Ссылка на полный текст: Кузнецова Р. В. Гений научно-технической разведки. — 2016 — Электронная библиотека «История Росатома»
Навигация:
Производство боеприпасов в довоенном СССР
Репрессии в разведке
Научно-техническая разведка и учёные-атомщики
1940 год - начало сбора материалов по атомной проблеме
Трофейная записная книжка
Решение начать работу по атомному проекту
Командировка в США
Данные по диффузионному заводу
Пример передаваемых разведкой номерных материалов: заключение по материалам № 713а и 713б
Спустя короткое время из подразделений тяжелой промышленности поступил запрос о подготовке условий для производства снарядов и снаряжения. В институте со мной считались — и учебный персонал, и директор — и вот поэтому, когда возник этот вопрос, меня вызвал И.И. Артоболевский. Он был тогда профессор и преподавал у нас. Специалист по теории машин, он предложил мне и моему товарищу принять участие в создании и работе группы для освидетельствования заводов оборонной промышленности по снаряжению снарядов.
Мы поехали на Волгу, ознакомились со специальными заводами. Между прочим, до этого я был на Волге, в Казани, на 40-м заводе, где знакомился с производством тринитротолуола. (Кстати, его производство включает процесс и центрифугирования, и много другого. Когда я учился в институте, у меня был проект по диффузионным процессам. Так что уже тогда я получил знания, полезные для будущего.) После ревизии волжских заводов отправились на Украину познакомиться, как идет дело там. Потом — в Ленинград, на заводы, которые производили тринитротолуол для морских судов, тяжелой артиллерии и для капсюлей взрывателей. Наконец, вернулись в Москву. В Подмосковье тоже был хороший снаряжательный завод. Ознакомившись с технологическими процессами на этих заводах, я предложил (это был всего 1937 год) их автоматизировать.
Меня озадачили заняться автоматизацией процесса снаряжения. Будучи на Украине, я произвел на заводе некоторые замеры определенной плотности взрывчатки снарядов. Посмотрели, как это получается. Про это можно многое говорил.—и о процессах прессования и процессах шнекования. Вот когда процесс шнекования проходили, часто происходили взрывы. Взрывалась и установка, и помещение с его «жиденькими» потолками, и земляная насыпь. Все это взрывалось. Зимой 1937 года мы разработали проект перехода на ротационно-конвейерный метод.
Начальник научно-технической разведки был репрессирован, сослан в лагеря в Норильск, где в 1943 году погиб, был расстрелян. Итак, я пришел и был назначен заместителем начальника этого отделения. А начальника вообще нет. Да и сотрудников Берия почти всех уже разогнал — оставалось 6 человек. Пока я оформлялся с 1 сентября 1938 года в органы, всех, кто там был, Берия выгнал. Причем без всякой, как говорится, выслуги. Никому «спасибо» не сказали, а, наоборот, выгнали, как «врагов народа». Начальников и внешней разведки, и технической разведки—тоже репрессировали!!! И я начал с нуля. Остались: Леонов—молодой человек, который только пришел, и женщина — Е.М. Потапова — химик, окончила МХТИ, знала неплохо английский язык. Вот, собственно, все, с кем я начал работать, и что у меня было.
Курировал меня заместитель начальника внешней разведки, из числа военных, армейский офицер Максим Борисович Прудников. Очень симпатичный человек. Грамотный, доброжелательный. Тоже пришел только что. С ним у меня установились очень хорошие взаимоотношения. Так, не имея людей (сотрудников. — Р.К.), стал я сразу озадачиваться теми вопросами, задачами, которые могли интересовать наши различные отрасли промышленности. Познакомился с некоторыми наркомами.
Уже в конце 1938-го, в 1939 году я задумался о том, что без людей работать невозможно. А арестовано тогда было много. Вот и в прессе печаталось об этом. Особенно тщательно чистили и наиболее жестоко относились к работникам органов по различным направлениям разведки: политической, специальной, научно-технической. К моему приходу ЦК КПСС и правительством как раз было принято решение усилить работу по добыванию информации по новым направлениям науки и техники.
