Ссылка на полный текст: REENACT & GEAR • Просмотр темы - Чангиз Лахиджи. В полном боевом
Навигация:
Переезд из Ирана в США и подписание контракта
Подготовка в США
Зеленый берет
Апрель 1980 года — попытка освободить американских заложников в Тегеране
Афганистан-1980
Самовольная поездка в Кабул
Объединенное командование специальных операций
Специалист по применению тактических ядерных боеприпасов
Бейрут-1983
Участие в совместных американо-египетских учениях Bright Star
Ежегодные учения армии США по нетрадиционной войне Robin Sage
Вторжение на Гренаду
Операция "Буря в пустыне"
Сомали
Падение «Чёрного ястреба»
Афганистан-2008
Аэростаты постоянно действующей системы обнаружения угроз (Persistent Threat Detection System – PTDS)
... я пришел на вербовочный пункт Вооруженных сил на бульваре Стивенс-Крик в Сан-Хосе. Поздороваться со мной поднялся огромный афроамериканец в армейской форме. Он сказал, что его зовут сержант Томпсон. "Могу вам чем-то помочь?" спросил он. "Да, сэр. Меня зовут Чангиз, и я служил в иранской армии. Теперь я хочу стать Зеленым беретом или армейским Рейнджером". "Вы уверены?" спросил он. "Подготовка Рейнджеров очень сложна, и это опасная служба". "Я в форме. Я готов". "Окей. Сначала мы должны проверить ваши данные. Вы можете завербоваться с отсрочкой зачисления. Сейчас у нас нет вакансий в пехоту, но вы можете зачислиться медиком". "Я согласен". Это было в ноябре 1977 года, и я был в восторге.
В январе 78-го я вместе с еще полусотней новобранцев отправился на вводный курс в Окленд. Через несколько дней мы прилетели в Форт Леонард Вуд, штат Миссури, на девятинедельный курс начальной подготовки.
Мне чертовски не хватало времени, потому что мой английский все еще был не на должном уровне, и мне было трудно заучивать медицинские термины. К тому же парни постоянно докапывались до меня из-за моего акцента. Я вытерпел, прошел через это, и меня отправили в Форт-Беннинг, Джорджия, в воздушно-десантную школу. В иранском спецназе я уже прыгал как с принудительным раскрытием, так и со свободным падением, и получал от этого удовольствие, так что обучение далось легко. Однако во время "недели вышки" (Tower Week), отрабатывая приземление с высоты 250 футов (76 м), я криво приземлился и подвернул лодыжку. Никто, кроме моего товарища по прыжкам, не знал, что случилось. В ту ночь моя лодыжка сильно распухла. Не желая, чтобы меня отстранили, я пошел в лавку, купил кучу эластичных бинтов, замотал лодыжку как можно туже и пережил последний день "недели вышки". Затем пришло время прыжков из самолета. В первый день мне удалось совершить два прыжка с C-130 с высоты 1250 футов (380 м) и вытерпеть боль.
На второй день мы прыгали с рюкзаками из С-141. Я приземлился нормально, но моя лодыжка болела так сильно, что я думал, что потеряю сознание. В последний день мы сделали так называемый голливудский прыжок, означавший, что на нас были только основной и запасной парашюты, без рюкзаков и оружия. Я подумал: никаких проблем, и приземлился благополучно. Но когда я встал, я сильно хромал, и мне пришлось попотеть, чтобы добраться до строя и встать по стойке смирно. Капитан, командовавший воздушно-десантной школой, остановился передо мной и вбил мне в грудь латунные крылышки. Булавка ужалила меня как оса. Я крикнул: "Десант!" Я был армейским Рейнджером.
Через день нас на автобусе привезли в Форт-Брэгг, Северная Каролина, на курс Сил спецназначения. Помню, какое волнение я испытывал, когда мы остановились перед зданиями времен Второй мировой войны, в которых размещалось наше подразделение, называвшееся IMA – Институт военной помощи (Institute for Military Assistance), ныне именующееся SWC, Центром специальных методов вооруженной борьбы (Special Warfare Center), для начала подготовительного этапа обучения. Высокий, квадратный первый сержант Финни подошел ко мне и спросил: "Как вы произносите свою фамилию?" "Ла-хид-жи, сэр". "Что это за фамилия?" "Я из Ирана". "Вы служили в армии раньше?" "Да, сэр. Я прослужил три с половиной года в иранском спецназе". "Добро пожаловать", сказал он, похлопав меня по плечу.
Подготовительная фаза длилась шесть недель и состояла в основном из классных занятий, охватывавших историю и организацию спецподразделений, приказы на патрулирование и основы командирской подготовки. Она закончилась тем, что мы, 275 человек выстроились на плацу 82-й воздушно-десантной дивизии для прохождения теста по физподготовке. Я, со своим ростом пять футов десять дюймов (170 см) при весе 165 фунтов (75 кг) стоял в шеренге гораздо более крупных и высоких парней. Один из них повернулся ко мне и спросил: "Эй, Чангиз, как думаешь, у тебя есть шанс справиться с этим?" "Посмотрим", ответил я. Я был одним из 185, которые прошли и попали на первую фазу, начало примерно годичного курса обучения Сил спецназначения. Этой фазой руководил невысокий, жесткий сержант из отряда "Дельта" по фамилии Максум, который жарким, влажным августовским днем 1979 года погрузил нас в скотовозки и отвез в соседний Кэмп-Макколл. Нас натолкали так плотно, что мы едва могли вздохнуть. Когда мы прибыли, тщедушный сержант принялся накручивать нам задницы.
Сержант Максум будил нас в 03:30, мы строились с пятидесятифунтовыми (22,5 кг) рюкзаками и бежали пять миль по полному клещей лесу. Когда он возвращался, то закрывал ворота, и все, кто не успевал, оставались снаружи. Парням, которые не уложились, предстояло вытерпеть еще один марш под рюкзаками. Остальные проводили остаток дня, занимаясь в классах. Особенно сложным было ориентирование. Вооруженных компасом, нас выбрасывали в лес вокруг Саутерн-Пайнс, где мы должны были отыскать три точки днем и две ночью, в то время как инструкторы наблюдали за нами из-за деревьев. Поскольку я подписался быть медиком, меня отправили обратно в Форт Сэм Хьюстон для участия в "козьих лабораторных". Каждому в классе поручалась коза, в которую затем стреляли из мелкокалиберной винтовки. Нашей задачей было сохранить раненой козе жизнь, что было противным и нервным делом.
Полный решимости стать Зеленым беретом, я пошел к отвечавшему за нас первому сержанту, рассказал ему о своих проблемах и попросил его сменить мой MOS (military occupational specialty – военно-учетную специальность, ВУС) с медика на 11 "Браво" (11В), пехоту. Он любезно согласился, и меня отправили обратно в Брэгг для подготовки на специалиста по вооружению. Именно в тот момент, на второй фазе обучения, я столкнулся с парой инструкторов, которым не понравилось, что я из Ирана, и попытавшимся сделать так, чтобы меня выгнали. До сих пор все инструкторы были великолепны, но эти два засранца намеренно испортили механизмы вертикальной и горизонтальной наводки, когда я сдавал зачет по 60 и 81-мм минометам. Зная, что у меня всего шестьдесят секунд, чтобы установить каждый из минометов и поразить цель, и, следовательно, не было времени на перекалибровку механизмов, они придумали хитрый способ заставить меня провалиться.
Разозленный и удрученный, я отправился к сержант-майору 5-й Группы и рассказал ему, что они сделали. Он пошел со мной на стрельбище и сказал инструкторам: "Чего вы докапываетесь до этого парня? Он говорит на фарси и арабском, и он нам нужен. Он служил в спецназе в Иране. Не делайте ему никаких поблажек, но и не затрахивайте его". Повторно выполнив тест под наблюдением сержант-майора, и сдав его, я прошел в третью фазу. Там нас учили партизанской войне, способам инфильтрации и эксфильтрации, а также операциям под прикрытием. Она включала в себя розыгрыши, когда одни парни действовали в качестве партизан, а другие пытались устраивать им засады. Из 275 человек, начавших курс обучения Сил спецназначения, только тридцать пять закончили его в сентябре 1979 года.
