Навигация:
Батарея 120-миллиметровых минометов
Боевая подготовка
Ручной пулемет на огневых позициях
Отношения между офицерами
Комбат
Стресс в бою
Артиллерийский круг
Отдельный батальон, в составе какого помимо нашей батареи 120-миллиметровых минометов было ещё две 82-миллиметровых, доукомплектовывался живой силой и техникой во втором эшелоне фронтовой обороны под Радомышлем. Те же огневые в обезлетневшем разнокустье повдоль речонки с овражистым ложем, тот же НП на облюбованной комбатом высотке; телефонная связь между ними, круглосуточное дежурство возле минометов и v стереотрубы, — только что без войны. Землянки для жилья с перекрытием и нарами, двери занавешены трофейными одеялами и плащ–палатками, а в стенках норы–печурки, из них — норы–трубы; чтоб можно было, когда самолетов нет, подтопить для тепла.
Незаменимая припарка для пехоты, выбравшейся из укрытии в чисто поле, наша мина. Ровно пуд. И с особинкой. Падая с неба почти что отвесно, только что коснется носом земли, разрывается мгновенно; хлесткий, с громовым треском взрыв и — весь на поверхности; на двадцать пять метров вокруг любая лежачая, на пятьдесят метров стоячая живая цель–наповал. И с характером. мина. Любит чистенькую, как отработанную кисточкой, воронку. Пусть и не глубокую, но кругленькую, будто из–под циркуля. Точно в центре–многоперьсвон стабилизатор… все, что остается от нее, на память. Не все. Разрываясь, она, как железной метлой, осколками и взрывной волной отметает и от воронки, что лежит на земле и не успело ухватиться за нее корнями. Чтоб и вокруг воронки было чистенько. В бинокль хорошо видно. Взрыв черным маком ...
От Волоконовки на Белгородчине и повдоль Дона почти что до самого Сталинграда, потом почти что от самого Сталинграда и почти что до Орла наш комбат успел пройти не только рабфак, а и университет фронтового боя минометной батареи, сопровождающей своим огнем танки. Успел, как сам говорил, сделать и главный для нас вывод: «Во встречном бою танковой бригады — кто первый минометным огнем врежет противнику в глаз, тот заставит противника и до конца боя воевать с одним глазом. И одной рукой. Потому что глаз, когда ударят и больно, прикрыть чем–то надо?..» Из этого своего вывода он строил и всю свою программу подготовки личного состава батареи к предстоящим наступательным боям.
... день, ночь, снег по пояс, а с неба хоть и камни на голову, земля под ногами шатается — батарея должна изготовиться к бою мгновенно; каждый обязан сделать свое профессиональное дело, как часы с анкерным ходом. И — полная взаимозаменяемость во взводе управления, в огневых взводах. Изо дня в день, с утра то ли после «отбоя» — «Тревога!.. По местам!..» — не исключая круглосуточных дежурств на НП, огневых.
РПД — ручной пулемет Дегтярева. По штатному расписанию он был у нас в батарее один. Комбат велел держать его на огневых, чтоб, помимо карабинов, ПТР, ручных и противотанковых гранат, было чем отбиться or немца, на случай, если немец где просочится на наши огневые позиции. В ночном бою за Фастов лейтенант Смолин «выменял» у немцев за наши две ручные гранаты и одну автоматную очередь из ППШ немецкий ручной пулемет, новенький; прихватил к нему две железных коробки с железными пулеметными лентами. Командир второго огневого взвода лейтенант Рокотянский «махнул втёмную» этот пулемет у лейтенанта Смолина… на помазок для бритья, — чтоб в его взводе был свой собственный ручной пулемет.
Мы без нажимов коленками на сознание всегда и во всем помнили, кто по званию и по должности в нашей батарее старше, кто младше, кто за что огвечает друг перед другом и перед командованием в бою — перед Советской властью. Офицерам нашей батареи не надо было защищаться, защищать друг друга ог кого–либо из нас, — мы сами '.’Правлялись с теми, у кого хотя бы в зародыше появлялась дурь поставить себя против кого–либо из них. Офицеры нашей батареи всегда были для нас нашими офицерами — нашими именами: «взвод Рокотянского». «взвод Шрама», «взвод Смолина» — «Батарея капитана Щеголихина». Наши офицеры всегда были нашей фронтовой судьбой: они целы и мы живы. Мы берегли их; не навязываясь нм и не выставляясь друг перед другом, обихаживали их; защищали их — надо было, так и врукопашную, — наших офицеров.