Встречались мы с ним в этом доме (имеет в виду жилой коттедж Курчатова в институте. — РК.) разговаривали, сиживая на кожаном, любимом мною диванчике. Встречались несколько раз у него на даче за городом. Он присылал свою машину, и поэтому мы свободно проезжали все кордоны.
Дома у него я бывал в году по нескольку раз. А первое время вообще довольно-таки часто, потому, что он интересовался дополнительными данными. Предположим, об источниках нейтронов и его конструкции, о темпере, и что он из себя представляет, о всей той сложной наслойке—«матрешке», как я ее называл, атомной бомбы.
Между прочим, какой размер железнодорожной колеи России? В Советском Союзе?
Р.В.: Вот уж не знаю.
Л.P.: Я любого (и академика, в том числе) спрашивал: «Вот, вы всё кичитесь, что вы все знаете? Ну, скажете мне, какое расстояние между центрами рельс?»
— «Не знаю».
— «Так вот, знайте и запомните — 1524 мм», — говорю я. И это не случайно. А потому, что внешний диаметр атомной бомбы, так называемого «Толстяка», — 1524 мм. И 3250 мм — вместе — по всей длине. И я помню это все. Могу вам подробно рассказать, что из себя представляет «урчин», т.е. инициатор атомной бомбы, который использовался и в водородной бомбе, между прочим. И каково его место в плутониевой бомбе. А была ли она просто плутониевая? Это еще вопрос. Вообще, специально была, но так же, как и с уран-235, по своей массе она должна была быть (чтобы начался процесс) в три раза больше, чем та же плутониевая. Поэтому что там говорить! А какой размер был плутония заложен? Я могу вам назвать полностью и внешний, и внутренний, и как вставлялся, и как...
Тот же Харитон говорит: «А вот американцы сборку собирали в самолете, а мы собирали на земле». А я вам скажу—тут недомыслие. Вы мне объясните: какой полураспад полония? Сколько время уходит? Как долго можно инициатор хранить? Знаете вы это? Ну, я-то знаю. Для того, чтобы бомбу собирать, перед тем как сбрасывать, на это нужно время. Поэтому она собирается заранее. А инициатор, или, как они (американцы), его называют, «урчин», вставляется позже, прямо перед самым полетом... И поэтому, когда Харитон говорит о сборке нашего устройства около вышки, то, видите ли, его заслуга в том, что он положил «урчин» в плутониевую полусферу! А расчет полусферы или любого сфероида и количества нейтронов, которое впитывает и проходит, — это теоретическая задача... Он, что, с этими материалами не знаком был?
Р.В.: Но он говорит, что расчеты Зельдович делал.
Л.Р.: Да. Вот они все и делали. Я и говорю, если я вам даю внутренний и внешний размеры шара плутония, то вам, что, объем трудно подсчитать? Школьник посчитает. Харитон так же говорит: «А вот мы заранее посчитали». А кто докажет, что вы заранее подсчитали? Где ваш документ, подтверждающий, что именно вы тогда подсчитали?
Р.В.: Работы-то их были опубликованы в 39-м и 40-м годах?
Л.Р.: Когда они были опубликованы? После войны! Опубликованы, подсчеты были... А количество нейтронов и что, и когда именно, что и где происходит с нейтронами, и их распад?
Р.В.: Нет, Леонид Романович! До войны был у них большой задел. Здесь нельзя с ним (Харитоном) спорить, потому что не только работы его, но были и работы других: и Русинова, и Курчатова. Те же Петржак и Флеров сделали открытие.
Л.Р.: Видите ли. Из того, что я говорил, можете вы понять, что я — не просто какой-то посторонний, а я кое-что знал и кое-что соображал. Поэтому я (когда так, как Харитон, говорят) скажу свое: разведка просто словам не верит! Это у меня уже в крови. Так же, как я не верю и тому, что сейчас делается у нас в правительстве, — глупость делают... Я вам вот расскажу о чем. Вот ведь пишут тот же Смирнов или Харитон: «Они работали». Да никто и не спорит. Они работали. Все работали, все считали. Им-то считало на арифмометрах все отделение математиков Академии наук, — ведь вот в чем дело-то. Значит, работал коллектив, большой коллектив, и надо с этим тоже считаться. Я почему с возмущением иногда говорю? Потому что и Смирнов, и Харитон несправедливы в своем выражении: «Вот, на сегодняшний день разведка утверждает»...