Гордость, которую я испытывал, достигнув своей цели стать Зеленым беретом – первым иранцем и мусульманином в истории Зеленых беретов – была огромна. В звании специалиста 4-го класса (или E-4, что эквивалентно капралу в регулярной Армии), я был назначен во 2-й батальон 5-й Группы Сил спецназначения, в ODA (оперативный отряд "Альфа") 561 – одним из десяти нижних чинов, которые вместе с одним лейтенантом и одним капитаном составляли каждую группу.
Я пробыл в Форт-Брэгге пару недель, когда меня вызвали в Центр имени Джона Кеннеди. Тамошний офицер спросил: "Гектор, у тебя еще остался иранский паспорт?" "Да, сэр, но он уже недействителен". "Мы хотим, чтобы ты отправился в пакистанское посольство в Вашингтоне, чтобы его обновили". Поскольку Иран и США разорвали дипломатические отношения, иранское консульство действовало в посольстве Пакистана. Человек, опрашивавший меня, спросил, почему я хочу вернуться в Иран. Я солгал и сказал: "Я хочу повидать своего отца".
Как только у меня появился действующий иранский паспорт, меня проинформировали о моем задании. Я должен был самостоятельно отправиться в Тегеран, чтобы собрать информацию и подготовить все для операции "Орлиный коготь" – сверхсекретной задачи по спасению заложников. После захвата американского посольства практически все имеющиеся у ЦРУ в Иране источники были арестованы. Им нужен был кто-то вроде меня, кто хорошо знал страну и мог перемещаться по ней. Мне приказали никому не говорить, куда я направляюсь, даже моим брату и матери, живущим в Калифорнии.
Утром я сел на автобус №111 и вышел через одну остановку после посольства. Я заметил, что охрану у главных ворот меняли каждые два часа. У охранников сзади были четырехчасовые смены. Пообедав жареной печенью барашка с лепешками, я пошел в отделение связи рядом с гостиницей и позвонил по номеру, который мне дали в центре специальных операций в Германии. Используя кодовые фразы, я сказал: "Привет, Джон. Как дела? У меня есть конфеты. Теперь я пойду купить хлеба". Это означало: я благополучно прибыл и собираю информацию. Тем вечером я нарисовал подробную карту комплекса посольства, отметив расположение охранников и пулеметов. На следующее утро я отправил ее почтой кому-то в посольстве Германии. Следующие несколько дней прошли по тому же сценарию – наблюдение за охранниками на территории посольства, днем и ночью, отслеживая их количество, время начала и окончания смен, а также направления, откуда они приходили и уходили. Я также смотрел местное телевидение и просматривал газеты на предмет новостей о происходящем внутри посольства и немногочисленных подробностей, раскрывающих то, как обращаются с заложниками, и где их содержат.
Тем временем в комплексе американского посольства заложники проводили утомительные часы, изолированные друг от друга. Некоторых допрашивали. Кого-то поместили в одиночные камеры. Других будили ночью, раздевали догола и выстраивали у стены, инсценируя казнь. Как говорили позже некоторые из них, они больше всего боялись, что толпы, собиравшиеся за стенами и доведенные ораторами до исступления, ворвутся на территорию и растерзают их. Я тоже был напуган, и к концу первой недели, проведенной в Тегеране, начал ощущать свое одиночество.
Вторая часть моего задания заключалась в найме автобуса для переправки солдат "Дельты" и спецназа в Тегеран из промежуточного района сосредоточения, находящегося в семидесяти пяти милях (120 км) южнее. Автобус также будет служить резервным транспортным средством, если вертолеты ВМС США не смогут приземлиться на близлежащем футбольном стадионе, чтобы вывезти заложников. План операции "Орлиный коготь" был сложным и состоял из нескольких взаимосвязанных этапов. Ее планировалось начать на рассвете 24 апреля, когда восемь вертолетов со 118 бойцами отряда "Дельта" взлетят с авианосца Нимиц, находящегося неподалеку от побережья Ирана, и приземлятся в иранской пустыне, в точке, обозначенной "Пустыня Один", в нескольких сотнях миль к юго-западу от Тегерана. На "Пустыне Один" у вертолетов будет рандеву с C-130 ВВС США, которые привезут 6000 галлонов (22,7 тыс. л.) топлива. Затем восемь вертолетов RH-53D Sea Stallion дозаправятся, перелетят на 260 миль (420 км) ближе к Тегерану и проведут ночь на втором плацдарме, названном "Пустыня Два". Сама спасательная операция должна была состояться следующей ночью. Американские спецоператоры поедут в Тегеран на автобусе и грузовике. Кто-то из них должен будет отключить электричество в городе. Остальные будут задействованы на территории посольства. После спасения заложников, солдаты отряда "Дельта" сопроводят их через проспект на стадион. Тем временем ганшипы AC-130 будут кружить над Тегераном, обеспечивая прикрытие с воздуха. Кроме того, армейские Рейнджеры захватят авиабазу Манзария возле "Пустыни Два", чтобы транспортные самолеты C-141 могли приземлиться и вывезти заложников и их спасителей.
Днем 23-го Масуд позвонил мне в отель и сказал: "Гости прибудут завтра, в час ночи". Мое нетерпение взлетело до небес. Я позвонил водителю и велел явиться с автобусом вечером. Позже, когда я пытался расслабиться, снова позвонил Масуд и спросил взволнованным голосом: "Вы слышали новости?" "Какие новости?" спросил я в ответ. "Там серьезные проблемы. Гости не прибудут". Я включил телевизор в своей комнате. По государственному телеканалу сообщали, что несколько американских самолетов разбились в пустыне, и все находившиеся в них сионисты погибли.
Позже я узнал, что задача была отменена из-за проблем с вертолетами. Вскоре после того, как они приземлились на "Пустыне Один" 24-го числа, один из них вынужденно остался на земле из-за поломки несущего винта. Еще один пилот был ослеплен песчаной бурей и вернулся на Нимиц. Один из оставшихся шести пришлось вычеркнуть из-за частичного отказа гидравлической системы от воздействия песка. Поскольку для операции требовалось не менее шести вертолетов, президент Картер отменил задачу. Затем разразилась трагедия. Во время дозаправки перед перелетом обратно один из вертолетов Sea Stallion столкнулся с транспортным самолетом ВВС ЕС-130. Обе машины охватило пламя, в котором погибли восемь военнослужащих. Оставшиеся в живых быстро скрылись с места катастрофы, бросив четыре вертолета, оружие, карты и секретные документы, а также тела погибших в горящих обломках.
Очевидно, что чем дольше я оставался в Тегеране, тем выше становились мои шансы быть арестованным. Понимая, что иранские революционные гвардейцы и солдаты пристально следили за посольствами Германии и Великобритании, я отказался от идеи искать убежища там, и решил попытаться выбраться самостоятельно. Масуд отвез меня на вокзал. Когда мы проезжали через город, улицы вокруг американского посольства были забиты толпами демонстрантов. Я стоял перед выбором: либо отправляться на запад, в Тебриз, что рядом с турецкой границей, либо ехать на юг, в Абадан, на берегу Персидского залива. Тебриз был ближе, но я не знал города и никогда не бывал в Турции. Так что вместо этого я выбрал тринадцатичасовую поездку в Абадан.
Переправа через залив продлилась девять очень напряженных часов. По прибытии в Кувейт я показал таможеннику свой американский паспорт и вручил ему 40 долларов. Он пропустил меня, несмотря на то, что у меня не было визы.
Несмотря на утверждения пакистанского генерала Мохаммеда Юсуфа о том, что "ни один американец никогда не тренировал и не имел прямого контакта с моджахедами, и ни одно американское официальное лицо никогда не проникало на территорию Афганистана", я могу сказать, что это неточно. В августе 1980 года мой сержант группы сообщил, что я отобран для выполнения совершенно секретного задания в Пакистане и Афганистане. Хорошей новостью было то, что, поскольку я должен буду ехать по "официальному" красному паспорту, который мог быть выдан только гражданину США, дело с моими документами было ускорено, и я немедленно получил гражданство. Я был в восторге. Кроме того, мне предстояло пройти трехмесячный языковой курс на специальном объекте в Форт-Брэгге, который должен был помочь мне перейти с моего родного языка, фарси, на дари, на котором говорят в большей части Афганистана.
