не хватало навыков.
Полковник Кристиан потратил уйму времени, правя за мной грамматику и орфографию. Это становилось просто отвратительно. Однако он работал со мной, и больше всего ценил то, что я не сдавался. Он выучил меня "Королевскому английскому", тому, как правильно организовывать мысли, излагать их на бумаге и как составлять штабные документы. Спустя шесть месяцев, в течение которых он преподавал, а я учился, он был инструктором, а я обучаемым, я начал комфортно чувствовать себя, перенося слова на бумагу. Этим я обязан полковнику Кристиану.
... в конце августа 1976 года, генералу Кингстону было предложено принять участие в конференции под председательством Билла ДеПуи в Пехотной школе Армии США в Форт Беннинге. Целью этой встречи было изучение роли легкой пехотной дивизии, и Кингстону было поручено объяснить, что могут сделать Силы спецназначения для оказания поддержки обычным подразделениям в тактическом звене на поле боя.
Прозвучало несколько выступлений, прежде чем очередь дошла до генерала Кингстона. Когда он закончил, генерал ДеПуи начал общее обсуждение. "Знаете, Боб, вы не сформулировали свою позицию столь ясно, как, по моему предположению, могли бы. И, тем не менее, я согласен с тем, что вы сказали. Вы несколько раз использовали термин "туземные подразделения". Тринадцать, если быть точным. Вне зависимости от того, на чьей территории они находятся, нашей или противника, за подготовку этих людей отвечают Силы спецназначения, и они нужны нам для выполнения этой работы". Некоторое время он продолжил развивать эту мысль. Затем он откинулся назад и окинул взглядом присутствующих. "Как так вышло, что у нас нет подразделения подобного британской Специальной Авиадесантной Службе?"
... степень противодействия проекту "Дельты" оказалась неожиданной. Было очевидно: генерал считает, что нам следует проводить открытые контртеррористические действия, представляющие собой ночной штурм с подсветкой в исполнении батальона рейнджеров, спускающегося на цель по канатам, или десантируемого парашютным способом.
Наша концепция скрытных контртеррористических мероприятий предполагала происходящую в полной темноте атаку подразделением численностью до роты ("Дельтой"), выдвигающимся к цели скрытно, в гражданской одежде, и использующим специальное вооружение и экипировку. Наш проект зашел уже так далеко, но, кажется, теперь нам собирались перекрыть кислород.
Наш "торговый агент", подполковник, не способный отличить парашют от наволочки, был прекрасен. Он отметил, что ни в одном из родов войск Вооруженных сил США не имеется небольшой группы тщательно отобранных добровольцев, прошедших основательную подготовку к контртеррористической деятельности, которой они должны заниматься. Обычно в любом пехотном подразделении, будь это рейнджеры или десантники, низшим звеном, действующим как единое целое, является взвод из сорока человек, разбитый на отделения. "Дельта" должна была стать уникальной структурой, в которой за основу брались патрульные группы из четырех человек.
Это был тезис, выдвинутый Дэвидом Стирлингом во время Второй мировой войны, когда он создавал британскую Специальную Авиадесантную Службу. Он утверждал, что отряд из 16 человек обладает достаточной гибкостью, что позволяет разбить его на два патруля по восемь человек, четыре патруля по четыре человека или восемь патрулей по два человека. Секретом, ключевой особенностью была модульность, позволяющая легко адаптироваться к любой ситуации.
Джон Девенс ловко описал количество и разнообразие специальностей, необходимых "Дельте", особенно в сценариях, связанных с террористами. Людей, способных проникнуть в захваченные здания или самолеты, стрелков и снайперов, специалистов по минно-подрывному делу, вскрытию замков, медиков, электриков, водителей, способных без ключа завести все от Форда до Феррари, солдат с навыками скалолазания и промышленного альпинизма, людей, владеющих иностранными языками, решительных, готовых принимать решения и действовать в отсутствие приказов.
Пробел в этой области был явственно продемонстрирован. В Вооруженных силах не было подразделения, способного, используя столь уникальные навыки и характеристики, действовать в случае ситуаций с заложниками или захватом самолетов. Основным фактором, как никакой другой способным протолкнуть создание "Дельты", был терроризм. Подразделение предназначалось для борьбы с ним. Одно из слабых мест других организаций заключалось в том, что они занимались этим делом лишь частично. Полупрофессионалы или одаренные дилетанты, независимо от того, каковы их индивидуальные способности и потенциал, не могут соперничать с международными террористами. Необходимы профессионалы, занимающиеся только своим делом, и посвящающие этому все свое время, как и их противники.
Справедливости ради (и в соответствии с указаниями генерала ДеПуи) наш докладчик признал, что рейнджеры в первую очередь были ориентированным на рейдовые действия спецподразделением, состоящим из молодых солдат. Нам же, по его словам, требовалась не молодежь, а зрелые профессионалы. Кроме того, для борьбы с террористическими инцидентами будут созданы штабная структура и механизм сбора разведывательной информации. Дэвенс разошелся не на шутку.
Тогда я этого еще не знал, но именно генерал Мейер все это время дирижировал планированием. Мейер с самого начала видел необходимость в контртеррористическом подразделении, Мейер был тем, кому Кингстон передал все мои бумаги, именно он выбрал ДеПуи для руководства процессом и выработки предложения, именно Мейер решил, что им нужен Фриц Крусен, Мейер вникал в политику и осуществлял общее руководство. ДеПуи и Кингстон, конечно, сыграли важнейшую роль, но именно генерал Мейер осуществил все это.
Для нового подразделения вопрос штата почти столь же важен, как финансирование. Отряд "Дельта" был укомплектован за счет нескольких недавно реорганизованных подразделений, а также еще одного, неспособного набрать потребное количество личного состава. Планирование и организация формирования нового подразделения в Армии всегда представляет собой сложную задачу. Это сложный бизнес с целой системой сдержек и противовесов, и он требует соответствующего мастерства. А для меня Пентагон был почти Терра инкогнито. Мне не хватало схемы, указывающей распределение сил и влияния. Мне предстояло определить это самому.
Одобрение концепции "Дельты" начальником штаба было не более чем ключом, открывающим дверь в бюрократическую структуру Армии. Без должного набора карт, чертежей, диаграмм, словарей и схем ключ ничего не значил. В открывшемся перед "Дельтой" лабиринте было легко заблудиться. Я находил офицеров, которые могли мне помочь, и они направляли меня к другим, сидящим в других кабинетах. Я прошел по всем коридорам всех колец*, задавая вопросы всем, кто мог хоть чем-то помочь.
К делу подключились генерал Сниппенс и его сотрудники, предложив свою помощь и поддержку. Прошел месяц, в течение которого я ходил, терялся, возвращался на верный путь, оступался вновь, и опять возвращался, говорил, спорил, упрашивал, ругался. Штатные должности и вопросы финансирования. Финансирование и штат. Постепенно схема начала заполняться. На ней были отмечены омуты и рифы, а также лагуны и безопасные стоянки. Я понял, что генерал Мейер не просто позвонил мне. По факту, он дал мне золотое кольцо. В мудрости своей он дал "Дельте" статус высокоприоритетного подразделения. Чтобы получить его ему пришлось обосновать это и получить одобрение в специальном отделе Департамента Армии. Без этого все тянулось бы бесконечно долго.
Примером того, как работает статус приоритетного подразделения, был вопрос с материально-техническим оснащением. Был составлен список того, в чем, по нашему мнению, нуждается "Дельта": транспорт, оружие и боеприпасы, средства связи, всевозможное офисное оборудование, обмундирование. Посыпались вопросы.
Как много вам надо? Каких? Какой модели? У кого они есть? Могут ли они быть позаимствованы, закуплены, арендованы или переданы? Когда вы получите все необходимое, кто будет это обслуживать? Как вы будете за это отчитываться? Когда оно потребует замены или модернизации?
Боеприпасы. "Сколько они будут стоить?" "Можно это удешевить?" "Можете обойтись меньшим количеством?" "Где они будут находиться?" "Как вы будете дозаказывать их?" "Как вы будете оплачивать?" "Вы можете использовать эти вместо тех?" Без приоритетного статуса "Дельты" мы бы все еще стояли в очереди под дверями складского управления.