Первые материалы в ответ на наш запрос пришли из резидентуры Лондона. Резидентом был Горский, который прибыл в Англию не так давно. Я упоминал, что было рекомендовано обратить внимание правительства на оборонную технику и работу вести с нелегальных позиций. Т.е. так, как в свое время работали нелегально первые коммунисты, находившиеся и работавшие за границей. И была создана в свое время знаменитая пятерка в Англии, которая работала в самых престижных правительственных органах. Они были потом на связи у Горского. Одному из них Горский, в соответствии с нашим заданием и указанием, поручил выяснить: какая документация в правительстве может быть? Этот нелегал работал в очень престижных органах правительства Англии, куда поступили предложения, написанные Пайерлсом, Хальбаном, Коварски, о необходимости начать работы в области атомной энергии с целью создания атомного оружия, так как стало известно, что этой проблемой усиленно занимаются крупнейшие ученые в Германии, и что Гитлер начал кричать, будто бы в ближайшее время немцы используют новое средство борьбы — новое оружие. И вот эти сообщения — и о том, что Германия готовится и выискивает новые пути создания оружия, и о том, что пошло письмо в правительство Англии в адрес Черчилля, и о прошедшем обсуждении в Штабе совместных английских войск различных направлений, и что вынесено мнение о необходимости заняться глубоким изучением атомной проблемы — были переданы в правительство Англии. И тогда, когда оно передавалось в правительство, одновременно оно поступило ко мне на стол.
Вначале оно шло ко мне в виде отдельных телеграмм от «Вадима», в которых он писал, что англичане, учитывая работы в Германии, собираются также заняться именно этой проблемой. Данные, поступавшие к нам, потом были переданы Сталину за подписью Берии. И в какой-то мере они понемножку начали концентрироваться и откладываться уже в умах высших правительственных кругов. Потом был получен сам доклад Пайерлса, Хальбана, Коварски, направленный Черчиллю. Это было в сентябре 1941 года.
А задание было дано в 1940 году, т.е. тогда, когда Курчатов в Москве на совещании ведущих физиков-ядерщиков, которые концентрировались в основном в институте у Иоффе, докладывал и обсуждал вопрос: по какому пути идти? Я не знаю, нужно ли об этом говорить, потому что я могу много что тут говорить. В заключение доклада [в 1940 г. — Р.А.] Курчатов сказал, что те пути, которые намечаются /.../ учеными Советского Союза для решения [осуществления цепной ядерной реакции. — Р.К.] не могут быть освоены в ближайшие годы. Потому что в основу заложены тяжелая вода и обогащенный уран. Ни того ни другого в стране нет. Во всем мире их всего граммы, а тяжелой воды несколько килограммов. Поэтому, если не будет каких-то новых предложений, эта проблема, конечно, в ближайшие годы решена быть не может. Обстоятельство, что, если не будет открыто новых направлений в науке, Игорь Васильевич еще тогда вторично подчеркнул.
И вот в том документе, который пришел ко мне, в нем именно закладывалось то новое, чего не было в работах у наших ученых, чего они не представляли. Поэтому первичная оценка, когда мы только в краткой форме изложили материал и ознакомили с ним некоторых ученых, была адекватна сказанному: это в ближайшие годы сделать невозможно. И вообще, предлагается метод диффузии для получения урана-235. Для нас это было совершенно новое направление. И мы не представляли себе решение методом диффузии, т.к. вообще у нас такое решение никогда не предлагалось. Если о чем и думали тогда, то это о вопросе разделения газов методом центрифугирования. Здесь же предлагался метод диффузии, который нам был неясен. Получение плутония методом, как называли тогда, котлов. Это тоже было новым. У нас сложилось твердое убеждение, и мы в этом направлении повели работы: с одной стороны — центрифунгирование, с другой — работа котлов на обогащенном уране с помощью воды или урана с помощью обогащенной водой дейтерием.