В ноябре 1980 года я и еще несколько моих товарищей по ODA 561 оделись в гражданскую одежду и сели на коммерческий рейс, который доставил нас в Нью-Йорк, Лондон и, наконец, в Исламабад, Пакистан. Там мы присоединились к членам другой ODA Сил спецназначения, и на автобусе направились в город Чаман, неподалеку от афганской границы. Разместившись на секретном совместном объекте ЦРУ и ISI в пустыне недалеко от Чамана, следующие два месяца мы провели, обучая примерно 500 моджахедов. Все они относились к афганским племенам – жесткие парни в хорошей физической форме, всю жизнь боровшиеся за элементарное выживание. Они выглядели целеустремленными и заинтересованными в освобождении своей страны. Мы обучали их разведке, патрулированию, устройству линейных и площадных засад, продвижению перекатами и прочим элементам тактики малых групп. Моей задачей, как специалиста по вооружению, было обучение их уходу и стрельбе из АК-47 китайского производства, минометов, РПГ и русских крупнокалиберных пулеметов ДШК образца 1938 года. Моджахеды все быстро схватывали. В возрасте от девятнадцати до пятидесяти они делились на членов пуштунских племен с юга Афганистана и таджиков из центра и с севера страны.
Большую часть времени я проводил с таджиками, потому что они говорили на дари, который был близок к моему родному фарси. Я мог не только легко общаться с ними, но со своими темными чертами и отросшей черной бородой вполне походил на них. В вечерних беседах после ужина, обычно состоящего из каких-либо вариантов баранины или козлятины на гриле, они выражали благодарность за нашу помощь. Поскольку после того, как моджахеды отправлялись в Афганистан, США не могли снабжать их по воздуху, мы оборудовали на его территории тайники с оружием. Мы делали это глубокой ночью, проникая через границу на грузовиках с выключенными фарами. Мы либо искали существующие естественные пещеры, либо рыли их возле вершин холмов, на расстоянии не менее 2000 метров друг от друга. Некоторые пещеры пришлось укреплять балками и валунами. Мы наносили каждую пещеру на карту и отмечали ее местонахождение кольями, грудой камней или поваленным деревом, помеченным камуфляжной краской, в 100 футах от входа, чтобы моджахеды могли найти ее.
На следующую ночь или около того мы возвращались с дюжиной моджахедов, которые перетаскивали ящики с автоматами, ручными гранатами, минометами и боеприпасами с дороги в пещеры, в то время как мы, четверо парней из спецназа, несли охранение с M16 наготове. Это было до ПНВ – приборов ночного видения – или бронежилетов, и мы были на вражеской территории, так что напряжение было высоким. За время нашего пребывания в Чамане мы заполнили десятки пещер на юго-востоке Афганистана.
Я покинул Афганистан в январе 1981 года с ощущением того, что Советский Союз потерпит неудачу. Чего я не ожидал, так это того, как советская оккупация Афганистана поспособствует распаду всего Советского Союза. Или что Афганистан на протяжении следующих тридцати пяти лет будет занимать одно из главных мест на мировой арене, или как Афганистан при Советском Союзе превратится в питательную среду для иностранных джихадистов, которые и дальше будут сеять хаос во всем мире. Один из них, высокий, тихий саудовец из богатой семьи по имени Усама бен Ладен, помогал переправлять оружие, деньги и боевиков из арабского мира в Афганистан, когда я был там.
В середине месяца, проведенного нами на объекте ЦРУ, нашей команде дали несколько выходных. Я сказал нашему капитану, что воспользуюсь ими, чтобы в компании с несколькими моджахедами провести разведку вдоль границы. "Как долго тебя не будет?" спросил он. "Пару дней. Может, больше. Если вляпаюсь в неприятности, отправлю известие с кем-то из местных". "Будь осторожен", ответил капитан. Я не сказал ему, что планирую вести разведку на север аж до Кабула. Я заметил, что таджикские боевики из нашей группы относительно легко и часто ездили из нашего расположения поблизости от юго-востока Афганистана в место, где была их штаб-квартира в скалистой Панджшерской долине к северу от Кабула. Будучи любопытным типом, в начале декабря я попросился сопровождать их в одной из поездок.
При отсутствии системы документооборота, не говоря уж о единой базе данных, как иностранный оккупант мог отличить водителя автобуса от моджахеда? Да никак, узнал я через полтора дня, когда мы остановились на блокпосту русских в пригороде Кабула. Пока я нервничал в ожидании, мой русскоговорящий товарищ по путешествию объяснил, что мы крестьяне, едущие помочь другу, живущему к северу от города, построить стену вокруг его дома. Объем разрушений, увиденный мной, когда мы попали в Кабул, был потрясающим. Многие улицы были завалены грудами кирпича и щебенки, мосты сильно повреждены, многие строения были совершенно непригодны для проживания, и я не видел ни одного здания, которое не было бы испещрено дырами от пуль.
Мы видели мрачных русских солдат, дежурящих на перекрестках, и патрулирующую бронетехнику. Занимавшиеся своими делами местные жители, делающие покупки или идущие из одного места в другое, выглядели потрепанными и несчастными. У меня создалось впечатление, что советская оккупация идет не лучшим образом.
Когда в начале 70-х возросла угроза терроризма, Министерство обороны (DOD) поставило перед командиром 5-й Группы Сил спецназначения полковником Робертом А. Монтелом задачу сформировать специально предназначенную для спасения заложников команду под названием "Блю Лайт" или B500, которую можно будет развернуть в считанные часы. По словам одного из ее членов-основателей, те, кто прошел квалификацию и был отобран в группу, "должны были быть такими поганцами, что после ухода со службы их следовало бы бросить в тюрьму, чтобы они не попали на улицы Америки!" Не уверен, что хотел бы признаться, что соответствовал этим требованиям, но по возвращении в Форт-Брэгг в январе 1981 года я вызвался в команду "Блю Лайт" и прошел отбор.
Вдобавок к "Блю Лайт" было создано еще несколько новых специальных подразделений быстрого реагирования, в том числе SEAL Team Six на флоте, 160-й авиационный полк специальных операций (SOAR), также известный как "Ночные охотники", и отряд "Дельта". А для руководства и надзора за совместной подготовкой контртеррористических сил и средств различных родов войск вооруженных сил США было создано Объединенное командование специальных операций (JSOC – Joint Special Operations Command).
После окончания школы легководолазов Сил спецназначения, я был отнесен к категории "Виски 9" (W9), что ставило меня в малочисленную группу обладавших одновременно квалификацией Рейнджера, легководолаза (SCUBA) и HALO. Отчасти благодаря моему расширенному набору навыков штаб перевел меня из ODA 562 в ODA 564, являвшуюся командой "Грин Лайт" (HALO). Я занял должность "11 Браво" – младшего специалиста по вооружению.
В каждой Команде "А" было по два офицера, два медика, два связиста, два разведчика, два подрывника и два специалиста по вооружению. Так что, если один специалист погибнет, его место может занять другой. Или, при необходимости, команду можно разделить на две части. Команды были заточены под нетрадиционные способы вооруженной борьбы, и были способны работать независимо и децентрализованно. Иными словами, мы обладали большой гибкостью, что подразумевало высокую степень ответственности и независимости.
Задачей групп "Грин Лайт" было развертывание в тылу противника и уничтожение его техники и объектов инфраструктуры. Нас также назначили группой по применению специальных ядерных боеприпасов (SADM – Special Atomic Demolition Munition). Это означало, что один человек был отобран для ношения весящего восемьдесят пять фунтов (38,5 кг) тактического ядерного боеприпаса. Угадайте, кто вызвался таскать его? Наш сержант группы, Боб Флеминг, объяснил: "Это опасная работа, Чангиз. Но ты идеально подходишь, поскольку прошел углубленный курс HALO". После прохождения программы проверки благонадежности личного состава, проводимой Министерством обороны с целью убедиться, что я заслуживаю доверия и психически устойчив, я был отобран, но еще не совсем понимал, во что вписался.
