Навигация:
Стендовики-комплексники
С.П. Королёв
Фильм «Укрощение огня»
12 апреля на космодроме
Обходные технологии
Отношения между кандидатами в космонавты
Женский набор в отряд космонавтов
Сурдокамера
Отношения с членами Госкомиссии
По отработанной технологии и сложившейся практике в комплексном отделе Присса и лаборатории Симонова общая схема версталась на бумаге, в виде единого программно-технического комплекса системы управления нового изделия. Но все это еще надо воплотить в реальные приборы, соединить проводами и отработать на макетных образцах. Я уже как-то говорил, что мне очень нравился процесс, когда в заводском цеху, в тихой, уютной обстановке электрические и монтажные схемы прямо у тебя на глазах (заказчик обязан контролировать и эту операцию) с помощью проворных пальчиков монтажниц превращаются в реальные сложнейшие и, зачастую, уникальные приборы.
И вот наступает время, когда первые образцы концентрируются в одном месте и их собирают в единую схему. Вот тут-то на первое место и выходят совершенно уникальный отряд разработчиков - стендовики-комплексники. Их уважительно и любовно все называли испытателями. Комплексный стенд для нового изделия в упрощенном представлении - большое, светлое помещение, где на элементарных стеллажах аккуратно уложены приборы, опутанные со всех сторон разноцветными проводами, собранными в толстые кабельные жгуты и стволы. Да и задача, вроде бы, простая - при подачи питания на стенд нужно что бы ничего не взорвалось, не загорелось, а все это сложнейшее переплетение приборов и кабелей работало в полном соответствии с программой, заложенной разработчиком.
Эту задачу решает специальное подразделение - комплексный отдел, каждый из сотрудников которого не только должен знать физическую суть и схему всего того, что развернуто на стенде, но и не гнушаться черновой работой - снять и заменить вышедший из строя прибор, разобрать - перебрать, если надо, весь стенд, таскать тяжеленные кабели и по тысячи раз отключать - подключать штепсельные разъемы и колодки (некоторые разъемы имели до сотни контактов и весили несколько килограммов). В общем, интеллектуал с некоторым чернорабочим уклоном.
Мы все и особенно молодежь, неважно - гражданская или военная, все его боялись и старались как можно реже попадаться ему на глаза. Зная его крутой нрав, мы прекрасно понимали, что в случай чего (непростительные ошибки или разгильдяйство в ходе испытаний, например) у тебя есть шанс в ближайшие 5-6 часов покинуть полигон даже в том случае, если это место твоей постоянной работы или службы. Это еще большой вопрос: кто командовал военным полигоном - его начальник генерал или Сергей Павлович. Такая быстрая расправа с разгильдяем называлась у него - отправить в Москву пешком по шпалам.
Был момент, когда я сам чуть ни отправился в такое далекое путешествие. Как-то возились мы с Дымовым в нашей пультовой, налаживали какие-то приборы и не заметили как в пультовую вошли Королев и генерал Семенов - председатель Госкомиссии по пуску нашего изделия. Я продолжаю работать и делать вид, что никого не вижу, но от страха душа ушла в пятки, а Дымову все равно - он человек гражданский.
Большие начальники молча постояли пару минут, а затем Сергей Павлович говорит: Ну как же так! Вошли академик и генерал, а этим двум даже дела нет до них. Разве это порядок! Здесь, конечно, мы с Дымовым встали по стойке смирно (думаю, Женя тоже трухнул), извинились и стали ждать решения нашей дальнейшей судьбы. Нам повезло, видно у большого начальства было хорошее настроение, Сергей Павлович нас пожурил немножко и они покинули пультовую.
В какой уж раз вспоминаю фильм «Укрощение огня»!
...
Думаю, что фильм получился очень близким к реальной жизни потому, что у него были хорошие консультанты — старожилы полигона и мои коллеги по космическому ведомству.
Например, слова за кадром: «…Протяжка 1… Протяжка 2… Есть зажигание!.. Есть контакт подъема!.. Подъем!» — это осипший от волнения голос моего коллеги по работе в центральном аппарате Министерства обороны Вилена Егорова.
А сотрудницу Королева, влюбленную в него и единственную, кого он допускал на старт (факт реальный — среди командированных была представительница фирмы Королева — Инна, фамилию не помню, и была ли она в него влюблена — не знаю, но ей одной разрешалось быть на старте до самого момента пуска ракеты), играет в этом фильме очаровательная Светлана Коркошко, сегодняшняя моя соседка по дому.
Я даже думал, что я ослышался или диктор ошибся - как же так, пару часов назад в корабль садился старший лейтенант, а на орбите, минуя капитана, он уже майор! И вот с этого момента до моего сознания дошло - что же в действительности произошло только что прямо у меня на глазах. Вот и еще одна страничка в мою личную Книгу рекордов! Хотя был один момент, который давал мне полное основание попасть и в настоящую Книгу рекордов Гиннеса. Я уже как-то об этом писал.