Когда наша записка, подготовленная мною в адрес Сталина (с переводом материалов — это все-таки семьдесят с лишком страниц, — это объемный доклад с полным описанием процессов дифундирования, диффузии и с полным описанием создания котлов (как тогда называли, сиречь, реакторы нынешние), попала к Берии, он, конечно, вначале рассматривал это как дезинформацию. Поэтому у меня были неприятности, конечно, поскольку Берия говорил: «Вот ты связан с немцами, и они через тебя проталкивают дезинформацию для отвлечения средств и ученых кадров для создания нового направления в науке». Последующее получение дополнительных данных из Лондонской резидентуры подтвердило, что работы расширяются.
Нужно сказать, что в это же время (взять хотя бы, что рассказывает Кафтанов) украинские партизаны застрелили офицера и у него нашли книжку, где были какие-то непонятные формулы. Они передали это одному из руководителей партизанского движения на Украине, который переслал их к Лейпунскому. Знаете такого? Физик Лейпунский работал на Украине. Лейпунский через два-три дня уже дал ответ, что те формулы, которые есть [в тетради. — Р.К.], касаются именно атомной проблемы. Было сделано тогда заключение, что этот офицер не случайно попал на территорию, захваченную немцами. Он рассматривался как человек, который искал залежи урана на этой территории.
Книжечка вместе с заключением Лейпунского попала в Комитет обороны. В Комитете обороны ее передали Кафтанову. Кафтанова я знал в свое время еще по Менделеевке, когда тоже начинал там учиться. Там [у Кафтанова. — Р. К.] долго рассматривали это, но выводов каких-то определенных тогда у Кафтанова не сделали. И вот я вам показал как раз вот эту статью, где Харитон пишет, что «эта книжка и письмо Флерова, посланное в апреле 42-го года, — это, видите ли, где-то затерялось». Нигде не затерялось! Это домыслы «харитоновские», вот и всё! Это было у Кафтанова. И Кафтанов докладывал это! Но поскольку из всего этого ничего еще не выходило, не было возможности определить, что же делать.
... в 1942 году, в октябре месяце, обсуждались у нас в правительстве, в узком кругу, та записка, которая была подготовлена мною в свое время, та записка, которая была от Флерова, и дополнительные данные, которые поступали из Германии и из других стран. Было принято решение начать работу по атомному проекту. Сталин коротко сказал: «Надо начинать».
... в течение каких-нибудь полутора месяцев оформили в США вместе с семьей. И в конце декабря 1942 года меня уже освободили от работы начальника разведки, зачислили в тот, как говорится, — в действующий резерв. Такая категория была у нас. В конце же декабря я должен был и выехать уже.
в Нью-Йорк я уже прибыл в марте месяце 1943 года. Перед этим я отправил одного работника в США, но не по этой, а по другой области — в закупочную комиссию. По существу, оперативного состава, оперативных работников [у меня] не было. Были два инженера, которые работали в других направлениях. Я согласовал с Москвой и забрал их к себе. Это были — Яцков Анатолий Антонович и Феклисов Александр Семенович. Они у меня потом были основными работниками, которые встречались с теми людьми, через которых мы получали материал от других уже людей, непосредственно уже работавших в области атомной проблемы. И тогда мы получили сведения, что Фукс выехал в США, и подсказку, я бы сказал, из Центра, что следует для связи использовать Гарри Голда (слышали такую фамилию?). С Гарри Голдом установил связь Семенов Семен Маркович.