... если бы силы Варшавского договора начали блицкриг против Западной Европы, чтобы задержать продвижение коммунистов на время, достаточное для прибытия подкреплений, может быть использовано менее мощное, "тактическое" ядерное оружие. Одним из таких боеприпасов был B-54 SADM (или ранцевый ядерный фугас), для переноски которого меня и отобрали. Он появился в арсенале США в 1964 году, имел высоту восемнадцать дюймов (45,7 см) и обладал максимальной мощностью менее 1 килотонны, что эквивалентно 1000 тонн тротила (примерно одна пятнадцатая мощности взрыва бомбы "Малыш", сброшенной на Хиросиму). Он имел пулеобразный конус с одного конца и двенадцатидюймовую (30,4 см) панель управления, закрытую пластиной, запираемой кодовым замком с другого. Замок был покрыт фосфоресцирующей краской, чтобы помочь разблокировать бомбу ночью.
Наша задача как "Блю Лайт" заключалась в ночном парашютном десантировании в тыл противника и использовании SADM В-54 для уничтожения вражеских аэродромов, парков с танками, средств ПВО и транспортной инфраструктуры. Первоначальное обучение прыжкам с бомбой мы проводили на площадке десантирования "Сицилия" в Форт-Брэгге. Наш сержант группы, худощавый ветеран Вьетнама Боб Флеминг, совершил первый прыжок с высоты 13500 футов (4115 м) с бомбой в рюкзаке, закрепленном у него на груди. Я был одним из четырех человек, вызвавшихся прыгать вместе с ним. Мне было любопытно посмотреть, как это сработает.
Нам было велено приземлиться в шести футах (1,8 м) друг от друга, добежать до заранее намеченной точки сбора за деревьями, вскрыть специальный контейнер, в который бомба укладывалась для совершения прыжка (который выглядел как металлический мусорный бак) и осмотреть бомбу, чтобы убедиться, что она цела и нет утечки радиации. Затем мы должны были засунуть SADM в рюкзак, закопать наши парашюты и контейнер, и нести нюк(3) к месту подрыва, где инспектор должен будет проделать дюжину процедур, чтобы взвести бомбу. Мы тренировались с инертным манекеном SADM, весившим и выглядевшим точно так же, как настоящий.
В соответствии с наставлениями требовалось, чтобы ни один военнослужащий не имел возможности в одиночку привести ядерное оружие в действие. Так что код для разблокировки крышки B-54 должен был быть разделен между двумя членами "Грин Лайт". Мы также не могли допустить, чтобы нечто столь смертоносное попадало во вражеские руки. С этой целью один из наших подрывников нес необходимое количество взрывчатки, чтобы уничтожить бомбу, не вызывая ядерного взрыва. По крайней мере, так нам говорили. Поскольку в конструкции SADM практически не использовалась электроника, чтобы сделать его устойчивым к электромагнитным импульсам, его действие основывалось на механических таймерах, которые были не очень точными. Так что нам нужно было подойти к цели поближе.
Как только мы доберемся до нее, парни с кодом разблокируют крышку, снимут ее и установят таймер. Затем они должны будут добраться до небольшого отсека в верхнем левом углу панели управления, вытащить заряд взрывчатого вещества размером с ладонь, используемый для запуска ядерной цепной реакции бомбы, установить его в боевое положение и щелкнуть выключателем. Теперь, когда бомба была на боевом взводе, у нас было примерно сорок пять минут, чтобы унести ноги, прежде чем она взорвется. На реальной войне имевшиеся у нас приказы требовали, чтобы мы издали наблюдали за устройством, чтобы убедиться, что оно не попало во вражеские руки.
Каждый месяц я совершал, по крайней мере, три прыжка HALO с макетом бомбы. И раз в неделю мне приходилось пробегать пять миль с этим тяжеленным ублюдком на спине.
Пять дней спустя мы вылетели в лагерь, граничащий с Зоной 51 в пустыне Невада, на месяц жестких тренировок, включающих бесконечные часы на стрельбище, тесты по ориентированию и преодоление препятствий, установленных в подземных туннелях, в которых раньше размещались ядерные ракеты. Однажды днем меня оставили одного в пустыне, вооруженного только радиомаяком. Окруженный песчаными дюнами, под испепеляющим солнцем я включил маяк и принялся ждать, пока самолет сбросит три упаковки. В первой находилась пятисотфутовая (152 м) веревка; во второй воздушный шар и баллон с гелием; а в третьей – специальный костюм с подвесной системой. Я наполнил воздушный шар, затем надел костюм и привязал один конец веревки к шару, а другой – к подвесной системе. Услышав приближение самолета, я выпустил воздушный шар, который потащил меня в небо. Низко летящий C-130 зацепил веревку, срезав шар, и борттехник с помощником медленно втянули меня внутрь лебедкой. Процедура, именуемая "Старлифт" (Starlift), и использующаяся Силами спецназначения для эвакуации бойцов из тыла противника, прошла гладко, но от силы рывка тянувшего меня самолета моей спине досталось.
После распада Османской империи в конце Первой мировой войны Франция в соответствии с мандатом Лиги Наций взяла под свой контроль Ливан и Сирию, и создала Большой Ливан, как убежище для христиан-маронитов. В 1943 году Ливан получил независимость. Христиане-марониты получили президентский пост и контролировали большую часть экономики, а многочисленному суннитскому и шиитскому мусульманскому населению была гарантирована квота мест в парламенте и определенные должности в правительстве. Этот неустойчивый политический баланс просуществовал до 60-х – начала 70-х годов и позволил стране процветать. Ее столица, Бейрут, стала торговым, интеллектуальным и банковским центром Ближнего Востока. Приток сотен тысяч палестинцев в Ливан с некогда палестинских территорий, начавшийся с основания Государства Израиль в 1948 году и продолжившийся с изгнанием Организации освобождения Палестины (ООП) из Иордании, постепенно начал изменять политический баланс.
В середине 70-х ООП при поддержке ливанских суннитов создала оплот в западной части Бейрута и получила контроль над многими районами южного Ливана. Бои между группами ополченцев, представляющими различные политические фракции Ливана, вспыхнули в 1975 году и стали быстро разрастаться. В январе 1976 года более 1000 человек были убиты, когда маронитские ополченцы захватили контролируемые ООП трущобы Карантина в восточном Бейруте. В ответ подразделения ООП атаковали маронитский город Дамур. В условиях эскалации межконфессионального насилия президент Сирии Хафез Асад заключил перемирие, которое, по сути, разделило страну надвое. Группы христиан-маронитов контролировали северный Ливан, а палестинские ополченцы доминировали на юге. Бейрут оставался разделенным: там продолжались боевые действия между ООП и мусульманскими ополченцами на западе, и между ООП и христианами в Восточном Бейруте и ливанских горах.
В начале 83-го я вместе с тридцатью другими Зелеными беретами из 3-го батальона был отобран для переброски на базу ливанской армии в Западном Бейруте. Задача нашей мобильной учебной группы (MTT – Mobile Training Team) состояла в том, чтобы научить ливанских солдат, как бороться с поддерживаемыми Ираном повстанцами Хезболлы, занявшими контролируемую сирийцами долину Бекаа к северо-востоку от Бейрута, и агрессивно продвигавшимися в восточный сектор города, недавно оставленный ООП. У меня, как 11 Браво, специалиста по вооружению, была задача обучения спецназовской тактике патрулирования – как я уже делал это с моджахедами в Афганистане.
В результате взрыва погибло шестьдесят три человека, в том числе семь американцев, тридцать два ливанских сотрудника и четырнадцать посетителей, обращавшихся за получением виз для въезда в Штаты. Из убитых американцев восемь работали на ЦРУ. Среди них были начальник станции Кеннет Хаас и директор по Ближнему Востоку Роберт Эймс, ставшие впоследствии героями книги Кая Берда "Хороший шпион ". Следователи установили, что взрыв был совершен террористической группой Хезболла, с одобрения и при финансовой поддержке высокопоставленных иранских должностных лиц.