Деньги. Подразделение финансировалось особым порядком. Деньги в "Дельту" шли напрямую из оперативного ведомства Департамента Армии. Еще во Вьетнаме я понял, что самые лучшие линии – прямые. Там я видел, как Флот финансировал программы напрямую, получая средства непосредственно от CINCPAC, и как другие военизированные формирования финансировались прямо из ЦРУ. В вопросах финансирования важно было не полагаться на деньги, добирающиеся до вас сквозь сито бюрократии. При таком раскладе существует немалая вероятность, что на каждом вышестоящем уровне, через который будут проходить ваши деньги, от них будет удержан определенный процент на непредвиденные обстоятельства. То, что вы в результате получите, не будет соответствовать тому, что выделено, а разница осядет на бюджетных счетах других подразделений. Действуя очень осторожно, мы выстроили собственные каналы финансирования, идущие из Вашингтона непосредственно в "Дельту" – не в Форт Брэгг. Деньги обеспечили "Дельте" автономию, а автономия была тем, в чем нуждалась "Дельта".
Нам были необходимы обучаемые люди, поскольку им предстояло стать теми, кто будет проводить отборочные курсы, а позже внести свой вклад в оценку кандидатов. Без первичных кадров для проведения курсов у "Дельты" ничего не выйдет. Макмулл наконец-то смягчился и для начала, прежде чем осознал масштабы и объем планов вербовки, позволил нам пропустить через отборочный курс тридцать человек из состава Сил спецназначения.
От тридцати добровольцев сначала требовалось успешно пройти тест по физподготовке. Он состоял из шести этапов, каждый из которых необходимо было выполнить за определенное время. Для перехода к следующему тесту новобранцам необходимо было набрать минимум по шестьдесят баллов на каждом из этапов. От новобранцев требовалось: проползти на спине сорок ярдов (36,5 м) за двадцать пять секунд; выполнить тридцать семь приседаний и тридцать три отжимания, на каждое упражнение отводилось по минуте; маневренный бег с прыжками за двадцать четыре секунды; кросс на две мили не более чем за шестнадцать минут тридцать секунд; и, наконец, проплыть 100 метров по открытой воде в полной форме одежды включая ботинки. В ходе этого теста отсеялось несколько кандидатов.
Последовавший затем восемнадцатимильный форсированный марш сократил группы до половины ее начального состава. Эти "выжившие" затем должны были пройти отборочный курс, прямиком взятый из наставлений SAS, который мы устроили в Национальном заповеднике Юхарри близ Трои, Северная Каролина. Маршрут курса, который каждый новобранец проходил в одиночку, с пятидесяти пяти фунтовым (25 кг) рюкзаком, пролегал по лесистым горам, пересеченным ручьями и реками. Доброволец получал приказ, пользуясь картой и компасом, двигаться от одной точки к другой настолько быстро, насколько он мог. Время, в которое следовало уложиться при совершении марша, никогда не раскрывалось. Местность, которую необходимо было преодолеть, была покрыта густым лесом и сильно пересеченная. По прибытии на точку новобранцу приказывали выдвигаться к следующей, вновь как можно быстрее. Так продолжалось днем и ночью на протяжении длительного промежутка времени. Если новобранцу не удавалось добраться до точки за установленное время, его снимали с курса и в итоге отправляли обратно в часть, где он служил ранее.
Оставшиеся после отборочного курса Юхарри затем подвергались тщательной психологической проверке и оценке. Для этого была создана комиссия, состоявшая из майора Одорицци, майора Бакшота, Сержант-майора Кантри и меня. Собеседование длилось почти четыре часа. Я запросил у Армии психолога и они начали подыскивать подходящую для нас кандидатуру. Тем временем эту работу выполняли мы. "В ходе выполнения задачи вы натыкаетесь на двух маленьких девочек…" На некоторые из задаваемых вопросов не было правильных ответов. От людей требовалось думать и рассуждать. Мы хотели понять их жизненные ценности, выяснить, что ими движет.
Мы искали одиночек, парней, способных действовать самостоятельно в отсутствии приказов, людей с полуунцией здоровой паранойи. Они читали Макиавелли, а потом выражали свое мнение о нем, Мы попросили их подробно разобрать историю трех человек, бежавших пешком из Сибири, и в итоге оказавшихся в Тибете. "Прокомментируйте это приключение: что беглецы сделали правильно, где поступили не так, и что бы сделали вы?" Что они сделали правильно, что нет? Что еще можно было сделать? Мы буквально сверлили дыры в этих парнях, и нередко они вырывались от нас покрытые потом. Нужен он нам, или нет? Как насчет этого парня?
Мы говорили ему: "Вы все сделали хорошо, очень хорошо. Вы почти прошли, большинству ваших сверстников это не удалось, а вам – да. А теперь скажите нам, что у вас не получается. Что заставляет вас беспокоиться?" Если человек отвечал: "У меня нет слабых мест", мы его не брали. Мы спрашивали финалистов, что они думают по поводу увольнения президентом Трумэном генерала Макартура во время Корейской войны: "Было это правильно, или нет? Почему? Каково ваше мнение?"
Некоторые из этих людей не понимали, о чем мы говорим. Я был потрясен, узнав, насколько мало читают наши солдаты.
По результатам первого отборочного курса "Дельта" получила в свое распоряжение семь человек. Наряду с этим небольшим составом потенциальных инструкторов мы рассмотрели кандидатуры двух гражданских лиц, способных помочь нам. Первый из нанятых гражданских специалистов жил во Флориде. Дик Медоуз недавно вышел в отставку, имея прекрасный послужной список в Силах спецназначения. Он участвовал в рейде на Сонтай. Он также был участником программы обмена с британцами и был женат на дочери сержант-майора SAS. Когда он согласился придти к нам и помочь "Дельте", я почувствовал, что мы заделали большую брешь. Все это время Дик Поттер продолжал работать над требованиями к новобранцам. Они были очень подробными и описывали желаемые поддающиеся оценке особенности каждого новичка.
Поттер описал следующие предварительные требования к кандидату: Помимо способности с максимальной эффективностью исполнять свои обязанности согласно ВУС (военно-учетной специальностью) для кандидата это должен быть, как минимум, второй контракт и категория не ниже Е-5 (сержант). Он не должен иметь никаких физических ограничений. Быть не моложе двадцати двух лет и иметь гражданство США. Иметь оценку по общим техническим знаниям (GT score) не менее 110 баллов. Быть в состоянии пройти проверку службой безопасности. Иметь возможность пройти тест по физподготовке для Сил спецназначения и медицинское обследование. Иметь воздушно-десантную подготовку или изъявить добровольное желание пройти таковую. Не иметь в личном деле повторяющихся дисциплинарных взысканий. Срок действительной службы после зачисления должен составлять минимум два года. Пройти предварительный отбор.
Наши рекрутеры побывали в Беннинге и Ноксе, Силле и Худе, Леонард-Вуде и Орде, Карсоне и Льюисе, Поупе, Джексоне, Белвуаре, Миде, Райли, Стюарте и Дэвенсе. Они мотались туда-сюда, врываясь едва ли не на каждую базу, лагерь или гарнизон в стране. В Европейское командование они ездили дважды. Это была трудная работа. Найти человека было лишь началом процесса. В конце концов, мы искали хороших людей, а таковые в Армии обычно имеют возможность занять лучшие должности. Мы же не могли предложить им ничего, кроме возможности сделать их жизнь намного сложнее.
... было решено, что "Дельта" получит возможность побеседовать с горсткой потенциальных кандидатов, да и то лишь с теми, кто будет в списке, подготовленном рейнджерами и Силами спецназначения. Генерал Макмулл разрешил нам беседовать лишь с людьми сугубо определенных специальностей – подрывниками и специалистами по вооружению, например. Однако мы ни при каких обстоятельствах не могли провести собеседование с медиками или сержантами-специалистами по связи, оперативным мероприятиям или разведке.
Опыт учил, что навыки минно-взрывного дела и владения оружием приобрести легче всего. С другой стороны, навыки в области медицины, связи, оперативных действий и разведки гораздо сложнее и требуют длительной подготовки. Тогда стало очевидно, что если сотрудники "Дельты" будут рассматривать лишь тех людей, что фигурируют в списке Макмулла, не факт, что они будут иметь дело с лучшими.