Семенов Семен Маркович установил связь с Гарри Голдом. И потом с Гарри Голдом стал работать Яцков Анатолий Антонович. Гарри Голду дали указание: где, как, при каких условиях встретиться с Фуксом. Он встретился с ним. Начал от него получать материалы по первым работам, которые уже велись и намечены были проводиться. В новый круг ученых было привлечено двенадцать крупных ученых лауреатов Нобелевской премии. Фукс у них числился большим авторитетом. Они его использовали как математика и как физика на крупнейших разработках. Поэтому он и попал в Лос-Аламос. И попал именно в число лиц, которые именно работали там. Вы, наверное, читали или встречали книжку «Вы шутите, мистер Фейнман?» Кто такой Фейнман? Это крупнейший физик-теоретик, который работал тоже в Лос-Аламосе. Он в одной комнате жил с Фуксом. Ну, если два ученых, два теоретика сидят вместе, спят рядом и еще в придачу — жена Фейнмана серьезно болела /.../ (была при смерти) и Фейнман брал у Фукса машину, и ездил на ней в Санта-Фе к смертельно больной жене и потом возвращался, — как вы, думаете, при такой обстановке Фейнман — что, молчал? Конечно, он очень много говорил. Фейнман — это величина!
Я начал интересоваться с руд. У меня в сейфе лежал пакет с урановой рудой. В порошке. И лежал в сейфе вот такой кристалл. Блестящий, зеленый, отсвечивает! И у меня тут же лежал Гейгер Мюллера прибор. Где же можно было все это получить? И вот посмотришь — начинает радиоактивность импульсы давать! Конечно, держать все это в сейфе (хотя у него такой вот толщины стенки!) — не резон. Конечно, отправили все это самое по назначению — нашим товарищам ученым.
Диффузионный завод. Там другой человек был. Не Фукс! Еще был! Крупный ученый! Но он давал конструкции именно приборов, через которые шло разделение фтористого урана. Причем фтористый уран может быть уран фтор четыре и уран фтор шесть. Вы знаете, может быть, а может быть, и нет. А я знаю! Все-таки в Менделеевке не напрасно учили меня. Приборов у американцев было поставлено на заводе в Лос-Аламос несколько тысяч.
В Интернейшнэл кемикэл индастри в Англии работал двадцатиступенчатый материал, который наши ученые тоже получили. Хотя сейчас вот, даже на совещании, на последнем (юбилейном Курчатовском совете в РНЦ «КИ» 12 января 1993 года. — РК.), бумажку дают—свидетельство, как достижение, что это они, так сказать, «разработали». Разработали! Но им дали данные, дали канву, как это делается. А лишь потом сорокаступенчатую. Правильно. Сделали. Разработали. Рассчитали. Прекрасно! Но материалы-то от разведки были! И больше того, Кикоин, который занимался диффузией, получил чертежи. Сиречь — синьки монтажа, монтажные синьки — чертежи завода! Это что? Материалы? Или что это? Что, здесь помогала разведка, али нет?
Новые материалы № 713а и [713] б содержат ряд весьма интересных, ранее не известных сведений, которые могут ускорить решение ряда практических задач. Материал № 713а относится к сверхбомбе, в которой рабочим веществом является дейтерий, а запалом — сорокапроцентный уран-235. Материал № 713б посвящен анализу многочисленных вариантов конструкций бомб основе плутония, урана-235 и их комбинаций.
Материал № 713а содержит описание основных частей сверхбомбы и эскиз, дающий представление о размерах нескольких важных деталей. Описана вся схема инициирования: сначала 40 %-ный уран-235, затем смесь дейтерия с 50 % трития, затем смесь дейтерия с 4 % трития и, наконец, дейтерий. Имеется ряд не вполне еше ясных, но физически важных замечаний, касающихся механизма инициирования, например о прозрачном для излучения заполнителе и о непрозрачной его оболочке, о наличии оптимума мощности уранового запала и о его составе (40 % урана-235), о передаче реакции от запала с 50 % дейтерия к промежуточному детонатору с 4 % трития посредством нейтронов.