Это была одна из первых крупных атак террористов-смертников на Ближнем Востоке. К сожалению, за ней последует еще множество, в том числе гораздо более крупный и смертоносный взрыв в казармах Корпуса морской пехоты США в Бейруте шесть месяцев спустя. В результате него погибло 220 морских пехотинцев из 1-го батальона, восемнадцать моряков и трое солдат, что сделало этот случай самой крупной ежедневной потерей среди американских морских пехотинцев после битвы за Иводзиму во Второй мировой войне.
ODA 564, была выбрана для отправки в Египет для участия в совместных американо-египетских военных учениях под названием "Операция "Брайт Стар" (Bright Star – Яркая Звезда). "Брайт Стар" была порождением исторических Кэмп-дэвидских соглашений, подписанных президентом Египта Анваром Садатом и израильским премьер-министром Менахемом Бегином после двенадцати дней тайных переговоров, организованных и координируемых президентом Джимми Картером. Соглашения устанавливали политические рамки мирного урегулирования израильско-палестинского вопроса и среди прочего содержали требования ухода Израиля с Синайского полуострова, нормализации дипломатических отношений между Израилем и Египтом и обязательство Соединенных Штатов выделить обоим правительствам несколько миллиардов долларов субсидий, включая деньги и подготовку кадров, необходимые для модернизации египетских вооруженных сил. Все это были позитивные события, как я помню. Операция "Брайт Стар" задумывалась как проводимые раз в два года учения, нацеленные на укрепление военных связей между США и Египтом, повышение боеготовности, выстраивание связей с ключевыми лидерами и содействие сотрудничеству. Впервые они состоялись в 1981 году.
Наша учебная группа насчитывала порядка шестидесяти пяти египтян и сорок пять американцев. Египетские Рейнджеры являли собой грустное зрелище с их пластиковыми и пенопластовыми шлемами, старым оружием и без парашютов. Многим из них не хватало обуви. Нашей первой задачей было оснастить их новым оружием и снаряжением и показать, как правильно строиться для проверки. От основ мы перешли к нашему отработанному порядку обучения, которое завершалось пятью прыжками HALO в пустыне.
Пока мы, Зеленые береты, проводили учения на земле, самолеты ВМС США совершали воздушные маневры с египетскими ВВС. Над нами кружила странная смесь из американских "Фантомов" F-4E, "Соколов" F-16A, "Томкетов" F-14A, "Корсаров" A-7D, "Интрудеров" A-6E, "Миражей-5" французского производства, русских МиГ-21МФ и китайских "Шэньян" F-6C. Это было впечатляющей наглядной демонстрацией многонационального военного партнерства. Наши тренировки включали патрулирование границ Египта. Мы вылетали туда на вертолетах и С-130. Большинство патрулей прошло без происшествий.
На третьем цикле 1984 года двое из нас из ODA 564 были выбраны для участия в Робин Сейдж (Robin Sage) – девятнадцатидневных учениях, проводимых четырежды в год на 4500 милях (11,6 км2) государственных и частных земель вокруг Роббинса, Северная Каролина. Это был изнурительный сценарий нетрадиционной войны, использующийся для оценки нового курса кандидатов в Силы спецназначения. Считающийся IV этапом квалификационного курса спецназа (так называемого Q-курса), Робин Сейдж предоставлял кандидатам возможность применить следующие навыки, усвоенные на предыдущих этапах полевой и аудиторной подготовки по семи основным профилям деятельности ODA: Защита внутренних интересов иностранных государств (FID – Foreign Internal Defense): наш хлеб с маслом. Подразумевает работу с формированиями из числа местного населения и взаимодействие с ними во время боевых действий, и обучение союзных и дружественных сил в мирное время. Прямые действия (DA – Direct Action): кратковременные ударные действия против сил противника, иногда проводимые ODA самостоятельно, но часто выполняемые совместно с местными солдатами. Специальная разведка (SR – Special Reconnaissance): сбор разведданных стратегического значения, часто осуществляемый в тылу противника. Нетрадиционные способы вооруженной борьбы (UW – Unconventional Warfare): проникновение во враждебные страны и работа с боевиками партизан-повстанцев в целях свержения режима-изгоя. Антитеррор (CT – Counterterrorism): как правило, работа с местным боевым подразделением. Противодействие распространению (CP – Counter-Proliferation): предотвращение получения террористическими и преступными организациями оружия массового уничтожения. Информационные операции (IO – Information Operations): установление связей с местным населением, чтобы объяснить им, кто мы такие, и что мы делаем в месте их обитания.
В 1952 году полковник Аарон Бэнк, известный как отец Сил спецназначения, создал Робин Сейдж, ставящий солдат в условия "реальных" сценариев, чтобы проверить уровень их подготовки по этим доктринальным профилям деятельности и способность к адаптации. Сценарий, в котором мы участвовали, включал подготовку условного партизанского отряда во враждебном окружении за рубежом. Меня выбрали на роль лидера партизан, вождя Баргини, в вымышленной ближневосточной стране. Остальные ребята из 5-й Группы взяли на себя роли членов партизанского отряда. Мы отрастили бороды, оделись в джинсы и ботинки для джунглей, и охраняли наш лагерь в лесу от "правительственных" патрулей. Я говорил только на фарси и повязал на голову платок, чтобы выглядеть более аутентично.
На протяжении недели мы, партизаны, и кандидаты в спецназ патрулировали вместе. Мы показывали им, как устраивать разного рода засады, и даже вступали в бой с "правительственными" солдатами, стреляя холостыми патронами, окружая их и беря в плен. Все это время посредники наблюдали за отдельными кандидатами и оценивали их успехи. В третью неделю октября, когда две трети учений были позади, меня внезапно отозвали и велели явиться в штаб 5-й Группы.
Подполковник громким голосом объявил, что согласно приказу нашего главнокомандующего, президента Рональда Рейгана, мы отправляемся на Гренаду вместе с подразделениями ВМС и ВВС США в рамках так называемой операции "Ургент Фьюри" (Urgent Fury – Неотложная Ярость). Мое сердце забилось чаще. Мы узнали, что на Гренаде было связанное с Советским Союзом и Кубой левое правительство Движения новый ДЖУЭЛ (NJM)(4), возглавляемого марксистом Морисом Бишопом. Хотя он сотрудничал с Советами и кубинцами, Бишоп стремился сохранить Гренаду неприсоединившейся. Судя по всему, бескомпромиссные коммунисты в NJM посчитали его недостаточно революционным и потребовали, чтобы он ушел. Бишоп отказался, и 19 октября премьер-министр Бернар Коар и его жена при поддержке гренадских военных низложили Бишопа и поместили его под арест. Сторонники Бишопа не были намерены терпеть это. Они вышли на улицы и освободили Бишопа, однако он был вновь схвачен военными и расстрелян.
Новый лидер Гренады, Бернар Коар, ввел военное положение.
Тем временам в Вашингтоне сотрудники администрации Рейгана были озабочены безопасностью 140 американских студентов-медиков, находящихся в кампусе Тру Блю (True Blue) Университета Сент-Джорджеса. Их также беспокоило присутствие 700 кубинских военнослужащих и рабочих, строивших новую взлетно-посадочную полосу в международном аэропорту Порт-Салинас – полосу, которой, по мнению президента Рейгана и его советников, могли воспользоваться Советы для расширения своего влияния в регионе и доставки оружия и предметов снабжения центральноамериканским повстанцам.
Так или иначе, но в 05:30 25 октября, роты "А" и "В" 1-го батальона 75-го полка Рейнджеров начали парашютное десантирование из C-130 на международный аэропорт Порт-Салинас. Операция "Ургент Фьюри" началась. Рейнджеров встретил огонь имеющихся у кубинских и гренадских военных советских зенитных орудий ЗУ-23 и бронетранспортеров БТР-60. Их быстро выбили с помощью ганшипов АС-130. Мы приземлились в ту же ночь после того, как Рейнджеры захватили аэропорт и очистили взлетно-посадочную полосу от стоящих на ней кубинских джипов и прочей техники. Некоторые из них были очень кстати оставлены с ключами внутри. Я помню, как садилось множество C-130, из них изливались многочисленные войска, лучи прожекторов, пот, тарахтенье генераторов, и надо всем этим крики офицеров в мегафоны.