Мой авторитет упал не только в глазах начальства, но и в сообществе Сил спецназначения. "Он один из нас, но теперь хочет идти своим путем".
Армия, подталкиваемая Министерством обороны, хотела знать, не можем ли мы поторопиться. Ранее, когда в конце 1976 года, я вернулся в Англию, чтобы освежить свои знания о SAS, бригадир Джон Уоттс ясно дал понять, что на формирование эскадрона понадобится восемнадцать месяцев. Набор и оценка кандидатов, отбор, прохождение четырех или пяти курсов с тем, чтобы убедиться, что отобраны лучшие, затем подготовка, индивидуальная и в составе подразделения: все это невозможно проделать менее чем за полтора года. "Но, Чарли, никому не говори этого", предупредил меня Уоттс. "Скажи, что это займет два года. Если успеете раньше – ну что же, тем лучше. Но не загоняй себя в угол. Предусмотри некоторый функциональный зазор и что бы ты не делал, никому не позволяй лишить тебя его".
Теперь "Дельте" предстояло отчитаться перед канцелярией начальника штаба: мы должны были обосновать, почему на создание "Дельты" потребуется два года. И я не облажался. Я привлек майора Бакшота, и он набросал то, что мы назвали нашим "Докладом Роберта Рэдфорда". В ней он разъяснил, почему для набора оперативных сотрудников "Дельте" необходим четырехэтапный процесс оценки и отбора, и почему опора на данные послужного списка или менее тщательный отборочный процесс нецелесообразны. Джонни Уоттс говорил мне, что они сами не знают, почему их процесс отбора работает – только эта система действует уже двадцать пять лет.
В докладе излагались исторические прецеденты для такого рода подготовки. На Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене в момент, когда началась стрельба, приведшая, в конечном счете, к гибели множества израильских спортсменов, двое из немецких снайперов, державших террористов на прицеле, не смогли открыть огонь. Их умение стрелять было несомненным. А вот решимость – нет. Пять лет спустя, в Сомали, когда немцы штурмовали захваченный самолет в аэропорту Могадишо, все четверо террористов были нейтрализованы без единой жертвы из числа заложников. Ульрих Вегенер, командир GSG-9, не сомневался в решимости своих людей. Еще до процедуры отбора все они прошли тщательную оценку.
Мне был известен и другой случай. Во Вьетнаме патруль Австралийских SAS из пяти человек в течение пяти дней вел преследование группы противника на его территории. В итоге они атаковали Северовьетнамский командный пункт и уничтожили его. Их взяли в полк SAS не потому, что они были хорошими следопытами и преследователями – этому они научились позже. Они были приняты в полк потому, что в ходе отбора в SAS они продемонстрировали свою преданность, находчивость и обучаемость.
Условия стресса, подобные тем, что создавались в 22 полку SAS, вызывали наибольшее непонимание. На первый взгляд это было не что иное, как испытание физической силы и выносливости. Добровольцам предлагалось выполнить серию индивидуальных, ограниченных по времени, упражнений по ориентированию, проводимых в горной местности. Продолжительность каждого из них возрастала ежедневно, с десяти до семидесяти четырех километров, вес снаряжения увеличивался с пятидесяти до семидесяти фунтов (с 23 до 32 кг). К моменту начала семидесяти четырех километрового (сорокамильного) упражнения кандидаты достигали одинакового уровня физического истощения. Они были полностью измотаны. Мы использовали их резервы. Марш на выносливость четко выявлял тех кандидатов, у которых были подлинный характер, решимость, самодисциплина и самопожертвование – и тех, у кого этого не было.
Семидесяти четырех километровый одиночный марш по сложной горной местности должен был быть выполнен за двадцать часов. Кандидат получал координаты контрольной точки на расстоянии от восьми до двенадцати километров. По прибытии на нее ему не сообщалось, сколько точек впереди, какой маршрут выбрать, и не слишком ли медленно он идет. Его не воодушевляли и не расстраивали, не давали советов и не предостерегали. Просто говорили: "Твоя следующая точка имеет координаты…" Надо было увидеть, что может сделать каждый из них.
Приблизительно к двенадцатому часу при темпе движения, соответствующем требованиям, человек, в медицинском смысле этого слова, подходит к состоянию почти полного истощения. Он начинает искать причину бросить все, снизить темп, даже надеется получить травму. Что угодно, лишь бы это дало ему возможность остановиться. Затем, после двенадцати часов оказывалось, что многие сходили с дистанции, или слишком долго отдыхали, или замедлялись до темпа, не позволяющего уложиться в требуемое время. Лишь у немногих было чувство целеустремленности, мужество, воля и кураж, позволяющие почерпнуть внутренние резервы, переступить невидимую черту, что давало им возможность продолжать. Человек, не обладающий такой способностью, не добивался успеха. Возможно, это был грубый способ оценки, но именно он был тем, на что в течение двадцати пяти лет опирался британский SAS.
Да, потребуется два года, чтобы найти таких необычайно любознательных, восприимчивых, находчивых и изобретательных людей. Два года, чтобы найти людей, которые временами могут быть чрезвычайно терпеливыми, а в иных случаях исключительно агрессивными. Тех, кто в один момент может действовать в условиях чрезвычайно жестких ограничений, а в следующий быть дерзким и вольнодумным. Способных действовать как по приказам, так и не получая таковых. Быть в состоянии как возглавлять, так и подчиняться. Выдерживать продолжительные физические и умственные нагрузки, и выносить длительную монотонность. Потребуется два года, ясно и недвусмысленно информировал генерала Роджерса наш доклад. Мы закладываем фундамент, который окупится. Департамент Армии направил наш "Доклад Роберта Рэдфорда" в канцелярию Министра обороны. Теперь "Дельту" больше не подгоняли, пытаясь ускорить продвижение сверх предложенных временных рамок.
После того, как доброволец проходил отборочный курс в Кэмп Доусон, он попадал в Форт Брэгг на интенсивный и требующий полной самоотдачи курс операторов (Operators Course), в ходе которого на протяжении девятнадцати недель ему будут преподаваться навыки, необходимые, чтобы справиться с любым террористическим инцидентом. Для новоиспеченного оператора "Дельты" предусматривался уникальный учебный план, равного которому не существовало нигде. Во время этого курса, длящегося почти пять месяцев, каждый оператор "Дельты" должен был продемонстрировать следующие способности: поражать цели; осуществлять командование и управление; устанавливать и поддерживать защищенную связь; перемещаться с позиции на позицию в использованием соответствующих методов при обеспечении штурмовых операций; Получать доступ к кризисной точке, обращаться с заложниками; стабилизировать состояние пострадавшего минимум на тридцатиминутный срок; правильно применять и обслуживать оптические приборы; обращаться с определенными видами машин и механизмов, управлять колесной и гусеничной техникой; преодолевать естественные и искусственные препятствия; ориентироваться на местности, передвигаясь от одного ориентира к другому; защищать заложников от угрозы, исходящей от взрывных устройств; применять отдельные способы действий и тактику воздушно-десантных и аэромобильных подразделений; использовать определенные навыки действий на воде; разоружать и обезвреживать враждебно настроенных оппонентов. Подготовка была психологически сложной, жесткой физически, доскональной и уникальной. Никто не мог позволить себе расслабиться хотя бы на день.
В американском колледже, если студент ловил мух на лекциях по английской литературе, он мог получить неуд на экзамене. Если кто-нибудь из курсантов "Дельты" задремлет на лекции по штурмовым операциям, это может стоить ему жизни. Операторы должны быть способны справиться с любой террористической ситуацией, в любой обстановке и в любое время. Некоторые из преподаваемых вещей выглядели как таинства – вскрытие цилиндрового замка, например, или управление тепловозом SSB1200 – но каждый из них был необходим. Операторы "Дельты" не просто получали множество навыков – они по-настоящему мастерски овладевали ими. Навыки верхолазанья требовали, чтобы каждый из операторов умел работать с веревками: подниматься и спускаться из зданий, сооружений, самолетов; эвакуировать раненных; одиночное лазание, лазание в паре; постановка и использование траверсы; закрепление и использование спусковой веревки.
