Вернуться к оглавлению раздела
На главную страницу
Создано 25/01/2014
Обновлено 27/01/2014
Навигация:
Четверг 25 октября
Пятница 26 октября
Суббота 27 октября
Глава 8. После войны.
Как говорится, все остальное принадлежит истории. Садат, отвергнувший совет СССР 12 октября добиваться прекращения огня и продолжавший отвергать этот совет, пока не последовал ему 19 октября (когда было уже слишком поздно), теперь был вынужден молить Советский Союз о помощи. Госсекретарь США Генри Киссинджер закрыл глаза на нарушение Израилем 23 октября соглашения о прекращении огня, без сомнения, довольный тем, что теперь арабский мир, наконец, увидит, чего американская мощь может добиться на Ближнем востоке. Рано утром 24 октября шесть советских воздушно-десантных дивизий были приведены в боевую готовность, и советский руководитель Брежнев отправил президенту Никсону послание, граничащее с ультиматумом. Под давлением США Израиль пошел на еще одно соглашение о прекращении огня, начиная с 24 октября. Они могли это себе позволить: у них было преимущество для использования на переговорах. Они отказались выполнять резолюцию №339 ООН, которая призывала их вернуться на позиции 22 октября. Этого следовало ожидать.
Это соглашение о прекращении огня Израиль тоже нарушил. Он был полон решимости захватить Суэц, что, как они считали, принудит Третью армию к немедленной сдаче, до того, как прибудут наблюдатели ООН. У него на это было два дня. Незадолго до вступления в силу соглашения о прекращении огня 24 октября противник провел целенаправленное наступление на город силами трех бронетанковых бригад и батальона десантников. Но оно было отбито со значительными потерями.
Сегодня противник начал использовать ВВС и артиллерию. Теперь на Третью армию обрушились плоды последних поставок США. Истребители-бомбардировщики противника выпускали по вкопанным на окруженном плацдарме танкам телеуправляемые ракеты класса "воздух-земля" МАВЕРИК. Наши потери росли. Тем временем артиллерия противника систематически разрушала город Суэц.
11.00: Совещание Верховного совета Вооруженных сил, первое с начала войны. Председательствует Исмаил. Командующий Третьей армией генерал Васел чудом смог приехать. Его фронтовой штаб был окружен противником в ходе боя 23 октября, но перед самым захватом Васелу и его офицерам удалось проскользнуть через линии противника и добраться до тылового штаба. Основной темой, конечно, было как открыть дорогу для Третьей армии. Но хотя все говорили с жаром, никто не смог предложить реальный план. Мы прервали заседание для проведения "дополнительного изучения вопроса" бригадным генералом Кабилом, командиром 4-й бронетанковой дивизии, которой неизбежно придется выполнять эту задачу.
Кабил приехал в Центр 10, чтобы представить результаты проведенного изучения обстановки. В зале заседаний собралась небольшая группа: Исмаил, я, Кабил, Гамасси, Махи и Нассар.
"Мои солдаты и я готовы умереть, чтобы открыть дорогу Третьей армии, - сказал Кабил. - Но должен сказать, я не думаю, что нам это удастся сделать. А если наша дивизия будет уничтожена, дорога на Каир будет открыта".
Вмешался Исмаил: "Давайте изменим задачу вместо того, чтобы открыть дорогу, доставим в Третью армию продовольствие и прочие припасы", - сказал он.
Эта задача показалась мне еще более невыполнимой, чем первоначальная, и я сразу же выступил против. Чтобы выжить Третьей армии нужно по крайней мере 150 тонн припасов в день. Длинная колонна легкобронированных грузовиков для перевозки такого количества грузов окажется просто дополнительной обузой для экипажей танков 4-й дивизии, которые будут с боями пробивать им дорогу.
Но Исмаил настаивал на выдаче письменного распоряжения Кабилу на выполнение этой задачи. Теперь вошло в правило выдавать каждый достаточно важный приказ частям египетской армии в письменном виде за подписью Главнокомандующего и начальника Генштаба. Я сказал Исмаилу: "Можешь подписывать пот приказ, если хочешь. Я его не подпишу".
"Так чего же ты хочешь? - сердито сказал Исмаил. - Я тебя не понимаю. Ты действительно хочешь, чтобы Третья армия сдалась противнику?"
"Надеюсь никогда не оказаться в таком положении, -сказал я. - И все мы были бы готовы умереть ради этой армии, если бы это ее спасло. Но какой смысл уничтожать без толку единственные наши резервы? Я против этого. Это откроет дорогу противнику для беспрепятственного прохода в Каир".
Исмаил был в шоке: "Нельзя говорить такие вещи в присутствии командира 4-й дивизии" - сказал он.
"Сам Кабил только что сказал то же самое. - ответил я. - И командующий Третьей армией говорил то же самое на совещании Верховного совета Вооруженных сил. И здесь это написано". Я помахал докладом Кабила.