В течение двух дней США высадили более 7000 солдат и взяли Гренаду под полный военный контроль. Стычки имели место в особняке губернатора, в тюрьме Ричмонд-Хилл, на радиостанции и возле кубинского расположения неподалеку от городка Каллист. Погибло девятнадцать американцев, в плен было взято более 600 кубинцев.
Остров поразил меня, такой сонный, примитивный карибский рай. Наверное, таков он и сейчас. Единственной реальной опасностью, с которой мы столкнулись, были москиты и дурацкие шутки. Пара парней из моей группы заработала солнечные ожоги. Мы уехали через пять дней после прибытия, не сделав ни единого выстрела. По возвращении в Форт-Брэгг все мы получили медали.
Война Саддама против Ирана, закончившаяся в 1988 году, оставила его страну с крупными долгами перед Саудовской Аравией и Кувейтом. Учитывая плачевное состояние экономики и царящее среди соотечественников уныние, Саддам попросил арабские страны списать долги. Они отказались. К испытываемому Саддамом недовольству позицией Кувейта добавился старый территориальный спор и тот факт, что Кувейт превышал квоты ОПЕК на добычу нефти. Когда Кувейт отказался уступить давлению и угрозам иракских дипломатов, Саддам 2 августа 1990 года начал вторжение. Регулярная иракская армия, насчитывающая миллион человек, быстро одолела крошечные кувейтские вооруженные силы, королевская семья Кувейта бежала из страны, и в течение двенадцати часов Ирак установил контроль над большей частью богатого нефтью Кувейта. Остальной мир отреагировал шоком и возмущением. Президент США Джордж Буш присоединился к Совету Безопасности ООН и Лиге арабских государств, осудив вмешательство и призвав к немедленному выводу иракских войск из Кувейта. На протяжении оставшейся части 90-го года продолжалось дипломатическое перетягивание каната, когда Саддам пытался добиться уступок от Саудовской Аравии, США и других стран, а они требовали, чтобы он покинул Кувейт. Серьезную озабоченность также вызывали участившиеся словесные нападки Саддама на Саудовскую Аравию. Теперь, когда крупные подразделения иракской армии находились в пределах досягаемости от саудовских нефтяных месторождений, мир опасался, что Саддам еще больше расширит свои амбиции.
15 января истек срок, назначенный ООН для вывода иракских войск из Кувейта, и на следующее утро коалиционные силы начали операцию "Буря в пустыне", стартовавшую с мощной бомбардировки, нацеленной на уничтожение иракских пограничных радиолокационных станций и основных звеньев их противовоздушной обороны. В течение следующих нескольких дней список целей был расширен, и в него вошли иракские командные пункты и узлы связи, военные научно-исследовательские центры и военно-морские силы.
... прибыл в Саудовскую Аравию на третьей неделе февраля, назначенный в состав ODA 596. Нашей совершенно секретной задачей было скрытное проникновение в Ирак ночью и поиск целей. С покрытыми маскировочным гримом лицами, в ночном камуфляже и бронежилетах, мы действовали группами по четыре человека – иногда все вчетвером на Хамви с установленным сзади пулеметом .50 калибра, а в других случаях на квадроциклах, по два человека на каждом. Мы получали приказы напрямую от J2 (парней из военной разведки) штаба Коалиции с назначением конкретных квадратов поиска. Наши правила применения вооруженной силы (ROE – rules of engagement) требовали, чтобы мы избегали обнаружения, но позволяли открывать ответный огонь в случае нападения иракских войск.
Переход ночью через границу на вражескую территорию был чрезвычайно напряженным, особенно когда мы знали, что противник находится в повышенной боевой готовности. У нас были ночные приборы наблюдения AN/TVS-5 с дальностью более одного километра и GPS-маркеры. Мы использовали их для опознания и отметки целей, таких как иракские бункеры, танки и прочие укрепленные объекты для будущих ударов F-15. Я участвовал в дюжине таких выходов.
Освобождение Кувейта заняло четыре дня. За исключением нескольких напряженных танковых боев большинство иракских подразделений быстро сдалось. Они оставили после себя разграбленные дома и предприятия, мины и более 700 горящих нефтяных скважин.
Когда в апреле 1993 года назначение в ФБР закончилось, я вернулся в Форт Кэмпбелл, Теннесси, и в качестве члена ODA 596 был тут же отправлен в Сомали. Нас сопровождали еще две ODA из 3-го батальона 5-й группы. Нашей задачей было помочь обезопасить посольство США и обеспечить безопасность гуманитарных групп (называемых НПО – неправительственными организациями), доставляющих продовольствие голодающему гражданскому населению, застигнутому охватившей страну гражданской войной. Сомали, находящаяся на Африканском Роге страна с десятимиллионным населением, скатилась к анархии после свержения в январе 91-го диктатора Мохаммеда Сиада Барре, правившего с 1969 года. Приняв имя Товарищ Сиад, он учредил вариант научного социализма, основанный на Коране и сочинениях Карла Маркса. Но его деспотический стиль правления с натравливанием одного клана на другой и жестокое обращение с политическими оппонентами подорвали его поддержку.
К концу 80-х годов вооруженные оппозиционные группы начали бросать вызов диктатуре Сиада Барре. Видное место среди них занимал военизированный Объединенный сомалийский конгресс (ОСК), состоящий из членов клана Хавийя из южных и центральных районов Сомали, включая столицу, Могадишо. После свержения Сиада Барре, в конце 1991 года ОСК также распался на две крупные фракции.
В условиях непрекращающейся жары и спорадически вспыхивающих в городе и вокруг него боев нашей задачей было сопровождение конвоев с продовольствием и медикаментами из порта в различные центры для беженцев за пределами города. Мы передвигались на пяти Хамви, одетые в пустынный камуфляж, с заряженным оружием. Рано утром мы выезжали по Лондон-роуд на северо-восток, к порту, который охраняли Рейнджеры.
Там мы присоединялись к колонне, в которой было от четырех до десяти грузовиков, перевозящих гуманитарную помощь от UNISEF, USAID, CARE, Красного Креста, Католической службы помощи или одной из других НПО, и формировали эскорт из двух Хамви, вооруженных .50 калибром впереди, одного посередине и двух сзади. Поездки были напряженными, когда мы пробирались по улицам, заваленным мусором и обломками, и проезжали через блокпосты, на которых стояли вооруженные боевики кланов.
Поскольку Айдид контролировал Могадишо посредством своего хорошо вооруженного ополчения, к концу мая 1993 года задачей нашей ODA 596 стали более частое патрулирование города и поиск в домах взрывчатки и оружия. Поскольку в нашем подразделении я был единственным, кто говорил по-арабски, на мою долю выпала большая часть разговоров. Я здоровался с жителями каждой лачуги, в которую мы входили, говоря им: "Аллах Акбар". Затем я быстро устанавливал контроль и начинал отдавать приказы: "Держите руки над головой. Опустите корзину. Отойдите от двери!" В перерывах между приказами я объяснял: "Мы должны искать оружие. Мы не имеем в виду никакого неуважения, но мы должны быть осторожны". Контроль и сотрудничество. Обычно ответом местных жителей было: "Мафи мучака" (никаких проблем). Иногда они спрашивали: "Зачем вы пришли убивать нас? Мы просто бедняки, пытающиеся выжить. Вы делаете плохую ситуацию еще хуже".
Я всегда брал с собой печенье и конфеты, чтобы раздать детям, и сухие пайки для взрослых. Несколько раз по нашим патрулям открывали огонь ополченцы, прячущиеся на крышах домов и в переулках, и мы вызывали поддержку вертолетов. Через несколько минут вниз устремлялся устрашающий вертолет MH-60 "Блэкхок", сверкая пулеметами M134 и "цепными пушками"(3) M230, и местные жители разбегались. Более агрессивная военная позиция ООН не устраивала военачальника Объединенного сомалийского конгресса, генерала Мохаммеда Фара Айдида. 5 июня его войска устроили засаду и убили двадцать четыре прикомандированных к UNOSOM II пакистанских солдата и ранили еще сорок четыре.