Снайперы "Дельты" должны поражать 100% целей на расстоянии 600 ярдов (550м) и 90% целей на расстоянии 1000 ярдов (914м). На проводившихся время от времени соревнованиях по стрельбе из боевого оружия снайпера "Дельты" всегда финишировали первыми. Соревнуясь на равных, лишь Секретная Служба время от времени могла побить "Дельту". Большая часть этих матчей проводилась с использованием 7,62мм винтовок M14 с открытыми прицельными приспособлениями по стандартным мишеням НРА на расстояниях до 500 ярдов (447м).
Одним из первых дел, которым мы занялись сразу после переезда "Дельты" в "форт", было строительство тира. Этот комплекс стоимостью 90000 долларов, был построен сразу за зданием тюрьмы. Он стал известен как "Дом ужасов". Каждая из четырех комнат здания была оборудована сложной системой мишеней, которые было легко менять и перемещать. Стрельба могла вестись почти во всех направлениях. В одной из систем использовался кинопроектор с активируемой звуком функцией стоп-кадра. С точки зрения оператора "Дельты" фильм демонстрировал комнату, полную заложников, и удерживающих их террористов. Оператор должен был решить, кто есть кто, и стрелять в террористов. В момент открытия огня кинопроектор останавливался, чтобы стрелок мог четко видеть на экране, куда он попал.
Первая комната "Дома ужасов" была разминочной, где отрабатывались самые простые упражнения. По нажатию кнопки внезапно появлялось восемь силуэтных мишеней, изображавших как хороших, так и плохих парней. Тренировка была направлена на то, чтобы дать стрелку лишь несколько секунд на вход в комнату, идентификацию целей и ведение огня. Вторая комната использовалась для отработки блокирования активных действий террористов. Принцип заключался в том, чтобы заставить их перейти к обороне. Когда дверь в комнату подрывается, на ту долю секунды, что это занимает, внимание террориста переключается с заложников на взрыв. В этот момент хорошие парни входят в комнату и уничтожают террориста. Зачистка комнаты, как мы это называли, должна выполняться быстро и жестко. Вход в комнату желательно проводить силами четырех человек. Каждый из них должен входить быстро и двигаться в своем направлении.
Выбор оружия определялся обстановкой. Если это одна комната с двумя или тремя террористами, группа из четырех человек будет использовать для штурма пистолеты, последний из них может входить с дробовиком 12 калибра. В крупном объекте с множеством взаимосвязанных комнат, удерживаемом значительным количеством террористов, может использоваться штурмовая группа из шести человек, и они будут вооружены пистолет-пулеметами. Операторов "Дельты" учили делать по два выстрела в каждого террориста. И при этом они должны были продолжать двигаться, не давая противнику шанса поразить неподвижную цель. Обучение включало устранение задержек оружия, в движении и под огнем.
Основой для разработки плана штурма является информация от переговорщиков и других людей, недавно находившихся в кризисной точке и рядом с ней. Детальное знание того, с чем группа столкнется по ту сторону двери, также повысит ее уровень уверенности. Для оператора, скорчившегося снаружи в ожидании подрыва двери, крайне важно чувствовать себя знакомым с тем, с чем предстоит столкнуться через несколько секунд. И напротив, риск неудачной зачистки комнаты, когда "пожарная команда" не знает, кто и где в ней находится, очень велик – можно перестрелять не тех людей. Мишенями в помещении для отработки зачистки обычно служили фотографии известных террористов.
Третья комната комплекса использовалась для стрельбы в ночных условиях с использованием операторами очков ночного видения, а также для выбивания дверей различных типов. В этой комнате мы тратили много денег на замену люминесцентных ламп, разлетающихся вдребезги вместе с дверями. В четвертой комнате находился детальный макет салона самолета.
Федеральное авиационное агентство оказало нам поддержку. Первое, что они сделали – предоставили "Дельте" Боинг-727. Авиакомпании, поскольку это было в их собственных интересах, также оказывали полное содействие. Так, например, мы провели множество ночей в ангаре TWA в международном аэропорту имени Кеннеди.
Сначала мы допускали ошибки. В ходе одной из первых тренировок штурмовая группа осторожно ползла вдоль крыла, чтобы добраться до люка аварийного выхода. Когда "Дельта" взяла самолет под контроль, люди, изображавшие заложников в салоне, признались, что они поняли, что что-то происходит, когда самолет начал еле заметно раскачиваться вперед-назад. Урок, полученный нами в ту ночь, заключался в том, что нужно знать, сколько топлива находится в крыльях. Очевидно, что если крыльевые баки будут пустыми и легкими, самолет будет раскачиваться сильнее.
Чтобы разбираться в самолетах, нужно многое изучить. Потратив на эту тему кучу времени, два оператора "Дельты" стали настоящими источниками знаний во всем, касающемся летательных аппаратов. Они разузнали все, что только можно было выяснить – как заправляют самолеты в О'Харе, как происходит смена летных экипажей в Ла-Гуардии, как загружают еду в Даллесе. Они знали, где находится каждый из девяти люков на удлиненной версии Боинга-727, можно ли проникнуть в DC-9 через ниши шасси, какие сигнальные лампы загорятся, если открыть тот или иной люк на широкофюзеляжном DC-10. Не было ничего, что бы эти двое операторов не знали о самолетах и том, как в них проникнуть.
Наконец, в начале 1979 года, "Дельта" начала проводить кое-какие тренировочные мероприятия в Европе. Оператор прилетал в Западную Германию, где выходил на связь с контактом, назначаемым из состава 10-й Группы Сил спецназначения. Получал инструкцию проследовать в Лондон, где его задачей был сбор всей доступной информации о Британском музее, в котором, согласно легенде, террористы удерживали в качестве заложников нескольких американских туристов. Ожидалось, что оператор выполнит задачу в отведенное для этого время, но его всегда оказывалось недостаточно, чтобы достичь полного успеха во всем, что ему было приказано сделать. Действуя в такого рода экстремальных условиях, мы имели лучшее представление о том, что оператор мог, а что не мог сделать. По возвращении в Брэгг следовал опрос оператора и разбор его действий.
"Дельта" начала программу обмена с SAS. От сержанта, которого они к нам направили, мы узнали кое-что о минах-ловушках. Он побывал в Белфасте. Затем изучить нас приехали из GSG-9, а мы побывали у них. То же и с Группой вмешательства Национальной жандармерии Франции (GIGN – Groupe g'Intervention de la Gendarmerie Nationale), и с израильтянами. "Дельта" стала частью контртеррористического сообщества Свободного мира. Мы учились и обучали. Вновь и вновь мы обсуждали новые идеи и навыки действий в трех основных террористических ситуациях – против забаррикадировавшегося противника, на открытом воздухе и при захвате самолета. Тактика форсированного проникновения в самолеты, автобусы, машины, поезда, поезда метро, лифтовые шахты офисные и жилые здания, комнаты всевозможных размеров и планировки обсуждалась, репетировалась, критиковалась и репетировалась вновь.
... мы пользовались двумя типами ручных пулеметов: М60 и НК21, оба калибра 7,62 мм. Их пальба была слышна на стрельбище каждый день. Американский М60 способен выпустить 550 пуль в минуту, а его ствол с воздушным охлаждением может быть заменен за считанные секунды.
Западногерманский НК21 – это Роллс-Ройс. Может стрелять очередями или одиночными выстрелами, имеет эффективную дальность стрельбы 1200 метров, скорострельность 900 выстрелов в минуту, и может питаться лентами или из барабанных и коробчатых магазинов. И, в отличие от М60 с расчетом из двух человек, для НК21 требуется лишь один оператор. Легкий, гибкий в применении и точный, для задач, которые нам предстояло выполнять, это было чертовски хорошее оружие.
Отдельно отобранные бойцы тренировались пользоваться гранатометами М203 и М79. М203, стреляющий 40 мм выстрелами различных типов, представляет собой однозарядное, заряжающееся с казенной части оружие, которое может крепиться к винтовке М16. Однозарядный гранатомет М79 заряжается переламыванием, как дробовик, и стреляет осколочно-фугасным выстрелом с ударным взрывателем на 400 метров. С обоими было легко обращаться, и ввиду обеспечиваемой прибавки в огневой мощи они стали любимцами "Дельты".