Если ты не подпишешь. - сказал Исмаил - я сообщу о твоем отказе президенту".
"Пожалуйста, ответил я. - Я этот приказ не подпишу".
Чтобы сохранить свое достоинство. Исмаил изменил формулировку, внеся незначительные изменения в боевое задание, и сам подписал приказ. Мы все знали, что он блефует. Исмаил никогда бы не взял на себя такую ответственность. Позже приказ был втихую отменен.
23.00: передовые части Чрезвычайных сил ООН начали прибывать в Каир.
04.00: Исмаила вызвали к президенту.
06.00: пятьдесят служащих контингента Чрезвычайных сил ООН начали двигаться ИЗ Каира в Суэц.
06.00: Исмаил вернулся от президента, чтобы сообщить следующее:
- Садат получил послание от президента Никсона, в котором тот заверяет его, что будет найдено "почетное решение" проблемы Третьей армии.
- Все военные действия прекращаются сегодня в 13.00.
- В это время тыловая (невооруженная) колонна с припасами для Третьей армии сможет проехать по Суэцкому шоссе.
- В 15.00 на 101-м км дороги Каир-Суэц начнутся переговоры между Израилем и Египтом. Главой египетской делегации назначен генерал Гамасси.
***
Итак, карты были выложены на стол. Пришлось признать, что судьба Третьей армии находится в руках израильтян и американских дипломатов.
Израильтяне отказались пропустить контингент Чрезвычайных сил ООП в Суэц. Наша колонна из 100 грузовиков и 20 санитарных машин также была остановлена: командующий Чрезвычайными силами ООН генерал Энсио Сииласвуо сообщил нам, что у него нет указаний ее пропустить. И в 18.30 Гамасси вернулся в Центр 10: никто из израильтян не приехал на встречу с ним.
Телефонные линии между Каиром и Вашингтоном гудели. Каждый звонок приносил обещания, подробности новых договоренностей, когда мы пытались следовать им, израильтяне у Суэца отрицали, что дали на них согласие, как утверждалось в Вашингтоне.
Например, встреча с Гамасси на 101-м км была перенесена на полночь. Никто из израильтян не приехал и во второй раз. Последовали другие отсрочки, пока, наконец, в 12.00 29 октября Гамасси не встретился с представителями противника. Тем временем израильтяне продолжали удерживать нашу колонну с припасами для Третьей армии, выдвигая одно возражение за другим: "Припасов слишком много... Мы пропустим только медицинские материалы... Мы не получили указаний от нашего руководства относительно пропуска продовольствия и воды... Египетские водители или сопровождающие лице не могут проехать дальше 101 км... Грузовики надо оставить здесь, чтобы дальше их вели водители из Чрезвычайных сил ООН..."
У Египта не было иного выбора, как принять все унизительные условия. Используя такую тактику, израильтяне доводили Третью армию до полного изнеможения, держа ее в заложниках, чтобы мы выполнили все навязанные ими условия. Например, когда они, наконец, соизволили встретиться с Гамасси на 101-м км, то отказались обсуждать пропуск припасов Третьей армии, пока мы не выполним их срочное требование. Они требовали отпустить на свободу одного из их шпионов, по имени Авидан, который отбывал большой срок в египетской тюрьме. Президент утвердил его освобождение. На следующий день, 30 октября, Гамасси передал его израильтянам. (На более позднем этапе переговоров израильтяне потребовали освобождения других своих шпионов, в первую оче-редь некоего Баруха Мезрахи, египетского еврея, который ранее эмигрировал в Израиль, а потом вернулся под другим именем).
Освобождение Авидана было только первым из целого ряда требований. Затем Израиль потребовал произвести обмен пленными. По правилам ведения войны обмен пленными производится только после подписания перемирия или иного соглашения, а Гамасси имел полномочия только вести переговоры о разъединении войск. Он пытался договориться о следующих условиях: пленные будут отпущены, как только Израиль отведет войска на свои позиции 22 октября. 14 ноября Голда Меир заявила в Кнессете: "Ни один килограмм припасов не будет пропущен в Третью армию, пока нам не вернут наших солдат, захваченных египтянами". Мы уступили. Обмен пленными начался на следующий день.
К этому времени похолодало. Мы попросили разрешения переправить одеяла и теплую одежду солдатам Третьей армии. Израильтяне отказали.
Израилю было мало действовать нам в пику негласно. Они хотели публично унизить Египет. Они объявили, что 2-3 декабря их корабль "Беэр-Шева" нарушит объявленную нами блокаду Красного моря и пройдет через пролив Баб-эль-Мандеб. Правда, блокада не действовала с 1 ноября, когда мы позволили танкеру с грузом 123 000 тонн беспрепятственно проследовать в Израиль мимо наших конвойных кораблей из-за опасений, что израильтяне откажутся пропустить припасы в Третью армию. Но Израилю было мало тайных уступок.