Послание Айдида было ясным: я контролирую этот город. Если вы попытаетесь вырвать у меня власть, то дорого заплатите за это. Напряжение и насилие в Могадишо и его окрестностях нарастали в течение всего лета. Я заметил, как изменилась реакция местных жителей. Раньше, когда мы проходили мимо или проезжали на Хамви, они отвечали улыбками, махали руками и доброжелательно кивали. Теперь мужчины и женщины хмурились, потрясали кулаками и выкрикивали проклятия, а подростки бросали камни.
... майор из S2 сказал, что они получили свежие разведданные, указывающие, что несколько главных подручных генерала Айдида будут на встрече в здании напротив гостиницы "Олимпик" в центре Могадишо. План, одобренный командующим TFR, генералом Уильямом Гаррисоном, требовал, чтобы Силы спецназначения и группы Рейнджеров заняли периметр вокруг района, чтобы "Дельта" могла высадиться на улицу с "Маленьких птичек" MH-6, штурмовать здание и захватить свои цели – министра иностранных дел Айдида Омара Салада Эльми и его главного политического советника Мохаммеда Хасана Авале. Тем временем состоящая из других членов "Дельты" и Рейнджеров колонна подъедет к месту на девяти бронированных Хамви и трех пятитонных грузовиках, чтобы вывезти штурмовую группу и ее пленных. Вся задача от начала до конца должна была занять тридцать минут. Майор напомнил позывные и боевой порядок, и ответил на вопросы, касавшиеся в основном временных рамок и поддержки с воздуха. Кто-то спросил, почему мы не идем ночью. "Потому что наши цели находятся там именно сейчас", отрезал он.
02:00 25 сентября, когда на город обрушился дождь, вертолет "Блэкхок" с позывным "Кураж 53" вылетел на ночную поисковую задачу по обнаружению источника минометных обстрелов возле района порта. Когда пилот, старший уорент-офицер Дейл Шрейдер вел "Блэкхок" над самыми крышами на скорости 100 узлов в час (185 км/ч), выпущенная из РПГ граната врезалась в правую сторону машины и взорвалась. Взрыв и последовавший пожар нокаутировали второго пилота, старшего уорент-офицера Перри Аллимана, и приплавили рукав летного комбинезона Шрейдера к его руке. Тем не менее, ему хватило присутствия духа замедлить движение кренящейся машины и направить ее мимо построек. Когда он, крутясь, приближался к земле, "Кураж 53" задел верхушку здания, об которое обломал лопасти несущего винта, а затем отлетел на грунтовую дорогу и проскользил сотню ярдов, прежде чем упокоился, уткнувшись в откос.
Позже я узнаю, что сбитие "Кураж 53" не было счастливой случайностью. Айдид и его люди получали деньги и обучались у бен Ладена и других членов Аль-Каиды. В частности, ветераны войны против Советов в Афганистане, такие как Юсеф аль-Айери и Саиф аль-Адель, учили их заменять взрыватели выстрелов их РПГ на временные замедлители, чтобы вместо срабатывания при ударе они могли взрываться в воздухе. Они также научили их целиться в хвостовой винт "Блэкхока", который был его наиболее уязвимым местом. К концу сентября 1993 года в Могадишо нарастала конфронтация, а Айдид и большинство его подручных все еще были на свободе.
Мы увидели "Блэкхоки" и "Маленьких птичек", заходящих с юга и востока. Три больших вертолета зависли над назначенными трем другим мелкам точками к югу, западу и юго-западу от нас, и Рейнджеры начали спускаться по канатам и закрепляться на своих местах по периметру. Тодд Блэкберн, молодой рядовой первого класса из Мелка 4, упустил канат и упал с высоты семьдесят футов (21 м). Когда медик и еще один парень из его подразделения подбежали к нему, чтобы помочь, по ним открыли огонь. Я слышал переговоры. "Есть пострадавший. Нужен немедленный медэвак, Мелок Четыре". Затем я увидел, как слева от меня пролетели четыре кругломордые "Маленькие птички" MH-6, несущие Эскадрон C "Дельты".
Когда первые две вертушки приземлились, они взметнули огромное облако пыли, закрывшее мне обзор. На улице внизу я увидел нескольких сомалийцев в свободных штанах, с криками бегущих в сторону цели. В четырех кварталах от нас, на улице перед целью Эскадрон С "Дельты" в хоккейных шлемах выскочил из "Маленьких птичек" и бросился в здание цели, кидая светошумовые гранаты и приказывая людям внутри лечь на пол. Одновременно с этим старший нашей группы, Крис, и подгруппа Тигр начали перестрелку с вооруженными людьми в здании справа от нас.
Все закончилось быстро: ополченцы отступили и сбежали. Прежде чем покинуть крышу, я услышал спорадический огонь из стрелкового оружия слева от себя, со стороны рынка Бакара и приблизительного местонахождения Мелка 4. Сквозь вихрящуюся желтую пыль я заметил первый из множества столбов черного дыма. Они исходили от подожженных покрышек, сигнализируя боевикам, где им собираться, и что идет бой. Чего я не мог видеть, так это тысяч вооруженных ополченцев, которые стекались к этому району и собирались к северу, западу, востоку и югу от нас. Я также не слышал, как боевики, бегая по улицам и переулкам, кричали в мегафоны: "Выходите и защищайте свои дома!" В четырех кварталах к югу операторы Эскадрона C "Дельты" нашли и опознали Омара Салада Эльми, Мохаммеда Хасана Авале и даже повязали еще одного подручного Айдида, Абди Юсефа Херсе. К 15:50 все трое лежали ничком во дворе, с надетыми гибкими наручниками, в то время как другие операторы рассыпались по зданию цели в поисках других подозреваемых.
Мы не знали, что на объекте возникла небольшая путаница. Эскадрон С "Дельты" оставался внутри здания, ожидая сигнала от эвакуационной колонны, в то время как колонна ждала выхода "Дельты" и ее пленных. Наконец, через тридцать семь минут после высадки "Дельты", они начали погрузку пленных в грузовики колонны и отход.
Я не знал, что все сотня или около того человек из TFR, участвовавшие в этой задаче, оказались заперты в самом центре Могадишо и окружены тысячами безумных ополченцев, и мы сражались за свои жизни.
Я не знал тогда, и узнал лишь позже, что подполковник Гэри Харрелл в командном "Блэкхоке" приказал колонне "Дельты" изменить маршрут. Вместо возвращения на базу она была направлена на помощь в спасении пилотов и членов экипажа сбитого Супер 6-1. Это оказалось крайне проблематично, потому что колонна все чаще наталкивалась на баррикады и скопления ополченцев, осыпавших их машины ракетами и автоматическим огнем на каждом перекрестке. Кроме того, люди, направлявшие колонну, не были готовы к такой переориентации и потерялись в лабиринте улиц и переулков вокруг Мелка 2. Фактически колонна из двенадцати машин совершила полный круг вокруг места крушения и вернулась туда, откуда начинала: на улицу позади здания цели. Они уже понесли некоторые потери. Теперь, когда они повернули на юг, граната РПГ пробила стальную обшивку третьего Хамви и взорвалась, выбросив троих сидевших сзади человек наружу. Все они получили тяжелые ранения.
Пока конвой двигался на юг, другой "Блэкхок" с позывным Супер 6-4, который высаживал группу на Мелок 1, также был поражен из РПГ. Его пилот, CWO Майк Дюрант описывал это как удар о лежачий полицейский.
Дюранту удалось посадить Супер 6-4 прямо, на более-менее свободной площадке в полутора милях (2,4 км) к юго-западу от Мелка 2. Но возникли две проблемы. Во-первых, низкие хижины вокруг и поднимающийся черный дым позволяли легко обнаружить его. И, во-вторых, все американские спасательные силы были сосредоточены на том, как добраться до Мелка 2 и Супер 6-1. Находящийся в штабе на базе генерал Гаррисон спешно собрал колонну, состоящую в основном из вспомогательного персонала, включая даже нескольких поваров. Но почти сразу же после входа в город она столкнулась с баррикадами и засадами повстанцев, серьезно препятствовавшими ее продвижению. С потерей двух "Блэкхоков" и большей частью полуторасотенного контингента TFR, заблокированной в центре Могадишо, события развивались от плохого к худшему. И у офицеров, руководивших операцией, больше не было вариантов.