После старта ракеты с Гагариным на борту (кстати, при любом пуске всех жителей площадки эвакуируют в безопасные зоны, при пуске Гагарина этого не было - как гарантия того, что аварий не будет и все будет нормально) все бросились на узел связи, откуда должны вестись переговоры с космонавтом. Этот узел располагался в том же здании, где была моя гостиница. Я, конечно, вместе со всеми бросился туда же. К этому моменту к зданию подошел автобус, из которого на узел связи спешил Герман Титов. Мы знали, что он был дублером Гагарина. В порыве огромного энтузиазма мы качнули его пару раз и отпустили на связь.
Комната, где стояла аппаратура, была забита до отказа. Сергей Павлович начал разговор с Юрием Алексеевичем. Тогда мы втроем - я, Женя Дымов и Юра Маркин (он приехал мне на подмену) заходим в мою комнату и сходу распиваем бутылку Столичной, которую привез Юра. Впервые в мире мы сообразили на троих за первый полет человека в космос! А корабль с этим человеком только что вышел на орбиту и мир об этом еще не знал.
Дефект оказался простой - в общую готовность включили и состояние жидкого кислорода в баке окислителя, а этот параметр изменчивый, а следовательно и Готовность то есть, то она пропадает. Устранить эту ошибку можно было бы элементарными доработками схемы. Но это, конечно, не в условиях, когда у тебя над головой заправленная ракета, готовая вот-вот взлететь. Простой выход в этой ситуации предложил Дымов - в какой-то момент, когда есть Готовность, в контакты одного из реле (популярнейший элемент коммутации в ракетной технике тех времен) в нашей аппаратуре вставить элементарную бумажку.
Прохождение отборочной медкомиссии - та единственная стадия сложнейшего, длительного пути к космической славе, когда отношения между абитуриентами еще ровные, почти дружеские, без элементов зависти и подсидки. Во всяком случае я не видел в своих коллегах по палате каких-то конкурентов, которые стоят на моем пути и которых правдами и неправдами надо отметать в сторону.
Вообще-то, когда мы только пришли в отряд, нас собрал Николай Петрович Каманин и объявил: Если кто нарушит режим девушек (приблизительно так он сказал), то считайте, что это - государственное преступление со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что первое время мы немножко побаивались общаться с женским отрядом, но потом молодость и прекрасное настроение взяли свое.
Среди многочисленных простых и сложных, тяжелых и легких испытаний, которым подвергали нас врачи, сурдокамеру можно отнести к разряду оригинальных. Физической нагрузки никакой, думать то же особо не надо, сидишь себе спокойно да периодически наклеиваешь на себя датчики. Как это испытание называлось по научному я уже не помню (что-то типа исследование психологической устойчивости), мы ж называли проще - проверка псих ты или не псих.
Сурдокамера - это фактически однокомнатная квартира без ванны, но полностью изолированная от внешнего мира - ни один звук из вне туда не проникал. С собой в эту камеру тишины можно было взять из литературы для чтения только Уставы Вооруженных Сил, можно так же взять ручку, бумагу, ну и по особому разрешению что-нибудь по рукотворчеству. Жолобов, например, брал чурку, из которой вырезал от нечего делать что-то наподобие человеческой фигурки, которую врачи потом долго изучали, пытаясь по ее срезам и изгибам определить нюансы Виталькиного психологического содержания.
Моя память сохранила много интересных моментов, фрагментов моего общения с членами Госкомиссии. И дело совсем не в том, что практически вся комиссия - известные на всю страну люди, сильные мира сего, хотя по началу я как-то терялся, когда, например, в автобусе министр авиационной промышленности Сысцов спрашивает меня: У вас место свободное? Можно я сяду рядом с вами?.
Я милостливо разрешал, хотя душа у меня проваливалась в пятки от страха (не осуждайте меня строго - ведь это были еще те, почти застойные времена, без даже признаков сегодняшней демократии, если так ее можно назвать). Но придет совсем немножко времени и я, как секретарь комиссии, буду бойко командовать этими министрами, академиками, большими генералами и слегка журить за то, что кто-то из них поселился не в том номере или опоздал на автобус.
Вот, например, член Госкомиссии, герой - полярник Артур Челингаров (сегодня - депутат Госдумы, известный политик). Возвращаемся домой в Москву после очередного заседания комиссии, в самолете играем в шахматы, немножко потягиваем спиртик, Артур кокетничает с симпатичной Натальей, сотрудницей моего отдела. Друзья - приятели!
Но вот самолет приземляется во Внуково-3, у трапа - дюжина черных Волг. Только Артурова нога коснулась московской земли, это совершенно другой человек! С каменным, непроницаемым лицом большого начальника садится в свою Волгу и прости - прощай! А мы с Натальей бегаем вокруг самолета в поисках добреньких начальничков, которые довезли бы нас хотя бы до станции метро.
Вот такое чудесное перевоплощение происходило практически с каждым нашим попутчиком спецрейса Байконур - Москва.