Разумеется, стандартным личным оружием был доработанный М-1911А1 под патрон .45 ACP (Automatic Colt Pistol). Он надежен и обладает мощным останавливающим действием. Те, что использовала "Дельта", поступили из Аннистонского арсенала, что в Алабаме, и были доведены нашим мастером-оружейником Роном Уааненом. Когда он поработал над затворами, рамками, стволами и их втулками, они перестали болтаться, бренчать и качаться. Спуск мог быть от Нэшнл Матч, или стандартный кольтовский, индивидуально доработанный для каждого оператора. Регулируемые прицелы Bo-Mar снимались и заменялись на специально изготовленные фиксированные целики.
Многие утверждают, что "сорок пятый" – не самое лучшее личное оружие. В "Дельте" по этому поводу не возникало никаких споров. Я видел, что может натворить его большая, тяжелая 230-грановая пуля. Ее удар буквально сносил человека. К тому же кусок металла .45 калибра летит очень медленно. В то время как 9-миллиметровая пуля будет делать от 1100 до 1200 футов в секунду (335-365 м/с), .45 полетит со скоростью около 850 футов в секунду (259 м/с) – на самом деле, стоя позади, можно наблюдать ее полет.
В салоне самолета 9-миллиметровая пуля, выпущенная из H&K H7, из-за своей начальной скорости, вероятно, пройдет сквозь террориста, спинку сиденья, и закончит свой путь в случайном свидетеле. С другой стороны, пуля .45 калибра войдет в цель, но не выйдет из нее.
"Дельте" была поставлена задача: произвести штурм американского посольства в Тегеране; ликвидировать охрану; освободить заложников и благополучно вывезти их всех из Ирана. Эта часть представлялась простой. Все, что нам было нужно сделать – это разработать план. Однако без должной разведывательной информации все сказанное не имело смысла. Нам были необходимы три вещи: информация, информация и еще раз информация.
На тот момент в "Дельте" было лишь два разведчика-аналитика, способных разложить по полочкам поступающие материалы. Была острая необходимость разобраться в различных системах оценки надежности информации. Чуть ли не каждое ведомство, направляющее нам материалы, пользовалось собственной системой. Например, поступал доклад, в котором указывалось, что источник "непроверенный". Но парням из разведки нужно было нечто большее. Был ли источник надежным на каком-либо основании? В другом сообщении могло говориться: "Источник непроверенный, получено через неофициальный контакт…" Что означает "неофициальный контакт"? Был ли контакт надежным или ненадежным ранее? Кое-кто в разведсообществе сильно возмущался, когда мы выражали недовольство сообщениями. Чиновник заявлял, что в адрес "Дельты" было направлено более двухсот сообщений. Уэйд Ишимото весьма любезно, но твердо пояснял, что большая часть информации, полученной и старательно изученной нами, касалась вещей, не имеющих никакого отношения к заложникам. Представленное им сообщение содержало четырнадцать донесений, поступивших от путешественников, только что вернувшихся из Ирана. Они охватывали почти все, начиная от районов, граничащих с Турцией, до Белуджистана и Вазистана на юге. Но ни одно из них даже косвенно не было связано с заложниками.
Администрация Картера совершила большую ошибку. Когда в ЦРУ пришел отставной адмирал Стэнсфилд Тернер, много старых шлюх – ребят с большим опытом работы, чувствующих улицу – покинуло Агентство. Их заменили более молодыми, менее опытными сотрудниками, или, что еще хуже, не заменили никем. Почему так вышло, я не знаю. Но знаю, что 12 ноября 1979 года в Иране американской агентуры не было. Было невозможно что-либо проверить. "Дельта" до сих пор продолжала действовать без точных и своевременных разведданных.
Благодаря макету, телевизионным изображениям и беседам с людьми, недавно вернувшимися из командировок в посольство или Тегеран, черно-белые наброски, зревшие в умах специалистов по планированию, начали обретать краски.
2 декабря, в следующее за Днем благодарения воскресенье, в Кэмп Смоуки прибыл Войт, сопровождаемый Гастом, Кайлом и множеством прочих штабных офицеров ООГ. Цель этой встречи состояла в определении наилучшего способа вывода и эвакуации "Дельты".
Нам были предложены различные варианты. Один из них, не предлагавшийся, но, тем не менее, упомянутый бригадным генералом ВВС, состоял в том, чтобы "Дельта" после высадки из вертолета проехала по улицам Тегерана на велосипедах. "На вас никто не обратит внимания и не побеспокоит". Этот человек пугал меня. Он был в Иране. Уж и не знаю, то ли у него была хорошая информация, или я чего-то не понимал.
Еще один вариант состоял в том, что после того, как "Дельта" десантируется парашютным способом в окрестностях города и освободит заложников, всей группе предстоит, уклоняясь от преследования, уходить по суше. Я не мог представить, как тащу заложника через Иран в течение шести месяцев, двух лет, или сколько там может понадобиться, чтобы выбраться из этой страны.
Сейчас эти варианты кажутся нелепыми, но это, пожалуй, были порождения лихорадочного воображения, подогреваемого средствами массовой информации. Каждый вечер американцам рассказывали по телевидению об удерживаемых заложниках. Людей подводили к мысли: "Нам следовало бы вырвать заложников из рук этих иранцев. Когда и что мы собираемся предпринять? Пробуйте все, что угодно, только сделайте что-нибудь!"
На этом воскресном совещании 2 декабря был тщательно проанализирован парашютный вариант. На первый взгляд он выглядел разумным. Но, чем дольше его обсуждали, тем менее подходящим он становился. Со времен Второй мировой войны опыт показывал, что при десантировании на пересеченную местность из ста парашютистов мы теряем примерно семерых. Кто-то будет поражен огнем стрелкового оружия. У остальных будут травмы позвоночника, вывихи лодыжек, переломы ног. Семь процентов потерь. Тогда, в Нормандии или Арнеме это было неплохо. Но что Чарли Беквиту делать на площадке приземления в Иране с человеком, у которого окажется сломана нога? Бросать его не хочется, но и тащить с собой крайне нежелательно.
Другое возможное решение проблемы: почему бы не войти в Иран на грузовиках через турецкую границу? Это походило на действительно хороший способ попасть туда и вернуться, потому что каждую неделю через границу в Иран въезжает большое количество грузовиков. Они идут из Западной Германии в Пакистан и обратно. На границе эти грузовики тщательно проверяются таможенниками. Если документы не будут идеальными, их остановят и обыщут. Агентство принялось изучать, какого рода бумаги потребуются на каждой из границ, на случай, если вариант с грузовиками окажется работоспособным.
Проблема была в том, что если случится какая-нибудь оплошность на иранской стороне границы и Пасдаран, открыв рефрижератор, обнаружит, что вместо замороженных говяжьих туш он набит операторами "Дельты", что, черт возьми, мы должны будем предпринять?
Но даже без конкретных и неопровержимых фактов были приняты определенные решения, связанные со штурмом комплекса. Как добраться от тайного укрытия до посольства во вторую ночь? Вертолеты не смогут перебросить подразделение непосредственно в Тегеран. Они слишком шумны, что исключает любые шансы на то, что операция будет скрытной и внезапной. Ответ был очевиден. "Дельту" из укрытия в столицу привезут на крытых грузовиках. Организовать это должен был кто-то, находящийся в самом Тегеране. Естественно, выбор пал на Боба. Сразу же началась подготовка пилотов вертолетов. Несколько "Си Стэльонов" перелетели в Кэмп Смоуки вместе с семью флотскими экипажами. Вертолеты этого типа были довольно странными птичками. Больше всего они были похожи на огромные горбатые хот-доги.
В последующие дни стало очевидно, что эти пилоты были неспособны летать, что называется, "на режиме", то есть идти в тесном строю, по приборам, без использования визуальных ориентиров и приземляться в темноте. Один из них фактически спекся после нескольких дней тренировок. Он наотрез отказался летать. Испугался. Он признавал это.
... в Кэмп Смоуки для подготовки прилетели пилоты-вертолетчики из подразделения морской пехоты. Шестеро пилотов и их экипажи были с авиабазы Нью-Ривер, близ Джексонвилля, Северная Каролина, а двое других прибыли с базы морской пехоты на Западном побережье. Многие из нас в "Дельте" ставили под сомнение мудрость этого решения. Были ли это пилоты лучшими в Министерстве обороны?