Невероятно, но битва затянулась до глубокой ночи, когда, наконец, прибыла двухмильная колонна из более сотни единиц бронетехники, включая пакистанские танки и малазийские БТРы. Спасатели высвободили тело Уолкотта из 6-1, погрузили убитых и раненых в свои машины, и отправились обратно на базу.
Оперативная группа "Рейнджер" потеряла девятнадцать человек, включая моего друга, Тима Мартина, который храбро держался, но умер по пути в госпиталь в Германии. Еще семьдесят три человека были ранены. По оценкам сомалийских властей, в ходе боевых действий погибло от 800 до 1000 ополченцев, а до 4000 были ранены. За смелость, которую проявили вызвавшиеся защищать Супер 6-4 операторы отряда "Дельта" MSG Гордон и SFC Шугарт, они были посмертно награждены
Через две недели после того, что стало известно как битва за Могадишо, президент Билл Клинтон объявил, что отдает приказ прекратить все военные действия против Мохаммеда Айдида, кроме направленных на самооборону, и вывести все силы США. Это усугубило страдания тех из нас, кто хотел отомстить за потерю наших братьев. Как не пытались подать ее политики в Вашингтоне, битва обернулась позорным поражением.
В августе 2008 я вернулся в Афганистан, будучи назначен в роту "Альфа" 10-й Группы Сил специального назначения в качестве советника по борьбе с СВУ. Мы базировались на специальном объекте, находившемся в Кэмп-Феникс в Кабуле. Одним из преимуществ работы частным подрядчиком было то, что я мог носить все, что хотел. По центру моего боевого жилета располагалась нашивка, специально заказанная у местных портных.
В октябре меня направили в Тора-Бора в составе Команды "B" роты "Альфа" из двенадцати человек. Высоко в долине Узбин, рядом с кишлаком Гарда-Хазарай, французы устроили форпост, укомплектованный членами их Иностранного легиона и одной Командой "А" Сил спецназначения.
Все эти стычки проходили как в тумане – ночные рейды, перестрелки, патрули. Мне нравилось действовать, но я чувствовал, что мы не выигрываем войну. Там, в Вашингтоне, генералы ходатайствовали перед Конгрессом о все большем количестве денег и войск. Где бы мы ни оказывались, когда у меня была возможность поговорить с местными, они выражали свое недовольство талибами. Но и нам они не доверяли. Мы были иностранцами, гариб каджихадж, и, по их мнению, нам нечего было делать в их стране, особенно если мы были в форме и с оружием.
Неделю спустя я направился в Кэмп-Холланд, базу объединенных голландских, американских, чешских и австралийских сил на окраине Таринкота, столицы провинции Урузган на юге Афганистана. Солдатам всех стран это место было известно как ТК – забытая богом пыльная котловина посреди территории Талибана, окруженная величественными заснеженными горами. Я охреневал от того, что кто-то в здравом уме был готов сражаться за это место. Все, что я видел в городе и его окрестностях, это нищета, убогость и пыль. Живущие натуральным хозяйством крестьяне трудились на узких полосках плодородной земли вдоль реки Тирируд. Зимы были очень холодными, а лето испепеляюще-жарким. Там не было промышленности, не было природных ресурсов. Никаких школ, полиции, поликлиник или предприятий. Большинство местных жителей жили в глинобитных хижинах без электричества.
"Ты будешь работать с так называемыми аэростатами постоянно действующей системы обнаружения угроз (Persistent Threat Detection System – PTDS)". Я ничего о них не слышал, но это казалось интересным. "Они стали нашим самым надежным разведывательным источником в полевых условиях", пояснил он. "Ты ведь раньше работал в команде по борьбе с СВУ, верно? Так что знаешь, насколько пагубна эта проблема". Слова "пагубна" в моем словаре не было. Я сказал: "Думаю, да. Да". "Ну, одно из применений аэростатов PTDS, это отслеживание мятежников, закладывающих бомбы или тянущих провода для их подрыва". "Моя задача?" "Эксплуатация всех этих сенсорных систем, профилактическое техобслуживание, документирование инцидентов и все такое". Заинтригованный, я прилетел в Форт-Брэгг на месячный курс подготовки. Это было похоже на возвращение домой.
... неся двенадцатичасовые дежурства в похожем на бункер командном модуле PTDS, будучи частью команды из четырех человек во главе с капитаном австралийской армии. PTDS представлял собой аэростат мягкого типа длиной около тридцати пяти метров, сделанный из прочной многослойной ткани, способной выдерживать любые условия. Наполненный легким газом гелием, он был оборудован совершенной аппаратурой наблюдения и связи. По словам его изготовителя, Lockheed Martin, PTDS "использует широкополосную защищенную магистральную линию связи для интеграции сообщений об угрозах со всех имеющихся датчиков". Он швартовался к 100-метровой башне с помощью выпускаемого троса, что позволило ему подняться еще на 1500 метров. С этой высоты его высокоскоростные камеры кругового обзора могли записывать все происходящее в радиусе тридцати миль (48 км).
Платформа, способная работать в любую погоду, при любых температурах, днем и ночью, была оснащена сложным комплексом инфракрасных и цветных видеокамер, а также системой GPS, обеспечивающими четыре режима работы:
Радар с синтезированной апертурой: создает карту земной поверхности, которая передается на наземные станции для анализа; создает общие планы и изображения конкретных объектов, таких как здания, заборы и стоящие автомобили, облегчая планирование отражения вероятного прямого нападения и помогая оценить потенциальный сопутствующий урон.
Обнаружение когерентных изменений: выявляет происходящие на протяжении времени крошечные различия на местности в одном и том же районе, обнаруживая нарушение поверхности грунта и перемещение объектов.
Обнаружение движущихся целей: позволяет наблюдать интересующие объекты на все 360 градусов вокруг PTDS.
На наземной станции данные отображаются на картах, что позволяет операторам нацеливать оптические датчики для точного опознавания, отслеживания и целеуказания. Индикатор движущихся наземных целей: обнаруживает на местности подозрительные машины и отслеживает их от начала до конечной точки. Летающий подобно воздушному змею, без двигателя, имеющий аэродинамическую форму аэростат благодаря хвостовому оперению всегда был направлен навстречу ветру. Заполненный 74000 кубическими футами (2100 кубических метров) гелия, он был эффективен даже в ветреную погоду. Обычно мы поднимали его на максимальную высоту, чтобы держать его вне досягаемости огня стрелкового оружия. Поскольку аэростат функционировал при низком внутреннем давлении, даже получив попадание, что случалось еженедельно, он не лопался, как воздушный шар на вечеринке. Вместо этого гелий вытекал, давая нам время спустить его и залатать.
Каждый месяц нам приходилось карабкаться на вышку и снимать камеру, чтобы почистить ее. В остальном это была монотонная работа. Особенно ночью, когда единственной видимой частью аэростата был один-единственный проблесковый огонь. Мы направляли камеру на дороги, мосты, контрольно-пропускные пункты и другие места, где, как нам было известно, повстанцы закладывали бомбы. Когда наша база подвергалась нападению, что случалось в среднем три или четыре раза в неделю, я включал камеру, чтобы видеть, откуда ведется огонь. Затем я брал трубку и предупреждал QRF, которое спешно выступало, чтобы попытаться нейтрализовать мятежников. Желая разбавить рутину, я убедил командира возглавляемого австралийцами QRF разрешить мне как-нибудь ночью отправиться с ними в патрулирование.
Однажды ночью, дежуря в командном модуле PTDS, я увидел, как "Блэкхок" завис над тремя людьми на пыльной улице на окраине Таринкота и расстрелял их. Когда я открутил запись назад, оказалось, что местные жители не были вооружены. Я доложил об этом офицеру нашего подразделения, и больше не услышал об этом инциденте ни слова. Но он очень беспокоил меня. Как член Сил спецназначения я осознавал важность завоевания поддержки местного населения.