Приводятся также интересные данные о сечениях взаимодействия ядер трития, дейтерия и гелия-3 с дейтерием. Рассмотрение обмена энергией между заряженными частицами сходно с проведенным советскими авторами. Сходно трактуются и взаимодействия частиц с излучением. В целом, анализ — особенно это относится к явлениям инициирования — проведен дальше, что отчасти связано с наличием экспериментальных данных по сечениям для ядерных реакций. Надо отметить, что в материале имеются взаимно противоречащие данные. В результате рассмотрения старых и последних материалов получается впечатление, что после длительных поисковых работ теоретического и экспериментального характера нащупаны основы конструкции. Материал не содержит указаний на методы транспортировки сверхбомбы, что представляет собою само по себе серьезную техническую задачу, т.к. все изделие должно находиться при температуре жидкого водорода (- 250 °).
В материале № 713б приведены результаты расчетов процесса сжатия и расчетов эффективности взрыва для ряда вариантов конструкций атомных бомб на основе плутония и урана-235. Точно указаны важнейшие размеры и веса деталей из плутония и урана-235 и соответствующие эффективности. Из этих материалов видно, что конструкции, в которых уран-235 применяется в комбинации с плутонием, при обжатии сферическим зарядом взрыввеществ обеспечивают значительно лучшее использование урана-235, чем конструкции с чистым ураном-235. В сплошных (без внутренних полостей) плутониево-урановых конструкциях эффективность урана-235 примерно (...) меньше, чем эффективность плутония29. Большой выигрыш в эффективности, согласно материалам, дает применение облегченных и полых конструкций (с полостями в виде сферического слоя или в виде сферы в центре).
Выгодность применения полостей нам известна, но на сегодняшний день еше не закончены эксперименты, ведущиеся для выяснения надежности таких конструкций. Следует отметить, что в материалах также нет никаких указаний на то, что эти конструкции были не только рассчитаны, но и осуществлены. (...) Применение составных и особенно облегченных составных бомб может оказаться особо интересным еше и потому, что в них, вследствие меньшего количества плутония, легче обеспечить достаточно малый нейтронный фон.
Последний полученный материал, № 713а, содержит:
Теоретические расчеты физических процессов в дейтериевой бомбе, более полные, чем в материале 1945 г. Расчеты дополнены таблицами вычисленных параметров и графиками. Схематическое изображение основной части дейтериевой бомбы с указанием основных размеров и количества основных компонент (урана-235, дейтерия, тритерия). Описание принципа действия основных частей бомбы. Оценку эффективности дейтериевой бомбы. Материал № 71За, в целом, позволяет перейти от общих теоретических расчетов к конструированию дейтериевой сверхбомбы и т[аким] о[бразом] сократить время, необходимое для практического осуществления идеи сверхбомбы.
Данные по современным типам американских атомных бомб
В материале № 7136 содержится описание наиболее важных размеров, параметров и расчетных данных по стандартным типам американских атомных бомб. Приводятся таблицы размеров и весов составных частей 4 типов стандартных атомных бомб и результаты численных расчетов для серии различных типов бомб. Кроме того, в материале содержатся теоретические расчеты эффективности и вероятности преждевременного взрыва, а также важнейшие характеристики сжимаемости веществ, входящих в состав атомной бомбы.
Полученные сведения существенно дополняют и уточняют данные, содержащиеся в материалах, полученных в 1945—[19]46 гг. В материалах 1945—[19]46 гг. содержалось подробное описание лишь одного типа сферической плутониевой бомбы и схематическое описание пушечной бомбы из урана-235. В настоящем материале приводятся подробные данные по двум другим типам сферической бомбы, отсутствовавшие в старых материалах. В материалах 1945—[19]46 гг. отсутствовали результаты числовых расчетов для серии различных типов бомб и теоретические расчеты вероятности преждевременного взрыва, весьма подробно изложенные в настоящем материале.
Полученный материал (№ 7136), в целом, позволяет значительно сократить сроки проектирования и предварительных макетных испытаний атомных бомб. Производство плутония и урана-235 американскими заводами атомных бомб В материале приводятся следующие данные о годовой продукции плутония и урана-235:
выпуск плутония — 180 кг в год
выпуск урана-235 — 1180 кг в год
потребности в из08 — 1970 тонн в год.
Таким образом, можно заключить, что в США ежегодно может производиться около 30 плутониевых бомб и около бомб из урана-235. Эти данные находятся в согласии с данными, полученными ранее (материал № 462).