Показывал на местности, рисовал на бумаге и объяснял: как по буссоли или по компасу создать тригонометрический треугольник: огневые — НП — цель. Как определить направление стрельбы батареи с закрытых огневых позиций: огневые — цель; расстояние от огневых до цели, потом по таблице стрельбы выбрать дополнительный заряд для мины, прицел для миномета на выбранном заряде. С помощью каких формул и как высчитывать поправку на смешение, коэффициент удаления и шаг угломера, чтоб провести удачную пристрелку по цели, потом перейти на поражение. Учил меня стрелять одним, основным минометом, переходить на поражение цели всей батареей. Семь классов средней школы, горпромуч, шахтер, футболист. Шестимесячное военно–минометное училище.
Комбат перелетел через большак, зачастил по мокрому дёрну… Сразу и вернулся, комбат. Не добежав до НП, шмякнулся на колени, огляделся и сел на пятки — крикнул Автондилова: — Миша!
Ему в боевой работе было плевать, у кого какое звание, у кого какая должность в батарее, — всех называл только по фамилиям. Или по именам. Некогда. Потом можно разобраться, кому не додано по должности и по званию, кому передано лишнее. В бою перво–наперво дело. И обращение по делам. По имени он называл тех, кто заслужил его уважение; рядовой это, отделенный, взводный — без разницы.
Имя из уст комбата, старички–батарейцы уже знали, награда комбата за дело.
Одно ещё — слово комбата. «Во встречном бою побеждает тот, кто умеет забывать о своей безопасности, под огнем пулеметов, пушек и под бомбёжкой думает ясно и четко, без суеты, делает свое профессиональное солдатское дело мгновенно, как на учениях в глубоком тылу, спокойно». Слова комбрига, какие любил повторять комбат.
Не надо сжиматься — напрягать все мышцы, чтоб аж трясло. Наоборот: надо расслабиться. И все под собой, на себе и вокруг принять так. как если бы от самого рождения так только и было, ничего другого и по–другому никогда не было и не бывает. Ни к чему, стало быть, себе и в голову брать что–то… там… навроде теплой печки то ли горячего под солнцем бережка, что бывает лишь в сказках. В общем, надо заставить себя думать, что в этой стылой слякоти я всю свою жизнь прожил, живу и жить буду, пока жив буду, ничего другого у меня не было и нс будет. Притерпеться к ней надо. Я посоветовал Кожаному сделать так Он сразу согласился со мной. Таким манером взял и подавил в себе дрожь; перестал кляцать зубами.
Самое простое для разведчика–наблюдателя дело. Артиллерийский круг разбит на шестьдесят больших делений. В каждом одном большом делении — сто маленьких. Всего — 60–00. Угол в сто маленьких делений, 1–00, в одном километре от стреляющего миномета то ли от наблюдателя равен ста линейным метрам на местности. В двух километрах—200 метров; в трех — триста, — и так хоть до самой Луны и дальше. Для чего артиллеристы и додумались разбить свои круг на 6000 маленьких — волшебных по простоте применения их в практике артиллеристского дела делений, — 60–00. То есть: угол в одно маленькое деление, 0–01, всегда равен 0,001 дальности стрельбы то ли наблюдения (радиуса стрельбы или наблюдения). Одна из основ артиллерийского дела между тем. Какую вколачивают и в головы учеников старших классов на уроках военного дела — в общеобразовательной средней школе; кто успел забыть. А в Красной Армии, тем более на фронте, каждый артиллерист, минометчик обязан помнить эту основу, когда и но башке навернет чем ни попадя — из головы вместе с «мать моя, мамочка!» вылетит и свое собственное имя. Под гусеницами немецкого танка — засыплет землей в окопе! — надо помнить эту основу. Я её не забывал и во сне. А такие простые задачки: перевод на разных расстояниях метров в углы, углов в метры… Только тренироваться для этого надо.