В тот момент у нас зародились некоторые подозрения, что в ОКНШ были те, кто хотел, чтобы каждый род войск сыграл свою роль в этой операции. До сего времени морская пехота в ней не участвовала. Генерал Войт сказал мне, что эти пилоты прошли тщательную проверку и прибыли из подразделения с хорошей репутацией. Кроме того, за подготовку пилотов принялся офицер Корпуса морской пехоты, полковник Чак Питтмэн. Он разбирался в вертолетных операциях. Питтмэн был опытным пилотом, который хорошо понимал летчиков.
Задача, которая стояла перед ними, была чрезвычайно трудна. Она требовала совершенно иного подхода в мышлении. Переход с одного типа вертолета на другой, с "Чинука" на "Си Стэльон" например, проходил очень гладко. Это не было проблемой. Реальная трудность заключалась в приобретении, а затем развитии и доведении до совершенства новых, более сложных навыков. От этих "кожаных загривков" потребовали сделать нечто весьма необычное. До сего времени ночные полеты на вертолетах не были обычным делом. Когда такое практиковалось, полеты всегда выполнялись в идеальных условиях. Теперь от этих пилотов требовалось подняться с корабельной палубы и отправиться в полет над местностью, изрезанной глубокими каньонами, причем не на высоте 1500 футов (450 метров), а прямо по этим каньонам, где их не смогут засечь радары, и сделать это с выключенными огнями!
Пилоты использовали очки ночного видения PVS-5. Пользоваться ими непрерывно можно было не более получаса. Затем второй пилот, который работал с картой и следил за приборами, поскольку с надетыми очками их было не разглядеть, менялся обязанностями с пилотом, и надевал их. Это было тяжело. Сейфферт и его пилоты каждую ночь летали по разным маршрутам, чтобы повысить свое мастерство.
Мы пересмотрели потребное количество операторов "Дельты" и вспомогательного персонала, такого, как водители и переводчики с фарси, и обсудили новую цифру, составляющую теперь порядка ста двадцати человек, и то, как распределить их и их снаряжение. Имея эту цифру, а также учитывая проблемы с запуском и техническим состоянием, потребность в горючем и загрузку, полковник Питмен счел, что группа не сможет вылететь с места дозаправки, получившего теперь наименование Пустыня-Один, имея менее шести работоспособных вертолетов. Он подчеркнул, что если требуется два вертолета, то, ввиду их ненадежности, по факту необходимо иметь три.
Это был один из главных уроков, выученных военными во Вьетнаме. Вертолеты ненадежны, и при их использовании в планах всегда должен быть предусмотрен резерв. Вертолет RH-53D невозможно завести, просто повернув ключ, чтобы аккумулятор запустил двигатель. Эти монстры проворачиваются с помощью гидравлики. В Иране, при нахождении в укрытии, это потребует дополнительных ухищрений. Обычно, когда они находятся на авианосце или аэродроме, RH-53D запускают с помощью аэродромного пускового агрегата (АПА). Он присоединяется к вертолету и обеспечивает его энергией до тех пор, пока его двигатели не запустятся. В Иране, однако, АПА не будет. Вместо них в каждом "Си Стэльоне" будет по два баллона со сжатым воздухом, который выполнит функцию АПА. Т.е. провернет турбины, которые приведут в действие генератор, тот подаст напряжение на свечи, которые воспламенят топливо. Но в отличие от АПА, если пилот израсходует весь сжатый воздух, у него не будет иного способа запустить двигатель.
... мы с Питменом убедились, что, поскольку теперь потребность в переброске по воздуху выросла до почти ста двадцати человек со снаряжением, потребуется как минимум шесть исправных вертолетов, чтобы вылететь с Пустыни-Один. Это было обусловлено весом. Не имея шести вертолетов, груз, находящийся в Пустыне-Один будет просто не довезти до Тегерана.
Эти RH-53D не могли долететь от Оманского залива до Тегерана без дозаправки. А как это сделать? "Можно ли перевезти вертолеты в C-130?" "Нет, они слишком большие". "Можно разобрать их, а затем собрать?" "В пределах времени, отпущенного на операцию, нет". Загадка не поддавалась. Решение, которое, наконец, появилось – по крайней мере, до тех пор, пока его не опробуют на практике – состояло в том, чтобы сбросить топливо в пустыне, куда за ним прилетят вертолеты. Горючее будет залито в 500-фунтовые резиновые резервуары, которые будут сброшены на парашютах. Оставался более важный вопрос – куда? Но, по крайней мере, если решение с резервуарами окажется работоспособным, "Си Стэльоны" можно будет заправить в пустыне и необходимость в посадочной площадке, способной принять самолеты-танкеры EC-130, отпадала. И вот еще один кусок паззла занял свое место на доске.
Будучи в Юме, я принял участие в первом парашютном десантировании "пузырей" с горючим. Эти огромные круглые резиновые резервуары с их шлангами и насосами позволяли перевозить по 500 галлонов* горючего в каждом. По земле их можно было катить ввосьмером или вдесятером, или буксировать маленькими колесными тягачами с бензиновым двигателем, именуемыми "Мулами".
С-130 вывалили двенадцать "пузырей", но парашюты раскрылись лишь у двух. Вот был номер! Эти огромные емкости при ударе разрывались, как спелые тыквы, сброшенные с двадцатиэтажного дома. Это выглядело, как будто мы открыли нефтяное месторождение. И это была катастрофа. Расследование показало, что армейские укладчики парашютов неправильно смонтировали парашютные системы на резервуары. Стыда и разочарования хватило на всех с избытком. Затем последовало множество экспериментов.
Следующая попытка прошла гладко, резервуары приземлились мягко и без повреждений. Оказавшись на земле, эти громадные резиновые цистерны создали новые проблемы. Во-первых, перемещать их оказалось вовсе не так легко, как мы считали, особенно, если они приземлялись в низину или на каменистый грунт. Во-вторых, что еще хуже, очень много времени занимала перекачка горючего из них в вертолеты – времени, проведенного в Иране, не предусмотренного планом операции. Вопрос оставался открытым, нужно было опробовать другие варианты.
Когда стало известно, что мы рассматриваем возможность направить оператора "Дельты" в Тегеран до начала самой операции, многие вызвались добровольцами. После тщательного рассмотрения было отобрано четверо операторов, начавших проходить специальную подготовку. Она заключалась в изучении иранских обычаев и запретов, запоминании улиц и бульваров в Тегеране, изучение столичной транспортной системы, приобретение некоторых разговорных навыков на фарси, ознакомление с иранской денежной системой и заучивание легенды прикрытия. В этой области "Дельте" была оказана большая помощь. В разведслужбах имелись инструктора и сотрудники, ранее проживавшие в этом городе.
План состоял в том, чтобы вывести этих четверых агентов в Тегеран за несколько дней до начала операции, и вместе с Бобом они будут наблюдать за всеми объектами, займутся проверкой подготовки транспорта и выявлением возможных проблемных мест. Предстояло сделать очень многое, а времени на это было довольно мало. Нужно было перегнать грузовики, присматривать за складом, где они будут находиться, пробежаться по маршрутам, запомнить их и найти альтернативные пути, кто-то должен был работать на радиопередатчике, а обе цели – посольство и Министерство иностранных дел – необходимо было держать под наблюдением.
Я начал доклад, описывая президенту ход операции от пункта "Пустыня-1" и до момента взлета в Манзарии: как отряд "Дельта" перед рассветом прибудет в район сосредоточения, расположенный примерно в 50 милях от столицы, и как она проведет там весь день, укрывшись под маскировочными сетями. Далее я описал, как с наступлением темноты из Тегерана прибудут шесть грузовиков "Мерседес" и два джипа, и перебросят "Дельту" в столицу. Я сказал, что с определенного момента собираюсь возглавить колонну на джипе с тем, чтобы контролировать последний участок маршрута по городу и собственными глазами оценить ситуацию в районе посольства. Как только грузовики подъедут к восточной стене, выходящей на Рузвельт-авеню, "Дельта" переберется через нее. Затем будет заложен фугасный заряд, чтобы проделать в стене пролом, размер которого позволит загнать внутрь грузовик с полуприцепом. Кроме того, в результате взрыва повыбивает все окна в окрестных домах, вызвав тем самым панику среди проживающего поблизости местного населения.