Когда Каир пожаловался Вашингтону на непримиримую позицию Израиля, давление только возросло. 4 декабря Исмаил Фахми, наш министр иностранных дел получил письмо от Киссинджера, в котором говорилось:
- переговоры между Египтом и Израилем на 101-м км должны возобновиться "на деловой основе";
- предложения Ярива от 22 ноября могут стать основой для мирной конференции в Женеве;
- если арабские страны не снимут эмбарго на поставки нефти до конференции в Женеве, Соединенные Штаты, возможно, не смогут влиять на ход конференции.
Киссинджер не уточнил, что он имел в виду под "деловой основой". Но если это означало взаимные уступки, без сомнения, все уступки должны быть с нашей стороны. И, по-видимому, не только с египетской. Эмбарго на поставку нефти начало давать нежелательный эффект. Теперь Киссинджер принуждал Египет убедить его арабских союзников снять его. Получается, что весь арабский мир должен был заплатить за окружение Третьей армии.
***
К тому времени начались поиски козлов отпущения. Оглядываясь назад, я понимаю, что к 23 октября Садат должно быть, понял необходимость найти оправдание своим действиям, когда окружение израильтянами Третьей армии развеяло его лживые сказки о семи танках в зарослях у Деверсуара. Но первые признаки этого появились только месяц спустя.
21 ноября: совещание Верховного совета Вооруженных сил. Председательствует Садат. Ясно, что большинство сидящих за круглым столом были в ярости и чувствовали унижение из-за бесконечных требований Израиля а переговорах на 101-м км и из-за тяжелого положения Третьей армии, которое вынуждало нас выполнять эти требования. Президент размышлял о прорыве противника:
"Всего одна ночь, - говорил он. - Только подумайте. Одна ночь, когда наши войска не сделали все, что в их силах, и противник смог переправить бронетехнику на западный берег. Одна единственная ночь с 18 на 19 октября. Если бы мы действовали правильно и энергично этой ночью, мы бы ликвидировали прорыв, и ничего этого бы не случилось".
Я сразу понял, к чему он клонит. Ночь с 18 на 19 октября я провел в штабе Второй армии. Я не был намерен терпеть это.
"Г-н президент, - сказал я. - солдаты Второй армии сделали все, что в их силах ночью 18 октября".
"После войны, - сказал президент, - мы учредим расследование для определения меры ответственности каждого за этот прорыв".
"Прекрасно, - сказал я. - Действительно очень важно знать, кто за это отвечает".
После совещания Исмаил и я проводили президента до машины. Когда мы шли назад, министр сказал: "Почему ты так разговариваешь с президентом? Зачем принимать его замечания на свой счет? Разве ты командовал Второй армией?"
Когда говорил Садат, я вдруг задал себе вопрос, что именно Исмаил сообщил ему о событиях той ночи. Я не был склонен смягчать свои слова.
"Я не командую и не командовал Второй армией, - сказал я. - Но мое присутствие там в качестве начальника Генштаба вооруженных сил давало мне право одобрять или отклонять любые решения, принятые любым армейским командиром".
Когда мы вернулись в зал, где все складывали свои бумаги, я подошел к командующему Второй армией, генералу Халилю. "Я чую некие закулисные маневры с целью поиска козла отпущения, - сказал я тихо. - Будь осторожен и следи, чтобы не пропали или не были подделаны штабные документы Второй армии, относящиеся к ведению войны".
Однако, когда разошлись члены Верховного совета Вооруженных сил, я начал обдумывать еще одно загадочное высказывание президента: "Военные должны сосредоточить все усилия на выполнении своей собственной задачи, - сказал он. - Они не должны вмешиваться в политику. Переговоры о разъединении являются делом политиков. Будет соглашение достигнуто или нет, вас это не касается. Вы должны заниматься своим делом". Если расшифровать слова президента (что мы все научились делать), они были ответом на некий слух, сплетню или донесение о ком-то из участников заседания. Но кого именно или какую группу лиц он подозревал во вмешательстве в политику, чей вызов он принял так серьезно?
Соглашение о разъединении войск между Египтом и Израилем, "дело политиков", наконец, было подписано 18 января 1974 года. Израиль отвел свои войска на 30 км к востоку от канала; количество и расположение египетских войск на Синае было ограничено; между войсками двух стран была образована буферная зона под контролем Чрезвычайных сил ООН - все это вошло в официальные документы. В них не вошли сцены приветствия египетских войск, вновь вошедших в зону, более трех месяцев оккупированную Израилем на западном берегу.
Израильтяне разграбили все, что можно было увезти с собой, разрушили все, что увезти было нельзя. Они демонтировали нефтеперегонный завод и завод удобрений в Суэце и вывезли их в Израиль. Они демонтировали мостовые краны и оборудование порта в Адабии. Они разобрали все водопроводы и нефтепроводы. Они вывезли даже овец и коров гражданского населения и разграбили его дома.
Вернуться к оглавлению раздела
На главную страницу
Создано 25/01/2014
Обновлено 27/01/2014