С этого момента, пояснил я, "Дельта" разделится натрое: на "Красных", "Белых" и "Голубых". "Красные" и "Голубые" секции будут штурмовыми группами, состоящими из сорока человек каждая. "Белые", имеющие гораздо меньшую численность, будут задействованы в обеспечении. Я доложил существо боевой задачи каждой из трех групп. Как сразу после подрыва заряда у стены "Голубые" возьмут штурмом резиденцию сотрудников посольства и особняк посла, "грибной подвал" и канцелярию, освобождая содержащихся там заложников. Как "Красные" атакуют хозяйственно-продовольственные склады и коттеджи персонала, освобождая заложников и нейтрализуя охрану в гараже и на электростанции. И как по завершении сего "Белые" нейтрализуют Рузвельт-авеню и захватят футбольный стадион, примыкающий к территории посольства. Под прикрытием трех пулеметов, двух М-60 и одного HK-21, освобожденные заложники вместе с группами "Красных" и "Голубых" покинут через пролом в стене территорию посольства, пересекут Рузвельт-авеню и попадут на территорию стадиона. Там они будут ожидать, пока вертолеты не смогут вывезти их оттуда.
Затем я затронул часть операции, доставлявшую нам наибольшее беспокойство. "Господин президент, самой большой проблемой для отряда "Дельта" является не захват зданий – у нас за плечами два года подготовки в качестве контртеррористического подразделения. Нас беспокоит вопрос, как контролировать освобожденных заложников и обращаться с ними. Мы собираемся одеть заложникам на руки желтые повязки или повязать ленты на головы, чтобы их было легко опознать. Кроме того, мы приставим по два оперативника "Дельты" к каждому заложнику. Но мы не можем знать, как они себя поведут. Будут ли они пытаться защитить свою охрану – этот синдром часто имеет место в ситуациях, когда заложников удерживают в течение длительного времени. Или они отважатся напасть на охранников, и обезоружат их? Мне хотелось бы разрешения действовать от вашего имени, сказав: "Нас послал президент Соединенных Штатов". Президент засмеялся: "Я не уверен, что это будет для них что-нибудь значить".
Затем я объяснил, что медикам поставлена задача вести учет заложников на стадионе. Никто не покинет стадион до тех пор, пока не будут учтены все заложники. Есть вероятность, что мы потеряем на стадионе один или два вертолета, однако оставшихся будет достаточно, чтобы вывезти всех. Первая вертушка сможет увезти всех заложников, но из разумной предосторожности второй борт будет иметь ту же задачу. "Красные" и "Голубые" улетят на третьей машине, а "Белые" – последними, на четвертой. Так что это будет просто сматывание удочек в обратном порядке. По прибытии в Манзарию заложников и "Дельту" встретит группа Рейнджеров, которые будут удерживать аэродром и прикрывать посадку людей в транспортные самолеты ВВС С-141 "Старлифтер". На этом моя часть доклада была закончена.
Заговорил Уоррен Кристофер. Он хотел знать, что будет с охраной. Слова, выбранные мною для ответа, вызвали некоторое замешательство. "Господин Кристофер, наша задача – вывести охрану из строя". "Что вы имеете в виду? Вы будете стрелять им в плечо или куда-нибудь еще?" "Нет, сэр. Мы намерены выстрелить в каждого дважды, прямо между глаз". Это, кажется, обеспокоило его.
Я пояснил, что "Дельта" рассчитывает встретить на территории посольства по грубым подсчетам от семидесяти до ста двадцати пяти человек, не считая заложников. Двадцать или двадцать пять из них будут находиться на посту, а остальные будут спать в казарме. Это здание будет под прицелом пулеметов. Реальную угрозу представляют охранники, находящиеся при заложниках. Всех их предстоит вывести из игры.
Бойцы "Дельты", зачищающие помещения, в качестве оружия выбрали пистолет-пулемет Хеклер-Кох MP5 под 9 мм парабеллумовский патрон. Его использовали и британцы, и немцы. Он хорошо лежит в руках. Он компактнее и легче Томпсона, и его можно использовать с глушителем. Для Ирана это было идеально. Остальные операторы использовали карабины CAR15, а некоторые вооружились "масленками" .45 калибра (пистолетами-пулеметами М3А1) или М16.
Было проведено шесть полномасштабных тренировок – с C-130, вертушками, рейнджерами, все по полной программе – еще одна такая же была запланирована на конец марта. Расположенный на задах нашего полигона макет посольства штурмовался сотни раз. Сотни и сотни раз мы карабкались на девятифутовую стену, построенную прямо на территории "форта". Мартовские дни были днями мертвого затишья.
Около 22.00, точно по плану, МС-130 был на подлете к "Пустыне-Один". За три мили до места приземления пилот включил дистанционно управляемые огни на все еще находящейся в отдалении посадочной площадке. Группа, прилетавшая на КВП, сработала отлично. Маяки были едва различимы, но они были. "Мы на месте!" МС-130 сделал круг над площадкой, а затем приземлился курсом с запада на восток. Для посадки была выбрана хорошо укатанная грунтовая дорога, так что посадка была не такой грубой, как некоторые из тех, что мы совершали в ходе тренировок.
После того, как самолет срулил с дороги и остановился, была опущена рампа и выгрузилась небольшая группа "дорожных наблюдателей", чьей задачей была охрана подходов к площадке. Она, в основном, состояла из рейнджеров, хотя в ее состав входило несколько человек из вспомогательного подразделения "Дельты". Они принялись за дело, как только их мотоциклы и четвертьтонный джип съехали с рампы. Я пошел вместе с ними, свернул направо и двинулся на север, к дороге. Стояла прохладная, ясная ночь, звезды были хорошо различимы. Луна давала достаточно света, чтобы различать фигуры людей на расстоянии тридцати-сорока ярдов. Прежде чем группа "дорожных наблюдателей" смогла занять блокирующие позиции, в наш периметр, освещая дорогу фарами, въехал большой автобус "Мерседес". Я заорал: "Остановите его!" и выстрелил по его шинам. Рейнджеры также открыли огонь. Он замер на месте. "Голубая" секция во главе с майором Фитчем, только что покинувшая борт, окружила автобус и приказала пассажирам покинуть его. В нем было сорок пять человек, в основном старики и дети, и лишь трое или четверо взрослых мужчин.
Пассажиров сначала выстроили по обочинам грунтовой дороги, а затем отвели к югу от нее, где тщательно обыскали и взяли под охрану. У нас был план на этот случай. Позже вечером их должны будут вывезти обратным рейсом С-130, а следующей ночью тем же способом вернут в Манзарию. Позже организаторов операции обвиняли в том, что они не предусмотрели все возможные варианты развития событий. Это была несправедливая оценка. У нас был план на случай такой неприятности, и когда она произошла, с ситуацией управились отработанным порядком.
Согласно предположениям, большая часть иранских машин, которые могли двигаться через "Пустыню-Один", должна была подъезжать с востока. Соответственно, самый сильный контингент сил безопасности разместился на дороге в том направлении. Вторая, более малочисленная часть группы только начала занимать позиции к западу от посадочной площадки, когда оттуда появился бензовоз. Капитан Уэйд Ишимото, один из тех, кто командовал силами безопасности, находился впереди на мотоцикле "Ямаха" с рейнджером по имени Рубио. Когда грузовик продолжил движение в направлении посадочной площадки, Рубио выстрелил по нему из легкого противотанкового гранатомета М-72. Машина тут же заполыхала. Ишимото бросился к грузовику, вопя запомнившуюся ему фразу на фарси: "Бия инджа!" что означало "Иди сюда!" Не получив ответа, он вернулся к Рубио и мотоциклу. В этот момент из-за горящего грузовика показалась вторая, меньшая машина. Водитель бензовоза выпрыгнул из кабины, и побежал ко второму грузовику. Как только он вскочил внутрь, та машина развернулась и помчалась в темноту. Мотоцикл Ишимото завелся лишь со второй или третьей попытки. Когда двигатель заработал, маленький грузовик был за пределами досягаемости огня, и слишком далеко, чтобы была возможность догнать его. Вместе с ним скрылся еще один грузовик.
Я не верил в то, что иранцы, которым удалось скрыться, могли увидеть или опознать С-130. А если и так, кто знает, что они расскажут об увиденном? Поверит ли им кто-нибудь? Учитывая все обстоятельства, вероятность того, что двое водителей видели нашу группу, не была основанием для того, чтобы обналичить фишки и отправиться домой. Разумеется, это был риск, однако такой, который я, сделав выбор, решил принять. Огонь от бензовоза ярко полыхал все время, пока "Дельта" находилась на земле, языки пламени вздымались в небо на три сотни футов. Ночь стала еще светлее. Подошел Джим Кайл: "Что думаешь, Чарли?" "Все зависит от того, сколько иранцев мы сможем вывезти отсюда", ответил я. "Давай не будем беспокоиться, пока здесь не окажется восемь или десять машин, и нам придется организовывать парковку".
C-130 стоял возле дороги, носом на север, его двигатели работали на холостом ходу. Как только Кайл развернул группу боевого управления, отвечающую за управление воздушным движением, силы безопасности заняли позиции, а "Голубая" секция выгрузилась, он дал пилоту добро. 130-й взмыл в ярко освещенное небо, и вскоре исчез из виду. На данный момент мы были в пустыне одни. Я врыл каблук в землю и обнаружил, что покрывающую ее корку очень трудно пробить. Второй МС-130, тот, что вез "Красную" секцию майора Койота, приземлился вскоре после этого. Бакшот сбежал по рампе и увидел пылающий бензовоз. Он захохотал, чувствуя себя абсолютно счастливым. "Добро пожаловать на Третью мировую войну", сказал я ему. Этот МС-130 был немедленно разгружен. Помимо прочего снаряжения, он доставил горы маскировочных сетей, которыми предполагалось укрыть вертушки на следующий день. Когда это было сделано, самолет отрулил за пределы посадочной площадки.
Приземлился третий 130-й с бойцами, за которым вскоре последовало три заправщика ЕC-130. Последние четыре самолета порулили вдоль дороги, и выстроились в направлении с севера на юг на расстоянии двух футбольных полей друг от друга в ожидании прибытия вертушек. Затем второй С-130, тот, что доставил "Красную" секцию, вырулил на полосу и взлетел, направляясь обратно на Масиру. Джим Кайл и ВВС отлично поработали. Прибытие "Дельты" прошло гладко, как на учениях. Все, что нам оставалось – дождаться "Си Стэльонов". Планировалось, что вертушки прибудут через тридцать минут после птичек с горючим. Тридцать минут. "Дельта" начала разбиваться на три меньшие группы, и со всем своим снаряжением занимать места для посадки в вертолеты.
К этому времени была развернута станция спутниковой связи, и старший радист "Дельты", уорент-офицер Виктор (псевдоним), установил связь с двумя агентами, находившимися в месте укрытия. Мне сообщили: "Вся бакалея на полках". Это значило, что за пределами Тегерана все в порядке. Никаких проблем не было. Они ждали нас. Бензовоз продолжал гореть. Работающие на холостом ходу двигатели четырех С-130 издавали изрядный шум. Прошло пятнадцать минут. Никаких признаков вертушек. Я прошелся между разбившимися на небольшие группки людьми. Ночь становилась все более прохладной. Некоторые из них, подняв воротники курток, чавкали пайками. Все поглядывали на часы. Вертушки опаздывали на пять минут.
Теперь было очевидно, что "Дельта" приземлится у укрытия после рассвета, а не до него. Но это была лишь половина проблемы. Вставал вопрос, как быть с четырьмя агентами, ожидавшими нас в окрестностях Тегерана – двумя у места укрытия и двумя на складе. Как они отреагируют, когда мы не появимся вовремя? Как долго они будут ждать? У нас была хорошая связь с местом укрытия. Им сообщили, что вертолеты задерживаются. Но даже так они могли лишь ждать все это время. Никто не мог ничего поделать. Рассвет в Тегеране должен был начаться в 05.30.
Ни один из них не попал в одну и ту же дырку в небе. Растянувшись, с опозданием от часа до полутора, и с разных направлений. Седьмой и восьмой вертолеты вообще так и не прибыли. Очевидно, что-то случилось. Теперь мы не могли допустить ни единой ошибки. Мы уже потеряли две резервные вертушки.
По мере прибытия вертолетов, "Дельта" начала выстраиваться позади них, разбившись по корабельным группам. Порядок действий был известен всем: взять свое снаряжение, встать в строй, ждать команды грузиться. Последним, спустя девяносто минут приземлился Эд Сейфферт, шкипер вертолетного подразделения. Я сразу подошел к нему. Он опоздал. Я был расстроен.
Было почти 02.40. Некоторые из пилотов С-130 начали давать газ двигателям. Повсюду кружилась пыль. Между порывами ветра я увидел, как один из вертолетов приподнялся и накренился влево. Он слегка скользнул назад. Затем "БАААМ!" Это была не бомба, не "ТРАХ!" Это был протяжный глухой "БУБУХ!" Взрыв топлива. Голубой огненный шар взметнулся в ночное небо. Очевидно, вертолет, который я только что видел взлетающим – это была машина Шефера – столкнулся с северным ЕС-130, тем, в который только что загрузилась "Голубая" секция.
Сквозь пламя я видел, что вертолет врезался в левую сторону самолета. Теперь начали взрываться ракеты "Редай"*, крутясь, улетающие в ночное небо, как на фейерверке 4 июля. Казалось, что сквозь языки пламени видно движущихся людей. Первые несколько человек из "Голубой" секции, на которых я наткнулся, не могли точно сказать, всем ли удалось выбраться. В отдалении продолжала гореть автоцистерна. Автобус стоял там, где его остановили. Невдалеке, возле дороги, скучившись, сидели на корточках пассажиры. Вырисовываясь на фоне пламени, посреди пустыни стояли пять вертолетов.
Проведя на земле четыре часа пятьдесят шесть минут, "Дельта" покидала "Пустыню-Один".
... мы не досчитались пяти членов экипажа ВВС и трех морских пехотинцев. Они были сочтены погибшими. Майору Шеферу повезло. Он был все еще жив, хотя и очень сильно обгорел. Я видел, как его грузили на борт медэвака C-141.
Вскоре стала известна история о том, что случилось с двумя "Си Стэльонами", которые так и не добрались до "Пустыни-Один". Первой сошла с дистанции вертушка номер шесть. Всего через два часа полета загорелся индикатор, показывающий, что одна из лопастей несущего винта вот-вот выйдет из строя. Он немедленно приземлился. Другой вертолет (номер восемь) сел рядом с ним. Когда выяснилось, номер шесть не может лететь дальше, его экипаж взобрался на борт другой вертушки, которая затем отправилась на "Пустыню-Один". Вертолет номер пять, тот, на котором летел полковник Питмен, повернул обратно на авианосец, пролетев четыре пятых пути, когда, после попадания в несколько пыльных бурь, начал испытывать проблемы с навигационным оборудованием.
В Египте мы узнали, что авиаудар для уничтожения пяти брошенных "Си Стэльонов" так и не был нанесен. Генерал Войт обратился с этим запросом по команде к генералу Джоунсу. Я понял, что Белый Дом выступил против из опасений, что удар поставит под угрозу жизнь пассажиров автобуса. У "Дельты" были зажигательные заряды, которые собирались соответствующим образом разместить в вертолетах в месте укрытия и использовать в случае, если какой-либо из них не удастся запустить на следующую ночь. Соответствующие инструкции должен был получить бортмеханик. Все, что ему нужно было сделать – это выдернуть чеку, и иранцам не удастся найти ни одного исправного вертолета. Однако на "Пустыне-Один" заряды так и остались у Быстрого Эдди, а когда все разбегались, чтобы загрузиться в С-130, я не знал, где он находится. Время уходило. Жаль, что у меня в руках не было М16, заряженной трассерами. Будь она у меня, я поджег бы эти проклятые машины.
Капитан Эдвард А. Мерфи, инженер Лаборатории реактивного движения, служивший на авиабазе Эдвардс. Именно ему приписывается авторство того самого, первого и каноничного "Закона Мерфи":
"Если существуют два способа сделать что-либо, причём один из них ведёт к катастрофе, то кто-нибудь изберет именно этот способ".
Впрочем, "Законом Мерфи" его прозвал представитель компании "Нортроп" Дж. Николс (прим. перев.)